Возвращение исполнительного документа в гражданском судопроизводстве
Основания и порядок возвращения исполнительного документа закреплен ст.26 Закона. Определяя правовую природу института возвращения исполнительного документа, В.В.Ярков сравнивает его с институтом оставления заявления без движения в гражданском (ст. 136 ГПК) и арбитражном (ст. 128 АПК) судопроизводстве. И.М.Пятилетов определяет оставление искового заявления без движения как процессуальное действие судьи, предусмотренное законом для исправления недостатков заявления, препятствующих возбуждению гражданского дела при наличии права на предъявление иска и соблюдении порядка его осуществления. Очевидно, что сравнение института возвращения исполнительного документа с оставлением искового заявления без движения вызвано схожестью их процессуальных последствий. Оба действия не являются в дальнейшем препятствием для предъявления документа заново в суд или судебному приставу-исполнителю соответственно.
Ст. 26 Закона закрепляет исчерпывающий перечень оснований возвращения исполнительного документа. Исследование указанного перечня дает основание сделать вывод о том, что, так же как и в случае прекращения или приостановления, в ходе исполнения возникают определенные обстоятельства, свидетельствующие об остановке и невозможности дальнейшего процесса исполнения. Однако если в случае приостановления, обстоятельства его вызвавшие носят объективный характер и не зависят от воли сторон или суда, то возвращение, обусловлено причинами субъективного характера, более того, как правило, вызвано пороком в поведении взыскателя. По причинам субъективного характера возможно также и прекращение исполнительного производства (п.1, 2, 5 ч.1 ст.439 ГПК) Однако прекращение исполнительного производства, в отличие от возвращения исполнительного документа, исключает возможность возобновления исполнительного производства в будущем или вторичного предъявления к исполнению того же исполнительного документа в силу распорядительного характера действий взыскателя.
Пп.1 п.1 ст.26 Закона предусматривает основанием возвращения исполнительного документа заявление взыскателя. Такой возврат возможен в случае, когда взыскатель по каким-либо причинам не желает в данный момент произвести взыскание с должника. В правоведении обращалось внимание на похожие черты данного действия с основанием прекращения исполнительного производства, закрепленного п.1 ч.1 ст.439 ГПК, п.1 ст.23 Закона. «Возврат исполнительного документа,- по мнению М.А.Викут и О.В.Исаенковой, - не следует путать с отказом взыскателя от взыскания в соответствии с п.1 ст.23 Закона, который предполагает отказ от самого права на взыскание, влекущий прекращение исполнительного производства».Пп.2 п.1 ст.26 Закона закрепляет основанием возвращения исполнительного документа взыскателю нарушение срока предъявления исполнительного документа к исполнению.
Разд. VII ГПК, в отличие от ГПК РСФСР (ст.435), не устанавливает сроков предъявления исполнительных документов к исполнению. Данные сроки устанавливает Закон. Понятие срока в исполнительном производстве О.В. Исаенкова определяет следующим образом: «Срок в исполнительном производстве представляет собой установленный Законом «Об исполнительном производстве» и другими законодательными актами или органами исполнения либо судом определенный период времени, в течение которого судебный пристав-исполнитель, взыскатель, должник и другие участвующие в исполнительном производстве лица могут и должны совершать действия по исполнению юрисдикционных актов, указанных в ст.7 Закона «Об исполнительном производстве». Положения, закрепляющие сроки предъявления исполнительных документов к исполнению, предусмотрены ст. 14 Закона. Положения данной нормы в теории гражданского процессуального права именуют институтом исполнительной давности. Как справедливо указывает Н.И.Авдеенко: возможность принудительного исполнения решений ограничена определенным сроком, называемым исполнительной давностью. Этот институт устанавливается для того, чтобы не оставлять в неопределенном положении взаимоотношения взыскателя и должника. Если взыскатель без уважительных причин не обращает ко взысканию решение, вступившее в законную силу, государство не может бесконечно держать должника под угрозой принудительного исполнения. Однако добровольному исполнению судебного решения закон не препятствует и после истечения сроков давности. Вопрос о природе сроков предъявления исполнительных документов к исполнению носит дискуссионный характер.
Впервые к данному вопросу обратился В.П.Чапурский, который, предложил, в связи с отсутствием специальных норм в ГПК РСФСР 1923 г., предоставляющих суду право восстановления пропущенного срока давности исполнения, исходить из смысла ст.49 ГК РСФСР 1922 г. (закреплявшей возможность восстановления срока исковой давности по гражданским делам).По существу, предлагалось рассматривать процессуальные сроки в гражданском судопроизводстве в целом, и сроки, закрепляющие давность исполнения в частности, как институт материального права в силу единства цели сроков в материальном и процессуальном праве, последствия их пропуска и восстановления. Эту же позицию отстаивает А.К.Сергун, подвергая критике попытки отнести давность исполнения к процессуальным срокам. Отстаивая изложенную точку зрения, она исходит из того, что если считать давность исполнения процессуальным сроком, то пришлось бы признать, что с приостановлением исполнительного производства приостанавливается и течение давности исполнения. Это означало бы, что возможность возобновления исполнительного производства не ограничена каким бы то ни было сроком, поскольку течение давности приостановлено. В таком случае, полагает А.К.Сергун, давность перестала бы выполнять ту функцию, ради которой она установлена - побудить управомоченное лицо осуществить свое право в течение определенного времени.
Включение законодателем в ГПК самостоятельной нормы, предоставляющей возможность восстановления сроков давности исполнения, свидетельствует о самостоятельном процессуальном характере данного правового института. «Несмотря на сходство сроков давности, нельзя не видеть разницы между исковой и исполнительной давностью и связи последней с процессуальными сроками. Восстановление сроков исковой давности судом не означает еще восстановления субъективного права. Восстанавливая сроки исполнительной давности, суд тем самым восстанавливает не только право на возбуждение судебного исполнения, но и само субъективное право, что может повлечь для сторон серьезные материальные последствия и поэтому требует особого внимания суда», -справедливо считает П.П.Заворотько.П.1 ст. 14 Закона закрепляет следующие сроки предъявления исполнительного документа к исполнению: исполнительные листы, выдаваемые на основании судебных актов судов общей юрисдикции, арбитражных судов, и судебные приказы - в течение трех лет; исполнительные листы, выдаваемые на основании судебных актов арбитражных судов, по которым арбитражным судом восстановлен пропущенный срок для предъявления исполнительного листа к исполнению, - в течение трех месяцев; исполнительные листы, выдаваемые судами на основании решений Международного коммерческого арбитража и иных третейских судов, - в течение шести месяцев; оформленные в установленном порядке требования органов, осуществляющих контрольные функции, о взыскании денежных средств с отметкой банка или иной кредитной организации о полном или частичном неисполнении взыскания - в течение шести месяцев; удостоверение комиссии по трудовым спорам - в течение трех месяцев; постановления органов (должностных лиц), уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях, - в течение трех месяцев. Сроки предъявления других исполнительных документов к исполнению устанавливаются федеральными законами, определяющими условия и порядок выдачи соответствующих исполнительных документов.
П.2 ст. 14 Закона закрепляет порядок исчисления сроков предъявления исполнительных документов к исполнению.
Таким образом, законодателем устранена введенная ст.345 ГПК РСФСР классификация сроков предъявления исполнительных документов к исполнению по субъектам исполнительного производства (дела в которых хотя бы одной их сторон являлся гражданин и иные дела).
Нерешенным Законом вопросом, как справедливо замечает В.В. Ярков, является вопрос о порядке исчисления сроков исполнительного производства, когда последний день срока приходится на выходные или праздничные дни: «Можно ли применять здесь аналогию с регламентацией данного вопроса в гражданском, гражданском процессуальном или ином законодательстве? Положительное решение было бы целесообразным». Применение аналогии связано с проблемой пробелов в законе и праве. Как справедливо отмечает А.Т.Боннер: «Ни одна самая совершенная кодификация, в том числе и действующий ГПК, не может быть полностью свободной от различного рода пробелов. В случае их выявления тот или иной процессуальный вопрос может быть разрешен судом путем применения аналогии процессуального закона или права (ч.4 ст.1 ГПК). Оба указанных приема преодоления пробелов могут быть успешно применены судом лишь на базе принципов гражданского процессуального права».
«Установление впервые в 2000 г. возможности применения норм процессуального права по аналогии закона или аналогии права явилось решительным шагом законодателя вопреки сложившемуся в общей теории права и науке гражданского процессуального права мнению о недопустимости такого способа правоприменения в отрасли публичного права, каковой является гражданское процессуальное право», - заключает Л.А.Грось. Учитывая, что нормы, закрепляющие сроки в исполнительном производстве, не относятся к сфере гражданского судопроизводства и регулируются Законом (ст. 14-16), логично сделать вывод о необходимости нормативного закрепления вопросов об их исчислении и окончании в самом Законе. Разработка норм, регламентирующих такие положения, особенно актуальна в связи с работой над проектом Исполнительного кодекса.
Следует согласиться с мнением А.Ю.Францифорова о том, что « в нашей науке еще не накоплен достаточный материал для окончательного оформления исполнительного производства в самостоятельную отрасль юридической науки. Поэтому научное рассмотрение исполнительного производства в настоящее время осуществляется в рамках гражданского процесса, как наиболее близкой отрасли права». В сложившейся ситуации отсутствия целостного кодифицированного источника, содержащего нормы, регулирующие исполнительное производство, на наш взгляд, следует положительно решить вопрос о применении в исполнительном производстве нормы, регулирующей порядок исчисления и окончания процессуальных сроков в гражданском судопроизводстве - ст. 108 ГПК. В соответствии с правилами, закрепленными ст. 108 ГПК, процессуальный срок, исчисляемый годами, истекает в соответствующий месяц и число последнего года срока. Срок, исчисляемый месяцами, истекает в соответствующее число последнего месяца срока. В случае, если окончание срока, исчисляемого месяцами, приходится на такой месяц, который соответствующего числа не имеет, срок истекает в последний день этого месяца. В случае, если последний день процессуального срока приходится на нерабочий день, днем окончания срока считается следующий за ним рабочий день. Процессуальное действие, для совершения которого установлен процессуальный срок, может быть совершено до двадцати четырех часов последнего дня срока. В случае, если жалобы, документы или денежные суммы были сданы в организацию почтовой связи до двадцати четырех часов последнего дня срока, срок не считается пропущенным.
Полагаем, что ст. 14 Закона нуждается в изменениях, связанных с принятием и введением в действие КоАП РФ (от 30.12.2001 г.) и АПК. Так, в соответствии с ч.2 ст.31.2 КоАП РФ постановление по делу об административном правонарушении подлежит исполнению с момента его вступления в законную силу, а на приведение его в исполнение, согласно ч.1 ст.31.9 КоАП РФ, предоставлен год, исчисляемый также со дня вступления постановления в законную силу. Таким образом, постановление органа или должностного лица о применении административного наказания может быть предъявлено к исполнению в течение года со дня вступления его в законную силу, если не предоставлялись отсрочка, рассрочка или не приостанавливалось исполнение постановления в соответствии со ст.31.5, 31.6, 31.8 (ч.З ст.31.9 КоАП РФ). В связи, с чем положения пп.5 п.1 ст. 14 Закона и пп.4 п.2 ст. 14 Закона применяться не должны. Как следует из абз.4 п. 14 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 27.01.2003г. № 2 «О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» (в ред. от 02.06.2004 г.), при выдаче исполнительного листа по вступившему в законную силу решению суда о привлечении лица к административной ответственности по делу, отнесенному КоАП РФ к подведомственности арбитражных судов, срок предъявления исполнительного листа к исполнению должен определяться с учетом положений ч. 1 ст.31.9 КоАП РФ.
Кроме того, нуждается в изменении пп.1 п.1 ст. 14 Закона. В связи с введением законодателем (ст. 13 ГПК) нового родового понятия «судебные постановления», понятие «судебные акты» судов общей юрисдикции должно быть заменено на «судебные постановления». Понятие «судебные постановления» было воспринято из ст.6 Федерального Конституционного закона от 31.12.1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» (далее Закон «О судебной системе»), название которой «Обязательность судебных постановлений». «В ее тексте, - как отмечала М.С.Шакарян,- понятие «судебные постановления» не раскрывается, оно лишь упоминается, после чего сказано, что обязательными для всех и на всей территории Российской Федерации являются любые распоряжения, требования, поручения, вызовы и другие обращения суда. Сопоставление названия статьи позволяет делать вывод, что по ее буквальному смыслу все перечисленные действия приравниваются к судебным постановлениям, при этом решения и определения судов в ней не упоминаются». Данные замечания были учтены законодателем и в ГПК введено родовое понятие «судебные постановления» (ст. 13 ГПК). В результате нормы ГПК были приведены в соответствие с Законом «О судебной системе в Российской Федерации». Однако данное требование было проигнорировано законодателем при принятии АПК. В результате АПК содержит иное, самостоятельное, родовое понятие «судебные акты», закрепленное ст. 15 АПК, именуемой «Судебные акты арбитражного суда». Думается, что законодателем должны быть учтены положения ст.6 Закона «О судебной системе в Российской Федерации» и внесены соответствующие изменения как в ст. 14, так и другие нормы Закона.
Сроки в исполнительном производстве текут, как правило, непрерывно. Как определяет В.В.Ярков, перерыв срока предъявления исполнительного документа к исполнению означает, что время, истекшее до возникновения обстоятельств, послуживших основанием для перерыва, в расчет не принимается. После перерыва течение этого срока начинается снова на весь период, предусмотренный в законе для этого исполнительного документа.Основания перерыва срока предъявления исполнительного документа к исполнению закреплены ст.432 ГПК: срок предъявления исполнительного документа к исполнению прерывается предъявлением его к исполнению, если федеральным законом не установлено иное, а также частичным исполнением должником судебного постановления.
Следует отметить, что положения ч.1 ст.432 ГПК и п.1 ст. 15 Закона содержат разночтения. Так, п.1 ст. 15 Закона содержит исчерпывающий перечень оснований прерывания срока предъявления исполнительного документа к исполнению: 1) предъявлением исполнительного документа к исполнению; 2) частичным исполнением исполнительного документа должником. 4.1 ст.432 ГПК, помимо указанных оснований, допускает иные случаи, предусмотренные федеральным законом.
Кроме того, представляется, что необходимости закрепления в законодательстве об исполнительном производстве положений п.1 ст. 15 Закона, как представляется, нет, поскольку она по существу дублирует ч.1 ст.432 ГПК, а также ч.З ст.321 АПК.
После перерыва срока предъявления исполнительного документа к исполнению течение срока возобновляется. Время, истекшее до перерыва срока, в новый срок не засчитывается (п.2 ст. 15 Закона).
В случае возвращения исполнительного документа взыскателю в связи с невозможностью его полного или частичного исполнения срок предъявления исполнительного документа к исполнению после перерыва исчисляется со дня возвращения исполнительного документа взыскателю (п.З ст. 15 Закона). Следует согласиться с В.В.Ярковым, полагающим, что необходимость в соответствующем правиле связана с тем, что по начатому исполнительному производству исполнительные действия по ряду причин совершаться не могут, в основанном, в связи с частичным исполнением исполнительного документа и отсутствием у должника имущества и денежных средств, на которые можно обратить взыскание. В таком случае исполнительный документ может возвращаться взыскателю (ст.26 Закона), который, однако, не лишен права вновь предъявить исполнительный документ к исполнению в пределах, установленных в ст. 14 Закона. Взыскателям, пропустившим срок предъявления исполнительного документа к исполнению, в соответствии с положением ч.2 ст.432 ГПК, по причинам, признанным судом уважительными, пропущенный срок может быть восстановлен, если федеральным законом не установлено иное.
О.А.Рузакова высказывает мнение о том, что: «Взыскатель, пропустивший срок предъявления исполнительного листа или судебного приказа к исполнению, вправе обратиться с заявлением о восстановлении пропущенного срока в суд, принявший соответствующее судебное постановление, или в суд, по месту исполнения. По другим исполнительным документам пропущенные сроки восстановлению не подлежат». Как видим, положения п.З ст. 16 Закона входят в противоречие с ч.2 ст.432 ГПК. Так, в соответствии с положениями п.2, 3 ст. 16 Закона, взыскатель, пропустивший срок предъявления исполнительного листа или судебного приказа к исполнению, вправе обратиться с заявлением о восстановлении пропущенного срока в суд, принявший соответствующий судебный акт. По другим исполнительным документам пропущенные сроки восстановлению не подлежат. Как правильно отмечает В.В. Ярков, данная норма свидетельствует о пресекательности ее характера. Действующее положение ГПК (ч.2 ст.432) предусматривает возможность восстановления пропущенного срока предъявления к исполнению всех исполнительных документов, если федеральным законом не установлено иное. Поэтому согласиться с высказанным О.А.Рузаковой мнением, как представляется, нельзя.
Изложенное мнение опровергается также положением ч.4 ст. 389 Трудового кодекса РФ, закрепляющим возможность восстановления пропущенного срока предъявления к исполнению удостоверения комиссии по трудовым спорам (пп.4 п.1 ст.7 Закона): в случае пропуска работником установленного трехмесячного срока по уважительным причинам комиссия по трудовым спорам, выдавшая удостоверение, может восстановить этот срок. Учитывая, что перечень исполнительных документов, предусмотренных ст.7 Закона, открытый, как представляется, допустима возможность восстановления пропущенного срока также для предъявления к исполнению постановлений, закрепленных пп.8 п.1 ст.7 Закона.
Во избежание указанной коллизии п.З ст.16 Закона, должен быть изложен в следующей редакции: «по другим исполнительным документам пропущенные сроки восстановлению подлежат в случаях, предусмотренных федеральным законодательством».
Порядок рассмотрения заявления о восстановлении пропущенного срока предъявления исполнительных документов к исполнению определен соответственно в ГПК (ч.З ст.432) и АПК (ч.2 ст.322).
Пп.З п.1 ст.26 Закона предусматривает возможность возвращения исполнительного документа взыскателю, если невозможно установить адрес должника-организации или место жительства должника-гражданина, место нахождения имущества должника либо получить сведения о наличии принадлежащих ему денежных средств и иных ценностей, находящихся на счетах и во вкладах или на хранении в банках или иных кредитных организациях (за исключением случаев, когда Законом предусмотрен розыск должника или его имущества). В перечисленных случаях, судебный пристав-исполнитель составляет об этом соответствующий акт, который утверждается старшим судебным приставом (п.1 ст.26 Закона). Конструкция данного положения (пп.З п.1 ст.26 Закона) обязывает прежде рассмотреть исключение из него, предусматривающее случаи, когда Законом предусмотрен розыск должника или его имущества. Основания и порядок проведения розыска должника, его имущества или розыска ребенка закреплены ст.28 Закона.
Из смысла ст.28 Закона можно выделить две группы исполнительных документов. Условное деление В.М.Шерстюком исполнительных документов в зависимости от необходимости проведения по ним розыскных действий на две группы, представляется логичным и обоснованным: ^исполнительные документы, по которым судебный пристав-исполнитель обязан объявить розыск, в том числе и по своей инициативе; 2)исполнительные документы, по которым судебный пристав-исполнитель вправе (но не обязан) объявить розыск должника или его имущества.
К первой группе следует отнести исполнительные документы о взыскании алиментов о возмещении вреда, причиненного здоровью, либо возмещении вреда лицам, понесшим ущерб в результате смерти кормильца, по которым судебный пристав-исполнитель обязан, в случае отсутствия сведений о месте нахождения должника, вынести постановление о розыске его имущества, а также исполнительные документы об отобрании ребенка, по которым судебный пристав-исполнитель обязан вынести постановление о розыске ребенка.
Ко второй группе следует отнести те же исполнительные документы, по которым судебный пристав-исполнитель, как по собственной инициативе, так и по заявлению взыскателя, вправе вынести постановление о розыске должника. П.2 ст.28 Закона предусматривает положения о том, что по другим видам исполнительных документов судебный пристав-исполнитель вправе объявить розыск должника или его имущества при наличии согласия взыскателя нести бремя расходов по розыску и авансировать указанные расходы в соответствии со ст.83 Закона. В этом случае взыскатель вправе требовать от должника возмещения расходов по розыску. Из содержания изложенной нормы М.А. Викут, О.В.Исаенкова выделяют следующие условия, при которых судебный пристав-исполнитель вправе объявить розыск должника или его имущества по другим видам исполнительных документов (не предусмотренных п.1 ст.28 Закона): 1) согласие взыскателя нести бремя расходов по розыску; 2) согласие взыскателя авансировать указанные расходы в соответствии со ст.83 Закона. Сравнительный анализ п.1 и п.2 ст.28 Закона дает основания говорить о неравенстве прав взыскателей в исполнительном производстве. Такая дифференциация взыскателей на определенные группы не может быть нормативно обоснована. Кроме того, исследуемое положение, вместо создания жесткой системы неотвратимости исполнения судебных постановлений и постановлений иных органов, дает возможность должнику, использовать законный способ «уклонения» от исполнения. В связи с изложенным, следует, на наш взгляд, согласиться с позицией, высказанной А.Шичаниным и О.Гривковым: «Данная норма, на наш взгляд, ущемляет права взыскателя, ибо не все взыскатели в состоянии предоставить аванс в счет уплаты расходов по розыску должника. Эта норма стоит особняком среди других норм законодательства, регулирующих расходы по исполнению судебных решений (взыскатель ведь не оплачивает никакие расходы по совершению исполнительных действий). Необходимо установить правило, согласно которому по заявлению взыскателя и без предоставления им аванса судебный пристав-исполнитель обязан назначить им розыск должника». Внесение авансового взноса, как следует из смысла п.1 ст.83 Закона, является правом, а не обязанностью взыскателя: в целях обеспечения совершения исполнительных действий взыскатель вправе произвести авансовый взнос на депозитный счет подразделения в размере, достаточном для производства соответствующих расходов либо их части. В случаях, предусмотренных п.2 ст.28 Закона, взыскатель обязан полностью авансировать соответствующие расходы по розыску должника или его имущества. При завершении исполнительных действий авансовый взнос полностью возвращается взыскателю. В случаях прекращения исполнительного производства из-за безосновательного отказа взыскателя от получения предметов, изъятых у должника при исполнении исполнительного документа о передаче их взыскателю, и возвращении исполнительного документа взыскателю, если он своими действиями (бездействием) препятствовал исполнению исполнительного документа, взыскателю возвращается часть авансового взноса, превышающая расходы по совершению исполнительных действий (ст.83 Закона). «Однако,- как полагает И.Б.Морозова, - установив порядок авансирования расходов по совершению исполнительных действий взыскателем, необходимо точнее урегулировать вопрос о возврате взыскателю всех затрат, которые он несет, добиваясь реального исполнения судебного или иного акта». В связи с этим, как справедливо заключает И.Б.Морозова, нельзя признать удачной редакцию п.З ст.83 Закона: «Закон не устанавливает механизм возврата взыскателю авансового взноса. Непонятно, кто и каким образом должен возвратить взыскателю его денежные средства. По нашему мнению, такая абстрактная защита прав взыскателя в законе недопустима». Постановление судебного пристава-исполнителя об отказе в розыске должника или его имущества и о взыскании расходов по розыску может быть обжаловано в соответствующий суд в 10-дневный срок (п.З ст.28 Закона).
Согласно пп.4 п.1 ст.26 Закона исполнительный документ, по которому взыскание не производилось или произведено частично, возвращается взыскателю, если у должника отсутствуют имущество или доходы, на которые может быть обращено взыскание, и принятые судебным приставом-исполнителем все допустимые законом меры по отысканию его имущества или доходов остались безрезультатными.
Наиболее распространено данное основание при исполнении исполнительных документов о взыскании денежных средств, когда у должника отсутствуют как денежные средства, так и имущество, которое можно реализовать с целью передачи вырученных средств, взыскателю. «Такая ситуация, - заключают М.А.Викут, О.В.Исаенкова - означает невозможность фактического исполнения исполнительного документа. Однако поскольку имущественное и финансовое положение должника может измениться, возвращенный исполнительный документ взыскатель может снова предъявить к исполнению». Об отсутствии у должника имущества или доходов, на которые может быть обращено взыскание, составляется акт, который утверждается старшим судебным приставом (п.1 ст.26 Закона).
Указанное положение закона, по мнению И.Б.Морозовой, может привести к усилению тенденции формального отношения судебного пристава-исполнителя к своим служебным обязанностям: «Недопустимость возврата исполнительного документа взыскателю без исполнения по указанному основанию станет еще более очевидной в случае авансирования взыскателем расходов по исполнению. В действующем законодательстве об исполнительном производстве нет конкретных положений, позволяющих в случае неисполнения исполнительного документа по вине судебного пристава-исполнителя взыскивать с последнего весь причиненный взыскателю ущерб, как это было предусмотрено, например, в Уставе гражданского судопроизводства 1864 г., когда за упущения при исполнении судебный пристав по определению суда подвергался взысканию капитала, процентов и других издержек, если было доказано, что от его упущения последовало сокрытие имущества или самого должника, подлежащего задержанию (ст.953)».
Выход из возникшей ситуации И.Б.Морозова видит в закреплении в качестве самостоятельного основания приостановления исполнительного производства отсутствие у должника имущества или доходов, на которые может быть обращено взыскание, в случае авансирования взыскателем расходов по исполнению. При этом, приостановленное исполнительное производство, по ее мнению, должно находиться под контролем судебного пристава-исполнителя и периодически возобновляться для проверки наличия у должника имущества или доходов, на которые может быть обращено взыскание. Такая позиция представляется обоснованной и заслуживающей внимания законодателя.
Исполнительный документ, по которому взыскание не производилось или произведено частично, возвращается взыскателю, если взыскатель отказался оставить за собой имущество должника, не проданное при исполнении исполнительного документа (пп.5 п.1 ст. 16 Закона). В этом случае, также как и при наличии оснований, закрепленных пп.З, 4 п.1 ст. 26 Закона, судебный пристав-исполнитель составляет соответствующий акт, утверждаемый старшим судебным приставом. Данное положение следует из содержания ст.54 Закона, предусматривающей реализацию арестованного имущества. Если имущество не будет реализовано в двухмесячный срок, взыскателю предоставляется право оставить это имущество за собой. В случае отказа взыскателя от имущества оно возвращается должнику, а исполнительный документ взыскателю (п.4 ст.54 Закона).
В качестве основания возвращения исполнительного документа пп.6 п.1 ст.26 Закона предусматривает случаи, когда взыскатель своими действиями (бездействием) препятствует исполнению исполнительного документа. К таким действиям (бездействию) В.М.Шерстюк относит: неявку взыскателя без уважительных причин на передачу ему имущества, отказ взыскателя выполнять действия, необходимые для исполнения должником исполнительного документа и др. Определенный интерес представляют, на наш взгляд, рассуждения Ю.А. Поповой, а также ее попытка определить «бездействие», как правовой состав нарушения, предусмотренный производством по делам об оспаривании решений, действий (бездействия) органов государственной власти, органов местного самоуправления, должностных лиц, государственных и муниципальных служащих. Как справедливо замечает Ю.А.Попова «до сих пор ни в теории материального, ни процессуального права не определено содержание понятия «бездействия». В судебной практике нередко «бездействие» подменяется понятием «отказ в совершении какого-либо действия обязанным лицом». Однако «бездействие» - не отказ, ибо отказ - действие. Бездействие как правовое явление можно определить следующим образом: бездействие - не совершение органом публичной власти, должностным лицом, государственным или муниципальным служащим либо иным управомоченным лицом юридически значимых действий, которые он обязан совершить в силу своей компетенции». Используя приведенную дефиницию определить бездействие взыскателя, препятствующее исполнению исполнительного документа можно как - не совершение взыскателем требований судебного пристава-исполнителя или юридически значимых действий, предусмотренных законодательством об исполнительном производстве.
Так же, как и в случаях, предусмотренных пп.3,4, 5 п.1 ст.26 Закона, в случае возвращения исполнительного документа взыскателю по основанию, предусмотренному пп.6 п.1 ст.26 Закона, судебный пристав-исполнитель составляет об этом соответствующий акт, который утверждается старшим судебным приставом.
Перечень оснований возвращения исполнительного документа взыскателю, закрепленный п.1 ст.26 Закона, является исчерпывающим и расширительному толкования не подлежит.
Данное утверждение, как представляется, обоснованно оспаривается В.В.Булычевым, полагающим, что п.4 ст.73 Закона предусматривает еще одно самостоятельное, по отношению к ст.26 Закона, основание возвращения исполнительного документа. Ст.73 Закона закрепляет общие условия исполнения исполнительных документов, обязывающих должника совершить определенные действия или воздержаться от их совершения. По существу речь идет об общих условиях исполнения исполнительных документов неимущественного характера. П.4 ст.74 Закона предусматривает, что в случае невозможности исполнения исполнительного документа судебный пристав-исполнитель выносит постановление о возвращении исполнительного документа в суд или другой орган, его выдавший, которое утверждается старшим судебным приставом. Постановление может быть обжаловано в соответствующий суд в 10-дневный срок. «Таким образом,-заключает В.В.Булычев, - в рамках закона основания реализации одного и того же правового института - возвращение исполнительного документа, содержатся в разных статьях. Это создает определенные трудности правоприменения». Указанное обстоятельство, в свою очередь, влияет и на прочность конструкции ст.27 Закона, пп.З п.1 которой устанавливает, что исполнительное производство оканчивается, в том числе, возвращением исполнительного документа по основаниям, указанным в ст.26 Закона. С учетом приведенных доводов, следует согласиться с мнением В.В. Булычева, о том, что более удачной, с точки зрения применения рассматриваемого Закона, является группировка однородных исполнительных действий (институтов) в пределах одной статьи. В связи с этим пункт 1 ст.26 Закона должен быть изложен следующим образом: по спорам неимущественного характера исполнительный документ, в случае невозможности его исполнения, возвращается в суд или другой орган, его выдавший. П.4 ст.73 Закона, при этом, должен быть исключен.
В отличие от прекращения исполнительного производства, возвращение исполнительного документа взыскателю не влечет за собой невозможности возобновления исполнительного производства и не препятствует новому предъявлению указанного документа в пределах сроков, исчисляемых в соответствии со ст. 14 Закона. В случае возвращения исполнительного документа по основаниям, указанным в пп.1, 5 п.1 ст.26 по заявлению взыскателя, а также, если взыскатель отказался оставить за собой имущество должника, не проданное при исполнении исполнительного документа, взыскателю полностью возвращается авансовый взнос, предусмотренный ст.83 Закона. В случае возвращения исполнительного документа по основаниям, указанным в пп.З, 4 п.1 ст.26 Закона, авансовый взнос возвращается взыскателю лишь в части, превышающей произведенные судебным приставом-исполнителем расходы по совершению исполнительных действий (п.1 ст.26 Закона). Исполнительный документ возвращается в суд или другой орган, выдавший документ (п.2 ст.26 Закона). О возвращении исполнительного документа взыскателю и возврате ему авансового взноса судебным приставом-исполнителем выносится постановление, которое утверждает старший судебный пристав. Указанное постановление может быть обжаловано в соответствующий суд в течение 10 дней (п.З ст.26 Закона).
Таким образом, п.З ст.26 Закона предусматривает последующий судебный контроль за действиями органов принудительного исполнения, связанными с возвращением исполнительного документа взыскателю. В этом видится некоторая непоследовательность законодателя в вопросе закрепления судебного контроля, за действиями судебных приставов-исполнителей.
Важность судебного контроля, как предварительного, так и последующего за процессом исполнения сегодня уже никем не ставится под сомнение. Однако, несмотря на то, что разд. VII ГПК закрепил за судом обязанность предварительного контроля, большинства ключевых действий судебного пристава-исполнителя в исполнительном производстве, совершенно нелогична, на наш взгляд позиция законодателя, связанная с закреплением последующего контроля, суда за таким исполнительным действием, как возвращение исполнительного документа (26 Закона).
На отсутствие предварительного контроля, суда за действиями судебного пристав-исполнителя, связанными с возвращением исполнительного документа, обращала внимание, в частности, И.Б.Морозова еще до введения в действие ГПК: «Если бы законодатель хотел сохранить судебный контроль за определенными действиями судебного пристава-исполнителя, то логичнее было бы сохранить его за таким действием, как возвращение исполнительного документа взыскателю без исполнения (ст.26), поскольку именно при совершении данного исполнительного действия необходим самый жесткий судебный контроль за деятельностью должностных лиц в целях исключения случаев злоупотребления властью. Утверждая постановление судебного пристава-исполнителя о возвращении исполнительного документа, судья мог бы контролировать обоснованность возвращения исполнительного документа взыскателю без исполнения в случае невозможности установить место нахождения должника или его имущества и в случае отсутствия у должника имущества или доходов, на которые может быть обращено взыскание, а также правильность составления соответствующего акта, и все ли допустимые законом меры по отысканию имущества или доходов должника приняты судебным приставом-исполнителем». В связи с этим И.Б.Морозовой сделан закономерный вывод о необходимости закрепления за судами, арбитражными судами функций предварительного контроля, за возвращением судебным приставом-исполнителем исполнительного документа взыскателю. Аналогичное положение обосновал и Д.Я.Малешин. Несмотря на то, что законодателем не были учтены изложенные доводы и предложения, вопрос о необходимости предварительного контроля, суда за возвращением исполнительного документа (ст.26 Закона), как представляется, сегодня не стал менее актуальным.
Как справедливо отмечает М.В.Мешков, важным обстоятельством, характеризующим особенности процессуальных отношений, самостоятельными участниками которых являются суд и судебный пристав-исполнитель, является то, что суду принадлежит главенствующая роль в принятии наиболее важных процессуальных решений в ходе исполнительного производства. Важность принятия судом решений по ключевым, распорядительным действиям исполнительного производства обусловлена ответственностью, которая, в первую очередь, ложится на суд, арбитражный суд, мировых судей, в связи с неисполнением или несвоевременным исполнением судебных постановлений, актов арбитражных судов и постановлений иных органов.
В этой связи, актуален вывод О.В.Исаенковой, обусловленный исследованием проблем исполнительного права, о том, что неисполнение судебных решений и иных юрисдикционных актов дискредитирует все три ветви государственной власти: законодательную, не сумевшую определить действенный механизм исполнительного производства и гарантировать реализацию принятых на основе собственных законов решений; исполнительную, не обеспечивающую организацию и функционирование соответствующих исполнительных органов и служб; судебную, не имеющую возможности проконтролировать претворение в жизнь своих же постановлений, вынесенных именем Российской Федерации, чей авторитет, как государства, при этом, безусловно, умаляется.
Предлагая ввести предварительный судебный контроль за возвращением судебным приставом исполнительного документа взыскателю речь не идет об абсолютизации роли суда в исполнительном производстве, о недопустимости которой говорит О.В.Исаенкова. Речь идет о возможности закрепления гарантий прав сторон исполнительного производства в законности, своевременности, необходимости, полноте и т.д. предпринятых судебных приставом-исполнителем действий, приведших к необходимости возвращения исполнительного документа взыскателю. Получение таких гарантий в виде предварительного контроля, суда, представляется более приемлемым, прозрачным и доступным способом для сторон. Поскольку говорить о действии принципов в исполнительном производстве в полном объеме (к примеру, диспозитивности, состязательности, равноправия сторон и др.), как о гарантии защиты прав взыскателя и должника, - нельзя. Изложенные доводы, позволяют, на наш взгляд, еще раз вернуться к вопросу о необходимости закрепления за судами, арбитражными судами функций предварительного контроля, за возвращением судебным приставом-исполнителем исполнительного документа взыскателю (ст.26 Закона). Положительное решение этого вопроса законодателем как в ГПК, так и в законодательстве об исполнительном производстве, представляется целесообразным.
Автор: Дячук Е.В.