Этноидентификация: сущность и признаки (статья)

Термин «национальная идентификация» для отечественной науки относительно новый. Между тем интерес к стоящему за ним явлению, безусловно, значителен. Это связано, прежде всего, с положением дел в стране, с внутренней политикой и социальной напряженностью, а также с геополитическими трудностями, с которыми сталкивается современная Россия. Важнейшим аспектом данной проблемы является вопрос о том, как, какими средствами национальная идентичность может быть выявлена, описана. Национальная идентичность – важнейшее представление в сознании народа, оно формируется в оппозиции «свой» - «чужой», связано с различного рода стереотипами восприятия, требующими сегодня самого пристального внимания. Особо важную роль подобные исследования приобретают в связи с принятой Правительством РФ «Программой формирования установок толерантного сознания и профилактики экстремизма в российском обществе». Для того, чтобы произошли серьезные изменения в идентичности (социальной, этнической, личностной), необходимо радикальное изменение социальных категорий в обществе, служащих основой многообразных процессов идентификации личности. Такие изменения, безусловно, имели место на пространстве бывшего Советского Союза. Исчезла самая крупная социальная категория, с которой прежде вольно или невольно идентифицировался человек, живущий в СССР, а именно «советский народ». Неизмеримо большой вес и значение приобрели такие формы групповой идентификации, как этническая, гражданская, религиозная. Возросла значимость личной идентичности.

Распад СССР и возникновение новых независимых государств, наряду с быстро идущими социально-политическими и экономическими трансформациями, породил новую этнополитическую и социально-психологическую реальность. Ее характерными признаками являются:

- Изменение этнополитических статусов этнических групп России и бывшего СССР.

- Процесс поиска новой, адекватной реальности этнической, культурной и конфессиональной идентификации у представителей «титульных» этносов и этнических меньшинств.

- Рост этнических миграций и осознание необходимости акультурации в новых культурных и политических условиях.

- Рост межэтнической напряженности, локальных этнических конфликтов, проявления межэтнической нетерпимости, ксенофобии.

- Необходимость формирования общегражданской идентичности и установок мультикультуризма для сохранения этнического мира.

- Процесс изменения ценностей структуры индивидуального и группового (этнического) сознания в направлении ценностей индивидуализма, личной ответственности, напряженного труда в целях достижения личного успеха и благосостояния.

Во многих исследованиях, несмотря на разные цели, гипотезы, теоретические подходы и методы исследования, были найдены сходные тенденции и закономерности трансформации этнической идентичности и у представителей «титульных» этносов, и у групп этнических меньшинств.

В самом общем смысле цель самоидентификации человека в окружающей его реальности – поиск ответов на вопрос «Кто я такой?» Следует, прежде всего, отметить, что изменились не только социальные категории, к которым человек может себя причислить, изменилась и суть процессов самоидентификации, их направленность и цели. Под этими изменениями кроются изменения базовых ценностей и потребностей. Хотя процесс изменения системы и принципов самоидентификации находится в переходном состоянии, анализ направлений изменения этой системы на основе результатов исследований позволил выделить пять основных векторов процессов идентификации:

Первый вектор – от стабильности к неустойчивости, диффузности, неопределенности. Этот вектор означает, что вслед за изложениями самих социальных категорий («исчезновениями» одних и «рождениями» других) происходит процесс приспособления человеческого сознания к этим изменениям, выражающийся в трансформации вариантов социальной идентичности.

Переходный период процессов самоидентификации показан в исследовании В.Н.Павленко и Н.Н.Коржа, которыми отмечается «пестрота оценок» и противоречивость пояснений украинскими и русскими респондентами собственной идентификации, что убеждает авторов в том, что «…происходит именно трансформация общественного сознания, когда на большинство вопросов нет готовых, осознанных устойчивых личностных или социально одобряемых ответов, мнений и нормативов (Павленко В. И. Корж Н.Н. Трансформации социальной идентичности в пост тоталитарном обществе// Психологический журнал.1998.№1 с.75-88.) В отличие от русских система социальной идентичности украинцев менее однозначна, что по мнению авторов, отражает «большую потерю ориентиров» на востоке Украины, где люди «как бы не могут решить, с какой социальной общностью им стоит идентифицироваться» (Там же, с.86.). Сходны процессы в сознании представителей «титульных» этносов и русских в республиках России отмечают и другие авторы, в частности, что «общегражданское сознание расщепилось и даже нивелировалось» (Солдатова Г.У.  Психология межэтнической напряжённости. - М. СМЫСЛ, 1998, с.68.). Сегодня человек остался один на один с нелегкой жизнью и не знает, кто он такой, на какие ценности ему ориентироваться. Начинается поиск групп, которые помогли бы восстановить его ценность и упорядоченность, защитили бы от трудностей пореформенной жизни.

Второй вектор изменения процессов самоидентификации от унифицированности к разнообразию. Это означает, что на смену ограниченному выбору социальных категорий для идентификации приходит выбор более разнообразный и разноплановый. Отличительными признаками процессов самоидентификации в советский период служило чрезвычайно скудное «меню» выборов в большинстве социальных категорий (гражданской, партийной, классовой и др.), доходя в некоторых категориях до безальтернативности (гражданской и партийной, например). Многие социальные категории, являясь реальными, пребывали в категории полуреальных (например, европейская, планетарная) или малозначимых (региональная, религиозная).

 В результате эксперимента по установлению «социальной однородности», были уничтожены многие социальные группы: сословия, крестьянская община, церковные приходы, разнообразные партии, землячества и т.д. Идеологическая машина много сделала для того, чтобы советские люди знали только одну страну, одну партию, одну молодежную, одну детскую организации. Стал ли выбор идентичности в современных условиях более разнообразным? Результаты исследований отвечают на этот вопрос положительно. Даже когда применялись шкалы возможных самоидентификаций (уже заключающие в себе разнообразие), люди выбирали практически все указанные категории.

Так, в исследовании Н.М.Лебедевой проблем межэтнического взаимодействия в странах Балтии в 1996 г. было выявлено значительное разнообразие идентификаций у жителей Литвы и Эстонии. (Лебедева. 1996). В исследовании В.И.Павленко и Н.Н.Корж также было показано разнообразие выборов респондентами в России и Украине внутри заданной системы идентификаций (от советской до планетарной). При исследованиях с помощью методов свободного выбора самоидентификации (например, с помощью теста М.Куна и Т.Макпартленда - Кун.М. Макпартленд Т. Эмпирическое исследование установок личности на себя // Современная зарубежная этнопсихология. - М. Изд.МГУ, 1984, с.180-187.) набор возможных идентификаций становится еще более разнообразным. Можно наблюдать, что выбор и предпочтение той или иной социальной категории в целях самоидентификации подчас мало зависит от степени ее «реальности»: например, СССР уже не существует, а идентификация с ним еще довольно высокая. Этот феномен Н.Лебедева, называет «фантомной» идентификацией. Основой идентификации с «нереальными» или «полуреальными» группами могут служить поиски смысла своего социального и личностного бытия. Человеческое сознание ищет смысловые точки опоры, идентифицируя себя с социальными категориями, и иногда не столь важно, истинные они или иллюзорные, если они дают адекватный ответ на вопрос «Кто я?».

Третий вектор – изменение процессов самоидентификации от глобальности к артикулированности, детализации. Это означает уменьшение значимости более глобальных социальных категорий (идеологических, гражданских) в пользу менее общих, более конкретных и реальных (половая, возрастная, этническая, профессиональная).

В исследовании, проведённом в республиках России, Институтом этнологии и антропологии РАН, выделен рост специфически объективных характеристик (беженец, безработный, бомж) и субъективных личностно-ролевых (работяга, труженик, творец и т.д.), которые составляли в общей системе идентификации от 3,2% до 12% у разных групп респондентов. Этот вектор соответствует общей тенденции изменения ценностей в модернизирующихся обществах от коллективизма к индивидуализму, означающих снижение влияния группового членства на жизнь индивида и усиление влияния его индивидуальных целей и потребностей.

Четвертый вектор изменения процессов идентификации касается их сути и может быть обозначен так: от потребности в самоуважении к потребности в смысле (правде).

Это означает, что в нестабильном обществе в целях лучшей адаптации к меняющимся условиям у людей проявляется тенденция определять себя через те социальные категории, принадлежность к которым является престижной или уважаемой (часто даже наоборот). Выбор объясняется тем, что самоопределение через данную социальную категорию является наиболее верным, истинным, а значит, увеличивает возможности адаптации личности и усиливает чувство контроля над собственной жизнью. Поиски смысловой определенности в ситуации нестабильности лучше отвечают на краеугольный вопрос самоидентификации «Кто я?», чем поиски позитивных отличий своей группы от чужой. Проблема идентификации в ситуации социальной нестабильности состоит в том, чтобы сначала найти «свою» группу, определиться в неопределенной социальной реальности. И здесь ведущей может стать именно потребность в смысле, а не в самоуважении. В исследованиях это может выражаться в росте так называемых «негативных» самоидентификаций. Так, например, в работе Н.Лебедевой по проекту «Новая русская диаспора» у русских в ближнем зарубежье в ответах на вопрос теста Куна и Макпартленда «Кто я?» часто были такие самоопределения: «изгой, инородец, человек второго сорта, человек без родины». Г.У.Солдатова тоже отмечает наличие подобных самоидентификаций (беженец, безработный, бомж).. Это отражает не только появление данных групповых категорий в социуме, но и то, что самоидентификация с ними является необходимой частью адаптации и изменившейся реальности, отвечает на базовую потребность человека в поисках смысла, познания окружающего мира и своего места в нем.

Пятый вектор изменений – от оценочной полярности к антиномичному единству. Это означает, что на смену позитивной или негативной оценке социальных явлений (групп, их характеристик, группового членства) приходит понимание явлений как внутренне амбивалентных, содержащих в себе возможность как негативного, так и позитивного оценивания.

Речь идет не столько о новых социальных явлениях, сколько о новом взгляде на них, свободном от одностороннего оценочного подхода и способном видеть явления в их целостности и полноте.

В исследовании Н.Лебедевой русских в Зарубежье, был выявлен так называемый «синдром навязанной этничности», который означал, что этническая принадлежность человека против его воли и желания становятся чересчур значимой характеристикой бытия и сознания, начинает определять его место в обществе, комплекс прав и обязанностей, а его самоидентификация выходит на одно из первых мест. Казалось бы, однозначно негативное явление. Однако дальнейший анализ показал, что роль так называемого «синдрома навязанной этичности» амбивалентна: С одной стороны, он служит формированию установки на миграцию в Россию, а с другой – стимулирует активное построение институтов русской диаспоры в республиках.

Таким образом, можно констатировать, что направленность вектора изменений от глобальности, унифицированности, однородности стремления к позитивности и однозначности в оценках, в сторону большей артикулированности, разнообразия, поиска смысла, принятия амбивалентности, готовности увидеть позитивное в негативном – всё это признаки «оживляющих» процессов, происходящих в сознании. Разумеется, все эти изменения с необходимостью включают личностное начало, личностный выбор, и нет строгой иерархии в выборе потребности в позитивной и наиболее адекватной социальной идентичности. Здесь действует и то и другое, сливаются обе ипостаси самой концепции – социальная и личная, и вероятно, в процессах самоидентификации в период нестабильности поиски личного смысла своего бытия в новой изменившейся социальной реальности являются ведущими и определяющими в процессах категоризации, внося личностный смысл и определенность в социальный хаос, гармонизируя его и наделяя личностным значением пульсирующие (возникающие и исчезающие) социальные категории.

С середины 70-х годов XX века во многих полиэтничных странах мира, в том числе и в СССР, на фоне унификации образа жизни наблюдалась тенденция роста значимости этничности. Анализ данных этносоциологических исследований показывает, что эта тенденция в поликультурных обществах возрастает в условиях социально-экономических кризисов и политической напряженности.

Межэтнические установки, ориентация на межгрупповые контакты в разных сферах взаимодействия тесно связаны с соответствующими стратегиями межэтнического взаимодействия. Согласно теории аккультурации возможны четыре стратегии межэтнического взаимодействия в зависимости от степени важности сохранения культурной идентичности и участия в межкультурных контактах: ассимиляция, сепарация, маргинализация и интеграция.

Оптимальной стратегией адаптации этноса в полиэтническом обществе считается интеграция. Она связана с позитивным отношением к культуре как собственной, так и этноконтактных групп, что находит свое выражение в формировании позитивных авто и гетеростереотипов. В качестве интегральных социально-перцептивных показателей типов этнокультурной адаптации этнических групп выступают явления этнической толерантности – интолерантности. Толерантность (от латинского tolerantia – терпение) понимается как «отсутствие или ослабление реагирования на какой-либо неблагоприятный фактор в результате снижения чувствительности к его воздействию (Краткий психологический словарь / Под ред. А.В. Петровского, М.Г.Ярошевского. - М. Политиздат.1985). Таким «неблагоприятным фактором» в нашем случае является разность взаимодействующих этнических культур, а снижение чувствительности к его воздействию достигаются путем овладения навыками иной культуры.

Специальный трактат о толерантности (Traktaite La tolerance) написал и опубликовал в 1763 г. Вольтер. Он был возмущен нетерпимым отношением католиков к протестантам во Франции. Однако он указывал, что «атеизм – не синоним толерантности, т.к. атеизм, как и любая религия, может достичь фанатизма». Нам это хорошо знакомо – разрушение храмов и запрет веры нанесли необратимый урон нашей духовности. Вольтер назвал толерантность общечеловеческой ценностью и добродетелью. Он писал: «Мы должны всех людей рассматривать как наших братьев. Что – и турок мой брат? И китаец? И еврей? Да, без сомнения. Мы все дети одного отца» (По статье Н.Воскресенской «Толерантность или терпимость?» Internet).).

Этническую толерантность как явление социальной перцепции можно понимать как отсутствие негативного отношения к иной этнической культуре, а точнее – наличие позитивного образа иной культуры при сохранении позитивного восприятия своей собственной. Это значит, что этническая толерантность не является следствием ассимиляции как отказа от собственной культуры, а является характеристикой межэтнической интеграции, для которой характерно «принятие» или позитивное отношение к своей этнической культуре и к этническим культурам групп, с которыми данная группа вступает в контакт. Такое понимание адекватности группового восприятия, базируется на постулате ценностного равенства этнических культур и отсутствие в этом плане преимущества одной культуры перед другой.

Под этим углом зрения явление этнической интолерантности представляет собой преимущественно негативное восприятие иной этнической культуры при сверхпозитивном восприятии собственной.

Исследованиями Дж.Берри и Ш.Плизента по этнической толерантности было установлено, что только уверенность в своей собственной групповой идентичности может дать основание для уважения других групп и готовности обмена идеями, установками или участия в совместной деятельности. На основе того факта, что позитивная групповая идентичность приводит к толерантности, а угроза этой идентичности – к нетерпимости, к этноцентризму, ученые приходят к выводу: «Не может дальше продолжаться такое положение вещей, что выживание определенных групп зависит от уровня этноцентризма. Реальная уверенность в таком выживании может быть предпосылкой для толерантности, которая может стоить антитезой этноцентризму».

Исследования В.П.Левкович и И.Б.Андрущак показывают, что существует взаимосвязь между этноцентризмом и уровнем позитивной этнической идентичности этноконтактных групп: этноцентризм представляет собой защитный социально-психологический механизм для сохранения позитивной этнической идентичности.

Позитивность этнической идентичности этническая толерантность/интолерантность могут выступать «в качестве показателей (индикаторов) межэтнических отношений» (Левкович В.П. Андрущак И.Б. Этноцентризм как социально-психолгический феномен: На материалле этнических групп Узбекистана // Психологический журнал. 1995. №2, с70-80.). Подытожив данные вышеперечисленных исследований, можно сказать, что в основе этнической толерантности лежит позитивная этническая идентичность, в то же время выраженная значимость этнической идентичности может стимулировать дифференциацию по этническому признаку и этническую интолерантность.

По меткому замечанию Н.Лебедевой, «в связи с этим велика историческая и моральная ответственность политиков, пытающихся вторгаться в эту тонкую область и «использовать» их ради сиюминутных политических выгод» (Лебедева Н.М. «Синдром навязанной этничности» и способы его преодоления // Этническая психология и общество. - М. Старый сад.1997, с104-114.).

Идентификация людей с этническими группами, объединенными этнокультурной общностью и морально-этическими нормами плюс интеграция этих групп в более или менее устойчивый социальный порядок – суть, факторы, сдерживает агрессивно-этноцентристские националистические устремления индивидов, а следовательно – позволяет контролировать (а при необходимости – стабилизировать) этнополитическую ситуацию в регионе.

Проблема самоопределения индивида и групповых образований по различным социокультурным критериям является постоянным предметом исследовательского интереса многих социальных наук: этнографии, культурологии, политологии, социологии, социальной психологии и т.д.

Социокультурная (или шире – национальная) идентификация лежит в определенном смысле в основе стабильности функционирования общества и государства. Понимание процессов социокультурной идентификации, мотивационных механизмов, детерминирующих групповые, межгрупповые отношения и взаимодействия, напрямую связаны с решением ключевых проблем национальной политики.

Среди задач, стоящих перед наукой, особое значение, по нашему мнению, имеют исследования, посвященные этнической идентификации.

Россия находится ныне в неустойчивой ситуации переходного периода, характеризирующегося изменением обычной значимости традиционных систем, ценностных норм и ориентаций, отсутствием новых эталонов, стандартов поведения. В такие периоды самоопределение человека во многом происходит за счет идентификации себя с этнической общностью наименее подверженной социальным изломам и являющейся родовой, архитипической сущностью его психики. Уход в этничность во многом связан явлением социальной фрустрации. Этногруппа в этой ситуации может быть воспринята личностью как единственно надежная группа поддержки, где она может найти защиту и свое самовыражение. Это обстоятельство с необходимостью требует более пристального внимания процессов этноидентификации. В конечном счете, существование полиэтнических государств, протекающая этническая динамика, включающая процессы интеграции и адаптации, ассимиляции и аккультурации, трудноразрешимые и подчас запутанные отношения в современном мире и в нашей стране, в том числе выводят на первый план проблемы изучения этнической идентичности.

Особой областью изучения является определение оснований этнической идентичности. В числе таких признаков называются язык, общность исторического прошлого и будущего, общее место жительства, а также культура, традиции, обычаи. Значение и роль признаков, по которым человек сознает свою идентичность, меняются в зависимости от особенностей этнического окружения, от экономической и политической ситуаций.

Хотелось бы обратить внимание на терминологические и содержательные разночтения понятия этнической идентичности в отечественной и зарубежной науке. В отечественной науке традиционным было изучение не этнической идентичности, а этнического (национального) сознания. Так, в работах Ю.В.Арутюняна, М.С.Джунусовой, Л.М.Дробижевой, С.Т.Калтахчняна и других отличались специфические черты национального самосознания. В его содержание включались чувства, идеи, взгляды, связанные с самоопределением, сознание своего места среди других национальных общностей, национальные стереотипы и представление о территории, культуре, об историческом прошлом, историческая память.

Ключевым моментом этнического самосознания является идентификация индивидов с определенной этнической общностью, которая проявляется в самоназвании (этнониме). Этническое самосознание большинство исследователей считает единственным конкретным определителем принадлежности к тому или иному народу.

Существует два понимания этнического (национального) самосознания:

Более широкое толкование исходит из определения слова «самосознание» - «сознание человеком своих действий, чувств, мыслей, мотивов поведения и т.д.» по отношению к своему народу;

Более узкое – осознание человеком своей принадлежности к определенному народу.

Когда говорят об «идентичности», акцент делается на некотором состоянии, как относительно конечном результате самоотождествления, когда об «идентификации» - на самом процессе, специфике психологических и социальных механизмов, ведущих к нему.

В психологическом плане понятие идентификации обозначает один из механизмов социализации, отождествления индивида с реальным или воображаемым человеком, группой, общностью, а также процесс усвоения социальных ролей, стандартов поведения, основанный на воспроизведении и копировании их.

Идентификация связана с чувством принадлежности, с ее помощью человек отождествляет себя с той группой, к которой он, по его мнению, принадлежит.

Этническая идентичность – не сумма чувств, членов группы по отношению к этническим ценностям, символам, общественно-историческому прошлому, которые определяют их как отдельную группу, и не только субъективный ответ на вопрос: «Кто я такой?», она обязательно включает в себя восприятие и оценку ее членами других этнических групп. При исследовании этнической идентичности можно выделить три подхода:

 - личностно-психологический

 - социально-психологический

 - этносоциологический

В центре психологического подхода лежит, прежде всего, когнитивный аспект этической принадлежности, усвоение представлений о своей этнической определенности. Здесь идентичность приближается к понятию самосознания и основным источником знания о ней становится ответ на вопрос: «Кто я такой?». Главным предметом анализа является личность, а этническая идентичность рассматривается как одна из составляющих ее структуры.

В рамках этносоциологического подхода этническая идентичность рассматривается, прежде всего, в контексте изучения этнической общности. Этническая общность представляет для ее членов референтную группу, с которой они разделяют ее «исторический стиль», базирующийся на единстве этических характеристик и ценностей, и через процесс взаимодействия с другими идентифицируют самих себя как следующих этому стилю. В центре внимания социально-психологического подхода – человек как член определенной группы, общности, где формирование его внутренних свойств, его поведение рассматриваются в зависимости от его членства в группе. В качестве главного объекта исследования выступает влияние групповых норм, ценностей, характеристик на человека. Социально-психологический уровень исследования этнической идентичности отражает теория социальной идентичности Г.Тедждена и Дж.Гернера. Один из основополагающих ее тезисов – представление о включении в «Я – концепцию» личности двух больших подсистем: личности и социальной идентичности. Социальная идентичность складывается из отдельных идентификаций и определяется принадлежностью человека к различным социальным категориям: расе, национальности, классу, полу и т.д. Она складывается из тех аспектов образа «Я», которое вытекают из восприятия индивидов себя как члена определенной социальной группы. Последние базируются подобно любой категоризацией на восприятии внутригруппового сходства и межгруппового различия. В теории учитываются и динамический (формирование и развитие) и сущностный аспекты социальных идентичностей.

В качестве основного механизма проявления социальной идентичности выступает рожденная во взаимодействии с другими группами (и их членами) социальное сравнение ценностно значимых качеств и характеристик. Эти положения перекликаются с историко-психологической концепцией Б.Ф.Поршнева. Субъективная психологическая сторона всякой общности людей констатируется им путем двуединого психологического увлечения «Мы» и «Они». Нет такого «Мы», которое явно или неявно не противопоставлялось бы каким-то «Они» и обратно. Именно противопоставление своей общности другим всегда способствовало внутри общности фиксации и активному закреплению своих этнических отличий и тем самым – укреплению своей общности. Универсальный принцип психического оформления любой общности: всякое противопоставление объединяет, всякое объединение противопоставляет – неотъемлемая характеристика этнической идентичности. В связи с этим важно проводить анализ особенностей отражения в групповом этническом сознании процессов внутригрупповой интеграции и внешнегрупповой дифференциации (Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. - М. Наука, 1979).

При изучении этнической идентичности целесообразно принимать во внимание, что содержание и социальная презентация этнической идентичности определяется во многом характером восприятия и оценки данной этничности в обществе в целом, во взаимодействии и отношении с другими этническими общностями. Операционализация межгруппового взаимодействия осуществляется через понятие этнических стереотипов.

Многими исследователями установлено, что жесткая иерархия самоидентификаций личности в современном обществе весьма сомнительна. Как правило, социальные, ролевые идентификации субъекта ситуативны, контекстуальны. Вместе с тем повторяющиеся социальные ситуации допускают утверждение о формировании более или менее устойчивой иерархии самоидентификаций.

Динамика соотносительной значимости объектов социализации зависит от динамики преодоления социального и экономического кризиса. «По мере выхода из кризиса, значимость первичных групп должна ослабевать, вторичных – усиливаться» (Ядов В.А. Социальные и социально-психологические механизмы формирования социальной идентичности личности. // Мир России. 1985. № 3-4). Этничность часто характеризуется выраженной иерархичностью и, соответственно, множественностью идентификаций, то есть один и тот же человек может ощущать свою принадлежность одновременно к двум и более этническим (включая субэтнические и метаэтнические) общности. При этом какой-то из уровней выступает в качестве ведущего, и именно он в конечном итоге определяет этнические принадлежности личности. В связи со сказанным необходимо отметить плодотворность и операциональность предложенных С.А.Арутюновым понятий ассоциирующей и ассоциируемой этнических общностей. Вкратце это означает, что ассоциирующая этническая общность функционирует на основе использования своего языка и культуры, тогда как «представителем ассоциируемой этнической группы в той или иной мере, определяемой их положением в полиэтническом обществе, являются двуязычными носителями собственной культуры и культуры доминирующего (то есть ассоциирующего) их народа» (Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. - М. Наука, 1989). Для ассоциируемых этнических групп в целом характерно осознание принадлежности как к своему этносу, так и к полиэтническому обществу, функционирующему как на основе языка и культуры доминирующего большинства. В ряде случаев вторичная идентификация (типа советский/российский) может с течением времени приобретать черты этнического самоопределения и тем самым вести к этнической ассимиляции соответствующей группы этническим большинством населения страны (региона). Однако подобная ассимиляция отнюдь не является неизбежной. Многие небольшие по численности народы веками находились в положении ассоциируемых групп или меньшинств, но при этом не утратили ни этнического самосознания, ни собственного языка, ни культуры.

От того, какой уровень этноидентификации является доминирующим в данной ситуации, зависит направленность межэтнических отношений, их эмоциональная окрашенность и динамика. Степень важности разных уровней этноидентификации и влияние их на социализацию индивида во многом определяет его отношение с представителями других этнических групп. Устойчивость межэтнических отношений можно рассмотреть в трехмерном аспекте (прошлое, настоящее и будущее) который включает в себя:

1. Накопленный социально-исторический опыт межнациональных отношений (устойчивость определяется психологическими установками, перенимаемыми от предыдущих поколений в порядке социального наследования).

2. Личный социальный опыт, приобретенный в условиях новых реалий действительности в процессе непосредственных и опосредованных контактов.

3. Доминирующие этноцентристские или интернационалистические тенденции в межнациональных отношениях.

Многонациональность – это богатство России. Но огромный творческий потенциал многонациональной страны остается большей частью невостребованным. И поэтому многообразие народов, их культур выступает не как преимущество, не как фактор поступательного движения, а как дестабилизирующий фактор.

Как показывает мировой опыт, в области национальной идеологии существуют различные стратегии поддержания культурного разнообразия, преодоления кризиса социальной идентичности. К наиболее перспективной. как нам представляется, относятся мультикультуризм, то есть позитивное отношение к наличию в обществе различных этнокультурных групп и добровольная адаптация социальных институтов общества к потребностям разных культурных групп.