Устное народное творчество как катализатор трансформации духовной жизни на Кубани

Несинкретические по своей природе фольклорные жанры составляют область народной прозы. Главный признак эпоса - сюжетность. Однако сюжет в каждом жанре имеет свою специфику, обусловленную особенностями содержания, бытового назначения и формами исполнения произведения. Известный и популярный жанр народной прозы - сказка. По словам В.Я. Проппа она есть нарочитая, поэтическая фикция и никогда не выдается за действительность. Жанровое своеобразие сказки заключается в занимательности и развлекательности. Чтобы увлечь слушателя, сказочник «не только не гонялся за правдоподобием и естественностью, а еще как будто поставлял себе за непременную обязанность умышленно нарушать и искажать их до бессмыслицы».

Издавна сказки жили в народном быту в устной традиции. Лучшими сказочниками считались мужчины, оттачивавшие свое мастерство на лагерных сборах, во время армейской службы, на «бэсидах». Русские и украинские сказки «приноравливались» к местным условиям. В конце ХIХ - начале ХХ веков к записи и художественной обработке сказок прибегали М.А. Дикарев и А.Е. Пивень.

В фольклористике принято разделять сказочную прозу на:

- сказки о животных;

- волшебные;

- социально-бытовые сказки.

Все обозначенные группы можно обнаружить в сказочном кубанском фольклоре. Следы анимизма, тотемизма, магии встречаются в многочисленных сказках о животных. Народная фантазия наделяла животных способностью говорить, а людей превращаться в животных.

Отношения персонажей выражены различными композиционными решениями: сравнением, противопоставлением, связью, парностью. На протяжении всего повествования образы не изменяются.

Сказки о животных начинаются с экспозиции, нередко необычной, занимательной. При этом используется типичный сказочный прием - встречи животного и человека, общение которых протекает в форме диалога. Фабула строится по принципу агглютинации. Цепочное построение придает сюжетной конструкции жесткость. События накрепко связываются между собой. Пройдя через наивысшую точку - кульминацию, рассказ подходит к логическому завершению: герой достигает своей цели.

Отзвуки анимизма в волшебных сказках олицетворяют природные стихии. Сказочные герои заговорным словом и целебными настоями лечат, тотемные животные предстают помощниками человека, люди чудесным образом превращаются в предметы окружающего мира. Причины происхождения фантастических сюжетов коренятся в давно забытых формах человеческого бытия и древней мифологии. Героями волшебных сказок являются и вполне реальные люди. К числу таких относится сказка о девушке-сироте, которая благодаря своему уму и находчивости становится обладательницей богатства лесного чудища - кобылячьей головы. В образе главной героини воплотились поэтические воспоминания о матриархате, когда женщина была главой рода и пользовалась уважением соплеменников. По словам М. Горького, положительные сказочные образы содержат в себе самые высокие нравственные качества русских женщин -величественную простоту, гордость собою, недюжинный ум и глубокое, полное неиссякаемой любви сердце. Герои волшебных сказок непременно оказываются победителями. Добро и зло в них четко разграниченны и находятся в постоянной борьбе.

Отрицательные образы перекликаются с песенными образами Горя, Недоли, Лиха.

Важное место в сказочном репертуаре кубанцев занимали социально-бытовые сказки, герои которых не враждебные чудища, а обычные люди, чаще безымянные. В сказке «Как цыган у своего кума траву косил» зачин служит пояснением к сюжету: «Каждому известно, что никогда не увидишь, чтобы цыгане работали в поле. Они ни хлеба не сеют, травы не косят, а только одно умеют: делать бурава, справляют топоры, долота, да промышляют лошадьми на ярмарках, а жены их ходят по селам и станицам, ворожат, дурят баб и девиц, что выворожат, а что украдут». Смысл таких сказок откровенно поучительный. Нередко они представлены в виде комбинации со сказками о животных.

Одна из развитых тем в сказочной прозе - отношения бедных и богатых. Как всегда народ на стороне бедных. Герои сатирических бытовых сказок «Пан и казак», «Дурни люды» предстают в карикатурном виде. Доминирующая форма изложения - диалог, состоящий их коротких реплик. Действие развивается быстро, сюжет изобилует неожиданными поворотами событий. О социально-бытовых сказках В.Г. Белинский писал следующее: «В них виден быт народа, его домашняя жизнь, его нравственные понятия и этот лукавый русский ум, столь наклонный к иронии, столь простодушный в своем лукавстве».

Детские народные сказки вызваны были педагогическими надобностями, отсюда их ярко выраженный дидактизм. Учитывались не только интересы, но и познавательные возможности ребенка. Самым маленьким адресовались сказки с одним эпизодом: «Едут на бричке отец с маленьким сыном, а рядом жеребчик бежит. Погода ненастная, мелкий дождик, сырость. Видя, что сзади волк крадется, мальчуган говорит отцу: - Батько, а що цэ идэ?!

Отец решил, что сын спрашивает про моросящий дождь и отвечает:

- Мыгычка!

Тут волк набросился на жеребенка. Сын кричит:

- Батько! Батько! А мыгычка нашу лоша зъила!

Сказки для детей постарше насыщены житейской мудростью. Слушая их, дети усваивали простейшие нормы поведения, осваивали окружающий мир.

Наиболее привлекательными были и остаются сказки о животных. В начальной школе дети отдают предпочтение волшебным сказкам и стремятся рассказывать их самостоятельно, перенимая от взрослых жесты, мимику, интонации. Детские сказки имеют несложные сюжеты и создаются под впечатлением услышанных рассказов. Фантазия в них сочетается с готовыми штампами.

Казачьи сказы о гражданской войне, о Сталине и Буденном - образцы псевдофольклора, не вошедшие в традицию.

Близким к сказке жанром является анекдот. В ХХ веке сложилось восприятие анекдота как короткого, шутливого и остроумного рассказа, обычно вымышленного, с неожиданной концовкой. Анекдот (греч. анекдотон - неизданное) является фольклорной прозой исторического и житейского содержания.

На Русь анекдоты пришли в XII веке из Византии и Польши. Поляки называли их «жарты» (насмешки). Постепенно тексты, утратив иностранную окраску, приобрели русский колорит. В конце XVIII века анекдот вошел в российский быт.

В обыденной речи черноморских казаков более употребительным было слово «побрэхэнькы». В начале XX века А. Е. Пивень подготовил два сборника анекдотов «Торбына смиху та мишок рэготу» и «Сим кип брэхэньок», которые издавались в Москве, Киеве, Харькове и Одессе. Все анекдоты житейского содержания.

В советское время анекдот как уникальный фольклорный феномен, был самым востребованным и бурно развивающимся жанром. Юмор «на злобу дня» открыто публиковали в официальных изданиях. До середины 30-х годов в подцензурной печати присутствовал даже политический анекдот. Как свидетельствовал иностранный корреспондент агенства WPI, живший в Москве с 1928 по 1934 годы, «в новой России существует только один устойчивый урожай, не подвластный капризам погоды - политические анекдоты. Более того, непогода даже способствует, кажется, их росту. Русские, как никто умеют смеяться над собственными бедами, и новые жизненные трудности рождают у них, прежде всего, прилив новых анекдотов. Не испытывают они трудностей в сборе и распространении этого продукта. Едва только появившись на свет, он расходится в обществе с необычайной скоростью. В условиях тотальной цензуры чувство юмора служит людям чем-то вроде интеллектуального обезболивающего Идейные коммунисты рассказывают анекдоты с не меньшим удовольствием, чем беспартийные, а многие из этих историй, если не все, рождаются в коммунистических кругах. Происходит это, вероятно, оттого, что, по утверждению психологов, человеку свойственно смеяться над чужими несчастьями». Антисоветский анекдот плодотворно совершенствовался в период с 1918 по 1934 годы. Во времена сталинского террора, развернувшегося в СССР, политические анекдоты перешли в область нелегального воспроизводства и распространения. После ХХ съезда КПСС, на котором был развенчан культ Сталина, без опаски смеялись над основоположниками марксизма-ленинизма, героями революции и гражданской войны. В эпоху застоя анекдоты про Л. Брежнева смаковали тему маразма. М. Горбачеву народ возздал за антиалкогольную кампанию.

Над Б. Ельциным потешались как над родоначальником «семьи». Острословы находят «слабые места» и у В. Путина. Победа демократии сделала анекдот нормой политической жизни. Основным каналом распространения анекдотов, по-прежнему, остаются устные рассказы. В годы перестройки их стали пропагандировать и средства массовой информации.

Шуточные рассказы о том, чего не бывает и быть не может, получили название небылиц. Вся система образов в них противоречит жизненным реалиям. Действия героев - сплошная логическая ошибка. Небылицы -результат осознанного художественного творчества. Генетически жанр восходит к древним скоморошинам, для которых несуразица -специфический прием повествования: «Прыйихав раз у лис, дывлюсь -дэрэво, а в тому дэрэви - дирка, а з дирки кувыкають печени поросята. Я дуже зрадив, бо голодный був! Стромляю у дирку руку, не лизе, стромляю ногу - не лизе. Що тут робыть?! Так я узяв та увесь ускочив! Найився поросятыны, та став вылазыть, ан не вылизу; мабуть дуже поросятыты обрепкавсь. Думав я думав, та все не в лад. Насылу догадався. Узяв, збигав до дому за сокырою, прорубав дирку, та й вылиз».

Небылицы, вводя слушателей в особый, нереальный мир, где все наоборот, служили средством развития ума, удовлетворяли эстетические потребности. В них нет ничего лишнего. Устойчивость композиции придает внутреннее сцепление образов и событий. Все говорит о высоком уровне мастерства создателей: «Пишов я до рички воды напыться, колы дывлюсь -на води качка несеться, та так воду сколамутыла, що й пыть нельзя. Розсердывсь я, кынув на неи раз сокырою, нэ докынув; у друге - перекынув, а як кынув у третье, качку вбыв. Так нэ идоловэ-ж пирья! Само полетило и качку занэсло, а яйця у комыш поховалысь!». Пользовались рассказчики и раешным стихом. Им начиналась или заканчивалась невероятная история: «Полетив я сторч уныз, об хмару спиткнувся, разив из сто пэрэвэрнувся, був-бы об зэмлю убывся, як бы на той свит не провалывся. А там сыдять цар та царыця та пьють горилочку за барыльця, а барыльцэ: буль, буль, буль, а хто слуха, тому сим дуль».

Несмотря на абсурдность содержания небылицы, повествование нередко связывались с конкретным местом действия. Это еще более подчеркивало нелепость и комичность ситуации: «Пойихалы по ягоды та й нарвалы два нэвшываных возы смэтаны. Вывэзлы у Павливку на базарь».

Предания - устные фольклорные произведения, воспринимаемые слушателями как достоверные. При непосредственной, живой передаче от одного человека к другому, рассказы обрастают новыми деталями. Главный отличительный признак жанра - отсутствие фантастических образов в повествовании.

Кубанские собиратели стали записывать предания лишь в конце ХК века. Большую часть составляют рассказы о сокровищах, захороненных еще до колонизации края. Так, народная молва гласила, что перед взятием русскими войсками города Ейска, хан Шаги-Гирей спрятал свои несметные богатства неподалеку от крепости. Среди жителей станицы Привольной ходило предание о кладе, состоящем из золотых и серебряных монет чеканки времен Петра Великого и Екатерины II. Будто деньги были нажиты разбойниками под предводительством полковника Ваташева и спрятаны под плитой. Большой известностью доныне пользуются рассказы о кладе А.В. Суворова. С именем прославленного полководца связаны также топонимические предания.

Особое место в народной прозе занимают предания о разбойниках, которыми в прошлом «славилась» Черномория. По словам Ф.А. Щербины, это были люди, искавшие воли, разгула и острых ощущений.

Самым знаменитым гайдамаком был житель станицы Дядьковской Яблуков, внушавший панический страх своим жертвам и не раз бежавший из Екатеринодарского острога. Известны были рассказы о неуловимом мстителе Браницком - казаке станицы Крыловской.

Специфический жанр художественой прозы - легенды. Главное место в них занимает чудесное, сверхестественое, невероятное. Неслучайно некоторые ученые называют вымышленные рассказы легендарными сказками. Вместе с тем, они воспринимаются слушателями как правдоподобные.

Распространенный мотив в исторических легендах - недосягаемость народных заступников. Браницкий, например, сумел бежать из Екатеринодарской тюрьмы якобы потому, что сел в нарисованную им на стене лодку с мачтой и парусами и уплыл на ней по Карасуну. Уцелел разбойник благодаря знанию «тайного слова». Похожая история сохранилась в воспоминаниях генерала Добровольческой армии А.Г. Шкуро. Рассказывая о событиях гражданской войны на Кубани, он писал: «По краю ходила легенда, будто меня пуля не берет - знаю такое слово. Видали будто бы, как в меня всадили пять пуль, а я зашел в хату и при людях высыпал пули из себя на пол».

Одной из форм выражения социально-утопических чаяний народа были легенды о «далеких землях». Свое значение они приобрели потому, что кризис феодальной системы происходил в условиях наличия свободных пространств. Такие места идеализировались, жизнь в них рисовалась как справедливое общинно-артельное содружество равных производителей. Согласно изданному в 1832 году правительственному указу, желающим людям свободного сословия и крестьянам разрешалось селиться на северо-западном берегу Черного моря. Переселенцы освобождались от податей и повинностей. Слухи способствовали рождению легенды об Анапе, как благодатном и изобильном крае. В конце XIX века резервные пространства на Кубани исчерпались. Миграционное движение постепенно прекращается. Одновременно начался процесс преодоления наивных представлений о «далеких землях» и изживание утопических легенд.

Вольной переработкой сочинений духовного характера являются христианские легенды о Божьем Суде. Среди этических ценностей, проповедуемых православием, главное место занимает раскаяние. В основе сюжетов - византийские литературные памятники «Житие Василия Нового» и «Хождение Богородицы по мукам», в которых Христос представлен вновь явившимся на землю в образе грозного и справедливого судьи. Страшный Суд трактуется как торжество справедливости и Божественного милосердия.

О том, как в народе рождались легенды о Страшном суде, наглядно продемонстрировано в корреспонденции Л. К. Розенберга в газете «Кубанские областные ведомости» за 1902 год. После теплых весенних дней и обильного цветения садов неожиданно ударили морозы. Причину резкой перемены температуры местные жители увидели в событии, случившемся якобы на днях в Иерусалиме. Странница, остановившаяся на ночлег у местной старушки, рассказала, что во время литургии патриарху был слышен «некий глас». Он вещал отправиться к «дубу Марийскому» и снять с него голубя. В клюве птицы будет письмо, в котором написано, что «секира лежит у корня» и вот-вот, «не сегодня-завтра» должно совершится светопредставление. Люди и все живое будет заморожено мором-морозом. И если Господь не уничтожил еще род людской, то только по молитвам странников и странниц, которые ходят по монастырям и молят Бога за крещеный люд. Тысячи писарей пишут копии с этого чудесного послания. Их будут рассылать по церквам и станичным правлениям, чтобы люди усердно молились и не обижали странников. Эсхатологические верования, облеченные в фольклорную форму, удерживали людей от дурных помыслов и поступков.

В народной кубанской прозе ХIХ - начала XX веков четко обозначилась тенденция к изображению обыкновенных людей, «подвижничество» которых заключалось в искренности и добродетельности. Притчи о праведниках проникнуты общей идеей - самоотверженной любви к ближним. Один из таких праведников предстает в образе плотника, отправившегося в канун пасхальной ночи не в храм, а на помощь многодетной вдове, у которой крышу дома снесло ветром. На его примере показано, что люди живы сострадательной любовью. Другая линия в сюжетной канве притчи - духовно бесплодный образ жены плотника, осуждающей мужа за его поступок. По мысли создателей христианских рассказов, праведность состоит в духовно-материальном служении окружающим и расценивается выше, чем служение Богу.

Представители экзистенциональной феноменологии трактовали мифы как сакрально-смысловые величины, конструирующие значимость реального мира. По мысли М. Элиаде, для традиционных обществ характерно противостояние между территорией обитания и неизвестным окружающим пространством. Территория обитания называется «миром», «космосом», все остальное - чужое, «иной мир». Космос есть творение богов, почитаемый как священный.

Описание пространственно-временных параметров Вселенной и сам акт творения нашли отражение в космогонических легендах. В фольклорном сознании небо представлялось местом, где правят Божественные силы, а преисподняя, болота, овраги, заброшенные постройки заполнены силами нечистыми. Земля - место борьбы двух миров и начал. Человек - также средоточие непримиримой борьбы. Над всем господствует Божья воля.

Небесные светила, кометы, природные явления, по представлениям народа, назначены Богом. Затмение солнца показывало, как оно мучается и страдает за людские грехи. Радуга подпирает тучи, чтобы они не падали и концами набирает воду. Землю представляли плоской. Ее поддерживают три кита. Когда они меняются местами, случаются землетрясения. Звезды, падающие с неба, называли змеями, сосущими кровь в молодых женщин и девиц.

Еще в начале ХХ века бытовала дуалистическая легенда о творении Богом ангелов, о свержении с небес сатаны и происхождении нечистой силы. История об Адаме и Еве в фольклорном изложении восходит к апокрифическим книжным текстам, в которых люди предстают как Божие творение: «Взяв в руки глины, но не желтой, из которой были сотворены все животные, а красной и, вылепив из нее образ первого человека, Господь приложил свои уста к бездыханным устам будущего человека, три раза вдохнул в него дыхание жизни, и этот человек стал жить, действовать и говорить».

Еще в начале ХХ веков на Кубани бытовали этнологические легенды о превращении Богом грешников в животных и птиц. Мельник, например, не поверивший в вездесущность Иисуса Христоса, стал медведем. Аист и цапля, бывшие при жизни Спасителя благочестивыми женщинами, наказаны за любопытство: до скончания века собирать на болотах пресмыкающихся. Сатана предстает в образе прекрасного юноши, затем крысы и пытается прогрызть Ноев ковчег. По приказу Господа Ной бросает об пол меховую рукавицу, которая, обернувшись в кошку, загрызает крысу.

Легенды о происхождении и свойствах растений также вобрали в себя истории Ветхого и Нового Заветов. Народный «гербарий» представляет собой версии христианских легенд, например, этимологию слова «зверобой» связывают с временами царствования Ирода, повелевшего нечестивой девице Иродиаде отсечь голову Иоанну Крестителю. Та отдала голову матери, которая долго издевалась над ней. Но тут свершилось чудо-голова стала упрекать царицу в незаконном сожительстве с Иродом. В ярости женщина принялась колоть иголкой язык. В тех местах, где упали капли крови мученика, выросло красивое растение «Иоаннова Кровь». Происхождение осины связывают с предательством Иуды. Встречаются легенды о растениях, построенные и на бытовых мотивах.

Под влиянием Православия языческие мифы, превратившись в суеверия, послужили источником для возникновения рассказов о существах «низшего» порядка - домовых, русалках, привидениях, мертвецах. В народе суеверные истории называют «быличками», «бывальщинами», а ученые - демонологические  легендами. Этот жанр несказочной прозы бытует и сейчас. В результате освобождения общества от давления официального атеизма число записей таких рассказов увеличилось многократно. Истории о сверхестественных существах можно услышать не только от малограмотных, но и достаточно образованных людей. Подобные сообщения встречаются и в средствах массовой информации.

При сопоставлении материалов XIX - начала XX веков с записями последних лет обнаруживается прежде всего многообразие рассказов о домовом. Распространенный в восточнославянской мифологии образ лешего на Кубани малоизвестен. Однако портретные характеристики его напоминают описания снежного человека (йети, бигфута), которого ученые считают реликтовым гоминоидом, сохранившимся в труднодоступных местах обитания. Как следует из рассказов, снежный человек имеет высокий рост (от двух до трех метров), густо покрыт шерстью с непропорционально длинными руками и горящими глазами. Встречаются особи как мужского, так и женского пола. Чаще всего их видят туристы на горном плато Лагонаки и жители предгорной зоны. Снежный человек внезапно появляется и также быстро исчезает, вызывая у людей оцепенение и ужас.

Непосредственное отношение к традиционной мифологии имеют многочисленные истории о неопознанных летающих объектах (НЛО). По рассказам тех, кто видел пришельцев, существа эти напоминают чертей. Многоликий образ черта вобрал в себя черты домового, лешего, водяного и огненного змея.

Образ русалки, сочетающий элементы культа мертвых и культа природы, один из самых загадочных в славянской демонологии. Оба культа содержатся в семицко-троицных обрядах и восходят к древним русалиям. В образе русалки отразились представления о «заложных» покойниках. Согласно легендам, русалки имеют облик молодых девушек с роскошными волосами, распущенными по плечам. Наибольшую опасность для людей представляют накануне Троицы. Празднуя свои «свадьбы», качаются на ветках и водят хороводы. Только в это время русалки видимы человеку.

Дети, усваивая суеверные рассказы взрослых, создали свою демонологическую традицию. В ней отразился весь комплекс детских представлений о смерти, страхе, угрозе жизни. Жанр страшных рассказов - страшилок - образовался на стыке сказочной прозы, игрового фольклора и рассказов старших. В последние годы творческий импульс придают печатные издания, радио и телевидение.

В отечественной и зарубежной науке неоднократно высказывалось мнение о безвредности и даже благотворной психотерапевтической роли страшилок. Специалисты считают, что и дети, и взрослые осознанно или не осознавая того, испытывают желание пережить страх. Потребность воспроизводить это эмоциональное состояние напоминает наркотическую зависимость. Научно доказано, что в то время, когда человек испытывает страх, в его организме происходит выброс адреналина - мощного биостимулятора, активизирующего все функции человеческого тела. Одновременно вырабатывается и другое вещество - серотонин -гормон удовольствия и веселого настроения. В медицине его используют как антидепрессант. Если наши предки постоянно испытывали страх, что позволяло поддерживать в организме нужный уровень гормонов, то современный человек, живущий в более комфортных условиях, вынужден сам искать себе страхи. Отсюда спрос на услуги «индустрии страха» - фильмы ужасов, парковые аттракционы, предназначенные для того, чтобы пережить стресс. Негативное состояние создают и страшные рассказы.

Некоторые психологи считают, что страх - составная часть механизма выживания человека и пока этот механизм действует, есть шанс избежать настоящей опасности. Другие, наоборот, доказывают, что страх опасен, особенно, в больших дозах. Агрессивные страшилки являются первоисточником всевозможных фобий не только у детей, но и взрослых. «Обряд» рассказывания страшных историй сравнивается с обрядом инициации, представляющим моральное испытание для человека. Суггестивный фактор (внушение) делает страшилки особенно опасными для детской психики, так как страх не забывается, а лишь вытесняется в глубины подсознания, становится источником неврозов.

Детские демонологические рассказы сохранили основные признаки традиционной прозы. Им свойственны небольшой объем, простой сюжет, наличие специфической лексики, устойчивые обращения, художественная оформленность и законченность. Толчком к действию служат нарушения запретов взрослых, отсутствующих в момент происходящих событий. Персонажи детских страшилок тоже заимствованы из взрослого репертуара. Демонологические существа это не только вампиры, покойники, привидения, но и привычные для ребенка бытовые предметы. Цветовая гамма событийного фона разнообразна, но более всего преобладают черный, красный и белый цвета. Страшилки унаследовали и традиционные художественные приемы - тяготение к кумулятивной текстовой структуре с повторением однотипных эпизодов, ритмизацию повествования, экспрессивную мимику, жесты, речевые интонации.

Страшилки рассказывают дети всех возрастов, начиная с 5-6 лет. На рубеже 13-14 лет проявляют к ним уже ироническое отношение. В это время страшные истории больше напоминают пародии. Их повествование монотонно и обрывается криком: «Отдай мое сердце!», «Отдай мою печень!» и т.п. Одновременно рассказчик хватает слушателя за горло или за руку. В пародиях часто используется устойчивый сюжет под названием «Черный дом». Встречаются пародии с композиционной «ловушкой», имеющей эффект обманутого ожидания. По этому принципу строятся розыгрыши-загадки, вызывающие смех ответом самого загадчика. В основе пародирования юмористическое и игровое отношение к серьезным вещам.

К малым фольклорным жанрам относятся пословицы и поговорки, представляющие собой простые и лаконичные афористические выражения с глубоким, содержательным смыслом. В. И. Даль дал следующее определение пословице: «.суждение, приговор, поучение, высказанное обиняком и пущенное в оборот под чеканом народности. Пословица - обиняк, с приложением к делу, понятый и принятый всеми». Особый смысл пословица приобретает в живой человеческой речи и всегда исходит из реального факта или события. Она «не сочиняется, а вынуждается силой обстоятельств как крик или возглас, невольно сорвавшийся с души, это целые изречения, сбитые в ком, в междометие. Сборник пословиц - это свод народной мудрости и суемудрия, это стоны и вздохи, плачи и рыдания, радость и веселие, горе и утешение в лицах; это цвет народного ума, самобытной стати, житейская правда, своего рода, судебник, никем не судимый. «Что не болит, то не плачет», что не дошло до народа, не касалось житья-бытия его, то не шевелило ни ума, ни сердца его, и того в пословицах нет, что впуталось добром либо лихом в быт его, то найдете в пословице».

Поговорка - образное выражение, метко определяющее какое-либо явление жизни, в отличие от пословицы лишенная обобщающего и поучительного смысла. В пословицах и поговорках отразились высшие достижения народной философии.

На протяжении более чем полутора последних столетий неоднократно предпринимались попытки классифицировать пословицы. В.И. Даль, например, указывал на необходимость их распределения по общему смыслу. Представляет интерес классификация, предложенная К.С. Давлетовым, который к первой группе относит изречения, фиксирующие те или иные жизненные наблюдения, конкретный практический опыт. Во вторую включены пословицы, употребляемые в переносном смысле, в третью те, что толкуются иносказательно. Заслуживает внимания модель классификации, основанная на принципе перехода от простых объектов и явлений к сложным.

В качестве критерия классификации избирается полярность понятий: трудолюбие - лень, счастье - несчастье, красивое - безобразное. Разнообразие подходов к решению проблемы свидетельствует о сложности и многогранности этих специфических жанров внеобрядового фольклора, слабой их изученности.

В традиционном мировосприятии взгляды человека на природу были основополагающими. С природой сельские жители сталкивались каждодневно, от нее во многом зависело благополучие общины. В пословицах нашли отражение народные приметы и наблюдения: «Снег глубок - год хорош», «Далеко Кулику до Петрова дня».

По народным понятиям, мир явился от Бога. Он Всемогущ и все в Его воле. За дело не брались, не попросив Божьей помощи. Входя в дом, крестились на образа, отсюда выражение: «Без Бога не до порога». Но вера в Бога не мешала полагаться на собственные силы и надеяться только на себя.

В пословицах можно обнаружить самые противоречивые суждения: «Без труда нет счастья» и «От работы кони дохнут». В. И. Даль указывал: «если одна пословица говорит, что дело мастера боится, а другая добавляет, что иной мастер дела боится, то, очевидно, обе правы: не равно дело и не равен мастер».

В пословицах проявляется все многообразие человеческой личности - внутренний мир, духовные ценности, стремления, идеалы: «очута люды, щоб я забогатив, та, мабутъ, нэ дождутъся», «Остер топор, а и сук зубаст, - ловки кулаки, да не промах и казаки». Диалектика становления и развития личности отражена в изречении: «Манэнько - гарнэнько, побильшало - погиршало, ожэнылось - сказылось». Правила народного этикета не допускали споров и нетерпимости к чужому мнению. Доброжелательность, вежливое обращение ценились высоко, потому до сих пор можно слышать в обыденной речи кубанцев такие слова: «Ласковое теля двух маток сосет».

Обычным делом была помощь во время сельскохозяйственных работ. Земельные артели - супряги - объединяли тех, кто не имел рабочий скот и сельхозинвентарь. Своеобразными кооперациями были рыбацкие артели, чумацкие «валки», охотничьи «ватаги». Идя на службу, вскладчину покупали повозки, волов. Ели тоже из общего котла. По этому поводу шутили: «Гуртом и батьку бить легче»; «В гурте и каша лучше исться». Народный этический кодекс кубанских казаков включал гостеприимство. Человека, не оказавшего гостю должного внимания, осуждали: «Умила маты готуваты, та нэ умила подаваты». От гостя тоже требовалось соблюдение установленных правил. Неприличными считались замечания в адрес хозяев по поводу качества или ассортимента блюд. Невоспитанных поучали: «Люби дома, что хочешь, а в гостях, что дают».

Жанровой природе народных афористических выражений свойствены сравнения и противопоставления. Сравнения образуются с помощью союзов: как (як), что (що), словно: «Дурнэ, як хлиб без сала», «Казак без седла, что черкес без кинжала». Реже встречаются бессоюзные формы сравнений: «Хлеб - всему голова». Употребляются сравнения, выраженные в форме синтаксического параллелизма: «Умный любит учиться, а глупый учить». В пословицах используются сравнения, дополненные комментариями: «Козаки як мали диты: хочь богато - пойидять, хочь трохи - найидяться». Есть и отрицательные формы сравнений: «Грязь - не сало, потёр и отстало»; «Темный хлеб - не голод, толстая холстина - не голый». Иногда встречаются сразу два сравнения: «Работает как ребенок, а ест как детина». Сравнения применяются в ситуациях, когда говорят о человеке, которому трудно что-либо доказать: «С ним спорить, что об стенку лбом биться»; когда обозначается следствие: «Бьется, как рыба об лед»; о плохих отношениях между людьми: «Живут, как кошка с собакой»; о ненужности чего-нибудь: «Нужна, как мертвому припарка»; о незавидной жизни: «Хуже горькой редьки». Сопоставления используются там, где есть два объекта суждения: «Яки кориння, таки и насиння».

Функции пословиц и поговорок различны. В пословицах всегда есть обобщения, выводы, в поговорках они отсутствуют. Поговорки определяют людей, явления, поступки, действия обязательно с оценочной точки зрения. Роль поговорки - украсить разговорную речь, сделать ее образной, колоритной.

Признаки стихотворной речи проявляются уже в интонации. Благодаря замедленному темпу речи, смысловая значимость частей предложения и отдельных слов усиливается. Пословицы делятся на относительно замкнутые части - синтагмы, разделяющиеся паузами. Интонационная повторяемость придает кратким изречениям ритмичность: «Козацька душа найисться з ковша». Рифма скрепляет наиболее значимые слова. Преднамеренно ее используют там, где есть имена собственные: «Який Савва, така и слава», «Наша Парася на все сдалася: и у панстви панувать, и як лыхо горювать». Рифма усиливает ритмичность пословиц, подчеркивая смысловую значимость отдельных слов: «Як дожжик ранэнько - надивай шубку дранэньку, а як у обид - то до дому идь».

Не все народные афоризмы рифмованы, но это не мешает им органично вписываться в живую разговорную речь: «Заплакала баба, что позапрошлый год на ярмарке кошель украли». Употребление пословиц и поговорок может оговариваться с помощью вводных оборотов: «Не нами сказано» и др.

Слова «загадки и годание» имеют общий корень. Гадать, угадывать, значит определять неизвестное. Загадка - это поэтическая формула, в которой от слушателя сознательно скрывается нечто тайное. Происхождение загадок связывают с тайной речью первобытного человека. Условная речь была выражением наивной хитрости и служила для сокрытия истинных намерений человека.

Отголоски древних анимистических представлений обнаруживаются в загадках о неодушевленных предметах, уподобляемых живым существам: «Шатается, мотается, под плиту ховается» (веник), «Черна майда до печи гайда» (чаплейка и сковорода), «Идут вперед смеются, а назад плачут» (ведра).

Способом для сокрытия знакомых предметов и явлений окружающего мира служит метафора - перенесение общих признаков с одного объекта на другой: «Кругом хаты синие лопаты» (окна); «Йисть, йисть не найисться» (огонь). Иносказательность дает возможность обозначать различными предметами одни и те же понятия. Так, зубы именуются «яйцами», «кукишами», «телесами», «костяшками», человеческий язык - «колодой» и «мокрым Мартыном». Встречаются загадки, построенные на звуковой имитации: «За белыми телесами лежит теле - ле, теле - ле» (язык и зубы). Чтобы скрыть предмет, называют лишь его составные части или качества: «В воду бросают красным, а достают белым» (уголек). Загадка может быть построена в виде замысловатого вопроса: «Що за трава, що даже слепы знають?» (крапива). Как средство уподобления используются имена собственные: «Сыдыть дид Пахом на кони верхом. Книжку читае, сам грамоты нэ знае» (очки). Загадки могут иметь сходство с зачинами заговоров: «На горе Гордынской, стоит дуб Волынский. Никто его не минует: ни царь, ни царица, ни красна девица» (смерть). Есть случаи контаминации загадки и припевки:

Ох, дид бабку

Завэрнув в тряпку,

Полывав еи водой,

Чтобы стала молодой.(Лук)

В загадках, в отличие от пословиц, отвлеченные понятия отсутствуют. Более всего загадок о сельскохозяйственных орудиях, продуктах крестьянского труда, предметах повседневного быта, о домашних животных. Из растений чаще упоминаются арбузы, дыни, подсолнухи. Много загадок развлекательного характера: «От чего у гуся лапки красные?» (от колен). Есть загадки-задачи, состоящие из простых арифметических действий: «Летела стая гусей. Один гусь впереди и два позади. Один позади и два впереди. Один между двумя и три в ряд. Сколько их было?» (три).

Под влиянием военных событий возникли загадки с новым содержанием: «Ползет черепаха - стальная рубаха. Русским помогает, врагов отбивает» (танк). Успехи советской космонавтики вызвали к жизни загадки с космической тематикой. В настоящее время идет процесс создания новых и переосмысление старых загадок. На Кубани систематическое собирание и изучение подлинно народных загадок началось лишь в ХХ веке.

К малым фольклорным жанрам мы относим прибаутки -рифмованные фразы и стихи, адресованные детям. Генетически прибаутки связаны с раешным стихом, имеют мерную строку и рифму: «Ишов Мартын з хрестын, та й застряв головою у тын, а рукамы у ворота - жинка його крыворота». Прибаутки, построенные в вопросно-ответной форме, максимально отвечают особенностям младшего детского возраста.

Докучные сказки имеют много общего с диалогическими прибаутками, но назначение их такое же, как и у поддевок. Докучние сказки бытуют и в наше время. Наиболее распространены: «У попа была собака», «Жили-были два гуся», «Жила-была бабка да у самой речки». Есть тексты и с новым содержанием.

Традиционный внеобрядовый репертуар взрослых составляли присказки к чарке (тосты), сохранившие традиции раешного стиха. Фольклором взрослых долгое время были скороговорки. Лишь в XIX веке они вошли в детский репертуар. В быту сохранились те из них, которые отвечали народным педагогическим воззрениям: «Наш Карпо располукарпывся на малэньки полукарпэнята»; «Ишов Лаврин та впав у рив. Летила ворона та встала на Лаврона». В наше время скороговорки используются в дошкольных и школьных учреждениях при работе с детьми, испытывающими трудности в устной речи.

Скороговорки со сложной звуковой структурой включаются в игровые и развлекательные досуговые программы. В передаче традиций жанра все большее значение имеют письменные источники.

Закличками  называют опоэтизированные обращения к явлениям природы. Истоки их уходят в древние земледельческие культы. В начале ХХ века, утратив магическое значение, заклички превратились в детскую забаву. Наиболее употребимы детьми закликания дождя.

В основе древних закличек содержатся народные поверья. Считалось, например, большим грехом убить божью коровку. Обращение к кукушке основывалось на вере в способность птицы предсказывать продолжительность жизни. Встреча ранней весной с белой бабочкой обещала здоровье. Современные заклички, возникающие на стыке с другими детскими жанрами, нередко имеют форму пародии, шутки и лишены магического смысла: «Самолет, самолет, ты возьми меня в полет. А в салоне пусто выросла капуста».

Интереснейший пласт детского фольклора - произведения, основанные на звукоподражание. Вероятно, в прошлом они были частью календарных обрядов. Позже имитация голосов птиц, зверей, земноводных превратилась в детскую игру. Лексического значения такие тексты не имели и строились на основе разговорного языка.

Собрание сведений о погоде и предстоящих событиях называют приметами. Индикаторами метеопрогнозов служат растения, животные, скорость и направление ветра, движение облаков. Краткосрочные прогнозы позволяют определять погоду на ближайшие один-два дня, долгосрочные -на месяц, на сезон и даже на год. По особым приметам угадывают наступление смерти, успехи и неудачи в житейских делах и многое другое. Так, если собака воет или роет землю, быть в доме покойнику. Когда курица запоет по-петушиному, жди несчастья. Соль рассыпать к ссоре. В понедельник и в субботу нельзя начинать работу, потому что понедельник - день тяжелый, а в субботу начнешь и не закончишь. Народные приметы бытуют и сегодня.

Давнюю историю имеет прозвища и дразнилки. Анализируя вопрос о происхождении тотемизма, Г. Спенсер обращался к распространенному среди не только детей, но и взрослых обычаю, давать друг другу клички. Прозвища по названиям животных, растений, предметов нередко наследуются потомством. «Когда прозвище обращается в племенное название, оно этим самым лишается индивидуальных отличий. Индивидуум известен под своим племенным названием, его знают и под именем, данным какому-нибудь его отличному свойству». Черноморские, а позже кубанские казаки унаследовали генеалогические особенности от запорожцев. Записываясь в «товариство», каждый получал кличку. Вероятно, защитник и покровитель сечевиков, фаворит российской императрицы Екатерины князь Г. Потемкин потому звался Грыцьком Нэчосой, что носил парик с пышными локонами.

Наблюдая друг за другом, казаки подмечали характерные особенности - строение тела, рост, привычки, манеры. Прозвище Пидшморга, возможно, закрепилось за казаком, страдавшим хроническим насморком; Укравсало, по всему, не почитал закон. Объектом насмешек могли оказаться скверный характер, безделье, национальная принадлежность, обжорство, человеческая глупость и многое другое.

Вплоть до 1904 года при записи в курень родовая фамилия менялась на новое прозвище. Случалось, что отец имел одну фамилию, а сыновья другие.(289,с.с.284-288) Давали прозвища и целым станицам. Брюховчан, например, звали «кобылятниками», потому что они первыми пришли служить в войско на кобылах. Урупцев дразнили «кошатниками» за их страсть к чужому добру. Прозвища дают на Кубани поныне. Например, жителей станицы Бриньковской, расположенной на берегу Бейсугского лимана, где в изобилии водятся лягушки, называют «жабаками» и «жабокрюками», ольгинцев - «киргизами». По слухам, в эти места ссылали каторжников. Находящийся неподалеку хутор Тамаровский живет обособленной жизнью, за что получил прозвище «Остров Свободы», а хуторяне - «кубинцы». Станицу Крыловскую (Ленинградский район) за веселый нрав ее обитателей зовут «Дурносэловкой», вышестеблиевцы откликаются на «галушников», роговские казаки на «рогачей», «темижбекцы на «мацоников».

Дразнилки ритмичны и рифмованы. Некоторые по структуре стиха неотличимы от припевки: «На Тэтяну поговир, що Тэтяна вмэрла - вона лэжыть на пичи, ще й ногы задерла». Встречаются дразнилки в форме поговорки: «Ловыся, рыбко, вэлыка й малэнька; бэры, чортэ, Уласа та й Омэлька».

Современным детям неизвестен старый быт, как и прозвища тех, кто носил имена Хома, Гапко, Хивря, Пылып, Гандзя и т. п. Неузнаваемо изменилась жизнь, но дразнилки по-прежнему один из динамично развивающихся фольклорных жанров: «Ниндзя в зарослях укропа», «Один прораб на семь баб» и пр. Большое влияние на жанр оказывают средства массовой информации и детская литература. Лексика современных дразнилок близка к нормам литературного языка.

Для примирения противников дети создали мирилки. Одни из них напоминают праздничные призывы: «Мир! Дружба! Жвачка!» Другие унаследовали традиции раешного стиха.

Подводя итог, отметим, что по характеру исполнения, воздействию и бытовому назначению малые фольклорные жанры, неоднородны, как и судьба их тоже неодинакова.

Автор: Чурсина В.И.