Международные отношения вокруг Кореи и отступление России. Токийский протокол (Протокол Ниси-Розена) от 25 апреля 1898 г
К концу XIX в. в Корее наряду с традиционными домашними ремеслами стали появляться и более крупные ремесленные мастерские и мануфактуры по обработке сельскохозяйственного сырья: сои, риса, табака и др., заводы по изготовлению кирпичей, бумаги, стекла. Действовали завод по производству современного вооружения, монетный двор и типография, а также текстильная и бумажная фабрика. Все они находились в государственной собственности. Тогда же появились смешанные японо-корейские компании по электрическому освещению городов, строительству железных дорог и телеграфных линий, открывались транспортные и перерабатывающие предприятия, целиком принадлежащие японскому капиталу. Функционировали телеграфные линии между Сеулом и Инчхоном (Чемульпо), а затем между Сеулом и Пусаном и далее по морскому дну до Японии. Строительство железных дорог соединило в 1900г. Сеул с портом Инчхон - морскими воротами Сеула, а затем магистральные железнодорожные линии соединили Сеул и Пусан, Сеул и Ыйджу. Таким образом, в конце XIX - начале XX вв. «зримые очертания принял процесс перехода Кореи на капиталистический путь развития, истоки которого вызревали в недрах феодального общества». Однако в этот период Корея стала объектом острого интереса внешних сил.
Великие державы начали с конца XIX в. борьбу за беспрецедентный передел колоний и сфер влияния и завоевание новых колоний, в число которых было суждено попасть и Корее.
Великобритания, опираясь на своё морское превосходство и торгово-промышленное преобладание, потенциально обладала наибольшими возможностями для проникновения в страны дальневосточного региона. США, не располагая тогда сильным морским флотом и, как отмечает американский политолог Юджин Ким, обладая в то время меньшим экономическим потенциалом, выбрали для себя «политику поощрения и использования в своих целях японской агрессии, как тарана, способного на основе принципа наиболее благоприятствуемой нации проложить путь американскому капиталу в Корею и на Тайвань, а также ослабить на Дальнем Востоке позиции России и преобладающее влияние Англии». Экспансионистскую политику по отношению к Корее проводила и Французская республика. Что касается Японии, то она вовсе не хотела довольствоваться ролью послушного орудия осуществления своекорыстных планов Великобритании, США и других западных стран.
Япония после «революции Мэйдзи» была настроена проводить самостоятельную, агрессивную внешнюю политику осуществления захватов материковых регионов, в частности захвата Корейского полуострова. Япония умело использовала благоприятную для достижения своих целей выгоду от «натянутых» отношений между Великобританией и Россией, Китаем и западными державами. Так оценивает в своей монографии «Открытие Кореи» (1962) американский историк Фу Цин.
Следует отметить, что характерной чертой взаимоотношений империалистических держав было стремление к усилению своей экспансии в Корее с одновременным ослаблением позиций своих конкурентов.
Между тем, военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке крайне обострилась. 14 ноября 1897 г. германская эскадра вошла в китайский порт Циндао (полуостров Шаньдунь) и высадила там десант. В условиях борьбы между сторонниками мирного экономического наступления на Китай и Корею (С.Ю.Витте) и сторонниками более агрессивной политики (М.Н.Муравьев) победили последние. Царское правительство, опасаясь захвата Японией или Великобританией Порт-Артура, направило 14 декабря 1897 г. российскую эскадру в Порт-Артур. А 27 марта 1898 г. был подписан российско-китайский договор о предоставлении России в арендное пользование на 25 лет Порт-Артура (Люйшунь) и порта Дальнего (Далянь) с правом строительства ветки железной дороги от КВЖД к Ляодунскому полуострову. Россия получила права юрисдикции на арендуемой территории. К северу от арендуемой территории создавалась нейтральная зона, где обе стороны не могли содержать войска. Порт-Артур считался открытым портом только для судов России и Китая.
После приобретения Порт-Артура царское правительство, для которого более приоритетным в этот момент стало китайское направление, решило пойти на серьёзные уступки Японии в корейских делах. В утверждённой российским императором в мае 1897 г. инструкции А.Н.Шпейеру, который готовился сменить в Сеуле К.И.Вебера, МИД России напоминал, что российское правительство по-прежнему не стремится к присоединению Кореи к своим владениям, но в то же время не может допустить утверждения там господства какого-либо государства, в особенности Великобритании или Японии. МИД России по-прежнему считал упрочение российского влияния в Корее важным. Однако, «выгоды исключительного даже преобладания нашего в слабой и бедной Корее не могут в настоящее время уравновесить того вреда, который могло бы причинить нам обострение отношений с Японией Таким образом, восстановление с Японией дружеских отношений является для нас особенно желательным».
Министерство иностранных дел в декабре 1897г. в инструкциях новому поверенному в делах и генеральному консулу Н.Г.Матюнину, который должен был заменить А.Н.Шпейера, указывало, что российскому представителю следует соблюдать «особую умеренность» для сохранения добрых отношений с Японией, а укрепление российского влияния не должен иметь «вызывающего характера».
Свертывание позиций России в Корее предполагались использовать в качестве «разменной монеты» в российско-японских отношениях. В Корее стала складываться всё более неблагоприятная для России обстановка. Участие российских представителей в управлении финансами страны и реорганизации армии, несмотря на объективно положительные результаты их деятельности, рассматривалось частью корейской правящей элиты как угроза независимости Кореи. Под влиянием английских, американских и японских дипломатов Россия была превращена в основную мишень т.н. анти-иностранного движения.
Этому способствовало опубликование в японской прессе материалов с произвольным толкованием и нарочитыми неточностями перевода русско-японских Сеульского меморандума от 14 мая и Московского протокола от 9 июня 1896г. Этими неточностями перевода России приписывалось согласие на содержании Японией в Корее своих воинских подразделений без всяких ограничений по численности и времени пребывания. На самом же деле по статье III Сеульского меморандума численность японских воинских частей для охраны японских поселений не должна была превышать 4 рот по 200 человек в каждой. Причём в Сеульском меморандуме было дважды заявлено, что воинские подразделения «будут отозваны из местностей, где мир и порядок будут достаточно восстановлены корейским правительством» «Для охраны русской миссии и консульств русское правительство может также содержать стражу, не превышающую количество японских войск в тех же местностях; она будет отозвана, как скоро спокойствие внутри страны окончательно восстановится».
Японский представитель в Сеуле передал в марте 1897 г. оба документа корейскому правительству. В результате у последнего создалось искажённое представление о содержании российско-японских соглашений. Поставленные в затруднительное положение власти Кореи, не решаясь открыто протестовать против этих соглашений, заявило, что свобода Кореи как независимого государства не может быть ограничена этими протоколами. Корейская сторона усмотрела также отсутствие в соглашениях прямых и категорических указаний на признание независимости Кореи.
Ослаблению престижа России в Корее способствовало также усиление антироссийских настроений среди военных и государственных сановников, поддерживаемых американскими и английскими представителями. Неутихающая антифеодальная борьба корейского народа способствовала росту националистических настроений среди части сановников-янбанов, зарождающейся национальной буржуазии и корейской интеллигенции. Понимание необходимости радикальных реформ в экономике, государственной системе управления и образовании объединяло недовольных в патриотические общества, ставшие первыми в Корее политическими организациями.
Наиболее значительным в этом плане можно считать созданное в Сеуле в июле 1896г. Общество независимости («Тоннип хёпхве»), объединившее прогрессивных янбанов, чиновников, торговцев, учащуюся молодёжь. Общество издавало газету «Тоннип» на корейском и английском языках. «Тоннип хёпхве» выступало против иностранного вмешательства в дела Кореи, за предоставление народу свободы слова, собраний, против коррупции в государственном аппарате» - отмечает американский историк Чандра Випан. Южнокорейский учёный А.С.Нам писал в изданной в 1993 г. книге «История корейского народа. Корея. Традиции и перемены»: «Тоннип хёпхве «было образовано для защиты национального суверенитета, осуществления важнейших политических реформ при учёте общественного мнения и для поднятия культурного и социального уровня корейского народа.
Подавляющее большинство южнокорейских и американских учёных высоко оценивают деятельность «Тоннип хёпхве» и его влияние на общественное мнение Кореи. Так американские и корейские учёные Эккерт, Ли Ги Бек, Робинсон и другие пишут об этой организации следующее: «Прежде всего «Общество независимости» было нацелено на защиту национальной независимости Кореи от внешней агрессии, выступало против вмешательства иностранцев во внутренние процессы, происходящие в стране, против раздачи экономических концессий иностранцам.
Однако, деятельность общества «Тоннип хёпхве» была умело направлена англо-американскими и японскими силами против российской политики в Корее в целях ослабления позиций России, укрепление которых имело место за первые два года после японо-китайской войны. В определённой степени из-за деятельности этой организации были отозваны российские финансовый советник и военные инструкторы, был закрыт русско-корейский банк, а король Коджон покинул здание российской миссии. Члены организации создавали в каждой деревне современные школы, текстильные и бумажные промыслы, кузницы. Деятельность общества проходила под лозунгом «Корея для корейцев». «Общество независимости» пыталось инициировать демократическое движение за право рядового населения участвовать в политической жизни страны», отвергало иностранное влияние, в том числе и российское.
Российское правительство, в центре внимания которого находились в то время вопросы, связанные с приобретением Порт-Артура и укреплением российских позиций в Маньчжурии, рекомендовало А.Н.Шпейеру «не теряя времени и не тратя напрасно сил на поддержание преобладающего влияния в Корее, где интересы наши менее значительны, искать средства выйти с честью из созданного нам на полуострове затруднительного положения».
Такое пассивное решение вопроса, видимо, можно отнести к одному из просчетов российской дипломатии в отношениях с Кореей. Имея в активе, весьма положительные результаты деятельности российского финансового советника, принесшего за короткое время корейскому министерству финансов более миллиона вон чистой прибыли, и военных инструкторов, хорошо обучивших два корейских батальона и обеспечивавших надёжную охрану короля Коджона, Россия, по всей вероятности, могла бы проводить более твёрдую политику. Отзыв финансового советника и военных инструкторов нанёс серьёзный урон российско-корейским отношениям и значительно ослабил российские позиции в Корее. В условиях всё усиливающегося давления со стороны националистического движения, умело направляемого американскими и английскими представителями в Сеуле, министр иностранных дел Кореи Мин Чин Мук сообщил в феврале 1898г. А.Н.Шпейеру, что правительство решило вернуть в руки корейцев управление финансовыми и военными делами.
Царское правительство предписало К.А.Алексееву возвратиться в Санкт-Петербург, а военных инструкторов лишь временно оставить в Сеуле для усиления охраны российской дипломатической миссии. «Русские военные инструкторы покинули Сеул в марте 1898 г. После этого переустройство корейской армии почти полностью перешло в руки японцев».
Отзыв российских военных инструкторов и финансового советника привёл к временной разрядке напряженности в отношениях между Японией и Россией. В 1898 г. возобновились японо-российские переговоры по корейскому вопросу. В ходе переговоров японская сторона предложила разграничение сфер влияния договаривающихся сторон по принципу: Маньчжурия - России, Корея - Японии. Вероятно, это предложение японской стороны было ловким дипломатическим ходом с целью «расшатывания» политики России в отношении Кореи. Российское правительство не сочло возможным пойти навстречу японским предложениям и полностью отказаться от своего присутствия на Корейском полуострове. Трудные переговоры завершились подписанием 25 апреля 1898 г. Токийского протокола (протокола Ниси-Розена), который в определённой степени можно считать принципиальным моментом в истории российско-корейских отношений.: По нему Россия и Япония окончательно признали «державные права и независимость» Кореи и взаимно обязались воздерживаться от всякого непосредственного вмешательства в ее внутренние дела. Назначение военных инструкторов и финансовых советников в Корею отныне должно было по соглашению между Россией и Японией. Российское правительство обязалось не препятствовать развитию торговых и промышленных отношений между Японией и Кореей, тем самым признавая преобладающие экономические интересы Японии в Корее.
Подписание Токийского протокола означало, что царская Россия была вынуждена пойти на серьезные уступки Японии. Поддерживаемое до сих пор с большим трудом равновесие между Россией и Японией в корейских делах, начиная с этого времени, закончилось. Токийский протокол стал поворотным моментом в новом балансе политического влияния в Корее.
Подводя итоги эволюции российско-корейских отношений во второй половине 90-х гг. XIX века, можно отметить, что первые два года после окончания японо-китайской войны, несмотря на победу Японии, были годами политического преобладания России в Корее. Замена прояпонского правительства пророссийским кабинетом во время пребывания корейского короля Коджона в российской миссии, приглашение российских военных инструкторов и финансового советника, заключение ряда контрактов с российскими предпринимателями свидетельствуют о безусловном укреплении позиций России на Корейском полуострове. Однако, умелыми, порой вероломными, действиями японских дипломатов и дипломатов западных стран доверие к действиям российской стороны было постепенно подорвано. Безусловно, определённое влияние на охлаждение российско-корейских отношений после аренды Порт-Артура оказала переориентация акцентов политики России с Кореи на Маньчжурию. Подписание российско-японского Токийского договора 1898 г. стало поворотным моментом в равновесии, которое с таким трудом длительное время поддерживала российская дипломатия. После заключения Токийского протокола Ниси-Розена Россия стала постепенно уступать свои позиции в Корее, чем активно пользовалась Япония.
Автор: Пискулова Ю.Е.