Конкуренция объектов уголовно-правовой охраны при реализации крайней необходимости при освобождении заложников

Захвату и освобождению заложников как ситуации экстремального характера присуща конкуренция охраняемых интересов, которые в той или иной мере подвергаются негативному воздействию. Именно при захвате и освобождении заложников под угрозу причинения вреда одновременно попадает значительное число объектов уголовно-правовой охраны: жизнь, здоровье, достоинство граждан, взятых в заложники, работников правоохранительных органов, нормальный порядок функционирования государственных органов, собственность, общественный порядок и общественная безопасность в целом. В связи с этим возникает необходимость определения приоритетов интересов в процессе реализации крайней необходимости при освобождении заложников.

В настоящее время в Конституции России, принятой на референдуме 12 декабря 1993 года, утвержден приоритет социальных ценностей. Статья 2 закрепляет, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Данное конституционное положение является общим ориентиром при сопоставлении важности спасаемого и разрушаемого благ в ситуации крайней необходимости в целом и при освобождении заложников в частности.

Объекты уголовно-правовой охраны - это все ценности, находящиеся под охраной уголовного закона. При уяснении сущности объекта уголовно-правовой охраны необходимо определиться с понятиями интереса и ценности.

Советский энциклопедический словарь определяет интерес следующим образом: «Интерес (от лат. interest - имеет значение, важно) - 1) реальная причина социальных действий, лежащая в основе непосредственных побуждений -. мотивов, идей и т.п. - участвующих в них индивидов, социальных групп, классов; 2) (Психол.) отношение личности к предмету как к чему-то для нее ценному, привлекательному». В психологической литературе интерес определяют как специфическую познавательную направленность личности на предметы и явления действительности. Интерес вызывается потребностью, так как последняя направляет высшую отражательную деятельность на предмет потребности, который и вызывает интерес.

В состоянии крайней необходимости при освобождении заложников под угрозой причинения вреда находятся интересы и ценности, охраняемые правом и государством.

В философии ценность определяется как предмет, явление или их свойства, которые нужны людям в качестве средств удовлетворения их потребностей и интересов, а также идеи и побуждения в качестве нормы цели или идеала.

Соотношение потребности, интересов и ценности В.П. Тугаринов определяет следующим образом: «Без потребностей и интересов не было бы ценностей. Но потребности и интересы сами по себе ценностями не являются. Голод и жажда - совсем не ценности. Это - страдания. Ценностями являются хлеб и вода, т.е. вещества, которые удовлетворяют, погашают эти страдания. Интерес сам по себе также не является ценностью. Он лишь указывает средство для удовлетворения потребности».

Однако с этим нельзя согласиться. Интерес - это удовлетворение чувства голода, жажды. Сами по себе хлеб и вода, если интерес не удовлетворен, ценностями не осознаются.

Объект уголовно-правовой охраны - это не «элемент» или «сторона» преступления, а важнейшие ценности, ради охраны которых создается уголовное право с его подчас жестокими репрессиями.

Практически все исследователи в качестве общего объекта уголовно-правовой охраны называют общественные отношения. «В современном праве, - замечал Н.Д. Сергеевский, - выдвигается сознание о том, что всякое нарушение права отдельного лица есть вместе с тем правонарушение общественное, поэтому всякое причинение вреда в наше время мыслится как преступное деяние против всего общества, хотя бы оно нарушало ближайшим образом только интересы частного лица. Новое время постепенно, хотя и со значительными колебаниями, несет с собою ограничение области частных преступных деяний, и в будущем, по всей вероятности, во всякой неправде будут видеть вред всему обществу».

С тех пор и до недавнего времени признание общественных отношений объектом преступных посягательств, считалось в нашей науке единой и единственной точкой зрения.

В юридической литературе встречается и взгляд на объект уголовно-правовой охраны как на «правовое благо».

По словарю В. Даля «благо» определяется как «все доброе, полезное, служащее к нашему счастью». СИ. Ожегов определяет благо как «то, что дает достаток, благополучие, удовлетворяет потребности».

Для современных представлений о «правовом благе» характерно определение Г. Вельцеля. Он пишет, что это «такое желаемое состояние, которое право должно защищать от нарушения. По своему субстрату оно может выступать как психофизический или идеально-духовный объект (жизнь, честь), или реальное состояние (мирная жизнь в доме), или жизненные отношения (семейные, родственные), или правовые отношения (собственность, право на охоту)». «Правовое благо» не всегда отождествляется с ценностью. В некоторых уголовно-правовых теориях объект преступления представлен не как «правовое благо» вообще, а как «человеческое благо, пользующееся охраной действующего закона».

Таким образом, существует множество точек зрения на определение понятия объекта уголовно-правовой охраны. Некоторые авторы определяют объект через систему ценностей, другие рассматривают объект как интересы, третьи - через правое благо. На наш взгляд, представляется, что объекты уголовно-правовой охраны - это интересы и ценности, находящиеся под охраной уголовного закона в силу их исключительной важности в жизни общества и государства.

Понятие объекта уголовно-правовой охраны шире понятия объекта деяния в состоянии крайней необходимости при освобождении заложников.

Объекты уголовно-правовой охраны перечислены в ст.2 УК РФ. Согласно которой задачами настоящего Кодекса являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя РФ от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.

Таким образом, главной задачей УК РФ является охрана прав и свобод человека и гражданина. Следует подчеркнуть, что это приоритетный объект уголовно-правовой охраны. Однако все остальные перечисленные в ст.2 объекты также важны и защищаемы уголовным законом.

Состояние крайней необходимости при освобождении заложников возникает там, где сталкиваются два охраняемых законом интереса и сохранение одного - более важного (например жизни захваченных лиц) достигается принесением в жертву другого - менее важного (скажем, собственности). Очевидно, что объект деяния, причиняющий вред в состоянии крайней необходимости при освобождении заложников, входит в число объектов уголовно-правовой охраны.

При применении крайней необходимости должны соблюдаться условия ее правомерности, которые должны быть одинаковыми для любой ситуации. Условия правомерности должны соблюдаться и при освобождении заложников. Но будут ли они одинаковыми при освобождении разных категорий заложников?

Во-первых, необходимо отметить, что каждый конкретный случай освобождения заложников является индивидуальным, не похожим на другие. Поэтому и способ разрешения конкретной жизненной ситуации будет в каждом случае разным. Одного варианта действий на все случаи жизни быть не может.

Во-вторых, если предположить, что каждый захват заложников - это индивидуальный акт преступного поведения, характеризующийся наличием собственных специфических признаков, отличающих его от других подобных преступлений, то автором в этой связи хотелось бы обратить внимание на ситуации освобождения несовершеннолетних и большого количества заложников.

Не вызывает сомнения тот факт, что в целом захват заложников - это уже чрезвычайная ситуация, а их освобождение - экстраординарное событие, выходящее за рамки ежедневных обязанностей сотрудников правоохранительных органов, вне зависимости от того, кто находится в заложниках и каково их количество.

Наиболее распространенными и типичными ситуациями захвата заложников являются, например:

- Осужденные (всего тринадцать человек), отбывавшие наказание, за

тяжкие преступления, желая совершить побег, захватили контролеров

СИЗО в качестве заложников.

- 19 августа 1994 года при совершении квартирного разбоя пятеро преступников захватили в качестве заложников хозяина квартиры и его жену, за освобождение которых потребовали 10 ампул морфия. После получения наркотиков преступники освободили хозяина квартиры. Вследствие отказа преступников освободить женщину в результате штурма заложница освобождена, а преступники задержаны.

- 29 сентября 1997 года около 23 часов подсудимый Голоперов, проживающий в Селычинском психоневрологическом интернате, пытаясь самовольно покинуть территорию интерната, захватил в качестве заложников трех проживающих в этом же интернате женщин. Подсудимый потребовал у сотрудников интерната беспрепятственного выхода за территорию интерната. В ходе проведения спецоперации двое заложниц были освобождены, одна убита подсудимым, который впоследствии был обезврежен и захвачен.

- 18 декабря 1998 года в Москве геолог А. Шрайбер, пройдя в кабинет главного бухгалтера банка «Российский кредит», потребовал немедленной выдачи причитающихся ему в соответствии с постановлением суда 3700 долларов. Получив от работников банка отказ, мотивированный отсутствием денег, вкладчик выхватил пистолет и объявил троих служащих, находившихся в кабинете главбуха, заложниками. Через сорок минут, получив около 70 тыс. руб., Шрайбер вышел из кабинета главбуха и был задержан работниками милиции.

Однако существуют и примеры захвата и освобождения заложников, которые «выбиваются» из ряда обычных, рядовых преступлений, предусмотренных ст.206 УК РФ.

1. Захват заложников 14 июня 1995 года в Буденновске Ставропольского края. В город на «КамАЗах» въехали боевики Шамиля Басаева и атаковали здание ОВД, городскую администрацию, узел связи и рынок. Захвачена больница и более 1600 заложников. В результате, по официальным данным, потери составили 146 человек убитыми, 415 ранеными. Городу нанесен ущерб в 95 млн руб. в ценах 1995 года.

2. Захват заложников отрядом чеченских боевиков Мовсара Бараева в Театральном центре на Дубровке 23 октября 2002 года, когда в заложники были взяты более 900 человек, присутствующих в зале на мюзикле «Норд-Ост», 129 из которых погибло.

Особенностью данной ситуации захвата заложников является ее масштабность, большая численность захваченных в заложники лиц. При этом нельзя забывать, одним из определяющих условий правомерности крайней необходимости является то, что вред, причиненный должен быть менее значительным, чем предотвращенный.

Соответственно в ситуации массового захвата заложников, как это случилось на «Норд-Осте», вред причиненный будет больше, чем в ситуации при освобождении одного или нескольких заложников. Работникам правоохранительных органов приходится идти на причинение вреда ради спасения большего блага - жизни заложников. Именно так действовали сотрудники российских спецслужб ФСБ России «Альфа» и «Вымпел», штурмовавшие захваченное здание ДК на улице Мельникова и вынужденные впервые применить сильнодействующий газ, пустив его по вентиляционным шахтам. В те дни в прессе сообщалось: «Усыпляющий газ спас сотни людей, но часть заложников он убил».

Нет необходимости доказывать существенное возрастание общественной опасности при захвате сотен заложников. Это трудно сопоставимо с захватом двух или более лиц. Здесь общественная опасность содеянного приобретает иное качество и должна влечь принципиально более суровое наказание. В связи с чем, по нашему мнению, необходимо дополнить ч.З ст.206 УК РФ новым квалифицирующим признаком «захват 10 и более заложников». Предлагаем изложить ч.З ст.206 УК РФ в следующей редакции:

«Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они совершены:

а) организованной группой;

б) повлекли по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия;

в) в отношении 10 и более лиц».

3. Захват заложников 1 сентября 2004 года в городе Беслане Северной Осетии-Алании. Когда чеченские боевики Доку Умарова захватили 1200 заложников в школе №1. В результате пострадало 774 человека и погибло 329 человек, из них детей соответственно 404 и 248 человек.

Ситуация освобождения заложников в Беслане осложнялась помимо количества захваченных тем, что большинство из них были дети. Выделение категории освобождения несовершеннолетних заложников представляется не случайным. Сам законодатель выделяет данную категорию заложников, предусматривая «захват в отношении несовершеннолетнего» в виде квалифицирующего признака состава преступления, предусмотренного ст.206 УК РФ.

Сотрудникам ОВД в ходе проведенного нами анкетирования был задан вопрос: «Как Вы считаете, имеются ли особенности применения крайней необходимости при освобождении разных категорий заложников?». Постановка данного вопроса перед сотрудниками ОВД обусловлена возложенной на них правовой обязанностью по освобождению заложников. В результате 96% опрошенных ответили положительно, из них 46% - считают, что особенности имеются при освобождении несовершеннолетних; 50% - при освобождении большого количества людей; 3% опрошенных считают, что таковых особенностей нет, и лишь 1 % - затруднились ответить.

Таким образом, несмотря на то, что условия правомерности крайней необходимости при освобождении разных категорий захваченных лиц существенно не меняются, думается, что особенности при освобождении большого количества заложников, освобождении несовершеннолетних должны быть законодательно закреплены на ведомственном уровне. Кроме того, лица, освобождающие захваченных лиц, должны разобравшись в происходящем, грамотно определить конкурирующие объекты уголовно-правовой охраны, и отдать приоритет сохранению жизни заложников.

Если объекты уголовно-правовой охраны - это все ценности, находящиеся под защитой уголовного закона, то объекты деяния в состоянии крайней необходимости при освобождении заложников - это те конкретные ценности, между которыми приходится выбирать в конкретной жизненной ситуации. Конкуренция объектов уголовно-правовой охраны в процессе реализации крайней необходимости при освобождении заложников основана на причинении вреда правоохраняемым интересам как непременного атрибута крайней необходимости. Однако правомерность причинения вреда в состоянии крайней необходимости достигается при условии, что вред причиненный будет менее значительным, чем предотвращенный.

Можно ли признать социально приемлемыми и соответственно непреступными действия, причиняющие в состоянии крайней необходимости смерть человеку, с тем, чтобы устранить опасность собственной жизни? Решение этого вопроса очень важно. Анализ опубликованной практики, обобщение теоретических взглядов по данному вопросу позволяют сделать следующий вывод: согласно действующему законодательству нельзя спасать собственную жизнь за счет лишения жизни другого лица (других лиц). На страницах научно-монографической литературы не раз обсуждался случай с альпинистами. По вопросу квалификации действий альпиниста, обрезавшего веревку, к которой был прикреплен его товарищ, М.Д. Шаргородский утверждал, что такие действия являются наказуемыми и лицо должно нести ответственность на общих основаниях. «Наказуем, как мы полагаем, альпинист, обрубивший веревку, к которой привязан его товарищ, сорвавшийся с горы и тянущий его за собой в бездну, когда он не может того удержать и имеется дилемма - или погибнуть обоим, или спастись ему одному».

С ним полностью соглашается М.И. Якубович. «Альпинист, для спасения собственной жизни обрубивший веревку, к другому концу которой прикреплен второй альпинист, сорвавшийся и повисший над пропастью, не может быть оправдан состоянием крайней необходимости. Он подлежит ответственности за умышленное преступление».

Представляется, что приведенные суждения нельзя признать правильными.

Однако некоторые авторы придерживаются противоположной точки зрения. Например, Ю.В. Баулин доказывает, что «правомерными должны быть признаны действия альпиниста, обрубившего веревку, к которой был привязан его товарищ, срывающийся с горы и тянущий его в бездну. В этом случае причиненный вред вполне отвечает характеру опасности - смерть одного человека предотвращает угрозу смерти двух лиц».

Ю.М. Антонян также считает, что такие действия не являются преступными. Н.С. Таганцев прямо заявил: «Я, бесспорно, могу лишить другого жизни, спасая себя».

В.Д. Спасович отмечал: «Жизнь погибающего равноценна, как и жизнь того, кого погибающий умерщвляет для своего собственного спасения, даже для спасения других лиц, более ему близких. Этот поступок можно считать недостойным, безнравственным, потому что нравственный закон вменяет нам в обязанность самоотверживания, но обязанность эта не юридическая, и государство не вправе требовать ее исполнения под страхом наказания».

А.Е. Кистяковский, признавая спасение собственной жизни за счет другого лица в нравственном отношении неодобрительным, одновременно указывал на то, что такие действия не могут считаться уголовно-наказуемыми «на том основании, что такое действие совершается человеком, обезумевшим от страха потерять свою жизнь».

Мы согласны с точками зрения Ю.В. Баулина, Ю.М. Антоняна и Н.С. Таганцева, что в случае с альпинистами, причиненный вред отвечает характеру опасности - смерть одного человека предотвращает угрозу смерти двух лиц. Следует лишь помнить, что согласно действующему законодательству нельзя спасать собственную жизнь за счет умышленного лишения жизни другого лица (других лиц).

Однако, рассматривая ситуацию освобождения заложников, думается, что захваченные лица, спасая собственную жизнь, вправе причинить вред посягающему лицу (захватчику), вплоть до лишения его жизни, в рамках применения нормы о необходимой обороны (если посягательство было сопряжено с насилием опасным для жизни обороняющегося).

Освобождение заложников представляет определенные трудности для сотрудников органов внутренних дел, так как этот процесс чреват гибелью людей, причинением вреда жизни и здоровью граждан, уничтожением и повреждением материальных ценностей.

Важен тот факт, что в состоянии крайней необходимости вред причиняется не нападающему, как при необходимой обороне, а «третьему лицу». Однако в отдельных случаях возможно и спасение в состоянии крайней необходимости какого-либо блага своего или другого лица за счет интересов «третьего лица», т.е. лица, никоим образом не связанного с созданием опасности.

Так как при освобождении заложников страдают «третьи лица», то говорить о необходимой обороне нельзя в связи с тем, что одним из условий ее правомерности является причинение вреда только нападающему. При крайней необходимости вред может быть причинен третьим лицам, то есть организациям, учреждениям, отдельным гражданам, которые не вызвали опасность и обычно не связаны с созданием этой опасности. В ситуации захвата заложников третьими лицами, как правило, оказываются заложники. При освобождении захваченных лиц, когда действия работников правоохранительных органов направлены на спасение интересов заложников, а также государственные и общественные интересы, причинение вреда третьим лицам в состоянии крайней необходимости является ее условием правомерности.

Правовая оценка соотношения объектов уголовно-правовой охраны и объектов деяний, причиняющих вред в состоянии крайней необходимости при освобождении заложников, возможна лишь при анализе соотношения фактического причиненного вреда и вреда предотвращенного. Однако, как справедливо отмечает ряд авторов, недопустимо их механическое соотношение и, кроме того, помимо материальных признаков должна учитываться социальная значимость интересов или объектов как нарушенных, так и защищенных.

Таким образом, можно сделать вывод, что объект деяния в состоянии крайней необходимости при освобождении заложников есть охраняемые государством и правом интересы и ценности, которым причиняется вред с целью ликвидации угрозы причинения вреда более существенным интересам, что и определяет состояние крайней необходимости.

Первоначально норма, предусматривающая ответственность за захват заложника (ст. 126 УК РСФСР), располагалась в главе 3 «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности». Законодательное определение объекта рассматриваемого преступления в качестве отношений, обеспечивающих свободное и нормальное существование личности как высшей ценности общества, представляется не точным. Так, А.Г. Лоскутов, Н.Н. Козлова и М. Лысов относят захват заложников к преступлениям против личности. Однако многие ученые, в их числе такие исследователи проблем терроризма и захвата заложников, как Н. Беляева, Л.Д. Гаухман, B.C. Комиссаров, Г.В. Овчинникова и другие, поддерживают иную позицию по вопросу об объекте захвата заложников, доказывая ошибочность решения законодателя об оценке объекта.

Уголовный Кодекс РФ 1996 года определил норму о захвате заложников в главу 24 раздела XIX - «Преступления против общественной безопасности». Законодательное перенесение данного состава из одной главы в другую свидетельствует об уточнении объекта уголовно-правовой охраны. Именно объект является наиболее важным элементом состава преступления захвата заложников.

В настоящее время объектом преступления статьи 206 УК РФ признается общественная безопасность, так как «при захвате заложников ущерб причиняется прежде всего отношениям, обеспечивающим безопасные условия жизни общества». Аргументом в пользу этой позиции можно считать то, что захватчиков, интересует, главным образом, не личность заложника, а воздействие на тот адресат, к кому обращены требования, подкрепляемые угрозой причинить вред заложнику.

Согласно закону от 5 марта 1992 года №2446-1 «О безопасности» безопасность - это «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз».

Таким образом, представляется, что захват заложников нарушает общественную безопасность и одновременно ставит под угрозу жизнь и здоровье значительного числа лиц, ограничивает свободу и нарушает неприкосновенность человека. Однако в связи с тем, что человеку, его правам и свободам согласно Конституции России отдан приоритет как высшей ценности, думается, что данный состав преступления должен быть расположен в главе 17 «Преступления против свободы, чести и достоинства личности», так как в первую очередь вред причиняется лицам, которых взяли в заложники. Поэтому основным объектом охраны должны выступать общественные отношения, охраняющие свободу человека.

Таким образом, мы предлагаем поместить ст.206 УК РФ в главу 17 «Преступления против свободы, чести и достоинства».

Следует также отметить, что законодатель, учитывая характер и степень общественной опасности захвата заложников, относит его к числу тяжких преступлений, а при квалифицирующих обстоятельствах - к особо тяжким. Кроме того, необходимо иметь в виду что захват заложников относится к числу транснациональных, конвенционных преступлений и может причинить вред деятельности России в сфере межгосударственных отношений.

При угрозе таким ценностям, находящимся под охраной уголовного закона, как жизнь, здоровье, собственность, объектами правомерных деяний, причиняющих вред в состоянии крайней необходимости, могут выступать равнозначные объекты. Сложностей с применением нормы о крайней необходимости не возникает, когда дело идет о качественно однородных, сопоставимых благах. Важное исключение составляет запрет сохранения здоровья и собственности за счет жизни.

Для того чтобы доказать приоритетность личности, ее жизни, прав и свобод как объектов уголовно-правовой охраны при освобождении заложников необходимо привести ряд примеров.

Так, был проведен анализ захвата заложников в самолете, в котором основными конкурирующими объектами уголовно-правовой охраны явились жизнь (ст. 105, 109 УК РФ) - здоровье (ст.111, 112, 118 УК РФ) - собственность (ст. 167, 168 УК РФ) - общественная безопасность (ст.211) - нормальное функционирование органов государственной власти, интересы государственной службы и органов местного самоуправления (ст.285, 286, 293 УК РФ). Дача разрешения на вылет рассматривалась бы как состояние крайней необходимости, при котором ради спасения жизни вред бы был причинен общественной безопасности. Попытка выбрать наиболее важный объект привела к тому, что вред был причинен всем конкурирующим объектам.

Следует также отметить, что все звенья приведенной цепочки в состоянии крайней необходимости при освобождении заложников могут разрушаться, приоритет отдается лишь жизни человека.

В случае же захвата заложников в г. Орджоникидзе в целях обеспечения безопасности заложников было принято решение выполнить ряд требований преступников (им предоставили возможность вылета за рубеж), тем самым был причинен вред для устранения угрозы причинения более значительного вреда. В этой ситуации важнейшие объекты уголовно-правовой охраны жизнь и здоровье людей - были сохранены. Преступники и самолет также были возвращены.

Во втором примере под угрозой причинения вреда находятся те же объекты уголовно-правовой охраны, однако вред причинен был только одному из них - общественной безопасности (угон воздушного судна), а жизни людей были сохранены. В данной ситуации имела место классическая крайняя необходимость.

Анализ двух приведенных примеров позволяет говорить о том, что в первом случае условия правомерности крайней необходимости, с нашей точки зрения, были нарушены, так как вред был причинен больший, чем предотвращенный. Во втором случае имела место классическая крайняя необходимость, так как вред был причинен меньший (ни самолет, ни заложники не пострадали).

К сожалению, практика свидетельствует о наличии ряда случаев, когда в процессе задержания преступников и освобождения заложников, жизням и здоровью последних причиняется значительный вред. Наибольшее количество жертв среди заложников было в 2002 году при захвате театрального центра в Москве на Дубровке и школы в г.Беслане Северной Осетии в 2004 году.

Действия сотрудников ОВД при освобождении захваченных лиц не всегда могут исключать элемент неосторожного причинения вреда здоровью и жизни заложников. Кроме того, освобождение заложников нередко происходит в общественном, многолюдном месте, где могут присутствовать посторонние граждане - родственники заложников, прохожие, люди, случайно оказавшиеся на месте события преступления в роли пассивных наблюдателей, что также не исключает возможность причинения вреда их жизни и здоровью. К тому же экстремальность крайней необходимости в ситуации освобождения заложников обусловливается такими факторами, как динамичность развития событий, недостаток времени и информации для выбора оптимального варианта действия. Вместе с тем лица, освобождающие заложников должны продумать все возможные способы преодоления препятствий и надежно удостовериться в их применимости для конкретной ситуации.

Правомерность действий лиц, ответственных за освобождение заложников, в случае выполнения требований террористов определяется нормой о крайней необходимости. С целью недопущения вреда - смерти заложников - вред причиняется иным отношениям, охраняемым уголовным законом. Например, когда сотрудники правоохранительных органов передают террористам, захватившим заложников, деньги, оружие, наркотики, ради избежания расправы с заложниками. Таким образом, в случае наличия опасности для жизни и здоровья людей и возможности устранения опасности иными способами следует допускать причинение вреда другим объектам уголовно-правовой охраны и рассматривать этот способ как крайний для устранения опасности, чем действовать в рамках риска. Еще Н.С. Таганцев отмечал, что в подобных ситуациях «нужно отказаться от всякой априорной квалификации прав и решить вопрос об их сравнительной важности сообразно с индивидуальными особенностями каждого случая, т.е. признать ссылку на необходимость, заслуживающую уважение, коль скоро в данном случае защищаемое благо представлялось для защищавшегося несомненно выше нарушенного».

Подводя итог изложенному, можно сделать вывод, что при конкуренции объектов уголовно-правовой охраны при реализации крайней необходимости в ситуации освобождения захваченных лиц приоритет всегда отдается жизни заложников как высшей ценности. Однако спасение жизни одних людей за счет умышленного лишения жизни других недопустимо.

Автор: Гафурова Э.Р.