Геополитические противоречия и социально-экономические факторы обострения межэтнической напряженности
Северный Кавказ занимает одно из центральных мест в системе геополитических интересов ведущих стран мира. Это обусловлено тем, что Северный Кавказ, как и государства Закавказья - Азербайджан, Армения и Грузия, в силу своего географического положения и богатства энергоресурсами (нефтью, газом в Прикаспийской впадине и в акватории Каспийского моря, на Ставрополье и т.д.) становится зоной их соперничества в геостратегическом отношении. К тому же, систематический характер этнополитических и территориальных конфликтов на Северном Кавказе, подрывающий устойчивость геополитического пространства России на юге, делает возможным их присутствие в этом полиэтничном регионе.
Северный Кавказ находится в едином пространстве горного массива Кавказа, который граничит с государством - членом НАТО - Турцией, стратегически контролирующей, со своей стороны, пограничную зону с Россией. Кавказ и своеобразный «стык» целого ряда мировых цивилизаций. Здесь сильны влияния основных мировых религий - христианства, ислама, иудаизма и буддизма. Поэтому интерес к этому полиэтничному региону со стороны США, Турции, Ирана, Саудовской Аравии, Израиля и ряда других стран очевиден.
Геополитические интересы США и стран Ближнего и Среднего Востока на Северном Кавказе в условиях дезинтеграции социалистической системы на просторах Евразии особенно возрастают после распада Союза ССР и образования на постсоветстком пространстве новых независимых государств. В такой ситуации геополитические интересы России также приобретают значимость и особую остроту в этом регионе. Обострению ситуации в немалой степени способствует специфика протекания национальных процессов на Северном Кавказе, замешанная на трагических событиях в Чечне и Закавказье, в том числе на фактах терроризма. Все это порождает морально-психологический синдром отчуждения, ненависти и вражды у различных групп населения в стране к представителям народов Северного Кавказа.
В свою очередь, в условиях дискредитации коммунистических идеалов в бывшем СССР и падением влияния марксизма на умы людей в сознании народов Северного Кавказа с широкой этнической мозаичностью и этнокультурным многообразием образовался некоторый идеологический вакуум. В результате, в политической психологии закрепляется отождествление религиозного и национального начал, замещаемое религией. В геополитическом отношении Россия начинают терять свои позиции в регионе. В сознании исламских народов региона происходит некоторый сдвиг в сторону турецкой ориентации. Негативное воздействие на это явление здесь оказывают, прежде всего, два фактора: прозападная ориентация российской внешней политики, особенно в первые годы после распада СССР, и высокая степень типологической общности южного региона бывшего Советского Союза.
Современная научная мысль оказалась перед лицом сложных проблем мирового развития, требующих прогнозирования и конкретного моделирования межнациональных отношений.
Сегодня радикальным образом продолжает меняться геополитическая ситуация в мире: распадаются государства, разваливаются союзы, перекраиваются границы, ломается прежняя структура международных отношений, на смену интеграционным процессам идет социально-политическая дезинтеграция. В результате современное международное право и политология оказались не в состоянии ответить на нестандартные вопросы сегодняшнего дня. В этой связи особую значимость и актуальность приобрели геополитические исследования.
В современной политической теории и практике понятие «геополитика» стало активно использоваться лишь в последние годы, хотя зачастую сам термин не всегда отражает всей сложности обозначаемых им явлений. Отчасти это связано с тем, что в отечественных исследованиях по проблемам межнациональных отношений данное понятие длительное время либо полностью игнорировалось, либо употреблялось в негативном контексте. Однако сегодня уже ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что сама геополитика не несет никакого отрицательного оттенка, поскольку существуют объективные потребности в анализе соотношения геополитических сил в отдельных регионах с учетом складывающихся между ними взаимоотношений.
Изменившаяся во всем мире геополитическая ситуация стала основной причиной, побудившей интерес к проблемам в новой области знания - этноконфликтологии. Всевозможные конфликты, захлестнувшие практически все континенты, порой застигают врасплох не только общество, но и руководство, которое оказывается не в состоянии решить целый ряд проблем. Наряду с имеющимися, возникли новые очаги этнотерриториальных конфликтов (Босния и Герцоговина, Косово, Восточный Тимор, вся территория бывшего Советского Союза). В этих условиях проблема этнополитических конфликтов сразу превратилась в наиболее актуальное направление научных исследований. В основе классификации межнациональных конфликтов и порождающих их причин могут быть положены самые разные показатели. При этом важно, чтобы из поля зрения не выпали наиболее существенные причины, уже приведшие к конфликтам между этносоциальными группами. Теоретический анализ позволяет выделить исторические, экономические, социально-политические, геополитические и другие причины межнациональных конфликтов. Важно, однако, учитывать, что в реальном историческом процессе различные причины переплетены и взаимосвязаны. В разных ситуациях та или сторона в этой взаимосвязи выдвигается на первый план.
Геополитические причины: геополитическое пространство бывшего СССР, как и России, формировалось на протяжении многих веков и самыми разными средствами: от добровольного вхождения в состав России, до насильственного присоединения тех или иных народов и территорий. Случалось, что исторические факты борьбы народов за свою независимость и самостоятельность извращались, история народов фальсифицировались. Так движение горцев на Северном Кавказе во главе с имамом Шамилем квалифицировалось однозначно как националистическое, что было явной фальсификацией.
Анализируя причины обострения межнациональных отношений в целом на Кавказе, следует глубже и основательнее проанализировать вопрос о том, какие земли в Терской области считались казенными, как и кто определял «казенность» этих земель. Анализ документов, касающихся этого вопроса, позволяет несколько нетрадиционно взглянуть на земельную проблему горцев, на вопросы межнациональных отношений, противостояния горцев и казачества.
Кавказская администрация после окончания кавказской войны XIX века считала, что все равнинные земли Терской области и Северного Кавказа приобретены правительством России оружием и ценою крови, а потому считаются исключительно его достоянием. Другими словами, после одержанной победы над горцами в ходе длительной Кавказской войны царские власти по своему усмотрению, не считаясь с интересами горцев, объявляли казенными необходимые им территории. В первой половине 60-х годов 19 века в области провели земельную реформу, в результате чего за казной была закреплена вся территория Терека. Российское правительство обложило горское население, проживавшее на этих землях оброчной податью, считая покоренный край составной частью «единой и неделимой империи», царские чиновники сделали все возможное, чтобы в области господствовали российские законы, традиции бюрократической государственной системы.
Эта традиция сохранилась и в послереволюционное время, проявившись в волюнтаристском переделе территорий. При этом не учитывались ни воля и желание народов, ни этнические особенности населения, живущего на территории изменения границ, ни рельеф местности, ни история.
На Северном Кавказе за время Советской власти границы перекраивались десятки раз. В настоящее время в 36 точках этого региона территориальные изменения создают зону повышенной напряженности, в том числе и межнациональной.
В советское время имперская политика в национальной сфере проявила себя и в насильственном переселении народов с земель своих отцов и дедов. В 30-е годы переселению подверглись советские корейцы Дальнего Востока. Их переселили на территорию Средней Азии и Казахстана. В 1941 году в Алтайский край, Новосибирскую и Омскую область, Казахстан и Бурятию были переселены 380 тысяч немцев Поволжья, а во второй половине этого же года были переброшены и немцы, проживавшие на территории Кавказа и Крымского полуострова. В 1944 году была ликвидирована Чечено-Ингушская АССР, и около 500 тысяч чеченцев и ингушей подверглись депортации в Казахстан и Киргизию. В этом же году переселению на территории Казахстана, Узбекистана, Удмуртии и другие места подверглись крымские татары.
В 1944 году была ликвидирована Калмыцкая АССР, а калмыцкий народ был депортирован в районы Сибири, на Сахалин и Чукотку, в Киргизию и Узбекистан. В этом же году со своих исторических земель в Киргизию и Казахстан были переселены балкарцы, а затем их соседи - карачаевский народ.
В 30-40-е годы переселению подверглось около 60 тысяч курдов, проживающих в Армении и Грузии, а также армяне и месхетинцы из Грузии, болгары, армяне и греки из Крыма. В 40-е годы в восточные районы страны были насильственно отправлены поляки, проживающие в ряде западных районов Украины и Белоруссии.
В 30-е годы в Казахстане насильственный перевод кочевников на оседлость, коллективизация и сопровождавшие эти «преобразования» массовые репрессии привели к потере 1750 тысяч человек, что составило 40 % всей численности казахского народа.
С точки зрения современной науки, которая доказывает неотъемлемую связь этносов с определенными участками биосферы, можно сделать вывод, что переселенческий беспредел мог привести к исчезновению целого ряда народов.
В результате постоянных миграций в исторической памяти многих народов сложились весьма запутанные представления о родной земле и своей истории. В условиях абсолютизации суверенитета нации и усиления центробежных тенденций в современной России, это, зачастую приводит к возникновению конфликтов, которые еще в недавнем прошлом трудно было себе представить, так как существующие границы во времена СССР были весьма условны.
Эту ситуацию усугубило еще и то, что сами эти границы устанавливались весьма произвольно, исходя, прежде всего, из экономической целесообразности.
Таким образом, требования восстановления исторической справедливости порождают в современной Российской Федерации конфликтные ситуации, которые связаны в первую очередь с выбором форм и средств ее осуществления, в том числе и в социально-экономической сфере.
Именно поэтому, говоря о причинах, породивших нынешнее обострение межнациональных противоречий в нашем обществе, нельзя обойти вниманием социально-экономический аспект данной проблемы.
Сложная экономическая ситуация, последствия чеченской войны и локальные конфликты привели к тому, что Северо-Кавказский регион - сегодня зона настоящего социального бедствия.
С конца 80-х гг. XX века из 6 региональных войн на территории бывшего Советского Союза четыре произошли на Кавказе. Из более чем 100 тыс. погибших и пропавших без вести за этот период в России - четыре пятых погибли или пропали именно в этом регионе.
Основные социальные показатели Северо-Кавказского экономического района в целом вдвое ниже средних по России. Если средний денежный доход одного россиянина в конце 1998 г. оценивался в 900 руб. в месяц, то на Северном Кавказе он колебался от 300 руб. в Ингушетии до 600 руб. - в Краснодарском крае и Ростовской области. Во всех субъектах региона уровень бедности 1,5 2 раза выше, чем в среднем по России, а заработная плата почти вдвое ниже. В Дагестане она составляет 30%, в Кабардино-Балкарии и Северной Осетии - 50%, в Ингушетии 60% по отношению к средней заработной плате по России. Все республики Северного Кавказа являются дотационными.
Экономическая ситуация в Северо-Кавказском экономическом районе усугубляется и неблагоприятной обстановкой на рынке труда, где сложился колоссальный разрыв между спросом и предложением рабочей силы. Отчасти это связано с остановкой или неполной загрузкой предприятий региона. В промышленности уровень загрузки производственных мощностей составляет не более 30%.
Численность безработных в 1998 г. превысила, по официальным данным, 150 тыс. человек. На начало 1999 г. наиболее высокая регистрируемая безработица отмечалась в Ингушетии (8,4%) и Дагестане (4,9%), при среднем по РФ показателе в 2,7%. Проблема безработицы осложняется наличием большого потока беженцев и вынужденных переселенцев из Чечни, Азербайджана и Грузии. По прогнозу Минтруда РФ, в начале нового века регистрируемая безработица в регионе будет наибольшей по России.
Между тем реальная безработица в регионе, включая формальную и вынужденную занятость в домашнем хозяйстве, существенно выше и охватывает, например, в Кабардино-Балкарии 35% экономически активного населения (по России в среднем -11,3%). По другим северокавказским республикам фактический процент безработных, рассчитанный в соответствии с методологией Международной организации труда (МОТ), достигает 52%. Особенно велика безработица среди балкарцев: по оценке общественных организаций, она достигает 85-90%.
Занятость в регионе имеет специфические особенности. Безработица здесь - в основном молодежная проблема: почти 70% молодых людей в возрасте до 30 лет безработные, что связано и с низким качеством рабочей силы. Многие молодые люди хотели бы работать, но из-за отсутствия достаточного уровня образования и профессиональной подготовки они не могу заменить на рабочих местах русских, вынужденных бежать с Кавказа, под угрозой физического истребления. Вторая крупная группа населения, которую затронула безработица - женщины.
Безработица стала одним из источников высочайшей социальной напряженности в регионе, обострения криминальной обстановки и ухудшения межнациональных отношений. Безработная молодежь особенно подвержена влиянию экстремистских организаций - религиозных и националистических.
Еще одна из существенных причин, породивших национальные конфликты на территории бывшего СССР и в современной России - это крайняя неэффективность централизованного и технократического управления огромным геополитическим и экономическим пространством. Технократизм управления проявлялся, прежде всего, в регулировании важнейших экономических, социокультурных и политических процессов с претензией на научность решения как глобальных, так и местных проблем. Технократический рационализм, доведенный в условиях государственной экономики до абсурда, проявил свою беспомощность и неэффективность, постоянно подавлял и разрушал самоорганизующиеся, самобытные механизмы структуры жизни на местах. Некомпетентность, а также несвоевременное решение проблем и игнорирование местных интересов в экономической, социальной и духовной жизни народов стало острым катализатором нарастания межнациональной напряженности.
Эта деятельность государственно-централизованного управления на основе технократических методов, хотя и имела определенную положительную сторону, но в основном дискредитировала себя - она порождала культурно-бытовую неустроенность огромных масс людей, вела к пренебрежению их национальными обычаями и традициями. Это создавало острую психологическую напряженность и создавало предпосылки к обострению межнациональных отношений.
Проведенный нами анализ позволяет сделать вывод о том, что ограниченность национальных ресурсов, несовершенный механизм их использования и распределения в условиях централизованной государственной экономики неизбежно приводит к нарастанию проблем между центром и регионами, конфликтам центра и периферии, а в условиях многонациональных государств - к конфликтам национальных единиц (структур) и центра.
Следовательно, конфликт, который закономерно возникает в условиях государственно-централизованной нерыночной экономики между центром и периферией, приобретает в государстве, которое территориально структурировано по национальным признакам, форму межэтнического конфликта.
К накоплению конфликтного материала в сфере межнациональных отношений вела так называемая политика «стирания различий», которая осуществлялась под прикрытием теоретико-идеологического тезиса об интернационализации экономики и многих сторон общественной жизни в СССР, сопровождаясь, согласно этому тезису, интернационально-патриотическим воспитанием населения.
Последствия этой политики обернулись для многих народов непоправимыми или трудновосполнимыми потерями. К примеру, в судьбе многих национальных языков произошла настоящая трагедия. Язык - духовная субстанция народа, в то же время, родной язык человек усваивает как некоторую природную данность, без видимых усилий. Язык же является хранилищем всего разнообразия накопленных знаний, жизненного опыта, обычаев этноса, которые можно сохранить во времени и передать следующим поколениям. Из этого возникает представление об естественной принадлежности носителя языка к языковой и национальной общности «мы». Как образно пишет Б.Андерсон: «посредством языка, с которым знакомишься младенцем на руках матери, расстаешься только в могиле, воссоздается прошлое, воображаются общности и грезится будущее».
Поэтому исчезновение языка - ступень к исчезновению народа. Восстановление многих языков потребует огромных усилий. В 30-е годы в СССР учебники издавались на 99 зыках народов Союза, а в 80-е годы всего лишь на 39 языках.
Подобная политика вела к разрушению лингвистических основ любого этноса - взаимодействия посредством языка. Стали разрушаться важнейшие нити, связывающие людей и их историю, культуры, традиции.
Таким образом, следует отметить, что предыдущая культурно-национальная политика осуществлялась с очевидным приоритетом имперских подходов к народам, населяющим страну. Преобладали репрессии, этнические чистки, попытки искусственной ассимиляции народов.
Следует отметить, что теория наций и национальных отношений разрабатываемая в советское время, как раз и исходила в своих построениях из признания ассимиляции, как ведущей тенденции в межнациональных отношениях в стране. Но описывалась эта практическая линия через понятия «расцвет», «сближение», «слияние» наций и народов. Ассимиляция народов Союза ССР оценивалась как процесс добровольный и естественный, ассимиляция в капиталистическом мире - как процесс насильственный и искусственный.
Огромный вред межнациональным отношениям нанесло господство авторитарных принципов функционирования и формирования партийно-государственного аппарата.
Послереволюционная Россия наследовала худшие традиции российского имперского администрирования - институт наместничества. Появившийся еще в XIX-м веке, институт наместничества осуществлял функции контроля за положением дел на местах, проведения политики центра в регионах и другие задачи. Идейные основания этого института покоятся, видимо, в глубокой традиции монархо-деспотического правления на Руси. Суть этой традиции заключена в принципиальном функциональном разделения общества относительно процесса принятия и реализации управленческих, политико-властных решений на два полюса: «монарх - подданные» или более современная дихотомия «центр - периферия». Первая сторона независимо от того, кто олицетворял центр, «царь» или «генеральный секретарь», русский или грузин, выступает как определяющая, диктующая, планирующая, отдающая команды, вторая - как сторона, обязанная неукоснительно выполнять, докладывать, отчитываться о выполнении приказов. Наместник в этой дихотомии - представитель (то есть ставленник центра), его наблюдающее око и карающая рука.
Институт наместничества, олицетворяемый, как правило, представителями некоренной национальности, порождал с течением времени глубокие политические и социально-психологические основания отчуждения и недоверия к центру. Более того, политика наместничества в советское время утверждалась зачастую на фоне устранения и физического уничтожения представителей местной управленческой и политической элиты.
Приход в посткоммунистической России к власти новых лидеров автоматически не привел к быстрым позитивным изменениям в обществе. Социально-экономическое положение народных масс во многих регионах стало ухудшаться как в результате резкой смены стиля и методов руководства, так и в результате попыток радикального реформирования общества. Это повлекло за собой обострение политической борьбы, нестабильность положения правящих элит и лидеров, что и вынуждает последних прибегать к борьбе за сохранение власти, к поискам таких средств, которые не требуют ни много времени, ни больших затрат для их получения. Таким «удобным» и «эффективным» средством, как правило, и выступает в многонациональном обществе этнонациональный фактор, который используется для сохранения власти лидерами, теряющими социальную почву под ногами. Они обращаются именно к национальным чувствам и настроениям людей, пытаются объяснить существующие трудности наличием врагов в лице некоренных народов, рекламируют самостоятельность и обособление в качестве важнейших средств, обеспечивающих благосостояние, проводят законодательные акты, закрепляющие правовой приоритет титульной нации и так далее.
Идеология политического этнонационализма доступна, близка и привлекательна для массового сознания, поскольку ее авторы действуют в рамках предельно простых схем, раскрашивают мир только черно-белыми красками «наши - не наши», призывают сбросить, ликвидировать «не наших», утверждают, что именно этот путь обеспечивает скорейшее достижение общего благоденствия для своей нации.
Таким образом, самая широкая эксплуатация национальной идеи политическими элитами и лидерами выступает причиной эскалации этнополитических конфликтов.
На наш взгляд, важнейшим фактором дальнейшего развития этнонациональных отношений будет выступать менталитет политических элит и лидеров.
Политические элиты и лидеры выполняют наряду с множеством функций и такие, как интеграция социальной, национальной и других групп, сочетание их интересов. Политические элиты и лидеры формируют цели и требования, определяют средства и формы их достижения и предлагают их народу, нации. Здесь нужно иметь ввиду, что в современной России гражданское общество находится в зачаточном состоянии: не развит средний класс; имеется незначительное количество собственников, независимых от государства; слабы политические партии и малоавторитетны их политические лидеры. В условиях слабости гражданского общества, когда оно практически не в состоянии контролировать власть «снизу», роль политических элит и лидеров становится определяющей.
Таким образом, вопрос о путях, средствах и формах, перспективах развития отношений между нациями и этническими группами в России по существу определяется в настоящее время политическими элитами и лидерами. Однако при таком подходе обнаруживается, что проблема национального устройства и состояние межнациональных отношений в России самым тесным образом переплетается с вопросом социальным - о путях реформирования российского общества.
«Реформы идут медленно и слабо» - так утверждают одни политические силы, «реформы идут слишком быстро и резко, общество их не выдерживает» - таковы позиция других политических сил. В результате в обществе в целом, и в национальных регионах России, в особенности, велико противостояние реформистских и антиреформистских сил. А итогом является то, что прошлое действительно уходит медленно. И речь в данном случае идет не о традициях и ценностях народной жизни, а о глубоко укоренившемся в России типе политического консерватизма. Этот тип консерватизма столетиями внедрялся российским государством в общественную жизнь, некоторые исследователи называют его сегодня неотрадиционализмом. По мнению Л.Гудкова, российская элита «не сумела выработать ни одной привлекательной или убедительной для широких слоев общества программы и оказалась вынужденной идти за массами, воспроизводить то, что отвечало их пониманию происходящего. Это определялось и электоральными задачами (попытками подыграть низовому избирателю, как это вначале старался делать Жириновский, а потом у него все с большим успехом перехватывали другие партии), и тактикой популистского снятия напряжений, вызванных противоречивыми действиями верхов по реформированию экономики. К концу 1999 года, ко времени выборов в Госдуму, никаких принципиальных расхождений в электоратах разных партий уже не наблюдалось».
Проявляет себя и такая традиция, ставшая своего рода «культурным кодом», стержнем политической культуры для лидеров и политических элит российского общества, как склонность к насилию, принуждению, давлению в отношении инакомыслящих, несогласных, «других». Эта традиция во многом остается решающим оружием в борьбе за политическую власть и сегодня.
Мы можем также констатировать полнейшее отсутствие традиционных институтов, обеспечивающих согласование интересов, достижение компромиссов. Состояние мало изменилось и в современной России. Отсутствие институтов, опыта и культуры консенсуса грозит тем, что противоположность и несогласие в подходах к решению проблем общества будут находить свое решение на путях мучительной и разорительной борьбы «на уничтожение», что будет вызывать также новые социально-политические и национальные конфликты.
За годы реформирования российского общества возникло несколько десятков, (речь идет об общероссийском уровне) политических партий, движений, организаций. Но их значимость и вес в российском политическом пространстве трудно определимы. Незначительны их численность и авторитет у рядового гражданина, невелико реальное влияние на процесс принятия политических решений. Вместе с тем, очевидно, что политические партии и движения могли бы структурировать бесформенные массы, осуществлять согласование требований населения через разработку политических программ и выход с ними на уровень принятия государственных решений. Общероссийские политические партии могли бы сыграть немалую интегрирующую роль в социально-политической сфере для целого ряда субъектов Российской Федерации.
В этом случае перед Россией открывается реальная возможность направить политическую борьбу в цивилизованное русло этнополитического согласования, которое ограничивает возможности для выдвижения на государственный уровень каких-либо личных амбиций и притязаний, в том числе опирающихся на националистические настроения.
Структурирование общества, артикуляция интересов, формирование новых социально-политических институтов, обретение опыта и культуры согласования интересов - это также и основное направление на пути предотвращения острых межнациональных конфликтов. Отсутствие же развитых структур гражданского общества будет представлять и далее политикам самых разных уровней безграничные возможности субъективистского подхода к межнациональным отношениям, политическим спекуляциям на национальных чувствах.
Автор: Гурьев Е.Л.