Правосознание как идейно-ценностная основа права

При исследовании права как социокультурного явления, в котором содержательный: аспект обусловливается идеями, серьезной проблемой остается механизм, посредством которого социокультурная реальность находит действительное выражение в правовых идеях. Достаточно значимым является, с нашей точки зрения, и понимание того, какие идеи, ценности, оценки социокультурной действительности воплощаются в правовых идеях., В данном контексте необходимо также определить те элементы духовной культуры, которые непосредственно воздействуют на содержание правовых идей.

Представляется весьма важным при рассмотрении в таком ракурсе права обратить внимание на то, как традиционно определялись место и роль правовых идей в праве. Обычно последние понимаются в науке и в практике юриспруденции как некие теоретические положения, которые выражают постулаты какой-то философской, политической или правовой доктрины или теоретически обобщают и обосновывают конкретно-эмпирический юридический материал. Причем такие положения вводятся в тексты законов, как правило, в виде норм-принципов. В практике эволюции права можно найди множество примеров указанной ситуации.

В частности, непосредственным доказательством может служить ст. 2 Закона РФ «Об образовании РФ» (1992 г.), которая имеет следующее название: «Принципы государственной политики в области образования». Здесь говорится об основных принципах формирования и развития образовательного пространства на всей территории России, таких, как гуманизм, общедоступность, светский характер образования, свобода, плюрализм в формах и средствах получения образования и другие. Именно данные принципы, по мнению авторов данного закона, должны превратить Россию в страну с действительно высоким уровнем, развития; науки и образования, сделать ее конкурентоспособной в условиях информационной революции.

В основополагающем нормативно-правовом документе РФ - Конституции Российской Федерации (1993 г.) в ст. 49 закрепляется, например, принцип «презумпции невиновности», суть которого в следующем: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Именно этот принцип в сфере публичного права стоит на страже защиты прав и свобод человека. В силу социальной значимости он закрепляется во всех документах международного права, в которых фиксируются основные права и свободы человека, и рассматривается как неотъемлемая часть судопроизводства в цивилизованных правовых системах мирового сообщества. Так, в п. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах устанавливается, что каждый обвиняемый в уголовном преступлении имеет право считаться невиновным, пока его виновность не будет доказана согласно закону. Пункт 1 ст. 11 Конституция Российской Федерации.- М., 1997 - С. 18.  См.: Действующее международное право. В 3 т./ Сост. Ю.М. Колосов и др. Т. 2.-М., 1997.-С. 26-27.

Всеобщей декларации прав человека провозглашает, что каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты.

В качестве еще одного примера может служить принцип справедливости, нашедший своеобразное преломление в уголовном праве. Часть 1 ст. 6 Уголовного Кодекса РФ (1999 г.) определяет рассматриваемый принцип так: «Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного».

Безусловно, эти и многие другие принципы имеют важное значение при формировании системы законодательства, поскольку они соответствуют правовым идеям, а точнее отражают ценности, оценки, идеи, которые соответствуют объективно существующим в мировом сообществе правовым принципам, формулируются, как правило, в обобщенном виде и, следовательно, не имеют значительных отличий в разных социокультурных реальностях. Задача же нашего исследования иная - это выявить и изучить в правовых идеях то, что делает право легитимным в конкретном обществе, отличает правовую систему одного народа от другого.

Но прежде чем продолжить наши рассуждения, сделаем небольшое уточнение. Итак, правовые идеи как теоретические положения и обобщения какой-либо философской или политико-правовой концепции имеют серьезное научное обоснование. Однако далеко не всегда высокий теоретический уровень обобщения правовых идей позволяет законодателю создать законы, которые соответствовали бы социокультурной реальности определенного сообщества. И тогда происходит «сбой», закон становится «мертворожденным».

Ярким примером такого «сбоя» может служить памятник законодательной культуры рубежа XIX - XX вв. - Германское гражданское уложение. По мнению ряда видных правоведов, в этом Уложении как бы воплотились через закон научные изыскания ученых-юристов: «с точки зрения языка и юридической техники, структуры и понятийного аппарата Германское гражданское уложение-дитя... глубокомысленной, точной и абстрактной учености». Безусловно, тщательная теоретическая проработка проблем правового регулирования не может не быть оценено положительно. Но в результате такого законотворчества Уложение было «трудно для восприятия и понимания, лишено просветительского воздействия на читателя, в нем отсутствовали наглядность и конкретность в подходе к предмету регулирования». Из этого следует, что оно было обращено не столько к гражданам, сколько к экспертам права.

Рассмотренная ситуация свидетельствует о важности не только теоретических разработок в области правотворчества, но и преломления их к: конкретно-историческим условиям, учета в них особенностей социокультурной реальности, в которой действуют граждане, к которым обращено законодательство. Только в том случае закон будет легитимным и будет способствовать укреплению законности, правопорядка и стабильности в обществе, если в его основу положить объективно складывающееся в обществе право, а точнее правовые идеи, отражающие особенности представлений людей о том, как должны регулироваться отношения между людьми в данной социокультурной реальности, какие духовно-культурные ценности составляют основу таких отношений и какой смысл люди вкладывают в них.

В мировой практике законотворчества есть в этом плане и положительный опыт. Это Швейцарский гражданский кодекс, который, с точки зрения К. Цвайгерта и X. Кётца, «дает возможность понять и оценить процесс постепенного развития... норм закона», в содержании которых учтены правовые традиции отдельных народов, их местное право. Такая высокая оценка авторитетными компаративистами Швейцарского ГК исходит из того, что он содержит право, которое «не попало в руки ученых - юристов и не подверглось столь сильному онаучиванию», как Германское ГУ и, следовательно, «сохранило характер народности и ясности». Поэтому при подготовке проекта общеевропейского Гражданского Кодекса, по мнению К. Цвайгерта и X.. Кётца, «следует ориентироваться на законодательный стиль Швейцарского ГК, а не Германского ГУ».

И вот здесь мы подошли к самой сложной проблеме нашего исследования: как «довести» до законодателя содержание правовых идей, в которых отражаются объективно складывающиеся представления того или иного сообщества о механизме правового регулирования общественных отношений в определенной социокультурной реальности; каковы критерии, с помощью которых можно было бы отличить правовые идеи как объективного социокультурного явления от идей как субъективного волеизъявления законодателя.

Самое сложное здесь заключается в том, что правовые идеи как составная часть права пребывают в нем изначально. Они как бы «спрятаны» там, являются неотъемлемыми, органическими элементами самого правового содержания,- причем независимо от того, поняты ли они как идеи правоведами-практиками, наукой; выделяются ли они в качестве известных духовных, интеллектуальных начал; закреплены ли в текстах законов в виде идей-принципов. Именно правовые идеи могут быть охарактеризованы в качестве самой сути, центрального звена, своего рода «стержня», «изюминки» права. Одним из первых, кто рассматривал в отечественном правоведении роль правовых идей, был С. С. Алексеев, хотя и делал он это в несколько ином ракурсе, с точки зрения естественного права, его абсолютных идей.

Наиболее значимым для нас в этом плане является высказывание О. Шпенглера о том, что именно через правовые идеи в самом содержании права могут найти адекватное отражение дух общественного бытия, особенности социокультурного развития. И здесь же он выражает сожаление, что в отношении позитивного права данный момент «был совершенно упущен из виду».

Подчеркивая имманентную принадлежность правовых идей праву, хотелось бы обратиться к взглядам известного правоведа Е. Хубера. Отвечая на сомнения ряда юристов в том, что будто бы швейцарский судья обладает чрезмерной свободой, поскольку ему закон позволяет решать дело так, как «если бы он был законодателем» (ст. 1 Швейцарского Гражданского Кодекса), Е. Хубер вполне обоснованно утверждает, что судья гораздо достойнее исполнял бы свои обязанности, если бы он при принятии решения исходил не из беспробельности закона, а из беспробельности правопорядка в целом, поскольку последнее характеризуется как раз тем, что «тело» действующего права образуют не только сами по себе конкретизированные юридические нормы, но и лежащие в их основе и пронизывающие их правовые идеи.

Из всего этого следует, что в процессе естественного развития в праве как объективном социокультурном явлении формируются, вырастают, кристаллизуются не только оптимальные средства решения юридически значимых ситуаций, которые закрепляются в норме и выражают прагматическую основу права, но и правовые идеи, ценности, принципы, отражающие идейно-ценностное начало в праве.

Мы уже отмечали, что в основе права лежит разум, который через правовые идеи обеспечивает рациональные решения жизненных ситуаций. Однако значение в праве рациональных начал нельзя сводить к таким оценкам, в соответствии с которыми право якобы должно соответствовать разумным, логичным, правильным, взвешенным, «умным» решениям.

Наиболее значимым, на наш взгляд, является положение, согласно которому правовые идеи в праве призваны выразить, наряду с рациональным свойством, нечто другое, более основательное и глубокое, а именно то, что в праве по самой его сути, органике представлена сила человеческого Разума как мирозданческого явления, т.е. в праве существует изначальная настроенность на высокие общечеловеческие идеалы и ценности - на реализацию и обеспечение идей стабильности в обществе, правопорядка и справедливости, на исключение из сознания людей представлений о возможности использовать насилие и воины для установления в обществе социального порядка.

Вне всякого сомнения, все то, что окружает людей как разумных существ и сотворено ими как существами разумными, представляет собой то или иное выражение человеческого Разума - культуру. Но право, рассматриваемое в данной плоскости, занимает во всем многообразии явлений духовной культуры особое место.

Особое положение права в системе культуры как «продукта» человеческого Разума, который сконцентрирован в правовых идеях, обусловливается рядом обстоятельств. Во-первых, в правовых идеях аккумулируется и накапливается опыт разумных решений жизненных ситуаций, возникающих в многообразной социокультурной реальности, в самой гуще практической деятельности, в условиях конфликтов - всего того, что представляет живую практику человеческих отношений, которая охватывает самые существенные и важные области жизни человеческого сообщества, каждого человека - отношения семейные, собственности, власти, положение личности и т.д. И вот здесь, в правовых идеях, как правило, отсекается и не принимается в расчет то, что может быть названо художественными, собственно моральными или религиозными проявлениями в практике человеческих отношений. В центре права, с одной стороны, разумная регуляция прозы жизни, реалий человеческого бытия, и, с другой стороны, разумная регуляция целого комплекса социальных отношений, которые являются общественно значимыми в определенных социально-культурных условиях.

Во-вторых, в правовых идеях в конечном итоге концентрируется после долгой, многотрудной «работы» по апробации и вхождению в социокультурную реальность правовых предписаний оптимальный опыт, тщательно отработанные типовые решения жизненных ситуаций в зависимости от конкретных социокультурных традиций. Именно поэтому формулировки, классификации, конструкции права нередко приобретают характер совершенных, нередко законченных логических построений, точно и строго соответствующих законам формальной логики, особенно это проявляется в выдающихся памятниках права, чем, в частности, в условиях античности и прославилось римское частное право.

В-третьих, этот оптимальный опыт, зафиксированный в правовых идеях и охватывающий практическую жизнь людей в данных социокультурных условиях, не только выражен в определенных конструкциях, но и объективирован, воплощен в реальной материи, в жестком «организме» и в таком объективированном, материализованном виде увековечен. В конечном счете, такой опыт выступает как результат деятельности Разума, как оставленное на века интеллектуальное достижение предшествующих поколений.

Таким образом, особое место права в системе культуры связано с тем, что право, обязательно обладая в своей структуре правовыми идеями, накапливает в них наиболее оптимальный и эффективный опыт адаптации определенной совокупности людей к определенной социокультурной реальности. Это означает, что изначальная настроенность права на высокие общечеловеческие идеалы и ценности предполагает не абсолютное, абстрактное содержание этих ценностей, а содержание, обусловленное определенной социокультурной действительностью.

Важным для понимания того, чем обусловлено содержание правовых идей, является утверждение о том, что в их содержании прямо или косвенно преломляются потребности и интересы совокупного субъекта правообразования, его стремление достичь определенных целей и последствий. В правовых идеях отражаются его (совокупного субъекта) понимание природных закономерностей и тенденций общественного развития, оценка опыта прошлого, настоящего и представления о будущем. Введение понятия совокупного субъекта правообразования дает возможность заострить внимание на том, что правовые идеи черпают свою идейно - духовную основу из объективно существующих культурных ценностей и идеалов.

Такая логика рассуждения позволяет нам утверждать, что правовые идеи как продукт Человеческого сознания являются результатом отражения и интерпретации совокупным субъектом механизма правового регулирования социокультурной реальности, результатом осознания Человеком того, как должен или может быть урегулирован окружающий его социокультурный мир. Это означает, что правовые идеи несут в себе совокупный субъективный смысл, не связанный непосредственно с деятельностью законодателя и выступающий в качестве идейно-ценностной, теоретико-рациональной составляющей права.

Здесь нам бы хотелось еще раз обратить внимание на следующее обстоятельство. Право, возникнув однажды, ведет относительно самостоятельное существование и в качестве нормативно-регулятивной системы способно воздействовать и воздействует на реально происходящие социокультурные процессы, выступая, таким образом, одним из факторов, ведущих к возникновению тех или иных практических социально- культурных и духовных последствий. По сути, праву принадлежит роль важного, а порой и незаменимого средства урегулирования взаимодействия людей с целью удовлетворения их потребностей и интересов, в частности, так называемых правовых притязаний. Причем такое регулирование происходит в соответствии с культурными смыслообразующими принципами организации социальной жизни. Регулятивная функция действующего объективного права проявляется как составная часть объективной, фактически существующей социокультурной реальности. Здесь мы вновь подошли к характеристике права как объективно-субъективного явления. Именно такой подход к пониманию права должен быть положен в основу законотворческой деятельности. Только в этом случае можно говорить о решении проблемы соответствия закона объективно складывающемуся в социокультурной реальности праву.

Действительно, история развития позитивного права в отличие от права как объективного социокультурного явления показывает, что позитивное право в своей эволюции может соответствовать общей направленности развития права, но может и не соответствовать, иметь даже противоположную направленность. Примером первой ситуации может быть обязательство «необоснованное обогащение». Обладая весьма высокой нормативной обобщенностью, не имея, в отличие от многих обязательственных конструкций, логически строгих оснований, во всяком случае, с точки зрения формальной логики, рассматриваемое обязательство позволяет не только демонстрировать значительную практическую эффективность данной конструкции, заполняя «бреши» в обязательственном праве, но и связывать обязательственные отношения с высокими духовными ценностями - с так называемым естественным правом (jus naturale) или глубокими этическими началами (bonum et aequum). С другой стороны, фашистское право или советское право периода тоталитаризма может рассматриваться как проявление несовпадения тенденций в развитии собственно права и позитивного права.

Предложенная структура анализа предполагает и ответ на вопрос о путях исследования содержания объективно-субъективно существующего права. Содержательный компонент права, как уже подчеркивалось, находит свое отражение в правовых идеях. А в них, в свою очередь, формулируются намерения людей претворить в жизнь свои разносторонние интересы и потребности, которые ими осознаются как интересы правовые, и установить на их основе и с их учетом определенный порядок в обществе. Правовые идеи в структуре права - это своеобразная квинтэссенция правовых представлений, подтвердивших и подтверждающих свою жизнеспособность в определенной социокультурной реальности. Но правовая действительность знает и другое явление, которое также содержит в себе представления о праве, оценки правовой реальности. Таким феноменом является правовое сознание. Более того, правосознание не только отражает объективное право, но и лежит в основе правотворческой, в том числе и законодательной, деятельности и, следовательно, может влиять на качество законов.

Здесь мы подошли к важному аспекту рассматриваемой проблемы - к вопросу о соотношении, взаимосвязи, взаимодействии права и правосознания, исследование которого способствует более глубокому пониманию места и роли социокультурного начала в правотворчестве, выяснению путей и. средств повышения легитимности правового регулирования в обществе.

Прежде чем приступить к исследованию проблемы взаимодействия права и правового сознания, считаем необходимым сделать хотя бы небольшой теоретико-исторический обзор дискуссии о соотношении этих категорий в рамках нашей проблематики.

Систематически вопрос о взаимодействии права и правосознания начал изучаться только в советское время. Среди исследователей 20-30 годов XX века, рассматривающих соотношения права и правового сознания в философско-правовом аспекте, следует выделить видного советского юриста П.И. Стучку. Суть его концепции по данному вопросу состояла в следующем. Право он представлял как явление, реально существующее в трех формах, «из которых одна - конкретная, а две - абстрактные, отвлеченные». «Конкретная правовая форма,- утверждает П.И. Стучка,- это система общественных отношений, известный порядок таковых отношений, тогда как абстрактная форма, провозглашаемая в законе... является лишь формой проведения или поддержки этого порядка, которая может и не совпадать, и весьма часто и значительно расходится с... общественными отношениями». Но, кроме того, существует еще и третья форма, представляющая собой «внутреннее психическое переживание», которое происходит в голове человека по поводу того или иного общественного отношения и которое может рассматриваться как оценка этому общественному отношению с точки зрения «справедливости», «внутреннего правосознания», естественного права и т.д.

Стремясь показать диалектику правового сознания и права, П.И. Стучка писал: «Бытие (в форме первой, или конкретной) отражается в сознании отдельных индивидов или целого класса (форма третья, или идеология права) и через это сознание оказывает воздействие на абстрактную форму в виде закона (форма вторая), которая в свою очередь регулирует или стремится регулировать (конкретную) правовую форму».

Из приведенных положений видно, что П.И. Стучка понимает право как сложное многогранное социальное явление, достаточно близкое нашему пониманию права. Но вызывает сомнение то обстоятельство, что ученый вводит в право все общественные отношения, а также полностью.

Несмотря на несогласие с П.И. Стучкой о введении в состав права правосознания и закона (как позитивного права), что не в полной мере соответствует действительности, а точнее, нашему подходу к пониманию права, его рассуждения все же наталкивает нас на построение возможной логической связи: «право - правосознание - правотворческая деятельность - закон». Только из такой логической последовательности, с нашей точки зрения, должен исходить законодатель в своей правотворческой деятельности, поскольку она указывает на обязательность исследования правового сознания, без которого невозможно уяснить содержание права, его правовых идей.

Определенный интерес для нас представляет психологический подход к исследованию соотношения права и правосознания, реализуемый наиболее последовательно М.А. Рейснером. Находясь под влиянием психологического направления в праве, разработанного Л.И. Петражицким, он склонялся к отождествлению правосознания и права, хотя и не соглашался с субъективно - идеалистической трактовкой права Л.И. Петражицкого.

Безусловно, прав венгерский академик Имре Сабо, который считал, что М.Л. Рейснер допустил серьезную методологическую ошибку, «уничтожив разница между действующим правом и правосознанием». Но нас интересует в его теории другие моменты. Прежде всего его попытка доказать обусловленность содержания право и социально-экономическими условиями (как утверждал марксизм), и социально-психологическими обстоятельствами (по Л.И. Петражицкому). Его заслугой, по нашему мнению, является то, что он, с одной стороны, попытался интуитивное право как абстрактное понятие материализовать, конкретизировать, а с другой - экономический детерминизм права дополнить социально-психологическим содержанием.

Такой подход М.А. Рейснера к решению проблемы соотношения права и правового сознания является ценным и потому, что обосновывает необходимость при формировании законодательства учитывать не только идейно-теоретическую характеристику права (правовую идеологию класса), но и оценочно-психологический аспект.

Достаточно интересным являются взгляды на проблему соотношения права и правосознания И.П. Разумовского. Несмотря на то, что он в своих теоретических взглядах право сводил к правовой идеологии, а правосознание - к правовой психологии, считаем возможным выделить два положительных аспекта его теории. Во-первых, востребованным сейчас является та оценка, которую И.П. Разумовский дал роли идеологии в позитивном праве. Он доказал, что государство всегда в позитивном праве видит средство осуществления своей политики. И.П.Разумовский писал, что законы как внешние официальные формы права устанавливаются для более полного и систематического воздействия на правовое сознание народных масс, их психику. Это вывод актуален всегда, но особенно в современной России, когда реформирование правовой системы проводится на основании западноевропейского либерализма. Не анализируя цели, которые преследуются российским государством при осуществлении такой правовой политики, можем лишь констатировать, что ее претворение в жизнь не привело к установлению правового порядка в российском обществе.

Во-вторых, И.П. Разумовский предвосхитил определенную цикличность права, его выход из-под власти государства и возвращение на собственный путь развития. По мнению ученого, в первобытном и будущем коммунистическом обществе функционирует «обычное право», совпадающее с нравственностью. Примечательно, что ученый-юрист показал основное различие позитивного и обычного права, которое можно кратко определить следующим образом: позитивное право - это идеология государства, через которую оно проводит свою политику, а обычное право - это регулятор общественных отношений с мощным духовным потенциалом, существующий вне государства.

В 50-70 годы XX века появляются работы, специально посвященные проблемам правосознания и его соотношения с правом. Все эти исследования можно систематизировать и объединить в две большие группы.

Во-первых, это работы, в которых правосознание как особое общественное явление прямо или косвенно отождествлялось с правом. Во-вторых, это исследования, в которых ученые не отграничивали правосознание от других форм общественного сознания и разводили право и правосознание по разным сферах общественной жизни: право - в юридическую, а правосознание - в политическую или нравственную.

Ценность этих исследований, на наш взгляд, заключается в том, что правосознание и право исследовались через их детерминированность социальными факторами, а также в тесной связи с их носителем - Человеком. Конечно, на первый план среди социальных факторов выдвигались социально-экономические, но появились уже и социально- культурные, и человек уже рассматривался как активный, сознательный носитель права и правосознания, хотя и не как их творец.

Значимыми для хода нашего исследования являются некоторые положения, разработанные в философско-правовой литературе 70-80-х годов XX века. Впервые было обращено внимание на диалектическое сочетание единства и различия, взаимодействия и противоречия права и правосознания.

В частности К.Т. Вельский предупреждал о неправомерности как отождествления права и правосознания, так и противопоставления их друг другу. «Право, - утверждал ученый, - специфический элемент... который находится в структуре правового сознания, а также имеет свои особые характерные признаки и особенности... позволяющие ему быть социальным регулятором». Такая логика рассуждения дает возможность говорить о том, что право обладает двуединой природой: оно отражает действительность в виде представлений, идей и оценок и в то же время выступает в качестве самостоятельного социального регулятора. Исходя из такого подхода к соотношению права и правосознания, можно предположить, что право есть та часть правосознания, которая включает идеи-модели поведения, с помощью которых регулируются общественные отношения. Конечно, рассмотрение права, как части правосознания не отражает реального положения вещей, но в условиях, когда право воспринималось только как совокупность норм права, выделение в праве представлений и идей, акцентирование внимание на субъективней стороне права имело положительный аспект.

Вторым положением работ 70-80-х годов прошлого века, заинтересовавшим нас, является тезис о первичности права по отношению к правовому сознанию. Этот вывод в настоящее время, на наш взгляд, имеет актуальное значение, так как при реформировании современной правовой системы российского общества исходят не из реально существующих тенденций эволюции отечественного права, а из правосознания тех, кто находится у власти.

В научных публикациях 90-х годов предыдущего столетия наблюдается очень широкая палитра мнений и представлений о сущности правосознания и о его соотношении с правом. Анализ работ в этой области позволил выявить два положительных момента, которые имеют значение для проблематики нашего исследования. Это, во-первых, включение в правосознание совокупности рационально-чувственных представлений и знаний о существовавшей ранее правовой действительности.

И, во-вторых, это введение в содержание правового сознания объективного начала, которое является результатом отражения правовой реальности Разумом как мирозданческим явлением. Такое понимание свойственно концепции Р.С. Байниязова. Правосознание, по его мнению,- это определенное видение юридического мира, в котором обязательно присутствуют Мудрость, Красота и Творчество; это модель правового явления, которая обладает «способностью быть... внутренне и внешне культурно целостным, гармоничным, духовно и интеллектуально богатым феноменом, являющимся идейным и эмоционально-волевым детерминантом правовых явлений и процессов».

Из такого подхода к пониманию правосознания можно сделать следующий вывод: правосознание также, как и право, есть объективно- субъективное явление, в котором присутствует правовая идеология не только как совокупность научно разработанных концепций и доктрин, но и как объективно складывающиеся рациональные представления о правомерном и преступном поведении, о справедливости и свободе и т.д.

Итак, завершая краткий обзор дискуссий о соотношении права и правосознания, необходимо отметить, что, несмотря на определенную заидеологизированность философско-правовых концепций, были выдвинуты идеи, послужившие основой для формирования теоретических взглядов, отвечающих: современным требованиям теории и практики правового регулирования.

Итак, право и правосознание - это взаимосвязанные и взаимодополняющие друг друга категории правовой действительности. Их взаимообусловленность проявляется в том, что объективно функционирующее право (в котором содержатся черты «вчерашнего», «сегодняшнего» и «завтрашнего» права) отражается и оценивается правосознанием, причем и с интеллектуальной, и с эмоционально - психологической точек зрения. В этом случае право рассматривать как объект отражения правового сознания, а само правосознание - в качестве субъективного фактора познания права. Правосознание выступает здесь идеальной формой бытия права, в которой через интеллектуально - психологические механизмы преломляются все проявления права. Так в правосознании появляются правовые идеи как результат отражения объективно существующего права. Вот как этот процесс описал A.M. Васильев: «... правовые идеи, которые... объективированы в системе правовых норм и... одухотворяют правовую организацию юридических отношений... трансформируются в убеждения (правосознание - Г.Г.) тех, кто формирует на их основе новые нормы права, кто применяет действующее право, кто руководствуется им в повседневной деятельности, следует ему и использует его».

С другой стороны, правовое сознание складывается в процессе отражения не только собственно права, но и всей правовой действительности, в частности действующей системы законодательства, правовых теорий, концепций, идеологий и т.д. Следовательно, наряду с идеями, представлениями, являющимися достижениями человеческого Разума, осуществляющего «отбор» оптимальных правовых идей с точки зрения наиболее эффективного правового регулирования отношений определенной социокультурной реальности, в правовом сознании накапливаются вариативность системы правовых знаний, ценностей, предпочтений, многообразие представлений о способах и методах правового регулирования, прогрессивные правовые идеи и идеи, отражающие консервативные тенденции правовой эволюции и пр. Поскольку правосознание, как и любая форма общественного сознания, «является одним их элементов объективных условий» формирования, функционирования и развития права, то в зависимости от того, какие правовые идеи получили большее распространение в правосознании, в какой степени ценности, лежащие в основе официального правового сознания законодателя, соответствуют ценностям и идеалам права как такового, следует говорить, настолько объективно складывающееся право используется (полностью, или частично, или совсем не применяется) в качестве регулятора социокультурной практики. В данном ракурсе право есть объект воздействия правосознания, а правосознание выступает субъективным средством реализации права. Здесь надо помнить, что право обладает относительной самостоятельностью, автономностью, проявляющейся в жесткой «правовой логике», которая во многом определяется заложенной в праве органической направленностью на идеалы и ценности высшего порядка и спонтанно выходит право на фундаментальные, основополагающие идеи и принципы. Поэтому правосознание, в котором преобладают идеологические штампы, не может существенным образом повлиять на содержание права, хотя радикальным образом может изменить позитивное право.

И здесь мы вновь возвращаемся к вопросу о правовых идеях как результате отражения объективно складывающихся регулятивных процессов в конкретной социокультурной реальности. Предложенная выше логика рассуждения дает основание утверждать, что правовые идеи обладают двуединой природой: они являются ценностно-рациональным элементом права как регулятора социокультурной реальности и в то же время - элементом правосознания как особого способа оценочного освоения механизма правовой регулирования социально-культурной действительности. Это означает, что идейно-теоретическое, оценочное наполнение, которое содержится в правовых идеях, взаимосвязывает право и правовое сознание. Действительно, с одной стороны, правовые идеи как продукт человеческого Разума проникают непосредственно в право и являются одним из выражений его социокультурной специфики, с другой стороны, правовые идеи концентрируются и отражаются в правовой идеологии как части правосознания, в том числе и в правовых доктринах, теориях, концепциях. В определенной степени мы можем утверждать, что право «живет» вместе с правовым сознанием.

В научной литературе принято выделять, по крайней мере, две формы взаимовлияния «правовых идей» права и «правовых идей» правосознания.

Во-первых, это когда теоретические разработки достигли глубокого понимания своеобразия права, которое в силу самой правовой логики выводит эти теории на важнейшие идеалы и ценности определенной социокультурной действительности. Правовая логика состоит в том, что характерные для права связи и отношения неизбежно стягиваются к своему центральному звену - к субъективным правам Человека, предполагающим по самой правовой логике реализацию в том или ином виде или значении социальной справедливости и свободы, исключения из жизни общества произвола и насилия. И она, эта правовая логика, в силу своих оснований ' несет в себе необходимые предпосылки и перспективы движения определенного человеческого сообщества к более высоким ступеням развития собственной цивилизации.

Несомненно, такого рода предпосылки и перспективы «схватываются» и юристами-практиками, овладевшими, пусть во многом спонтанно и интуитивно, тайнами права. Но во всей своей полноте, многогранности и привлекательности сущность права может быть раскрыта только с помощью теории. И тогда под «лучами» развитой теории, под внешним, сугубо прагматическим, регулятивным слоем права раскрываются, расцвечиваясь многоцветием социокультурной реальности, истинный смысл и назначение права в жизни людей. - Здесь, как справедливо замечает С.С. Алексеев, научная мысль раскрывает и представляет не очень-то наглядно, не очень-то зримо выраженные правовые идеи, содержащиеся в праве, которые без соответствующих научных обобщений так бы и оставались «спрятанными» в его глубинах.

Так, например, права и свободы Человека в результате кодификации Юстиниана приобрели, точнее обнаружили стройность и упорядоченность нормативной системы, тем самым раскрыв спонтанно сложившийся строго системный характер римского частного права.

Нечто подобное произошло и с современным прецедентным правом, когда в Англии разработки Блэкстона позволили преодолеть представление о действующем английском праве как о «хаосе прецедентов».

И там, и здесь научная мысль, теоретические разработки в какой-то мере проникли, «вжились» в право, придали ему в восприятии людей тот облик, который как будто бы не следовал из сугубо внешних о нем впечатлениях, но который на самом деле отражал действительные системные характеристики права как объективированного институционального образования определенных социокультурных реалий.

Классическими примерами проникновения известных правовых идей непосредственно в само объективированное право и их органическое «сращение» с этим правом являются Германское гражданское Уложение (ГГУ) (1896 г.) и Гражданский кодекс Советской России (1922 г.).

Мы уже отмечали, что Германское гражданское Уложение обладало высоким научно-теоретическим уровнем обобщения, что, с одной стороны, сделало его нежизненным, оторванным от немецкого уклада жизни ХЕХвека, но, с другой стороны, позволило пережить все политические, экономические и социальные кризисы новейшей германской истории, включая и полное извращение правовой жизни в период гитлеризма, и, сохранившись почти в неизменном виде, проявиться в полном объеме в середине XX века. Это обусловлено тем, что правовые идеи ГГУ и тем более их мировоззренческий «подтекст» - либеральные воззрения содержали те тенденции правовой эволюции, которые соответствовали постиндустриальному этапу развития: общества, то есть ученые, разработавшие уложение, предвосхитили основные направления развития права. И как только Германия во второй половине 1950-х гг. встала на путь формирования современного гражданского общества с высокоразвитой экономикой и высокой правовой культурой, принципы и ценности либерализма, долгие годы «дремавшие» в так называемой «юридической схоластике», тотчас же «проявились».

Нечто похожее произошло и в советской России. Несмотря на то, что советское правительство стремилось отказаться от частного права как буржуазного права и построить гражданское законодательство по большевистским канонам, не смогло полностью изъять частноправовые начала, которые находились в самой материи и технике Гражданского кодекса 1922 г. (период НЭПа), построенного по материалам дореволюционного проекта российского Гражданского уложения.

Во-вторых, это теоретические разработки, которые осуществляются в юридической науке и приходят на «помощь» праву. Право как институциональное образование отличается объективно существующей структурированностью - тем, что в ходе правового развития в нем спонтанно, естественным путем складываются известные элементы - отрасли, институты, иные подразделения, принизанные определенными, нередко своеобразными правовыми идеями. Но эти подразделения далеко не всегда находят внешне строгое, четко объективированное выражение, и это весьма отрицательно сказывается на восприятии права, его толковании, практическом применении. И тут «выручает» право правовая теория.

Характерным примером этому могут служить ожесточенные дискуссии, которые проходили в 1930 - 1940-х гг. в условиях советского общества о проблемах системы права. Прежде всего, ставился вопрос о месте гражданского права в «правовой системе социализма», о том, не следует ли его «заменить» хозяйственным правом, призванным утверждать плановые начала экономики, приоритет государственной собственности, другие принципы социализма. Несмотря на то, что доминирующую роль в советском правоведении того времени играл марксизм-ленинизм, цивилистическая наука сохранила свои позиции, в том числе и по вопросу о фундаментальном значении в правовой системе гражданского права с его основополагающими правовыми идеями прав человека. И это объясняется, прежде всего, серьезным научным потенциалом данной базовой науки.

Безусловно, степень адекватности, тождественности освоенного сознанием права реальным явлениям может быть различной. И это соответствие или несоответствие зависит от того, насколько правовые идеи, которые формируются в правовом сознании, отражают объективно складывающиеся в конкретном обществе социальные, духовно-культурные процессы и, следовательно, одновременно являются неотъемлемой частью права и закрепляются в позитивном праве.

Когда право развивалось в форме обычного права, максимальная степень адекватности достигалась спонтанно, в ходе естественной правовой эволюции. В условиях господства позитивного права, когда роль сознательно-волевого начала в формировании права высока, достичь некоторой тождественности правового сознания и объективного права, возможно лишь на основе повышения качества научных концепций.

В связи с этим возрастают требования к научно-теоретическому уровню правового сознания. А это означает, что предъявляются высокие требования к концептуально-теоретическим разработкам в области правоведения, философии права, и других общегуманитарных наук. И особенно это необходимо и важно в условиях информационного общества, когда требования, предъявляемые к качеству знаний, самые высокие.

Как раз в этом контексте целесообразно вспомнить о таком «достоинстве» правосознания, как способность «забегать вперед».

Это обнаруживается, когда в правовом сознании прогрессивно настроенных юристов, политических и государственных деятелей находит отражение понимание возможных путей дальнейшего развития действующего права и когда на его основе разрабатываются теоретические модели прогрессивного развития правовых институтов или явлений.

Историческими иллюстрациями могут быть признаны, во-первых, теория разделения и взаимного сдерживания властей, разработанная Ш. Монтескье в первой половине XVIII в. и воплощенная в Конституции США в 1787 г.; во-вторых, концепция «нового курса Рузвельта» и ее реализация в законодательстве США 30-40-х годов.

Однако возможна иная ситуация, поскольку на содержании правосознания, кроме объективно существующего права, сказывается вся совокупность явлений и процессов правовой реальности, то есть заблуждения, ошибки, недоразумения, симпатии и антипатии к конкретным лицам или процессам. Правосознание может отражать желание кого-то остаться у власти и содержать в себе в связи с этим завышенные обещания или просто обман. Оно может быть следствием компромисса, рекомендаций или давления извне (например, со стороны других государств или международных организаций). Его содержание может быть и очевидным выражением произвола, диктата, следствием политических, экономических и социологических экспериментов. Оно может быть обусловлено таким фактором, как прямое заимствование тех или иных моделей правового содержания - добровольное или принудительное, с, возможно, положительными или отрицательными последствиями этого (в частности, широко известно, что в свое время Кодекс Наполеона был навязан некоторым европейским народам французской империей, но фактически продолжал свое действие и после ликвидации французского господства). И, наконец, само собой разумеется, особую роль здесь могут играть экономические, или точнее социально-экономические, причины: неудовлетворенные материальные потребности индивидов и социальных групп, неблагоприятные социальные последствия производственно- технического прогресса и т.д.

И если правосознание законодателя «больно» одной из этих «болезней», то механически устанавливаемая государством положительная правовая форма будет не соответствовать и праву как объективному явлению, и массовому правосознанию граждан. В этом случае юридическая форма оказывается малоэффективной, ее практическая реализация может привести к негативным последствиям. Это проявляется, например, в использовании «модных» западноевропейских правовых конструкций, эффективность которых в условиях России, как свидетельствует практика, не высока в силу игнорирования ими особенностей российских национально - исторических и социокультурных традиций.

Завершая рассматривать проблему взаимосвязи права и правосознания, следует отметить то, что само право постоянно ищет в правосознании свою идейную опору и не может ее не искать, поскольку право менее мобильно, чем правовое сознание, и, следовательно, может произойти некоторое отставание права от быстроменяющихся социокультурных условий. Это обусловливает объективную потребность права в правовом сознании, в котором сосредоточены правовые представления как результат адаптации человеческого сообщества к. изменяющейся социокультурной реальности, как достижения мирозданческого Разума. Потребность права в таком правосознании особенно возрастает в современных условиях, когда начали проявляться отрицательные последствия превращения «отдифференцированного» права в «законничество», когда прерванное законотворческой деятельностью государства спонтанное развитие права начало отставать от быстро изменяющихся условий современной цивилизации.

Еще Г. Гегель говорил, что через правовое сознание и благодаря именно ему законодатель «улавливает дух своей эпохи» и отражает его в правовых актах. Право должно идейно, эмоционально, энергетически «освящаться» правосознанием, ибо формирование права требует интеллектуальной и оценочно-эмоциональной проработки. Любое правило поведения людей (любая социальная норма) несет в себе определенную информацию об объекте, но само получение этой информации и ее усвоение субъектами предполагает деятельность рассудка, разума, эмоций, сознания. Естественно, что деятельность человеческого сознания при осмыслении нормы права, правоотношений актуализируется в форме правового сознания.

Правосознание формирует мотивы, цели, стимулы, ограничения деятельности индивидов, тем самым непосредственно определяя характер и ритм правового поведения субъекта права. В этом ракурсе можно представить, что правосознание - это идея, мысль, эмоция, чувство, а право есть объективация первого.

Более того, необходимо подчеркнуть, что право как способ символического освоения (упорядочения) социокультурной действительности предполагает со стороны правосознания более активное воздействие на процесс такого освоения. Без культурно обусловленного, интеллектуально развитого правосознания немыслим духовно целесообразный процесс формирования права как феномена, социальное назначение которого- обеспечить стабильность и порядок в обществе на основе учета культурных смыслосообразующих элементов организации жизни определенного социума. Право и правосознание здесь проявляют себя неотъемлемыми составными элементами социокультурного пространства: право - через диалектическую взаимосвязь с моралью, религией, обычаями и другими видами системы социального регулирования; правосознание - через взаимодействие с нравственной, политической, религиозной и другими формами общественного сознания.

Без адекватной идейно-теоретической основы право, особенно в современную эпоху, постепенно начинает отставать от происходящих в обществе процессов и не выполнять роль средства социальной стабильности и общественного порядка. И тогда при регулировании процессов развития социокультурной реальностью ставка делается не на право, а на силу и произвол.

Тем более в правосознании есть те идеи и представления, которые не отражают реальных, культурно-сообразных процессов развития права и в силу этого не могут быть использованы для формирования позитивного права в качестве одной из форм объективно складывающегося права. Следовательно, правовые идеи и представления как элемент правосознания далеко не всегда могут выражать идейно-теоретическую сущность права, но правовые идеи как структурный элемент права всегда находят отражение в правосознании.

Анализируя соотношение правосознания и права, следует также отметить, что правосознание, как духовно-интеллектуальная сущность права, на современном этапе тесно связано с государственной властью, без ее поддержки правовые представления, взгляды, идеи, теории, даже если они соответствуют основным тенденциям, закономерностям правового развития, не смогут найти воплощение в позитивном праве. Хотя, как мы уже отмечали, они начинают проявлять себя через «мягкое», «рефлексивное» или автопойетическое право. С другой стороны, ни одно государство, не обладающее правовой, точнее государственно-правовой идеологией, в которой была бы отражена самобытность культурно-правовой истории его народа, не в состоянии сформировать эффективное законодательство. Поэтому функциональной обязанностью современного государства является с помощью научно выверенного правосознания обеспечить адекватное отражение объективно существующей правовой действительности в позитивном праве (прежде всего, в его правовых идеях), только через правосознание, являющееся способом духовно-рационального освоения правового бытия, происходит проникновение в саму суть права.

Раскрывая роль правового сознания в формировании права, прежде всего, позитивного права, долгое время, да и в настоящий период отдавали и отдают предпочтение в правообразовательном процессе идеологическому обоснованию. Причем это нельзя связывать только с существовавшей заидеологизированностью советского общества. Главным образом, это обусловлено тем, что государство реализует свою официальную идеологию всегда через позитивное право. И, следовательно, в правотворчестве приоритетная роль принадлежит научно-теоретическим разработкам. Именно поэтому утверждение Е.А. Лукашевой, высказанное почти тридцать лет назад, актуально и в наше время: «В правотворческом процессе ведущую роль играет правовая идеология как научный структурный элемент правосознания».

В принципе соглашаясь с данным утверждением, важно напомнить, что правосознание, как и любой иной вид общественного сознания, имеет в определенной степени метафизическую природу. Нередко здесь на первый план выступает над позитивность, априорность, невозможность чисто эмпирическим путем понять его имманентную сущность. В связи с этим в последнее время юристы и теоретики, и практики все чаще и чаще стали обращать пристальное внимание на правовую психологию, стали вводить в действующее право социально-психологические, духовно-нравственные аспекты правового сознания. Многие ученые развитие права в будущем начинают связывать с иррациональным знанием, «честной» метафизикой, «живым» мировоззрением, проникнутым началами космизма. Они считают, что в основу подлинного, жизненного, реального права целесообразно положить культурно-духовные идеи правосознания, источником которых является социокультурная реальность. Право как явление Разума все в большей и большей степени должно возрождаться как явление Духа.

Правосознание также принадлежит сфере духа, его внутренняя «ткань» заключена в правовом чувстве, воле, энергии, духовности и т. д., что требует осмысления, созерцания, рефлексии, чувственного восприятия, оценок на метафизическом уровне, ибо только здесь можно объемнее и глубже «увидеть» имманентную духовную сущность правосознания, а следовательно, и права. И в этом контексте целесообразно обратиться к другому правовому явлению социокультурного мира - правовому менталитету.3.2. Правовой менталитет в системе функционирующего права.

История эволюции права является ярким свидетельством приоритетного развития в позитивном праве (которое преобладает в западных обществах) рациональных аспектов, которым придавалось универсальное, общечеловеческое значение. Это, в конечном счете, и привело к превращению «отдифференцированного» права в «законничество» со всеми вытекающими отсюда последствиями. В то же время, и на это в последнее годы стали обращать внимание, право - это не только явление Разума, но и феномен Духа, в котором отражаются духовно-нравственные особенности культурно-исторического развития того или иного сообщества. Право как явление культуры - это объективированное выражение творчества человечества, его материального и духовного богатства, накапливаемых обществом социальных ценностей и передаваемых из поколения в поколение. Именно правовая преемственность в непрерывной череде исторически сменяющих друг друга на протяжении тысячелетий общественных и государственных образований, культур, целых эпох являлась средством сохранения основополагающих институтов человеческой культуры, прежде всего тех институтов, которые воплощают сущность социально-культурной системы определенного социума.

Возможно, именно эту внутреннюю преемственность права подразумевал О. Шпенглер, когда утверждал, что в праве самое главное, самое глубинное, что может быть отнесено к нему, «подразумевается... само собой». По его словам, «самое существенное всякое право предполагает, этого не оговаривая; право обращено к людям, а люди и помимо статутов внутренним образом понимают то, о чем нет нужды говорить, понимают.

Правосознание во всей своей многогранности на основании выявленных основных тенденций развития права определяет его содержание. Правовой же менталитет, актуализируя специфическую сущность правовой традиции общества, обусловленную историческими социокультурными условиями, обеспечивает легитимацию такому праву. Данная сущностно-содержательная характеристика права, сформированная правосознанием и: правовым менталитетом, находит свое непосредственное воплощение в правовых идеях, обеспечивающих социокультурное содержание права и являющихся действительно эффективными и оптимальными в конкретной социокультурной реальности. Все это еще раз подтверждает, что содержательный компонент права, отражается в правовых идеях, а не в нормах права или правоотношениях. Изучение же правовых идей предполагает обязательное исследование - состояния правового, сознания, а также правового менталитета определенного социума. Именно такой подход позволит понять и учесть в правотворческой деятельности объективные потребности общества в правовом регулировании, мировой опыт развития права, прогрессивные правовые теории и концепции и, безусловно, правоментальную «самость», ментальные метакачества определенного социокультурного сообщества. Это означает, что правосознание и гармонично дополняющие его правовой менталитет создают через правовые идеи прочную правовую основу для утверждения в общественной жизни стабильного и устойчивого порядка, поддерживаемого большинством общества. В противном случае созданное без учета правового сознания и особенно правового менталитета позитивное право будет восприниматься обществом как несправедливое, что ведет, как правило, к юридическому нигилизму, а нередко и к росту преступности.

АВТОР: Гриценко Г.Д.