29.09.2011 2665

Становление правовой системы Пруссии XIII в. и ее колонизация

 

Колонизация, т.е. заселение определенной территории новыми жителями (уроженцами другой местности), является сложным социальным феноменом. В зависимости от исторических условий она может быть мирной или насильственной, носить стихийный или направляемый характер. Колонизация может быть внутренней (освоение новых местностей в традиционном ареале обитания определенной группы населения) или представлять собой внешнюю экспансию (за пределы этого ареала). Различают колонизацию городскую и сельскую, сплошную и дисперсную и т.п. По-разному могут складываться отношения колонистов с местными жителями (если территория была заселена ранее). В зависимости от характера и размаха колонизация может приводить к вытеснению, истреблению, покорению прежнего населения, либо к ассимиляции самих колонистов, или же к слиянию обеих групп и образованию на их основе новой общности.

Следует отметить также, что группа, заинтересованная в переселении на новую территорию, обычно вырабатывает для этого специальные юридические механизмы. Их назначение - узаконить процесс колонизации (например, признание права на заимку при расчистке новых угодий под пашню) и облегчить его (в частности, путем предоставления привилегий колонистам).

Колонизация с давних пор использовалась как орудие политики, призванное укрепить позиции того или иного правителя на определенной территории. Подобная тактика была широко распространена и в средние века. Для упрочения своего положения государи подчас использовали силы иноверцев, плативших правителям личной преданностью за веротерпимость. Достаточно вспомнить политику императора Фридриха II и литовского великого князя Витовта. Первый в ходе политической борьбы поселял в Южной Италии сарацин, равнодушных к папским отлучениям и интердиктам, второй приглашал в свои владения крымских татар и караимов, которых использовал, в частности, для охраны границ княжества.

С XIII в. Тевтонский орден привлек на земли Пруссии значительные массы переселенцев (в основном из Священной Римской империи, отчасти из Польши), видя в колонизации важнейшее средство, способствующее покорению края и его хозяйственной эксплуатации. Однако было бы ошибочным считать немецкую колонизацию Пруссии всего лишь военно-стратегическим мероприятием ордена, направленным на закрепление новопокоренных земель за тевтонцами. Эту колонизацию следует рассматривать как составную часть тогдашнего общеевропейского колонизационного процесса.

XI-XIII вв. были особым периодом в истории Европы. Они отмечены быстрым развитием производительных сил и демографическим ростом. Одной из характерных черт указанного процесса была сельская и городская колонизация. Конечно, образование новых деревень и городов наблюдалось и в раннее средневековье. Однако в XI-XIII вв. в этой сфере происходит скачкообразный рост, породивший огромные перемены в обществе. Важнейшей предпосылкой колонизации стало относительное перенаселение, которое испытывали многие старопахотные районы Западной Европы. Перенаселеиие это объяснялось в основном двумя причинами. Во-первых, значительная часть деревень, несмотря на неслыханное изобилие земли, испытывала острый земельный голод, поскольку потенциально пригодные для возделывания угодья оставались еще не освоенными и были заняты лесами и болотами. Во-вторых, распространение (а в ряде мест - господство) феодальной вотчины с большой барской запашкой и преобладанием барщины ограничивало рост размеров тяглых наделов и их дробление. Поэтому вотчина удерживала в деревне массу избыточных рабочих рук. В совокупности они образовывали огромный резерв рабочей силы. Благодаря развитию городов деревня получила стабильный рынок сбыта для своей продукции. Благоприятная экономическая конъюнктура вызвала рост цен на сельскохозяйственные продукты и на саму землю. Это создавало стимул для освоения новых угодий. В нем принимали участие не только крестьяне, но и горожане, а также феодальные сеньоры и монахи. При этом, если крестьяне искали сеньориальных повинностей и спасения от земельного голода, то феодалы руководствовались преимущественно фискальными соображениями, так как привлечение колонистов на их земли сулило увеличение феодальной ренты. В ряде районов Европы расселение колонистов служило и политическим целям, в частности, укреплению внешних границ». Для средневековья характерны два основных типа колонизации: внутренняя и переселенческая. Первая заключалась в расширении культивируемых площадей и росте числа хозяйств в старых поселениях. Переселенческая колонизация имела следствием появление сельских и городских поселений в отдаленных малонаселенных местностях. Она могла вестись силами как жителей того же княжества, так и приглашенных иноземных поселенцев (госпитов). Особенно большой размах получила последняя разновидность переселенческой колонизации в Восточной Европе - в чешских, польских, венгерских владениях. Прибывавшие в эти земли госпиты происходили преимущественно из различных немецких княжеств, а также из Нидерландов.

Феномен немецкой восточной колонизации издавна был предметом споров. В отечественной историографии неоднократно отмечался внутренне противоречивый характер этого процесса. Так, по мнению В.Д. Королюка, следует различать две формы колонизации: феодально-патрицианскую (ее он считает прямой или скрытой формой экспансии, сопровождаемой германизацией местного господствующего класса или даже заменой его пришлым) и колонизацию, которая осуществлялась силами трудящихся сословий (крестьян и ремесленников) и способствовала развитию производительных сил. В тех случаях, когда колонизация проходила в захваченных немецкими феодалами землях при уничтожении или германизации местного господствующего класса, а также осуществлялась в масштабах, серьезно нарушающих национальную однородность страны, ее можно считать проявлением германского «натиска на Восток» («Дранг нах Остен»). Конечно, идеализировать процесс немецкой восточной колонизации не следует. Перемещение больших масс колонистов в Восточную Европу не всегда происходило в мирных условиях, и местные жители далеко не во всех случаях принимали пришельцев с распростертыми объятиями. Как пишет современный французский исследователь Шарль Игуне, восточная колонизация нередко была причиной крови и слез. И все же есть ряд обстоятельств, побуждающих несколько иначе оценивать указанный процесс, чем это делалось в нашей науке ранее. Во-первых, не следует преувеличивать «реакционность» феодально-патрицианской колонизации, а также резко противопоставлять последнюю переселению крестьян и ремесленников. Ведь в средневековой Европе господствовала монархическая форма правления, и большую роль играли династические браки. Породниться с сеглейством какого-либо могущественного германского князя для многих правителей означало упрочить собственную власть. В то же время выходцы из германских княжеств часто приглашали колонистов со своей родины. Подобная практика (известная отнюдь не только немцам, но и другим народам) в средние века считалась естественным правом правителей. Династические браки действительно могли приводить к постепенному изменению в этническом составе правящего сословия (как произошло, например, с онемеченной силезской ветвью династии Пястов или, скажем, с ополяченными родами галицких бояр), но было бы ошибкой видеть в подобном процессе исключительно проявление неких продуманных экспансионистских планов.Во-вторых, этническая принадлежность человека в средние века играла второстепенную роль, гораздо важнее было его вероисповедание. Существует даже мнение о том, что в средневековой Европе весьма значительная часть населения вообще была без этнической. Выразителями единства в рамках этноса были носители элитарной культуры, т.е. прежде всего лица, относящиеся к привилегированному сословию. Этническое же самосознание масс нередко оттеснялось на второй план религиозным или локальным самосознанием, чувством подчинения своему сеньору и т.д. Наконец, в-третьих, местное население в охваченных колонизацией регионах, несмотря на известные трения с колонистами, постепенно восприняло целый ряд культурных достижений, которые принесли с собой немецкие переселенцы. В глазах местных жителей немецкая культура традиционно имела высокий престиж, о чем свидетельствуют источники по истории массового самосознания. Особенно характерно это было для знати и для горожан в польских и чешских землях XII-XIV вв. Указанные обстоятельства побуждают отказаться от осмысления восточной колонизации как преимущественно враждебных действий (в неявном виде эта установка долгое время присутствовала в трудах многих отечественных и восточноевропейских исследователей).В ходе колонизации в XI-XIII вв. был выработан целый ряд приемов, облегчавших процесс переселения, освоение новых угодий и создание новых деревень и городов. Особое значение для интересующей нас темы имеют сформировавшиеся в этот период юридические механизмы колонизации - локация и предоставление колонистам так называемого немецкого права.

Термин «локация» происходит от латинского loco - «помещаю». В узком смысле это понятие обозначало образование нового поселения, которое осуществлялось по соглашению владельца земель с организатором колонизации - локатором. Согласно договору или привилегии, выданной локатору, последний обязывался заселить отведенный участок оговоренным количеством колонистов. За это локатор получал больший, чем у других переселенцев, земельный надел, а также должность общинного старосты (шультгейса) с правом вершить суд и удерживать в свою пользу часть денежных штрафов. Эти привилегии переходили затем к потомкам локатора. Так называемое немецкое право представляло собой комплекс привилегий, получаемых колонистами на новом месте. Оно не только означало их право жить по обычаям своей родины, но и включало целый ряд других норм, создававших в совокупности новое для данной местности общественное и хозяйственное устройство. Основными чертами этого устройства были: личная свобода поселенцев, неприкосновенность их имущества, унифицированный размер земельных наделов, наследственно-чиншевое землевладение, рационализация труда и налогообложения, самоуправление и собственный суд в поселениях колонистов под руководством общинного старосты (им, как уже сказано, обычно становился локатор). Кроме того, поскольку в средневековом праве господствовал лично-сословный принцип, то государи разрешали поселенцам жить по обычаям их родины. Как правило, это предполагало и сохранение связи с наиболее авторитетными судами тех мест, откуда происходили колонисты. С XIV столетия в восточноевропейских государствах начинают возникать специальные местные «суды немецкого права» (например, в Кракове и Праге). Говоря современным языком, они выполняли роль высшей инстанции по отношению к судам в общинах колонистов. Применительно к возникавшим в ходе колонизации сельским поселениям необходимо отметить еще одну существенно важную их особенность. В деревнях немецкого права крестьянин-колонист обычно куда меньше зависел от власти общины, чем в коренных немецких землях западнее Эльбы, и имел дело с сеньором напрямую как индивидуальный налогоплательщик. В период колонизации такое положение способствовало довольно эффективному развитию сельского хозяйства. Однако впоследствии относительная внутренняя слабость сельских общин оказалась одним из факторов, обусловивших незавидную судьбу крестьянства в Восточной Европе.

Благодаря введению немецкого права могла происходить локация не только в узком смысле (как образование нового поселения), но и в более широком значении этого термина - как «реорганизация» и увеличение уже существующей общины. Важно подчеркнуть, что если первоначально немецкое право действительно предоставлялось главным образом немцам-переселенцам, то впоследствии аналогичный правовой ражим стал вводиться и в общинах, основанных местными уроженцами (славянами, венграми). Конкретно-исторические исследования говорят о том, что местные жители были активно вовлечены в колонизационный процесс. Даже в ближайших к немецкой этнической территории землях, например, в Мекленбурге, основную массу колонистов составили славяне, как показал еще Д.Н. Егоров. Далее к востоку пожалование немецкого права местным жителям также наблюдалось повсеместно.

Немецкие же колонисты, оказавшиеся в иноэтничной среде, нередко сами ославянивались. В конечном итоге локация и дарование немецкого права сыграли большую роль в развитии производительных сил Европы. Повсеместная рецепция немецкого права не стала чем-то искусственным, навязанным извне. Она была подготовлена социально-экономическим развитием затронутых колонизацией земель, отражала отмирание архаичных местных норм и введение новых, создававших благоприятные условия для хозяйственной деятельности. Сказанное в полной мере относится и к образованию новых городов. Для Европы XI-XIII вв. был характерен бурный процесс урбанизации. В германской части Священной Римской империи число городов в начале XII в. составляло, по оценкам, около 50, а к середине XIII в. было основано около 1000 новых; к 1300 г. их количество увеличилось втрое. Та же картина наблюдалась в Восточной Европе, хотя и с некоторым опозданием. Так, в польских землях в одном только XIII в. было основано 230 новых городов. К XIV в. города заполнили всю территорию к западу от линии Кенигсберг - Краков, что стало одним из самых впечатляющих итогов колонизационного процесса. И хотя эти общины имели в основном небольшие размеры, это не следует считать какой-то ущербной восточноевропейской формой урбанизации. Та же черта была характерна и для Европы в целом, поскольку общую картину урбанизации определяли именно малые города. В литературе, правда, нет единого мнения о том, какие из возникших в этот период поселений следует считать городами и какова была роль пришлого элемента в их генезисе. Особое значение этот вопрос имел для восточноевропейских историков, поскольку немецкая историография XIX- первой половины XX в. нередко была склонна преувеличивать роль немецких колонистов в развитии городов. Очевидно, ответ на этот вопрос в значительной мере сводится к уточнению самого понятия «город» и к выяснению роли немецкого права в становлении городских общин.

Понятие города, как известно, неоднократно обсуждалось в исторической урбанистике (особенно в XX в.), однако ученые все еще далеки от того, чтобы выработать единый подход к этой проблеме. В литературе предлагались самые разные критерии: наличие некоей минимальной численности жителей, концентрация в поселении неаграрного производства, собственная оборонительная стена, собственный рынок, городское право, статус поселения как административного центра окружающей территории и др. В последние годы получили распространение концепции, авторы которых подчеркивают, что город - не просто социально-экономическое явление, но прежде всего духовный, культурный и психологический феномен, неразрывно связанный с особым самосознанием городских жителей и спецификой коммуникации в бюргерской среде. Не случайно в современных работах на первый план выступает исследование структуры социальных связей в средневековом городе. Такой подход, безусловно, служит лучшему пониманию природы средневекового города и способствует изживанию прежних односторонних представлений о нем. В Восточной Европе, разумеется, и до появления немецких колонистов существовали поселения, которые были центрами неаграрного производства и торговли. Многие из них сложились вокруг областных градов - центров административного управления. В то же время правовое положение их жителей мало отличалось от положения крестьян. Новой чертой колонизационной эпохи, помимо количественного роста подобных поселений, было придание им особого юридического статуса. Нередко привилегию от правителя сперва получала община иноземных колонистов, обосновавшихся в уже существующем городе, а затем ее действие распространялось на остальных жителей. В тех же случаях, когда новый город создавался на пустом месте, подобная община сразу приобретала соответствующий статус. Формальным указанием на такой статус чаще всего была ссылка в выданной жителям грамоте на уже сложившееся городское право какого-либо старого крупного немецкого города. Наибольшее распространение в Восточное Европе получило Магдебургское городское право, но оно было не единственным. В городах балтийского побережья действовало Любекское право, в чешских землях - Нюрнбергское и Венское и т.п. В ходе рецепции иноземного права его нормы вступали в сложное взаимодействие с местными обычаями, что вело на практике к возникновению локальных разновидностей городского права.

Выдача подобных привилегий имела далеко идущие последствия, как для новых, так и для уже существующих общин. Общим для поселений, возведенных в статус городов, было признание их права на ту или иную степень самоуправления через выборные органы, судебную автономию (обычно с правом обжалования приговоров в суд того города, по чьему образцу даровано городское право), а также фиксированный размер налогов, упорядочение городских ремесла и торговли и введение мер, направленных на поддержание мира и порядка в городе. В отличие от своих собратьев в Западной Европе (например, в рейнских землях Германии), восточноевропейские горожане не добивались привилегий после длительной борьбы с феодалами, а получали их обычно по инициативе самих князей, заинтересованных в привлечении колонистов и поощрении ремесел и торговли. Выдача привилегий способствовала в конечном счете формированию особого бюргерского сословия, поскольку совокупность полноправных горожан с момента получения грамоты рассматривалась как единая корпорация. Указанный процесс был, в свою очередь, неразрывно связан со становлением специфической ментальности, присущей горожанам. Возвращаясь в этой связи к вопросу о размерах средневековых европейских городов, мы хотели бы напомнить мнение Фернана Броделя, который вслед за Отто Шпенглером подчеркивал, что именно малые города как массовое явление заслуживают тщательного изучения. Ведь они в конечном счете «побеждали» прилегающую сельскую местность, наполняя ее «городским сознанием». Таким образом, перемены, происходившие в жизни населения благодаря. введению городского права, были весьма значительными. Не случайно современные медиевисты говорят о том, что подобный процесс следует рассматривать как глубокую реформу, которая означала своеобразный прорыв к новым, специфическим городским формам жизни. Некоторые исследователи склонны полагать, что до получения городского права даже крупные поселения (например, Прага) были не городами в собственном смысле слова, а «предлокационными агломерациями». Не абсолютизируя роль городского права в жизни общин, необходимо подчеркнуть, что оно было характерной особенностью городов западного типа, а точнее - городов, находившихся преимущественно во владениях католических государей Европы и в некоторых сопредельных землях, затронутых в XIII- XIV вв. иноземной колонизацией (например, в православной Галиции до ее присоединения к Польше). Единство веры было предпосылкой для переселения колонистов из экономически более развитых районов Европы. Носителями западной правовой традиции были не только выходцы из немецких земель. В XIV-XV вв. они передают «правовую эстафету» своим соседям (особенно полякам), и с ними немецкое право распространяется дальше на Восток. Локация городов на немецком праве была характерной чертой польской колонизации на окраинах («кресах») Речи Посполитой в XVI - первой половине XVII в., и сама эта колонизация обнаруживает немало общих черт с немецкой колонизацией в Польше в предшествующий период. Таким образом, процесс становления восточноевропейских городов (как тех, которые развивались на основе местного долокационного субстрата, так и тех, что основывались впервые) был тесно связан с распространением немецкого городского права. Это. право положительно влияло на развитие городов, создавая благоприятные условия для ремесла и торговли. Оно объективно способствовало усилению роли горожан в политической жизни и становлению сословного бюргерского правосознания. В конечном итоге локация и дарование немецкого права сыграли большую роль в развитии производительных сил Европы. Повсеместная рецепция немецкого права не была чем-то искусственным, навязанным извне. Она была подготовлена социально-экономическим развитием затронутых колонизацией земель, отражала отмирание архаичных местных норм и введение новых, создававших благоприятные условия для хозяйственной деятельности. Все эти черты прослеживаются и в развитии орденской Пруссии. В ходе колонизации прусских земель Тевтонский орден воспользовался обширным опытом, накопленным в Восточной Европе на протяжении, по крайней мере, двух столетий.

 

Автор: Рогачевский А.Л.