Белорусское Возрождение+Развитие Белорусского национального самосознания
ПЛАН
1. БЕЛОРУССКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ И ЕВРОПЕЙСКАЯ РЕФОРМАЦИЯ. Ф СКОРИНА И ЕГО МЕСТО В РАЗВИТИИ БЕЛОРУССКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
Базисным основанием любого сформировавшегося этноса служит единство его культуры как в узком смысле, подразумевающем профессиональную деятельность просветителей: философов, литераторов и т.д., так и в непосредственной социальной роли культуры в жизни данного народа, его нравах, быте и ценностях, и, наконец, - в самом широком «общемировом» контексте в смысле роли конкретной культуры в деле развития человечества, в своем, особом месте данной этнической культуры среди других стран и народов. Осознание собственного участия в прогрессе мировой культуры, в частности, выковывание ядра «носителей личностного сознания», которые становятся проводниками такого рода веяний среди основной массы населения, является важнейшей предпосылкой формирования положительной самооценки любого этноса и любой нации. В этом контексте следует отметить, что выход белорусского народа в Европу совпал с эпохой ренессансного гуманизма в ее западных и центральных странах (середина 14 - 16 вв). В 16 в. в Западной Европе также начинается широкое движение по преобразованию католической церкви в церковь национальную (Реформация). В истории и культуре белорусского этноса нашли свое отражение оба эти культурные течения. Уже само географическое положение ВКЛ способствовало сравнительно раннему проникновению новых идей в белорусскую культуру, передаваемых через представителей аристократической белорусской молодежи, обучающейся в университетах Праги, Базеля, Падуи, Кракова и т. д., а также с помощью купцов, привозивших из Европы произведения литературы и искусства, заодно и новые общественные веяния. У образованной части общества возникает и утверждается - не без ожесточенной идейной борьбы - понимание, что социальное и культурное развитие невозможны без ориентации на общеевропейскую культуру и общеевропейскую цивилизацию, а установка на сохранение и развитие собственной самобытности дополняет эту ориентацию не менее ясным пониманием необходимости би-ориентации - на Запад (Европа) и на Восток, т. е. на Русь (в отношении православия и традиций письменности). Эта биполярная ориентация, трансферная установка на культурном, политическом и бытовом уровнях социальных отношений, постепенно становится отличительной чертой этнического самосознания белорусов, которая в той или иной форме продолжается на всем протяжении нашей этнической истории и во многом определяет соответствующий этнокультурный облик. Одной из важнейших идей, общих для Возрождения и Реформации, является установка на формирование национальной культуры на национальном языке (исторически, как правило, предшествующая и способствующая формированию наций). В 15-16 вв. эта идея воодушевляла первых великих белорусских просветителей (Ф. Скорина, С. Будный, В. Тяпинский и др.) и оказала большое позитивное влияние на формирование белорусской этнической культуры уже на этом историческом этапе (задолго до формирования нации) как культуры национально устремленной. В то же время в силу достаточно благоприятных для белорусов социальных и политических условий их бытия в составе ВКЛ до Люблинской унии такой принципиальный аспект реформационных идей, как необходимость собственно национальной государственности, не нашел своего выражения в белорусском самосознании той эпохи. Другая ренессансная идея - идея веротерпимости, наоборот, была очень легко воспринята и нашла отклик в сердцах подданных ВКЛ в силу разной их национальной принадлежности и исповедования ими различных религий. Тезис «Бог один, а вера разная» оправдался необходимостью поисков места под солнцем для всех «языков и народов» ВКЛ и их полного равноправия. Для выработки белорусского этнокультурного самосознания в тот момент были важны как контакты с иными народами, непосредственно входящими в состав ВКЛ, так и с народами-контактерами, поскольку культуральная самоидентификация членов любого этноса предполагает как сопоставление себя с Другим, так и взгляд Другого на себя. Кроме того, идея веротерпимости была сравнительно легко усвоена по той причине, что белорусская религиозная мысль издревле базировалась на языческих представлениях, проникнувших и в христианство и обеспечивших бытование религии для исторического белоруса, скорее, со стороны этического, нежели теологического ее основания, благодаря чему его значительно менее интересовали мистически-провиденциальные элементы религии, нежели ее морально-этическая сторона. Мало того, в специфических условиях ВКЛ идея веротерпимости способствовала укреплению такого аспекта белорусского менталитета, как терпимость национальная и социальная, что с тех пор является одной из наиболее привлекательных черт белорусского менталитета. Идея личности-гражданина (в основном, на уровне шляхты и высших городских слоев населения), воспринятая через возрожденческий гуманизм из антично-полисного культурного наследия, появилась в менталитете белорусов в то же время. Появление этой ренессансной идеи совпало с процессом формирования белорусского этноса и выработки национального самосознания его представителей. Она также была усвоена относительно легко, поскольку вышеупомянутые слои белорусского общества пользовались статусно закрепленными личностно-сословными правами, и образованный белорус того времени не в последнюю очередь воспринимал себя гражданином могущественной державы, чьи права были подкреплены общей правовой и политической культурой. С другой стороны, гражданство личности всегда связано с идеей сплоченно сти данного индивида с другими гражданами, что в сложных исторических условиях является как идентификационной поддержкой личности, так и способом самосохранения этноса как общественного целого. И, наконец, на восприятие этой идеи не могли не повлиять военные победы ВКЛ, начиная с Грюнвальдской битвы (1410 г.) и включая разгром татарского войска под Клецком (1506 г.) и т. н. «оршанскую битву» (1514 г). Забегая вперед, можно сказать о том, что во многом именно идея «гражданского патриотизма» и послужила толчком к деятельности белорусов, касающейся национального возрождения на разных этапах существования этноса (особенно в ситуациях безгосударственности). Она же отпечаталась в качестве одного из основных компонентов белорусского «мифа о золотом веке», которым любой народ поддерживает собственную позитивную самооценку. Не случайно «золотым веком» для белорусского народа до сих пор остается эпоха ВКЛ. Можно с уверенностью сказать о том, что именно к этому времени (16 в.) белорусский этнос в общем и целом являлся сформировавшимся - с большим количеством городов и местечек (так, по подсчетам С. Александровича, в Беларуси в к.16 в. насчитывалось около 380 поселений городского типа) [1, с.78]; со вполне сложившимися элементами экономической общности (например, общей денежной системой: так, после пражского гроша, некоторое время повсеместно в ВКЛ выполнявшего функцию ходящей основной денежной единицы, в 16 в. в этом качестве стала выступать монета собственной чеканки - литовский полугрош Виленского монетного двора); с действующим внутренним рынком (состоящим из локальных и региональных экономических зон); со сложившимися политическими отношениями с соседями и - главное - с несомненно наличествующей к этому времени общностью культуры и мировоззрения представителей этноса. Думается, этот процесс был закономерен в общеевропейском контексте: как известно, Европа эпохи Ренессанса характеризовалась ростом городов, зарождением буржуазных отношений, специализацией в области науки и культуры в целом и др. Именно в это время Европа впервые осознает себя в качестве особой культурной сверхлокальной общности - цивилизации, и не последнюю роль в этом играет процесс интеграции на основе общих научных, культурных, общественно-со циальных достижений. Неудивительно, что сходные интегративные процессы происходят и в ВКЛ, находящемся в центре Европы. И если в широких контактных зонах белорусско-русского и белорусско-украинского пограничья (Псковщина, Смоленщина, Брянщина, Черниговщина, Полесье) в то время существовал комплекс смешанных этнокультурных и лингвистических признаков, то ядро этнической территории белорусов, которое в целом соответствовало географии расселения древних кривичей, полочан, дреговичей и радимичей, представляло собой достаточно целостную в этнокультурном отношении зону. Но нельзя не учитывать, что широкие массы, осуществляющие свое бытие, в основном, внерефлексивно, в «структуре повседневности», воспринимают инновации (каковой была инкорпорация идей Ренессанса и Реформации в ВКЛ) во многом благодаря деятельности выдающихся просветите лей, по определению С. В. Лурье, «носителей личностного сознания», каковым, в первую очередь, являлся Ф. Скорина, основатель белорусского гуманизма, одновременно привнесший в культуру ВКЛ как веяния итальянского Ренессанса, так и северного Возрождения, т. е. Реформации.
Ф. Скорина - человек, воплотивший в своем образе и творчестве сразу несколько основных мифологем Возрождения. Во-первых, тезис антропоцентризма, предполагающий, что простолюдин, изначально не обладавший ни богатством, ни знатностью (в данном случае, сын небогатого купца), собственными усилиями и тягой к «умственным наслаждениям» может добиться совершенства на избранном пути. Во-вторых, тезис о приоритете «энциклопедичности» в знаниях и деятельности: Скорина объединил в себе научные знания и таланты в области медицины, языкознания, ботаники, астрономии (так, астрономический календарь, помещенный в «Малой подорожной книжице», является первым нецерковным календарем у восточных славян), изобразительного искусства (по аргументированным предположениям, гравюры в «Библии» принадлежат его руке) и др.; в-третьих, тезис о предпочтительности гуманитарной деятельности перед естественнонаучной, свидетельством чего была сама его деятельность как литератора, философа и первопечатника. Огромное значение Скорина придавал созданию не переводной, а аутентичной литературы и литературного языка (тенденция, также свойственная гуманистам Возрождения), что доказывают многочислен ные сентенции на эту тему в т. н. «прадмовах», например: «Не многим учителем бывати, но более умети язык свой справовати» (Скорининский «Апостол» («Послание Яковлево».). Дополним: несмотря на то, что деятельность Скорины была направлена на родной язык (так, он широко использовал языковой материал народа и ввел в клерикальную литературу элементы живой белорусской речи), Скорина исповедовал равноправие и равноценность всех языков мира и, следовательно, народов. Следует отметить, что он заговорил о множественности равноправных культур почти на полтора столетия ранее И. Г. Гердера.
Другая черта ренессансного мышления - это элемент светскости в творчестве Скорины. В первую очередь он проявляется в подходе Скорины к методе перевода и издания библейских текстов: так, он мог нарушить сакрализованный порядок десяти заповедей, мог пересказать их в стихотворной форме, использовать фольклорные образы для придания тексту большей выразительности или даже возражать священному тексту (возражение требованию приносить жертвы, высказанное в предисловии к книге «Левит»). Думается, тенденция светскости в творчестве Скорины во многом связана с идеей авторского начала и - шире - приоритета «внутреннего человека», столь свойственной гуманизму Ренессанса. Именно он делает первую в истории белорусской культуры попытку введения в мышление и в повседневную практику личностного начала, что хорошо прослеживается в его «прадмовах», а также - во введении в сакральный текст «Библии» автопортрета. Показательно в этом отношении и то, что просветитель все свои произведения подписывал не только именем, что уже было значительным шагом вперед по сравнению с типичными для того времени анонимными авторами, но даже и присвоенными ему званиями и титулами.
Третьей важнейшей чертой, позволяющей нам причислить Скорину к гуманистам ренессансного толка, являлся уклон в рационализм, предполагающий убежденность в том, что образованием, воспитанием и самопознани ем можно добиться улучшения человеческой доли. Цель просвещения масс он в первую очередь видел в прогрессе личности и, следовательно, общества: так, по мнению Скорины, образованный человек имеет возможность осознанно взглянуть внутрь себя и вокруг. В предисловии к «Книге Иова» он писал: «Всякому человеку потребна чести, понеже ест зерцало жития нашего, лекарство душевное... ест наивышшая мудрост размышление смерти и познание самого себе» [Цит. по 3:, с. 175-176]. Именно в русле этого рода самопознания Скорина выводит свой «категорический императив»: «То чинити иным всем, что самому любо ест от иных и того не чинити иным, чего сам не хочеши от иных имети» [там же, с. 182].
Реформационным же, по сути, был сам характер деятельности Скорины - включение в тексты священных книг элементов живого народного языка («Псалтирь», 1517 г.; 22 книги «Библии», 1517-1519 гг.; «Малая подорожная книжица», 1522; «Апостол», 1525 г.). Это особенно заметно в «Псалтире», который был предназна чен «детям малым» как «пачаток всякое доброе наукы, грамоты, еже добре честi i мовiть учiть» [2, с. 118]. Близость к европейскому движению Реформации проявляется и в том, что гравюры, иллюстрирующие книги Скорины, имеют выраженное сходство с нюрнбергскими реформаторскими изданиями того времени, а с другой стороны, в них выразительно прослеживается связь с белорусской традицией оформления современных ему рукописных книг (отчетливо славянские типажи, элементы одежды и т. д.), что дало ряду исследователей основания предполагать, что некоторые персонажи скорининских гравюр являются реалистическими портретами людей его времени, взятыми в контексте повседневности.
Культурологическое значение творчества Ф.Скорины огромно. Оно включает:
- введение книгопечатания у восточных славян;
- появление элементов живой народной речи в священных книгах;
- воспитание народа, осуществляемое с помощью печати (в основном, «прадмовы»);
- привнесение идей и веяний Ренессанса и Реформации в бытие не только белорусского, но и многих других славянских народов (так, известно, что скорининские книги переводились и переписывались южными славянами, а также на Украине, в Галиции, в Московии). Это особенно важно, поскольку народ лишь тогда становится полноценным этнокультурным образованием, когда его достижения становятся предметом культурного заимствования других народов.
2. ИДЕИ ВОЗРОЖДЕНИЯ И ПРОСВЕЩЕНИЯ И НАЦИОНАЛЬНОГО ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ (С. БУДНЫЙ, К. КАЛИНОВСКИЙ. Ф. БОГУШЕВИЧ)
Если посмотреть на историю Беларуси, среди всех периодов особенно выделяется время, которое многие называют Золотым Веком нашей страны. Это XVI век, эпоха Возрождения, время наибольшего культурного, интеллектуального, экономического расцвета Беларуси; время выдающихся людей, государственных и культурных деятелей мирового масштаба. На XVI век в истории Беларуси приходится большинство наиболее важных событий, сформировавших беларусов как нацию. Известный историк В. Пичета так охарактеризовал эту эпоху: «Возрождение... это культурное явление первостепенной важности в духовной жизни белорусского народа». Наиболее характерной чертой белорусского Возрождения XVI века является развитие Реформации на наших землях. В XVI веке вся Европа в своей духовной, культурной, экономической и политической жизни переживала грандиозные изменения, связанные с движением обновления церкви, возвращения к библейским основаниям христианства. Это движение, названное Реформацией, стало причиной подъёма многих народов: немцы, шведы, англичане, голландцы благодаря Реформации сформировались как полноценные современные нации. Реформация стала центральным событием всего XVI века. В полной мере это относится к нашей стране. Мы не можем говорить о Возрождении на Беларуси, игнорируя Реформацию, и, наоборот, нельзя Реформацию отделить от Возрождения. Выдающиеся деятели белорусского Возрождения были одновременно людьми Реформации. Это и Франциск Скарына, который напечатал Библию на белорусском языке, и Сымон Будный, который издал первый белорусский Катехизис, в котором объяснял основы веры просто и понятно, в духе Евангелия, и Василь Тяпинский, который во весь голос заявил о необходимости развития литературы и науки на родном языке и сам взялся за перевод Нового Завета на белорусский язык, чтобы каждый беларус мог понять Слово Божие. Это также магнат Микалай Радзивил Чёрный, который открывал по всей стране церкви, школы, типографии, канцлер Астафей Волович, котрый руководил проведением земельной реформы, так называемой «волочной померы», и готовил самый совершенный свод законов в Европе XVI века - Статут Великого Княжества Литовского. Реформация сформировала белорусское возрождение, создала Золотой Век Беларуси, заложила основание белорусской нации. К XVI веку обращаются многие поколения беларусов в поисках своих корней, своей тождественности, своего предназначения, своей идеи.
Первой типографией на территории современной Беларуси была типография в Бресте, которую основал в 1553 г. известный ученый-гуманист, ученик Эразма Ротердамского Бернард Воевудка. Его дело продолжили С.Мурмелиус и Ц.Базилик. Инициатором создания брестской типографии был один из богатейших людей Европы, канцлер Великого княжества Литовского и брестский староста Николай Радзивилл Черный. Истинным шедевром восточнославянского искусства является ''Брестская библия'' 1558 г.
Книгоиздательская и литературная деятельность белорусского гуманиста, просветителя, философа, поэта Сымона Будного проходила главным образом в Беларуси. В 1562 г. в Несвиже он издал первую в Беларуси книгу на белорусском языке - ''Катехизис''. Последователем Ф.Скорины можно с полным правом считать знаменитого деятеля Реформации Василя Тяпинского. Сохранилось только одно его издание - ''Евангелие'', напечатанное на церковнославянском и белорусском языках. В предисловии к своей книге Тяпинский выступал в защиту отечественной культуры, белорусского и славянского языков. Важное место в истории книгопечатания и культурного развития Беларуси занимает деятельность типография в Заблудове. Заблудовская типография была основана в конце 60-х гг. XYI в. на Гродненщине, в имении белорусского магната Григория Хадкевича и на его средства. Активное участие в ее организации приняли Иван Федоров и Петр Мстиславец, уроженец белорусского города Мстислава. В типографии вышли две книги - ''Евангелие учительное'' и ''Псалстырь''.
Православный литературный и издательский центр, основанный в Вильно братьями Мамоничами, оказал большое влияние на культурную жизнь Великого княжества Литовского и других стран. ''Дом Мамоничей'', который получил три королевских привилея, имел широкие связи общеевропейского масштаба. Белорусские печатные книги в конце XYI в. буквально наводнили Россию, для которой Мамоничи начали специально издавать литературу и даже имели в Москве свое представительство. Типография Мамоничей первая в белорусском книгопечатании начала выпускать кириллические книги правового характера. Первым официальным изданием стал ''Трибунал'' (1586). В 1588 г. Мамоничи напечатали важное издание - ''Статут Великого княжества Литовского'', который существовал уже давно, но в рукописных списках и был единственным собранием законов в Европе с времен Римского права до Наполеоновского кодекса.
Важным направлением в белорусском кириллическом книгопечатании была деятельность братских типографий, которые сыграли большую роль в развитии различных сфер белорусской культуры, языка, письменности, в укреплении культурных связей между Россией и Украиной. Виленская братская типография занималась выпуском не только богословской литературы, но и учебников для братских школ. Значительным событием было издание ''Грамматики славянской'' Лаврентия Зизания, которая на протяжении 25 лет использовалась в качестве учебника в братских школах Беларуси, Литвы и Украины. Одним из показателей культурного уровня Великого княжества Литовского XVI - первой Половины XVII в., и в частности Белоруссии», является развитие книгопечатания, распространение книг как отечественного, так и зарубежного производства, формирование библиотек. Скорина - основоположник отечественного книгопечатания. В течение 1517-1519гг. в Праге он издает на церковнославянском языке Псалтырь и на близком к народному еще 22 книги Ветхого завета. В начале 20-х годов в. Скорина приезжает в Вильно и в доме богатого белорусского мещанина Якуба Бабича основывает первую в нашей стране типографию, где издает «Малую подорожную книжицу» и «Апостол» [23]. Мощный толчок дальнейшему развитию книгопечатания в Великом княжестве Литовском дали реформационно-гуманистическое и национально- освободительное движения. Печатный станок, книга выступают как действенные и эффективные средства идеологической борьбы. Расширение книгопечатания обусловливалось также возросшими культурными потребностями общества. На территории Белоруссии и Литвы в течение второй половины XVI- и первой половины XVII в. типографии основываются в Бресте, Вильно, Заблудове, Лоске, Любече, Минске, Могилеве, Слуцке, Супрасле и других городах и местечках. Типографии принадлежали магнатам, шляхте, богатым горожанам разной религиозной и политической ориентации, протестантским общинам, православным братствам, католическим организациям. Чаще всего религиозно-политическая ориентация определяла направленность деятельности и характер книжной продукции типографий. Однако некоторые книгоиздатели обслуживали представителей различных религиозно-общественных направлений. Книги издавались в основном на церковнославянском, старобелорусском или староукраинском, польском, латинском и литовском языках. Для нужд книгопечатания расширялось отечественное производство бумаги. Большие партии бумаги привозили белорусские купцы из-за границы. Значительное влияние на формирование духовной жизни Великого княжества Литовского, и в частности Белоруссии эпохи Возрождения, оказывала античная культура [24]. Это выражалось в довольно широком распространении книг античных авторов в переводах с комментариями оригинальных произведений, в частности Цицерона; в изучении латинского и греческого языков, античной философии, истории, литературы в школах; в стремлении мыслителей и общественных деятелей Великого княжества Литовского включить античную философскую культуру в контекст отечественной социально-политической и философско-этической мысли, адаптировать социально-философские идеи античности применительно к актуальным общественно - государственным и религиозно-идеологическим потребностям, использовать их в мировоззренческой борьбе, социально-нравственной деятельности и т. д. Влияние идейного наследия античности, его воздействие на гуманизацию философской и общественной мысли Великого княжества Литовского выражалось в возрастающем внимании к проблеме человека, в стремлении к освобождению его духовно-нравственного мира от опеки официальной церкви и т.д. Первым попытку синтезировать «Соломонову и Аристотелеву, божественную и житейскую мудрость» предпринял Скорина.
При характеристике эпохи, в которую жил Скорина, нельзя обойти и такой весьма важный фактор культуры Великого княжества Литовского, как меценатство. Как известно, меценатство сыграло определенную положительную роль в развитии европейской культуры эпохи Возрождения. Так, книгоиздательский почин Скорины субсидировали богатые виленские горожане-белорусы Богдан Оньков и Якуб Бабич. Причем инициаторы издания сочинения Моджевского рассматривали свою деятельность не как простую дань интеллектуально-гуманистической увлеченности, а как служение насущным общественным интересам, общему благу.
С эпохой Скорны связано становление и развитие белорусского языка, национальной письменности, в частности литературы. Как правильно отмечает В.М. Конон, Скориной была вполне осознана важность родного языка не только как носителя культуры, но и как фактора, стабилизирующего целостность народа [25]. На базе белорусского языка завивается летописание, литература. В то же время литература народов Великого княжества Литовского XVI-XVII вв. развивалась не только на родном, но и на латинском и польском языках. В культуре Белоруссии эпох: Возрождения, как и в культуре Украины и Литвы этого периода, следует отметить две особенности: полилингвизм и национальную неоднозначность. Первая особенность заключается в том, что культура народов Великого княжества Литовского в рассматриваемую эпоху развивалась не только на родном языке, но и (в силу ряда исторических обстоятельств) на других языках. Культура Белоруссии, например, развивается и функционирует в этот период не только на старобелорусском и церковнославянском, но и на латинском и польском языкам. В настоящее время преодолена ошибочная точка зрения, в соответствии с которой из сферы отечественной - белорусской, украинской литовской - культуры исключалась латинская письменность, что, несомненно, обедняло и односторонне представляло духовное развитие белорусского, украинского и литовского народов в рассматриваемый исторический отрезок времени. Современными исследователями широко вводится в научный оборот отечественная литература на латинском языке как неотъемлемая составная часть литературно-философского процесса и культуры народов Белоруссии, Украины и Литвы в целом по крайней мере на протяжении XIV-XVIII вв. Точно таким же, на наш взгляд, должно быть отношение к отечественным культурным ценностям, созданным на польском языке. Литературное наследие на польском языке в области философской, социально-политической и правовой мысли, этики, эстетики, теологии, прозы, поэзии и т. д., созданное культурными деятелями Белоруссии, Украины и Литвы начиная с эпохи Возрождения и до XIX в. включительно, составляет органическую часть отечественной культуры и в качестве таковой должно являться объектом научного исследования.
Почему же белорусский язык, являвшийся государственным языком, достигнув значительного развития в эпоху Возрождения, уже со второй половины XVI в. постепенно сдавал свои позиции, вытеснялся польским и латинским языками в государственных учреждениях, общественной и частной жизни феодалов, художественной литературе, философской и общественно-политической мысли? В силу каких обстоятельств официальная культура Белоруссии в определенный период истории вынуждена была развиваться по преимуществу в неадекватной языковой форме?
Симон Будный, а еще в большей степени Василий Тяпинский, фиксируя начавшееся во второй половине XVI в. падение культурной роли белорусского языка, или, как выражался последний, «езыка своего славного занедбанне», ставили это в вину светским и духовным феодалам, которые пренебрегали родным языком, плохо заботились о распространении образования, просвещения и т. д. Следует отдать должное проницательности гуманистов, отметивших одну из весьма существенных причин процесса денационализации белорусской культуры. Как известно, во имя сохранения своей власти господствующие классы жертвовали всем: религией, свободой, родиной. Боязнь антифеодальных выступлений крестьян и горожан, ухудшающиеся взаимоотношения с Русским государством - все это толкало господствующий класс Белоруссии не только на социально-политическое, но и на религиозное, культурное сближение с польскими феодалами, заставляло их отказываться от традиционной религии, родного языка и т. д. Предавая национально-освободительное движение, белорусские феодалы развязывали руки воинствующему католицизму и контрреформации. Вдохновляемая Ватиканом феодально-католическая реакция сыграла решающую роль в подавлении национальной белорусской культуры.
Однако необходимо остановиться на одном из моментов рассматриваемого явления, недостаточно осмысленном и освещенном в существующих исследованиях, а имени э на той роли, которую сыграла официальная православная церковь, и в первую очередь консервативная часть православного духовенства, в процессе денационализации культуры Белоруссии второй половины XVI-XVII в. II рассматриваемую эпоху официальная православная церковь помимо охранительно-социальной и охранительно-идеологической выполняла еще и охранительно-культурную функцию. Если первые две функции следует рассматривать как безоговорочно реакционные, то охранительная национально-культурная функция церкви содержала определенные позитивные моменты. Однако в конкретно-исторических условиях того времени совершилась следующая метаморфоза: стремясь в какой-то мере сохранить национальную культуру, официальная православная церковь в конечном счете способствовала ее упадку. Дело в том, что высшие церковные иерархи, поддерживаемые консервативной частью православного духовенства, заняли категорически-непримиримую позицию по отношению к западной науке, философии, культуре, обосновывая эту позицию необходимостью борьбы с католицизмом, протестантизмом, ересями, пробуждая и утверждая в обществе неприязнь, а порой и открытую ненависть ко всему «латинскому». Подобного рода позицию занимали и некоторые представители демократических слоев православия. Так, Иван Вишенский обличал тех, кто «многими языки и поганскими даскалы, Платоном, Аристотелем и прочими прелести их последующими да ся хвалит и возносит». Обращаясь к православным украинцам: и белорусам, он писал: «Ты же простый, неученый и смиренный Русине, простого и нехитрого евангелия ся крепко держи, в нем же живот вечный тебе сокровенно есть» [26]. Русский вольнодумец Артемий считал, что образование на латинском языке, светские знания способствуют отпадению людей от «истинной веры», т. е. православия. «Может бо истинное слово просветити и умудрити в благое правым сердцем без грамотика и риторика»,- писал он [27]. Одной из причин неприятия консервативными православными кругами Библии Скорины была содержащаяся в скорининских предисловиях идея о необходимости приобщения к светским знаниям, сближения с западной культурой. Попытка православных теологов защититься от наступающего воинствующего католицизма по сути дела обернулась отверженней европейской светской культуры, ренессансно-гуманистической образованности.
3. ФИЛОСОФСКАЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ. РАЗВИТИЯ БЕЛОРУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ
Успех или неудача в реализации новых попыток переосмысления истории Беларуси будет зависеть от доказательности и сбалансированности подходов к решению важнейших проблем «минувщины». К сожалению, методологической основательности сегодня не хватает многим историческим трудам белорусских исследователей. Представленная в публикациях концепция истории Беларуси связана с процессами незавершенного формирования национального самосознания белорусов. В ней явно обозначены два подхода: 1) политизированный – через исторический материал обосновать закономерность государственного суверенитета Беларуси; 2) сбалансированный, стремящийся раскрыть специфику исторических процессов в Беларуси на базе методологических принципов, выработанных европейской историографией XIX–XX вв. Прослеживается тесная связь развития белорусской исторической науки с основными этапами государственной политики Республики Беларусь в отношении национального суверенитета и национальной культуры.
Конец 80–90-х гг. XX в. можно считать переломным моментом в истории исторической науки Беларуси. Впервые были предприняты попытки создания базисных концепций истории Беларуси с позиций национальной историографии и органичного включения отечественной (белорусской) истории в общеевропейский контекст исторического развития. Создано первое поколение белорусских учебников (для вузов и средних школ) по истории, что позволило дать новому поколению белорусов более панорамное и альтернативное (по сравнению с предшествующей односторонне-идеологической матрицей) видение своего прошлого.
Политический контекст в определяющей степени повлиял не только на возможность рождения альтернативных концепций реконструируемого исторического процесса, но и на трактовку наиболее значимых его составляющих (проблемы этногенеза белорусов, специфика белорусской государственности и формы ее проявления в различные исторические эпохи, эволюция белорусской культуры в Х–ХХ вв., роль «знаковых» исторических личностей – субъектов белорусской истории и др.). Влияние политики сказалось в изменении «направления» социального заказа, актуализировавшего проблематику, связанную с исследованием: а) тоталитаризма с его репрессивно-карательной политикой, б) трагической судьбы белорусского национально-культурного возрождения в XX в., в) специфики этнического и исторического менталитета белорусов. Не в меньшей мере социально-политическая ситуация сказалась на самой возможности применения иных, чем марксистский, методологических подходов к осмыслению названных явлений и на переоценке, казалось бы, хорошо изученных (по крайней мере, на фактографически-эмпирическом уровне) старых тем. Среди них назовем: историю рабочего класса и крестьянства, историю политических партий и социальных движений и др. Новому видению старых проблем способствовало отмеченное выше существенное методологическое перевооружение исторической науки Беларуси, что позволило открыть иные ракурсы интерпретации в исследовании исторического процесса.
Структурная перестройка организационных форм исторической науки коснулась как академических институтов исторического профиля НАНБ, так и вузовских центров исторических исследований. В Институте истории НАНБ появились новые проблемно-отраслевые отделы, отражающие актуальные доминанты историографии конца XX в. (отделы: специальных исторических дисциплин, военной истории, национально-культурного развития Беларуси, истории международных отношений). В БГУ открылась кафедра источниковедения и музееведения. В БГУ, ГрГУ им. Янки Купалы и др. образованы центры и лаборатории по истории белорусской и мировой культуры.
Новацией явилось создание в Беларуси негосударственных центров гуманитарной науки, в т. ч. и исторической (Центры «Стратегия» и НИИСЭПИ в Минске, ГЦИВЕ в Гродно), позволивших формировать историографические информационные потоки вне рамок государственной (институциональной) историографии. В итоге в белорусской историографии удалось образовать активно работающую «конкурентную среду».
В ходе дискуссий коренной концептуальной ревизии были подвергнуты такие наиболее значимые проблемы белорусской истории, как:
- характер государственности на белорусских землях в период раннего средневековья (IX–ХIII вв.) (М. Ткачев, С. Тарасов, Г. Штыхов, Н. Ермолович, М. Пилипенко и др.);
- процесс формирования государственности в Великом княжестве Литовском и роль в этом процессе белорусского фактора (В. Носевич, А. Кравцевич, М. Ткачев, Г. Голенченко, А. Грицкевич, И. Юхо, Н. Ермолович, П. Лойко и др);
- значение белорусской культуры и белорусского этноса в формировании культурных и политических традиций Великого княжества Литовского (Г. Голенченко, С. Подокшин, Д. Карев, М. Пилипенко И. Чаквин, А. Мальдис и др.);
- роль военных конфликтов с восточным соседом – Россией – в XVI–XVIII вв. (Г. Саганович, М. Ткачев, О. Яновский и др.);
- роль христианства и христианских конфессий в истории Беларуси (Г. Голенченко, С. Подокшин, Е. Филатова, В. Григорьева, Л. Иванова, С. Морозова, И. Саверченко Н. Дорошевичи др.);
- Октябрьская революция и политика (внутренняя и внешняя) советского государства (М. Бич, Н. Сташкевич, Л. Лыч, И. Игнатенко и М. Костюк, Т. Протько, В. Михнюк др.).
- особенности процесса национально-культурного развития белорусов в XIX–XX вв. и процесс генезиса капитализма в Беларуси (М. Бич, И. Панютич, З. Шибека, А. Киштымов, А. Лютый, Г. Киселев, Д. Карев, П. Терешкович и др.);
- история регионов Беларуси (И. Ковкель, И. Крень, Б. Клейн и др.);
- история белорусского шляхетства и дворянства (А. Грицкевич, Я. Запрудник, А. Смоленчук, А. Нарбут и др.)
Анализ тематики исследований по истории Беларуси показывает сохранение ряда недостатков в планировании научной работы в республике, характерных и для 80-х гг. Это прежде всего неравномерность исследовательских интересов к разным эпохам истории Беларуси. Основной акцент, как и ранее, делается на изучении XX ст. Много нерешенных вопросов остается в исследовании эпохи феодализма, что затрудняет анализ «сквозных» крупных проблем истории Беларуси X – начала XX в. Вследствие этого представляются ограниченными возможности создания обобщающих исследований по ряду фундаментальных проблем (история конфессий, эволюция сословно-классовой структуры белорусского общества и политико-правовых институтов власти, история менталитета и др.).
Открытию новых тем исследований и пересмотру устоявшихся догм и стереотипов в трактовке отечественной истории способствовало развитие исторической периодики. Именно она стала полигоном и лабораторией для создания новых историографических версий и орудием формирования национального самосознания. В указанном направлении заметные заслуги имеют открывшиеся в последнее десятилетие исторические журналы «Спадчына» (с 1989 г.), «Беларускі гістарычны часопіс (с 1993 г.), «Беларуская мінуўшчына» (с 1993 г.), «Беларускі гістарычны агляд» (с 1994 г.), «Гісторыя: праблемы выкладання» (с 1997 г.). Заслуга этих журналов видится в том, что главное внимание они уделяют малоисследованным и дискуссионным проблемам истории Беларуси, активно вводят в научный оборот забытое и «репрессированное» источниковое наследие. Каждый из названных журналов стремится освоить свою нишу в рамках белорусской историографии.
Доминирующее место в этих изданиях заняла историко-культурологическая проблематика, с которой могут сравниться лишь исследования по политической истории. Главной причиной резкого повышения интереса к проблемам духовной культуры и прежде всего к ее истории явилась новая волна белорусского национального возрождения, прокатившаяся с конца 80-х гг. и, видимо, постепенно затухающая со второй половины 90-х гг. Анализируемые периодические издания в большей («Спадчына, «Беларуская мінуўшчына») или меньшей степени старались познакомить своего читателя с достижениями культуры, стремясь поколебать стереотипное представление о белорусе как о носителе только фольклорной традиции «крестьянского» этноса. В целом же белорусская историческая периодика 90-х гг. стояла на позиции признания безусловной и самодостаточной ценности белорусской национальной культуры, прежде всего белорусского языка как наиболее яркого выражения самобытной сущности этноса.
При всем богатстве эмпирического материала, помещаемого в белорусской исторической периодике, пока редки попытки осмыслить его теоретически. Недостаточно выявлены особенности формирования на территории Беларуси того культурно-исторического комплекса, который явился результатом действия многочисленных этнических, конфессиональных, социально-экономических, политических и иных факторов.
Радикальная ревизия устоявшихся концепций истории Беларуси, произошедшая в 90-е гг. XX в., в немалой степени определялась кризисным состоянием, которое переживает историческая наука Республики Беларусь. Отказ от марксистской методологии истории и поиски более универсальных методологических подходов (цивилизационного, в частности) привели к коренному переосмыслению критериев периодизации национальной истории. В центре дискуссий о периодизации находился вопрос о соотношении формационного и цивилизационного подходов к анализу истории белорусского общества. Внедрение новых критериев периодизации отразилось в содержании учебников по истории Беларуси. В итоге периодизация истории Беларуси стала выравниваться по стандартам западноевропейской историографической традиции XX в. Принципиально новым моментом, отраженным в учебниках, стало применение методов исторической компаративистики, когда белорусская история включалась и рассматривалась в общем контексте европейского исторического процесса. Существенному пересмотру подверглись ключевые историко-теоретические понятия, положенные в основу понимания содержания социально-политической истории (общественный прогресс, революция и реформы, кризисы и альтернативы исторического развития, государство и личность).
Соответственно среди исследовательских приоритетов, на наш взгляд, сегодня выделяются две проблемы. Первая – это проблема истории белорусской государственности (исследования И. Юхо, Н. Улащика, С. Сокола, В. Круталевича, Н. Сильченко и др.); вторая – проблема эволюции исторической памяти белорусов Х–XX вв., исследуемая с конца 80-х гг. в ГрГУ им. Янки Купалы коллективом историков кафедры всеобщей истории, а в Минске – кафедрой истории Беларуси. Обе проблемы тесно взаимосвязаны и представляют существенный интерес в деле развития белорусской государственности. Думается что, исторической науке Республики Беларусь предстоит сыграть значительную роль в формировании национального самосознания белорусов и рамках XXI в.
1. Сыны і пасынкі беларусі, составитель С.В.Барыс. Минск: “Полымя”, 1996;
2. Энциклопедический справочник “Живописная Россия”. С.-Петербург, 1882;
3. Тарасаў К. “Памяць пра легенды”. Минск: ”Полымя”, 1994.