11.05.2012 5779

Культурная политика России в контексте исторической и современной ситуации: взгляд отечественных исследователей

 

Для А. Фадина - одного из первых отечественных исследователей, предложивших типологию культурной политики, - базовым критерием является моно- или полисубъектность акторов, действующих на поле культурной политики. Таким образом, можно говорить, как минимум, о двух ее моделях: моносубъектной (субъектно-объектной) и многосубъектной (субъектно-субъектной). Особенностью моносубъектной модели культурной политики становится полное замещение государством культурной жизни общества.

Многосубъектная модель культурной политики, «с ее соорганизацией целей субъектов, дифференцированным подходам к различным группам, потребностям и требованиям, с социальной заостренностью культурного конфликта», как модель, отражающая спонтанность, многообразие, столкновение и взаимо-переплетение культурных феноменов приходит на смену субъектно-объектной парадигме.

Авторы монографии «Культурная политика и художественная жизнь» рассматривают два противоположных подхода к решению проблемы поиска базовых принципов, на которых могла бы основываться культурная политика: демократический и тоталитарный.

Тоталитарное государство рассматривает культуру и искусство преимущественно как инструмент реализации собственных целей, лежащих вне сферы культуры. Результатом является культурная политика, отличающаяся приматом партийно-идеологических установок, классовым подходом к художественным ценностям, административно-распорядительными (насильственными) методами достижения целей, непосредственным вмешательством в творческий процесс.

Для государств демократического типа характерен достаточно широкий диапазон взглядов на взаимоотношения с миром художественной культуры, включающий как признание самоценности искусства, так и определенные патерналистские отношения, предполагающие постановку целей в этой сфере и их последовательную реализацию путем использования соответствующих ресурсов.

Разделение культурной политики на демократическую и тоталитарную поддерживает и В. С. Жидков. Тоталитарную он рассматривает как «крайнее выражение патерналистской культурной политики». «Тоталитарная культурная политика предполагает гораздо большую меру воздействия правительства на культуру. В соответствии с ней государство прямо и непосредственно руководит культурой через свои правительственные организации». Культурная политика демократического государства, - это «деятельность, предполагающая формирование основанных на общественном согласии концептуальных представлений о месте и роли культуры в жизни общества, о должном состоянии культурной жизни, определение приоритетных целей развития культуры, составление соответствующих программ и их реализация с помощью распределения различного вида ресурсов».

Существенно то, что В. С. Жидков замечает: «ни одна разновидность культурной политики не может осуществляться в чистом виде».

К. Б. Соколов выделяет «популистскую», «патерналистскую» и «тоталитарную» модели культурной политики. В основе его типологизации - смешанный критерий: с одной стороны - это тип поведения основного актора, с другой - тип политического режима, в условиях которого эта культурная политика реализуется.

1. Популистская культурная политика. Ее целью является наибольшее удовлетворение культурных потребностей как можно большего числа значимых субкультур. Основная задача популистской культурной политики - оснастить каждого человека такой индивидуальной картиной мира, которая была бы в некотором роде неискаженным отражением картин мира всех основных субкультур общества. Для ее решения кто-то в обществе должен следить за тем, чтобы каждый из элементов картины мира той или иной субкультуры предлагался системой распространения культурных ценностей в количестве, прямо пропорциональном ее «удельному весу» в обществе. Поэтому даже «популистская» Культурная политика США использует государственные проекты и некоторые цензурные ограничения.

2. Патерналистская культурная политика предполагает, что «право распространения культурных ценностей и основные его каналы находятся в руках некоего, условно говоря, «административного совета», располагающего некоей шкалой ценностей относительно существующих и создаваемых культурных благ. В этом случае культурная политика служит целям какой-либо определенной политической партии, религиозного течения или государства в целом».

3. Тоталитарная культурная политика. В ее рамках «всем субкультурам общества путем прямого насилия навязывается картина мира властвующей элиты (или устраивающая элиту) при запрещении и подавлении всех иных картин мира. В соответствии с ней государство прямо и непосредственно руководит культурой через свои правительственные организации - министерства или отделы культуры. Решения о субсидиях, их размерах и адресности принимают правительственные чиновники».

Последовательно рассматривая условия, при которых эти модели реализуются, К. Б. Соколов предлагает их число расширить еще двумя разновидностями, которые возникают как ответ на то, какая субкультура - консервативная или реформистская - характеризуют власть, реализующую ту или иную культурную политику. Если субъект политики ориентирован на инновационность, тогда эта модель может быть определена как прогрессивная или реформистская. В противоположном случае модель получает название консервативной.

А.Я. Рубинштейн в качестве критерия типологизации предлагает способ распределения общественных средств. Это позволяет рассмотреть пространство культурной политики с позиции ресурсной базы и способов распределения этих ресурсов, в результате выделяются четыре базовые модели культурной политики.

1. Административное распределение общественных средств. При этой наименее демократичной процедуре средства государственного бюджета выделяются непосредственно правительственным органам, министерствам и ведомствам для их последующего распределения между производителями соответствующих благ. Все решения о размерах и адресности государственных ассигнований принимаются чиновниками, основывающими свои суждения на «узаконенных» обществом жизненных стандартах.

2. Распределение общественных средств «на расстоянии вытянутой руки». Данная модель отдаляет чиновников от распределения общественных средств, реципиентов от чиновников. В то же время снижается и мера адекватности распределенных средств целям, для реализации которых они предназначались.

3. Распределение общественных средств посредством налогового протекционизма. Правительство определяет только специальные «правила игры», предоставляя агентам рынка соответствующие налоговые льготы. Отказываясь от части налоговых поступлений, оно дает возможность самим налогоплательщикам решать вопрос, кому и в каком объеме следует оказать поддержку, исходя из их собственных предпочтений.

4. Распределения общественных средств на базе «денежного голосования» потребителей. Максимальная степень демократизации процессов распределения достигается именно в этой квазирыночной модели. Предоставляя неимущим гражданам социальные трансферты, государство передает часть общественных ресурсов непосредственно потребителям для последующего целевого использования этих средств. Выбирая те или иные блага и оплачивая их приобретение, потребители фактически и распределяют общественные средства в соответствии со своими предпочтениями.

Для А. Я. Рубинштейна существенным является вопрос, насколько эффективно в каждой из этих моделей реализуются поставленные цели и используются отпущенные на них средства. При административном распределении общественных средств обеспечивается максимальное соответствие между сформулированными целями и выделенными для их достижения ресурсами, но оно нарушается в той мере, в какой распределение общественных средств подвергается воздействию эгоистических мотивов бюрократии, обусловленных ее «специальными интересами». Для модели «вытянутой руки» характерно снижение меры адекватности распределенных средств тем целям, для реализации которых они предназначались. В случае налогового протекционизма процедура распределения ресурсов достаточно демократична, но недостаточно предсказуема с точки зрения достижения поставленных целей. Таким образом, налоговый протекционизм может гарантировать еще меньшую степень адекватности распределения средств исходно заданным целям. Но и в четвертой модели поставленные цели, связанные с потреблением благ на уровне жизненных стандартов, не могут быть реализованы полностью.

Предлагаемые российскими авторами модели носят скорее идеальный, нежели реалистичный характер. В большинстве из них просматривается четкое разделение на модели, в которых государство более-менее жестко контролирует культуру, или же этот жесткий контроль снят, что свидетельствует о существовании важной проблемы, имеющей как теоретические, так и практические вопросы: какова должна быть роль государства в реализации культурной политики и в формировании модели ее финансирования? Действительно, есть все основания говорить о том, что в России реально доминирующей остается модель административного распределения. Предпринимаются попытки модификации социальной политики российского государства, но едва ли можно утверждать, что они затрагивают область культурной политики как таковой.

Описывая становление культурной политики советского государства в 1930-х - 1940-х гг., А. Фадин отмечал: «Сразу после революции культурная политика строилась на использовании государственных систем и ведомств для развития культуры. Не члены общества, а по преимуществу госаппарат, ведомства выступали в качестве субъекта культурной политики, объектом же становилось «население» во всем разнообразии социальных групп, слоев, классов. Закрепившись в таком значении в 1930-е - 1940-е гг., понятие «культурная политика» отражало вполне реальное положение вещей».

Эта политика строилась на принципах однопартийной политической системы с жесткой централизацией. «Она была органичной частью идеологической работы правящей партии и использовалась в качестве мощного средства в формировании социалистического образа жизни». При этом вместо понятия «культурная политика» использовались термины «партийное руководство литературой и искусством» и «культурное строительство», которые включали в себя реализацию государственной политики в области культуры.

Как свидетельствует В. Б. Чурбанов, под этими терминами обычно подразумевалась теоретическая и практическая деятельность КПСС, институтов советского государства и общественных организаций, причем не только в самых широких областях образования, искусства и культурно-просветительской работы, но «во всех сферах общества, которые выражают сущностные силы человека и воплощают в себе генеральную цель коммунистического строительства - всестороннее, гармоническое развитие личности». Поэтому никакой специфической проработки понятие культурной политики тридцать-сорок лет назад не получило. Культурная политика развитого социализма была призвана играть, прежде всего, регулятивную роль, оставаясь декорацией для идеологии коммунистического строительства.

Годы перестройки и рыночного строительства позволили существенно продвинуться по пути поиска определения данной категории. Рассмотрим этот процесс подробнее.

Российские авторы Национального доклада, подготовленного в рамках программы Совета Европы по анализу культурной политики в европейских странах, отмечают, что особенностью традиционной отечественной культурной политики является ее «замкнутость», «погруженность» в саму себя. В качестве основного субъекта, действующего на поле культурной политики - сначала советского, а потом и постсоветского общества, - рассматривалось государство. Но государство все же оставалось формальным и слабо ответственным субъектом, который не хотел и не мог работать с культурным многообразием. По мнению экспертов, анализ культурной политики показывает, что одной из особенностей взаимодействия культурной жизни общества, развития искусства и государственной политики в этой сфере в Российской империи, СССР и России было и остается радикальное расхождение между выдвигавшимися целями и основными векторами реальных процессов.

Попытка найти новое содержание понятия «культурная политика» в российский период была предпринята авторами «Основ Законодательства Российской Федерации о культуре» (октябрь 1992 г.). В третьей статье закона указывается: «государственная культурная политика - политика государства в области культурного развития - совокупность принципов и норм, которыми руководствуется государство в своей деятельности по сохранению, развитию и распространению культуры, а также сама деятельность государства в области культуры». Авторы закона стремились показать, что государственная культурная политика - понятие многоплановое, а ее формирование и реализация проходят несколько стадий. Определяющая роль государства становится очевидной, как следует из позиции авторов закона, на стадии реализации культурной политики. Именно государство определяет очередность и способы достижения поставленных целей, необходимость их правового обеспечения, потребность в финансовых, материальных и информационных ресурсах и на этой основе осуществляет свою деятельность.

Значительное развитие концептуализации понятия культурной политики отмечается в середине 1990-х гг. Большее значение стало придаваться уже не только самой культурной деятельности, но и ее целям, приоритетам, способам решения тех или иных задач, рассматриваемым в совокупности с концептуальными подходами. «В сфере культуры цели, приоритеты, задачи и способы их решения в своей совокупности составляют феномен, именуемый культурной политикой государства и охватывающий всю культурную жизнь общества», - отмечают авторы книги «Культурная политика и художественная жизнь». Понятие культурной политики все больше инструментализировалось.

Вместе с тем, в середине 1990-х гг. осознается важность понимания того, что существуют различные акторы культурной политики, исходящие из определенных концептуальных положений и предпринимающие определенные действия. «Очевидно, что в зависимости от конкретной сферы, от вида искусства процессы формирования и осуществления культурной политики будут приобретать свою специфику». Формировался взгляд на культурную политику, как на политику, для которой важны не только общегосударственные цели и ценности, но и отдельная личность с ее конструкцией «картины мира». «Культурная политика возникает в тот момент, когда реально существуют общественные группы (а не только государственные), по-разному видящие культурный процесс на одной территории. Вот если эти разные мнения имеют право на высказывание и установлена определенная процедура обсуждения, - это и есть культурная политика», - утверждал С. Э. Зуев.

Не следует думать, что в постсоветский период идея множества акторов, действующих в сфере культурной политики, победила ведомственный подход. До настоящего времени в теоретических схемах анализа культурной политики можно встретить стремление к «ведомственной автономизации», как называет этот феномен В. В. Савельев.

Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить формулировки целей культурной политики отечественных экспертов - авторов упомянутого Национального доклада по культурной политике - с теми, которые высказали в том же докладе иностранные эксперты. Отечественные специалисты фокусируют свое внимание, прежде всего, на выполнении государством фундаментальных функций, таких как поддержка художественного творчества и продвижение его достижений, ознакомление с ними зрителей; сохранение культурного наследия и профессионального образования в области культуры и искусства; развитие культуры российской провинции и возрождение национальных культур народов и этнических групп. Зарубежные коллеги, подтверждая значимость выполнения органами власти подобных функциональных задач по отношению к культуре, определяют цели культурной политики в более широком - социокультурном - контексте.

Наиболее последовательно необходимость социокультурного, а не ведомственного подхода к культурной политике обосновывает В. В. Савельев. В рамках социокультурного подхода «культура предстает в качестве основополагающей подсистемы общества. Она изначально, по определению, рассматривается как находящаяся во взаимодействии и переплетении с политической и экономической подсистемами Обязательным аспектом такого подхода является императив диалогичности, когда культурный фактор становится органичным элементом других подсистем. Одновременно, политические и экономические феномены имеют культурное измерение, способны играть роль определенного культурного контекста».

Другая возможность преодоления традиционного подхода к культурной политике состоит в осознании того, что фактически культурная политика, как и любая другая, всегда представляет собой «борьбу интересов» и поиск компромисса. Тем самым процесс определения ориентиров культурной политики все больше персонализируется. «Культурная политика, - утверждают В. С. Жидков и К. Б. Соколов, - это борьба интересов различных субъектов культурной жизни, в которой самую существенную роль играет распределение различных ресурсов - финансовых, материальных, кадровых, информационных». Поиск компромисса в современных условиях сопровождается выраженным стремлением отстоять интересы, прежде всего, тех, кто находится в непосредственной близости к лицам, осуществляющим разработку и реализацию культурной политики на самых верхних этажах власти. «В переходный период общественного развития, когда не вполне осязаемы его вектор, конечные цели, не вполне понятны и выявлены интересы различных социальных групп, приоритеты государственной политики неминуемо определяются во многом субъективно, и степень их выветренности зависит от личности тех, кому поручено проводить политику от лица государства», - полагает Е. И. Кузьмин.

Другой проблемой многих существующих схем концептуального анализа культурной политики является их зависимость от стереотипов, мифологем, уходящих корнями в прошлое, когда культурная политика рассматривалась, в первую очередь, в контексте революционно-утопических, причем упрощенных, схем.

Отчасти именно это способствовало замыканию культурной политики в отраслевых схемах, что, в свою очередь, провоцировало подходы к ней как к набору единообразных образцов, управлять которыми достаточно просто. «В качестве подобных культурных ориентации также выступали политические идеологемы «равноправного распределения культурных благ» (и порожденные ими модели «оптимальных рационов потребления»). Внедрение этих образцов «дозированной» культуры рассматривалось как основание для «динамики роста культурного уровня населения».

Но и в эпоху рыночных перемен культурные институты продолжали функционировать как консервативные институты, не способные направлять экономическое и социальное развитие отдельных территорий. Оценивая эту особенность культурных институтов и связывая эти процессы с характером культурной политики как таковой, М. Б. Гнедовский отмечает: «Сегодня многие российские культурные институты привержены идее «передавать «сверху» широкой публике универсальные, проверенные временем культурные ценности, которыми владеют лишь профессионалы».

Особая тема - уровень разработанности понятия «региональная культурная политика». Количество работ на эту тему невелико и принадлежат они, в основном, региональным исследователям. Так, авторы исследования «Культура как ресурс развития Удмуртии» понимают под культурной политикой «систему основных субъектов и объектов, позиций, связей, отношений и интересов в культуре» на конкретной территории. Достаточно полно раскрыто понятие региональной культурной политики в монографии А. И. Голышева. Исследователь делает важный акцент на ее ресурсной базе, на необходимости согласования интересов действующих субъектов культурной политики и говорит о необходимости выведения культурной политики за двери кабинетов чиновников. «Региональная культурная политика представляет собой совокупность концепций, принципов, целей и методов регулирования культурного развития в регионе, а также предполагает выработку соответствующих институциональных форм организации социокультурной деятельности», - рассуждает автор, и тут же отмечает: «Сложность состоит в том, что сегодня каждую из этих составляющих надо наполнить актуальным смыслом».

Таким образом, актуальность концептуальной проработки категории культурной политики и региональной культурной политики в современной России возрастает. Все более очевидным становится стремление к поиску выхода за рамки толкования культурной политики как ведомственного инструмента, используемого государством. Усиливается тенденция представить культурную политику как пространство взаимодействия различных субъектов и акторов, благодаря усилиям которых формируются те или иные стратегии реальных действий в области культурной политики, как во всей России, так и на региональном уровне. Но приходится с сожалением констатировать, что реальные исследования по данной проблематике все еще носят локальный и несистемный характер.

 

Автор: Востряков Л.Е.