Субъекты и акторы культурной политики: динамика рыночных перемен

Теоретический анализ позволяет нам сделать вывод о возрастании в научном сообществе интереса к субъектному измерению культурной политики. Интерес этот далеко не случаен. Он обусловлен появлением целого ряда проблем, которые отчетливо обозначились на поле культурной политики в последние годы, актуальность решения которых становится все более очевидной по мере расширения глобализационных тенденций и развития рыночных отношений в России.

Первая и основная проблема - нарастание неопределенности в проводимой государством социальной политике вообще и культурной политике в частности, которая обостряется непоследовательностью действий государства в отношении российских регионов. С одной стороны, государство стремится сбросить на регионы всю ответственность за культурную политику, с другой - пытается все в большей степени ее централизовать и унифицировать, не считаясь с региональным многообразием. В этой ситуации вся тяжесть культурной политики государства ложится на плечи субъектов регионального уровня, которые превращаются в относительно автономные и слабо координированные действующие фигуры, имеющие собственные интересы, нередко практически не согласованные между собой. От конкретных усилий этих субъектов начинает в сильной степени зависеть ситуация на местах, она все более персонифицируется, несмотря на попытки формализации деятельности управленческих элит со стороны федерального центра.

Вторая не менее важная проблема - не закончившийся пока процесс адаптации самих субъектов культурной политики к работе в рыночных условиях. Специфика складывающейся ситуации такова, что сфера культуры регионов в своей материальной части была унаследована от советской системы, в то время как с наступлением рынка система отношений субъектов культурной политики с государством, с региональным сообществом существенно изменилась. В результате наметилось противоречие между привычными правилами функционирования старых институтов и новыми требованиями к субъектам культурной политики, возникающими в связи с изменившимися рыночными условиями.

Инерционность институтов сферы культуры породила живучесть многих патерналистских стереотипов, которые уже достаточно длительное время определяют характер работы многих государственных институтов. Однако научение новым навыкам работы, перестройка сознания управленцев сферы культуры - процесс далеко не линейный, что предопределило ситуацию, в которой одни субъекты оказались более, другие менее приспособленными к рыночным условиям. Неоднозначность протекающих процессов, порой их поливалентный характер привели к тому, что руководители сферы культуры реально столкнулись с проблемой утраты профессиональной идентичности, с размыванием привычного смысла деятельности. В свою очередь это вызывало дисфункциональность самой природы социального института культуры, чему необходимо было противостоять.

Однако не только этим ограничивается сегодня проблемное поле культурной политики. Все более очевидной, в процессе рыночных реформ, становится проблема формирования управленческих команд культуры. Складывающаяся практика взаимодействия между субъектами культурной политики разного иерархического уровня, мотивационные побудители их деятельности, необходимость синхронизации управленческой деятельности на поле культурной политики, осознание специфики каждой из действующих субъектных групп, определение оптимальных стратегий их профессионального становления и развития, становятся ключевыми при выборе возможных направлений реализации культурной политики завтра потому, что потенциал команд все в большей степени становится той ресурсной базой, во многом предопределяющей вектор и последующую реализацию того или иного стратегического направления в области культурной политики.

Нарастание зависимости культурной политики от качеств ее субъектов закономерно актуализирует вопрос о том, что именно представляют собой сегодня субъекты культурной политики в российских регионах, каковы их представления о складывающейся в культуре ситуации, какие необходимые шаги считают возможным предпринять для смягчения возникающих проблем, каким профессиональным потенциалом они обладают для осуществления этой деятельности, какими мотивами руководствуются и как в конечном итоге оценивают собственные усилия по решению возникающих проблем.

Попытка поиска ответов на поставленные вопросы только в теоретическом контексте представляются нам явно недостаточной, хотя бы потому, что изучение конкретных социальных практик позволяют понять, как изменяются институты культуры и ее субъекты в реальном измерении времени, а не в рамках теоретических подходов и моделей.

Признание необходимости изучения конкретных субъектов культурной политики для понимания процессов происходящих сегодня в России предопределило логику и направленность эмпирического исследования, в центре которого находилась реальная культурная политика с ее действующими субъектами, рассмотренная во временной перспективе.

Анализ стратегий трансформации культурной политики и ее субъектов в ходе рыночных преобразований позволит:

1. Привлечь внимание исследователей и специалистов в области государственного управления социальной сферой к необходимости поиска нового политического консенсуса между центром и регионами, к разработке новой концептуальной модели государственной культурной политики, учитывающей многообразие регионального российского пространства и неравномерность динамики рыночной трансформации акторов, отвечающих за ее реализацию в регионах. Предлагаемая в данной работе концепция способствует преодолению одностороннего взгляда на субъекты и акторов культурной политики регионального уровня и недооценки их вклада в реальное управление. Она позволяет осуществить комплексный анализ социально-политической реальности в субъектном поле регионального управления сферой культуры и предложить ряд схем по решению проблем достижения управленческой эффективности. Субъектная концепция государственной культурной политики позволяет более адекватно оценить происходящие в регионах процессы, определяет более глубокий и развернутый взгляд на происходящие здесь перемены.

2. Выдвинутая концепция имеет непосредственное отношение к политико-управленческой практике. Она позволяет с учетом знания реального состояния субъектного ресурса в области государственной культурной политики планировать дальнейшие преобразования в социальной сфере, проектировать способы управленческого воздействия государства на формирование региональной культурной политики.

3. Материалы проведенного исследования могут быть использованы для совершенствования образовательных программ в области политологии, государственного и муниципального управления, предоставляя новые возможности для разработки и углубления содержания учебных курсов. Они могут быть полезны для региональных институтов в связи с осознанием ими места и роли региональных субъектов в реализации культурной политики.

Существенной эмпирической верификацией происходящих изменений субъектов культурной политики является построение конкретных политико-культурных портретов администраторов культуры различных управленческих уровней, исследование особенностей ценностных ориентации этих акторов, их оценок проблем культуры, региональных дифференциаций этих оценок, а также описанием набора социальных качеств личности (реальных и идеальных образов), которые позволяют успешно строить и реализовать свои жизненные и профессиональные стратегии.

Согласно энциклопедическому словарю, «портрет» (фр. portrait) означает «изображение или описание человека или группы людей». Наряду с внешним сходством портрет призван запечатлеть духовный мир изображаемого человека (людей), а вместе с этим создать и типичный образ представителя определенной эпохи, социальной группы, эпохи.

Традиционно в политико-культурном портрете рассматриваются социально-демографические, образовательные характеристики исследуемого объекта (возраст, пол и наличие общего среднего образования). Это крайне важные характеристики, поскольку сегодня бытует немало мифов о сущности государственной и муниципальной власти в России. Поэтому ценность представляет любая объективная и экспертная информация о том, какие фигуры формируют ее «лицо», а исследования в данной сфере весьма актуальны. Как справедливо замечает В.С. Магун, «данные о демографическом составе государственных и муниципальных чиновников вызывают интерес, поскольку общество хочет как можно больше знать о тех, кто нанят на деньги налогоплательщиков для выполнения сложнейших задач управления и распоряжения бюджетными ресурсами».

Однако для нас в рамках исследования важно было не просто описать сложившуюся социальную дифференциацию руководителей культуры, обусловленных их полом, возрастом, характером полученного образования или стажем работы. Не менее важной для нас была другая цель - выяснить, насколько различаются между собой их оценки относительно проблем сферы культуры в целом, какие региональные дифференциации здесь прослеживаются, какие задачи культурной политики являются определяющими, удается или нет управленцам выстроить свои отношения с высшими руководителями, как сами они оценивают характер этих отношений.

В создании политико-культурного портрета руководителя культуры особую актуальность приобретает описание набора тех социальных качеств личности (реальных и идеальных образов), которые позволяют ему успешно строить и реализовать свои жизненные и профессиональные стратегии. Именно поэтому в нашем исследовании выделяются также такие параметры политико-культурного портрета, как социально-трудовые (профессиональные), социально-психологические и социокультурные и социально-политические аспекты политико-культурного портрета.

Исследование особенностей ценностных ориентации администраторов и менеджеров культуры в общем контексте изучения ценностных ориентации руководителей культуры позволяет судить о том, как быстро, относительно других групп управленцев культуры, продвинулись в направлении рыночных реформ руководители муниципальной сферы культуры.

Ценности как предмет исследования для выяснения механизмов адаптации к внешним изменениям, всегда относились к наиболее серьезным индикаторам происходящих перемен. По словам А. Маслоу, «история показывает, что проблема ценностей начинает интересовать человечество во времена, когда общество находится в смуте». Ценности «в условиях патологического социокультурного кризиса принимают на себя функции аттракторов, одни из которых удерживают общество вблизи хаотической области, а другие влекут его из этой опасной зоны к новому социокультурному состоянию», - конкретизирует этот тезис Н. И. Лапин. Ценностные срезы отдельных профессиональных групп позволяют определить, как накапливается процесс изменений, и как его последствия отражаются на конкретной профессиональной деятельности тех или иных специалистов.

Существует тесная связь между характером менеджмента и ценностями. На их неразрывную связь указывает П. Вейлл. Менеджмент, согласно его определению, это не что иное как «совокупность новых ценностей и оперативное их внедрение в сознание членов организации. Это процесс обучения и тренировки с целью помочь людям осознать и поэкспериментировать с теми ценностями, на которые в другой ситуации они не обратили бы внимание. «Управление» - это выявление ценностных конфликтов и поиск способов их преодоления». Ценности, которых придерживается в своей деятельности управленец, - одна из ведущих категорий организационной культуры. Ценностная установка может быть рассмотрена как предваряющая программа деятельности и общения.

Следуя данной логике, в ходе нашего исследования изучались особенности ценностных ориентации руководителей культуры, от ценностного профиля которых во многом зависела успешность или неуспешность управления. Помимо того, исследование особенностей ценностных ориентации администраторов и менеджеров культуры в общем контексте позволяет судить о том, как быстро они продвинулись в направлении рыночных реформ относительно других групп управленцев.

Характер и система ценностей администраторов и менеджеров культуры исследованы еще явно недостаточно, притом, что признание важности ценностных аспектов управленческой деятельности является практически повсеместным среди специалистов. Предметом исследования и анализа стали ценностные приоритеты и ориентации руководителей культуры различных уровней.

Подчеркивая важность ценностного измерения реальности, А. Маслоу как бы предупреждает исследователей: «Ценности следует искать (раскрывать или обнаруживать), а не избегать, конструировать или создавать». В каком же направлении осуществлять их поиск?

Если следовать сложившейся исследовательской практике, достаточно важной является общая направленность ценностей. Именно на это обращает внимание глава наблюдательного совета Всемирного опроса по изучению ценностей Р. Инглхарт. Но преувеличивать различия в ценностных ориентациях, присущих жителям разных стран с общим историко-политическим прошлым, не стоит.

Вейлл подчеркивает важность собственно личностно-ориентированного подхода к изучению ценностей. «Наши ценности проявляются в том, что мы делаем и чего не делаем, что мы говорим и чего не говорим, на что реагируем и не реагируем». Но деятельностное проявление ценностных параметров проблематично, поскольку, по замечанию Э. Фромма, к точке зрения которого мы полностью присоединяемся, хотя ценности и направляют поступки и чувства человека, полного совпадения между ценностями и поведением субъекта нет. Тем более может отсутствовать прямое соответствие между тем, что человек относит к своим ценностям, и тем, каковы его ценности в действительности. И все же несовпадение формулируемых и реальных ценностей не лишает нас возможности опираться на оценки самого субъекта при описании тех или иных параметров ценностных предпочтений. Особенно это справедливо в том случае, если предъявляемый для оценки ценностной ряд не содержит позитивных или негативных коннотаций.

Однако не стоит преувеличивать различий в ценностных ориентациях отдельных профессиональных групп, а также межстрановых различий, присущих жителям разных стран с общим историко-политическим прошлым.

Например, исследования Б.З. Докторова показали, что по ряду ценностных параметров народы стран бывшего «социалистического лагеря», независимо от их историко-культурного прошлого (напр., венгры, немцы, поляки и русские), в 1990-е годы были близки друг к другу, особенно по критериям отношения к власти, открытости к переменам и др.

Актуальность изучения конкретных субъектов культурной политики для понимания процессов, происходящих сегодня в России и во всем мире, предопределяет логику и направленность предлагаемого эмпирического исследования, в центре которого - рассмотренная во временной перспективе реальная культурная политика с ее реальными субъектами. Здесь анализируется динамика рыночных изменений субъектов культурной политики разных иерархических уровней: региональных и муниципальных администраторов, а также особой управленческой страты - менеджеров сферы культуры.

Результаты изучения российских управленцев в сфере культуры дополняются сравнительным анализом данных, полученных в ходе исследования европейских управленцев. Межстрановый анализ культурной политики и ее субъектов дал возможность оценить глубину и темпы происходящих изменений в контексте процесса глобализации. Несмотря на то, что далеко не все параметры исследования российских и западных руководителей были обеспечены должной сопоставительной базой и достаточной выборкой, движение по этому пути позволяло более обоснованно судить, по крайней мере, о намечающихся тенденциях, характерных для рыночных реалий в России, в контексте международных сравнений. Это, в свою очередь, давало возможность оценить, насколько специфичны изменения, наблюдающиеся в России.

Нами использовались преимущественно пять исследовательских стратегий:

- анкетный опрос различных групп российских и европейских администраторов и менеджеров культуры;

- экспертное интервью специалистов и практиков управления в сфере культуры Северо-Запада России, Северной, Восточной и Западной Европы;

- анализ биографических данных руководителей региональных органов культуры России (топ-администраторов культуры областного уровня) сотрудников управленческих команд региональных органов культуры Северо-Запада России (администраторов культуры областного уровня), руководителей муниципальных органов культуры Северо-Запада России (муниципальных администраторов культуры);

- анализ статистических данных;

- сравнительно-сопоставительный анализ с использованием материала исследований научных центров России, Европы и США.

Автором разработаны или адаптированы применительно к данному исследованию несколько методических приемов, среди которых основными были анкетный опрос, оценочные шкалы, анализ биографических данных и метод интервью.

Анкетный опрос. Основная анкета включала несколько блоков вопросов:

- культурная политика региона и ее изменения за годы реформ;

- задачи, стоящие перед региональными органами культуры и требующие первоочередного решения;

- посещение семинаров, тренингов, конференций;

- перечень информационных источников, наиболее часто используемых управленцами в процессе своей профессиональной деятельности;

- частота дружеских контактов респондентов;

- ценностные ориентации управленцев сферы культуры;

- представления об идеальном администраторе и менеджере культуры.

Отдельные блоки анкеты были построены по принципу оценочных шкал и предусматривали не привычную схему выбора из предложенных вариантов ответов, и даже не систему открытых вопросов, а опирались на систему рейтинговых оценок тех или иных суждений, касающихся предмета исследования. Таким образом исследовались, например, ценностные ориентации управленцев сферы культуры, представления об идеальном руководителе и самооценки собственных управленческих качеств, представления о происходящих изменениях в области культурной политики в период рыночных реформ.

Проиллюстрируем - на примере шкалы, применявшейся в исследовании ценностных ориентации руководителей сферы культуры, - принцип разработки подобных шкал в целом. В основе ее - перечень наиболее значимых ценностей, которые называли сами респонденты. Именно из этого перечня отбирались формулировки ценностей, которые респонденты ранжировали, выбирая более или менее важные для себя. Такой прием конструирования шкал давал возможность опираться в исследовании на «систему смыслов» самих респондентов, не навязывая им ценностей извне. Шкалирование, производимое респондентами, позволяло выразить в баллах уровень внутренней ориентации на те или иные ценности в профессиональной деятельности. Шкала включала в себя десять подобных ориентации, каждую из которых предлагалось оценить по десятибалльной системе. Чем выше была степень их соответствия внутренним позициям респондента, тем более высокий балл он ставил. Близкая схема была использована при построении шкалы качеств, необходимых управленцу для профессиональной деятельности, которая дополнялась сопоставительным анализом самооценок имеющихся качеств.

Метод глубинного интервью. Экспертные интервью были рассчитаны не столько на получение однозначных ответов, пригодных для последующей количественной обработки, сколько на то, чтобы в ходе интервью «спровоцировать» респондентов на самостоятельное импровизированное мини-исследование обсуждаемых проблем. Содержательно интервью дают возможность познакомиться с суждениями «от первого лица» тех людей, которые непосредственно занимаются вопросами культурной политики в регионе, городе, конкретном учреждении. Подобная методика предполагает последующий анализ, но является эффективной для выявления «пространства смыслов» изучаемых лиц.

Схема интервью включала несколько блоков, каждый из которых соответствовал одной из задач нашего исследования. Допускались вариации в зависимости от региональной специфики и принадлежности группы респондентов к региональной или муниципальной элитам. Длительность каждого интервью составила от 1,0 до 2,5 часов. Всего нами было проведено 119 глубинных интервью, в т. ч. с руководителями сферы культуры регионов России (16 интервью в 1999-2004 гг.); с сотрудниками управленческих команд различных областей и республик, в т. ч зарубежных (25 интервью в 1999-2004 гг.); с руководителями муниципальных органов культуры России (18 интервью в 1999-2004 гг.); руководителями организаций культуры (25 интервью в 1999-2004 гг.); с зарубежными администраторами и менеджерами культуры (27 интервью в 1999-2004 гг.), экспертами - ведущими российскими и европейскими культурологами (18 интервью в 1999-2003 гг.).

Анализ биографических данных предусматривал оценку данных, полученных при исследовании возрастов руководителей, времени их прихода в сферу культуры, траекторию карьерного пути, характер первого и второго образования, укорененность в регионе и др.

Всего проанализированы данные руководителей 88 органов культуры субъектов РФ и 125 сотрудников органов культуры региональных администраций семи субъектов федерации Северо-Запада России (Республики Карелия и Республики Коми, Архангельской, Вологодской, Мурманской, Новгородской и Псковской областей). В выборку исследования вошли также 93% от общей численности муниципальных администраторов тех же семи субъектов РФ (140 из 151).

Анализ статистических данных включал использование, как официальных статистических сборников общероссийского масштаба, так и внутренних статистических данных, которыми располагают регионы.

Временные рамки исследования. Исследование разных групп администраторов и менеджеров культуры имело несколько временных срезов и проводилось по разным группам управленцев в единичном и мониторинговом режиме. В целом, можно говорить о трех временных срезах исследования: в 1996, 2001 и 2004 г. Муниципальные руководители Северо-Запада России, отечественные директора музеев и театров были вовлечены в исследование позже, благодаря чему попали в выборку только один раз - в 2004 г.

Анкетный опрос и исследование с использованием оценочных шкал охватывал:

- администраторов культуры (1996, 2001,2004 г.);

- сотрудников управленческих команд регионального уровня: 1996, 2001 и 2004 г.;

- руководителей муниципальных органов Северо-Запада России -2004 г. (получены ответы 95,1 % от всей совокупности муниципальных руководителей муниципальных органов культуры десяти территорий Северо-Запада России: Республик Карелия и Коми, Архангельской, Вологодской, Калининградской, Ленинградской, Мурманской, Новгородской и Псковской областей, г. Санкт-Петербурга - 212 из 223);

- в т. ч: руководителей муниципальных органов культуры Архангельской области - 1996,2001 и 2004 г.;

- менеджеров культуры (1996, 2001,2004 г.);

- директоров музеев Северо-Запада России - 2004 г. (получены ответы 76% директоров музеев - 179 человек из 235).);

- руководителей театров России (за исключением столичных театров - Москвы и Санкт-Петербурга) - 2004 г. (ответили 213 директоров из 426);

•- менеджеров культуры Архангельской области - 1996,2001 и 2004 г.

Кроме того, в период с 1996 по 2003 г. проводилось анкетирование и исследование с использованием оценочных шкал:

- администраторов культуры Западной, Центральной и Восточной Европы

•- менеджеров культуры Европы.

Также использовались оценочные шкалы, проводилось анкетирование:

- преподавателей учебных заведений культуры и искусства России (на материалах одной территории) и Европы (на материалах Высшей финско-шведской народной школы в г. Хаппаранда, Швеция) - 2001 г.

- студентов высших учебных заведений Архангельска (2001 г.), студентов факультета менеджмента культуры Московской высшей школы социальных и экономических наук (2003-2004 гг.).

Выборка исследования: Исследованием были охвачены различные группы управленцев сферы культуры; всего в различные годы - 432 администратора культуры, из них 100 - областного уровня в четырех российских регионах, 292 - руководители городских или районных органов культуры десяти территорий Северо-Запада РФ, 40 - европейских; 835 менеджеров культуры, из них 60 - зарубежных. Всего на опросные листы ответили 1532 респондента, из них 1412 - россияне, а 120 - из разных стран Западной, Центральной и Восточной Европы.

Подводя итоги исследования, можно сделать следующие выводы.

В научном сообществе возрастает интерес к субъектному измерению культурной политики. Процесс этот обусловлен появлением целого ряда проблем, отчетливо обозначившихся на поле культурной политики за годы рыночных преобразований и актуальность решения которых становится все более очевидной по мере расширения глобализационных тенденций и развития рыночных отношений в России.

Первая и основная проблема - нарастание неопределенности в проводимой государством социальной политике вообще и культурной политике в частности. Проблема обостряется непоследовательностью действий государства в отношении российских регионов: оно стремится сбросить на регионы всю ответственность за проведение культурной политики, но, с другой стороны, пытается все в большей степени ее централизовать и унифицировать, не считаясь с региональным многообразием. В такой ситуации тяжесть неопределенности государственной культурной политики ложится на плечи субъектов культурной политики регионального уровня, которые превращаются в относительно автономные и слабо координированные действующие фигуры с собственными - также слабо согласованными - интересами. Ситуация на местах теперь в сильной степени зависит от конкретных усилий этих субъектов, а, следовательно, она все более персонифицируется, несмотря на попытки федерального центра по формализации деятельности управленческих элит.

Вторая не менее важная проблема - продолжающийся процесс адаптации самих субъектов культурной политики к работе в рыночных условиях. Специфика ситуации такова, что сфера культуры регионов в своей материальной части выступает наследием советской системы, тогда как структура отношений субъектов культурной политики с государством и региональным сообществом с наступлением рынка существенно изменилась. В результате наметилось противоречие между привычными правилами функционирования этих старых институтов и новыми, возникавшими в связи с изменением рыночных условий требованиями к субъектам культурной политики.

Инерционность институтов культуры стала причиной живучести многих патерналистских стереотипов, которыми ранее определялся характер работы многих государственных институтов. Овладение новыми навыками работы в условиях рынка, перестройка сознания управленцев сферы культуры - процесс далеко не линейный. Сложилась ситуация, когда разные субъекты оказались в различной степени приспособлены к рыночным условиям. Неоднозначность протекающих процессов, иногда - их поливалентный характер привели к тому, что руководители сферы культуры столкнулись с проблемой утраты профессиональной идентичности, с размыванием привычного смысла их деятельности, что вызывало дисфункциональность самой культуры как социального института.

Проблемное поле культурной политики в наши дни ограничивается не только этим. В ходе рыночных реформ все более отчетливо заметны проблемы, связанные с процессом формирования управленческих команд. Складывающаяся практика взаимодействия между субъектами культурной политики разного иерархического уровня, мотивационные побудители их деятельности, необходимость синхронизации управленческой деятельности на поле культурной политики, осознание специфики каждой из действующих субъектных групп, определение оптимальных стратегий их профессионального становления и развития становятся ключевыми при выборе возможных направлений реализации культурной политики. Хотя бы потому, что потенциал команд все в большей степени становится ресурсной базой, предопределяющей векторы и формы последующей реализации того или иного стратегического направления в области культурной политики.

Нарастание зависимости культурной политики от ее субъектов делает актуальным вопрос о том, каковы эти субъекты в российских регионах, как они представляют себе ситуацию, складывающуюся в культуре, какие шаги считают необходимым предпринять для смягчения возникающих проблем, каким профессиональным потенциалом для осуществления своей деятельности они обладают, какими мотивами руководствуются и как, в конечном итоге, оценивают собственные усилия по решению возникающих проблем.

Поиск ответов на поставленные вопросы только в теоретическом контексте представляется явно недостаточным. Изучение конкретных социальных практик позволяет понять, как изменяются институты культуры и ее субъекты в реальности.

Автор: Востряков Л.Е.