Российско-корейские культурные связи в конце ХIХ века
Правительство Кореи в последней четверти ХIХ века было вынуждено отказаться от политики самоизоляции страны. «Корея при соприкосновении с европейской культурой неизбежно должна будет испытать на себе влияние последней» писал в 1889 г. в «Записке о Корее» секретарь и переводчик российского дипломатического представительства в Сеуле Н.А.Шуйский.
«Открытие» Кореи означало прекращение ее изоляции от внешнего мира не только в экономике, но и в области идеологии, образования и просвещения. Как отмечал Н.А.Шуйский, «водворение в странах Крайнего Востока представителей европейской торговли и европейских знаний имеет своим результатом то, что в этих странах вследствие все увеличивающегося прикосновения с европейской культурой зарождается движение по направлению к последней».
Наибольшую активность проявляла Япония. В 80-90 гг. ХIХ в. в Японии появились шовинистические организации «Общество черного дракона», «Восточноазиатская единая культура» и др., члены, которых обучались в специальных школах. По окончании школ выпускники начинали действовать в странах Азии, пропагандируя лозунг «Азия для азиатов». Идея консолидации народов Азии вокруг Японии активно проводилась и в японских школах, открытых в Корее. Российский посланник в Сеуле А.Н.Шпейер писал в МИД России: «Одним из самых действенных средств, которыми Япония располагала до сих пор для господства в Корее, было воспитание и образование корейского юношества. Благодаря общности письменного языка, молодые корейцы могли учиться в японских школах, читать книги, журналы, газеты.
Значительную активность в сфере идеологии проявляли католические, протестантские, методистские миссии, которые действовали во многих крупных городах Кореи. В 1895 г. в Корее уже насчитывалось более двадцати двух тысяч христиан-корейцев. Для привлечения паствы миссионеры открывали больницы, школы, организовывали благотворительные общества, издавали газеты и журналы, пропагандирующие образ жизни европейских стран.
В 90-е гг. XIX в. в Корее открывались английская, французская, китайская, японская, светская корейская, русская школы. Шесть указанных выше школ были открыты на средства корейского правительства. Школы нового типа должны были вытеснить старые корейские школы с изучением только китайской грамоты и корейской письменности. Кроме китайской литературы изучались правила общежития и обычаи, история страны, арифметика, алгебра (уравнения, извлечение квадратных корней) и тригонометрия.
Как следует из донесения К.И.Вебера в МИД России, инициатива открытия русской школы в Сеуле принадлежала корейским властям: «Корейское правительство в заботах о наиболее практическом образовании юношества, постановило расширить имеющуюся в Сеуле иностранную школу и пригласить для нее русского учителя». Подобная мера была очень своевременной, для того чтобы способствовать «отстранению слишком навязчивых и крайне односторонне предвзятых японских учителей». В русской школе предполагалось вести преподавание не только русского языка, но и математики, мировой истории, географии.
Организованный японцами заговор против королевы Мин Мёнсон, смена правительства Кореи и народные волнения в октябре 1895 г. не способствовали выполнению желания короля Коджона об открытии русской школы. Российский поверенный в делах в Сеуле получил предписание МИД: «Преследуя решение исторических задач, стоящих в связи с нашими интересами, избегать всяких рискованных и вызывающих действий, могущих вовлечь нас в нежелательные замешательства».
Тем не менее, «благодаря счастливой случайности школа все-таки основалась». Один из корейских министров «совершенно частным образом» направил в Россию корейского представителя, говорившего по-русски, с поручением нанять учителя русского языка и заключить с ним договор о найме. В результате 24 декабря 1895 г. в дипломатическую миссию в Сеуле явился отставной артиллерийский капитан Николай Николаевич Бирюков. Ввиду неофициального характера его приглашения в Сеул он был принят очень сдержанно, но потом из-за превосходных личных качеств получил решительную поддержку со стороны российской дипломатической миссии, которая постоянно интересовалась работой русской школы и выражала свое одобрение работе Н.Н.Бирюкова. Поверенный в делах в Сеуле А.И.Шпейер сообщал в донесении Министру иностранных дел В.НЛамздорфу, что 26 февраля 1896 г. в Сеуле состоялось открытие «правительственной школы русского языка». Проведенные весной 1896 и 1897 гг. в присутствии самого Шпейера экзамены показали, что ученики, с самого начала посещавшие школу (40 человек), понимают русскую речь и могут объясняться по-русски, обладают сведениями по географии всеобщей и русской. Давая высшую оценку деятельности Н.Н.Бирюкова, А.Н.Шпейер отмечал, что помимо занятий в школе, преподаватель проводит занятия с учениками на дому, а в школе в рекреационное время (т.е. на занятиях физкультуры) лично проводит обучение учеников военной гимнастике.
Король Кореи Коджон несколько раз проводил смотр русской школы и каждый раз искренне благодарил преподавателя Бирюкова за превосходные результаты. А.Н.Шпейер предлагал наградить Бирюкова орденом Св.Анны 3-й степени, имея в виду, что такая награда возвысила бы в глазах корейцев как самого учителя, так и русскую школу. Министерство народного просвещения Кореи неоднократно продлевало контракт с Бирюковым, постоянно улучшая условия контракта.
Деятельность Бирюкова не сводилась только к распространению среди корейцев знания русского языка, сведений по географии, истории и культуре России. Он активно содействовал юным корейцам в получении специального образования в России. Уже в 1897 г. выпускник школы Пак Ю Пун был направлен во Владивосток для продолжения образования. Пять лет спустя по ходатайству корейского короля и «согласно изъявленному желанию» 4 учеников русской школы были приняты в Курское реальное училище, двое - в Нижегородский кадетский корпус, еще двое - в Чугуевское юнкерское училище. Кроме того, было учреждено десять казенных стипендий для обучения корейцев, пожелавших учиться в российских военно-учебных заведениях при Хабаровском и Сибирском корпусах.
Изучение документальных источников позволило в какой-то мере проследить судьбу двух выпускников русской школы в Сеуле: Иван Ким родился в 1877 г., учился в русской правительственной школе с 1896 по 1903 гг.; в 1903 г. за счет корейского правительства был отправлен в Россию, где вместе с тремя корейскими юношами определен в Курское реальное училище; в 1906г. возвратился в Корею, где поступил на службу в российскую духовную миссию в качестве переводчика. В 1907 г. был крещен и затем посвящен в священный сан. Отцу Иоанну Киму было поручено заведовать православными станами.
Более печальна судьба другого выпускника русской школы в Сеуле (его имя установить не удалось). Будучи одним из лучших ее учеников, он поступил в качестве переводчика к российскому вице-консулу в Масампо. В 1904 г., сопровождая вице-консула в поездке по стране на трудной дороге он упал с лошади и через два часа, не приходя в сознание, скончался. Консул похоронил его на этом же месте и поставил на могиле мраморный памятник.
Об известности и авторитете Н.Н.Бирюкова говорит такой эпизод: когда он был во Владивостоке, к нему обратилась большая группа корейцев, проживавших в Приморье, с известием о своем решении принять протестантскую веру. Бирюков горячо поздравил их с предстоящим принятием христианства, но выразил удивление, почему они, российско-подданные или же добивающиеся российского подданства, избрали не господствующую в России православную веру, а иноземную протестантскую. После краткого совещания корейцы изменили свое решение и приняли православие.
Таким образом, Правительственная школа русского языка в Сеуле отвечала насущным потребностям Корейского государства в ситуации, когда Корея видела в России единственного избавителя от японской экспансии. Деятельность русской школы в Сеуле демонстрировала обоюдное стремление Кореи и России упрочить свои отношения и создать определенный противовес экспансионистской политике Японии в сфере образования и идеологии.
Отдельно следует отметить влияние российской просветительской и революционной мысли на становление Корейского национально-освободительной идеи. Начиная с 90-х гг. ХIХ века корейская просветительская литература начала пополняться переводами русской классики: появились переведенные на корейский язык рассказы Льва Толстого, басни Крылова, исторические повести о Петре Великом. Так, например, в сочинениях Льва Толстого идеи о существовании духа человека как начала всего, противопоставление этого духа материальным ценностям, важность нравственного самосовершенствования были весьма созвучны конфуцианскому миропониманию и были востребованы идеологами просветительства в Корее. Тогда же в Корею, как и в другие страны Дальнего Востока из России стали одновременно проникать идеи анархизма, нигилизма, революционной демократии. Образованные корейцы получили возможность ознакомиться с опубликованными первоначально в Японии трудами теоретика анархизма Кропоткина. В сочинениях японских и китайских социологов, также доступных корейской интеллигенции, использовались труды русских народников Степняка-Кравчинского, Плеханова и др. Есть основания полагать, что общественное сознание корейских просветителей и буржуазных националистов, эмигрировавших на российский Дальний Восток, испытало значительное воздействие идей сочинений Герцена, Чернышевского, Добролюбова, Ленина. Наконец, на формирование освободительной мысли в Корее несомненно оказала влияние русская революция 1905 г. Взаимодействие в религиозной сфере также стало важной составной частью российско-корейских культурных связей. Следует отметить, что население Корейского полуострова подвергалось влиянию многих верований. Так, шаманизм был с древнейших времен единственной формой религиозных представлений. Проникновение на корейскую землю буддизма и конфуцианства и присвоение сначала одному - в X веке, а потом другому - в XTV веке - статуса официальной религии не привело к исчезновению шаманизма в качестве народной религии. Он органично синтезировался с системой конфуцианских и буддистских понятий.
Здесь кратко напомним о том, что появление христианства в Корее можно отнести к 1784 г., когда на юге Корейского полуострова стали появляться переписи с христианских книг, привезенных из Пекина. Распространение христианства вызвало ожесточенное сопротивление правительства, которое видело в христианстве врага национальным верованиям и традициям. Первые католические миссионеры стали проникать в Корею только в 1835 г. В 1856 г. в Корее насчитывалось уже около 15 тысяч христиан. Однако открыто исповедовать новую религию по-прежнему не разрешалось. Только после заключения в 70-х гг. XIX в. торговых договоров Кореи с западными державами христианские миссионеры стали пользоваться более полной свободой проповеди.
По данным российской духовной миссии в Сеуле численность корейцев христианского вероисповедания составляло 347155 человек при общей численности населения страны 18 миллионов.
Вопрос об учреждении Российской духовной миссии в Сеуле впервые был поднят в вышеупомянутой записке секретаря и драгомана российского дипломатического представительства в Корее Н.А.Шуйского. Трезво оценивая российский торгово-экономический потенциал на Дальнем Востоке, он полагал, что в этом направлении Россия не сможет конкурировать с западноевропейскими державами, так же как и в интеллектуальном направлении - из-за отсутствия достаточного количества «специалистов по разным отраслям знаний». Единственным направлением, где возможно достижение успеха, Н.А. Шуйский считал активную деятельность православных миссионеров в противовес католическим и протестантским, которые уже вели в Корее активную пропаганду своих верований. Записка Н.А.Шуйского была направлена в Петербург весной 1889 г.
Министерство иностранных дел России направило записку на заключение российскому посланнику в Пекине А.М.Кумани и губернскому секретарю Островерхову, а затем российскому консулу в Ханькоу, которые в целом одобрительно отнеслись к предложениям Н.А.Шуйского, высказав, однако, некоторые поправки и добавления. Тем не менее, в последующие семь лет никаких реальных шагов в деле учреждения Российской духовной миссии в Сеуле сделано не было.
Только в 1897 г. новым инициатором создания духовной миссии в Корее стал российский министр финансов С.Ю.Витте, который, хорошо разбираясь в вопросах дальневосточной политики, активно взялся за продвижение дел по учреждению Российской духовной миссии. Согласовав вопрос об открытии в Сеуле духовной миссии со Святейшим Синодом и статс-секретарем Победоносцевым, С.Ю.Витте добился Высочайшего соизволения российского императора, о чем и сообщил министру иностранных дел М.Н.Муравьеву. Такой обходной маневр Витте, безусловно, нанес обиду Министерству иностранных дел, которое имело несомненный приоритет в этом вопросе. Тем не менее, МИД поставил в известность о принятом решении поверенного в делах и генерального консула в Корее А.Н.Шпейера и поручил ему уведомить о состоявшемся решении корейское правительство и немедленно заняться выбором места для Российской духовной миссии.
Весной 1899 г. новый глава российской дипломатической миссии в Корее А.И.Павлов написал донесение в МИД, где высказал мнение о том, что строительство православного храма в Сеуле можно отложить и на первых порах устроить домовую церковь при дипломатической миссии, начав там богослужения. Такое решение вопроса объяснялось отсутствием достаточных финансовых средств и сравнительно небольшим количеством православных прихожан, проживавших в Сеуле (не более 150 человек).
В начале января 1900 г. Главой Российской духовной миссии в Сеуле был назначен архимандрит Хрисанф (Щетковский). Походная церковь в разобранном виде была доставлена в Сеул морским путем через Одессу. Церковь собрали и установили в гостиной резиденции А.И.Павлова, любезно предложившего это помещение. Освящение церкви состоялось 17 февраля 1900 г. Кроме русских, присутствовали чины корейского королевского двора, дипломатический корпус, представители прессы. Архимандрит Хрисанф выступил с первой проповедью перед российско-подданными корейцами, служившими переводчиками у российских военных специалистов на службе у Корейского правительства.
Не менее важным делом было осуществление перевода православной религиозной литературы и богослужений на корейский язык. Для этого архимандрит Хрисанф привлек вышеупомянутых переводчиков-корейцев, приняв их на службу. Кроме переводов с русского на корейский, о. Хрисанф решил пойти и другим путем: наладить переводы имеющихся православных церковных книг с китайского на корейский язык. Глава Пекинской духовной миссии архимандрит Иннокентий (Фигуровский) по просьбе о.Хрисанфа выслал в Сеул имеющиеся у него вероучительные и нравоучительные книги на китайском языке. Пересылка православных религиозных книг из Пекина в Сеул, в конечном счете, спасла огромный труд, затраченный ранее на перевод их с русского на китайский язык. Участники вспыхнувшего в Пекине в 1900 г. народного восстания (восстание ихэтуаней) уничтожали все чужое, иноземное. Российская православная миссия в Пекине была разорена, библиотека миссии сгорела.
Понимая, что хорошо организованная миссионерская школа является одним из лучших проводников религиозно-нравственного просвещения, о.Хрисанф в октябре 1900 г. открыл школу для детей корейцев. Сначала помещением школы служил наемный дом, а с постройкой миссионерских зданий школа переехала в предназначенное для нее помещение. Подробное описание проекта здания школы с оценкой материальных затрат, сроках и условиях контракта с подрядчиком имеется в записке Хрисанфа. Первые два года школа православной миссии существовала на личные средства архимандрита, затем на нее стали выделять небольшие суммы из общих затрат на российскую духовную миссию. Из-за нехватки средств обучение в школе проходили 10-12 учеников в год, а в связи с началом русско-японской войны школа закрылась.
После завершения строительства зданий Российской духовной миссии церковь была переведена в 1903 г. из здания российской дипломатической миссии в школьное помещение духовной миссии, строительство храма было вновь отложено.
Деятельный глава Российской духовной миссии в Сеуле архимандрит Хрисанф совершил длительное путешествие по Корейскому полуострову. Маршрут длиной 1500 верст, проходил из Сеула на северо-восток в Кымчамсан (Алмазные горы), затем к побережью Японского моря через Генсан, Хамхын, Пунчхон, Сонджин, Кёнсан, Кёнхын в российскую Приморскую область. Архимандрит Хрисанф ставил своей целью выяснение возможности православной христианской миссионерской деятельности в различных провинциях Корейского государства. Его наблюдения были в целом неутешительными. Неоднократные попытки о. Храсанфа заинтересовать местных жителей проповедью о жизни и чудесах Иисуса Христа наталкивались на непонимание, а иногда вызывали даже враждебные действия. И все же о.Хрисанф отметил, что почва для распространения христианства среди жителей северных провинций гораздо лучше и плодотворнее из-за их «склонности к критическому способу мышления». С миссионерской точки зрения проповедовать Слово Божье среди женщин, в руках которых находится воспитание детей, более эффективно, чем среди мужчин, которые более индифферентны к религии. Есть еще одно обстоятельство, которое могло положительно влиять на распространение православия на Корейском полуострове, особенно в его северных областях: у корейцев, хорошо знающих русских людей, слово «русский» стало синонимом слова «добрый». Поэтому в деревнях близ порта Сонджин к о.Хрисанфу даже обращались с просьбой открыть миссию для обучения «русской» вере.
Следует отметить, что значительные трудности в миссионерской работе возникали из-за частой смены состава миссии. Поскольку российские заграничные духовные миссии не давали своим служащим обеспечения по старости или болезни, то многие служащие миссий уходили на другие места, дававшие им это обеспечение.
Усугубило положение Российской духовной миссии и начало русско-японской войны 1904-1905 гг., закончившейся поражением России. Японцы, высадив войска в Корее, потребовали выселения всех российских граждан. Всю церковную утварь, кроме ризницы, которую удалось вывезти в Шанхай, пришлось оставить в Сеуле в покинутом здании миссии.
После окончания русско-японской войны миссия была вновь открыта в 1906 г. На этот раз главой Российской духовной миссии был назначен архимандрит Павел (Ивановский). Японцы организовали тщательную слежку за прибывшими в Сеул служащими миссии. К этому времени Российская дипломатическая миссия в Сеуле была преобразована в Генеральное консульство со штатом из 4 человек. Два с половиной года плохого хранения ризницы в Шанхае и разграбления здания миссии привели к необходимости восстановления значительной части оборудования миссии.
Для осуществления миссионерских обязанностей о.Павел неоднократно предпринимал поездки по Корее, стараясь привлекать местное корейское население к православию. Общие беседы часто проходили с показом «световых картин» и иллюстраций на религиозные темы. Число слушателей было неодинаково, зависело от времени года и погоды, большинство слушателей были женщины и дети. Следует отметить, что о.Павел несколько идеализировал корейцев, ожидая от них особенной религиозной восприимчивости и стремления к приобщению к мировой культуре.
Местные жители проявили интерес к начинаниям о.Павла, и христианские ячейки и станы стали открываться одна за другой в провинциях. С их открытием приобретался клочок земли, устраивалось молитвенные дома-фанзы, назначался катехизатор-проповедник, учреждалась школа для корейских детей.
Первая школа открылась в стенах сеульской Миссии в 1906 г., в дальнейшем школа была преобразована в прогимназию с шестигодичным курсом обучения. В семи школах, открытых стараниями Российской духовной миссии, преподавало 17 учителей и учительниц по общеобразовательным предметам, два законодателя и один учитель пения. Число учащихся составляло 250-260 мальчиков и девочек.
Как отмечал архимандрит Феодосии (Перевалов), надежды на школы, как на способ приобщения к христианской вере, не оправдались. Сказался неудачный подбор педагогов. Учителя с небольшим запасом знаний, без педагогического опыта не могли дать детям существенных знаний и «вселить в них дух веры христианской». То же самое относится к катехизаторам - простые полуграмотные проповедники из числа корейских земледельцев с трудом разбирались в премудростях религиозных книг. Лишь за счет личной деятельности о.Павла и стараний катехизаторов можно отнести значительное количество обратившихся в православие. Всего за время работы Российской духовной миссии в Сеуле в православие было обращено около 600 человек. Безусловно, успехи были не так велики, как хотелось бы. Как писал генеральный консул в Сеуле действительный статский советник А.С.Сомов в донесении в Санкт-Петербург: «Члены нашей Духовной Миссии глубоко преданы своему делу, ревностно изучают корейский язык и стяжали себе всеобщее уважение.
К сожалению, их деятельность мало плодотворна. Нашей духовной миссии невозможно соперничать с миссией католической и миссионерами протестантскими, располагающими миллионными средствами. Кореец, желающий принять христианство, обратится не в православную миссию с церковью, помещающейся в душной комнате с плохим пением, со смешанной службой на русском и корейском языках, без проповедников, а в католическую или протестантскую, где он находит роскошные храмы, прекрасное пение, службы на корейском языке, талантливых проповедников на своем же понятном языке, школы, библиотеки, больницы, докторов, сестер милосердия, амбулатории, богадельни, приюты, общественные собрания и проч.». Недостаточное знание корейского языка являлось значительной помехой в деятельности служащих православной миссии. Частая смена состава служащих приводила к тому, что они не успевали в достаточной степени преуспеть в изучении корейского языка. По мнению А.С.Сомова, на обучение проповедника, знающего корейский язык, требовалось затратить 4-5 лет.
Действительно, силы православия в Корее были, слишком неравны по сравнению с католичеством и протестантством. Поэтому, очевидно, что уничижительная оценка результатов деятельности российской духовной миссии в Корее было бы неправомерна.
Оценивая влияние российской культуры на развитие Кореи, можно сказать, что вклад России весьма значителен. Российско-корейские дипломатические, консульские, торговые и другие контакты требовали значительного числа людей, достаточно хорошо знающих русский и корейский языки. Открытая в 1896 г. в Сеуле правительственная школа русского языка в значительной степени удовлетворяла в последующие годы потребности в переводчиках с корейского на русский и даже с японского на русский. Деятельность русской школы в Сеуле демонстрировала взаимное стремление России и Кореи упрочить свои отношения и создать определенный противовес экспансионистской политике Японии. Благодаря появлению кадров переводчиков корейское общество получило возможность ознакомиться с культурой и идейной жизнью России. Что касается деятельности Российской духовной миссии в Корее, то можно сказать, что успехи в ее работе были менее значительными по сравнению с ранее ожидаемыми. Обладая значительными материальными и людскими ресурсами, совмещая проповедь христианства с оказанием медицинской и материальной помощи корейскому населению, строя храмы и школы для образования молодых корейцев, католическая и протестантская церкви находились в значительно лучшем положении по сравнению с православной церковью. Силы были слишком неравными. Несмотря на общее доброжелательное отношение народных масс к России и россиянам, миссионерские успехи Российской духовной миссии были незначительными.
Автор: Пискулова Ю.Е.