Представления о счастье в социальных науках и психологии

Для того чтобы наиболее полно раскрыть феноменологию счастья и представлений о нем, следует провести детальный теоретический анализ, позволяющий определить все многообразие взглядов представителей различных социальных наук на изучаемую проблему. Рассмотрение различных аспектов проблемы счастья, включая философские и психологические, позволит, с нашей точки зрения, выявить содержательные характеристики данного понятия, выработать концептуальную схему его изучения.

Обратимся сначала к толковому словарю В.И. Даля, который определяет счастье как рок, судьба, часть и участь, доля. Случайность, желанная неожиданность, удача, успех, спорина в деле, благоденствие, благополучие, земное блаженство, желанная насущная жизнь без горя, смут, тревоги; покой и довольство, вообще все желанное, все то, что покоит и доволит человека по убеждениям, вкусам и привычкам его.

В толковом словаре С.И. Ожегова счастье - это чувство и состояние полного, высшего удовлетворения, успех, удача.

Однако, научное осмысление категории «счастья» имеет обширный диапазон и включает в себя комплексное, системное решение целого ряда религиозных, морально-этических, психологических, социально-экономических и философских аспектов. Категория счастья широко представлена в различных философских и религиозных учениях, начиная с древнейших времен до наших дней. Фольклорные традиции практически всех народов содержат различные по содержанию описания счастья и находят свое отражение в литературе, искусстве и используются в обыденной речи как категория, отражающая высшую степень благополучия, удовлетворенности жизнью, пиком позитивных эмоциональных состояния, вершиной духовного развития человека.

Философский аспект счастья в разное время с различной содержательностью и глубиной рассматривался выдающимися мыслителями прошлого, например, Аристотелем (1-я-и 10-я книги «Никомаховой этики»), Л.А. Сенекой (произведение «О счастливой жизни»), А.М.С. Боэцием («Философское утешение»), Августином Блаженным («О счастливой жизни»), Фомой Аквинским («Трактат о счастье»). Г.В. Лейбниц разрабатывал оптимистическое учение о теодицее, Гельвеций в поэме «Счастье» излагал философию разумного эгоизма. Л. Фейербах в произведении «Эвдемонизм» затрагивал проблему счастья через эмоциональную сторону общения человека. Р. Декарт и обращался к феномену счастья в труде «О страстях», Дж.С. Милль опосредованно обращался к данной проблематике в своем произведении «О свободе».

Демокрит полагал, что счастлив тот, кто довольствуется немногим. Счастье не в богатстве, оно не в стадах и золоте, не в рабах и не в деньгах. Счастье - в душе. Если у животных главное - их телесная природа, то у человека - душевный склад.

Аристотель считал, что одним счастьем кажется добродетель, другим - рассудительность, третьим - известная мудрость, а иным все это вместе или что-нибудь одно в соединении с удовольствием или не без участия удовольствия, есть и такие, что включают в понятие счастья и внешнее благосостояние.

Сократ говорил, что счастье - это удовольствие без укоров совести. Эмпедокл полагал, что счастье возникает тогда, когда подобное встречается с подобным. Гераклит упоминал, что счастье человека состоит не в увлечении телесными удовольствиями, в таком случае он уподобился бы быкам, насыщающими травой желудок, а в том, чтобы исходить из голоса разума, позволяющего человеку проявлять природосообразное поведение, связанное с пониманием, законов необходимости (логоса). Умеренность в удовлетворении потребностей способствует развитию и совершенствованию интеллектуальных способностей человека.

В Риме слово «счастье» означало имя богини - Фортуна. Само слово «Fortuna» имело еще два значения - удача и судьба. Богиня изображалась с рогом изобилия, колесом и рулевым веслом. То есть, она олицетворяла божественную милость, которая может быть дана только достойному. Поэтому восприятие счастья как категории в Римской империи было чисто практическим. Это было благосостояние и возможность выполнения желаний.

Для более низких слоев общества часто счастье обозначало экстатическое единение с богами, которые могут даровать более достойную жизнь. Позднее подобное отношение к счастью нашло отражение в христианском учении.

Итальянский мыслитель эпохи Возрождения Пьетро Помпонацци считал, что человеку естественно стремиться к счастью и избегать несчастья.

Блез Паскаль полагал, что все люди стремятся к счастью - из этого правила нет исключений. Способы у всех разные, но цель одна. То есть, счастье - побудительный мотив любых поступков любого человека, даже того, кто собирается повеситься, как думал автор.

Людвиг Фейербах, утверждал, что там, где нет стремления к счастью, там нет и стремления вообще и что стремление к счастью - это стремление стремлений. По его мнению, первая обязанность человека заключается в том, чтобы сделать счастливым самого себя. Если ты сам счастлив, - говорил Л. Фейербах, - то ты сделаешь счастливыми и других. Счастливый может видеть только счастливых кругом себя.

Ф. Бэкон говорил о том, что форма для отливки счастья заключена в нас, но металл, из которого его отливают, мы должны найти вне нас.

Чаще всего в философии счастье рассматривается как переживание удовлетворенности жизнью в целом, общая рефлективная оценка человеком своего прошлого и настоящего или как частота и интенсивность положительных эмоций.

Ряд философов в структуре счастья выделяет определенные элементы: благополучие - жизнь без горя, лишений, болезней, утрат, увечий; удовлетворение потребностей; довольство; умозрительное счастье без радостей (за счёт этого компонента счастье кажется субъективным, неопределённым, разным); «оценку жизни в целом « с позиций человечески значимого и обязательного; нечто, оказывающее на человека доброе воспитательное воздействие; собственное духовное состояние, требующее большой подготовки и развитого целостного восприятия. Как правило, авторы связывают данные элементы друг с другом, и если один из них ослабевает, акценты переносятся на другой.

Чаще всего представители различных философских учений делят источники счастья на четыре группы: внешние блага, добрые чувства, любая работа, бескорыстные интересы. Необходимым условием также является и что, эти источники должны быть доступны, ценны для человека и способны вызывать в нём доверие.

Основные философские учения можно разделить на две группы по критерию «источника счастья»:

1. Учения, в которых причина человеческого счастья трансцендентна человеку - то есть лежит вне его сознания, воли, устремлений и даже вне его судьбы. Согласно подобным представлениям, судьба человека косвенно зависит от его свободной воли. Человек подчинен природным силам и зависит от них. Быть счастливым или нет - не зависит от усилий самого человека, а предопределен судьбой, то есть носит фатальный характер.

Таким образом, данную группу учений, довольно широко распространенную в современном обществе, условно можно отнести к «языческой», поскольку достижение счастья не имеет видимых причин, а зависит от «высших сил», а не от воли самого человека.

2. Во второй группе учений существует определенная причинно-следственная связь между усилиями человека и достижением им счастья. Категория судьбы рассматривается в данном случае как результат активности самого человека: «человек - творец своей судьбы». По этому поводу еще Пифагор говорил, что искать счастье следует только внутри самого себя.

Можно выделить ряд философских воззрений на природу счастья, которые можно условно считать «механистическими». Так, Гельвеций пытался вычислить вероятность счастья людей. Об этом он писал в своих «Записных книжках», где в число задач, поставленных перед собой, включил следующие:

- показать посредством необходимой связи физических явлений необходимую связь духовных явлений, которые не происходят без физических причин;

- дать проект возможного общественного состояния. Вычислить вероятность счастья людей.

В основание вычисления вероятности счастья философ расположил различные вкусы, науку, искусство. Он считал, что счастливый человек - это тот, кто в наименьшей мере ставит свое счастье в зависимость от других людей и кто в то же время обладает разнообразными вкусами, которыми он распоряжается по своему желанию. То есть это - человек, любящий ученье и науки.

В целом, заключает Гельвеций, счастье есть плод всемирного прогресса и просвещения: «Один только прогресс знаний может обеспечить счастье общее и частное. Люди просвещенные и хорошо управляемые будут счастливы, содействуя счастью других. Век просвещенья вновь однажды нам вернет ушедший счастья век, не знающий забот». Судьбу частного и общественного счастья Гельвеций, согласно общей всему Просвещению традиции, вручает во власть просвещенного монарха.

Уже в современную эпоху Л. Ландау пытался объяснить проблему счастья в свете современного научного опыта и математической строгости. Он пытался вывести универсальную математическую формулу, объясняющую взаимозависимость образа жизни человека и его счастья. Однако ограниченность естественных наук состоит в невозможности подчинения всего многообразия человеческого бытия конкретным рационально обоснованным формулам, правилам, канонам. Такой подход есть проявление механистического понимания человека и общества, свойственного в большей степени эпохе Просвещения.

Ограниченность механистического подхода преодолел И. Кант. Он полагал, что в отношении счастья невозможен никакой императив, который в строжайшем смысле слова предписывал бы совершать то, что делает счастливым. И. Кант утверждает, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение И. Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества.

В ряде случаев происходит смешение понимания счастья как цели и как средства. Артур Шопенгауэр полагал, что требование счастья себе самому, целеполагание его в качестве объекта стремления есть эгоизм, неизбежно ведущий к несчастью. Он отмечал, что важнейшее средство не быть несчастным - не требовать слишком большого счастья. Близкую к этому мысль проводит и П. Буаст: «Мы были бы гораздо счастливее, если бы поменьше заботились об этом». Эта тема звучит и в христианской антропологии. Евангельское понимание счастья подразумевает, прежде всего, смирение с тем, что уже дано человеку - и физически и метафизически. Ключевым аргументом в пользу такого понимания счастья в христианской мысли является знаменитый текст первой из девяти заповеди блаженств - «блаженны нищие духом», который традиционно истолковывается в смысле возведения добродетели смирения на первое место среди всех прочих христианских добродетелей.

В христианской традиции основным правилом, регулирующим духовную жизнь человека, является Закон Любви. От того, насколько человек знает и соблюдает его, зависит практически вся его жизнь. Человек, любящий людей, в конечном итоге будет здоров и духом и телом. И напротив, человек, не живущий по принципу любви, не сможет избежать духовной смерти. В христианстве любовь предполагает усердный труд, в том числе, духовный труд над собой. Это перекликается с трудами религиозно-этических мыслителей, которые условно выделяли три уровня человеческого бытия: мысли, слова и дела. Все они рассматривались как различные и взаимозависимые проявления единого сознания личности. Что есть у человека сегодня в мыслях - то завтра будет на языке, а послезавтра - в поступках. Это созвучно с воззрениями мудрецов древности, которые говорили, что наши мышление, речь и дела в совокупности определяют наше физическое и психическое состояние, то есть здоровье. Все это позволяет рассматривать счастье как производную категорию от самостоятельной внутренней человеческой деятельности, не исключая при этом, что на такой сложный феномен, как счастье, могут, безусловно, влиять и внешние социальные факторы.

Несмотря на неоднозначность понимания сущности счастья философами различных времен и направлений, можно выделить универсальную мысль о том, что стремление к счастью изначально присуще каждому человеку и составляет неотъемлемую часть его природы. Потенциально каждый человек может быть счастлив, если приложит определенные усилия к его достижению.

В отличие от христианской, в восточной традиции, в частности, в даосском понимании, счастье заключается в универсальной гармонии тела, духа и окружающего мира. То есть счастье - это состояние души, следовательно, умение быть счастливым - необходимая составляющая жизни человека. Доа-сисзм, говоря о счастье человека, учит его тому, что и как надо делать, чтобы быть счастливым. Последователи Шоу-Дао придерживаются по этому вопросу совершенно противоположного мнения. Они считают, что быть счастливым - долг человека перед собой, обществом и природой. Счастье - это состояние души, и лишь человек, умеющий быть счастливым и делиться своим счастьем с семьей и с окружающими людьми, достигает истинной гармонии.

В русских философских традициях категория счастья имела несколько значений:

1) рок, судьба, участь, доля; то есть, быть счастливым поначалу понималось как «находиться под милостью высших сил»;

2) случайность, желанная неожиданность, успех в делах; то есть быть счастливым, может означать и то, что человек может быть как бы соучастником своей судьбы;

3) счастье - благоденствие, благополучие, покой и довольство; жизнь без горя и забот - более конкретизированный вариант, похожий на «счастье для бедных».

В зависимости от избранного ракурса, смысловое наполнение содержания понятия счастья может существенным образом видоизменяться.

Так, рассмотрение категории счастья в плоскости социально-экономических отношений влечет за собой анализ степени удовлетворения потребностей объективированных, прежде всего, материально: материального достатка, степени удовлетворенности его социальным положением. В данном случае вступают в силу показатели так называемого качества жизни человека. Уместно вспомнить Гельвеция, сказавшего: «Несчастье почти всех людей и целых народов зависит от несовершенства их законов и от слишком неравномерного распределения их богатств».

Наконец, онтологический уровень осмысления понятия счастья приводит нас к пониманию его как характеристики, выражающей длительное состояние человеческого бытия. Счастье с этой точки зрения есть переживание полноты жизни, ощущение и осознание своей причастности чему-то более высокому, а не повседневные заботы человека.

Таким образом, можно заметить, что философские определения счастья подразумевают различные аспекты человеческого бытия: гносеологические, онтологические, аксиологические и этические.

Между тем, для нас важен именно психологический аспект счастья, который, в основном, подразумевает анализ некоего психического состояния человека, которое можно охарактеризовать данным термином. Здесь можно говорить как о кратковременном состоянии переживания радости, необыкновенного душевного подъема, ощущения полета, влюбленности, небывалого прилива сил, так и об ожидании переживания данного состояния. Более детальный анализ психологических аспектов счастья следует рассмотреть отдельно.

Трансформация философских идей о счастье в психологическое понятие, которое возможно изучать эмпирическим путем, происходила достаточно долго и с трудом находила отражение в различных психологических направлениях.

В зарубежной психологии, в большей степени, изучение категории счастья ограничивается поиском и измерением его количественного эквивалента в различных шкальных и балльных оценках. При этом основным эмпирическим вопросом является вопрос: «Кого можно считать счастливым?»

М. Аргайл писал: «Вполне справедливо задать вопрос: «Насколько ощущение счастья или удовлетворённости является свойством самой личности?» Например, люди, страдающие депрессией, пребывают в подавленном, угнетённом состоянии большую часть времени либо вообще не выходят из такого состояния. У здоровых людей состояние или настроение обычно меняется в зависимости от конкретной ситуации. И снова возникает вопрос: является ли счастье достоянием «счастливой натуры» или производным от достаточного количества приятных ситуаций и ощущений. Приверженцы «нисходящей теория» полагают, что всё зависит от самого человека, то есть счастливые люди истолковывают и оценивают жизненные ситуации более позитивно, и простое суммирование приятных событий не является надёжным индикатором счастья.

Последователи «восходящей» теории, например, Э. Дайнер, считают, что счастье находится в прямой зависимости от числа приятных жизненных ситуаций.

Э. Дайнер и Р. Ларсен в результате своих исследований установили, что колебания в положительных и отрицательных эмоциональных состояниях в различных производственных и бытовых ситуациях в большей степени зависят от самих субъектов (52%), чем от различий в ситуациях (23 %). Одновременно было замечено, что наибольшая устойчивость характерна для проявления отрицательных эмоций. Большинство респондентов были устойчиво удовлетворены своей жизнью, однако лишь немногие испытывали положительные эмоции. Исследование также показало значительную устойчивость в настроениях испытуемых в разных ситуациях.

Известно, что существует категория людей, для которых характерно депрессивное состояние, однако есть и такие (их несколько меньше), кто практически постоянно пребывает в хорошем расположении духа. Кто же эти счастливые люди? Возможно, те, которые во всём склонны видеть положительные стороны, то есть смотреть на вещи оптимистически или даже сверх-оптимистически. Это явление получило название «эффекта Полианны».

Дэвид Ликен считает, что счастье на 50% зависит от генетики, остальные 50% зависят от намерений и стремлений человека.

А. Матлин и А. Гаврон установили, что есть индивиды, которых не покидает ощущение счастья, мир для них предстаёт в «розовом свете». Различные события и ситуации они истолковывают как приятные, к окружающим их людям доброжелательны. Эти люди общительны, легко идут на откровенность, у них чаще возникают приятные ассоциации. То есть, как отмечал М. Боуэр, они склонны положительно реагировать на любую ситуацию.

Теун Марез говорит о том, чтобы стать счастливыми, прежде всего, нужно установить хорошие отношения с собой и, благодаря этому, стать целостными, самодостаточными, полагающимися на свои силы и, следовательно, довольными собой людьми.

Самоуважение (самооценка) также взаимосвязано с ощущением счастья. Так, Р. Кэмпбелл указывает, что самая сильная связь характеризует их соотношение. Люди в подавленном, депрессивном состоянии склонны оценивать результаты своих действий более негативно, они также склонны недооценивать качество своих действий. Однако, согласно результатам исследований Ф. Левинсона, есть основания полагать, что их самооценки иногда бывают более точными и реалистичными, чем у нормальных людей. Однако в периоды жизни, наполненные несчастливыми событиями, наблюдается резкое снижение самооценки. Таким образом, можно предположить, что ощущение счастья влияет на самооценку и наоборот.

Субъективное переживание несчастья является компонентом более обширного синдрома. Невротизм - одна из важнейших характеристик личности и, согласно исследованиям П. Коста и Р. Мак-Крэ, П. Уорра, Дэйва Бартрама, устойчиво коррелирует с отрицательными эмоциональными состояниями. Эта связь настолько сильна, что есть основания утверждать, что невротизм является признаком или составляющей неблагополучия, отрицательного эмоционального состояния. Отсюда логично вытекает то, что депрессия особенно тесно связана с несчастьем.

М. Горовиц, Д. Френч и К. Андерсон заметили, что чаще других впадают в депрессию одинокие люди. Одиночество устойчиво ассоциируется с ощущением неблагополучия. Это обстоятельство можно было бы интерпретировать как тесную связь между удовлетворённостью, получаемой в сфере социальных связей, и общим благополучием (ощущением эмоционального комфорта). Однако одиночество является источником отрицательного эмоционального состояния, а оно, как уже было сказано, не однозначно отсутствию позитивной удовлетворённости.

Многие исследования показывают зависимость между экстраверсией и счастьем. М. Эммонс и Эд Дайнер выявили, что экстраверсия взаимосвязана с положительным эмоциональным состоянием и удовлетворённостью, а не с отрицательным. Если экстраверсию условно поделить на компоненты - общительность и импульсивность, - то можно прийти к выводу, что компонентом, прогнозирующим счастье, является общительность. Согласно мнению О. Толора, индивиды, занятые «поиском общения», наиболее часто испытывают ощущение радости.

Л. Хедей и Е. Беринг провели в Австралии серию групповых обследований. Учёные пришли к выводу, что люди (особенно, молодые), предрасположенные к экстраверсии, в течение жизни чаще вовлекаются в благоприятные ситуации и события, особенно в сфере отношений со знакомыми, друзьями и сослуживцами. В свою очередь это ведет к большему ощущению благополучия и повышению экстраверсии.

Исследования, проведённые А. Вессманом и Д. Риксом среди «счастливых» и «несчастливых», показали, что «счастливые» были намного удачливее во взаимоотношениях с другими людьми, в то время как для «несчастливых» социальные взаимоотношения часто являлись «источником беспокойства, раздражения, способствовали появлению чувства вины, замкнутости».

Многие исследователи, в частности, Эд Дайнер, утверждают, что существует категория людей, для которых характерно чувство «внутреннего контроля», то есть тех, которые считают, что именно они контролируют и определяют ход событий и ситуации (а не другие люди и не стечение внешних обстоятельств). Людям с высоким показателем по параметру «внутренний контроль» в большей степени присуще ощущение субъективного благополучия, также как и тем, кто уверен, что обладает широким выбором действий. Есть данные о том, что лица, обладающие более широкими жизненными возможностями (что, очевидно, влияет на контроль и выбор), также более счастливы. Однако вполне возможно, что люди, испытавшие массу отрицательных жизненных обстоятельств, становятся несчастными и перестают верить в свою способность контролировать события.

Г. Уилсон пролагает, что люди ощущают себя счастливыми, если им удаётся разрешить свои внутренние конфликты и в той или иной степени достичь ощущения целостности своей личности. Им установлено: те субъекты, у которых меньше расхождений между собственным представлением о самом себе (образом Я) и идеалом собственной личности (идеалом Я), либо между своими притязаниями и достижениями, тоже счастливы. Это вполне соотносится с представлениями К. Роджерса, полагающего, что максимальное соответствие реального и идеального «Я» является условием внутреннего эмоционального комфорта, ощущения благополучия.

Во время исследования, проводимого Ф. Палисом и Т. Литтлом, перед испытуемыми была поставлена задача условно выделить десять личных целей, реализацией которых они занимались. Затем эти цели выстраивались в порядке значимости по нескольким шкалам. В результате исследования выяснилось, что наибольшая удовлетворённость жизнью была характерна для тех испытуемых, чьи цели касались текущих задач, приносили радость, не требовали больших усилий и выполнялись в сотрудничестве с другими. Р. Эммонс, Эд Дайнер и Р. Ларсен показали, что оценка положительных эмоций, испытываемых в различных ситуациях, свидетельствует, что эти эмоции были сильнее в ситуациях, где присутствовали заранее поставленные цели, причём такие, которые оценивались как достижимые.

Другим признаком интегрированное, целостности личности является способность организовывать, планировать и целенаправленно использовать время. А. Вессман и Д. Рикс считают, что счастливые люди отличаются умением планировать и продуктивно использовать время, уверенно смотрят в будущее. У несчастливых же людей время не заполнено, не организовано и не сбалансировано. Эти люди склонны откладывать исполнение тех или иных замыслов и вглядываются в своё будущее с неуверенностью и беспокойством.

К. Роджерс разграничивал понятия «счастье» и «хорошая жизнь». Он полагал, что последняя - не застывшее состояние и не является аналогом состояния добродетели, довольства, нирваны или счастья. Это - не условия, к которым человек приспосабливается, в которых он реализуется или актуализируется. Используя психологические термины - пишет автор, - можно сказать, что это не состояние уменьшения влечения, уменьшения напряженности и не гомеостаз. Таким образом, под хорошей жизнью подразумевается процесс, а не состояние бытия, направление, а не конечный пункт. Хорошая жизнь, по мнению К. Роджерса, - это процесс движения по пути, выбранному человеческим организмом, когда он внутренне свободен развиваться в любом направлении, причем качества этого направления имеют определенную всеобщность.

Ряд ученых полагает, что умение справляться с трудностями и проблемами, противостоять им также относится к факторам счастья. Л. Веров, Е. Доуван и И. Кулка определили, что люди, которые во время переживания каких-либо своих невзгод не замыкаются в себе, рассказывают о своих проблемах другим или обращаются к молитве, обычно более счастливы, чем те, кто замыкается в себе.

А. Наркес показал, что люди с установкой на внутренний контроль менее подвержены стрессовым жизненным ситуациям, так как они способны находить более эффективные способы противостояния проблемам и трудностям. Они стараются каким-то образом изменить ситуацию, а не уходить от неё или расслабляться, к чему часто прибегают люди с чувством внешнего контроля, считающие, что всё зависит от внешних сил и условий и что сами они неспособны влиять на ситуации. Чувство внутреннего контроля способствует большей гибкости и умению выбирать оптимальные методы противостояния той или иной проблеме.

В статье М.Д. Каретко говорится, что счастье достигается за счет рефлексии - инструмента раскаяния и чувства «внутреннего голоса» - подсказки в значимых ситуациях.

Таким образом, характеристики и свойства самой личности являются важным условием для ощущения счастья, что можно проследить на примере влияния таких качеств, как экстраверсия и ощущение способности влиять на события. Эта связь проявляется устойчивее, чем даже зависимость от возраста, пола, принадлежности к той или иной группе.

Ряд ученых полагает, что феномен счастья базируется, прежде всего, на сильных положительных эмоциях, приподнятом настроении, радости и ощущениях удовольствия. Кроме того, физиологический процесс наслаждения счастьем включает участие интеллектуальной сферы - так называемая «когнитивная составляющая», которая обеспечивает осознанное понимание, адекватную трактовку и самоконтролируемую оценку (с участием сферы мышления) факторов и причин, лежащих в основе «упоительного счастья» и нагрянувшей полосы позитивных эмоций. И, наконец, состояние счастья индуцирует индивидуума на соответствующий поведенческий фон: внешне он не бывает озабоченным и угрюмым, всегда радостный, улыбчивый, повышено подвижен, нередко беспечен.

Б.С. Братусь полагает, что исходя из доминирующего способа отношения к себе и другому человеку, существует несколько принципиальных уровней в структуре личности.

Первый уровень - эгоцентрический. Он определяется преимущественным стремлением лишь к собственному удобству, выгоде, престижу. Отношение к себе здесь как к единице, самоценности, а отношение к другим сугубо потребительское, лишь в зависимости от того, помогает ли другой личному успеху или нет. Если помогает, то он оценивается как удобный, хороший, если не помогает, препятствует, затрудняет, то - как плохой, враг.

Следующий, качественно иной уровень - группоцентрический. Человек, стоящий на этом уровне, идентифицирует себя с какой-либо группой, и отношение его к другим людям зависит от того, входят ли эти другие в его группу или нет. Группа при этом может быть самой разнообразной, не только маленькой, тесной, как семья, например, но достаточно большой, например, целая нация, народ, класс. Если другой входит в такую группу, то он обладает свойством самоценности (вернее, «группоценности», ибо ценен не сам по себе, а своей принадлежностью, родством группе), достоин жалости, сострадания, уважения, снисхождения, прощения, любви. Если же другой в эту группу не входит, то эти чувства могут на него не распространяться.

Следующий уровень - просоциальный, или гуманистический. Для человека, который достигает этого уровня, отношение к другому уже не определяется тем лишь, принадлежит он к определенной группе или нет. За каждым человеком подразумеваются самоценность и равенство его в отношении прав, свобод и обязанностей. В отличие от предыдущего уровня, где смысловая, личностная направленность ограничена пользой, благосостоянием, укреплением позиций относительно замкнутой группы, подлинно просоциальный уровень, в особенности его высшие ступени, характеризуются внутренней смысловой устремленностью человека на создание таких результатов (продуктов труда, деятельности, общения, познания), которые принесут равное благо другим, даже лично ему незнакомым, «чужим», «дальним» людям, обществу, человечеству в целом.

Б.С. Братусь полагает, что на каждой ступени меняется представление человека о благе и счастье. На первой ступени (эгоцентрической) это личное благо и счастье вне зависимости от того, счастливы или несчастны други.

На второй ступени благо и счастье связаны с процветанием той группы, с которой идентифицирует себя человек. Он не может быть счастлив, если терпит несчастье его группа. В то же время, если терпят ущерб и несчастье люди, не входящие в его группу, это мало влияет на ощущение его счастья.

На третьей ступени счастье и благополучие подразумевают их распространение на всех людей, все человечество. Наконец, на четвертой ступени к этому прибавляется ощущение связи с Богом и представление о счастье как служении и соединении с Ним.

А.В. Суворов считает, что счастье - это посильность, разрешимость проблем, преодолимость трудностей, когда человек становится хозяином своей судьбы, опираясь на поддержку других людей. А.В. Суворов выстроил логическую цепочку: чтобы быть счастливым (иметь поддержку), надо быть нужным (даже должным) другим (в этом - смысл жизни) и постоянно быть на пределе своих нравственных, интеллектуальных, эстетических, физических, духовных возможностей (находиться на уровне акме).

Вопрос о праве на счастье как основном праве каждого человека рассматривается Е.Д. Яхниным. Он включил в понятие смысла жизни человека его устремленность к счастью и описал классификацию проявлений, видов счастья. Счастье определяется физиологически комфортным состоянием человека. Наука, искусство, любое творчество - все, связанное с интеллектуальной деятельностью, при достижении результата приводит, по мнению автора, к состоянию счастья sapiens. Счастье socialis становится возможным после того, как человек выделит в качестве главного смысла жизнь для общества. Осознание же человечеством своего единства как сообщества землян является важным условием возникновения счастья социума.

Л.Б. Волынская показала, что смыслом жизни человека можно считать стремление к акме, понимаемое не как результат, достижение вершины, а как процесс восхождения к ней, сопровождаемый ощущением счастья. Счастье имеет как эмоциональную, так и когнитивную составляющие. Оно включает в себя поиски, нахождение и пересмотр смысла жизни на разных ее этапах и фактически невозможно без болезней роста. Счастье предполагает умение пройти через них и выйти победителем.

Е.А. Петрова полагает, что «Счастье - это когда тебя понимают и принимают». Ситуативно произведенное впечатление вызывает переживание удовлетворенности, а достижение необходимого имиджа в целом делает человека счастливым. Предметом психологического исследования, по мнению автора, должен стать вклад в феноменологию счастья меры адекватности/неадекватности имиджа:

1) образу Я;

2) социальной роли субъекта общения;

3) ситуации общения;

4) смыслу жизни.

Говоря о взаимосвязи мотивации деятельности и счастье, следует отметить С.Л. Рубинштейна, который считает, что поведение, деятельность человека ни в коей мере не побуждаются стремлением к счастью. Соотношение между конкретными побуждениями и результатами деятельности человека определяет его счастье и удовлетворение от жизни. Однако автор не отбрасывает абсолютную значимость счастья для человека, а утверждает, что оно должно прийти само собой, как «производный результат» дела жизни. Однако тот факт, что вместо непосредственного стремления к счастью следует следовать долженствованию, еще не свидетельствует о наличии мотивирующей силы счастья. В этом случае фактически рекомендуется, как говорил А.Н. Леонтьев, лишь особая «хитрая стратегия» реализации этого мотива. В отличие от С.Л. Рубинштейна, А.Н. Леонтьев не отрицает существования потребности в счастье, полагая, что концепции гедонизма «как и всякая большая ложь... опираются на фальсифицируемую ими правду» и что «правда эта состоит в том, что человек действительно стремится быть счастливым». Но счастье человек может достигнуть лишь особым образом. А.Н. Леонтьев соглашается с Дж.Ст. Миллем, который писал: «Я понял, что для того, чтобы быть счастливым, человек должен поставить перед собой какую-нибудь цель; тогда, стремясь к ней, он будет испытывать счастье, не заботясь о нем». Такова «хитрая стратегия» счастья. Это психологический закон».

Осмысленность жизни есть общее имя (получаемое на уровне феноменологического описания) для целого ряда конкретных психологических состояний, непосредственно опознаваемых в сознании в соответствующем ряде переживаний от удовольствия до чувства «оправданности существования», составляющего, по словам А.Н. Леонтьева, «смысл и счастье жизни». «Невозможность» также имеет свою позитивную феноменологию, имя которой - бессмысленность, а конкретные состояния - отчаяние, безнадежность, несбыточность, неизбежность. Сочетать признание стремления к счастью с положением об особой стратегии его осуществления - идея А.Н. Леонтьева. Однако сама постановка перед собой «какой-нибудь цели» человека автоматически счастливым не делает. Недаром классики мировой литературы показали нам немало человеческих типов с большими потенциальными задатками, которых постановка цели обогащения и яростное ее преследование привели не к счастью, а к полному душевному краху.

Достаточно распространено представление о счастье как о «чистом» наслаждении, как о переживании «сплошного блаженства». Такое понимание некорректно и приводит, с одной стороны, к искажению, извращению жизненных целей, с другой, к пессимистическим выводам. Первое выражается в том, что некоторые люди в погоне за счастьем стремятся уйти от преодоления всяких жизненных трудностей, от тревог и забот. В результате, борясь с печалью, они, борются и с радостью. Уделом этих индивидов становится почти постоянное чувство скуки, как выражение жестокого эмоционального голодания. Иногда на такую участь обрекают своих детей родители, проявляющие гиперопеку.

Б.И. Додонов считает, что страдание, то есть переживание тех или иных отрицательных эмоций, отнюдь не антипод счастья как чувства. Более того, последнее немыслимо без страдания, как немыслимо удовольствие от пищи без чувства голода, наслаждение отдыхом - без усталости. Счастье художника складывается не только из радостей, но и из мук творчества.

Наиболее остро, по мнению автора, счастье переживается тогда, когда одновременно удовлетворяются все основные потребности человека, и в том числе его потребность в разновалентном эмоциональном насыщении. Б.И. Додонов пишет, что свободный творческий труд даже чисто психологически является важнейшим источником человеческого счастья, потому что он, как ничто другое, способен насыщать нашу жизнь самыми разными эмоциями, структурированными так, что порождаемое им страдание тут же вознаграждается живой радостью реализации своих возможностей, наслаждением результатами своих усилий, приятным удовлетворением от сознания выполненного долга.

Б.И. Додонов также полагает, что счастье связано с мотивацией деятельности. Он придерживается определения счастья, данного в философской энциклопедии: «Счастье - переживание полноты бытия, связанное с самоосуществлением».

Счастье - по мнению Б.И. Додонова - в своем интегративном психологическом выражении - есть эмоция, но эмоция, которая оценивает факты не с позиций частных потребностей, а с точки зрения того, насколько человеку удается осуществлять себя.

Б.И. Додонов считает, что настоящее счастье требует от человека такого самоосуществления, при котором он реализует все свои человеческие потенции. А это невозможно сделать, замыкаясь в узком мирке личного благополучия, отрывая свое «самоосуществление» от борьбы за осуществление высоких идеалов человечества.

Полнота истинного человеческого самоосуществления зависит отнюдь не только от собственных усилий индивидуума. Для этого есть более или менее благоприятные обстоятельства жизни, в огромной мере определяемые степенью прогрессивности того общества, в котором живет и действует человек.

У счастья, как следует из работы Б.И. Додонова, имеются не только качественные, но и количественные параметры. Счастье он отождествляет с эмоцией, с «многоцветным переживанием», поскольку оно связано с оценкой самоосуществления человека в самых разных сферах его жизни и деятельности. Являясь сочетанием разных переживаний, эмоция счастья, тем не менее, конечно же, не является простой их суммой. Как указывает автор, счастье вообще не является простым комплексом каких-либо переживаний, хотя бы и удачно сочетающихся друг с другом. Неизбежно включая в себя разные эмоциональные оценки, в том числе и негативные, оно одновременно есть интегрирующая их общая положительная оценка человеком течения своей жизни.

По мнению Б.И. Додонова, счастье есть особая сложная интегративная эмоция, обладающая рядом функций. Его первая функция - общая оценка деятельности человека, в которой он осуществляет себя. И в этой роли счастье действительно является не мотивом, а «производным результатом» человеческого поведения, как считает и С. Л. Рубинштейн. Но счастье не остается только оценкой. Оно выступает для людей и как жизненная ценность. А тому, что является ценностью, естественно быть и мотивом.

Для того чтобы было возможно достижение счастья, объективное значение деятельности и ее личностный смысл не должны расходиться друг с другом. Если эта деятельность направлена на созидание определенных ценностей, то именно эти ценности и должны быть основным мотивом деятельности субъекта. Другое необходимое условие для достижения счастья - это наслаждение от самого его процесса, считает Б.И. Додонов.

Изучение «предрасположенности к счастью» показывает, что оно не всегда может следовать только за положительными событиями и эпизодами в жизни. Официальная статистика о соотношении счастливых людей (в %) такова: женатые мужчины - 35%; замужние женщины - 41,5%; одинокие мужчины -18,5%; одинокие женщины - 25,5%; разведенные мужчины - 18,5%; разведенные женщины - 15,5%). Гражданский брак по «объему счастья» проигрывает зарегистрированному. Оказывается, несмотря на нестабильность современных браков, именно жизнь в браке дает супругам большую возможность в обретении счастья. И, наоборот, по данным американских и европейских психологов, несемейные мужчины и женщины чувствуют себя гораздо менее счастливыми. Холостяки ощущают больший дискомфорт в жизни, чем незамужние женщины.

Однако существуют и иные взгляды на природу и сущность счастья. Физиологи и психиатры считают, что большинство людей на приливы и эпизоды счастья реагирует адекватными эмоциями определенной физиологической интенсивности, сдержанными поступками, сохранным критическим и осторожным осознанием счастья как явления зыбкого, хрустально хрупкого, преходящего, не вечного. Счастье при этом выступает как кратковременная благотворная награда («позитивное подкрепление»), передышка и как стимул для дальнейшей энергичной, продуктивной деятельности с целью покорения новых (очередных) жизненных высот. Не случайно одной из позитивных черт характера человека психологи считают умение периодически быть недовольным собой.

Однако, некоторые ученые, чаще - представители психиатрии полагают, что состояние психики может провоцировать поиск более легких путей получения иллюзий счастья, а именно - через состояние алкогольного или наркотического опьянения, или является отклонением с различными группами симптомов и, возможно, отражает нарушения в функционировании центральной нервной системы.

В экспериментах на животных доказано, что аффективные и поведенческие компоненты счастья можно вызвать при электростимуляции ряда зон головного мозга, а также химическим путем, например, с помощью препаратов из группы амфетаминов или алкоголем. В связи с этим делается вывод, что физиологическое состояние счастья заслуживает терапевтического интереса и поиска фармакологических средств, способных вызвать состояние, эквивалентное счастью.

Счастье в психиатрии классифицируется в зависимости от степени выраженности на легкие, средние и генерализованные формы. Выраженность счастья не всегда пропорциональна фабуле позитивного события. Психиатры выделяют «реактивное счастье» (острый эпизод со скорой последующей ремиссией симптомов) и «эндогенное счастье», которое имеет относительно медленное начало и длительное течение с отсутствием признаков улучшения. Философы преимущественно относят счастье к иррациональным состояниям, в то время как многие психиатры добиваются признания счастья фактором риска для жизни по причине импульсивного поведения пораженного счастьем человека. Поведение счастливого человека рассматривается как иррациональное потому, что оно часто непонятно и социально неадекватно, снижает ожидаемые от индивидуума возможности и не зиждется на верных логических предпосылках.

Иногда человек, испытывающий счастье, напоминает находящегося в легкой степени алкогольного опьянения (субклиническая и гипоманиакальная фазы). Для него в этом состоянии характерно иллюзорное восприятие внешнего мира (в сторону позитивного), ощущение психического и физического комфорта, довольство собой, переоценка своих умственных и физических способностей и возможностей, приливы тепла, энергии, бодрости, силы, повышенной работоспособности, отсутствие усталости, восприятие легкого приятного головокружения. Исчезает стеснительность, скованность, напряженность, подавляется тревога и волнение, появляется беспечность, отвлекаемость, глаза сверкают от счастья, повышается либидо. Инициируется речевая активность в форме многословия, многоречивости, хвастливости, благодушия, гиперболизации. Речь при этом четкая, громкая, несколько ускоренная, тематика разговоров легко меняется.

Таким образом, с точки зрения психопатологов, феномен счастья, при определенной интенсивности его выраженности, может быть причиной дезадаптивного состояния и непсихотических расстройств, что в диагностическом отношении выражается группой симптомов, включающих аффективные, познавательные и поведенческие компоненты.

Аффективная составляющая включает неадекватно пролонгированные или приступообразные наплывы эмоций (аффектов) со знаком «+», сопровождающиеся преимущественно чрезмерной улыбчивостью (могут быть и слезы), утрированно приподнятым настроением от имеющихся стойких ощущений удовлетворенности.

Познавательная - включает состояние общего удовлетворения своей жизнью или отдельными ее сферами (семья, работа и т.д.), уверенность счастливого человека в своем собственном превосходстве над окружающими.

Поведенческая - определяет беззаботность, импульсивность, соответствующие виды социального поведения, поверхностность, рекреационные установки (развлечения, отдых, встряски) вопреки истощающим последствиям такого состояния. Глубокое и затяжное погружение в бездну ощущений счастья неизбежно приводит к дезорганизации деятельности и снижению ее эффективности. Несомненно, в этом, среди прочих равных условий, существенную роль играют особенности личности.

Представляется, что взгляды физиологов и психиатров на счастье, как на дезадаптационный синдром несколько ограниченны и не учитывают всей сложности, многообразия психической организации человека и самого феномена счастья.

А.Н. Лук отмечает, что следует различать счастливую жизнь и счастье как психическое состояние. Счастливое состояние психики по природе своей не может быть длительным. Автор указывает, что причиной счастья может быть любовь, вступление в брак, рождение детей, научный или спортивный успех, даже хорошо организованный и проведенный праздник. Способность испытывать душевный подъем по случаю праздника, то есть в заранее установленный день, независимо от того, случилось ли что-нибудь радостное, заслуживает внимания и изучения. Перестройка чувств требует времени и легче происходит в привычных рамках обряда и ритуала. Само празднество по необходимости непродолжительно, и такая подготовка позволяет ярче и полнее пережить минуты и часы подъема.

А.Н. Лук полагает, что бывает ощущение счастья и без особой причины - от полноты жизни, здоровья, таланта, хорошего отношения окружающих. «...Даже крепостные и рабы знали редкие минуты счастья» - указывает автор.

По словам А.Н. Лука, высшую радость доставляет человеку преодоленная трудность; чем большей была трудность, тем полнее ощущение счастья. Но, по мнению автора, это удел лишь сильных, духовно богатых натур.

Таким образом, психологи приходят к выводу о том, что важным условием счастья являются характеристики и свойства самой личности. Очень важно понять, как же формируется личность человека и что нужно сделать для того, чтобы ввести в неё свойства и качества, необходимые для повышения ощущения счастья, для успешного преодоления временных затруднений и препятствий, возникающих на жизненном пути.

Одним из важнейших составляющих счастья, по мнению ряда исследователей, является удовлетворенность человека в различных сферах его жизнедеятельности. Так, М.Д. Каретко указывает, что счастье - удовлетворенность собственным бытием. Автор выделяет два рода такой удовлетворенности, принимая ее за эквивалент счастья:

1. Удовлетворенность по случаю конкретных событий жизни - эпизодическое счастье в результате удачи, успеха и вообще любого достижения желаемого.

2. Удовлетворенность как фоновая характеристика сравнительно больших периодов жизни, общее ощущение степени «счастливости» жизни.

М.Д. Каретко считает, что удовлетворенность первого рода - результат удовлетворения конкретно актуализированной потребности.

Удовлетворенность второго рода - интегральная характеристика того, насколько удовлетворение данной актуализированной потребности (например, выпить вина) не противоречит возможности удовлетворить другие потребности (сохранить хорошие отношения с семьей и высокую самооценку). Противоречие же сразу даст о себе знать внутренней напряженностью.

Итак, как мы видим, возникает методологическая проблема разведения понятий удовлетворенности и счастья. Удовлетворенность понимается в психологии как эмоциональное переживание благополучия, связанное с удовлетворением определенных потребностей, отсутствием фрустрирующих обстоятельств и когнитивных противоречий в отражении собственного бытия. Таким образом, субъективное благополучие является важным индикатором переживания личностью состояния счастья. В связи с этим, мы считаем необходимым рассмотреть признаки и критерии субъективного благополучия личности.

АВТОР: Жубаркин С.В.