Взаимосвязь отношения и речевого поступка как внутреннего и внешнего планов общения (статья)
По известному выражению К.Маркса, «язык является действенным, практическим сознанием». В обыденном языке, а, значит, и в обыденном сознании двуплановость человеческого общения отражается в специальных словах. Так, его внутренний план обозначается как «отношение к», а внешний - преимущественно как «отношения с или между» (Л.И.Божович, 1995, 58). По словам В.Н.Мясищева (1995, 22), «...хотя существует тесная связь между процессом взаимодействия людей и их взаимоотношениями, но оба эти понятия неидентичны и не заменяют друг друга. Отношение является внутренней личностной основой взаимодействия, а последнее - реализацией или следствием и выражением первого». В качестве внутреннего плана общения человек обладает некоторой субъективной связью с действительностью как отношением к ней. Особенности внешнего плана взаимодействия людей - их отношения друг с другом в виде действий и поступков и, в частности, выделили «речевой поступок» как единицу истинно человеческого общения.
Начиная рассмотрение соотношения и взаимосвязи этих двух планов, на наш взгляд, необходимо отметить, что с усложнением организма усложняется как устройство самих планов взаимодействия, так и отношения между ними. В психологии уже стало общим местом говорить о развитии живых процессов как о движении от биотической «раздражимости» к биологически нейтральной «чувствительности» и дальше по пути развития «предметного содержания деятельности». Как говорит А.Н.Леонтьев (1972, 77), «...на каждом новом этапе возникает все более полная подчиненность эффекторных процессов деятельности объективным связям и отношениям свойств предметов, во взаимодействие с которыми вступает животное». И вместе с тем, «...развитие предметного содержания деятельности находит свое выражение в идущем вслед развитии психического отражения, которое регулирует деятельность в предметной среде» (там же). Другими словами, с одной стороны, возрастает зависимость организма от объективной предметной действительности, но, с другой, - и это для нас наиболее важно - увеличивается и уровень его избирательности по отношению к этой же действительности (В.Н.Мясищев, 1995, 29). В самом деле, на наиболее примитивной стадии развития живые организмы обладают лишь безусловной реактивностью - способностью реагировать на биологически значимые воздействия среды повышением уровня собственной активности. Избирательность такого организма минимальна, а активность полностью обусловлена внешней гомогенной средой и может условно быть описана схемой «активность внутренняя-внешняя», или стимул-реакция, где «рецепция, отражение чувственного раздражителя в образе, познание является лишь стороной, начальным моментом нерасчлененного акта поведения» (С.Л.Рубинштейн, 1940, 78). Далее, «...при переходе к жизни в дискретной среде, т.е. к жизни в мире предметов, над процессами, отвечающими воздействиям, имеющим прямое биотическое значение, надстраиваются процессы, вызываемые воздействиями, которые сами по себе могут быть нейтральными, абиотическими, но которые ориентируют организм по отношению к воздействиям первого рода» (А.Н.Леонтьев, 1972, 7(5). Это означает, что на безусловнорефлекторной основе начинает обнаруживаться реактивность - явно другого, условнорефлекторного характера, когда «...биотические свойства предмета (например, его пищевые свойства) выступают как скрытые за другими, «поверхностными» его свойствами...» (там же), не имеющими непосредственного значения для удовлетворения потребностей организма и выполняющими сигнальную функцию условных раздражителей. Возникновение и расширение подобной способности познавательно и действенно проникать за «поверхностные свойства» окружающей действительности связано с изменением и самого организма, который начинает обладать зачатками внутреннего плана собственной активности (С.Л.Рубинштейн, 1940, 77), нарождающимся отношением (В.Н.Мясищев, 1995, 29), появляющейся субъективностью (Б.Ф.Ломов, 1984, 142). Модель взаимодействия такого организма с окружающим миром будет уже включать не только «измерение» стимул-реакция, но и объективный-субъективный план взаимодействия. Теперь своего рода стимулом может служить не только внешняя среда, но и присущие организму потребности (в особенности опредмеченные), а реакцией - не только изменение уровня активности организма, но и определенное эмоциональное переживание, говорящее о близости или дальности объекта потребности и меняющее в связи с этим качество активности организма. В результате появляется своего рода «задержка» между раньше слитыми воедино познанием-поведением, внутренней и внешней активностью. Возрастает «дифференциация сенсорных и моторных функций», что «означает, однако, не разрыв соединяющих их связей, а переход ко все более сложным связям и взаимозависимостям между ними» (С.Л.Рубинштейна, 1940, 78). Так, если на самом примитивном уровне никакие «прерывания» в активности нерасчлененного единства сенсомотор-ных реакций наверняка невозможны, то уже с переходом на другой уровень развития живых систем, когда появляется субъективный план их активности, как сенсорная (познавательная), так и моторная (поведенческая) сферы приобретают большую самостоятельность.
Кроме этого, нам кажется необходимым вспомнить о том, что при переходе к жизни в дискретной, предметной среде из среды аморфных биотических раздражителей изменения происходят не только в сфере собственно познавательных процессов и преобразующей активности, но и в сфере потребностей и эмоциональных реакций (А.Н.Леонтьев, 1977, 79). Так, если на прежних ступенях развития организма потребность выступает «лишь как состояние нужды организма, которое само по себе не способно вызывать никакой определенно направленной деятельности; ее функция ограничивается активацией соответствующих биологических отправлений и общим возбуждением двигательной сферы, проявляющимся в ненаправленных поисковых движениях» (там же, 79), то на новой ступени развития потребность направляет и регулирует конкретную деятельность субъекта в предметной среде, что становится возможным в результате ее «встречи» с отвечающим ей предметом действительности.
Подобные перемены в структуре взаимодействия, с одной стороны, приносят неоспоримые преимущества живому организму, т.к. у него начинает обнаруживаться «избирательная реактивность условнорефлекторного характера» (В.Н.Мясищев, 1995, 29), но, с другой стороны, появляется возможность несоответствия различных его планов друг другу до такой степени, что само взаимодействие с действительностью становится малоэффективным и даже саморазрушительным. Этот факт неоднократно подтверждался, например, в исследованиях И.П.Павлова (1996, 223), формировавшего экспериментальный невроз у собак, который приводил к неадекватному окружающей действительности поведению животных.
Чем же может быть вызвано такое несоответствие в работе организма? На языке физиологии происходящее можно описать как «нарушение правильных отношений между раздражительным и тормозным процессами» (И.П.Павлов, 1996, 228), как «конфликт раздражительного и тормозного процесса внутри себя» (там же, 231). Такой конфликт, как утверждает И.П.Павлов, может возникать по трем причинам: перенапряжение раздражительного процесса, перенапряжение тормозного процесса и перенапряжение подвижности этих процессов. Говоря психологическим языком, в случае, если потребность искусственно и сверх меры возбуждается, так что это приводит к торможению активности или, наоборот, чрезвычайно депри-вируется, так что это приводит к увеличению активности, а также если происходит быстрая смена этих событий (что называется «раздразнивание»), то предмет потребности приобретает черты амбивалентности. Это означает, например, что животное одновременно и хочет есть и боится взять пищу с тарелки, например, бьющей током и т.п. В результате, поскольку в реальной действительности невозможно вести себя одновременно противоположно, то поведение животного становится неадекватным действительности., оно теряет пластичность и само становится либо хаотичным с быстрой и непоследовательной сменой возбуждения-торможения, либо однопланово возбужденным или заторможенным.
Дальше, у человека, с появлением второй сигнальной системы - языка - и связанного с ней сознания, модель взаимодействия с действительностью приобретает еще один параметр «предметность-знаковость» (А.У.Хараш, 1976, 192), или «дело-слово» (С.Л.Рубинштейн, 1940/556). В результате этого предметный мир как бы «удваивается» в словесном значении, вместе с этим происходит и качественное изменение структур взаимодействия организма с действительностью: перцепция и практический интеллект приобретают черты знакового мышления, обогащаясь формальными операциями; эмоционально-потребностная сфера обогащается чертами целеполагания и рациональной оценочности; а поведенческая включает теперь в себя способность не просто «заражать» своим состоянием окружающих, но сообщать им о той или иной стороне действительности, одновременно оказывая на них и на окружающие предметы определенное сознательное воздействие и выражая в необходимой степени эмоциональное состояние.
Таким образом, модель взаимодействия человека с действительностью характеризуется, условно говоря, по крайней мере, тремя измерениями, а именно: активностью (внутренняя-внешняя), избирательностью (объективность-субъективность) и знаковостью (непосредственность-опосредованность), которые отражаются в устройстве как внутреннего, так и внешнего планов этого взаимодействия. Внутренний план, в случае его осознанности, может быть назван отношением человека к действительности. Напомним, что мы определяем отношение как внутреннюю сторону активной, субъективно-избирательной связи человека с действительностью, отражающуюся в его сознании в неразрывном единстве трех аспектов: а) когнитивного - как отражение взаимосвязи определенных сторон действительности: мир-люди-я сам; б) аффективного - как эмоционально-оценочная окраска (отношение в обиходном смысле); и в) конативного - как модель действий в предметной деятельности или общении. Внешний же план взаимодействия человека с действительностью (а она вся для него носит общественный характер) может быть представлен поступком как демонстрацией личностью ее субъективных отношений (Б.Ф.Ломов). Однако, на наш взгляд, наиболее инструментальным видом поступка, представляющим отношения личности к релевантной стороне действительности, является речевой поступок. Речевой поступок, как мы определили его прежде, - это обращение человека с человеком, характеризующееся четкостью границ, завершенностью и адресностью, которое отражается в сознании его автора как общественный (направленный на изменение взаимоотношений) акт в единстве информационной, эмоциональной и регуляционной сторон (при ведущей роли последней) и реализуется в речи с помощью, соответственно, семантического, синтаксического и прагматического аппаратов языковой системы на всех ее уровнях: невербальном, фонетическом, грамматическом и лексическом.
Теперь, рассмотрим более детально то, как взаимосвязаны между собой внутренняя и внешняя стороны взаимодействия человека - отношение и поступок. А.А.Бодалев (1995, 214), предостерегает о том, что «...нельзя упрощенно представлять себе связь между содержанием качества личности, каким является отношение, и формой его выражения». И далее он продолжает: «Факты в действительности свидетельствуют о том, что, хотя форма проявления отношения, способ поведения, через который это отношение выражается, и определяются содержанием последнего, все же они имеют некоторую относительную самостоятельность. И поэтому форма, способ поведения личности могут и не полностью соответствовать или даже вообще не соответствовать содержанию отношения личности к какой-то стороне действительности» (там же). Далее автор выделяет возможные варианты такого соотношения, крайними точками которого являются полное соответствие характера отношения человека и его способа поведения, с одной стороны, и их полное несоответствие, с другой. Таким образом, спектр возможных точек зрения на эту проблему можно представить себе располагающимся между двумя крайностями: отношение и поступок тождественны друг другу и -отношение и поступок независимы друг от друга. Сам по себе вопрос о взаимосвязи отношения и поступка может быть рассмотрен в рамках глобальной проблемы соотношения внешних и внутренних факторов в детерминации психического (А.В.Брушлинский, 1989, 66). В отечественной психологии в качестве основополагающей присутствует чрезвычайно плодотворная, на наш взгляд, точка зрения, рассматривающая внешние и внутренние факторы в диалектическом единстве, которая представлена, однако, двумя основными позициями, отражающими различные нюансы этой взаимосвязи: одной С.Л.Рубинштейна - «внешнее через внутреннее» (1957) и другой А.Н.Леонтьева (1975) - «внутреннее действует через внешнее и этим само себя изменяет». Надо сказать, что по существу эти позиции не столько противоречат, сколько дополняют друг друга и, тем самым, только усиливают степень понимания третьего возможного случая взаимосвязи внутреннего и внешнего в психическом - не как тождества, и не как независимых сторон, а как единства.
Используя логику рассуждений С.Л.Рубинштейна (1998, 395), можно сказать, что в первом случае, когда по сути отношение сводится к поступку, взаимодействие человека с социальной действительностью лишается внутреннего плана, а в этом случае сводится на нет не только отношение, но и сам поступок. Ведь без внутреннего плана поступок становится лишь механическим перебором вариантов реагирования методом проб и ошибок и лишается того индивидуального осознанного замысла, который лежит в его основе. Действительно, разве так не бывает, что человек ищет и не находит соответствующего поступка, чтобы адекватно, по его мнению, выразить имеющееся у него отношение к определенной стороне действительности. Он делает одну попытку, другую - и только постепенно, с большим или меньшим количеством проб, «подбирает» необходимый поступок.
С другой стороны, нельзя и отрывать отношение и поступок друг от друга. Ведь поступок - это не просто внешняя оболочка отношения, которую оно сбрасывает или одевает, не меняя своей сути. Поступок, в особенности речевой, служит не только для того, чтобы выразить уже готовое отношение. Подобно тому, как «в речи мы формулируем-мысль, но, формулируя ее, мы сплошь и рядом ее формируем» (С.Л.Рубинштейн, 1998, 395), в поступке мы не только выражаем уже прежде готовое отношение, но и, выражая его, мы одновременно его и формируем. Таким образом, отношение и поступок, не отождествляясь и не отрываясь друг от друга, включаются в единство процесса взаимодействия человека с действительностью как разные его стороны.
Что же обеспечивает такое единство отношения и поступка, не делая их тождеством и одновременно не разъединяя до независимости? Для того, чтобы детальнее рассмотреть этот вопрос, обратимся к идеям Л.С.Выготского о динамике развития человека. По нашему мнению, автор говорит, с одной стороны, о внешнем плане развития, понимая под ним «исключительное, единственное и неповторимое отношение между ребенком и окружающей его действительностью, прежде всего социальной» (Л.С.Выготский, 1997, 24). С другой, он говорит о плане внутреннем как об изменении в «общей структуре сознания, которая в каждом конкретном возрасте характеризуется прежде всего определенной системой отношений и зависимостей, имеющихся между отдельными его сторонами»; само сознание он понимает вслед за К.Марксом как «отношение к среде» (там же, 22). Однако, в настоящий момент эти идеи Л.С.Выготского представляют для нас интерес по другой причине. Дело в том, что автор не просто показывает эти два плана, но и говорит о том звене, которое их объединяет или, говоря более точно, из. которого оба эти плана постепенно вырисовываются, - о деятельности и общении. Именно во взаимодействии человека с социальной (и, значит, по нашему мнению, всей) действительностью и, в особенности, с другими людьми происходит взаимопереход одного плана в другой: интериоризация объективных общественных отношений и, одновременно, экстериоризация субъективных внутриличностных. Сказанное может быть выражено известной формулой Л.С.Выготского о том, что все новое в психике появляется сначала в плане интерпсихическом (между людьми), а потом и в плане интрапсихическом (в людях). Так, по словам Б.Г.Ананьева (1996, 174), «именно благодаря общению поступок А становится обстоятельством жизни В, С, Д и т.д., а их поступки, экспрессивные действия сказываются на поведении А». И далее: «Этот взаимопереход поступка в обстоятельства жизни и события составляет постоянную характеристику совместной жизни и деятельности людей в различных видах коммуникаций» (там же). Таким образом, в процессе общения поступки людей выступают обстоятельствами жизни для их партнеров (да и для самих авторов тоже), они являются как бы фактом индивидуально проявленных общественных отношений, а значит система поступков и создает те или иные взаимоотношения между человеком и социальной средой - другими людьми с их поступками. С другой стороны, поступки людей выражают и определенное отношение к актуальной стороне действительности, являясь как бы объективацией субъективного отношения. В.Н.Мясищев (1995, 169) так говорит об этом: «Способом или формой общения и отношения является обращение человека с человеком». Другими словами, обращение, или поступок в нашей терминологии, с одной стороны, является фактом общения, к которому люди имеют определенное отношение, а с другой, - сам выражает определенное отношение. В итоге, поступок выражает определенные отношения человека и, вместе с тем, сам представляет собой объективный факт, обстоятельство жизни, к которому возникает также определенное отношение, способное опять-таки выразиться в новом поступке и т.д. В этой связи нельзя не согласиться с Б.Ф.Ломовым (1984, 331), который говорит, что любой поступок личности, если это действительно общественно значимый акт, естественно вызывает поступки и других людей, правда, не непосредственно, - иначе это были бы.автоматические реакции (Б.Г.Ананьев, 1996, 174) - а преломляясь через призму ответного отношения.
На наш взгляд, ответ на вопрос о том, что же обеспечивает единство отношения и поступка, заключается в специфике самого процесса общения человека с другими людьми, которая, как было показано выше, кроется в одновременном присутствии в нем трех аспектов: регулятивного, аффективного и информационного. Соответственно, отношение и поступок, как разные стороны единого процесса, также характеризуются этими же аспектами.
Таким образом, указанные аспекты общения, являясь общими для отношения и поступка, выступают в роди своеобразных «направляющих, по которым происходит взаимное движение и взаимопереход от отношения к поступку и обратно. Подобный взгляд на проблему соотношения речевого поступка и отношения как на единство, позволяет и по-иному рассмотреть проблему соответствия-несоответствия характера отношения способу его выражения, о которой говорит А.А.Бодалев (1995). На наш взгляд, такая дилемма, рассматривать ли отношение и поступок как тождественные или независимые, является результатом игнорирования сущностного единства одного и другого как двух сторон одного и того же процесса. Один и тот же речевой поступок может быть «исполнен» разным инструментальным набором с включением тех или иных элементов невербалики, фонетики, грамматики и лексики. При этом его сущность - реализация регулятивной, аффективной и информационной функций - может и не меняться. Следовательно, верно и обратное, что инструментальное исполнение разных поступков, выражающих разнообразные отношения, может совпадать. Возникает вопрос: отчего же зависит тот способ, которым отношение выражается и презентуется в поступке?
Отвечая на него, оттолкнемся от мысли В.Н.Мясищева (1995, 169) о том, что «общение обусловлено жизненной необходимостью, но характер его, активность, размеры определяются отношением». Такая двусторонняя детерминация общения и, соответственно, поступка как его единицы многое проясняет. Действительно, ведь если поступок должен удовлетворять двум условиям - не только выражать отношение, но и быть «читаемым», т.е. отвечать объективным условиям общения - то, в зависимости от этих условий, поступок, выражающий одно и то же отношение, будет инструментироваться по-разному. В качестве таких условий могут выступать, например, индивидуальные, социальные, этнические и прочие особенности общающихся, а поскольку поступок является объективацией субъективного отношения, то в нем также откладываются и запечатлеваются определенные традиции выражения отношений, свойственные той или иной эпохе. В качестве иллюстрации этой мысли приведем пример из области языкознания. Так, одна и та же фонема в различном фонетическом окружении будет звучать по-разному, не меняя, однако, при этом своей позиции в звуковой системе языка, т.е. оставаясь собой в системе противопоставлений другим фонемам. Возвращаясь к поступку, отметим, что вопрос его инструментовки имеет непосредственное отношение к проблеме адекватного выражения отношения человека в своем поступке, т.е. к проблеме формирования психологической культуры человека. Ведь, если, скажем, культуре формирования и формулирования мысли специально обучают, то культура формирования и выражения отношения в целом и, значит, культура совершения поступка так, чтобы он был читаем, понятен и действенен, остается, к сожалению, в тени, а ведь ей также можно и нужно обучать.
Итак, в заключение приведем основные особенности взаимосвязи внутреннего и внешнего планов взаимодействия человека, выявленные нами в результате теоретического анализа проблемы. Отношение и поступок находятся во взаимосвязи, в которой отношение имеет строение, соотносимое с трехкомпонентным строением сознания, а поступок - соотносимое со строением речевого высказывания. Эта взаимосвязь отношения и поступка не является ни механическим соприкосновением одного и другого, так как человек, выражая отношение, ищет подходящий для него поступок, «подбирает « его, ни также и их тождеством, так как совершая поступок, человек не столько выражает уже готовое отношение, сколько проясняет его и, выражая, одновременно формирует. Таким образом, взаимосвязь отношения и поступка носит характер динамического единства, основанного на их взаимопереходе в прогрессе общения людей. «Линиями» такого взаимоперехода являются аспекты субъект-субъектного взаимодействия, которые в отношении проявляются как когнитивная, аффективная и конативная его составляющие, а в поступке (речевом) - как функции сообщения, выражения и воздействия, соответственно.
Автор: Голубков С.В.