Понятие этноконфессиональной толерантности, развитие идеи в истории политических учений
Понятие «толерантность» используется в самых разных областях знания: философии, теологии, медицине, психологии, социологии, политологии и других. Этимология термина «толерантность» восходит к латинскому глаголу tolero - «нести», «держать», «терпеть». Этот глагол применялся в тех случаях, когда было необходимо «нести», «держать» в руках какую-нибудь вещь. При этом подразумевалось, что для держания и переноса этой вещи человек должен прилагать определенные усилия, страдать и терпеть. Из латинского этот термин перешел и в другие языки. Согласно толковому словарю русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова, «толерантность - производное от французского tolerant - терпимый. В словаре В.И. Даля слово «терпимость» трактуется как свойство или качество, способность, что или кого-либо терпеть «только по милосердию, снисхождению». Подобным же образом рассматривает данное понятие и большинство современных словарей. Так, например, «Советский энциклопедический словарь» под редакцией A.M. Прохорова трактует «толерантность» как «терпимость к чужим мнениям, верованиям, поведению», а «Современный словарь иностранных слов» определяет понятие «толерантность» как «терпимость, снисходительность к кому-либо, чему-либо».
Широкое распространение термин «толерантность» получил в его английской интерпретации - tolerance, - где наряду с терпимостью он означает также «допускать». Сравнительное сопоставление обоих значений показывает, что с помощью этого термина выражается идея меры, предела, границы, до которой можно терпеть другого человека или явление, даже если они непонятны, вызывают недоумение, неприятие или сопротивление.
По мнению А.П. Садохина, понимание толерантности разными народами, в зависимости от их исторического опыта, различно, и выражает различные типы отношений и настроений. Так, в английском языке толерантность означает «готовность и способность без протеста воспринимать личность или вещь», во французском языке этот термин понимается как «уважение свободы другого, его образа мысли, поведения, политических или религиозных взглядов». В китайском языке проявлять толерантность - значит «позволять, допускать, проявлять великодушие в отношении других». На этом фоне наиболее широкую гамму чувств и отношений понятие «толерантность» выражает в арабском языке, где оно может употребляться в значении «прощение, снисхождение, мягкость, сострадание, благосклонность к другим людям», в то время как в персидском языке толерантность понимается как «терпимость, выносливость, готовность к примирению с противником».
В русском языке, наиболее близким по значению понятию «толерантность» является термин «терпимость», что в обыденном употреблении означает «способность, умение терпеть, мириться с чужим мнением, быть снисходительным к поступкам других людей».
Характерно, что во всех толкованиях толерантности, раскрывающих ее сущность и необходимость как важного принципа в социально-политической и духовной жизни общества, так или иначе, упоминаются ее этнические и конфессиональные аспекты, что позволяет говорить об их доминирующем характере в социальном содержании данного феномена. Например, в «Философском энциклопедическом словаре» говорится: «толерантность (от лат. tolerantia - терпение) - терпимость к иного рода взглядам, нравам, привычкам. Толерантность необходима по отношению к особенностям различных народов, наций и религий (подчеркнуто нами М.Г.). Она является признаком уверенности в себе и сознания надежности своих собственных позиций, признаком открытого для всех идейного течения, которое не боится сравнения с другими точками зрения и не избегает духовной конкуренции». Конфессиональный аспект содержится в расширенном, более полном определении терпимости в словаре по этике под редакцией А.А. Гусейнова и И.С. Кона. «Терпимость, - говорится в нем, - моральное качество, характеризующее отношение к интересам, убеждениям, верованиям, привычкам и поведению других людей. Выражается в стремлении достичь взаимного понимания и согласования разнородных интересов и точек зрения без применения давления, преимущественно методами разъяснения и убеждения». Неоспоримым достоинством данного определения, на наш взгляд, является наличие в нем моральной основы толерантного отношения к представителям иных наций, народностей и религий.
Тесно увязывает толерантность с идеей религиозной свободы и справедливостью и немецкий ученый О. Хеффе. По его мнению «толерантность означает действенность и гарантии свободы других, точнее, уважение к другому мировоззрению и способам поведения, свободным в своей инаковости». Более того, он констатирует, что всеобщий принцип свободы и конкретизирующий его принцип толерантности обрели признание благодаря конфессиональной толерантности (религиозной свободе) в результате продолжительного духовного и общественно-политического прогресса (подчеркнуто нами).
Вышесказанное позволяет признать этноконфессиональную доминанту в становлении и историческом развитии идеи толерантности. При исследовании этого феномена, прежде всего, необходимо иметь в виду именно его этноконфессиональную составляющую.
Этноконфессиональная толерантность как разновидность толерантности вообще выступает перспективным путем перехода к долгосрочной безопасности. Этноконфессиональная толерантность (как фактор обеспечения мира и безопасности) - есть феномен, отражающий характер взаимоотношений и социально-политической деятельности субъектов политики, в том числе социальных, этнических, конфессиональных групп и отдельных граждан, выражающийся в их терпимости, взаимопонимании и согласии, оказывающих существенное воздействие на состояние защищенности личности, общества, государства и его регионов от внешних и внутренних угроз.
Предметом политологического подхода к исследованию является толерантность, формирующаяся в отношениях между отличающимися политическими взглядами личностями, общественными движениями; религиозными организациями, партиями, информационными структурами, субъектами властных отношений. В функциональном плане она представляет собой норму или принцип деятельности социально-политических субъектов. Определение этого принципа можно сформулировать в следующем виде. Принцип этноконфессиональной толерантности - это совокупность научно обоснованных, исторически подтвержденных практикой положений, определяющих характер требований к формированию отношений между социальными, этническими, конфессиональными и другими группами людей, соблюдение которых является необходимым условием для предупреждения насильственных конфликтов и обеспечения мира и безопасности.
Спектр функционирования толерантности в политической сфере богат и разнообразен - обеспечение конструктивного переговорного процесса между субъектами политических отношений на разных уровнях, нахождение консенсуса между переговорщиками, социальными общностями по несовпадающим вопросам, поиск политических союзников, дипломатия (особенно превентивные дипломатические действия), гибкая тактика в пред - и постконфликтных ситуациях и др. Политические аспекты толерантности проявляются в защите и обосновании определенной позиции, в активности реализации политических убеждений, в образе жизни, традициях, обычаях, идеях, политическом плюрализме.
Политологический подход к толерантности позволяет дать анализ феномена «конфликт». Здесь имеется в виду определение как понятийного аппарата конфликтологии (конфронтация, конфликтная ситуация, конфликтогенный, конфликтная сторона, стадии конфликта, конфликт международный, внутренний, социальный, этнический, религиозный, этноконфессиональный и т.д.), так и его содержательного минимума: острый спор, разногласие, столкновение противоположных взглядов и интересов, а также системы лексических средств для характеристики причин конфликтов: противоречие, несогласие, несговорчивость, недооценка, ущемление, непризнание, ограничение, стеснение. Если говорить о формах проявления конфликта и его последствий, влияющих на формирование агрессивного или неагрессивного, толерантного мышления и поведения, то они существенно зависят от точности обозначения субъекта конфликта - конкурент, соперник, противник, враг и т.д.
Политика, как и власть, это - огромная сила в установлении в обществе толерантных отношений. Одномерность мышления и идеологическая нетерпимость ведут к насаждению насильственных форм в решении возникших проблем и конфликтов, что приводит к порождению новых конфликтов. Вот почему в конфликтных ситуациях требуется, кроме умения правильно использовать политические возможности, практических навыков налаживания диалога, установления конструктивных взаимоотношений между оппонентами, еще и владение понятийно-категориальным аппаратом, характеризующим степень формирования толерантности - интолерантности.
«Толерантность», «терпимость», наряду с категориями «ненасилие», «признание культурного разнообразия», «согласие», «неагрессивное мышление и поведение», «свобода», «справедливость», «солидарность», становятся одними из ключевых элементов понятийного аппарата политической науки.
В отличие от понятий «терпение» и «терпеливость», понятие «терпимость» здесь используется, с одной стороны, более четко выраженной активной социально-политической позицией личности, группы - не покорное терпение и терпеливость как нравственно-психологическое состояние, а терпимость ради достижения социально-политического согласия, общественного компромисса, взаимопонимания между различными этносами, конфессиями, социальными группами, политическими институтами. С другой стороны, толерантность, терпимость не является и простым антиподом нетерпимости, голым его отрицанием, а включает в себя созидательные импульсы по формированию новой, не-конфронтационной реальности, ведущей к солидарности, добру.
Как провозглашалось в Декларации принципов толерантности, принятой ЮНЕСКО 16 ноября 1995 г.: «Толерантность - это не уступка, снисхождение или потворство. Толерантность - это, прежде всего активное отношение, формируемое на основе признания универсальных прав и основных свобод человека. Ни при каких обстоятельствах толерантность не может служить оправданием посягательств на эти основные ценности, толерантность должны проявлять отдельные люди, группы и государства».
Для лучшего выяснения позитивной сущности понятия «толерантность» рассмотрим его противоположное значение - «интолерантность». Исходя из вышеизложенного понимания толерантности, терпимости идентифицировать интолерантность можно как явление им противоположное, характеризующееся негативным, нетерпимым, агрессивным отношением к иным этническим, конфессиональным группам в общем или отдельным представителям данных групп в частности, к особенностям культуры той или иной социальной группы, ведущее к враждебности, злу.
Исследованию понятия «враждебность» как показателя интолерантности, по сути своей, противоположного толерантности, посвящены работы Серебрянникова В., Щемякиной О. и др. В них в качестве сущностных характеристик враждебности выделены агрессивность, воинственность, гнев, отвращение, презрение. Эти и другие черты, характеризующие интолерантность в этноконфессиональном аспекте, основываются на убеждении исключительности какой-либо» конкретной этнической или конфессиональной группы, систем взглядов, образа жизни, что они стоят выше остальных. Это не просто отсутствие чувства солидарности, а глубинный источник конфликтности, опасности, обусловленный неприятием другого за то, что он выглядит иначе, думает иначе, поступает иначе. Практическое проявление находится в широком диапазоне: от обычной невежливости, пренебрежительного отношения к другим - до религиозных войн, этнических чисток и геноцида, умышленного уничтожения людей.
Как правило, интолерантность может быть проявлена в следующих формах: оскорбления, насмешки, выражения пренебрежения; негативные стереотипы, предубеждения, предрассудки, основанные на отрицательных характеристиках; недоверие, этноцентризм (оценка окружающих через призму ценностей, своего этноса, которые рассматриваются как эталонные для всех других людей и культур); поиск врага (перенос вины за несчастья и проблемы на другие этнические, конфессиональные группы); преследования, запугивания, угрозы; дискриминация по признаку вероисповедания и этнических различий (лишение социальных благ, изоляция в обществе, лишение или ограничение прав человека); расизм, национализм, фашизм; ксенофобия в форме этнофобии, антисемитизма, исламофобии, мигрантофобии (неприязнь к представителям других групп и культур, убеждение в том, что «чужаки» вредны для общества); осквернение религиозных или культурных памятников; изгнание, сегрегация, репрессии; религиозное преследование.
Толерантность - интолерантность существует во всех этнических, конфессиональных группах, культурах, но в различных формах и с разной степенью выраженности по отношению к различным объектам, неся в себе отпечаток соответствующих эпох исторического развития.
Полнее понять идею толерантности, характер проявления ее сущности, содержания принципа этноконфессиональной толерантности и современные социально-политические подходы к рассмотрению данного феномена нам позволит обращение к истории становления и развития самой идеи толерантности, «ибо, как говорил К. Поппер в первом томе книги «Открытое общество и его враги», к проблемам современности относятся и те проблемы, которые рассматриваются нами, обращаясь к прошлому.
Зародившиеся еще в глубокой древности вместе с возникновением человеческой цивилизации идея и практика толерантности открывают для человека возможности не только гармоничной жизни в рамках семьи, родовой общины, племени и религиозной группы, но и выживать в условиях социально-политического, экономического и духовного неравенства людей в рамках государства или групп государств. Все это получает отражение в представлениях о взаимной терпимости, справедливости людей, соблюдении ими «золотого правила» нравственности, не причиняя вреда друг другу и всему живому.
Проявление толерантности в Древнем мире выражалось, в первую очередь, в терпимости к иноплеменным богам и культам. Древние правители, зачастую из политических соображений, мирились с почитанием покоренными народами своих национальных богов, нисколько не сомневаясь в том, что «чужие» боги столь же реальны, сколь и «свои». А иногда они даже включали их в свой пантеон. Судя по Ветхому Завету, царь Соломон строил храмы «чужим» богам. Терпимым было отношение к «чужим» богам в Древней Индии, Древнем Китае, Древней Греции и Римской империи.
Требования о терпимости, снисходительном отношении правителя к другому человеку встречаются в исторических памятниках древности. Например, в Древнем Египте в одном из политико-религиозных документов XXYIII в. до н.э.- «Поучении Птахотепа» говорится о необходимости хорошего обращения господ с «низшими» людьми. В Законах Хаммурапи, царя Вавилона (XYIII в. до н.э.), правитель изображается строгим, но справедливым отцом своих подданных, который заботится о том, чтобы сильный не обижал слабого, чтобы сироте и вдове оказывалась справедливость.
В Древней Индии главным памятником духовной культуры, содержащим идеи толерантности, справедливости во взаимоотношениях людей, служили священные тексты и писания «Веды» (буквально с санскрита - знание). Их влияние сказывается и на «Законах Ману», или «Манавадхармашастре» (YI-IH вв. до н.э.). В данном источнике содержатся предписания, касающиеся всех сторон человеческой жизни и людского общежития, правила и законы общественного управления, совокупность религиозно-философских и моральных установлений, которые обозначаются одним словом «дхарма». К важнейшим признакам дхармы, характеризующим в той или иной степени толерантность, можно отнести: «снисходительность, смирение, обуздание чувств, благоразумие, справедливость и негневливость». В ряде законов прямо указывается на необходимость соблюдения принципа ahimsa, то есть непричинения вреда всему живому и смиренности.
Идеи толерантности встречаются и в других произведениях древнеиндийской культуры. Так, в эпосе «Махабхарата» (Y в. до н.э.) легендарный носитель Мудрости Бхимшма перед смертью в своем наставлении указывает: «Те поступки других, которых человек для себя не желает, что самому неприятно, пусть не делает другим людям».
Важное место занимают идеи толерантности в социально-политическом и нравственном учении древнекитайского мыслителя Конфуция (551-479 до н.э.). В этом учении имеется одна норма, касающаяся не только поведения человека, но и его качественных характеристик - жень, которая не переводится на русский язык каким-либо одним словом. Она по своему смыслу очень близка терпимости, толерантности. Суть ее можно понять из следующего рассуждения: «Цзы-Гунь сказал: Есть ли слово, которым можно было бы руководствоваться всю жизнь? Философ сказал: Это снисходительность. Чего сам не желаешь, того не делай другим».
Высказывание подобного содержания приписывается также и двум греческим мудрецам - Питтаку и Фалесу. На вопрос: «Каким образом нам прожить наилучше и наисправедливее?», Фал ее ответил: «Если мы сами не будем делать того, кто порицаем в других». Данное положение, видоизмененное с учетом новых моментов, со временем стало называться «золотым правилом» нравственности, которое приобрел следующий вид: «(не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе».
Вообще у античных мыслителей Демокрита, Сократа, Платона и других неоднократно можно встретить мнения по широкому кругу вопросов, содержание которых по своему смыслу весьма соотносится с идеей толерантности. К подобным рассуждениям можно отнести выражение о том, что «лучше испытывать несправедливость, чем совершить ее», встречающееся в «Одиссее» Гомера (песнь Y, ст. 188-189) и в «Истории» Геродота (кн. III).
Вместе с тем политика и законодательство Древнего мира и Средневековья в отношении к религии характеризуют ревностная поддержка «своей» веры и жречества, переходящие порой в религиозную нетерпимость, насильственное насаждение государственной религии, гонения против инаковерующих и свободомыслящих. Как правило, религиозные установления данной эпохи одновременно становились здесь и нормой права.
Как известно официальные гонения против христиан в Риме начались с середины III века. Христиане, когда находились в состоянии преследуемых, обращаются к римскому цезарю с призывами предоставить каждому человеку соответствующие права, соблюдать внутреннюю и внешнюю свободу вероисповедания. Однако после того как христианство стало государственной религией, требования толерантности и ее новозаветные основы вскоре отошли на второй план. Среди них: и принцип взаимности, и завет любви, и нагорная проповедь, и притча о зерне и плевелах, и вообще образ Иисуса, не принуждавшего, а приглашавшего следовать ему, а также его отношение к грешникам, наконец, суждение Павла о свободе веры и взаимной терпимости. Появление раскола и ереси жестко пресекается. Оно наводит на епископов такой ужас, что они начинают соединять религию с политическими отношениями. Переход к чужому культу уже подпадает под те же наказания, что и преступления против собственности. Основа средневековой нетерпимости была обусловлена и взаимосвязанностью духовных и мирских дел. Церковь была включена в состав государственного устройства. Она помазывала монарха на трон, принимала на себя те или иные властные функции, в том числе осуществление цензуры, ведение судебного процесса по некоторым категориям дел.
Конечно, средневековое христианство не полностью лишено толерантности. Уже Августин Аврелий (345-430 гг.) предпринимает попытку включить элементы толерантности в систему своих воззрений. Сообщая юношам правила жизни, советуя им воздерживаться «от тщеславия, зависти, ненависти» и т.д., он завершает свои наставления следующим образом: «В отношениях же и обращении-с людьми достаточно сохранять одну эту народную поговорку: никому пусть не делают ничего такого, чего не желают себе».
Со временем ситуация с межконфессиональными отношениями начинает меняться. Насильственное обращение язычников становится в христианском мире исключением. Отношение к иудеям формально, нередко и фактически толерантно, а христиане и мусульмане в течение долгого времени живут во взаимной терпимости. Чего не скажешь об отношениях внутри самой конфессии. Например, применявшаяся в XI и XII веках против еретиков в христианстве смертная казнь сохранялась еще в течение ряда веков.
Все же постепенно под воздействием мощного интеллектуального процесса возрождалась новая толерантность. Участниками этого процесса были христианские гуманисты Фома Аквинский, Марселий Падуанский, В. Оккам и другие. Они осуждали всякое насилие против религиозных диссидентов, искали путь к религиозным диалогам и примирению и выступали за религиозный нейтралитет по отношению к государству.
В XIV веке началась «национализация» церкви государством, и в этом процессе участвовали многие страны Европы. Во Франции, например, возрождение нации признается проблемой более важной, чем религиозное единство, лозунгу «вера, закон, король» противопоставляется гражданская толерантность, строго разделяющая цели государства и религии. Победа взаимной автономии государства и религии (церкви), достигнутая в результате этого процесса, востребовала ряд новых взглядов и представлений, заключавших в себе основную прагматическую мысль о «большом благе», когда возвращать «заблудшие души» на круги своя, считается, лучше мягкостью, чем силой. За основу стали приниматься положения, которые можно сформулировать в следующем виде:
- дух Нового завета состоит в терпении и любви;
- не только принятие веры, но и соблюдение сопричастия вере есть акт свободы и благородства, который не может, поэтому быть насильственным;
- церковь является свободной общиной в сфере не мирской, а духовной, где всякое принуждение бессмысленно;
- в делах заблудшей совести заслуживает внимания не заблуждение, а человеческая личность, поскольку она, несмотря на плен заблуждения, остается свободной и ответственной, обладающей неотчуждаемыми правами и т.д.
Одним из тех, кто активно ратовал за веротерпимость в эпоху Возрождения, был известный социолог и юрист Жан Боден (1529-1596 гг.). В работе «Разговор семи персон» он описал спор последователей различных религий: 1) католика, 2) последователя Лютера, 3) последователя Кальвина, 4) иудея, 5) мусульманина, 6) язычника, 7) представителя «естественной религии» о религиозной терпимости. Из содержания спора явствует, что существует естественный фундамент, общий для всех религий. На этой базе возможно общее религиозное согласие, однако, без принесения в жертву различий, свойственных позитивным религиям.
Если в период Возрождения развитие идей толерантности было связано с восстановлением достоинства человеческой личности, ее индивидуальности и независимости от церкви, то в движении Реформации оно обусловливалось возникновением протестантского направления в христианстве, пересмотром фундаментальных догматов католицизма и формированием мировоззрения отвечающего потребностям развития рациональных экономических отношений.
Формирование идей толерантности на основе протестантской этики наряду с развитием «духа» капитализма хорошо обосновано в трудах М. Вебера. «Дело заключалось не только в том, - подчеркивает М. Вебер, - что в полном соответствии с Ветхим заветом и с этической оценкой «добрых дел» эта сила видела в стремлении к богатству как самоцели вершину порочности, а в богатстве как результате профессиональной деятельности - Божье благословение; еще важнее было другое: религиозная оценка неутомимого, постоянного, систематического мирского профессионального труда как наиболее эффективного аскетического средства и наиболее верного и очевидного способа утверждения возрожденного человека и истинности его веры неминуемо должна была служить-могущественным фактором в распространении того мироощущения, которое мы здесь определили как «дух» капитализма». Людей призывали быть прилежными и бережливыми, предостерегая от гордыни, страсти, любви к плотским мирским утехам и высокомерия. Увещевание заключалось в том, чтобы «наживающие сколько могут и сберегающие сколько могут» были готовы и «отдать все, что могут», дабы сохранить милосердие Господне и скопить со-кровища на небесах. В результате повсюду, где утверждалось пуританское мироощущение, особенно в Швейцарии, Англии, США и т.д., устанавливался экономически рациональный образ жизни, формировались чувства ответственности, милосердия, отношения толерантности и социального мира.
Наряду с этими переменами пересматривается европейский опыт религиозных войн и признается конфессиональный плюрализм. Положительное влияние в этом процессе оказали и вердикты о толерантности, следующие Аугсбургскому религиозному миру (1555 г.) и Нантскому эдикту (1598 г.). Хотя при этом следует отметить, что идеи «мирного пути примирения» и религиозной свободы каждого индивида еще не достигли прочного успеха. Это подтверждается на примере Англии, где вплоть до XIX в. католики реально не получили равных с протестантами прав, а во Франции продолжались казни из-за религиозной нетерпимости.
Особую роль в развитии идей толерантности сыграло европейское Просвещение. Джон Локк, Вольтер и другие просветители потребовали фундаментальную свободу религий, аналогичную личностному праву на свободу. Основные, свои взгляды на проблему толерантности Дж. Локк, который, по мнению Ф. Энгельса, «был в религии, как и в политике, сыном классового компромисса 1688 года», изложил в работах «Опыт о веротерпимости» (1667 г), «Послание о веротерпимости» (1685-1686 гг.) и др. В них, обращаясь к правителю Англии, Дж. Локк обосновывает необходимость широкой веротерпимости и права на свободу совести. «Никого не следует заставлять отказаться от своего мнения или сменить его на противоположное, - пишет он, - потому что на деле такое насилие не достигает цели, ради которой его применили. Оно не может изменить образа мыслей людей и способно сделать их лишь лицемерами». Далее, признавая веротерпимость основным критерием истинной церкви, Джон Локк подчеркивает: «Что бы ни говорили одни о древности мест и имен или о блеске обрядов, другие - о реформации учения, наконец, и те и другие - об ортодоксальности веры, ибо всякий почитает себя ортодоксом, все это и тому подобное может быть важным скорее для людей, стремящихся к власти и могуществу, чем для церкви Христовой. Тот, кто обладает всем этим, но лишен любви, лишен кротости, лишен доброжелательства ко всем людям вообще, тот еще не христианин». Говоря о мере терпимости, Локк указывает, что все приносящее вред государству и запрещаемое его законами не должно разрешаться и церкви.
Трудности, связанные с реализацией идей веротерпимости, толерантности в жизни, мы можем представить себе из содержания ряда произведений Вольтера. Так, в работе «Трактат о веротерпимости в связи со смертью Жана Каласа», критикуя религиозную нетерпимость, приведшую к казни безвинного Ж. Каласа через колесование в Тулузе в 1762 году, Вольтер указывает, что ни один человек не должен говорить другому: «Веруй в то, во что я верую и во что ты веровать не можешь, или ты погибнешь». Он гневно обращается к вершителям судеб людей: «О вы, судьи над народами, вы, давшие Европе мир, выбирайте между духом миролюбия и духом человеконенавистничества!». И на примере мирной, стабильной, веротерпимой жизни в разных странах и континентах, он обосновывает основной путь «мирного управления народностями разного вероисповедания»: «Старайтесь не совершать насилий над сердцами людей - и все сердца будут ваши».
Протестантско-католическое противоборство XVI-XVII вв. впервые серьезно поставило под вопрос существование европейского нормативно-ценностного порядка. Это привело к тому, что идея толерантности утратила свою сугубо религиозную обусловленность и выступила в обобщенном, не столько секуляризованном, сколько религиозно-индифферентном виде. И ряд исследователей признает, что приданию нового облика и значения европейскому нормативно-ценностному порядку способствовал, не антирелигиозный и не неорелигиозный, а иррелигиозный и арелигиозный характер компромисса.
Компромисс католиков с протестантами был первым практическим опытом толерантности и установления равновесия частных сил в Европе. Он создал идейно-политическое пространство для появления и легитимного существования центра между противоположностями, возникавшими в лоне европейской цивилизации. Речь идет о религиозном фундаментализме и национализме, труде и капитале и множестве других мировоззренческих и политических противоположностей. Этим центром становился либерализм в его методическом, социально-функциональном смысле, а не идейно-доктринальном значении.
Историческое развитие самого либерализма, во многом определившего последующую динамику социально-политической мысли и практики Запада, способствовали смягчению характера этноконфессиональной политики и русского самодержавия внутри страны.
Как известно, социально-политическая практика первых русских царей, императоров и императриц вплоть до вступления на престол Екатерины И, мягко говоря, не отличалась терпимостью к иным конфессиям и была направлена на их ограничение. Организация государственного регулирования религиозной жизни населения России «сверху» и полный государственный контроль над всеми без исключения религиозными институтами на территории страны не способствовали практической реализации принципа этноконфессиональной толерантности. Как известно, первой жертвой этой политики стала самостоятельность самой Русской Православной церкви, превратившейся после ликвидации патриаршества и создания в 1721 г. Святейшего Синода в специфическое, особое, но все же чисто государственное учреждение.
В лице Екатерины II Россия получила просвещенного монарха, знакомого с трудами Вольтера, Беккариа и Монтескье, способного обеспечить развитие государства, заботиться о благе своих подданных и осуществить некоторую либерализацию в управлении империей. В своем знаменитом Наказе, данном Комиссии о сочинении проекта Нового Уложения 30 июля 1767 г., Екатерина II указала на необходимость снятия ограничений в отправлении религиозных обрядов различных вероисповеданий. «Весьма бы вредный для спокойства и безопасности своих граждан был порок, запрещение или недозволение их различных вер», - отметила она. «Гонение человеческие умы раздражает, - подчеркнула императрица, - а дозволение верить по своему закону измягчает и самыя жестоковыйныя сердца и отводит их от заматерелого упорства, утушая споры их, противные тишине Государства и соединению граждан».
В соответствии с повелением Екатерины II 17 июня 1773 г. Святейший Синод выпустил эдикт «о терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, представляя все сие светским начальствам». Он явился важнейшим шагом в социальной политике высшего государственного органа Российской империи, обеспечившим переход от отношения жесткого неприятия к иным конфессиям к относительной терпимости к ним и организации системы контроля над их духовной жизнью. При этом на наш взгляд, не имеют значения мотивы, побудившие принять данное решение, хотя, по мнению отдельных исследователей, реализация принципа веротерпимости была стимулирована сугубо политическими соображениями, связанными с первым разделом Польши и русско-турецкой войной 1768-1774 гг.
«Необходимость защиты православного населения на территории католической Речи Посполитой, стремление обеспечить спокойствие жителей Крыма, занятого в ходе войны с турками, способствовали тому, - пишет востоковед Д.Ю. Арапов, - что курс на политику веротерпимости, был взят в 1773г.». В связи с этим представляется интересным, что данное начинание произошло почти одновременно в двух соперничавших в то время в России центрах политической власти. В июне 1773 г. веротерпимость была провозглашена в указе Екатерины II, разрешившем строительство мечетей для мусульман России и осенью того же года принцип религиозной свободы для приверженцев ислама начал практически осуществляться в Приуралье и Поволжье «императором Петром Федоровичем» - Е.И. Пугачевым. Можно констатировать, что оба смертельных врага в борьбе за власть над Россией уловили назревшую общегосударственную потребность в проведении более гибкой религиозной политики по отношению к неправославным жителям империи.
Данная политика нашла отражение и в ряде последующих документов императрицы. Например, в Манифесте о включении Крыма и Кубани в состав Российского государства 8 апреля 1783 г. было провозглашено обещание мусульманам «охранять и защищать их лица, храмы и природную веру, коей свободное отправление со всеми законными обрядами пребудет неприкосновенно». Аналогичная политика по отношению к иноверцам проводилась и в других районах империи. Так, «Указ Генерал-губернатора князю Репнину 30 октября 1794 г. - О разделении Великого Княжества Литовского на три части и образ управления оного» распространял гарантию свободного исповедания веры, как на католическое большинство населения края, так и на литовских татар-мусульман. В этом плане представляется весьма важным с точки зрения обеспечения мира и безопасности, на наш взгляд, указание Екатерины II в 494-й статье Наказа на вредность «спокойствию и безопасности своих граждан» запрещения или недозволения верить по своему закону представителям различных вероисповеданий, (подчеркнуто нами).
При последующих преемниках короны Российской империи политика веротерпимости была сопряжена с воплощением в жизнь идеи централизации контроля над всеми конфессиями под эгидой царя. По замыслу выдающегося русского реформатора М.М. Сперанского для «охраны обрядов» всех религий государства необходимо было создать «особенный департамент духовных дел», который должен был стать одним из центральных ведомств России.. С этой целью в 1810 г. рядом со Святейшим Синодом было создано на правах особого министерства Главное управление духовных дел разных (иностранных) исповеданий, под контроль которого были поставлены «все предметы, относящиеся к духовенству разных иностранных религий и исповеданий, изключая судных их дел». В 1832 г. управление делами иноверцев было преобразовано в Департамент духовных дел иностранных исповеданий и включено в структуру Министерства внутренних дел, где оно находилось (за исключением 1880-1881 гг.) вплоть до 1917 г. Затем, в 1857 г. был принят и первый «Устав духовных дел иностранных исповеданий», где статья 2 гласила: «В Российском государстве свобода веры присвояется не только христианам иностранных исповеданий, но и Евреям, Магометанам и язычникам». Однако диапазон веротерпимости носил ограниченный характер. Например, иудеям и мусульманам повелевалось повсеместно выполнять «узаконения 1704 года генваря 28 о непредавании земле умерших ранее истечения трех дней», что противоречило их религиозной установке погребать умерших в день смерти. В статье 4 Устава духовных дел иностранных исповеданий предписывалось: «В пределах государства одна господствующая Православная церковь имеет право убеждать последователей иных Христианских исповеданий и иноверцев к принятию ее учения о вере». «Духовные же и светские лица прочих Христианских исповеданий и иноверцы, - указывалось в нем, - строжайше обязаны не прикасаться к убеждению совести не принадлежащих к их религии; в противном случае они подвергаются взысканиям, в уголовных законах определенным». Кроме того, как помечает П.А. Зайончковский, на рубеже 19-20 вв. империя Романовых вступила в эпоху «сумерек монархии», когда торжествовала охранительная политика «православного консерватизма», попытка «великодержавного» наступления на права неправославного населения. Итогом такой политики стало нарушение сложного баланса сил и противовесов в огромном здании поликонфессиональной российской государственности.
Информируя высшие инстанции государственного управления о происходивших событиях и явлениях, прогрессивно мыслящие публицисты и дальновидные чиновники обосновывали необходимость упорядочения религиозного вопроса и реализации принципа веротерпимости.
Так, например, конкретные предложения об устройстве духовных дел на Северном Кавказе в интересах безопасности и стабильности развития региона вносили в высочайшие инстанции Ставропольский губернатор Б.М.Янушевич, Наказной атаман Терского казачьего войска и начальник Терской области М.А. Степанович и другие. Со своими проектами по преобразованию духовных управлений, достижению религиозной терпимости и «сердечного сближения русских мусульман с Россией» выступали либерально настроенные публицисты. Среди них: ученый-востоковед В.В. Бартольд, общественный деятель И. Гаспринский и др. Однако либеральные идеи не всегда находили понимания и поддержки со стороны императора.
Государственный формализм тормозил развитие религиозной мысли, и религия для народа все больше превращалась в простой набор обрядов. Такая ситуация вызывала недовольство интеллигенции и равнодушие народа к религии. И в «недрах» самодержавного общества, «под носом» и у официальной церкви, и у царской охранки, как это описано в «Бесах» Ф.М. Достоевского, готовился ожесточенный атеизм.
Вместе с тем, отличавшийся многообразием течений русский либерализм, несмотря на программно-политическую неоднозначность, как отмечает Э.Ю. Соловьев, в своем историческом развитии «шаг за шагом приближался ко все большей определенности правопонимания». Русские религиозные философы конца XIX - начала XX вв. в своих сочинениях откликнулись на ущемление личных свобод, учиняемое государством и церковью. B.C. Соловьев одним из первых попытался обосновать неотчуждаемые субъективные права с помощью кантовской категории личности как «цели самой по себе». П.И. Новгородцев, Л.И. Петражицкий и другие сделали прорыв к демократическим идеям нового времени. Например, П.И. Новгородцев подчеркивал, что во имя охраны свободы и достоинства личности право должно взять на себя заботу об ограждении права на достойное человеческое существование. Все же, трактуя права человека как необходимое выражение христианской этической культуры, у большинства из религиозных либералов авторитет державности оставался незыблемым, закладывая основы для неоднозначного толкования идей толерантности и воплощения их на практике.
В то же время понимание необходимости что-то делать и что-то менять в вопросах этноконфессиональной политики в правящих кругах страны, несомненно, присутствовало. Нарастание общественного движения в стране в первые годы XX в. все же заставило правящие верхи империи заявить о своей готовности пойти на известные уступки и расширить пределы политики веротерпимости. Уже в ходе начавшейся первой русской революции был обнародован указ о веротерпимости 17 апреля 1905 г., в котором был сделан и обещан в будущем ряд серьезных уступок неправославным подданным империи.
Относительная религиозная свобода и веротерпимость существовали в России недолгое время - с 1905 до 1917 года и затем с 1917 до конца 20-х годов XX века. С 1905 по 1917 года это была частичная, неполная и постоянно урезываемая свобода для неправославных вероисповеданий при сохранении официального характера православия. Эта свобода, как и все свободы этого периода, была дана самодержавием под давлением, нехотя, в надежде на то, что ее можно будет при благоприятных обстоятельствах отнять.
Одной из причин несостоятельности русского дореволюционного либерализма была мировая война, вызвавшая к жизни стихийные демократические очаги, с которыми связали свою политическую деятельность русские социал-демократы, чьи политические программы не содержали аргументации в пользу индивидуальных прав и свобод. Провозглашенные в 1917 году свобода совести и отделение церкви от государства через десять лет были попраны. Церковь большинства русского народа - православная - подверглась разгрому, а в 1929-1930-е гг. основательному разгрому подверглись религиозные организации и остальных конфессий.
В дальнейшем серьезным препятствием на пути либерализма и веротерпимости стало утверждение в XX веке на политической арене ряда стран тоталитарных и авторитарных режимов, которое сопровождалось отвержением идей толерантности, универсальных принципов равенства, гуманизма. В СССР над религией, поставленной в почти невыносимые условия, были установлены постоянное наблюдение и полный контроль. Хотя о толерантности, веротерпимости в этот период можно говорить весьма условно, но все же возможность их возрождения сохранилась.
Первым шагом к этому возрождению явилось изменение сталинской политики в отношении религии в 1943 году, и это приносит значительное улучшение положения церкви. Однако хрущевская «оттепель» конца 50-х начала 60-х годов приносит новые гонения. Как замечает бывший директор Института научного атеизма АОН при ЦК КПСС В.И. Гараджа: «Под любыми предлогами и даже без них закрывались церкви, мечети, молитвенные дома, снимались с регистрации религиозные объединения. За период с 1950 по 1964 г. в среднем ежегодно закрывали до 420 православных церквей (для сравнения: с 1965 по 1974т. - по 48, с 1975 г. по 1987 г. - по 22)». При этом не прекращался жесткий и грубый контроль со стороны государственной атеистической бюрократии, оскорбительная зависимость от нее и необходимость просто во имя самосохранения унижаться перед ней. И, тем не менее, 70-е годы, в связи с утратой надежд на перемены к лучшей жизни, для части народа, особенно интеллигенции, стали годами разочарования в официальных лозунгах. А потому движение к церкви и религии становится естественным. В интеллигентных кругах распространяются самые разные религии, - вновь появляются русские католики, среди евреев распространяются разные формы иудаистской ортодоксии, возникают кришнаиты, дзэн-буддисты и т.д., широким потоком идет оккультистская литература. Поскольку в основе этого движения было отталкивание от настоящего и романтизация прошлого, то от него наиболее выигрывает православие и другие традиционные религии.
Вместе с тем подобные движения в виде шараханья то от религии к атеизму, то от атеизма к религии еще нельзя назвать движением к свободе совести, веротерпимости и толерантности. Ибо оно предполагает такое изменение сознания, которое совершается «сквозь» эти маятникообразные колебания, и ведет к тому, что и религии и атеизм становятся терпимыми, способными спокойно сосуществовать друг с другом.
К терпимости, к свободе совести наше общество во второй половине XX века побуждают не только внутренние, но и международные факторы. Под влиянием ООН и ее ответвлений доминирующим настроением в мире становится проявление терпимости и создание системы защиты прав различных социальных групп и отдельных людей от силового давления политических организаций. Статья 55 Хартии ООН признавала принцип равенства прав и самоопределения народов, поощряла международное сотрудничество в сфере культуры и образования. В соответствии с Всеобщей декларацией прав человека, принятой ООН 8 декабря 1948 года, формируется универсальная правовая среда, которая должна стать общей легитимной основой синхронизации поведения суверенных государств в отношении конкретного человека. Все тоталитарные и авторитарные режимы в той или иной степени испытывают на себе воздействие новой ситуации. Проблема толерантности обретает новый смысл: те государства, которые не проявляют терпимости к различиям во взглядах и формах поведения, соответствующих принципам международных актов, определяющих права человека, рискуют оказаться в состоянии духовного остракизма. Все это дало толчок возникновению перестройки и «нового мышления», которое, по мнению М.С. Горбачева, должно было способствовать решению ключевых глобальных проблем «в духе сотрудничества, а не враждебности».
В то же время идея толерантности в структуре «нового мышления» обрела видимость истины лишь потому, что она оказалась духовной равнодействующей силового равновесия на мировой арене. Как только М.С. Горбачев начал строить политику в соответствии с этой видимостью, разрушая силовое равновесие, эта политика привела в действие тенденции, вызвавшие деструкцию Советского Союза как государства.
Исчезла ли в результате политики перестройки угроза международной безопасности? Делать выводы, видимо, преждевременно. Хотя ясно одно, что нельзя допускать, чтобы какое-либо одно государство или группа государств выступали в роли всеобщего морального судьи. В этом смысле особо следует выделить игнорирование США Совета Безопасности ООН при принятии решения о военной акции против Ирака, стремление их к гегемонии в международных делах и нежелание западной цивилизации отказаться от роли авангарда человечества и установить диалог на равных с другими цивилизациями (концепции вестернизации, «конца истории» и «столкновения цивилизаций»).
К тому же интеграция России в международное сообщество происходит противоречиво и пока не во всех отношениях благополучно. Это связано с тем, что России, начавшей перестройку своего общества с политической системы, а не с экономической (в отличие от Китая), не удалось подготовиться и смягчить процесс вхождения в мировое сообщество. Следует признать, что внутренняя трансформация общества, к сожалению, порой принимает деструктивные формы, что не предполагает упрочение согласия и терпимости в социуме. При этом в случае с поликультурным Северо-Кавказским регионом нам необходимо иметь в виду и ряд характерных для России неблагоприятных предпосылок.
Прежде всего, это расколотость российской цивилизации. «Внутренняя неоднородность российской цивилизации столь велика, - отмечает А. Ахиезер, - что позволяет говорить о расколотой цивилизации». Линия российского раскола, по мнению этого автора, проходит по оси «традиционализмлиберализм», элементы которой, исторически лишены диалогических мостов, а, значит, и возможности преодоления конфликтности между ними.
Не способствует развитию начал толерантности и пограничный характер российской цивилизации, в которой, по мнению Я. Шемякина, присутствуют все три типа взаимодействия культур (враждебность, симбиоз, синтез), но с большой энергией социального разрушения. К неблагоприятным предпосылкам ряд авторов (А.С. Ахиезер, А.А. Пелипенко, И.Г. Яковенко и др.) относят и манихейскую доминанту российской ментальности. Для манихейства характерно рассмотрение социальной реальности, состоящей из двух субъектов, ведущих между собой непримиримую, вечную и бескомпромиссную борьбу. «Значение манихейства для судьбы российского общества, - полагает А. Ахиезер, - заключается в том, что оно несет в себе относительно простую программу массовых действий, мотивированных яростным стремлением истребить мировое зло». При этом воображается, что «разрушение зла тождественно восстановлению господства добра».
Одновременно нельзя не отметить, присущую российскому обществу удивительную социальную терпимость к власти, позволяющую ей до недавнего времени контролировать даже частную жизнь граждан. Все это говорит о том, что генезис принципа толерантности связан с западным либерализмом, он сформировался в рамках западной культуры, но при этом не может являться универсальным принципом всех культур без учета их специфики.
Например, отметим такую специфику российской культуры как повышенная восприимчивость и толерантность к инокультурному «авангардному» опыту, благодаря чему, по мнению А.С. Панарина, «растет копилка общечеловеческих ценностей». Именно она может позволить России успешно выступить в роли одного из создателей новой системы безопасности и международных отношений, в основание которой будут положены принципы плюрализма, терпимости, диалога, сотрудничества культур и цивилизаций.
Таким образом, идея толерантности, зародившаяся еще в античности, в результате исторического развития превратилась в основополагающую культурную норму современного человеческого общежития, социально-политический принцип регулирования взаимоотношений между политическими институтами, социальными, этническими, конфессиональными группами, играя важнейшую роль в обществе как фактор обеспечения мира и безопасности.
Автор: Гаджимирзаев M.М.