Современная политика НАТО на Южном Кавказе

С распадом биполярной системы мирового порядка, основанного на жестком соперничестве двух идеологий, в качестве приоритетных начинают выступать, в первую очередь, экономические интересы, а также интересы стратегического порядка, реализуемые подчас не только экономическими, но и военными средствами.

Сегодня вокруг России развертывается кольцо натовских военных баз, что дает основания утверждать, что американская «Стратегия анаконды» не канула в лету. В соответствии с одним из основных законов геополитики, в свое время разработанным еще X. Макиндером, для обладания мировым господством необходимо установление контроля над Евразией - «мировым островом», поскольку, кто владеет Евразией, тот владеет судьбами всего мира. Данную формулу реализует в своей внешней политике нынешняя американская администрация. Это также полностью соответствует программным установкам новой «Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов», направленной на достижение мирового доминирования и являющейся определяющим ориентиром американской внешней политики.

Американская стратегическая парадигма, направленная на достижение «мирового господства или глобального лидерства», способствовала изменению природы геополитического пространства Кавказа и предопределила расширение состава его участников. Помимо традиционных акторов субрегионального и регионального уровня, таких как Армения, Грузия, Азербайджан, Россия, Иран, Турция, кавказское направление становится все более важным во внешней политике США и подконтрольных ей военно-политических блоков, в первую очередь - НАТО. Для сравнения, только блок НАТО после включения в него стран Восточной Европы имеет над Россией четырехкратное превосходство в обычных вооружениях.

Необходимо отметить, что НАТО как военно-политическая структура не могла долго оставаться в стороне от геополитических процессов стремительно меняющейся конфигурации мирового порядка, выполняя лишь роль наблюдателя за переходным периодом в Европе после окончания «холодной войны».

За последнее десятилетие организация значительно изменилась по сравнению с тем союзом, который был создан для обеспечения безопасности в 1949 году. С формальной стороны это выразилось в принятии новой Стратегической концепции Альянса, обнародованной на вашингтонской встрече государств-участников на высшем уровне в апреле 1999 года.

Согласно новой стратегии, первостепенной целью НАТО остается защита свободы и безопасности всех ее членов не только политическими, но и военными средствами в соответствии с Североатлантическим договором и принципами Устава ООН.

Вступая в XXI век, Североатлантический союз декларирует приверженность общим ценностям демократии, правам человека и верховенства закона, заявляет о намерениях проводить деятельность, направленную на установление справедливого и прочного мира в Европе путем практического воплощения коллективных усилий ее членов в поддержку их общих интересов в области обеспечения безопасности.

Кроме того, в новом столетии НАТО призвана служить основным трансатлантическим форумом для консультаций между союзниками по вопросам, затрагивающим их жизненные интересы, включая возможные события, представляющие угрозы для безопасности государств-членов, и для соответствующей координации их усилий по вопросам, вызывающим общую озабоченность.

В целях укрепления безопасности и стабильности в евроатлантическом геополитическом массиве с помощью НАТО предполагается урегулирование кризисов и развитие партнерства. Существо новой идеи широкомасштабного партнерства заключается в развитии сотрудничества и диалога с другими государствами в евроатлантическом регионе с целью достижения большей транспарентности, взаимного доверия и способности к совместным действиям с Североатлантическим союзом».

После пражского саммита, состоявшегося в ноябре 2002 года, союзники по НАТО активизировали свои усилия по адаптации Альянса к требованиям современности и дополнительно выразили готовность: защищать общие ценности, такие как соблюдение принципов демократии и прав человека; бороться с международным терроризмом и угрозой распространения оружия массового поражения; строить мосты безопасности с Россией и Украиной; продолжать развивать основы тесного сотрудничества с другими государствами-партнерами; служить эффективным инструментом регулирования кризисов; предотвращать распространение последствий конфликтов за их пределы и угрозы стабильности в тех случаях, когда уже использованы все другие способы.

Поставив эту комплексную задачу, руководство Альянса обратило внимание на то, что ее решение зависит от поддержки и содействия общественности в странах НАТО и государствах-партнерах, которая не хочет мириться с политикой конфликтов и настойчиво выступает за построение безопасности на основе взаимопонимания и сотрудничества во благо будущих поколений.

Помимо этого, трансформирующаяся НАТО активно участвует в координации гуманитарной помощи при стихийных бедствиях и катастрофах, в случаях антропогенных чрезвычайных ситуаций. В НАТО также имеется научная программа, предусматривающая поддержку сотрудничества гражданских ученых по исследовательским проектам, в том числе связанным с защитой от терроризма и противодействием другим угрозам современному обществу.

Стамбульский саммит НАТО в июне 2004 года наблюдатели назвали историческим с точки зрения решений принятых в отношении Южного Кавказа. Генеральный секретарь НАТО на этом форуме заявил о том, что «эмблемой стамбульского саммита является изображение моста, и это не случайно. На протяжении столетий Стамбул действительно служил мостом - не только между континентами, но также между культурами, религиями и цивилизациями. На протяжении своей 55-летней истории НАТО тоже играла роль моста. И на нашей нынешней встрече здесь мы намерены подтвердить и расширить эту роль. Мы будем укреплять жизненно важную трансатлантическую связь, которую воплощает наш Североатлантический союз. Мы будем расширять наше партнерство со странами всей Европы и Центральной Азии. И мы построим новые мосты, ведущие в Средиземноморье и на Ближний Восток».

Помимо протокольной риторики, участники стамбульского саммита выработали и приняли документы, констатирующие и закрепляющие новые приоритеты Альянса. В их числе выделены Кавказ, Центральная Азия, Ближний и Средний Восток. Отдельно был рассмотрен вопрос, касающийся ряда стран СНГ, в том числе Грузии и Азербайджана, которые стремятся попасть в следующую волну расширения НАТО. В итоге становится очевидным, что под строительством «новых мостов» генеральный секретарь подразумевал ускоренное развитие тесного сотрудничества с закавказскими государствами-партнерами НАТО на Южном Кавказе.

Другим важным для геополитики Южного Кавказа событием саммита явилось заявление министра иностранных дел России о том, что «Москва относится к решениям НАТО как к объективной реальности». В то же время им была выражена надежда на то, что Альянс откликнется на инициативу по налаживанию отношений с Организацией договора о коллективной безопасности (ОДКБ), членами которой являются Россия, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан.

Следует обратить внимание на очень высокие темпы преобразований НАТО, которые получили дополнительное ускорение после террористических актов 11 сентября 2001 года в США.

Вместе с тем нельзя однозначно утверждать, что политика Альянса полностью соответствует стратегическим установкам американской администрации. Определенные различия между ними обусловлены американо-европейскими противоречиями, которые проявляются в конкурирующих между собой подходах США и Европейского Союза к формам защиты своих интересов в разных регионах мира. Наиболее наглядны данные разногласия внутри Североатлантического союза при решении вопросов обеспечения безопасности на пространстве Евразии, в частности, в отношении Афганистана, Ирака, Ирана. Особое мнение ряда европейских государств, являющихся одновременно членами НАТО, высказывается по проблеме создания современной системы безопасности на Кавказе - в «сердце Евразии».

Ключевая роль данного региона, в том числе формирующая американские и российские стратегические интересы, обусловлена, прежде всего, наличием богатейшей кладовой углеводородных ресурсов. По данным Управления энергетики США, подтвержденные запасы каспийских месторождений составляют от 17 до 33 млрд. баррелей нефти и более 230 триллионов куб. футов природного газа. Неразведанные же резервы нефти могут достигать здесь 233 млрд. баррелей, что составляет 20-25% всех открытых запасов углеводородов в мире.

Для многих стран и транснациональных корпораций (ТНК) именно экономический фактор является главным стимулом вовлеченности в каспийскую зону. Для одних доступ к новым перспективным источникам энергоресурсов является экономической необходимостью, для других - ослаблением зависимости от ближневосточной и российской нефти. Поэтому НАТО развивается и финансируется, прежде всего, как военная структура, предназначенная для защиты и продвижения геоэкономических интересов.

В то же время обеспечить региональную безопасность на Кавказе невозможно вне системы глобальной безопасности. Военная мощь НАТО позволяет создавать так называемый «зонтик безопасности» практически в любом регионе мира, в том числе на Южном Кавказе при условии тесного сотрудничества с Россией и ОДКБ.

Однако мы можем с полным основанием полагать, что процесс перехода к современной системе международных отношений носит достаточно сложный и затяжной характер, отражая столкновение разнонаправленных интересов, борьбу двух тенденций: многополярного и однополярного мироустройства.

Укреплению экономических и политических позиций значительного числа государств, совершенствованию механизмов многостороннего управления международными процессами противостоят попытки создания системы, основанной на безусловном лидерстве развитых западных стран при доминирующей роли США и рассчитанной на односторонние решения ключевых проблем мировой политики в обход основополагающих норм международного права. НАТО является силовой составляющей сторонников именно такого подхода.

По словам сенатора Сэма Браунбека «США имеют колоссальные интересы в Каспийском бассейне» как зоне «жизненной политической, экономической и социальной важности для Соединенных Штатов».

Америка стала не только сильнейшим государством современного мира, но и сильнейшим в истории человечества, полагает президент Мирового Форума Дж. Гаррисон, утверждая, что военная экспансия являлась и должна являться неотъемлемым элементом внешней политики супердержавы. При этом, как декларируется в Стратегии национальной безопасности, Америка не допустит достижения какой-либо страной военного паритета и «будет действовать против возникающих угроз, прежде чем они полностью сформируются», оставляя за собой право нанесения превентивных ударов по предполагаемому противнику, что и было продемонстрировано в Ираке.

В немалой степени закреплению военных позиций США и НАТО в Центральной Азии и Закавказье способствовала антитеррористическая операция в Афганистане, война в Ираке.

Иракский кризис с одной стороны показал, что НАТО продолжает оставаться инструментом реализации глобальных амбиций США, что приводит к формированию новых вызовов и угроз, а не к укреплению безопасности, а с другой - явно обозначил необходимость дальнейшего реформирования институтов евроатлантического сообщества.

Вместе с тем построение глобальной безопасности на основе преобразования только НАТО представляется малоэффективным. Североатлантический союз - продукт «холодной войны», противостояния времен биполярного мира, с вполне определенными целями и соответствующими им структурами. Альянс в современном виде может быть лишь инструментом реализации однополярного мира - «Рах Americana». Вне этого контекста реорганизация блока невозможна. Данный тезис подтверждается непрекращающимися попытками расширения НАТО на Восток.

Под влиянием США Североатлантический союз будет вынужден постоянно искать себе адекватного противника, чтобы оправдать свое существование. Причем угроза может быть как вполне реальной - «международный терроризм», так и мнимой или значительно преувеличенной - различные «оси зла». В Кавказском регионе очередным «достойным» противником Белый Дом избрал стратегического союзника России - Иран.

Наиболее наглядно сформулировал предназначение НАТО на Южном Кавказе 3. Бжезинский. По его мнению, «никто из трех традиционных претендентов на главенствующую роль в этом пространстве, то есть ни Россия, ни Турция, ни Иран, не обладает сейчас такой мощью, чтобы в одиночку навязать свою волю региону в целом. Даже совместного выступления двоих из них против третьего игрока, скажем России и Ирана против Турции, было бы недостаточно, поскольку в глубине сцены проступают силуэты еще двух фигур США (присутствующих здесь через посредство НАТО (одним из ведущих членов которой является Турция) и Европейского союза (вступления в который Турция добивается)».

Агрессивные намерения Вашингтона в отношении Ирана создают напряженность и подозрительность в двусторонних и многосторонних взаимоотношениях всех заинтересованных игроков геополитического поля Закавказья. Индивидуальные программы партнерства с НАТО Грузии и Азербайджана также рассматриваются через призму готовящегося американского вторжения в Иран. Вполне обоснованно можно допускать, что в этом сценарии закавказским государствам отводится роль стратегического плацдарма для военной машины НАТО.

Это осознает большая часть населения Европы, что ведет к маргинализации тех политических сил в европейских странах, которые продолжают слепо верить в глобальное торжество США и атлантизма. Аналогична деструктивная роль США для безопасности России на Кавказе и в Центральной Азии, в частности, она проявляется в подталкивании антироссийских действий нового руководства Грузии во главе с М. Саакашвили.

В то же время нельзя однозначно утверждать, что НАТО является монолитной структурой, четко исполняющей команды своего лидера. Вполне можно согласиться с тезисом российского ученого В. Е. Мишина о том, что внутри организации просматриваются «контуры другого формирующегося центра силы, в которых можно различить интегрирующийся Евросоюз, где позиция Франции и Германии как членов НАТО по иракской проблеме в январе-феврале 2003 года создала серьезный прецедент для нового характера взаимоотношений в рамках Североатлантического союза». Особую позицию по иракскому вопросу также высказывал надежный и проверенный проводник американской ближневосточной политики, давний член натовского движения - Турция.

Европейский союз стремится проводить собственную южно-кавказскую политику, рассчитанную на расширение своего геоэкономического влияния. Однако, подражая «мировому лидеру», он пересматривает уровень партнерства с Южным Кавказом при определенном игнорировании интересов России, в том числе в рамках программы «Расширенная Европа: новые соседи».

Таким образом, закавказские республики могут оказаться заложниками евроатлантических противоречий, так как у США в настоящее время нет оснований передавать инициативу и первенство в освоении Южного Кавказа ни Евросоюзу в целом, ни отдельным входящим в него странам в частности. Заставить страны ЕС идти в фарватере кавказской и ближневосточной политики Вашингтона вполне сможет планирующееся американское вторжение в Иран. В этом случае всем трем закавказским республикам будет отведена роль военного плацдарма, упускать который ни США, ни НАТО не намерены.

В отличие от США и Евросоюза, НАТО действует в данном регионе более осторожно, выстраивая свои особые отношения с Россией и признавая Южный Кавказ в качестве сферы ее стратегических интересов.

Американский стратег 3. Бжезинский пишет, что «в 90-х годах XX века НАТО выступила в новой роли, установив стабильность на охваченном волнениями и насильственными конфликтами Балканском полуострове. К началу следующего десятилетия стало ясно, что не удастся обойтись без своего рода «Пакта стабильности» для Кавказа - программы по образцу «Пакта стабильности» для Юго-Восточной Европы. И коль скоро шансы заручиться со временем поддержкой России возросли, учитывая общую заинтересованность в координации с возглавляемым Америкой Альянсом, а также расширение ее экономических и политических связей с Турцией, стабилизация Кавказа может - и должна - во все большей степени считаться, в том числе обязанностью НАТО»

Фактически после стамбульского саммита геополитическая экспансия НАТО на Южном Кавказе приобрела открытый характер. С каждой из закавказских республик разработана и реализуется «Программа индивидуального партнерства», учитывающая специфику государства, предусматривающая обучение, оснащение и финансирование военных структур для их приведения к соответствию со стандартами НАТО. Специалисты Североатлантического союза принимают участие в разработке новых концепций национальной безопасности Грузии, Армении и Азербайджана. В составе коалиционных сил в Ираке на постоянной основе выполняют миротворческие функции грузинские, азербайджанские и армянские военнослужащие. Такая конкретика в планах и действиях НАТО, на фоне относительно пассивной позиции Москвы, способствует стимулированию намерений Грузии и Азербайджана в ускоренном порядке стать членами данной организации.

Намного сложнее выстраиваются взаимоотношения между Североатлантическим союзом и Арменией. Армянская политика комплементаризма в сфере безопасности основана, по крайней мере, на пяти слоях. Основополагающими среди них являются с одной стороны членство в ОДКБ, с другой - углубление взаимоотношений с НАТО. Остальные три слоя - это собственно двустороннее военное сотрудничество с Россией, участие в Договоре об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и соглашения в военной сфере с третьими странами.

По мнению министра иностранных дел Армении, комплементаризм в сфере безопасности получает наилучшее проявление - процессы, происходящие в одном из пяти слоев, никак не могут входить в противоречие со всеми другими слоями, нарушая идею целостности. Конечно, в другое время осуществление подобной политики было бы невозможным, но сегодня глобальные перспективы развития исключают столкновения, слои эти могут только взаимодополнять друг друга, а не противоречить.

Данное заявление может быть расценено как многообещающее для Альянса, и, одновременно - как настораживающее для России. Армения подает сигнал НАТО о том, что страна готова к конструктивному взаимовыгодному сотрудничеству с Альянсом.

Российское присутствие непосредственно увязывается с миром и безопасностью на армянской земле. В условиях «неурегулированного карабахского конфликта и ставшего уже генетическим чувства потенциальной угрозы со стороны Турции, крепкое плечо северного соседа придавало и придает Армении уверенности. В этом аспекте, каждая уступленная Москвой пядь - зовись она Аджария или Южная Осетия, независимо от причин, рождает в армянских умах горестное разочарование, особенно в связи с пониманием факторов, способствующих активизации разговоров вокруг возможности или даже неизбежности разблокирования армяно-турецкой границы».

Увеличение числа членов НАТО с 16 до 26 в результате «мирного присоединения» Альянсом в 1999-2004 годах десяти новых стран, включая четыре страны, входящие в сферу жизненно важных российских интересов (Эстония, Латвия, Литва и Польша), как и новая стратегия «глобального лидерства» США являются естественным результатом геополитического ослабления России в 90-х годах прошлого столетия.

Сегодня в очереди на прием в члены НАТО находятся, в том числе закавказские государства Грузия и Азербайджан, что ясно говорит о намерениях расширения блока на Восток. По словам 3. Бжезинского, «дополнительный импульс такому раздвижению географических пределов стабилизирующей миссии НАТО дает принятое Россией ее собственное стратегическое решение признать верховенство атлантического сообщества в структуре глобальной безопасности. Как только Россия смирилась с неизбежностью, если не с желательностью, дальнейшего расширения НАТО и предпочла подсластить горькую реальность, заявив о своем дружественном равенстве с Альянсом в рамках Совета Россия-НАТО (СРН), все преграды на пути прогрессирующего проникновения НАТО внутрь бывшего советского пространства рухнули».

Данный аспект требует некоторого пояснения. Намерение России восстановить с Североатлантическим союзом конструктивные взаимоотношения было продиктовано, в первую очередь, прагматичным подходом и реальной оценкой сложившейся международной обстановки. В этой связи Президент России заявил: «Даже ставить вопрос о НАТО как враге губительно для России».

Генеральный секретарь НАТО, говоря о желании сотрудничать с Россией, утверждал: «Новая стратегическая концепция НАТО подтверждает убежденность союзников в том, что Россия играет незаменимую роль в евроатлантической безопасности, их веру в то, что прочное партнерство между НАТО и Россией необходимо для достижения долгосрочного мира и стабильности в регионе». Однако пражский саммит НАТО и последовавшее расширение блока до 26 членов развеяли миф о равноправных партнерских взаимоотношениях Альянса с Россией.

Таким образом, подтвердились выводы российских военных экспертов по поводу перспектив совместных действий в рамках «двадцатки», основанные на комментариях заместителя госсекретаря США: «Отношения в формате двадцатки дадут России возможность участвовать в формировании механизмов сотрудничества в областях, которые изберет Альянс (которые выгодны США). «Двадцатка» не дает России право вето на действия НАТО в какой бы то ни было сфере. И это не дает ей доступа к членству в НАТО даже с «черного хода».

Появление в лице НАТО нового заинтересованного игрока на Южном Кавказе, где уже есть два неравнозначных геополитических блока - активно действующий ОДКБ (членами которого являются Армения и Россия) и аморфный ГУАМ (где задействованы Грузия и Азербайджан), не может не беспокоить Россию, так как существенным фактором в двусторонних отношениях России с каждым из закавказских государств является ее военное присутствие в этой зоне.

С начала своего образования ГУАМ постоянно сталкивается с внутриблоковыми противоречиями. Так, с одной стороны, страны-члены заинтересованы в развитии экономического сотрудничества со стратегическим союзником - Россией, а с другой - самим фактом своего рождения, дальнейшей жизнедеятельности и финансирования ГУАМ обязан вектору антироссийской политической направленности.

Создание и функционирование ТУ AM углубило другое противоречие, существующее между странами-членами натовского сообщества, которое заключается в том, что геополитические интересы Евросоюза и США на постсоветском пространстве в некоторых случаях являются отличными. Для того, чтобы упрочить свои позиции на Кавказе, страны Евросоюза вынуждены искать влиятельного союзника. Таковым в регионе Кавказа может выступать только Россия.

Именно данное обстоятельство объясняет тот факт, почему ЕС и Россия согласовали «дорожные карты», предусматривающие формирование общеэкономического, в том числе энергетического пространства и льготный визовый режим. Долгосрочные экономические интересы ЕС и России не только пересекаются на Кавказе, но и имеют реальную тенденцию к укреплению в связи с тем, что в ближайшее время Россия планирует вступить в ВТО, а Грузия и Армения уже являются членами этой организации.

После выхода Узбекистана из ГУУАМ, ЕС не поддерживал реанимацию ГУАМ как военно-политического блока. Несмотря на стремление Грузии, Украины, Азербайджана и Молдавии, входящих в новый блок, ускоренно влиться в евроатлантические структуры, руководство ЕС недавно заявило, что быстрого сближения этих стран с Евросоюзом не предвидится. После отрицательных результатов референдумов во Франции и Голландии Брюссель едва ли рискнет форсировать расширение ЕС за счет закавказских государств без согласования этого вопроса с российской стороной. К тому же это затруднительно по географическим причинам.

Таким образом, перспектива присоединения четверки к Евросоюзу, пережившему серьезный кризис после прошлогоднего масштабного расширения ЕС и НАТО признается экспертами весьма отдаленной. Население стран Евросоюза продемонстрировало непринятие идеи присоединения бедных и слабых государств, неспособных на равных сотрудничать с экономически развитыми европейскими державами.

На кишиневском саммите ГУАМ в сентябре 2005 года президент Грузии высказал идею необходимости демократизации Белоруссии в рамках заявленной Евросоюзом программы создания «дуги демократии и стабильности от Черного до Балтийского моря», в реализации которой, безусловно, будет принимать участие НАТО.

Лидер Молдавии на саммите ГУАМ в Бухаресте призвал провести совместный форум четырех международных организаций: Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы, Процесса сотрудничества в Юго-Восточной Европе, Организации черноморского экономического сотрудничества и ГУАМ. Все названные организации обязаны своим образованием антироссийскому вектору геополитики евроатлантического сообщества, поэтому могут рассматриваться как структуры, призванные не столько содействовать европейской интеграции, сколько выступать в роли коллективного рупора и инструмента по вытеснению России с постсоветского пространства, в том числе из Закавказья.

По расчетам натовского руководства, в данных условиях Грузия и Азербайджан, чьи руководители уже открыто выразили интерес к перспективе вступления в Североатлантический союз, скорее всего, активизируют усилия, добиваясь официального членства в этой организации. Радикально настроенное руководство Грузии может даже заявить о своем-выходе из состава СНГ для достижения желанной цели - членства в НАТО. Тогда вряд ли останется в стороне и Армения; с удвоенной энергией возобновится поиск формулы урегулирования армяно-азербайджанского этнотерриториального конфликта, а это, в свою очередь, облегчит нормализацию турецко-армянских отношений и в итоге откроет дверь для приобщения Армении к НАТО.

Публичное обсуждение планов включения в состав НАТО Азербайджана, Грузии, Украины и Молдавии, а также планов создания военных баз США в Казахстане, на побережье Каспийского моря, в Азербайджане и Грузии, на побережье Черного моря, в Румынии и Болгарии - это ничто иное, как подготовка общественного мирового сознания к следующей фазе экспансии Запада в Черноморско-Каспийский регион.

В планах США и атлантического альянса государства Южного Кавказа занимают специфичное положение, так как являются весьма нежелательными для НАТО в качестве полноценных участников, ввиду наличия в южно-кавказском регионе ряда серьезных этнонациональных конфликтов и политической напряженности. В данном случае для США и НАТО более выгодно обратиться к партнерской помощи России, оставив за собой преимущество в расширении военно-политического влияния, и не ввязываться в затяжной процесс урегулирования южно-кавказских противоречий.

Подобный аспект американского и натовского присутствия в Закавказье подразумевает и 3. Бжезинский. «Государства региона, несомненно, обратили внимание на то, что российское правительство, пожалуй, не без затаенного недовольства, но проявляя немалый реализм, не только молчаливо согласилось с участием Америки в обеспечении безопасности своего доселе священного и неприкосновенного «ближнего зарубежья», но и даже признало ее участие в Совместной декларации Президента В. В. Путина и Президента Дж. Буша о новых стратегических отношениях между Российской Федерацией и США от 24 мая 2002 года. Язык документа не оставлял места для двусмысленных толкований: «В Центральной Азии и на Южном Кавказе мы признаем наш общий интерес в содействии стабильности, суверенитету и территориальной целостности всех государств этого региона». Важные геостратегические последствия такого заключения очевидны».

По мнению некоторых западных экспертов, к проблеме урегулирования политических конфликтов на Южном Кавказе США и НАТО должны относиться более реалистично. Так, невозможно одновременно настаивать на урегулировании и осуществлять масштабную экономическую помощь противоборствующим сторонам, которые участвуют в конфликте. «Мы должны понять - чего мы требуем от Армении и Азербайджана От армян Нагорного Карабаха мы требуем подчиниться Азербайджану, а от Азербайджана требуем соблюдать цивилизованные нормы. Это абсурд. Над Америкой смеются и с удовольствием берут наши деньги. Для США важно создание условий для безопасного использования энергетических ресурсов этого региона».

Вместе с тем США и ведущие европейские государства приняли весьма значительные обязательства в экономической и военной сфере перед государствами южно-кавказского региона, что обусловливает проблематичность и противоречивость процессов интеграции закавказских государств в НАТО и Евросоюз.

Блок НАТО позволяет нивелировать возникшие в результате иракской кампании противоречия между США и рядом их партнеров по Североатлантическому союзу, таких как Франция, Германия и Турция, являясь одним из эффективных инструментов стратегического закрепления евроатлантического сообщества в кавказском регионе.

Подчеркивая значение НАТО, как «краеугольного камня отношений» между США и Европой, на встрече в верхах государств-членов НАТО в Брюсселе 22 февраля 2004 года американский президент заявил, что «НАТО - самый успешный альянс за всю историю человечества. Именно благодаря НАТО Европа продолжает оставаться единой и мирной. А это важнейшая веха в истории свободы».

Нормализация и развитие отношений с Евросоюзом на данном этапе являются приоритетной задачей НАТО. Одной из геополитических площадок, на которой могут отрабатываться варианты сближения позиций двух центров силы евроатлантического сообщества - США и ЕС, является Южный Кавказ. В процессе строительства «новых мостов» государства-члены Альянса рассчитывают достичь внутриблокового согласия.

Тезисы выступления генерального секретаря НАТО на парламентской сессии в Любляне (Словения), прошедшей в начале лета 2005 года, подтверждают данный вывод: «Успехи НАТО на Балканах показали весь потенциал сотрудничества альянса с Евросоюзом» «Развитие более «структуированных» отношений с другими международными организациями - особенно с ООН, ОБСЕ и Евросоюзом -одна из первоочередных задач НАТО» «На данном этапе нам необходимо выстроить стратегическое партнерство между НАТО и Евросоюзом, превратить его из нашего конкурента в сильного партнера» «Мы уверены, что наши американские партнеры поймут и поддержат нас» «Многие европейцы уже осведомлены о деятельности НАТО и положительно относятся к испытаниям, через которые должна пройти Европа. Чем прочнее партнерство между НАТО и ЕС, тем эффективнее будут наши усилия по установлению стабильности и безопасности континента».

Вместе с тем основной стратегической задачей НАТО на Южном Кавказе остается охрана трубопроводов. Причем это не мешает, а напротив, способствует созданию военного плацдарма на случай принятия решения о проведении операции по Ирану. Подтверждение тому - достигнутые в мае 2005 года договоренности между США, Турцией, Грузией и Азербайджаном о размещении вдоль трассы нефтепровода американских и турецких военных баз.

Результаты переговоров ЕС с Анкарой о вступлении Турции в Евросоюз косвенно свидетельствуют о том, что Брюссель не поддерживает великодержавные турецкие амбиции на Кавказе. Евросоюз также не желает участвовать в разрешении турецко-саудовских противоречий по вопросу функционирования нефтепровода Баку - Тбилиси - Джейхан.

В рамках НАТО страны-члены Альянса обязаны координировать свою внешнюю политику, в том числе военную. Так как почти все страны ЕС входят в НАТО, вполне правомерно утверждать, что между Брюсселем и Вашингтоном согласовано «разделение труда» на Кавказе: США делают акцент на военно-политическом сотрудничестве, точнее - влиянии, а для Евросоюза приоритетно расширение своего экономического присутствия. В то же время демонстративная активность США в этом регионе вызывает должную и своевременную реакцию со стороны ЕС. Данным положением вещей может воспользоваться Россия, так как ее и брюссельские интересы в регионе пересекаются в большей степени, нежели интересы Москвы и Вашингтона.

В связи с этим представляют интерес взгляды ряда американских и британских политологов и аналитиков на проблемы интеграции государств Южного Кавказа в НАТО. В США образовался определенный круг исследователей и аналитиков, занимающихся проблемами Кавказа, Каспийского бассейна, Центральной Азии и сопряженных регионов. Наиболее известны исследователи и эксперты, сотрудничающие с ведущими институтами и центрами - Институт Кавказа и Центральной Азии (CACI) при университете им. Джона Хопкинса, Институт им. Брукингса, Центр стратегический и международных исследований (CSIS), «Программа Каспийских исследований» факультета управления имени Кеннеди Гарвардского университета, Фонд «Наследие», Фонд Карнеги, Национальный Институт Демократии, Институт имени Дж. Бейкера (Хьюстон), Вашингтонский Институт ближневосточных исследований, а также ряд самостоятельных политологов, работающих в известных университетах США.

На протяжении последних пятнадцати лет в американском аналитическом сообществе сложились в основном два направления исследований и генерации рекомендаций и проектов по Кавказу и Центральной Азии.

Имелось так называемое либеральное или «умеренное» направление, лидерами которого являлись Национальный Институт Демократии, Фонд Карнеги и Институт им. Брукингса, чьи исследователи призывали вашингтонскую администрацию добиваться кардинального изменения ситуации в данных регионах в сфере демократии и свобод, на основе чего отстаивать американские интересы.

Институт Центральной Азии и Кавказа, Центр стратегических и международных исследований, Фонд «Наследие» предлагали проведение политики США на пространстве Евразии практически безотносительно к проблемам демократии, исходя из национальных интересов США, включающих интересы безопасности, коммуникационные и энергетические задачи.

После прихода республиканской администрации, политика США и НАТО в данных регионах особенно определенно выражает неоконсервативные взгляды Белого дома и части правящей элиты.

Военно-политические интересы американского аналитического сообщества в отношении Южного Кавказа сводятся к следующему.

1. Как воспринимают в Армении, в Грузии и в Азербайджане возможность вступления государств Южного Кавказа в НАТО, военное сотрудничество с США, как относятся к этому ведущие политические партии и правительство.

2. Возможно ли формирование в регионе антиамериканского военно- политического блока, какие политические силы являются инициаторами этой идеи, какова позиция России по отношению к данным идеям, в чем причина появления таких идей.

3. Каковы факторы и условия установления политических отношений между Турцией и Арменией, в каких условиях возможно деблокирование коммуникаций в Южном Кавказе, каковы позиции России и Ирана по этой проблеме.

На наш взгляд, стремление Грузии и Азербайджана в НАТО продиктовано не только соображениями безопасности. Эти страны стремятся интегрироваться с западным сообществом, в основном, надеясь на большую экономическую помощь. Однако вполне очевидно, что проблемы безопасности и экономической помощи могут быть решены и без вступления данных государств в Североатлантический союз. НАТО не «спасательный круг» и не может решить всех вопросов на Южном Кавказе.

По мнению натовских стратегов, большую часть имеющихся южно-кавказских проблем необходимо решать без опоры на военную силу, а с помощью политических переговоров .

В интересах НАТО наладить сотрудничество со всеми тремя южно-кавказскими государствами, а не только с Грузией и Азербайджаном. НАТО не может допустить разногласий внутри Альянса, обеспечив партнерство только с двумя из закавказских государств в ущерб третьему, так как США, Франция и другие члены НАТО тесно связаны с Арменией. Тем более, что для решения основной стратегической задачи Северо-Атлантического союза на Южном Кавказе - в части защиты важных энергетических коммуникаций по транспортировке каспийской нефти в Турцию, без участия Армении невозможно достичь поставленных целей.

Востребованность Армении евроатлантическим сообществом вносит конструктивный элемент в сферу российско-натовского взаимодействия, а также способствует расширению контактов Альянса с ОДКБ.

На наш взгляд, политика комплементаризма вызывает доверие к Армении со стороны натовского, европейского и американского руководства. Участие армянского контингента в составе коалиционных сил в Ираке позволяет Армении не отставать от стремящихся вступить в натовские ряды Грузии и Азербайджана в вопросах развития сотрудничества с НАТО и другими евроатлантическими структурами.

Являясь активным членом ОДКБ, Армения не только представляет интересы России в Закавказье, но и на полных основаниях рассчитывает на российскую помощь и силовую защиту со стороны ОДКБ. Таким образом, в современных условиях Армения становится своеобразным связующим звеном на Южном Кавказе во взаимоотношениях между Россией и НАТО, а также ОДКБ и НАТО.

Другая проблема - возможность провоцирования вооруженных конфликтов вдоль трассы нефтепровода Баку - Тбилиси - Эрзурум - Джейхан, связана с главными американскими и европейскими интересами на Кавказе и потому является предметом постоянной озабоченности натовского руководства.

Учитывая тот факт, что Россия все еще оказывает большое влияние на развитие и управление ситуацией на Южном Кавказе и в Центральной Азии, НАТО заинтересовано в привлечении российских возможностей к поддержанию мира и стабильности в Закавказье в свете решения задач по охране трубопроводов.

Отношения между натовской Турцией и Арменией являются не только проблемой для этих стран. США и НАТО не могут долго мириться с существованием такой необычной напряженности между двумя соседними государствами. По оценкам армянских экспертов, торговые отношения между Турцией и Арменией достигают 160 млн. долл. Это значит, что нет особых проблем в сфере армяно-турецкого экономического обмена. Поэтому блокирование и разблокирование коммуникаций в регионе стало предметом политического торга.

Так, военно-политическое руководство Вашингтона и Брюсселя выступает против того, чтобы связывать вопрос о разблокировании коммуникаций с решением проблемы Нагорного Карабаха. Вместе с тем они не пытаются навязать свою позицию конфликтующим сторонам. Американские и натовские стратеги осознают, что быстро решить проблемы урегулирования всех конфликтов на Южном Кавказе не удастся.

Данная проблема представляет стратегический интерес для НАТО только с точки зрения решения вопроса о безопасном функционировании западных коммуникаций, что в конечном итоге означает установление полного контроля над регионом.

Многие американские заинтересованные круги и компании настаивают на скорейшем установлении экономических отношений с Ираном, терпимо относятся к развивающемуся армяно-иранскому сотрудничеству. В то же время, есть веские основания полагать, что по мере развития энергетических проектов в Каспийском бассейне, турецко-иранская конфронтация будет усиливаться и приобретать более агрессивные формы. Кроме того, в США и НАТО считают, что Иран должен участвовать в процессе урегулирования нагорно-карабахского конфликта, что, по их мнению, несомненно принесет пользу и снизит роль России в этом регионе.

Таким образом, поддерживая натовскую Турцию и Азербайджан, США рискуют быть вовлеченными в большой вооруженный региональный конфликт. В связи с этим, США и НАТО обязаны быть готовы к данным событиям и не могут не осуществлять ряд подготовительных мероприятий.

В интересах сохранения мира и стабильности в регионе закавказские государства должны быть заинтересованы в восстановлении нормальных отношений между США и Ираном. Однако при этом необходимо учитывать, что в случае нормализации отношений между Вашингтоном и Тегераном, ценность Южного Кавказа для всего евроатлантического сообщества значительно снизится.

В кругу западных аналитиков возможное расширение НАТО рассматривается как динамичная проблема, решение по которой пока не предопределено и будет зависеть от ряда важных факторов - политики США, России и Европы. В этой связи ГУАМ определяется как экспериментальное предприятие и геополитический буфер для европейцев, оберегающий. Европу от беспокойного Исламского мира, что весьма соответствует действительности и подтверждается на практике.

В Брюсселе хорошо известна отрицательная позиция России и ее союзников по вопросу расширения НАТО на Восток, которую альянс вынужден если не уважать, то учитывать. Поэтому решение о возможности вступления государств Южного Кавказа в НАТО будет приниматься с учетом мнения России и в большой степени зависеть от последовательности и принципиальности российской политики в Закавказье.

В случае, если европейцы сумеют достигнуть с Россией важных экономических договоренностей, если вся российская региональная политическая, военная и экономическая конструкция не будет угрожать сырьевым и энергетическим интересам Запада, если России удастся установить отношения сотрудничества с закавказскими государствами, если Россия будет терпимо относиться к осуществлению проектов развития прозападных энергетических коммуникаций, то всем претендентам будет очень трудно убедить членов Альянса и влиятельные американские политические круги в необходимости принятия Украины, Молдовы, Грузии и Азербайджана в НАТО.

Примечательно, что НАТО на Южном Кавказе выступает не как грубая реальная сила, а пробует играть объединяющую и воспитательную роль «самого успешного альянса» для подрастающих «южно-кавказских демократий». Под патронажем НАТО, в рамках проекта «Виртуальная шелковая магистраль» известного под названием «Шелковый проект» с весны 2003 года налажена спутниковая связь с обеспечением доступа в «Интернет» между сообществами ученых стран Центральной Азии и Южного Кавказа: Азербайджана, Армении, Грузии, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана.

По замыслу руководителей данного проекта из научного комитета НАТО, необходимо добиться такого уровня межгосударственного сотрудничества, чтобы сами страны-участницы взяли на себя инициативу по коллективному использованию новой инфраструктуры для достижения общей цели - создания региональной научно-исследовательской и образовательной сети.

Отсутствие в данном проекте российской стороны показывает, что, несмотря на привлекательность подобных миротворческих акций, НАТО продолжает евроатлантистскую политику по дальнейшему вытеснению России из Закавказья и Центральной Азии.

Необходимо отметить, что мы не разделяем позицию тех авторов (С. Караганов, С. Маркедонов, не говоря уже о более радикальных отечественных западниках - аналитиках), которые полагают, что приход США, НАТО и ЕС на Кавказ и в Центральную Азию автоматически отвечает интересам России и других региональных держав, так как преследует якобы исключительно цель поддержания стабильности и борьбы с международным терроризмом.

Данная позиция определяется заблуждением о якобы органичной и однозначной принадлежности России к европейской цивилизации и о безальтернативности выбора пути полной интеграции с Западом. С точки зрения обеспечения национальной безопасности и, прежде всего, возникновения новых угроз территориальной целостности России, динамика изменений современной геополитической ситуации на Южном Кавказе носит преимущественно негативный характер.

Вместе с тем, на наш взгляд, сегодня существует реальная возможность развития международного сотрудничества на Кавказе, в том числе путем укрепления конструктивного взаимодействия между Россией и НАТО в интересах обеспечения глобальной и региональной безопасности.

Автор: Кателевский А.И.