Церковные идеологи и проповедники о замужних женщинах и вдовах в Италии XIV-XV вв.
В XIV-XV вв. представители церкви сохраняли уверенность в том, что женщины, в любом случае, творения более слабые и порочные, нежели мужчины, субъекты, скорее поддающиеся козням дьявола.
В своих «Наставлениях в управлении семейными делами» и «Трактате из десяти вопросов» Джованни Доминичи, приор доминиканского монастыря Санта Мария Новелла и проповедник, высказывал традиционное мнение на природу женщин: «Адам был сотворен из земли, Ева из мяса и костей человеческих, поэтому женщина слабее мужчин и менее способна к созерцанию истин. Священное Писание подтверждает это...». Далее приводился пример, что этимология латинского слова «Femina», происходит от «Fe» (вера) и «minus» (менее). Таким образом, слово «Femina» значит -имеющая меньше веры. Возможно, отсюда исходила идея преобладания женщин среди людей, которым народное суеверие приписывало связь с дьявольскими силами. В Новом Завете говорится о том, что уже при сотворении первой женщины её недостатки были видны и указаны тем, что она была сотворена из кривого ребра, а именно из грудного ребра, которое как бы отклоняется от мужчины. Из этого недостатка вытекало то, что женщина неполноценна в сравнении с мужчиной и является «несовершенным животным».
Паоло да Чертальдо отзывается о женщине столь же категорично: «Оставь женщину - это корень зла». Джованни Доминичи был убежден, что женщина - это корень зла. Он писал: «Священное писание многое рассказывает о Давиде, но мало ему пророчит добра, так как он излишне увлекался женщинами...». Женщины в глазах этого проповедника являлись орудием дьявола, используемым в качестве средства совращения и гибели человека. Женщина либо дьявол, либо его служанка - такова традиционная установка духовенства. Еще с древних времен существовало высказывание: «Имеются на свете два существа, которые как в добре, так и во зле не могут держать золотой середины: это язык и женщина». Если они перейдут границы, то достигнут вершин и высших степеней в добре и зле. Если они попадут под влияние зла, то совершают наисквернейшие поступки и ошибки. Что касается злости женщин, то в книге сына Сирахова говорится: «Нет ничего хуже злобы женщины. Соглашусь лучше жить со львом и драконом, нежели жить со злой женой». В дополнение к этому там же говорится: «всякая злость мала по сравнению со злостью женщины».
Джованни Доминичи утверждал: «Мужчины влекутся к позорным деяниям многими страстями, а женщину ко всем злодеяниям влечет одна страсть: ведь основа всех женских пороков - это жадность. Женщина или любит или не ненавидит. Третьей возможности у нее нет. Когда женщина плачет - это обман.
У женщины два рода слез. Одни из них из-за действительной боли, другие - из-за коварства. Если женщина думает в одиночестве, то она думает о злом». По мнению многих монахов-проповедников, близость женщины губительна для святости. Поэтому лучшее, что может сделать человек, - это вообще избегать женщин. Таким образом, традиционный взгляд на вещи присутствовал и в высказываниях флорентийских проповедников.
В первой части своего трактата Джованни Доминичи утверждал, что идеалом женщины является монахиня, способная к религиозным порывам и подвигам. Он также утверждал, что женщина должна следовать монашескому призванию даже вопреки воле родителей, опекунов или братьев. Но в последующих частях трактата религиозный пыл проповедника несколько умеряется, поскольку главной целью его написания являлась потребность в религиозном наставлении, проистекающая от светской женщины-вдовы, вынужденной нести груз забот по воспитанию детей и управлению хозяйством, поскольку ей пришлось заменить в этих делах мужа. По этой причине доминиканец считал нужным предостеречь своих духовных дочерей от чрезмерных проявлений веры, которые он объявлял гордыней и дьявольским наущением, а также от излишней щедрости и расточительности в делах благотворительности.
Однако нельзя не заметить и другую тенденцию в трудах и речах представителей церкви, обращенных к городской среде - внимание к женским добродетелям, их проявлению в обществе, способности женщин к нравственному совершенствованию, которые также получили признание, прежде всего, у нищенствующих монахов, тесно инкорпорированных в городскую среду. Вряд ли возможно отрицать, что идеалы и стереотипы мышления и поведения в городской среде складывались под непосредственным воздействием и влиянием выдающихся проповедников и теологов. Но внутри их воззрений уже наметились противоречия. Например, у Керубино да Сиена, как и у многих теологов XV в., превалировали высказывания ригористически настроенного богослова, отрицающего в своем трактате «Правила брачной жизни» какое бы то не было проявление самостоятельной воли и разума у женщин.
Но такие выдающиеся проповедники, как Бернардино да Сиена, Джованни Доминичи, Антонино да Фиренце вещали и писали не только о проявлениях благочестия истинных христианок, но и о комплексе женских добродетелей, пусть даже и в традиционном для церкви преломлении: религиозность, покорность, подчинение мужчинам, скромность и целомудрие. В своем практическом богословии они уделяли значительное внимание женщинам, хотя каждый из них проявлял себя в этой области различным образом. Рассмотрим этот аспект подробнее.
С XII в. церковь освящала и признавала брак, в котором женщине предоставлялась возможность реабилитировать свою греховную природу и стать добродетельной. Для этого ей необходимо выполнять семейные функции и обязанности (зачатие, рождение, материнство, при определенных обстоятельствах - воспитание). Они выступали оправданием женской природы. Классическим примером служила Богоматерь - Дева Мария, которая была женщиной, родившей Иисуса Христа. Вот как это звучит в «Наставлениях в семейных делах» Джованни Доминичи: «И непременно надо воззвать к Святой Марии Божьей, которой дана великая сила сокрушать соблазнителя рода человеческого, который - таки норовит нанести самый сильный удар уже в конце жизни: не напрасно Святой Дух говорит грешному змию, она сотрет главу твою, и ты окажешься под пятой того. К Господу и Мадонне взывай каждый день».
Сексуальные и брачные вопросы широко обсуждались в христианстве и вызывали отношение, отрицающее мирскую радость. Чувства гностиков, направленные против секса, разделяли многие их противники. Брак не осуждался, поскольку он был благословлен Христом и ему учил Господь, однако его рассматривали ниже непорочности. Целибат идеально подходил для тех, кто стремился к совершенству, в итоге многие современники высказывали свое мнение по этому вопросу: «Мы не отрицаем брак, но воздерживаемся от него, честно отстаиваем брак, когда против него выступают, как против некоего грязного дела, тем самым пренебрегая Господом». Другие писатели соглашались, что нельзя презирать законный брак, хотя благодаря целибату и воздержанию у людей остается больше времени, чтобы посвятить себя Богу. Встречались также и более либеральные мыслители, которые приводили в пример Марию, мать Иисуса, в качестве иллюстрации ценности брака, вопреки распространявшемуся догмату, что она оставалась вечной девственницей, с другой стороны получившее широкое распространение мнение о предпочтительности непорочности браку тоже не раз оспаривалось.
Во всем спектре этих дискуссий теологов, прежде всего, интересовали добродетели религиозности и покорности супругу. Наставляя женщин на благочестивые поступки и мысли, служители церкви утверждали: «Душа твоя, женщина, глаза, уши, руки, тело принадлежат супругу - твоему господину и священнику. Прямо направляй свои глаза к Богу, на божьи дела. Созерцай чудесные дела Творца нашего. Пусть глаза видят небо, леса, поля. Если ты согрешишь, то глаза недостойны это зреть. Твои органы слуха должны услышать заповеди божественного совета. Слух должен восхвалять и слышать святые уроки божьи. Благие поступки никогда не прекращаются, и тебе необходимо не слушать тех, кто сбивает тебя с правильного пути, а наоборот слушать добродетельные и духовные наставления Бога. Слух нужно направлять на понимание божественных заповедей. Голосом нужно восхвалять Бога, глазами читать священное предание, делами и поступками восхвалять своего господина, т. е. мужчину. Бог распределил все обязанности среди мужчин и женщин. И поэтому, если твой супруг прикажет, а ты нарушишь закон, то тебе грозит большое наказание, поэтому, знай, место женщины внизу, где она находится у ног мужа и под началом мужа, и для нее грехи явно выражены и запрещены законом».
В изучаемый период неукоснительным правилом являлся порядок, в котором не следовало сомневаться, что женщинам следует находиться в полном подчинении у мужчин и под их постоянным контролем. Проповедники традиционно аргументировали эту зависимость несовершенством женской природы по сравнению с мужской: «Поскольку у мужчин больше разума, чем у женщин, любовь мужа к жене более совершенна, чем любовь жены к мужу». Причина - слабость женской натуры, проистекающая из первородного греха: «Знаете, ведь дьявол соблазнил сначала Еву, а потом Адама. Поэтому вы, мужчины, будьте сами добродетельны и в этом поддерживайте своих жен, потому, что они более слабы. Жена должна проявлять полную покорность мужу в исполнении супружеского долга».
Но руководящая роль мужа должна проявляться не только в сфере семейно-брачных отношений, он обязан быть и духовным наставником своей супруги, которая «не может иметь ни своей воли, ни своих желаний, но должна следовать, как в ярме, воле другой стороны, не сама по себе, но согласно его направлению с помощью его сопровождения, и по его воле делать то, что он хочет, и к его удовлетворению».
Женщина обязана была подчиняться церковным догмам и законам общества. Вдобавок к этому - семье, роду, мужчине, ибо «женщины по своей природе слабы, беззащитны, и всегда готовы подчиняться и служить мужчине, без чего и вовсе не смогли бы жить на этом свете». Женщины, следовательно, рассматриваются или как аморальные создания, или столь слабые, что они должны быть совершенно подвластны превосходящим способностям мужчин. «Женщина не должна никогда чувствовать себя независимой, она должна быть управляема страхом и мужчиной «.
Манера чтения проповедей у францисканца Бернардино да Сиена отличалась живостью и непринужденностью, свойственной представителям его ордена. Он любил разнообразные Exempla и непосредственные обращения к слушателям в ходе проповеди. Очень часто Бернардино взывающий к женской половине своей паствы призывал: «Женщины! Вы хорошо помогаете мне, и я хочу сказать об этом. Я слышал, что вы творите добрые дела для заключенных в тюрьмах. Вы делаете много добра и будете вознаграждены Богом и в этой жизни и в другой», « Женщины! Учитесь творить благодеяния!».
Набожность (devozione) для Бернардино - одно из главных благодеяний женщины, она открывает для них путь к спасению души в браке и семье, вне стен монастыря. Для них он специально писал проповеди на извечные женские темы: «Об упорядоченной любви, которая должна быть между мужем и женой», «О том, как муж должен любить свою жену, равно и о том, как жена должна любить мужа». По характеру поучений можно предположить, что Бернардино явно имел в виду прихожанок из торгово-ремесленных слоев, «простых женщин» без особых духовных запросов, являясь, пожалуй, одним из самых демократичных проповедников своего времени.
Об этом может свидетельствовать один из эвристических диалогов, которыми он любил уснащать свои проповеди: «Женщина! Знаешь ли ты «Pater noster»?», и сам отвечал: «Да!» И далее: «Постоянно произноси эту молитву, так часто, как только можешь. А если ты не можешь разуметь молитвы, то хотя бы читай ее по памяти постоянно, насколько это возможно». Хотя у брата Бернардино, постоянно звучал призыв к умеренному благочестию, он советовал жертвовать проявлениями набожности ради семьи и домашних забот: «Если у тебя больной в доме? - Да. - Покинуть ли тебе его, чтобы пойти на проповедь? - Не покидай его!», «Сделай прежде всего то, в чем нуждается твоя семья. и только потом иди к проповеди. Я не похвалю тебя за твой приход, если ты не сделала все, что нужно твоей семье». Еще больше он осуждал женщин, которые надолго бросали свою семью, присоединяясь к религиозному шествию или вступая в «темную секту». Такие сюжеты проповедей отвечали на самые насущные запросы городской торгово-ремесленной среды.
Антонино да Фиренце, наоборот, обращался к самым знатным и респектабельным женщинам города, принадлежащим к олигархическим кругам общества, если судить по их фамилиям. Со многими духовными дочерьми этот доминиканец состоял в постоянной переписке, терпеливо отвечая на их самые разные вопросы - от серьезных в тех случаях, когда его просили растолковать тот или иной фрагмент Священного Писания, до явно нелепых, например, «Можно ли ходить взад-вперед во время молитв?».
Одна из его духовных дочерей, монна Анналена Малатести, в замужестве дель Ангвилара, овдовев, спрашивала, как ей жить благочестиво в новом состоянии. По инициативе отца Антонино она превратила свой дом в приют для бедных и набожных женщин, а затем все вместе они вступили в орден тертиариев при монастыре Санта Мария Новелла. Антонино добился для них папской буллы, разрешавшей им основать общину (булла была подписана папой Калликстом III в 1454 г.). Анналена получала материальную помощь на свои богоугодные дела от богатого семейства Содерини, поскольку Дианора Содерини была ее подругой и в то же время духовной дочерью Антонино да Фиренце.
Формы крайнего благостия встречались на так часто и пример Анналены Малатести является одним из немногих в практике Антонина. В основном ему приходилось наставлять мирянок, как вдов, так и замужних. На этом поприще проповедник тоже достиг определенных успехов. Так, духовными наставлениями известного доминиканца пользовалась Джиневра Кавальканти, овдовевшая после смерти своего мужа, Лоренцо Медичи, (он приходился родным братом Козимо Медичи), и нуждавшаяся в утешениях проповедника. Он учил ее благочестиво жить в состоянии вдовства, не ходить на свадьбы и на праздники, не участвовать в светских увеселениях, не смотреть игры в мяч и не петь светских песен. Антонино наставлял двух сестер Торнабуони, Дианору и Лукрецию. Старшую Дианору выдали замуж за Томмазо Содерини, именно от этого брака в 1451 г. родился Пьеро Содерини - будущий знаменитый гонфалоньер справедливости. Отец Антонино неоднократно подчеркивал в своих письмах, что Дианора занимает высокое положение в городском обществе и по происхождению, и по статусу семьи ее мужа. Обращаясь к ней, Антонио все время подчеркивал: «Раз вы замужем, вы должны управлять семьей».
Младшая из сестёр, Лукреция, стала супругой Пьеро Медичи и матерью Лоренцо Великолепного. Лукреция Торнабуони считалась одной из самых незаурядных женщин Флоренции. Она славилась своей образованностью, поэтическим даром и самостоятельностью. После ранней смерти мужа, ей пришлось самой воспитывать детей. Лоренцо Великолепный далеко не всегда мог противостоять ее воле даже в 20 лет, как сказано об этом ранее, когда мать довольно деспотично решала вопрос о его женитьбе.
Наконец, Антонино обращался к молодой замужней женщине Диодате дельи Адимари, недавно вышедшей замуж за одного из Строцци. Он терпеливо воспринимал даже глупые и пустяковые вопросы, и называл ее ласково «моя духовная дочь Дада». Хотя Диодата и оставалась светской замужней женщиной, а потом вдовой, епископ тоже проповедовал ей правила аскезы, в частности, советовал не слушать музыку и не петь песни для собственного чувственного удовольствия.
Письма отца Антонино столь знатным дамам были весьма примечательны и отличались по духу от проповедей Бернардино и дидактических наставлений Д. Доминичи. Несмотря на проповедуемый аскетизм, он убеждал, что нет таких грехов, от которых нельзя было бы обратиться к истинному покаянию, и тогда господь вернет благословение, а вместе с ним и утраченные добродетели. В одном из своих писем он заявлял: «По любви своей к человеку Христос всегда рад и готов даровать ему всяческие блага, прощение и утешение при его искреннем покаянии.». В письме, озаглавленном «Притча о талантах», написанном в ответ на просьбу Диодаты дельи Адимари растолковать ей соответствующее место в Священном Писании, Антонино подчеркивал: «И дух, и тело человека несут на себе отпечаток божественной красоты. Безусловно, хороши по природе и душа наша, и тело со всеми их потенциями».
По убеждению Антонино, женщины наделены чувствами и талантами, также как и мужчины. Он уверен в том, что перед ними открыт путь нравственного самоусовершенствования и духовной сублимации: «Счастье, если ты видишь - это не только то, в чем нуждается твоя фамилия, но одновременно и то, что ты постигаешь красоту солнца, луны, звезд, человеческих тел и лиц, созерцая в них красоту Спасителя, творца всякого совершенства, и понимаешь, что всякое достоинство, добродетель и благо, и любовь в земном явлении наиболее ценны по причине того, что славный Господь есть первопричина всех творений». Антонино, в первую очередь, интересует сфера женских чувств, проявление эмоций, духовный мир, в усовершенствовании которого следует искать спасения. Он наставлял женщин в том, чтобы не пренебрегать ни одной из повседневных забот в делах по дому, помогая бедным и открывая двери всем несчастным.
Сенсуальность манеры Антонино явно отличала его от других проповедников, прежде всего, от сурового и жесткого, категоричного и авторитарного Доминичи. Одновременно оба они ведут речь только об образе действий, поведении мирской женщины. Доминичи считал очень вредными порывы чувств и сильные страсти, утверждая, что их необходимо обуздать. Антонино же не относился к сфере женских эмоций непримиримо, его задача состояла в том, чтобы воспитывать чувства, сублимируя их и возвышая до христианских добродетелей, затрагивая и институт брака.
Церковь очень много занималась вопросами семейно-брачных отношений в городской среде, особенно много писали и говорили об этом проповедники нищенствующих орденов. Их главной задачей являлось внушение того, что основным смыслом и содержанием христианского брака является воспроизводство потомства. Поэтому церковь обрушивала свои инвективы против любых отклонений от этой основной функции, категорически осуждая любые средства против зачатий, от простого уклонения до контрацепции и абортов, а также все виды противоестественных сексуальных связей.
Мужчины и женщины, мальчики и девочки должны были признаваться в своих чувствах и соблазнах священникам. Благодаря пытливости ума священников были разработаны подробные и въедливые вопросники. У супружеской пары священник мог спросить, сколько раз за ночь они совершали половой акт, вступали ли они в обычный коитус или делали это другим, противоестественным образом, за что налагались штрафы, (как за чтение непристойных книг или касания частей тела женщины, так и за предположение о садомическом поведении).
При этом учитывалось, что только наказанная или наказанный, но и сам священнослужитель из-за постоянных вопросов рисковал втянуться в запретные формы сексуального поведения, хотя за всем лежало убеждение, что секс относится к низменной природе или же является злом вообще. Сторонников этих идей оскорбляли «зверские движения» и «похоть соития», которые происходят в органах выделения и мочеиспускания, наряду с деторождением. Теологи боялись, что переход от духовного брака к чувственному мог угрожать власти и полномочиям мужчин в семье, и делали, что могли, чтобы принять меры предосторожности. Пизанский проповедник Джордано да Ривальто (умер в 1311 году), утверждал, что из 100 мужчин, не было ни одного, «кто действовал в браке, согласно природе или как Бог желает».
Обосновывая необходимость продолжения рода как основную функцию брака, Бернардино Сиенский активно комментировал брачные нравы тосканцев его времени. Он обвинял жен, так же, как и их мужей, в действиях против природы, т. е. в использовании контрацепции. Так 1427 г. он осуждал женщин Сиены за контрацепцию и аборты: «И это говорю я тем женщинам и осуждаю тех, кто нашел причины, по которым дети, которых они должны были родить, умерли. Они уничтожают их в своем теле, и поэтому в них больше зла и греха, чем в убийце. Они навлекают на себя проклятие Бога. Вы что, не видите, что это грех, подобный содомии, и вы являетесь причиной гибели мира». Он так же упрекал мужчин, которые общались с женщинами способами, шедшими против характера природы, против надлежащего способа супружества. В моральном плане эти упреки могли относиться к необычным позам в супружеской постели или прерыванию акта, отчего он становился бесплодным.
Другой авторитетный проповедник Д. Доминичи предостерегал флорентийских женщин, «от неестественных поз, подобных животным или соитию мужчин». Очевидно, в распоряжении проповедников имелось немало Exempla, свидетельствующих о противоестественном общении. Например, по рассказу Сан Бернардино одна замужняя и красивая женщина после шести лет замужества оставалась девственницей, так как жила с мужем в наиболее сильном грехе против природы. В отчаянии умирающая, бледная, истощенная, она попросила помощи у епископа, но тот ответил, что он сможет действовать только в том случае, если получит доказательства греховных поступков ее мужа. Этот сюжет подтверждает тот факт, что мужчина был сильнее защищен морально-религиозными санкциями, менее подвергался подозрениям и контролю со стороны официальных институтов государства и церкви, в итоге в области семейно-брачных и сексуальных отношений находился в более выгодном положении, нежели женщина. Бернардино признавал, что многие из молодых невест не знали, что действия их мужей являются греховными, но даже в этом случае для них не было никакого оправдания перед лицом церкви и общества. Причина подобной позиции имела следующий аргумент: девочки имели моральное право спросить у матери, а мать была обязана рассказать им об этом.
Проповеди подтверждают факт основательного контроля брачно-семейных отношений со стороны церкви. Бернардино сетовал на убежденность многих женатых пар в том, что бесплодные супружеские отношения в законном браке не были греховны вообще. Если же супруги признавали свою вину, то утверждали, что оказались слишком слабыми, чтобы отказаться от наслаждения, легко оправдывая сами себя его естественным характером и тем обстоятельством, что брак их был освящен церковью. «Эти грешники даже не желали слушать о нарушениях, упомянутых в моих проповедях». Сам Бернардино полагал, что эти методы были широко распространены в Тоскане. Этот очень популярный в свое время проповедник тщательно разбирал различные нарушения и прегрешения внутри и вне брака, что доказывает существование явных признаков того, что осуждаемые им отклонения были обычны в городской среде.
После смерти Бернардино Сиенского, его последователь и единомышленник Фра Керубино, написал трактат, посвященный исключительно моральным основам брака. Вдохновленный примером Бернардино, он подробно описывал действия мужчин и женщин, которые они совершают для избавления от нежелательного потомства, постоянно обращаясь к «Exempla» о содомии в браке. В отличие от Бернардино, он осуждал действия мужчин, уподобляя их «тем, кто работал на земле, а затем бросал семя в камень...» Женщины осуждались отдельно от мужчин, и среди их преступлений наиболее осуждались противозачаточные действия в браке, по мнению проповедника, «грязные» и в полной мере воплощающие грех детоубийства. Все проповедники до единого призывали женщин уберегать мужчин от противоестественных соитий, нравственно оберегать и мужей и себя от греха.
В средине XV в. святой Антонин, епископ Флоренции, позволял мужьям и женам участвовать в народных гуляниях, при условии, что ни те, ни другие не будут предохраняться от зачатий. Он настаивал на неукоснительном исполнении супружеского долга, т. к. брак требовал продолжения рода, и каждая пара обязана иметь такое количество детей, какое ей пошлет Бог. Джованни Доминичи, Антонин Флорентийский, Бернардино Сиенский и другие, отражали в своих проповедях попытки осуществлять жесткий контроль со стороны официальных церковных структур за частной сферой жизни общества, распространяя свою аскетическую программу на поведение полов, запрещая внебрачные отношения между полами, устанавливая подробную регламентацию в сфере физической близости супругов вплоть до указания места, времени и способов их действия.
Из пенитенциариев очевидно, что церковь придерживалась очень узких взглядов на то, что пристойно в спальне и возражала вдвойне против способов, которые способствовали контрацепции. «Супруги никогда не были одни на супружеском ложе, - пишет Дж. Фландрен, - тень проповедника витала над их шалостями». И действительно, церковные справочники информировали проповедника о тех интимных приемах, которые квалифицировались как греховные, однако, сомнительно, чтобы он мог эффективно бороться с ними, поскольку его благоразумно предупреждали не вдаваться в детали, расспрашивая своих прихожан, чтобы не заронить дурные мысли в их головы.
Но при этом оставалась и в определенных ситуациях даже ужесточалась общественная регламентация женской сексуальности в сравнении с мужской. Сохранялось установление двойного стандарта норм поведения и морали для мужчин и женщин. Контроль над женской сексуальностью выглядел как важное средство поддержания общественных устоев. Общество контролировало сексуальное поведение своих членов в браке, который являлся стандартом и считался единственно приемлемым сексуальным поведением: « Сочетаться браком (следует - И.А.) женщине не для своей похотливости, а для необходимости удовлетворить мужа. Это украшает женскую добродетель, и мужья день ото дня становятся благороднее».
Отношения к сексуальности со стороны церкви и общества диктовались в первую очередь концепцией первородного греха. Доминирующую среди церковных авторов оценку плотской любви можно представить следующим образом: наилучшее состояние для человека, которое способствует его спасению - это преодоление сексуальности и сохранение целомудрия; похоть же суть вожделение, которое является грехом и серьезной помехой к спасению, и естественно, брак имеет как плохие черты - секс, так и добрые цели - рождение детей. Святой Бернардино указывает, что грехом против природы является каждое соитие, используемое без цели зачатия.
Церковь и проповедники всячески осуждали грех похоти: «Очень тяжкий и непростительный перед Богом - грех сластолюбия. Насколько девственность угодна Богу, настолько ненавистен ему грех похоти». Поскольку эти формы поведения единодушно признавались греховными, они не подрывали, а наоборот, укрепляли престиж церковного брака, как единственной условно «праведной формы брачно-сексуальных отношений». И лишь те, кого судьба против их воли обрекла постоянно жить в этом грехе, могли испытывать чувство ущербности.
Церковь никогда не закрывала глаза на сексуальные потребности мужей и жен, на что указывают сентенции о взаимном брачном долге супругов. Секс, как предмет для размышления, был даже более важен для церкви, чем для мирян, которые относились к нему более легко. Средневековые теологи в основном следовали св. Иерониму, а не св. Августину и осуждали секс, предназначенный для удовольствия. Однако этот грех не так просто установить, и, вероятно, он не очень четко осознавался и самими супругами.
Некоторые из них одобряли секс в браке без намерения произвести потомство, если произведению потомства не ставятся при этом никакие искусственные препятствия. Однако, если учитывать представления о воспроизводстве потомства в позднее средневековье, то было широко распространено мнение, что в момент оргазма женщина испускает собственные семена, которые, по крайней мере, важны для зачатия. Поэтому в теологических кругах всерьез обсуждался вопрос, не должен ли муж продолжать акт до оргазма своей жены.
И богословы, и медики с XIV по XVI вв. были едины в том, что женщина обладает большей сексуальностью, чем мужчина. Тезис о ненасытном сексуальном аппетите женщины - общее место в средневековой картине мира: «Дьявол разжигает через женщину плотские желания мужчины».
В позитивном отношении церкви к женщинам заметна одна особенность. Благость женщины связана с отрицанием ее природного начала, или явной секуляризацией его, отказом от явных проявлений женственности как таковой. Единственное исключение делается для замужних женщин, но и оно обставлено массой оговорок: если покорно выполняет свои супружеские обязанности, если вступает в сношения с мужем только ради продолжения рода, а не ради греховных утех, если она отказывается от адюльтера и т.д. Разумеется, повседневная действительность очень во многом не совпадала с церковными доктринами и предлагаемыми ей идеалами.
Бернардино да Сиена только в одном случае считал допустимым неповиновение жены воле мужа: «Женщина! Запомни, если твой супруг будет требовать от тебя нечто, противное природе, не соглашайся. Если станет угрожать и принуждать, беги от него, скажи об этом своему отцу, матери, братьям, пусть постараются сделать так, чтобы ему в голову больше не приходила такая мысль». Женщина должна лучше согласиться умереть, чем позволить что-то противное естеству: «И если муж убьет тебя за непокорность, душа твоя сейчас же найдет путь к вечной славе». И это при том, что проповедник настаивал на неукоснительном выполнении супружеского долга, как только того потребует муж, считая большим грехом для замужней женщины всякое уклонение от него, за исключением сильной болезни и то далеко не во всех случаях. «Если женщина испытывает какое-либо недомогание, она должна сообщить об этом мужу. Но если супруг содомит или склонен к адюльтеру, тогда ей лучше промолчать и не уклоняться по причине нездоровья от исполнения супружеского долга, как только он его потребует, чтобы он не ушел из дома искать греховных утех на стороне, «тогда душа его будет спасена». Брат Бернардино убежден, что такой образ поведения жены позволит уберечь супруга от вечного проклятия и спасти его душу: «Ибо если она будет рассудительна и умерена, то благодаря ей и он сможет отказаться от того порочного деяния, которое намеревался совершить; кроме того, он будет всегда иметь о жене доброе мнение. Мужа будет обуздывать добродетель супруги... он поневоле ступит на путь совершенства».
Таким образом, представление о женской покорности мужу у францисканца Сан Бернардино несколько расширяется: мало того, что появляется некоторое исключение в комплексе абсолютного подчинения власти супруга, на женщину в браке накладываются особые функции - регулировать супружеские отношения таким образом, чтобы уберегать мужа от пороков, способствуя спасению его души. Но при этом все проповеди были пересыпаны наставлениями такого рода: «Женщина всегда должна подчиняться мужчине, т. к. он господин в браке, он сеньор, а она его служанка, она не может получить свободу, так как чем больше она ее получит, тем больше будет ее недоставать. Господство мужчины в браке должно почитаться женщиной со страхом и боязнью. Если ты замужем, то тебе запрещено находиться вне дома без разрешения мужа, а тем более, вечером или ночью запрещаются всякие прогулки или странствия. Приветствуй душу твою, которая приносит тебе пользу. Всегда держи в порядке и чистоте тело и мысли свои, чтобы тебя похвалили».
Следующий аспект, которым много занимались представители церкви - это скромность и целомудрие. Восприятие любви и взаимоотношений в семье в средние века было пропитано ценностями церкви: «Душа имеет возможность возвышаться, а тело и плоть должны помогать ей в этом. Плоть - это отдельная сущность человека, она независима, и в последствии может привести к драматическому разрыву между душой и плотью. Самое главное для души -всегда помнить о Боге и об уроках святых: на мессе, в деяниях и поступках, произнесенных словах, поэтому всегда нужно воздерживаться от излишеств и страстей. Женщина всегда должна находиться в старании для своих благодетелей, оставляя в стороне чувства о плотских вожделениях, так как они творят препятствие любым добродетелям. Поэтому проводи большую часть времени в религиозных молитвах.
Другой путь, как наставляет Господь Бог, это отказ от наслаждений и удовольствий, и по его советам, заповедям и предписаниям нужно молиться каждое воскресенье и в любой другой религиозный праздник, молиться в церкви, молиться, где придется, где сможешь найти духовное уединение. Не сожалей и не выражай неудовольствие, терпи все тяготы, сколько может вытерпеть душа, не заботься о голоде и жажде, о желаниях тела, но никогда не забывай о своей семье. Помогай душе молиться, заставь тело становиться на колени, чем ниже ты опускаешься в поклоне, тем сильнее возвышается твоя душа. Если душа, помимо правил, требует молиться вне церкви, то молись о твердости твоей, не позволяй сопротивлению и соблазну войти в твое тело.
Отдались от светских и мирских занятий, от физических чувств, заставь душу молиться Богу, который должен воистину находиться в душе».
При этом в предписаниях такого рода не забывают и о супружеском долге: «Одна часть твоего тела должна посвятить себя Богу, стремиться к религиозности. Другая часть должна принадлежать супругу. Эта истина родилась давно, и ничто не сможет помешать твоему повиновению». Женщина должна страшиться божьего наказания, которое может жестоко покарать ее за непослушание. «Бог распоряжается твоей душой, а супруг телом, и ты никогда не сможешь почувствовать свободу, потому что даже ты сама не имеешь власти над своим телом. Приведу доказательства: сначала Бог наказал Еву за грех, который она совершила, сказав ей, что боль твоя при родах станет тебе наказанием».
Практически все проповедники, изучаемого периода постоянно обращались к женщинам с назойливыми предписаниями, регулирующими ее образ жизни: «Не ешь лакомства, регулируй разумно желания своей утробы. Бодрствуй: часто становись на молитву и ходи к проповеди и мессе. Одевайся в поношенные одежды, не носи новомодных, не стремись каждый день надевать нечто новое. Не будь слишком любвеобильной и чувственной. Не стой попусту в дверях или около окон, не ходи зря по чужим домам, не выходи на улицу только ради того, чтобы побольше узнать о делах других, не радуйся плохому, случившемуся с другими, не завидуй чужим удачам». Далее следовали традиционные аскетические правила: «Сочувствуй страданиям, навещая больных, старайся удовлетворить их нужды, насколько можешь, хотя бы произнеси добрые слова...». Святой Бернардино постоянно укорял женщин за грехи легкомыслия, болтливости, кокетства, мотовства, хотя и отмечал, что часто они бывают добрее и милосерднее мужчин.
Церковь придавала очень большое значение повседневному укладу жизни, контролируя каждую его грань, особенно в отношении женщин, в частности, объектом ее внимания становились одежда, косметика, предметы женского обихода. Скромность и целомудрие должны были присутствовать не только в душе, но и в облике. Женщины стремились приблизить свою внешность к диктуемому модой идеалу, хотя бы и путем вопиющего, откровенного обмана. Например, парики, в том числе из белого и желтого шелка, которые были распространены очень широко. Они запрещались, но всякой раз опять надевались и носились, пока какому-нибудь проповеднику не удавалось растрогать души прихожан. Тогда на площади разводился костер (talamo), куда рядом с лютнями, принадлежностями для игр, масками, записками с приворотными заклинаниями, песенками и прочей мишурой возлагались и парики.
Постоянно звучали протесты в адрес женщин, которые украшали себя слишком вычурно. Д. Доминичи, который, будучи в Венеции организовал вокруг себя кружок набожных женщин с целью проведения реформ внутри доминиканского ордена в духе мистики и аскетизма, основал женский монастырь Тела Христова, куда, помимо его матери, вступило еще 70 знатных венецианок, говорил: «Одежда должна отличать христианина от других народов, как писано в древних историях, поскольку не только языком и сердцем нужно исповедовать совершенную католическую веру, но и необходимо отличаться в одежде. Одежда должна быть из темных и грубых сукон, не вызывающих тщеславия.
Все, что может им (женщинам - И.А.) чересчур понравиться: золото, серебро, драгоценные камни, вышивки, гравировки, печатки и другие излишества, следует оставить, цвета не должны быть слишком пестрыми. Это касается как мальчиков, так и девочек, но больше всего тех детей, у кого несовершенная и непостоянная природа. Для искоренения этого должны быть достойно одеты отец, мать, все, кто обитает в доме, чтобы подать пример, потому что благочестивый опыт познается в малом возрасте от обычая окружающих. Не должна жаждать горожанка короны из алмазов, которая прилична на голове герцогини, бюргерше же приличествует быть украшенной лишь повязкой из жемчуга. Обычай одеваться всасывается с молоком матери, совокупность обычаев окружающих формирует человека, а привычка превращается в характер». Фра Бернардино всегда выражал в резких словах свое мнение о женщинах, которые показно прихорашиваются: «Когда она идет к церкви, она вся украшена и кажется Мадонной, или изящной дамой, а дома она неряха. Позор вам, ведь красивой нужно быть в вашей комнате с вашим мужем больше, чем во дворце у епископа».
Как и другие проповедники, Бернардино постоянно укорял женщин за их расточительность (ношение широких рукавов, бархата и т. д.). «Можно сказать, что из женского платья можно сшить два плаща. А если придет война, и солдаты вступят в город, то ваши крылышки они быстро отрежут. Сколько же затрат и энергии уходит на ваши платья! Расточительность на одежду - это изобретение Дьявола. Бог сделал женщину без хвоста, но они сами себе пришивают этот хвост. Подол платья вымазывается, и дама превращается в свинью».
Самая предосудительная привычка в глазах Бернардино - это искусство использовать краски для волос и мази и украшать себя косметикой: «Они проводят все дни на крышах, отбеливая волосы. Флорентийки это делают постоянно, моют волосы три раза в неделю, лучше бы они тратили это время на очищение их души». В другом месте он писал: «Они украшают свои тела, отбеливают кожу не только молоком ослицы, но и моются серой. От этого все воняет даже в присутствии мужей. Глядя на вас, женщины, они превращаются в содомитов. Имейте в виду, что это работа Дьявола, а он хочет получить сразу две души: и мужскую, и женскую». Проповеди святого Бернардино были противоречивы по своим результатам. Судя по назойливой повторяемости этих мотивов, можно предположить, что в сфере критики женских мод и расточительности они являлись малоэффективными.
«Неумеренность женщин в одежде оборачивается большим убытком для мужчин; с тех пор, как только уставы запрещали одну моду, женщины изобретали другую, которая была еще хуже», - жаловался Бернардино в своих проповедях. Проповедники забывали о том, что мода и платье являлись социальными явлениями, публично демонстрируя социально-политический престиж семейства женщины. Одежда для женщин являлась своеобразным способом самоутверждения, поскольку именно в этой сфере женщины могли компенсировать свою покорность перед мужчинами во всем остальном. По мнению проповедников, платья и другие хитрости - это плод дьявольского внушения, с помощью которого женщина губит мужчин - сыновей Господа: «Они не замечают того, что на своих шлейфах возят дьявола, стараясь украсить себя ради привлечения любовников. Отсюда выявляется еще один женский порок - распутство».
Наставляя горожанок в делах духовных и повседневных, Бернардино неизменно проявлял негативное отношение к женским эмоциям, которые, по его мнению, следовало подавлять. Во всех проповедях, обращенных к женщинам, рефреном звучит призыв: «Будьте умеренны!» Желая доказать, что в супружеской жизни не допустимы никакие сильные чувства и страсти, он приводит в пример чету молодоженов, которые после свадьбы три ночи подряд провели в молитвах, прося Бога благословить их брак и послать им многочисленное потомство. Только после этого «с набожностью и деликатностью они вступили в брачные отношения», при этом легли в постель в ночных одеждах и со страхом божьим в душе, «а не как дикие животные». Таким образом, женщина в его глазах являлась одновременно истоком зла и началом добра, поэтому он уважительно относился к женщинам, несмотря на их резкую критику.
Из его проповедей становится ясным, что функции женщины в семье расширяются по сравнению с представлениями теологов XIII в. Он имел в виду не только занятия домашним хозяйством, но и посильное участие в религиозном воспитании детей и слуг, которым женщина должна пересказывать то, что она услышит в церкви или на проповеди. Кроме того, он возлагал на плечи жены важную морально-нравственную обязанность -хранить святость и нерушимость брачных уз и удерживать мужа от различных пороков в рамках умеренной и упорядоченной супружеской любви, иногда используя термин «супружеская дружба» (amicizia). Заметны перемены и в отношении предназначения женщин. Не менее значимым доводом, оказался и тот факт, что начиная с XIV в. воля и разум женщины должны были в большинстве случаев служить земному порядку, неустанно трудиться, чтобы не допустить распад семьи и разорение хозяйства. Произошли некоторые перемены от мистики к боле рациональным богословским представлениям. Очевидно, этому способствовала сама атмосфера богатых городов, с развитой культурно интеллектуальной жизнью и республиканским правлением.
Взгляд Бернардино на женщин оставался все же противоречивым: женщина, Святая Мария, мать Бога, просто мать, заслуживали его уважение. Жена Адама Ева, была, по его мнению, инструментом зла. Поэтому во всех проповедях и трактатах это влияло на его решение. По его мнению, мужчины должны были знать, что их жены и дочери ни святые, ни дьяволицы. Не нужно забывать, что в средние века традиционные идеи исчезали медленно, и воспоминания о грехе Евы лежали в основе предубеждений Святого Бернардино. Такая же противоречивость характеризовала и воззрения Антонино да Фиренце. Он был убежден, что, руководствуясь своей волей, женщина может сделать правильный выбор между добром и злом, а ее совесть - служить арбитром на пути самосовершенствования. Он не ставит вопроса о том, что в силу несовершенства своей природы женщины должны находиться в духовной зависимости от мужчин, а первородный грех Евы ставит предел развитию собственных добродетелей.
Ясно, что в общественных настроениях проявлялся элемент пренебрежения наставлениями церкви, часто любовные страсти увлекали мужчин и женщин, приобретая положительное значение, возникал интерес к необычному эмоциональному чувству - экстаза и наслаждения. В итоге, примиряясь с реальностью одна популярная книга об этике и одежде XV в. даже давала невесте советы, как показаться девственницей, если она таковой не являлась.
Церковь и проповедники пытались исправить ситуацию и требовали держать женщин в доме в большой строгости, в условиях пристальной слежки за ними, содержания их в страхе и трепете, постоянно контролировать их при помощи церковных заповедей и наставлений, только тогда, по их мнению, женщины могли стать праведными христианками.
Таким образом, несмотря на все ограничения и регламентации, жесточайший контроль со стороны мужчин и всех официальных структур общества, церковь и ее представители много занимались ролью и функциями женщины в христианском браке, возлагая на них довольно важные задачи, касающиеся не только репродуктивной, но и нравственно-религиозной стороны брака. Средневековая церковь отдавала предпочтение целомудрию перед браком, но в период позднего средневековья семейная жизнь ради воспроизводства и воспитания потомства иногда расценивалась превыше целибата, брак способствовал здоровью тела и чистоте совести, защищал имущество и честь, он закладывал основы домохозяйства, которое в основе создавало все общественные ценности, и естественно, что функцией брака являлось внесение порядка в социальные отношения.
В XIV- XV вв. представители церкви все больше проявляли интерес и к процессам воспитания детей, которое все более связывали с воздействием женского начала. Материнство с XII в. воспринималось как качество, возвышающее женщину, как источник добра. Как писал Д. Доминичи: «Христос благоговейно говорил с женщиной, он смог почтить ту, что была его матерью, его родившей...». Образ Девы Марии был призван сокрушать соблазны рода человеческого. В XII-XIV вв. распространяются учения, пересматривающие традиционные тезисы о несовершенстве и порочности женской природы. В подтверждении этому, можно привести анонимный итальянский трактат «Защита женщин» «La defenzione delle donne», в котором автор выражает сомнение в особой тяжести порицания женщин. «Рожать детей - это вовсе не кара, а привилегия воспроизводить по образу и подобию Творца. Мужчины вообще склонны переносить на женщин свои недостатки. Мужчина -источник вожделения: обвиняя в этом женщину, он перекладывает на нее собственную ответственность». Таким образом, как в творчестве проповедников, так и в обыденном сознании формировался процесс реабилитации женского начала.
Сан Бернардино в своих проповедях так же учитывал и высоко оценивал роль матери в семье: «Она как мачта у корабля, и если шторм поднимет паруса, она должна стоять прямо. Пусть даже кто-то и считает, что для хрупкой женщины иметь 12-14 детей обременительно, то он ошибается, так как беременность - это ее труд. Если же муж болен, то хозяйство и заботу о детях должна вести она», Бернардино считал это правилом, но все же сочувствовал ее обязанностям: «Она пригодна иметь детей, красива, богата, хорошая домохозяйка, но имеет мужа, который беспокоится о ней не больше, чем если бы она была сделана из соломы. Тогда как столько сострадания она заслуживает от него. О, женщины, вы любите ваших мужей больше, чем они вас».
Бернардино, часто наблюдая за матерями, утверждал: «Ребенок - это побег, которого она пеленает, купает, когда это необходимо, качает его, чтобы он спал, а не кричал, развлекает его играми. Отцы и матери учат детей хорошим манерам, так как они нуждаются в этом, а если вы пренебрегаете этим, то получите бесстыдных детей, и все из-за неприветливости родителей».
Функции женщины в семье в наставлениях доминиканского проповедника Д. Доминичи выглядят более широкими и значимыми, чем в поучениях Бернардино да Сиена. В частности, Доминичи делает особый упор на религиозные функции женщин в семье, на ее роль в воспитании и приобщении членов семьи к истинам христианской веры. Иногда он доходит до того, что представляет себе мать семейства как наставницу и руководительницу маленькой домашней религиозной общины, в определенной степени берущую на себя обязанности священника. Доминичи предостерегал женщин от излишнего упования на официальные церковные структуры. Он предупреждал, что в монастырских школах дети получают плохое образование, поскольку монахи больше озабочены скотными дворами, собиранием припасов и накоплением богатств, нежели духовным воспитанием детских душ. Как ни странно читать подобное у монаха - доминиканца, но он советовал матерям не водить детей в церковь, в которой больше не царит благочестие даже во время службы, толпится суетный народ, повсюду слышны разговоры о светских делах, смех, пустая болтовня женщин. Детям от таких посещений будет больше вреда, чем пользы. По этим причинам большая часть ответственности за христианское воспитание детей ложиться на мать семейства. В предписаниях богослова просматривается модель домашней религиозности, которую он советует взять как образец на вооружение. Для воспитания детей в соответствующем духе мать должна иметь в доме иконы Спасителя, Богоматери, образы святых, распятие, и не только понимать, но и уметь толковать детям святые изображения. Ей также необходимы и религиозные тексты, в частности, Священное Писание. Она должна встать во главе маленькой семейной общины: устроить в доме алтарь, приучить детей принимать участие в службе и молиться, «отбивать часы» и приносить покаяние Деве Марии. Именно женщине вменялось в обязанность заниматься морально-нравственным воспитанием детей.
Если Бернардино проповедовал умеренность в отношениях мужа и жены и советовал не выходить за рамки «супружеской дружбы», то Доминичи предписывал всячески умерять проявление любви матери к ребенку. Он учил, что следует сдерживать материнские восторги даже перед новорожденными или младенцами. Он запрещал вполне естественные проявления материнской любви и радости: целовать ребенка, называть его уменьшительно-ласкательными именами, петь ему песенки, держать его постоянно на руках. Точно так же нужно было исключать чрезмерные проявления скорби и печали. Он советовал не окружать ребенка особыми заботами и уходом в случае его болезни, чтобы он не привыкал надеяться на мать, но уповал бы на Господа и именно его просил бы об облегчении страданий. Доминичи даже советовал не являть детям веселого и улыбчивого лица, чтобы они не забывали о бренности земной жизни. Предписания Доминичи отличались категоричностью и суровостью, особенно в отношении духовно эмоциональной сферы женщин, которую он, как и Бернардино да Сиена, советует всячески подавлять.
Богословы и проповедники все же воплощали религиозные представления прошлого, которые не утратили своей актуальности и в городской среде XIV-XV вв. Джованни Доминичи рекомендовал такие отношения между родителями и детьми, которые бы вполне соответствовали взглядом римского pater familias: «По крайней мере, дважды в день детей надо заставлять почтительно преклонять колени у ног отца и материи, получая их благословение. Они не должны позволять себе разговаривать в присутствии отца и матери, а только слушать и отвечать». И далее: «Дети - это вещи отца и матери, и потому их можно бить, сколько они (родители - И. А.) хотят». Овдовевшая мать должна принимать на себя роль отца и действовать «шлепками и розгами». Доминичи указывал: «Чтобы научить (ребенка - И.А.) справедливости и терпению, следует требовать неукоснительной дисциплины».
Все соглашались в том, что за девочками требуется самый неусыпный надзор. «Не спускайте глаз со своей дочери, - предупреждал Доминичи - Если она не сидит спокойно за прядением и тканьем, но подбегает к окну на каждый звук, тогда, если вы не накажете ее, вы увидите, что она доведет вас до позора. Остерегайтесь пускать молодых девушек на пиры или свадьбы. Не позволяйте им иметь ничего общего со слугами. Не давайте им слишком много разговаривать даже с их родственниками; потому что, если вы потом обнаружите, что они беременны, вам не придется спрашивать, как произошло подобное. Не вверяйте их попечению родственников. И никогда, никогда, никогда не давайте им спать вместе с их собственными братьями, как только они подрастут, потому что Дьявол хитер. Не слишком доверяйте вашу дочь даже ее отцу». Несмотря на неослабевающую озабоченность грехом кровосмешения, сохранившиеся документы свидетельствуют о нескольких действительно имевших место случаях. Таким образом, монахи-проповедники подразумевали под понятием «управлять семьей» для женщины, прежде всего, следующие функции: вынашивание и вскармливание ребенка, уход за ним, забота о муже, особенно если он заболеет.
В городской среде к воспитанию будущих жен и матерей в XIV-XV вв. начинают предъявлять особые требования, предусматривающие определенное развитие личности: часто при выборе невесты выдвигаются такие критерии, как умение читать и писать, петь и танцевать, хорошо говорить, чтобы при случае принять гостей или участвовать в некоторых акциях общественной жизни города. Процесс обособления малых супружеских семей повышал роль женщины в воспитании детей, управлении всем домом и хозяйством в случае смерти или длительной отлучки мужа. Под воздействием этих факторов рождалось и все более давало о себе знать новое отношение к личности светской женщины, на что откликались не только представители гуманистической культуры, но и проповедники-богословы, тем более, что именно женщины составляли едва ли не большую часть их паствы и охотнее, нежели мужчины, шли к ним за наставлениями. Можно предположить, что интерес проповедников к эмоционально-духовному миру опекаемых ими прихожанок, к возможности индивидуального пути самосовершенствования возник не без воздействия запросов среды, подверженной в свою очередь, влиянию новых культурных веяний.
Автор: Ануприенко И.А.