Понятие крайней необходимости и условия ее правомерности при освобождении заложников
Конституция Российской Федерации объявила человека, его права и свободы высшей ценностью и указала, что признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства (ст.2). Таким образом, для защиты жизни закон разрешает причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам. Эта ситуация называется крайней необходимостью.
Крайняя необходимость - это такое состояние, когда лицо для отвращения опасности, реально угрожающей законным интересам данного лица или иных лиц, интересам общества или государства, причиняет вред интересам третьих лиц при условии, что грозящая опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена другими средствами и причиненный вред менее значителен по сравнению с предотвращаемым.
При определении крайней необходимости о ней говорят как о «состоянии», «акте» или «ситуации». Например, Н.Н. Паше-Озерский определял крайнюю необходимость как «такое состояние, когда лицо для устранения опасности, угрожающей интересам государства, какому-либо общественному интересу, а также индивидуальному интересу своему или другого лица, причиняет вред третьему лицу либо какому-нибудь общественному интересу, не связанному с созданием опасности, если опасность нельзя было при данных обстоятельствах устранить иначе и если при этом причиняется вред, менее значительный, чем предотвращенный вред».
Крайнюю необходимость как состояние определяет и P.P. Галиакбаров. «Крайняя необходимость - это состояние, вызванное к жизни опасностью, угрожающей интересам уголовно-правовой охраны, а также фактической невозможностью устранить эту опасность иными способами и средствами».
С.А. Домахин отмечал, что «сущность крайней необходимости заключается в такой деятельности гражданина, которая направлена на охрану государственных, общественных или индивидуальных интересов, хотя и путем нарушения других охраняемых правом интересов, но менее важных».
А.А. Тер-Акопов сводит определение крайней необходимости к «обстановке». Так, он пишет: «Крайняя необходимость - это обстановка, вынуждающая лицо совершить деяние, формально считающееся преступным».
В.Н. Козак акцентировал внимание на том, что «нельзя сводить определение крайней необходимости к «положению», «состоянию». Действительно, в житейском понимании крайняя необходимость означает вынужденное состояние. Напротив, в правовом значении последствия представляют собой единство двух противоположностей: опасность и устранение. Каждая из этих противоположностей имеет свое свойство, определяющееся соответствующими условиями. Условия, относящиеся к грозящей опасности, определяют состояние крайней необходимости, а условия, относящиеся к устранению опасности, определяют правомерность действия в этом состоянии. Следовательно, состояние - это одна из сторон крайней необходимости. Поэтому сводить ее к состоянию (положению) неверно, ибо нельзя ставить знак равенства между частью и целым того или иного явления».
На наш взгляд, все приведенные термины сопоставимы с понятием крайней необходимости, но термин «ситуация крайней необходимости» наиболее предпочтителен как имеющий конкретное правовое содержание.
В теории права под «ситуацией» как первичным элементом правового регулирования юридической нормы понимают локализованный в пространстве и во времени фрагмент социальной жизни, характеризующийся качественной определенностью своего содержания и относительно стабильным составом участников, как систему внешних по отношению к субъекту условий, побуждающих и опосредующих его активность.
Норма о крайней необходимости по характеру правового предписания является управомочивающей, то есть содержит в себе указание на меру дозволенного поведения. Субъективная сторона деяния, совершенного в состоянии крайней необходимости, характеризуется не отсутствием элементов психологического процесса - воли и сознания, а отсутствием отрицательного отношения лица к охраняемым уголовным законом ценностям, без которых нельзя говорить, что лицо действует виновно.
Причинение вреда объектам уголовно-правовой охраны - заложникам, имуществу, собственности третьих лиц - в состоянии крайней необходимости будет оправдано при соблюдении ряда условий правомерности крайней необходимости. Условия правомерности - это требования, которым должен отвечать акт причинения вреда в состоянии крайней необходимости. В российском уголовном законодательстве содержатся некоторые указания на то, каким требованиям должен удовлетворять акт крайней необходимости, однако эти указания не исчерпывают всех условий его правомерности.
В теории уголовного права, предлагается такая конструкция условий правомерности акта крайней необходимости: «Условия правомерности крайней необходимости, относящиеся к грозящей опасности» и «условия правомерности крайней необходимости, относящиеся к защите». Или «общие условия крайней необходимости» изображаются в такой схеме: «опасность» и «отражение опасности». С этим следует согласиться.
Однако, как отмечал С.А. Домахин, «подразделение условий крайней необходимости на группы, раздельное их рассмотрение вовсе не предполагает, что той или иной группе, тому или иному условию придается особое значение. Все эти условия только в совокупности характеризуют совершенное действие как не общественно опасное».
1. Состояние крайней необходимости может возникнуть в результате разнообразного источника опасности: при нападении животных, стихийных бедствиях (наводнениях, ураганах, землетрясениях), техногенных чрезвычайных ситуациях (авариях, производственных катастрофах), общественно опасных действиях человека.
2. Опасность должна быть общественно опасной, то есть направленной лишь против тех интересов, которые выгодны и угодны с точки зрения общества, государства, а не отдельной личности.
3. Опасность должна быть наличной. В.Ф. Антонов, рассуждая о тесной взаимосвязи необходимой обороны и крайней необходимости, верно отмечает, что «всякое посягательство является опасностью, но не всякая опасность является посягательством».
Наличность опасности означает, что посягательство должно быть начавшимся, но еще не окончившимся. Речь должна идти об установлении начального и конечного момента посягательства. Иначе говоря, с момента фактического захвата или начала удержания заложников угрожающая опасность будет считаться наличной (начавшейся).
Только наличная опасность создает столкновение между охраняемыми законом интересами, при которой дальнейшее существование одного интереса может быть обеспечено лишь путем нарушения другого. Если опасность не предотвратима иным путем, кроме нарушения правоохраняемого интереса, можно говорить о состоянии крайней необходимости. Главное условие -опасность должна быть «налицо». Право на совершение действий, направленных на предотвращение опасности, возникает в тот момент, когда создается непосредственное нарушение каких-либо охраняемых правом интересов. Такая угроза может существовать как в будущем, так и в настоящем.
Как справедливо отмечает Т.Г. Шавгулидзе, «при решении вопроса о начальном моменте общественно опасного посягательства надо исходить из реальной опасности, которую создало посягательство, и необходимости немедленного принятия мер для отражения этого посягательства».
Некоторые ученые склонны существенно ограничивать рамки этого параметра крайней необходимости. Так, А.В. Наумов указывает, что будущая опасность не создает состояния крайней необходимости.
Наличность опасности при захвате заложников утрачивается, когда опасность уже миновала, то есть состояние крайней необходимости при освобождении захваченных лиц перестает существовать, когда устранена опасность для жизни заложников.
При этом заметим, что угрожающая опасность (состояние крайней необходимости) перестает существовать, если заложники сами смогли себя освободить (действуя в состоянии необходимой обороны).
Таким образом, как отмечает Н.Н. Паше-Озерский «как только опасность миновала или как только вред причинен, так отпадает и состояние крайней необходимости».
Состояние крайней необходимости при освобождении заложников может заключаться в следующем:
1. Террористы предъявляют требования, а государство их выполняет. Так, например, 1 декабря 1988 года в г. Орджоникидзе группой Якшиянца в качестве заложников были взяты 30 школьников и их учительницы. Террористы потребовали вылета за границу, а также предоставления автоматов с боеприпасами, нескольких миллионов иностранной валюты, большого количества наркотиков и т.д. В целях обеспечения безопасности заложников и их освобождения, а также учитывая непредсказуемость разрешения этой экстремальной ситуации силовыми методами, было принято решение в точном соответствии с крайней необходимостью заключить соглашение в обмен на освобождение заложников. Все заложники были освобождены, преступники же через сутки после прилета в Израиль были выданы Советскому Союзу. Были возвращены также самолет, валюта, оружие, наркотики и другие захваченные ценности. Таким образом, цель правоохранительных органов и в целом государства в разрешении данного конфликта, благодаря правильной оценке действий как состояния крайней необходимости, была достигнута без трагических последствий.
Следует отметить, что выполнение требований террористов - предоставление им оружия, наркотиков - в некоторых случаях может рассматриваться и как физическое или психическое принуждение (ст.40 УК РФ). Согласно ч.2 ст.40 УК РФ «вопрос об уголовной ответственности за причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате психического принуждения, а также в результате физического принуждения, вследствие которого лицо сохранило возможность руководить своими действиями, решается с учетом положений ст.39 настоящего Кодекса». Приведенный пример, на наш взгляд, следует рассматривать как состояние крайней необходимости, так как сотрудники правоохранительных органов имели возможность руководить своими действиями.
2. Террористы выдвигают требования, а государство путем переговоров частично удовлетворяет требования захватчиков. Так, например, 26 мая 1994 года в районе селения Кинжал (Ставропольский край) четверо вооруженных чеченцев захватили рейсовый автобус «Владикавказ-Ставрополь» со школьниками и учителями. В плену оказалось около 30 человек. Террористы потребовали вертолет, 10 миллионов долларов и оружие. После переговоров с властями налетчики отпустили всех детей и нескольких взрослых. 27 мая на территории Чечни банда была обезврежена.
Именно учет интересов виновных и возможность разумно договориться в обмен на сохранение жизней и свободу захваченных лиц обеспечили оптимальный результат. Таким образом, грамотно организованный переговорный процесс (осуществляемый в рамках крайней необходимости) достигает цели освобождения заложников.
Следует отметить, что согласно проведенному нами исследованию уголовных дел в 75% случаев требования были предъявлены должностным лицам и органам власти. В 60% случаев требования преступников были частично выполнены, а в 5% - полностью. В 70% случаев преступники требовали огнестрельное оружие, в 14% - спиртные напитки, в 9% - наркотические средства.
Преступник идет на переговоры, так как понимает, что выполнение его требований зависит от противоположной стороны. Правоохранительные органы ведут переговоры с преступником, исходя из того, что человеческая жизнь имеет непреходящую ценность, а сами переговоры - это, по сути, единственная гарантия жизни заложников. Пока ведутся переговоры, есть надежда на сохранение жизней и освобождение заложников.
Как отмечает М.П. Киреев, «анализ операций по освобождению заложников свидетельствует о важности такого звена, каким являются переговорщики - связующая нить между органами управлениям МВД, ФСБ и террористами. От их работы зависит эффективность психологической поддержки заложников и склонения преступников к сдаче. Опыт показывает целесообразность привлечения к переговорному процессу специалистов-психолингвистов».
Мы согласны с мнением А.Ф. Майдыкова и других ученых, считающих переговоры важнейшим элементом операции по освобождению заложников. Они должны иметь приоритет перед применением силы до тех пор, пока для лиц, ответственных за принятие решения, не станет очевидной необходимость применения силы, поскольку все другие возможности исчерпаны, а процесс переговоров зашел в тупик.
Изучение уголовных дел показало, что чаще всего (60 % случаев) освобождение заложников происходило в результате переговоров, в соответствии с институтом крайней необходимости.
Кроме того, согласно проведенному нами опросу граждан и сотрудников органов внутренних дел на вопрос «Должны ли власти выполнять требования преступников во имя спасения заложников?» 46% сотрудников и 55% граждан ответили положительно. В связи с этим представляется необходимым проанализировать действующие нормативные акты на предмет освещения вопроса о необходимости выполнения или невыполнения требований преступников ради освобождения заложников.
Так какова же позиция Российского государства по данной проблеме? Освещение этого вопроса хотелось бы начать с Международной конвенции о борьбе с захватом заложников 1979 года, ратифицированной Россией Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 мая 1987 года № 6941-XI «О присоединении Союза ССР к Международной конвенции о борьбе с захватом заложников».
Часть 1 ст.З указанной Международной конвенции гласит, что «государство-участник, на территории которого удерживается захваченный преступником заложник, принимает все меры, которые оно считает целесообразными для облегчения положения заложника, в частности его освобождения и содействия». При этом в ч.2 ст.З данного документа сказано, что «если какой-либо объект, который преступник приобрел в результате захвата заложников, оказывается в распоряжении государства-участника, это государство-участник возвращает его как можно скорее заложнику или третьей стороне, указанной в ст.1, в зависимости от обстоятельств или соответствующим органам его страны».
Думается, что исходя из подобной формулировки, вытекает возможность выполнения требований преступников ради спасения жизни заложников, что будет оправдано состоянием крайней необходимости. Хотя прямых указаний на выполнение требований преступников конвенция не содержит.
Оценить позицию нашего государства по вопросу возможности осуществления требований террористов позволяет и Федеральный закон от 25 июля 1998 года №130-Ф3 «О борьбе с терроризмом». Согласно его ст. 14 «при проведении контртеррористической операции в целях сохранения жизни и здоровья людей, материальных ценностей, а также изучения возможности пресечения террористической акции без применения силы допускается ведение переговоров с террористами. При ведении переговоров с террористами в качестве условия прекращения ими террористической акции не должны рассматриваться вопросы о выдаче террористам, каких бы то ни было лиц, передаче им оружия и иных средств и предметов, применение которых может создать угрозу жизни и здоровью людей, а также вопрос о выполнении политических требований террористов».
По смыслу закона выполнение некоторых требований террористов все же возможно. Закон запрещает передачу оружия и иных средств и предметов, создающих угрозу жизни и здоровью людей; запрещает выполнение политических требований. Причем сама формулировка «не должны» не звучит как запрещается, то есть не является категоричной. Следовательно, выполнение некоторых требований захватчиков, например, предоставления еды, питья, одежды, возможно; а в состоянии крайней необходимости допустимо выполнение и других «не должных» требований.
В настоящее время в Государственной Думе Российской Федерации рассматривается проект Федерального закона «О противодействии терроризму», в случае принятия которого он заменит ныне действующий ФЗ РФ «О борьбе с терроризмом». Согласно ст. 16 указанного законопроекта «В целях сохранения жизни и здоровья людей возможно ведение переговоров с лицами, специально уполномоченными на то руководителем контртеррористической операции. При ведении переговоров с террористами не должны рассматриваться выдвигаемые ими политические требования».
Думается, что ради спасения жизни захваченных лиц, в рамках крайней необходимости должны рассматриваться любые требования террористов.
Согласно межведомственному нормативно-правовому акту о мерах по координации и взаимодействию федеральных органов государственной безопасности и органов внутренних дел Российской Федерации при проведении операций по освобождению заложников также допускается выполнение требований захватчиков. В нем сказано, что «цель операции - недопущение расправы (насилия) над заложниками, их освобождение, задержание лиц, организовавших и совершивших захват заложников, обеспечение привлечения виновных к ответственности согласно законам Российской Федерации». Данный приказ определяет правила ведения переговоров:
1. не предлагать террористам больше того, что они просят;
2. не уклоняться от рассмотрения незначительных просьб лиц, захвативших заложников;
3. при любом обещании выполнить пожелания лиц, захвативших заложников, давать им понять необходимость и логичность получения уступок взамен;
4. уклоняться от передачи противнику оружия, отравляющих, бактериологических веществ и боеприпасов или новых заложников, освобождения находящихся под стражей преступников с нарушением правовых процедур.
Таким образом, нам представляется, что в Российском государстве выполнение требований преступников ради спасения жизни и здоровья заложников в состоянии крайней необходимости или обоснованного риска возможно и будет оправдано как на законодательном, так и на социально-нравственном уровнях.
Абсолютно жесткая позиция в переговорах («никаких уступок преступникам») в большинстве случаев будет приводить к смерти заложников. Однако следует сказать и о другой крайности, а именно: безоговорочном исполнении всего, что требует преступник. В этом случае происходит явление, которое можно охарактеризовать как эскалация желаний. Наиболее образно такой момент описан в сказке А.С. Пушкина «О рыбаке и рыбке», где чрезмерная уступчивость старика позволила старухе требовать от него невозможного. Так и здесь: «эскалация желаний» преступника может достичь такого уровня, что его требования окажутся невыполнимыми, а «резкий» переход от уступчивости к отказу вызовет у него такую же реакцию, как и в случае абсолютно жесткой позиции.
3. Террористы выдвигают требования, а государство их не выполняет. В 1988 году преступниками был захвачен самолет с пассажирами и выдвинуто требование вылета за границу. В результате неуступчивости властей в ходе освобождения людей и обезвреживания преступников путем штурма самолета 3 пассажира погибли, 35 - получили повреждения различной степени тяжести, был полностью выведен из строя самолет стоимостью 1,4 млн. рублей.
Приведенный пример позволяет говорить о том, что угрозу причинения вреда можно было устранить, избежать указанных последствий. Для этого необходимо было выполнить требование преступников - обеспечить их беспрепятственный вылет за рубеж. Дача разрешения на вылет рассматривалась бы как состояние крайней необходимости. Однако сотрудники правоохранительных органов, не используя ситуацию крайней необходимости, стали действовать по правилам необходимой обороны и во время штурма, допустили причинение вреда не только нападающим. Получается, что из-за неверной оценки обстановки как состояния необходимой обороны, а не крайней необходимости, вред был причинен не только нападающим, в связи с чем предпринятые действия сотрудников правоохранительных органов следует рассматривать как преступные.
4. Преступники добровольно или по требованию властей освободили заложников, и сами сдались правоохранительным органам.
Так, например, 1 декабря 2005 года в Екатеринбурге около 22 часов А. Новгородов, 29 лет, ворвался в здание екатеринбургской телекомпании «4 канал» и потребовал встречи с работающей там бывшей женой. Получив от нее отказ, Новгородов достал боевой карабин Симонова и объявил двух охранников, а потом и оператора «Новостей», находившихся на первом этаже здания, заложниками. Захватчик с заложниками и нацеленным на них карабином поднялся по лестнице, разбил стеклянную дверь и захватил еще двоих заложников. Всего в плену оказались 5 человек. Убедить мужчину освободить захваченных пытались силовики, родители и бывшая жена. Через полтора часа переговоров мужчина отпустил заложников. Спустя еще полтора часа сдался и был задержан работниками милиции.
4. Опасность должна быть действительной (реальной). Опасность должна реально существовать. Опасность мнимая, возникшая в воображении лица, не может создать состояния крайней необходимости. Действительность, реальность опасности при захвате заложников заключается в демонстрации оружия, высказываниях угроз расправы над заложниками.
Так, например, трое осужденных по различным статьям УК, захватив в санчасти колонии в заложницы двух женщин-врачей, стали требовать оружие, машину и свободный выезд из промзоны и из города. Уже находясь в предоставленном им микроавтобусе, один из бандитов, чтобы заставить кричать потерпевшую и тем самым ускорить переговоры, начал с силой вдавливать нож в грудь женщины. Увидев это, стоявший рядом с микроавтобусом и группой захвата начальник УИДа УВД Донецкого облисполкома Г.Ю. Брю-ховецкий выхватил из-за пояса пистолет и произвел два выстрела в салон микроавтобуса с целью остановить преступника. Этого оказалось достаточно, чтобы находящаяся рядом группа захвата сумела обезвредить преступников и спасти жизни заложниц.
5. Опасность должна быть при данных обстоятельствах не устранимой другими средствами, не связанными с причинением вреда интересам третьих лиц. Неотвратимость опасности означает невозможность устранения ее иным способом, кроме нарушения закона. Это должно быть единственным выходом из создавшегося положения.
Однако С.А. Домахин считает приведенную формулировку неточной: «В распоряжении лица, действующего в состоянии крайней необходимости, могло быть несколько способов устранения опасности. Действия лица будут признаны правомерными, если в его распоряжении не было такого способа, который не причинял бы вообще никакого вреда; если у лица имеется возможность избежать вреда, не прибегая к такому способу, который причиняет какой-то иной вред, он должен воспользоваться им, а не нарушать чьи-либо интересы».
Противоположной точки зрения придерживается В.Ф. Кириченко. Он пишет: «У лица, находящегося в состоянии крайней необходимости, может быть несколько вариантов отражения опасности путем причинения вреда, если оно в данной обстановке неизбежно. Из имеющихся вариантов лицо должно избрать тот, который ведет к причинению наименьшего вреда. Поэтому правомерность причинения вреда определяется не тем только, что оно является единственно возможным средством отражения опасности, а также и тем, что причиненный вред является наименьшим».
По нашему мнению, точка зрения В.Ф. Кириченко представляется наиболее верной. В состоянии крайней необходимости при освобождении заложников у лиц, ответственных за их освобождение, существует несколько вариантов отражения опасности и, следовательно, спасения жизни захваченных лиц: либо выполнять требования преступников, либо не выполнять и, пойдя на риск, путем штурма освобождать заложников.
Однако переговорный процесс не может рассматриваться только как состояние крайней необходимости, а штурм и применение спецсредств и спецтехники в ходе освобождения заложников - как обоснованный риск. И переговорный процесс, и штурм могут рассматриваться любое из двух состояний. Автор акцентирует внимание на том, что главное отличие обоснованного риска от крайней необходимости при освобождении захваченных лиц состоит в психическом отношении лиц, освобождающих заложников к совершаемым действиям.
Следовательно, если сотрудник правоохранительных органов, освобождая заложников, умышленно причиняет вред меньшему правоохраняемому интересу ради спасения большего, то это следует рассматривать как состояние крайней необходимости. Так, например, если лицо, освобождающее заложников, при проведении штурма предвидит наступление вреда (что спасение многих заложников возможно путем неизбежного причинения вреда одному) - это состояние крайней необходимости. При обоснованном риске лицо, идущее на риск (лицо, ответственное за освобождение заложников), стремится к недопущению вреда. Оно считает, что вред не будет причинен, действует в надежде на успех. Как, например, в уже рассмотренном нами варианте освобождения заложников на «Норд-Осте».
6. Вред причиненный должен быть менее значительным, чем предотвращенный. При рассмотрении крайней необходимости, с одной стороны, говорится о вреде причиненном, т.е. о том вреде, который имеется налицо в результате совершения акта крайней необходимости, а с другой - о вреде предотвращенном, т.е. о том вреде, который угрожал и которого в результате акта крайней необходимости удалось избежать.
В некоторых публикациях нанесение ущерба считают общественно полезным. Ф.Г. Нинидзе указывал, что общественная полезность действий, причиняющих вред в состоянии крайней необходимости, определяется не только экономической выгодой, но и моральной стороной. Б. Разгильдиев предлагает относить причинение вреда при крайней необходимости к общественно полезному и даже материально вознаграждаемому поведению.
По мнению автора, нельзя признать общественно полезным причинение вреда заложникам, так как причиняемый вред носит вынужденный характер.
В состоянии крайней необходимости при освобождении заложников не исключено причинение любого вида вреда, будь-то физический, имущественный или моральный. Бывает, что физический, моральный вред причиняется заложникам, лицам, случайно оказавшимся на месте происходящего, родственникам потерпевших, то есть третьим лицам. При проведении операции по освобождению заложников страдает собственность, принадлежащая, как правило, третьим лицам. Например, в Москве на Дубровке был поврежден театральный центр; в Буденновске разрушена больница; в Беслане - школа. Поэтому нанесенный имущественный ущерб в таких случаях оценивается по правилам крайней необходимости.
Как отмечает В.А. Блинников, «причиненный вред должен быть всегда меньше предотвращенного по количественным и (или) качественным показателям». Допустимость вреда по качественным показателям согласно его исследованию означает, что лицо причиняет вред менее ценному объекту уголовно-правовой охраны, когда опасность угрожает более значимому. Допустимость вреда по количественным показателям означает, что в состоянии необходимости причинен реально меньший, чем предотвращенный вред одному и тому же тому же объекту уголовно-правовой охраны.
В ситуации освобождения заложников данное высказывание находит свое отражение следующим образом. Причинение вреда интересам государственной службы, порядку управления (в ходе выполнения требований террористов) возможно ради спасения жизни заложников (качественный показатель). По общему правилу, от опасности недопустимо спасение собственной жизни за счет гибели другого лица. Однако при стечении исключительно экстремальных условий ссылка на состояние крайней необходимости возможна, когда ценой жизни одного человека спасается жизнь нескольких (многих) людей (количественный показатель). Подобное же мнение высказано и рядом других авторов, которые подтверждают, что «лишение жизни человека может быть признано в соответствии со ст.39 УК РФ актом крайней необходимости лишь в исключительных случаях, когда только таким путем можно предотвратить смерть нескольких людей».
Следует подчеркнуть, что в состоянии крайней необходимости причиненный вред должен быть менее значительным, чем предотвращенный. Однако в законодательстве (ст.39 УК РФ) нет указания о том, что этот вред должен быть наименьшим. В.Ф. Кириченко справедливо отмечает, «что причиненный вред, должен быть не только меньше вреда избегнутого, но и наименьшим из всех возможных. Это логически вытекает из принципа, что причинение вреда вообще может быть оправдано лишь в тех случаях, когда оно является неизбежным».
Именно в состоянии крайней необходимости причинение вреда является неизбежным. Мы полагаем, что при освобождении заложников сотрудники правоохранительных органов, если причинение вреда неизбежно, должны стремиться к причинению наименьшего вреда.
7. Недопустимость превышения пределов крайней необходимости.
Общепринято считать, что правомерность акта крайней необходимости отсутствует, и ссылка на состояние крайней необходимости не может иметь места, если причиненный вред был равен предотвращенному вреду. Такая ситуация складывается когда причиненный вред является более значительным, чем предотвращенный. Если же имеется примерное равенство причиненного и предотвращенного вреда, то по смыслу закона состояние крайней необходимости отсутствует.
Кроме того, необходимо выяснить, какой критерий должен быть положен в основу оценки вреда причиненного и вреда устраненного - субъективный или объективный. Думается, что в данном случае одного субъективного критерия недостаточно, так как лицо, действующее в состоянии крайней необходимости, даже при причинении равного вреда, будет ссылаться на то, что для него его собственные интересы более ценны, чем любые интересы других лиц. Вместе с тем, очевидно, что «вредное» для одного лица может быть «полезным» для другого, так как в состоянии крайней необходимости один вред причиняется, но другой при этом устраняется.
Важен критерий объективный, который предполагает установление значения причиненного и устраненного вреда не только для тех лиц, кого этот вред непосредственно касается. Именно эта оценка поможет установить, можно ли действие рассматривать как общественно полезное, а не только полезное или вредное для определенного лица.
Лицо, действующее в состоянии крайней необходимости, сознательно идет на нарушение какого-либо интереса или на невыполнение какой-либо правовой обязанности и желает этого. Однако лицо совершает такое нарушение исключительно в целях предотвращения более значительного вреда.
Однако толкование ч.2 ст.39 УК вызывает определенные сложности. Так, Г.В. Бушу ев отмечал, что в этом определении содержится неразрешимое логическое противоречие. Если превышением пределов крайней необходимости является вред, явно не соответствующий угрожавшей опасности, то он не может быть равным - он должен быть больше, притом значительно больше вреда предотвращаемого. Если вред равный, то он тождествен предотвращаемому и не может быть не соответствующим, и тем более явно не соответствующим угрожавшей опасности.
Автор полностью согласен с высказанным мнением Г.В. Бушуева, так как, с одной стороны, законодатель говорит о вреде, явно не соответствующем характеру и степени угрожавшей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась. Следовательно, из содержания статьи не следует, что вред предотвращенный должен быть большего объема, чем причиненный. Таким образом, вред в состоянии крайней необходимости может быть равным или даже более значительным, чем предотвращенный. С другой стороны, законодатель сам себе противоречит, употребляя в этом же предложении фразу «когда указанным интересам был причинен вред, равный или более значительный, чем предотвращенный».
Как справедливо отмечалось данным ученым, «все встанет на свои места, если из ч.2 ст.39 УК исключить все, что относится к «явному несоответствию». Тогда ч.2 ст.39 УК можно было бы, на наш взгляд, изложить в следующей редакции:
«Превышением пределов крайней необходимости является умышленное причинение вреда, равного или более значительного, чем вред предотвращаемый».
Кроме того, в УК не предусмотрены привилегированные составы преступлений в случае причинения смерти или вреда здоровью граждан при превышении пределов крайней необходимости, как это сделано в случаях превышения пределов необходимой обороны (ст. 108, 114 УК). Поэтому квалификация действий виновного в этом случае проводится по обычным статьям УК, не содержащим привилегированных составов.
Нарушение условий правомерности крайней необходимости не устраняет уголовной ответственности за умышленное причинение вреда, но рассматривается как обстоятельство, смягчающее наказание, то есть со ссылкой на п. «ж» ч.1 ст.61 УК РФ «совершение преступления при нарушении условий правомерности крайней необходимости».
Таким образом, в заключение хотелось бы отметить следующее. Норма о крайней необходимости в своем законодательном закреплении прошла длительный исторический путь от казуального закрепления в Соборном уложении 1649 года до УК России.
Анализ обстоятельств, исключающих преступность деяния, показал, что ни одно из обстоятельств полностью не решает двуединую задачу освобождения заложников и нейтрализации преступников. Для решения поставленной задачи привлекается большое количество сотрудников правоохранительных органов. Под руководством оперативного штаба создаются около двадцати различных оперативно-боевых и обеспечивающих групп. Каждой группе, участвующей в проведении спецоперации по освобождению заложников присущи свои функции. Следовательно, не каждый участник спецоперации по освобождению заложников вправе применять то или иное обстоятельство, исключающее преступность деяния, а лишь то, которое непосредственно вытекает из его должностных обязанностей.
Каждое из рассмотренных обстоятельств находит свое применение при освобождении заложников, но в связи с тем, что защите личности отдан приоритет как высшей ценности, на первом месте находится поиск путей для их освобождения. Неизбежное причинение вреда заложникам чаще всего оценивается по правилам крайней необходимости.
Автор пришел к выводу, что действия лиц, освобождающих захваченных лиц, нельзя оценивать с точки зрения только необходимой обороны или причинения вреда при задержании лица, совершившего этот захват. Так как при состоянии необходимой обороны задержание лица предполагает причинение вреда только нападающему, а при захвате заложников, как правило, не исключена угроза причинения им вреда, это и позволяет рассматривать ситуацию как состояние крайней необходимости.
Кроме того, при освобождении заложников, в первую очередь, должны быть исчерпаны возможности применения крайней необходимости, если попытка сотрудников правоохранительных органов разрешить ситуацию путем переговоров не принесла желаемого результата - освобождения заложников, то применяются действия в состоянии необходимой обороны.
При разграничении обоснованного риска и крайней необходимости мы выяснили, что обоснованный риск при освобождении заложников также имеет место на существование, однако чаще всего, сотрудники правоохранительных органов при освобождении захваченных лиц действуют в состоянии крайней необходимости. Поэтому при освобождении заложников в большинстве случаев находит свое применение норма о крайней необходимости.
Мы определили, что лица, освобождающие заложников, могут находиться в состоянии необходимой обороны, причинения вреда при задержании лица, совершившего захват заложников, обоснованного риска или крайней необходимости. От того, насколько сотрудники правоохранительных органов профессионально владеют знаниями о механизме применения обстоятельств, исключающих преступность деяния при освобождении заложников, в значительной степени зависит сохранение человеческих жизней.
Автор: Гафурова Э.Р.