Признания и исполнения иностранных судебных решений: теоретические доктрины и концепции

Вопрос о признании и исполнении иностранных судебных решений являлся одним из сложных в науке международного частного права. Тем более актуален он сейчас, когда в мире на глобальном уровне осуществляется экономическая, политическая и культурная интеграция. Вне рамок рассматриваемого института международного частного права такое объединение государств - и в особенности хозяйственное, экономическое, было бы невозможным или затруднительным. Это и понятно, ведь право является отображением экономики. Право, выступая наиболее адекватной формой экономических отношений, упорядочивает и организует их, регулирует распределение материальных благ и путем санкций охраняет экономический строй того или иного государства.

Однако глобальной интеграции государств, основанной, в том числе и на эффективном исполнении иностранных судебных решений, может препятствовать реализация принципа суверенитета. Он, будучи закреплен в п.1 ст.2 Устава ООН, в международном праве характеризуется jus cogens.

Согласно данного принципа, каждое государство должно уважать права других государств, в сфере реализации судебной власти в пределах их территории. А любое вмешательство или посягательство на государственный суверенитет не допускается.

Такая точка зрения достаточно часто обосновывалась в отечественной литературе, посвященной международному праву. Отсюда становится ясно, что требование о признании иностранных судебных решений в государстве, ином, чем-то, где оно было вынесено, нарушило бы рассматриваемый принцип. Однако государства вследствие глобальной интеграции заключают международные соглашения, из которых вытекают их обязательства признавать и исполнять такого рода решения на своей территории.

Надо отметить, что вышеназванная точка зрения о приоритете суверенитета, хотя и имеет множество сторонников, все же разделяется не всеми. В литературе существуют взгляды о том, что «невозможность непосредственного исполнения решений судов одного государства на территории другого следует объяснять не понятием суверенитета, частью неправильно употребляемым, а сложностью вопроса о допустимости исполнения, который не могут решать органы исполнительной власти».

Очевидным достоинством института признания и исполнения иностранных судебных решений является упрощенная процедура судебного разбирательства. В этом случае нет необходимости повторно проводить судебное производство по тому же предмету и между теми же сторонами в иностранном государстве, где предполагается признать и исполнить судебное решение. Даже признание судебного акта может быть полезным для истца. Необходимость в институте признания иностранных решений обосновывается тем, что «в сфере семейных отношений отказ в признании, к примеру, судебного решения о разводе, не позволит физическому лицу вступить в новый брак (в странах с моногамным браком) без предварительного расторжения предыдущего. Признание решения будет иметь значение и в тех случаях, когда оно не подлежит принудительному исполнению вследствие отсутствия имущества у ответчика в иностранном государстве. По этому поводу в английской литературе приводилась одна весьма любопытная точка зрения. Ее сторонник, Наглис, - отмечал, что «решение американского суда, вынесенного против российской компании, несмотря на невозможность его принудительного исполнения в России, не бесполезно». Свою позицию он мотивировал тем, что должник, возможно, все-таки исполнит такое решение, имея в виду - опять-таки, возможное обращение взыскания на его имущество в США. Приведенная позиция в принципе имеет право на существование. Однако вряд ли можно признать целесообразным обращение в суд с расчетом на добровольное исполнение решения должником.

В литературе существует иной подход к вопросам признания иностранных судебных решений. Так, М. Вольф полагал, что нежелательно исполнять судебное решение «без принятия эффективных мер предосторожности». Эти меры он сводил к действиям судей, цель которых состоит в том, чтобы убедиться в соблюдении законности при вынесении иностранного судебного решения. Они сводятся к проверке того, было ли оно вынесено без взяточничества судей, политических мотивов и т.д. Надо учитывать еще и различия в правовых системах государств. Они бывают настолько велики, что признание и исполнение судебного решения могло бы привести к нарушению публичного порядка или общественной морали другого государства.

Л.А. Лунц, разделяя подход Вольфа М, обоснованно указывал на противоположную направленность двух стремлений государства: «к предоставлению льготного правового режима для иностранцев из-за экономических соображений и к охране собственных интересов из-за недоверия к беспристрастности иностранного суда».

В современных международных условиях первое из указанных стремлений государств, преобладает. В литературе, посвященной обоснованию такого подхода, в частности, указывалось, что «во многих странах применяется принцип favoris recognition, то есть решения иностранных судов, по общему правилу, признаются, если внутренним законодательством или национальным правом не предусмотрено каких-либо исключений».

Исключения могут, например, выражаться в применении процедуры судебного производства к решениям, подлежащим признанию.

Изложенное означает, что перед государствами стоит необходимость разработки такого института признания и исполнения иностранных решений, который бы минимизировал возможные негативные последствия их действия на территории другого государства.

В России вопросы признания урегулированы в ст.413 Гражданско-процессуального кодекса Российской Федерации от 23.10.2002г. (далее - ГПК 2002 г.), которая гласит, что решения иностранных судов, не требующие принудительного исполнения, признаются без какого-либо дальнейшего производства, если со стороны заинтересованного лица не поступят возражения относительно этого.

Исполнение решений иностранных судов в России производится только при наличии международного договора. Нормативной основой для подтверждения данного тезиса является ст.1 еще действующего в России Указа Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988г. «О признании и исполнении в СССР решений иностранных судов и арбитражей». В этой статье содержится норма о том, что иностранные судебные решения признаются и исполняются, если это предусмотрено международным договором.

В качестве примера таких межгосударственных соглашений следует привести в первую очередь Минскую Конвенцию СНГ «О правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам» 1993г. и двусторонние договоры России о правовой помощи по гражданским и уголовным делам. Кроме того, существуют и многосторонние конвенции с участием России, посвященные исполнению судебных решений по конкретным гражданским делам: Гаагская Конвенция по вопросам гражданского процесса от 1 марта 1954г., Международная Конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью от 29 ноября 1969г.

В законодательстве России есть нормы о признании судебных решений. Согласно ст. 160 Семейного кодекса России, расторжение браков между российскими и иностранными гражданами, совершенное вне пределов России с соблюдением законодательства соответствующего иностранного государства о компетенции органов, принимавших решение о разводе, и о подлежащем применению семейном праве, признается действительным в России даже при отсутствии договора о взаимном признании. Приведенная норма связана со ст.413 ГПК 2002г. о презумпции признания иностранного судебного решения, если против него не будут поданы возражения заинтересованной стороны. Российское законодательство закрепило перечень иностранных судебных решений, подлежащих признанию на территории России, без какого-либо дальнейшего судебного разбирательства. Речь идет о ст.415 ГПК 2002 г. Поскольку эта статья является специальной по отношению к правилу, закрепленному в ст.413, надо сделать вывод, что ее положения действуют во всех случаях, в т.ч. и тогда, когда в отношении решений, указанных в ст.415, поступили возражения заинтересованных лиц.

К ним относятся решения иностранных судов:

- относительно статуса гражданина государства, суд которого принял решение;

- о расторжении или признании недействительным брака между российским гражданином и иностранным гражданином, если в момент рассмотрения дела хотя бы один из супругов проживал вне пределов России;

- о расторжении или признании недействительным брака между российскими гражданами, если оба супруга в момент рассмотрения дела проживали вне пределов России.

Перечень может быть дополнен федеральными законами.

В Англии решения иностранных судов не могут быть признаны и исполнены непосредственно. В этом случае иностранное судебное решение является основанием иска, подаваемого в английский суд. Теоретически такое положение обусловлено так называемой «доктриной обязательства». Одновременно с «доктриной обязательства» следует выделить и теорию взаимности или взаимного сотрудничества.

Наиболее распространенная трактовка данной теории заключается в том, что государство, где испрашивается исполнение иностранного решения, отказывает в исполнении, если государство вынесения решения, допускает пересмотр решений судов первого государства. Иностранные судебные решения исполняются на основе принципа взаимности вследствие сближения экономик различных стран и глобализации мира в целом. Возможно, отчасти, с этим связано существование другой доктрины исполнения иностранных судебных решений, получившей название доктрины «международной вежливости» (в Англии она применялась до 1842г.). Она предусматривает исполнение решений судов иностранных государств из соображений вежливости, соблюдения «этикета» между государствами. Если государство отказывается соблюдать нормы такого этикета, то его поведение рассматривается как пренебрегающее иностранным суверенитетом.

В английской литературе эта доктрина трактуется, как необходимость для государств исполнить судебное решение таким, как оно есть. Данная позиция находит обоснование в практике английских судов. Так, в 1798г. английский судья Эшхест по поводу решений французских судов отмечал следующее: «эти суды имели надлежащую юрисдикцию по делу, а правило гласит, что судебное решение иностранного суда признается окончательным в случае повторного рассмотрения того же самого вопроса. Поскольку французский суд уже вынес юридическое решение по конкретному вопросу, оно должно быть руководством для нас, каким бы ни было наше мнение относительно реальных обстоятельств дела». В понятие вежливости всегда вкладывалась «уступка» другим государствам в надежде на взаимность.

Данная концепция жестко критиковалась в английской литературе. Отмечалось, в частности, что теория вежливости опасна, поскольку ориентирует на признание даже заведомо неправосудных решений, и, кроме того, действие вежливости немедленно прекратилось бы при возникновении войны, хотя некоторые решения признаются и исполняются и в этом случае.

Другой аргумент, выдвигаемый против доктрины вежливости английскими учеными Чеширом и Нортом, состоит в невозможности точного определения тех возражений, которые может заявить ответчик. По соображениям вежливости суд обязан признавать и исполнять иностранное судебное решение. Это исключает возможность каких-либо возражений о том, что иностранный суд действовал вне пределов своей юрисдикции.

Пожалуй, самым существенным недостатком рассматриваемой теории является необходимость признания даже заведомо неправосудных решений, например, решений, вынесенных вследствие дачи взятки судье. В связи с этим заслуживают внимания идеи Вольфа М. о том, что доктрина международной вежливости будет опасной, если «ничего не стоящие решения, вынесенные продажными и невежественными судьями в какой-нибудь Руритании, могли бы быть признаны безвредными в Англии только потому, что суды Руритании признают мудрые решения, вынесенные английскими судами».

Свое нормативное закрепление доктрина вежливости нашла в первой и третьей оговорке к Конвенции ООН «О признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений» 1958 г.

Рассматриваемая доктрина была разработана на основе толкования принципа суверенного равенства государств (jus cogens).

Вследствие такой трактовки возникает проблема незыблемости (неприкосновенности) суверенитета государства, поскольку исполнение иностранных судебных решений позволяет иностранным судам вмешиваться в суверенитет другого государства. Поэтому многие страны с неохотой исполняют иностранные судебные акты. По мнению М.М. Богуславского, такой подход связан с тем, что иностранные суды в своей деятельности, прежде всего, нацелены на обеспечение интересов своих граждан и иных отечественных субъектов гражданско-правовых отношений. «Презюмируется предвзятость иностранного судебного решения при необходимости его признания и исполнения в другом государстве».

Приведенная позиция в свете глобализации мира нуждается в корректировке и уточнении. Сейчас многие государства готовы допустить у себя признание и исполнение решений иностранных судов, при условии, что последствия такого признания и исполнения не будут противоречить их законодательству или публичному порядку. Во многих межгосударственных соглашениях, посвященных иностранным судебным решениям, противоречие публичному порядку является основанием отказа в признании и исполнении актов иностранных судов на территории соответствующего государства.

Следующая «доктрина обязательства» была сформулирована в 1842г. в деле Russel v Smyth. Согласно этой теории, решение иностранного суда порождает для сторон новые права и обязанности: в отношении должника - обязанность исполнить решение, а взыскателя - право требовать исполнения. Действует презумпция о наличии обязательства между должником и взыскателем, закрепленным в иностранном судебном решении, до тех пор, пока первый не опровергнет его, приведя обоснованные возражения перед судом иностранного государства, в котором испрашивается исполнение.

Учитывая изложенное, следует отметить договорный характер обязательства должника по иностранному судебному решению, поскольку оно, будучи вынесенным судом иностранного государства, в Англии приравнивается к обязательствам того же должника из обычного договора, как если бы он его на самом деле заключил.

Поэтому доктрина обязательства делает неактуальным вопрос о принципе взаимности при признании и исполнении иностранных судебных решений. Чешир, характеризуя договорную специфику обязательства должника по иностранному судебному решению, отмечал, что «если суд компетентной юрисдикции вынес решение о взыскании с одного лица определенной денежной суммы в пользу другого лица, обязанность выплатить эту сумму становится правовым обязательством, которое может быть принудительно осуществлено в Англии посредством иска о взыскании денежного долга».

Приведенная точка зрения английского правоведа позволяет отметить одно достоинство рассматриваемой доктрины: поскольку юридическим фактом, удостоверяющим ответственность должника, является обязательство по иностранному судебному решению, он может опровергать такое решение по тем же основаниям, как и любое другое обязательство.

В то же время в теории есть и некоторые недостатки. Так, Вольф М. полагал, что ею невозможно объяснить, например, признание решения о разводе.

Теоретически концепция обязательства входит в некоторое противоречие с принципом transit in rem judicatam (первоначальное основание иска поглощается судебным решением), поскольку оставляет за истцом возможность выбора: либо воспользоваться первоначальным основанием иска (например, распиской о получении должником денежных средств), либо подавать исковое заявление в суд, ссылаясь на иностранное судебное решение.

Природа такого противоречия объясняется тем, что в данной концепции иностранное судебное решение рассматривается не как акт публичной власти, который может быть исполнен принудительно, а как простое обязательство, которое исполняется должником добровольно. В этом случае у истца имеются юридические средства защиты права более низкого - по сравнению с упомянутым публичным актом, уровня, поскольку заставить должника исполнить обязательство при отсутствии его согласия на это, может только суд, вынеся против него решение, которое исполняется принудительно.

Доктрина обязательства в настоящее время с некоторыми ограничениями применяется в Англии к иностранным судебным решениям. Учитывая ее важность как источника правового регулирования признания и исполнения судебных решений другого государства.

В литературе обосновывается еще одна доктрина, которая получила название доктрины «гармонии» между судебным решением и правовой системой государства, где решение вынесено. Смысл этой концепции заключается в том, что иностранное законодательство, применяемое в соответствии с коллизионными нормами иностранного государства, регулирует исполнение решения, которое представляется собой закон, регулирующий одно дело (lex specialis)В данном случае решение является специальным законом, которое регулирует один-единственный случай. По мнению автора, доктрина косвенно отражена в французском праве. Во Франции признание судебного решения возможно только в случае, если оно вынесено в соответствии с правом, подлежащим применению на основании французских коллизионных норм.

Таким образом, доктрина «гармонии» смешивает два неоднородных понятия - закон и судебные решения.

Как уже было отмечено при характеристике доктрины обязательства, иностранное судебное решение выступает в Англии основанием иска. Предоставляет ли законодательство России возможность «использовать» иностранное судебное решение на основе «доктрины обязательства»? Есть мнение, что «решения иностранных судов, удостоверенные в установленном порядке, могут приниматься нашими судами в качестве доказательств, оцениваемых в соответствии с российскими процессуальными нормами».

Исходя из смысла и содержания ст.60 и ч. 4,5 ст. 71 ГПК РФ 2002г., иностранное судебное решение может выступать доказательством наличия между истцом и ответчиком правовых отношений. Условием принятия подобного доказательства является его легализация. Согласно ч. 1 ст.408 ГПК 2002г., посвященной признанию российским судом документов, выданных, составленных или удостоверенных компетентными органами иностранных государств при условии их легализации. Эти документы, в число которых входит и иностранное судебное решение, согласно ст.408 ГПК 2002г., могут быть признаны в качестве основания иска к организации-ответчику, находящейся на территории России, или к гражданину-ответчику, имеющему место жительства в России. В соответствии с подп. 5 ч.4 ст. 131 ГПК 2002г., основанием иска являются обстоятельства, на которых истец основывает свои требования, и доказательства, подтверждающие, эти обстоятельства. При этом иск должен быть не о признании и исполнении иностранного решения (что недопустимо в силу ст.409 ГПК 2002г., содержащей норму о том, что решения иностранных судов подлежат признанию и исполнению в России, если это прямо предусмотрено международным договором), а об исполнении обязательства, закрепленного в иностранном судебном решении.

Аналогичные нормы содержатся и в ст.ст.241, 247-252 Арбитражно-процессуального кодекса России от 14.06.2002 г. (далее АПК 2002 г.).

Решению иностранного суда возможно следует придать презюмирующее значение. По сути, автором предлагается ввести в российское законодательство новую презумпцию, которая предусматривает доказывание обязательственных отношений, возникших за пределами территории РФ, таким видом доказательства, как иностранное судебное решение либо иной судебный акт (мировое соглашение). Методом от противного предлагается по аналогии использовать конструкцию п. 2 ст. 408 ГК РФ, в которой указывается, что нахождение долгового документа у должника удостоверяет, пока не доказано иное, прекращение обязательства. В данном случае наличие у кредитора (истца) иностранного судебного решения доказывает, пока не доказано иное, о неисполненном перед ним должником обязательстве.

В силу ст. 60 ГПК РФ 2002г. иностранное судебное решение будет допустимым доказательством, подтверждающим наличие в другом государстве между должником и взыскателем обязательственных отношений. Это, однако, не исключает наличие и исследование российским судом при определенных условиях других доказательств. Доказательства могут приводиться должником в обоснование свих возражений только в случае, если иностранное решение было получено в результате обмана, который может выразиться в подкупе судей, использовании подложных документов и т.д. (по аналогии с ст.ст. 160-162 ГК РФ).

Стоит отметить, что предлагаемая автором презумпция восходит к более общей презумпции гражданского права: отсутствие вины доказывается, лицом нарушившим обязательство. Применительно к рассматриваемому вопросу обязательством является иностранное судебное решение, а указанным лицом - ответчик. Поэтому предлагаемая концепция согласуется и с нормами гражданского, и гражданско-процессуального права.

Внося изложенные предложения, автор считает, что иностранное судебное решение любого государства, будучи приравнено к гражданско-правовому обязательству, должно пользоваться приоритетом. Права должника здесь не нарушаются, поскольку он может привести российскому суду доказательства, опровергающие факты, изложенные в решении иностранного суда.

Отсюда следует, что решение иностранного суда может иметь презюмирующее значение и являться средством доказывания по делу, если прямо указано в законе в качестве такового.

С другой стороны, для российского суда иностранный судебный процесс, в результате которого было вынесено решение по делу, представляет собой процессуальную экономию, поскольку суд избавляется от исследования доказательств, уже изученных и оцененных иностранным судом. Российский суд приступит к изучению доказательств в случае, если должник представит обоснованные возражения.

Таким образом, главным преимуществом предлагаемой автором системы предложений является возможность фактического исполнения иностранного судебного решения без затягивания процесса. При этом гл. 45 ГПК РФ 2002г. не подвергается коренному изменению.

Автор полагает, что приравнивание иностранного судебного акта к обязательству отвечает и той роли государства, которую оно играет в современном демократическом обществе. Берн, отмечал Р.В. Зайцев, что «признавая и приводя в исполнение иностранные судебные решения, государство выполняет свои функции по охране прав и свобод человека». Действительно, в силу ст. 2 Конституции РФ, где говорится о человеке, стало быть, и иностранном лице, государство в первую очередь, обязано охранять его права и свободы. Защитная функция государства должна быть реализована и в области исполнения решений иностранных судов, которые предоставляют физическим лицам и организациям соответствующие права. Ограничивать их международным договором было бы не вполне справедливо. Кроме этого, нужно иметь в виду, что государство, решение суда которого не было исполнено, может также не исполнять судебные акты, вынесенные в пользу российских граждан против иностранных лиц.

Следует отметить, что приведенные предложения по изменению гражданско-процессуального законодательства РФ обосновываются и судебной практикой других стран.

Так, суды Швеции, где, кстати, вообще не предусмотрено исполнение решений иностранных судов, соблюдают концепцию так называемого «косвенного исполнения». Это означает, что по делу выносится решение суда Швеции, основанное, однако, на иностранном судебном решении. При этом шведский суд не пересматривает его по существу.

Доверие шведских судов к иностранной юстиции объясняется ценностью ее актов, в т.ч. и судебных решений, правильность которых презюмируется.

Автор считает, что решение иностранного суда должно презюмироваться - верным, до тех пор пока ответчик не докажет обратное в российском гражданском процессе.

Таким образом, изложенная конструкция защищает и права взыскателя, и права должника. Приведенная концепция соответствует ст. 60 ГПК РФ 2002г. о допустимости доказательств и не нарушает, следовательно, принципы допустимости, достоверности и относимости, закрепленные в п.З. ст. 67 ГПК РФ 2002г.

Данные предложения не предусматривают радикального изменения норм ГПК РФ 2002г., как это делается некоторыми авторами. В частности Р.В. Зайцев предлагает включить в ст. 409 ГПК РФ и ст. 241 АПК РФ норму, «о том, что при отсутствии соответствующего международного договора признание и приведение в исполнение актов иностранных судов допускается, если такое признание будет соответствовать интересам Российской Федерации, целям защиты и восстановления прав граждан и организаций».

Изложенное позволяет сделать вывод, что иностранное судебное решение в России может рассматриваться как доказательство, подтверждающее наличие обязательства должника. Однако добиваться решения об удовлетворении иска истцу будет нелегко. Это связано с применением к данному спору процедуры искового производства, которая предусматривает оценку всех доказательств, а стало быть, и иностранного решения, в совокупности, без предоставления каких либо привилегий (ч.З ст.67 ГПК 2002г.). Следует заметить, что возможность подачи иска на основе иностранного решения в России осложняется тем, что практика таких дел отсутствует, их теоретические аспекты в правовой литературе не рассматривались.

В Англии иностранное судебное решение приравнивается к простому письменному обязательству. Дела по искам, основанным на таких обязательствах, рассматриваются в упрощенном порядке. Английский суд лишь проверяет иностранное судебное решение на соответствие его определенным формальным требованиям: надлежащая юрисдикция иностранного суда; извещение ответчика о судебном разбирательстве и т.д., не рассматривая дело по существу, в том числе, не оценивая доказательств, представленных сторонами.

В целях более полного изучения теоретических аспектов признания и исполнения решений иностранных судов в Англии обратимся к опыту других государств в этой области правового регулирования.

В Северной Африке, например, в Алжире, как и в Англии, возможно исполнение иностранного судебного решения без наличия международных договоренностей по этим вопросам. В законодательстве Алжира действует система экзекватуры, предусматривающая проверку иностранного судебного решения на предмет его соответствия определенным формальным требованиям. Речь идет об общих условиях экзекватуры, которые соблюдаются при исполнении любого решения иностранного суда. В литературе экзекватура обосновывалась следующим образом: «поскольку экзекватура может потребоваться решениям, вынесенным в любом, государстве, в т. ч и с тем, с которым Алжир конвенции не заключал, необходимо изучение общих условий выдачи экзекватуры». Тем же автором указывалось на то, что существует возможность ссылаться на иностранное судебное решение как на правовое основание при разрешении конкретного спора.

С нормативной точки зрения возможность исполнить любое решение в Алжире после его проверки алжирским судом закреплена в ст.325 ГПК Алжира: «решения и постановления, вынесенные иностранными судебными учреждениями и распоряжения, полученные от иностранных должностных лиц, принимаются к исполнению на всей территории алжирского государства только при условии, что они признаны подлежащими исполнению алжирским судебным учреждением и если они не противоречат специальным положениям дипломатических конвенций».

Как видно, ст.325 охватывает все решения, вынесенные иностранными судами. Под иностранным судебным решением в Алжире понимается любой постановляющий акт суда, вынесенный от имени суверенной верховной власти иностранного государства. При этом не имеет значения, в порядке какого производства оно было вынесено: искового, административного или какого-либо иного. Судебные решения, вынесенные на основании мирового соглашения, также входят в перечень судебных актов, могущих быть исполненными по ст.325.

Признаки судебного решения устанавливаются иностранным законом. Алжирский суд не обязан изучать иностранный закон в целях проверки того, является ли данный документ иностранным судебным решением в соответствии с иностранным правом. Суд этого государства только требует аутентичной копии такого решения. Аутентичность также должна пониматься согласно положениям иностранного закона.

В Алжире экзекватура проявляется в наличии государственной исполнительной формулы. Именно она является основанием исполнения иностранного решения на территории этой республики. Необходимость экзекватуры в такой форме объясняется тем мотивом, что суд не может получать указаний от каких бы то ни было зарубежных властей, которых он не знает, и правомочий которых не представляет. Восходит же такое положение к уже упомянутому принципу суверенитета jus cogens.

В странах Азии иностранное судебное решение исполняется по разным системам.

Гонконг, Сингапур и Новая Зеландия допускают возможность исполнить практически любое решение. В Сингапуре иностранное решение рассматривается как долговое обязательство, которое может быть исполнено путем подачи иска, основанием которого и выступает это обязательство, закрепленное иностранным судебным решением.

В Корее, Индии и Китае иностранное судебное решение может быть исполнено только при наличии международных договоров и взаимной «вежливости». Китай, надо сказать, даже более жестко подходит к этому вопросу, устанавливая в своем законодательстве общий порядок исполнения судебных решений других государств: эти решения, согласно ст.204 Кодекса гражданского судопроизводства Китая 1982г., проверяются народным судом КНР в соответствии с международными договорами, в которых участвует Китайское государство. Иностранные судебные решения тех государств, которые не участвуют в международных соглашениях, подписанных КНР, могут быть исполнены КНР, только если судебные решения Китая уже исполнялись в этом государстве.

Как видно, доктрина взаимности в Китае имеет жесткие условия реализации, поскольку решения иностранных судов могут исполняться только в случае, если аналогичные решения китайских судов получали исполнение в соответствующем государстве или «существуют доказательства, представленные народному суду Китая, о том, что решение китайского суда будет исполнено в этом государстве».

В Индонезии существует вообще уникальная система исполнения иностранных судебных решений. Эта система не предусматривает возможность исполнения судебного акта иностранных государств. Индонезийский суд может лишь допустить его в качестве аутентичного афидевита, подтверждающего правовые основания, которыми обладает лицо, желающее исполнить решения иностранного суда на территории Индонезии. Однако и в этом случае индонезийские суды обладают широкой свободой усмотрения при решении вопросов степени важности такого афидевита.

Таким образом, Индонезия является, пожалуй, одной из стран, где весьма затруднительно получить исполнение иностранного судебного решения.

Таиланд пошел еще дальше и вообще в своем законодательстве не закрепил норм, посвященных исполнению иностранных судебных решений.

В немалой степени сложность исполнения иностранных решений в государствах зависит от того, что каждая страна имеет свое понимание судебного решения, которое подлежит принудительному исполнению на их территории. Например, в Японии под судебным решением понимается не только собственно акт суда как органа правосудия, но и «приказы, ордонансы иностранных административных судов, криминальных судов или других специализированных судебных учреждений».

В Гонконге, в отличие от многих европейских стран, существует Ордонанс (Закон), ст.319 которого допускает возможность исполнения иностранного решении, несмотря на то, что «на него подана апелляционная жалоба или это решение может подлежать апелляционному рассмотрению в судах страны, где оно было вынесено».

Далее не имеет смысла перечислять другие страны Азии, где возможно исполнение иностранных судебных решений по той или иной системе. Достаточно ограничиться мнением английских правоведов, которые указывали, что трудности исполнения иностранных решений в странах Азии связаны с их неоднозначной трактовкой. Ведь под решением, которое может быть исполнено в странах Азии, понимается не только акт суда, но и любой декрет, приказ, решение трибунала, обладающего судебными или квазисудебными функциями.

В европейских странах исполнение иностранных судебных решений производится на основе конвенций и двусторонних международных договоров. Вообще для государств континентальной Европы характерна система исполнения иностранных судебных решений, базирующаяся на принципе взаимности.

Кроме того, решения иностранных судов могут выполнять и функции доказательств. Правда, источником доказательств иностранные судебные акты выступают только в 9 европейских странах: Болгарии, Франции, Германии, Италии, Испании, Швеции, Швейцарии и Великобритании. Пол Шторм, профессор права Голландской школы бизнеса, писал, что «иностранные судебные решения могут обладать доказательственной силой. Это означает, что факты, установленные в иностранном судопроизводстве и положенные в основу судебного решения, будут являться доказательством для судов другого государства».

Другой общей чертой в характеристике исполнения иностранных судебных решений в европейских государствах является наделение их свойствами окончательности и неопровержимости. Теоретически эти свойства выражает принцип res judicata. Его действие позволяет распространять материальные последствия исполнения судебного акта на территорию другого государства. Для этого к иностранному решению предъявляется ряд формальных требований, соблюдение которых позволяет признать и исполнить решения иностранного суда.

Иностранные решения не пересматриваются судом другого государства по существу (ст.ст.29, 34 (3) Конвенции «О юрисдикции и исполнении судебных решений по гражданским и коммерческим делам» (Брюссель, 1968г.)) (далее по тексту Конвенция 1968 г.). Однако не во всех странах это правило действует в полном объеме. Так, в Италии суды могут проверять решения, вынесенные иностранным судом по ограниченному числу дел. Имеются в виду решения, вынесенные в отсутствие ответчика (заочные решения), а также решения, полученные вследствие обмана или основанные на ошибке факта. В Бельгии суды обязаны проверять решения по вопросам права и вопросам факта. Однако такое полномочие бельгийского суда не подразумевает нового полноценного судебного разбирательства.

Помимо всего прочего, судебные акты иностранных государств могут рассматриваться и как факт, который имеет или может иметь правовое значение в иностранном судопроизводстве.

Еще одной характерной для европейских государств чертой в области исполнения решений иностранных судов является автоматическое признание решений иностранных судов, которые не подлежат принудительному исполнению, без дальнейшего судебного разбирательства. Для признания иностранных решений необходимо соблюдение двух универсальных требований:

1. решение иностранного суда, подлежащее признанию, должно быть аутентичным;

2. в государстве вынесения такого решения оно должно иметь те же самые последствия, что и в другом государстве, где данный судебный акт признается.

Следует отметить, что эти требования предъявляются и в Англии, и во многих других странах.

Однако ст.26 Конвенции 1968 г. содержит исключения:

1. в тех случаях, когда признание иностранного судебного решения может повлечь принципиальный правовой вопрос, возможно использование упрощенной (simple) процедуры исполнения решений иностранных судов, предусмотренной этими конвенциями.

2. если результат судебного разбирательства зависит от решения вопроса, связанного с признанием иностранного судебного решения, суд вправе этот вопрос исследовать.

Италия и Бельгия, наоборот, по общему правилу не признают иностранные судебные решения. Для их признания необходимо проведение специальной процедуры, в результате которой выносится так называемая «декларация о действии» признанного решения на территории Италии (a declaration of efficacy). В Бельгии иностранные судебные решения не признаются до тех пор, пока в отношении их не получено разрешение (экзекватура), выдаваемое в особом порядке.

В странах Северной Америки, за некоторыми исключениями господствует общее право. Поэтому система исполнения иностранных судебных решений в них имеет признаки, характерные для общего права Англии. Правило о невозможности прямого исполнения действует не только в отношении иностранных судебных решений, но и даже решений штатов Америки. Еще в ст.4 параграфе 1 Конституции США и Законе Конгресса от 26 мая 1790г. указывалось, что «судебные решения в Американском штате обладают доверием и качеством истины в той мере, в какой это позволяется правом штата, где оно было вынесено». Хотя Конституция США и не имеет прямого действия по отношению к иностранным судебным решениям, практика судов этой страны свидетельствует о ее расширительном толковании и позволяет исполнить в США практически любое решение иностранного суда путем подачи иска, основанием которого оно выступает. Тем самым США попадает в число стран с наиболее льготным правовым режимом в области исполнения иностранных судебных решений.  В США иностранные судебные решения признаются без специального судебного разбирательства, а исполняются путем подачи простого иска против должника в порядке упрощенного судопроизводства, которое возбуждается по заявлению взыскателя. При этом для американского суда не имеет правового значения, было ли вынесено иностранное судебное решение в отсутствие стороны (заочное решение) или нет. Защита против иска, основанного на иностранном судебном решении, за некоторыми исключениями не допускается. Защита против такого иска по мотиву репрессивного (жесткого) публичного порядка в стране вынесения решения теоретически доступна, но на практике практически невозможна.

В противоположность странам континентальной Европы американские суды при рассмотрении дел, связанных с исполнением иностранных решений, практически не учитывают требования о взаимном исполнении решений американских судов в том или ином государстве. Существуют лишь несколько штатов, которые учитывают эти требования, принятые Верховным Судом США еще в 1895г. К ним относятся: Техас, Массачусетс, и Джорджия.

В странах Латинской Америки, как и в Азии, существуют различные системы исполнения иностранных судебных решений. В одних государствах - Аргентине и Бразилии - исполнение судебных актов иностранных государств производится на основе иска, который удовлетворяется при соблюдении определенных формальных требований: наличие суда надлежащей юрисдикции, извещение сторон о начале процесса и т.д. В Бразильском ГПК противоречие публичному порядку или угроза национальному суверенитету является одним из оснований отказа в иске об исполнении иностранного судебного решения. Публичный порядок также принимается судом Бразилии во внимание, если правовое основание иска его затрагивает. В этом случае суд исследует обстоятельства дела и тем самым в известной мере нарушает принцип res judicata. Хотя в целом Бразильские суды не «пересматривают иностранные судебное решение по существу, а лишь утверждают его формальные аспекты».

Другие страны - Боливия и Колумбия, признают и исполняют судебные решения только при наличии взаимности в этой области. Здесь также есть свои нюансы. Если в Боливии иностранное судебное решение исполняется на основе международных договоров, и только их, то в Колумбии при отсутствии взаимности истец должен предоставить суду доказательства существования права, которое позволяет придать юридическую силу иностранному судебному решению в той степени, в какой она придается внутреннему решению этого государства.

Таким образом, при всем многообразии систем исполнения иностранных судебных решений в мире можно выделить три основных, которые получили наибольшее распространение:

1. система экзекватуры;

2. система иска, подаваемого в целях исполнения иностранного судебного решения;

3. система регистрации иностранного судебного решения.

Автор: Жарко А.Л.