Соотношение средства, цели и ценности в обеспечение целостности субъективного гражданского права
В реальной жизни многие люди руководствуются давно известной сентенцией - цель всегда оправдывает средства. Но в правовом мире необходимо уйти от бытового понимания цели права как причины в ее предметно-эмпирическом аспекте и подняться до положения, где и средства должны оправдывать цель. На уровне правовых ценностей расхождение со средствами объективно недопустимо, поскольку они составляют единую суть правовой системы, где создание ценностей обусловлено законом свободного выбора соответствующих по качеству средств. Взаимозависимость цели и средства как наверху - гражданское право, - так и внизу - субъективное право - образуют неразделимую сущность правовых отношений. В свое время Е. В. Васьковский - известный русский правовед, - выявил четыре «целесредственные» формулы заключений от условий к следствиям и обратно применительно к юридическим нормам: 1) кто управомочен к известному действию, тот управомочен и к цели, достигаемой этим действием; 2) кому воспрещена цель, тому воспрещено и действие, ведущее к этой цели; 3) кому воспрещено действие, тому воспрещена и цель, к которой оно ведет, если ее нельзя достигнуть другим действием; 4) кто управомочен к цели, тот управомочен и к действию, ведущему к этой цели, если она не может быть достигнута другими действиями.
Из этих формул хорошо усматривается единство средства и цели, формы и содержания, объективного и субъективного, права и обязанности, основания и следствия, причинности и целесообразности. Отсюда же проистекает суть целостности субъективного гражданского права, от понимания которой во многом зависит и решение проблемы злоупотребления гражданскими правами. Если исходить из положения, что средства должны соответствовать цели-ценности в той степени, в которой ей соответствуют цели-причины, то подобное логическое суждение относится и к проблеме злоупотребления правом, где цель-причина носителя гражданского права, т.е. предметная цель субъективного права, может не соответствовать той цели-ценности, которую подразумевает правонаделяющая норма. У каждой нормы закона, по большому счету, есть цель как ближайшая, так и отдаленная, как непосредственная, так и общеправовая, как конкретная, так и абстрактная - пишет Е. В. Васьковский. «Ближайшая цель формируется под влиянием конкретных жизненных фактов, побудивших законодателя создать ту или иную норму. Но, создавая конкретную норму, законодатель сообразует ее с другими целями других специальных норм и, в целом, с общеправовыми ценностями». Цель законодательства, если говорить в наиболее общей форме, - заключает Д. А. Керимов, - состоит в реализации требований законности и в установлении режима правопорядка в жизнедеятельности общества.
Благонравная цель (цель-ценность) в любом субъективном гражданском праве, таким образом, составляет необходимый элемент в его субстанции. Об этом, в частности говорили такие известные цивилисты как О.С. Иоффе и С.Н. Братусь. Так профессор О.С. Иоффе под пределами осуществления гражданских прав предлагал понимать пределы вытекающие прежде всего из их назначения. Профессор С.Н. Братусь утверждал, что «субъективное право включает в себя не только содержание, но и его социальное назначение». Тем не менее, часть цивилистов-прагматиков возразит, что нельзя среднему участнику экономических отношений вменять в обязанность сопоставлять свои цели и выбор средств, с какими-то абстрактными целями-ценностями права. Однако «технология», в частности, злоупотребления правом предполагает постановку и осознание как минимум двух целей, из которых первая внешняя, т.е. на виду и оправдывает действующее средство, а вторая - скрытая, вредная, незаконная цель, отдаленная по времени и с усложненной причинно-следственной связью, но действительная, реальная для субъекта злоупотребления правом. Отсюда логический вывод: если «средний» участник гражданского правоотношения в состоянии планировать и сопоставлять как минимум две цели, из которых первая - открытая - является средством для достижения второй - скрытой, то этот же «средний» участник способен осознать и сопоставить свою цель с общей целью (ценностью) права. Следует добавить, что «средний» субъект в гражданском праве сам редко додумывается до злоупотребительных действий. Обычно этим занимаются юристы-профессионалы, которые имеют представление о целях и задачах гражданского права, о его функциях и даже о высшем благе права и, по большому счету, вряд ли его отрицают, но по разным причинам не выбирают. Переложить в такой ситуации груз ответственности злоупотребляющему субъекту не на кого.
Субъект гражданского права при наличии множественности средств и различных способов для удовлетворения своего того или иного интереса (потребности) в результате борьбы мотивов избирает именно те средства и способы, которые, на его взгляд, наиболее рациональны. Так вырабатывается стратегия, план действия и определяется цель, достижение которой снимает возникшее противоречие. Такое целенаправленное, целесформированное состояние означает «сдвиг» интереса на конкретную установку - намерение. Уяснению понятия «намерение» необходимо уделить особое внимание. Именно этим понятием оперирует законодатель в статье 10 ГК РФ при описании субъективной составляющей шиканы как одной из форм злоупотребления правом.
Любому волевому действию, имеющему юридическое значение, предшествует осознанная целевая установка - намерение - и запланированное устремление к достижению определенного результата. Анализируя преддействия, предшествующие реализации конкретного субъективного права участником гражданских правоотношений, можно выявить четыре этапа их развития: а) возникновение физиологической или духовной потребности в связи с попаданием в поле субъекта определенного объекта (или ряда объектов), пригодного снять эту потребность; б) постановка цели, ее оценка, борьба мотивов, осознание своих стремлений, формирование интереса; в) размышление, сопоставление целей и волевой выбор одной цели из нескольких; г) мысленное планирование действий по исполнению и выбор средств, для достижения цели; д) появление сформированного намерения - преддействий как предмета действия воли. Завершаются все преддействия исполнением действия с самоконтролем и их корректировкой при необходимости.
Отсюда условно в преддействиях (в намерении) можно выделить две объективные категории - потребность и интерес, и две субъективные категории - цель и воля. При этом «перелив» из объективного в субъективное состояние происходит на стадии превращения осознанного интереса в конкретную цель. Определив цель, субъект приступает к формированию плана, программы своих действий. На этом этапе избираются средства, пути и способы для достижения поставленной цели. Намерение представляет собой уже непосредственную установку субъекта на действие с идеально выработанным планом поведения. Намерение - это субъективно-объективная, пограничная категория, отвечающая за средства для достижения поставленной цели. В намерении проявляются средства и, наоборот, избранные средства говорят о намерениях субъекта. Выявляется особое взаимодействие: «потребность интерес цел правовое средство намерение воля». Но в нем не всегда находится место для такой категории, как законное (добросовестное) намерение. Правовые нормы в условной мере сами являются программой, матрицей действий, формируя по предметам те или иные права и обязанности. Поэтому участникам правоотношений в большинстве вариантов необходимо лишь избрать, скопировать «готовую форму» поведения. При злоупотреблении правом действия лица характеризуются как «намеренно злые». При «злом» умысле, т.е. намерении, субъект в цепи «потребность интерес цель правовое средство намерение воля», нарушая общепринятое значение права, заменяет «цель правовое средство» на «неправовая цель правовое средство». Особенностью является при этом то, что в уже незаконном (недобросовестном) намерении и воле субъекта «наличествует» внутренняя, скрытая, неправовая цель, прикрытая следом внешне легальным правовым средством. Таким образом, прежде чем поведение субъекта права проявится «вовне», т.е. в волеизъявлении, в самом субъекте происходят сложные волевые процессы, в результате которых происходит гетерогония (подмена) цели. Для гражданского права в целом и особенно для проблематики злоупотребления правом небезразлично, чем обусловлены уже объективированные те или иные действия субъекта права, поскольку от их упречности напрямую зависит и квалификация действий в качестве злоупотребления правом.
Итак, чтобы квалифицировать те или иные действия как злоупотребление правом, необходимо обратиться к намерению субъекта, т.е. к этапу мысленного планирования действий и выбору средств, для достижения цели, ибо там, а не где-нибудь вовне, формируется истинная цель лица как субъекта права. Намерение здесь проявляется уже как преддействие, как сформировавшаяся цель с необходимыми, формально законными средствами для ее достижения. Именно в этом аспекте состоит основное отличие от мотива и именно в нем следует понимать закон при применении норм о злоупотреблении правом, а не отговариваться неясностью, туманностью и множественностью намерений. Пока есть единство, где для законной цели избирается законное средство, то полноценно работает и система гражданского права. Если цель у участников создаваемых гражданских отношений абсолютно законна, но неверно «подобраны» средства права, то налицо стандартное, т.е. обычное гражданское правонарушение. Но, если конечная цель незаконна, а для ее достижения используются внешние законные, частные, «изъятые» из общей системы права неполноценные, формальные правомочия (т.е. средства), то это состояние неумолимо должно квалифицироваться в качестве зло-употребительного поведения.
Гражданское право, регулируя поведение людей, в специальных нормах запрещает те или иные действия в основном без указания на их направленность, а в общих нормах - объявляет недозволенными или дозволенными те или иные цели и не вдается при этом в конкретные формы поведения (как, например, в статье 10 ГК РФ). Подобная «пробельность» и поражает трудности при квалификации злоупотребительных актов (действий). Часто именно это положение дает повод части цивилистам утверждать, что подобные действия вообще находятся за пределами гражданского права, являются исключением, которому не стоит уделять так много внимания. Воздействуя на поведение людей, законодатель в одних случаях имеет в виду только наступление изменений в самом их поведении, в других - наступление определенного материального результата. В первом случае цели можно назвать функциональными, во втором - предметными. В статье 10 ГК РФ выражена функциональная цель законодателя - правоосуществление должно происходить в качественных рамках - добросовестно и разумно. При этом все гражданско-правовые нормы, включая предметные цели, тем самым должны включать и функциональные цели - качество правоосуществления. «Последние же в идеально реализованном виде учитываются при постановке предметных целей, а будучи фактически реализованными, становятся реальными средствами их осуществления». Другими словами, пределы осуществления гражданских прав, установленные в статье 10 ГК РФ, преследуют цель сдержать недобросовестное поведение участников правоотношений. И эта цель, будучи по своему характеру функциональной, т.е. системной, включается в любую предметную цель нормы, определяющей те или иные гражданские права, образующие в совокупности сущность любого субъективного гражданского права. Отсюда внутренняя цель, назначение и роль каждого отдельного субъективного гражданского права имманентно происходит из общей сущности гражданского законодательства. Следовательно, и к решению проблемы злоупотребления правом, можно подойти только через познание той реальной цели-ценности, которую заключает в себе и которой одновременно служит субъективное гражданское право. Однако, ценность субъективных прав следует искать не в экономическом результате, а в правовой системе, к которой они относятся. Так же как смысл гражданского права в целом, так и смысл отдельных норм права, представляющих определенные гражданские права и устанавливающих обязанности, лежит вне пределов самих субстанций. Сбалансированная правовая система никогда не ставит во главу угла такое взаимодействие норм, при котором субъективные права могут в своей формальной силе использоваться в качестве средства для достижения запретного результата.
Основные нравственные ценности, выработанные в процессе эволюции социумом, - это Добродетель, Бескорыстность, Отзывчивость, Любовь, Уважение к другому с позиции не только «своего», но и «чужого». При этом «инструментом» нравственного сознания аксиологи признают совесть как обязательный признак человеческой личности. Категория «добрая совесть» в гражданском праве, в этой связи, со своей субъективной стороны соединена с нравственными ценностями общества и противостоит эгоизму отдельных субъектов права, а не только исключает их вину, как это принято считать в среде части цивилистов. Если совесть является аксиологическим инструментом внутреннего самоконтроля субъекта права, то ее энергией, обращенной вовне, является уважение и соблюдение прав другой личности. Эта ценностная установка позаимствована правом также из нравственных ценностей и в гражданском праве выражается в признании юридического равенства участников гражданских правоотношений.
Способность иметь права и нести обязанности является необходимым условием возникновения субъективных гражданских прав (ст. 17 ГК РФ). Правоспособность - неотчуждаемое право; признается за гражданином с момента рождения и до момента смерти. Но, кроме указания на общую возможность быть субъектом права или обязанности, человек еще должен быть способен осуществлять гражданские права и создавать для себя гражданские обязанности. Эта дееспособность заключается не столько в факте достижения 18-летнего возраста, как это устанавливает статья 21 ГК РФ, а сколько в осознанном выборе свободной воли уважать и признавать права других таких же, как он, участников гражданского оборота. Обязанность признания и уважения прав и интересов других лиц, таким образом, происходит для человека из нравственных ценностей и на гражданско-правовом уровне для праводееспособных лиц проявляется через принцип равенства, заложенный в самой первой норме ГК РФ. Принцип равенства субъектов в этом смысле является специфической ценностью гражданского права и как принцип «пронизывает» насквозь все нормы гражданского права, все гражданские правоотношения, все субъективные права и юридические обязанности. Но становится ли равенство, в этой связи, ценностью для субъекта, зависит только от него самого. При этом огромное влияние на позицию субъекта оказывает прежде всего культурная среда, в которой он живет, а также процесс воспитания, в том числе и правового, как целенаправленного формирования системы ценностей, способных стать ориентиром для самоуправления своим поведением. По сути, в саморегуляции поведения, согласно ценностным ориентациям, и состоит цель развития человеческой личности как таковой и общества в целом. При этом воспитание как часть правовой культуры существенно отличается от образования как процесса изобретения знаний, и от обучения, как способа передачи умений (например, оперирование нормами права) и от управления как подчинения субъекта правовым и социальным нормам. В воспитании происходит процесс превращения ценностей общества в ценности субъекта через налаживание межсубъектной связи на принципах равенства и взаимного уважения по формуле сознания «мы - они», а не «я - ты». Проблема злоупотребления правом одной из гранью в этом контексте сдвигается к полюсу нравственной оценки поведения правонарушителя. Причем нравственной оценке подвергается не столько сам поступок (он может еще и не произойти), а сколько его мотивация, его действительное намерение, ибо оценивается здесь не «что», а «как», не «я», а «мы», не субъективное гражданское право, а отношение, т.е. ценностная позиция субъекта к своему субъективному гражданскому праву. С этой стороны, правило о разумности и добросовестности участников гражданского оборота необходимо именно для контроля за собственным поведением субъекта, который не должен ущемлять реализацию аналогичных прав и интересов других равных ему участников гражданского оборота, поскольку у всех имеются общие ценности, которые ограничивают свободу каждого во имя общих интересов, т.е. интересов целого.
Ценность равенства субъектов в гражданском праве, таким образом, имманентно входит в систему фундаментальных общеправовых ценностей, таких как права личности, общественный порядок, законопослушание (правосознание). При этом все правовые ценности, как общие, так и специфические, становятся (или, по крайней мере, должны стать) ценностями самих субъектов права как физических, так и совокупных (юридических лиц). Правовые ценности являются, таким образом, по своей природе силой стабилизирующей, упорядочивающей, цементирующей общественные отношения, несмотря на то, что по факту они обладают самым узким полем деятельности по сравнению с нравственными или религиозными ценностями. Кроме того, через правовые ценности осуществляется обратная связь и развитие самого права как гибкого общественного регулятора, отвечающего реалиям современного мира.
Содержательная сторона ценностного правового отношения - это воплощаемое в нем осмысляющее отношение субъекта права к предоставленному ему средству - субъективному гражданскому праву. Правовое ценностное сознание, таким образом, проявляется в том, что оно направлено не только на объекты прав, но на само себя, поскольку оно отличает себя как субъекта от окружающей объективной реальности. Подобный подход предполагает в затронутой проблеме прежде всего такую особенность как «двойственность» ценности: с одной стороны ценности не наличествуют как «телесные» предметы, но порождаются человеческим отнесением к ценности; с другой стороны, они противостоят произволу индивида, требуя признания реальности своих «норм». Именно так ставил вопрос известный в 20-е годы немецкий философ И. Хайде, рассматривая ценностное отношение как субъектно-объектное, «полюсами» которого являются ценность и оценка. При раскрытии проблемы злоупотребления правом это отношение можно охарактеризовать как особую форму связи субъекта и объекта, где в этом случае субъект - носитель права, а объектом выступает само субъективное право. В связке «субъект - объект» предполагается целостное, а, значит, ценностное отношение в противовес витальным, экономическим, утилитарным ценностям, которые характеризуют разные аспекты не субъектно-объектных, а объектно-объектных отношений, где человек представляется не в качестве разумного субъекта, а в роли объекта-носителя определенных прав и обязанностей. Отсюда, предоставленное субъекту то или иное гражданское право предполагает необходимость его отыскания, распознавания и осмысления, т. е. выявление и понимание того конкретного смысла, которое данное субъективное право имеет для него как для субъекта. Однако разные смыслы, придаваемые субъектом субъективному гражданскому праву при его оценивании, не означают отсутствие ориентира для оценивающего субъекта. Таким ориентиром не может служить полезность субъективного гражданского права, поскольку эта категория праксиологическая, где есть позитивное значение одного объекта для другого, в то время как ценность - это оценивание данного предмета для субъекта, причем не в формате познавательных суждений, а в формате ценностного, по Канту, бескорыстного отношения. Сразу необходимо отметить, что термин «смысл» имеет много оттенков и потому многозначных понятий в логике, лингвистике, социологии, психологии, эстетике и истолковывается по-разному. В науке гражданского права в контексте смысла чаще всего говорят о назначении того или иного гражданского права. В мире права это имеет свое оправдание, поскольку в действительности в юридических нормах субъекта как личности не существует, и скорее наличествуют отношения межобъектные, где один объект имеет определенное значение для другого, второй и для третьего и т.д. Это отношение значения (назначения) существует независимо от сознания человека, мировоззрения и системы его ценностей. В акте же осмысления мера активности субъекта такова, что необходимо говорить о «наделении смыслом», где смыслом становится значение объекта (субъективного гражданского права) для него как субъекта и вне его субъективности не существует.
Поэтому ценностное отношение, рассмотренное со стороны субъекта (не имеется в виду субъектный статус в правовых нормах), реализуется бинарно - как отнесение к ценности оцениваемого объекта (субъективного права) и как его осмысление. Субъект исходит при оценке предоставленного ему субъективного права из уже сложившегося у него представления о тех или иных правовых ценностях. При этом оценка может, осуществляется, не только абсолютно осознанно, но и эмоционально, а затем может в той или иной мере осознаваться и вербализироваться через повторение и автоматизм. Так появляется законопослушание.
Недопустимо, кроме того, ценность (смысл) субъективного гражданского права выводить или сводить к его цели. Цель (идеал) - это разные модификации проектной, моделирующей, преобразовательной деятельности нашего сознания, это способности «опережающего отражения», а ценность - это определение значения для субъекта чего бы то ни было, включая цели, в том числе благих и дурных, законных или незаконных. Цель характеризует процесс деятельности формально, логически, в то время как «ценность» имеет содержательное, смысловое отношение, включая оценивание не только цели, но и средства для достижения этой цели. Поэтому, если вернуться к цепи «питания» ценности субъективного гражданского права «потребность - интерес - цель - правовое средство - намерение - воля», то только единство дозволенной цели и правового средства образуют ценностную, а, следовательно, целостную сущность любого субъективного гражданского права. Следовательно, гражданские права (а равно и обязанности) сами по себе, в своем «в - себе - и - для себя - бытии», смысла не имеют и обретают его лишь в постижении и оценке его субъектом в конкретных правоотношениях. Для разных субъектов одно и то же конкретное гражданское право может иметь разные смыслы: для одного субъекта предоставленное гражданское право является законным средством для достижения законной цели; для другого - лишь формально законным средством для достижения незаконной, скрытой цели. Подобный «формальный оборот» гражданских прав вне содержания субъективного гражданского права и составляет суть проблемы злоупотреблений правами.
Автор: Волков А.В.