16.05.2012 3413

Экологическая компонента в структуре геополитической безопасности и проблемы экополитики

 

Появление в последнее время новых угроз детерминирует зарождение и развитие такого вида политики как экополитика. Существует множество подходов к пониманию сущности экологической политики. Одни исследователи рассматривают экополитику как систему мер, предпринимаемую властными структурами по защите окружающей среды. Другие - расширяют состав субъектов экополитики, добавляя к государству (основному субъекту) политические партии, социальные движения, общественные организации, корпорации, отдельных индивидов и т.п. Так, О. В. Аксенова и И.А. Халий рассматривают экополитику как взаимодействие различных экономических, политических и социальных структур, направленных на реализацию стратегии в сфере охраны природы и окружающей среды.

Кроме этого экополитику отождествляют с охраной природы. В последнее время экополитика стала пониматься как инвайронментальная (от англ. environment - среда), то есть средовая. Иными словами, экополитика включает в сферу своих интересов всю среду обитания, природную и рукотворную. Так О. Н. Яницкий понимает экополитику как политику, направленную на сохранение и воспроизводство здоровой и безопасной среды обитания, на разрешение социально-экологических конфликтов путем постепенной экологической модернизации всех сфер жизнедеятельности общества (от трансформации базовой системы ценностей до перестройки промышленного производства).

Некоторые авторы рассматривают экополитику как двухуровневое понятие. С одной стороны, это стратегии, связанные с экобезопасностью, а с другой - с экоконкурентной борьбой в ситуации существующих или изменяющихся властно-иерархических отношений в сфере природопользования. Экополитика, проводимая той или иной социальной группой, организацией есть реакция на интересы своих членов, сторонников. Так как интересы могут быть разные (или связанные с экобезопасностью или с экоконкурентной борьбой), она, по сути, является двухуровневой. По мнению Г. В. Косова, в двухуровневом характере заключается специфика понятия экополитики.

При двухуровневом подходе государственная экополитика может выступать как деятельность по обеспечению социальной безопасности в ее экологической сфере (первый уровень), так и как деятельность, проводящая интересы одной из социальных групп (второй уровень). По мнению Г. В. Косова, государство может обеспечивать доминирование тех социальных групп, интересы которых связаны с получением сверхприбыли от эксплуатации природных ресурсов. Автор же считает, что государство может работать на интересы и тех групп, сверхприбыли которых образуются и в результате охраны природы. Многие предприятия заинтересованы в ужесточении экологических стандартов в обществе. Те компании, которые осуществили раньше других экологическую модернизацию производства, а затем через институт лоббирования добились ужесточения экологических стандартов, избавляются от конкурентов и получают монопольно высокие прибыли. Сюда же можно добавить и так называемый экопром, доходы которого полностью построены на заботе о природе.

Для О. Н. Яницкого специфика экополитики состоит в том, что она:

1. Побочный эффект всякой другой политики, будь то военная, экономическая или культурная.

2. Работает с экологическими опасностями, все больший объем которых не воспринимается непосредственно органами чувств.

3. Испытывает очень слабую социальную поддержку в обществах, выживающих за счет сверхэксплуатации природных богатств.

4. Экополитика должна основываться на профессиональном знании и иметь неразрывную связь с организациями, производящими это знание.

Можно согласиться с первыми тремя специфическими чертами экополитики, выделенными О. Н. Яницким. Четвертая черта, на наш взгляд, не является специфичной для экополитики. Так как учет экологического и социального знания при выработке экополитики необходим, но учет профессиональных знаний необходим в современных условиях и при формировании других видов политики.

Понятие «экополитика» является производным от «политика» и «экология». Под политикой нами будет пониматься некий курс, сознательно выработанная стратегия, в определенной области (в английском языке данный аспект политики обозначается термином «роliсу»), Точнее - публичная политика (public policy). Она затрагивает множество людей, и ее следствия сказываются на многих. К тому же для нее характерно проявление власти. Те, кто обладает политической властью, имеют возможность для проведения своих решений пользоваться всеми средствами принуждения; владеет, по М. Веберу, монополией на легитимное физическое насилие.

Современная же экология представляет собой дисциплину, изучающую взаимоотношения между человеком и окружающей его средой. Окружающая среда - это совокупность целостных систем, каждая из которых включает не только комплекс организмов, но и комплекс физических факторов. Такие системы являются основными природными единицами лика Земли. Но наряду с ними существуют и экосистемы, созданные самим человеком. Следовательно, экология есть исследование природных и искусственных экосистем в их взаимоотношениях с человеком.

Экологический взгляд на вещи и явления означает учет последствий влияния человеческой деятельности на окружающую среду, равно как и влияние окружающей среды на человека. В нашем контексте «экологическое» подразумевает учет таких последствий в политической сфере жизни общества. Отсюда следует, что экополитика - это направления функционирования политической системы в целом и отдельных ее компонентов, связанные с регулированием отношений в системе «природа-общество». Это не любое регулирование, а регулирование, ориентированное на создание отношений, которые бы соответствовали возможностям окружающей среды к адаптации. По мнению автора, экополитика имеет два основных направления, которые способствуют экологической адаптации и в совокупности составляют меры противодействия экологической деградации:

1. Борьба с экологическим истощением (количественное ухудшение);

2. Борьба с экологическим загрязнением (качественное ухудшение).

В современном мире экология присутствует, а зачастую является ключевым в структуре мега-, макро- и микрополитического процесса. Она затрагивает интересы мирового сообщества в целом и определяет мировой политический процесс, трансграничные проблемы загрязнения ставят вопросы выживания в основу региональных политических процессов, в отдельных случаях экология определяет сущность политического процесса на локальном уровне.

Г. В. Косовым были выделены три условия доминирования экологии в политическом процессе:

Экономический подъем, так как экологические требования получают приоритет только в условиях экономического благополучия; о глобальный, региональный, локальный экологический кризис, который может ввергнуть общество в «зеленый радикализм»; о использование нейтральной «зеленой» фразеологии для борьбы с существующим тоталитарным режимом. Ситуация экологизации политики и политизации экологии порождает такое явление как экополитический процесс.

Экополитический процесс, по мнению Г. В. Косова, представляет взаимодействие субъектов экологической политики по поводу их интеграции и/или размежевания на основе фундаментальных экологических потребностей и интересов. В рамках нашего исследования рассмотрим два актора современного экополитического процесса: экологическое движение и государство.

Экологическое движение, которое представляет собой часть всего общественного (социального) движения, составляют экологические неправительственные организации (НПО). Любое движение имеет свои ценности, на основе которых вырабатываются цели, стратегия и тактика, а также формируется организационная структура, то есть характер ячеек и их связей. Для экологического движения общественно значимой целью является защита природы. Достижение целей происходит через мобилизацию внутренних (знания, время и силы активистов) и внешних (как правило, финансовых) ресурсов, то есть через их концентрацию и направление на благо природы и общества.

Как правило, экологическими движениями используются методы прямого действия. Акции такого рода могут способствовать росту популярности экологических движений, но могут иметь и деструктивный характер. Косвенное воздействие наблюдается тогда, когда представители экологических НПО занимают посты в природоохранных министерствах и ведомствах, становятся членами парламентов. Это позволяет им более эффективно претворять в жизнь многие требования экологически настроенной общественности.

Если экологическое движение существует достаточно долго, то оно начинает инициировать политические изменения и влиять на политический процесс в породившем его обществе. Существует ряд потенциальных реакций государственных институтов на требования данных агентов экополитики, которые отражаются концепцией политической чувствительности, разработанной У. Гамсоном. Он предложил различать две стороны процесса вмешательства некоторого социального движения в государственную политику: процедурную и субстанциональную. Первая говорит о степени формального включения социального движения в процесс принятия решений и институциональные политические структуры государства в целом. Вторая уже свидетельствует о степени принятия государственным политическим институтом целей социального движения. Комбинации этих базовых отношений дают в результате следующую матрицу: коллапс (полный отказ), перехват (целей), кооптация и полное принятие. Так, в переходном обществе взаимоотношения между агентами принятия экополитических решений носят преимущественно конфликтный характер. О. Н. Яницким были выявлены три позиции государственных институтов в отношении экологических НПО: полное отрицание, частичное и полное признание в качестве партнеров.

На Западе так называемые «зеленые» давно стали субъектом реальной политики. Политический спектр зеленого движения можно разделить на радикальную и умеренную части. Гранью между этими двумя основными частями выступает Greenpeace, ибо сочетает в себе черты и той, и другой. Например, от радикалов - принцип «прямого действия», а от умеренных - мощная финансовая база и успешный политический лоббизм.

Greenpeace - это группа международного экологического давления, полностью свободная от влияния каких-либо политических партий. Ее деятельность разворачивается в различных районах земного шара и приносит немалые доходы. Основными источниками притока денежных средств являются добровольные пожертвования и доходы от изданий. Главными методами борьбы выступают ненасильственные прямые действия. Широкую известность Greenpeace получила благодаря конфликтам с правительственными кругами ряда государств. Подобные конфликты широко освещаются средствами массовой информации, становясь достоянием миллионов людей, зачастую весьма далеких от экологического движения. Такая информация окружает действия Greenpeace ореолом жертвенности и героизма, что немало способствует росту популярности организации.

Зеленые радикальное движение в свою очередь подразделяется на правое и левое крыло. Первое обычно именуют экологическим фашизмом, второе - социальным зеленым движением (социальные экологисты). Одной из главных черт экофашизма является негативное отношение к иностранцам, обусловленное экологическими мотивами. С середины XX века в среде европейских правых радикалов развивается идея о том, что иностранцы - это и экологическая проблема. Все чаще враждебность к иностранцам обосновывается экологическими аргументами. Основополагающий тезис экорасизма сводился к тому, что мигранты не имеют абсолютно никакого интереса к нацеленным на долгосрочную перспективу мероприятиям по защите окружающей среды. Наоборот, они стремятся к достижению скорейшей выгоды, то есть как можно более быстрому и полному использованию имеющихся возможностей. Враждебное отношение иностранцев к природе определяется тем, что откуда они прибыли, гармония с природой была невозможна. Особенно это касается эмигрантов из пустынных местностей, где природа - враг, а не партнер.

Переселенцы привозят с собой обширный перечень заветных благ, которых были лишены прежде: просторная жилплощадь, автомобили, разнообразная аппаратура, рабочие места, детские сады, школы, зоны отдыха и так далее. Цена, которую необходимо заплатить за то, чтобы исполнить желания прибывающих год за годом сотен тысяч новых сограждан, очевидна: еще большая урбанизация и разрушение природного ландшафта, еще большее потребление энергии и индустриализация, еще большая интенсификация сельского хозяйства и истощение почв, и все большее увеличение отходов. Таким образом, так называемые новые правые приходят к выводу о том, что по пятам мигрантов следует экологическая катастрофа.

В отличие от экофашизма социальные экологисты декларирует гармонизацию отношений между людьми как главное условие гармонизации в отношении общества к природе. Они стремятся перейти к «новой модели развития» цивилизации, главной отличительной чертой которой является отказ от увеличения потребления. Социальные экологисты в своей концепции опираются на местные сообщества, на создание в городах экологически ориентированного гражданского общества, способного противостоять разрушающим природу и подавляющим человека тенденциям современного общества. Многое в их идеях заимствовано у теоретиков анархизма, однако «социальная экология» отличается от традиционного революционного движения, уповающего на экономическое освобождение трудящихся через развертывание классовой борьбы. Социальные экологисты предпринимают усилия не в местах производства, куда люди приходят чтобы заработать на жизнь, а в местах самой жизни - локальных сообществах, городских кварталах и т.п. Они ставят во главе борьбы свободу политическую, предполагающую участие людей в принятии решений и их peaлизации. Исходя из этого, тактика социальных экологистов заключается, главным образом, в проведении публичных акций, предполагающих вовлечение населения в борьбу, в общественно-политические процессы сообщества.

Во второй половине 80-х годов XX века наблюдается резкий скачок в развитии российского экологического движения. Как считает С. Р. Фомичев, это обусловлено следующими причинами:

1. Выход на европейскую политическую арену экологических и зеленых партий, которые завоевали симпатии людей своими целями, методами действий и, что немаловажно, отрицанием традиционной политики;

2. Перестройка в СССР, которая дала возможность советским зеленым принимать участие в выборах и через них выйти на законодательный уровень деятельности, то есть возможность политизации;

3. Катастрофа на Чернобыльской АЭС (26 апреля 1986 года), что привело к резкому увеличению численности активистов антиатомного, а вместе с ним и активизации всего экологического движения. Если до катастрофы проблемами окружающей среды занимались отдельные люди и небольшие группы, то после Чернобыля движение стало массовым настолько, что коммунистическим властям с ним пришлось считаться.

К середине 90-х годов XX века произошло снижение активности и массовости российского экологического движения, хотя эти процессы не затронули зеленое движение в полном объеме. По мнению Г. В. Косова, причины этого кроются в следующем:

1. В результате того, что в 1992-1993 годах негосударственные структуры получили прямой доступ к эксплуатации природных ресурсов, начался процесс их бесконтрольного расхищения. С 1993 года в стране развилась практика предоставления западным компаниям и фирмам дешевых услуг по переработке экологически грязных отходов или предоставления территории под экологически грязные производства. В данной ситуации экологические движения стали выступать помехой на пути получения этими компаниями сверхприбылей. Используя группы давления, механизмы лоббирования, СМИ в общественном сознании формировался образ зеленого движения как движения чудаков, призывающих отказаться от всего и вернуться к жизни примитивного человека.

2. Высшая бюрократия, политическая элита сосредоточили в своих руках и средства производства, и природные ресурсы. Главная их цель сводилась к стремлению расширенного воспроизводства себя. Для ее реализации им требовалось потреблять еще больше ресурсов. Следовательно, они, сосредоточив в своих руках колоссальные ресурсы власти, предпринимали все усилия по дискриминации и забвению идеологии «зеленых».

3. «Зеленые» отказывались и от капитализма, и от социализма, предлагая «третий путь». Таким образом, «зеленая» альтернатива требовала очередной коренной трансформации существующей системы, от которых многие уже устали. Поэтому для большинства это было неприемлемо.

4. «Шоковая терапия», призванная вылечить отечественную экономику, отбросить людей от опасной черты, за которой следует реставрация прошлого режима, поставила население России на грань выживания. Это привело к тому, что на первое место выступают не экологические, а экономические требования.

Таким образом, экологическое движение утратило былые вес и влияние как в российском политическом пространстве, так и в других политических пространствах мира. Тем не менее отдельные экологические организации играют важнейшую роль в современном глобальном экополитическом процессе, став главным инструментом новой формы империализма – экоимпериализма.

Другим актором экополитического процесса является государство. Общество поручает именно государству свести до минимума негативные следствия своих взаимоотношений с природой, что приводит к расширению реестра функций государства. Оно приобретает экологическую функцию. Пронизывая все прочие функции, она со временем становится существенным элементом системы функций государства. По мнению немецкого философа В. Хесле, если государство не справляется с сохранением природных основ жизни, то оно теряет право на существование «даже если оно по примеру западных демократий и сумеет лучшим образом сохранить и обеспечить право на защиту других политических прав».

Мировая практика показывает, что если страна тратит менее 2% расходной части бюджета на экологию, то ее природа обречена на деградацию. Следствием этого процесса будут являться кризисные процессы в экономике, ухудшение здоровья населения, снижение производительности труда, увеличение стоимости выпускаемой продукции и т.п. Таким образом, экологическое благополучие и рациональное использование ресурсов обеспечивают экономическое развитие. Обеспечение нормального функционирования и развития экономики неразрывно связано с экологической функцией государства.

Сегодня же экономическое развитие неизбежно порождает деградацию окружающей среды. Как не парадоксально, но чем сильнее экономическое давление на природу, тем лучше для простого обывателя, так как это способствует увеличению объема производства в стране. Многие политики, чиновники и ученые используют для определения уровня благосостояния той или иной страны показатели ВНП/ВВП. Но они обладают огромными недостатками с экологической точки зрения: чем сильнее деградация окружающей среды, тем выше эти показатели.

Э. фон Вайцзекер и его коллеги приводят простой пример, который иллюстрирует эту парадоксальную ситуацию. По загородному шоссе навстречу друг другу мчаться две машины. Каждая едет по своей стороне дороги, ничего не происходит, и их вклад в ВНП невелик. Но вот один из водителей выезжает на встречную полосу, и происходит авария. Проанализируем этот частный случай с точки зрения макроэкономики. После аварии начинается активная экономическая жизнь: вертолеты скорой помощи, врачи, медсестры, аварийные службы, ремонт автомобилей или покупка новых, похороны погибших, лечение раненых, компенсация за потерю доходов, страховые агенты, сообщения в газетах, уход за пострадавшими зелеными насаждениями вдоль обочины - все это официально считается такой профессиональной деятельностью, за которую надо платить. А оплаченный труд отражается в ВНП. Даже если ни у одной стороны материальной положение ничуть не улучшилось, а у кого-то значительно ухудшилось, перечисленные затраты обязательно учитываются в ВНП, увеличивая его без достаточных оснований.

В итоге, чем больше катастроф, пожаров и несчастий - тем лучше, тем богаче мы становимся. С точки зрения такого показателя как ВНП, дело обстоит именно так. Ведь любые аварии, землетрясения, наводнения, ураганы, взрывы, преступления, террористические акты влекут за собой интенсивную (оплачиваемую) деятельность по ликвидации их последствий и, следовательно, увеличивают ВНП. Также и ухудшение окружающей среды ведет к росту ВНП, поскольку оно порождает экономическую деятельность по устранению вызванных им неприятностей и бедствий. Показатели ВНП и ВВП предполагают, что чем больше мы разрушаем биосферу, тем богаче становимся.

Конечно, на первом этапе своего существования показатель ВНП/ВВП довольно адекватно отражал объем производимых товаров и услуг и поэтому действительно мог служить показателем богатства. Но со временем положение изменилось. Стремительный рост численности населения, повышение нагрузки на среду обитания обусловили появление новых и неожиданных проблем. Возникла необходимость тратить значительные средства на так называемые корректирующие меры, направленные на борьбу с истощением ресурсов, загрязнением среды, различными бедствиями, потерями, а также на решение острейших социальных проблем.

Значительная и все возрастающая доля ВНП сегодня отражает не производство товаров и услуг, а «холостую» деятельность, направленную на борьбу с потерями и проблемами, то есть на корректирующие меры. Расходы на такие меры в последнее время нередко составляют основную долю прироста ВНП.

Проводимая современным государством экополитика должна ориентироваться на отказ от использования показателей ВНП и ВВП. Необходимо заменить их другими, более надежными показателями. Например, альтернативой может служить предложенный К. Коббом принципиально новый показатель процветания государств - индекс устойчивого экономического благосостояния (Index of Sustainable Economic Welfare - ISEW). Если ухудшение окружающей среды ведет ВНП к росту, то ISEW при этом уменьшается. Разработка и внедрение в практику новых показателей экономического развития составляет, по нашему мнению, одно из направлений деятельности государственных институтов при формировании политического курса в экологической сфере.

Другим конкретным проявлением экополитики может служить стремление государства замедлить процесс исчезновения спроса на оплачиваемый труд, который имеет негативные экологические последствия. Подобный процесс, имеющий название рост без труда, был рассмотрен С. И. Забелиным. Благодаря достижениям науки и техники для производства всего, необходимого обществу, с каждым годом нужно все меньше и меньше работающих, трудящихся индивидуумов. По одним данным, в случае повсеместного использования передовых технологий, чтобы всех обеспечить, должны трудиться 20% людей. По другим - вообще 5%. Остальные, с точки зрения производства, лишние. Большинство оказывается вынужденным бороться за возможность иметь хоть какую-нибудь работу, за возможность работать больше, а по сути - просто за возможность жить. Это уже само по себе ведет к усугублению экологических проблем, так как бедность - причина экологической деградации.

Но падение спроса на труд влечет за собой снижение покупательной способности населения, а значит, сокращение спроса на товары и следующее за ним сокращение их производства и, следовательно, падение опять же спроса на труд. Происходит эрозия государства, доходы которого начинают необратимо уменьшаться, что влечет за собой ухудшение исполнения властных функций. Сокращение налоговых поступлений неизбежно ведет к сокращению финансирования государственных экологических программ, которое в настоящее время и так осуществляется не в полной мере.

Ко всему прочему государство вынуждено бороться с криминализацией общества, порожденной техническим прогрессом, и оказывать помощь людям, оставшимся без средств к существованию. Рынок реагирует на избыток предложения труда единственно возможным способом - резким падением цены труда. Каждый день большое количество граждан оказывается перед дилеммой - нарушить закон или умереть с голоду. Принуждение их к следованию закону равносильно вынесению смертного приговора. Государство направляет огромную часть средств в пользу борьбы с криминализацией общества и на социальную помощь, которые иначе были бы использованы на экологию. Результатом является неспособность государства и общества преодолеть экологический кризис. Итак, поиск механизмов замедления падения спроса на труд, как следствие автоматизации производства и роста производительности труда, выступает, по мнению автора, компонентом экологической функции современного государства.

Государство должно выступать и как третейский судья в конфликтах, которые затрагивают взаимоотношения между окружающей средой и человеком. Например, часть социальных групп объединяет заинтересованность в том, чтобы положить конец деградации природной среды. Экологические интересы занимают приоритетное место в системе интересов и ценностей данных групп. Вместе с тем, осознание и понимание ими объективных экологических потребностей различны и, следовательно, позиции и требования при решении проблемы защиты биосферы имеют разную направленность и содержание. Это один из предметов социальных противоречий.

Для другой части общественных групп экологические интересы не занимают приоритетного места в системе интересов. Например, в современном обществе ряд социальных групп ориентированы на материальные интересы и ценности. Они противопоставлены группам с доминирующими экологическими интересами, которые могут быть названы постматериальными. Например, внедрение экологических стандартов угрожает материальному положению наемных рабочих и предпринимателей. Переход от традиционных к альтернативным источникам энергии ведет к удорожанию единицы электроэнергии, без которой не обходится любое современное производство. Повышение цены электроэнергии и, как следствие, снижение конкурентоспособности ведет к снижению нормы заработной платы и прибыли. Это еще один пример социальных конфликтов в экологической области. Таким образом, экополитика государства может выглядеть и как политика третейского судьи в ситуации конфликта интересов.

Выявление и компенсация издержек, которых требует восстановление прежнего состояния окружающей среды, есть еще одна составляющая экологической функции государства или конкретный тип государственной экополитики. Как отмечал А. Гор, в современной экономической системе «не учитывается ценность того, что гораздо труднее купить или продать: чистой воды и свежего воздуха, красоты гор, лесов с разнообразной флорой и фауной». В настоящий момент правительства позволяют скрывать предпринимателям экологические издержки. Это те издержки, которые не несет и не учитывает ни одна из сторон рыночного взаимодействия. Загрязняющие окружающую среду предприятия могут быть источником огромных некомпенсируемых издержек для тех, кто живет поблизости. Правительства могут помочь оградить от тягот, обусловленных экологическими издержками, или гарантировать, что эти тяготы будут справедливым образом поделены.

Чтобы избежать экологической катастрофы, компенсация экологических издержек должна быть возложена или на корпорации, или на государство. Перенесение издержек на корпорации приведет к резкому сокращению их совокупной прибыли. Перенесение издержек на государство вызовет увеличение налогов. Это могут быть либо налоги на корпорации, что приведет также к сокращению их прибыли, либо налоги на граждан, что может вызвать резкое социальное возмущение. В любом из этих случаев И. Валлерстайн прогнозирует появление жесткой политической оппозиции, которая будет сильно препятствовать проведению государственного курса в области окружающей среды.

Без определенного объема налоговых поступлений решение экологических вопросов государством невозможно. За государством закреплена обязанность обеспечения граждан так называемыми общественными благами. Такого рода блага обладают двумя отличительными свойствами. Первое из них заключается в том, что если подобное благо предоставляется одному потребителю, то в нем нельзя отказать и любому другому. Второе состоит в том, что их использование или потребление одним человеком не уменьшает соответствующих возможностей кого-либо еще. Практически невозможно обеспечить одного члена общества чистым воздухом, не предоставив того же самого его ближним. К тому же это не означает, что его соседям достанется меньшая доля этого блага. По названным причинам в рыночной экономике люди не будут платить за общественные блага и потому предложение таких товаров окажется недостаточным. Никто не будет платить за них добровольно, так как каждый может ими воспользоваться. Только государство через обложение своих граждан налогами может вмешаться в ситуацию и взять на себя обеспечение общественными благами, в том числе защиты окружающей среды.

Выше нами были рассмотрены основные составляющие экологической функции государства: разработка и внедрение в практику новых показателей экономического развития, замедления падения спроса на труд, разрешение конфликтов, которые затрагивают взаимоотношения между окружающей средой и человеком, выявление и компенсация экологических издержек и производство экологических общественных благ. Конечно же, данными действиями экологическая активность государства не ограничивается. Но, как считает автор, им должно быть отведено центральное место в современной экополитике государства; именно их должно отстаивать государство в соревновании с другими агентами экополитического процесса.

Все указанные выше конкретные типы государственной экополитики предполагают свое осуществление в пределах национальных границ. Но решать свои экологические проблемы государство может и посредством выхода за политические границы, что обусловливается тем, что экологические проблемы не имеют границ. Атмосфера, климатическая система, мировой океан связывают отдельные государства и общества, делают их зависимыми друг от друга. Этими элементами глобальной экосистемы или «ничейными составляющими» окружающей среды владеют все и невозможно кого-либо лишить права пользоваться ими. Они превосходят собой любое государство и общество, благодаря чему политические решения, принятые в одной части планеты, влекут к необходимости принятия политических решений в другой части планеты. Это позволяет говорить о том, что политические решения обладают «протяженностью». Например, решения, принятые в Европе относительно политики в области энергетики и дорожного строительства требуют принятия решений по борьбе с опустыниванием в странах Африки, расположенных южнее Сахары.

Существует и обратное влияние: Юга на Север. Деградация окружающей среды в странах Африки в районе южнее Сахары осложняет решение экономических проблем данного региона и способствует увеличению суммы внешнего долга. Таким образом, проблемы окружающей среды в отдельных африканских странах отражаются на международной банковской политике. Решение этих международных проблем влечет за собой политическое противостояние и борьбу между правительствами западных стран и их финансовыми секторами.

Все это ведет к тому, что ряд государств, столкнувшись с экологическими проблемами, стремятся сделать их проблемами тех государств, которые в каком-либо отношении слабее. Существует три основные формы такой «внешней» экополитики: доступ к «чужим» природным ресурсам, вывоз отходов и перенос экологически опасных производств. В рамках нашей работы рассмотрим лишь первую форму.

Чтобы сохранить свои природные ресурсы или избежать негативных экологических следствий их разработки, то или иное государство может стремиться к «чужим» природным ресурсам. Подобная ситуация станет в ближайшее время одной из главных тенденций в мире. Во-первых, с окончанием холодной войны современные великие державы в меньшей степени стали контролировать действия государств, расположенных в регионах, где вероятны ресурсные конфликты. Государства таких регионов получили большую свободу действий. Если достигнуть своих экономических, политических целей и целей простого выживания они не в состоянии, то они прибегают к использованию «чужих» ресурсов. Во-вторых, увеличение экономической деятельности во многих странах повышает спрос на большее количество ресурсов. В-третьих, демографический взрыв в развивающихся странах увеличивает потребности в природных ресурсах.

Данную форму «внешней» экополитики проиллюстрируем на примере борьбы за нефтяные запасы. Нефть - один из главных предметов современных конфликтов. Центральным участником борьбы за нефть являются США. Они потребляют 25% добываемой ежегодно в мире нефти, а также выступают и самым большим в мире ее импортером. США действуют в борьбе за нефть во всех крупных нефтедобывающих регионах планеты. Их стремления к нефтяным запасам могут приводить и к открытым военным столкновениям. Подобные столкновения получили названия ресурсных войн. Война в Ираке в 2003 году является примером современной ресурсной войны.

Необходимо отличать два типа ресурсной войны. Первый предполагает своей целью захват ресурсов и воспрепятствование кому-либо еще получать их. Второй же заключается в том, что захваченные ресурсы выводятся на мировой рынок в нужном количестве. В этом случае они становятся доступными всем, кто готов оплатить установленную цену.

Военная операция США в Ираке в 2003 году относилась ко второму типу ресурсных войн. К такому утверждению приводит то, что Европа, Индия и Китай не оказывали серьезного противостояния акции США. Если США поставили бы своей целью установление контроля над их нефтяными поставками, то они бы не допустили этого без серьезной борьбы.

Цель США в иракской войне заключалась в том, чтобы открыть нефтяные месторождения для частных инвестиций. Мировая экономика по-прежнему зависит от нефти с Ближнего Востока. Вместе с тем растет потребность в нефти. Государства Ближнего Востока, чтобы не отставать от растущего спроса, вынуждены использовать все новые и новые источники нефти. Но для этого нужны инвестиции и создание инфраструктуры. Нефтяной же бизнес на Ближнем востоке национализирован. Правительства заинтересованы больше в том, чтобы использовать нефтяные доходы на социальные и военные расходы, чем на поиск и развитие новых месторождений. Они даже имеют тенденцию к сокращению затрат на развитие нефтяных запасов.

С другой стороны, частные компании стремятся максимизировать прибыль, извлекая максимально возможное количество ресурсов. Переход месторождений в частные руки позволяет увеличивать поступление нефти на мировой рынок, позволяет контролировать цены и удовлетворять спрос на нефть во всем мире. Существует две альтернативы: либо убедить правительство открыть доступ для частных инвестиций, либо снять это правительство и обеспечить доступ самостоятельно. В Ираке США выбрали второй путь. Все это говорит о ресурсной войне второго типа, так как мировой рынок получил большие объемы нефти, что смогло удержать цены в разумных пределах. Можно сказать, что проведение ресурсной войны второго типа выгодно всем, кроме стран-экспортеров нефти.

Ресурсный характер войны в Ираке доказывает уже первая американская боевая операция: атаке подверглись нефтяные терминалы в Персидском заливе. Далее военные действия развивались в двух направлениях. Первое из них предполагало сражения за контроль над иракскими городами, а второе - дальнейший захват нефтяных объектов и их защита от саботажа и нападений. После подавления открытого иракского сопротивления главной функцией американских сил стала охрана нефтяных скважин, очистительных заводов, нефтепроводов и сооружений, с помощью которых осуществляется погрузка нефти на танкеры.

Использование США вооруженных сил в глобальном соревновании за нефть будет в ближайшее время интенсифицироваться по следующим причинам: повышение зависимости США от импорта нефти и перемещение нефтедобычи от развитого к развивающемуся миру.

Сегодня США потребляют около 20 миллионов баррелей нефти в день. Добыча собственной нефти составляет 9 миллионов баррелей в день, что заставляет импортировать 11 миллионов баррелей в день (55%). К 2025 году прогнозируется увеличение потребности в нефти до 29 миллионов баррелей нефти в день. Повысить значительно уровень добычи собственной нефти невозможно. Поэтому чтобы удовлетворить будущий спрос на нефть придется импортировать 20 миллионов баррелей нефти в день (69%).

При этом все большая часть импортированной нефти в США будет поставляться из враждебных, раздираемых войнами стран развивающегося мира, а не из дружественных, политически стабильных стран, таких как Канада и Норвегия. Развитые страны уже исчерпали большую часть своих запасов нефти, в то время как развивающийся мир все еще обладает обширными запасами нефти. Изменяется география глобальной нефтедобычи: она перемещается от развитых стран Севера к развивающимся странам Юга, для которых характерны политическая нестабильность, этнические и религиозные конфликты, деятельность многочисленных экстремистских организаций.

Начало добычи нефти в странах Юга, которым, как правило, присущи свои исторические противоречия, лишь сильнее дестабилизирует ситуацию. Нефтяные доходы увеличивают разрыв между богатыми и бедными. Часто в этих странах уровень дохода зависит от этнической или религиозной принадлежности, что ведет к непрекращающимся конфликтам за распределение нефтяных доходов. Для снижения конфликтности правящие классы прибегают к ограничению или запрещению деятельности оппозиции с использованием сил безопасности. Законные, мирные действия оппозиции исключаются, и для нее не остается никаких вариантов, кроме вооруженного восстания или терроризма.

Существует и еще один аспект. Большинство сегодняшних нефтедобывающих стран в прошлом были колониями. Среди населения остались враждебные чувства в отношении бывших стран-эксплуататоров. США же рассматриваются как наследник европейских империй прошлого. Поэтому американские нефтяные корпорации с их скважинами, заводами, трубопроводами и терминалами для повстанцев являются «законными» и привлекательными целями атак.

По мнению М. Клэра, следующим государством, против которого США могут развязать нефтяную войну, может быть Иран. К такому выводу его приводит ряд причин. Иран обладает большими запасами нефти, которые оцениваются приблизительно в 125 миллиардов баррелей. Больше нефти осталось лишь в Саудовской Аравии (260 миллиардов баррелей). Но объем запасов - это только один из двух важных показателей. Вторым является количество нефти, которое можно добыть за день. По этому показателю Саудовская Аравия уже достигла максимальной планки (около 10 миллионов баррелей в день). Она не сможет его значительно увеличить в ближайшие десятилетия, а глобальный спрос, вызванный увеличением потребления нефти в США, Китае и Индии, как ожидается, повысится на 50%. Иран, с другой стороны, имеет значительный потенциал роста. Сегодня он добывает 4 миллиона баррелей нефти в день, но способен повысить объемы добычи на 3 миллиона баррелей. В мире нет таких стран, которые бы обладали подобным потенциалом.

Иран своим местоположением представляет угрозу нефтяным месторождениям в Саудовской Аравии, Кувейте, Ираке и ОАЭ, которые в совокупности обладают более чем половиной известных мировых запасов нефти. Также Иран имеет доступ к Ормузскому проливу, через который ежедневно осуществляется 40% мирового экспорта нефти. Кроме того, Иран становится главным поставщиком нефти для Китая, Индии и Японии, увеличивая свое влияние в мире. Таким образом, все вышеуказанные свидетельства подтверждают вероятность следующей ресурсной войны именно против Ирана.

Рассмотрев сущность экополитики и различные ее проявления, можно сделать вывод, что экополитика постепенно занимает одно из приоритетных мест в общей государственной политике. Общество поручает именно государству свести до минимума негативные следствия своих взаимоотношений с природой, что приводит к расширению реестра функций государства. Оно приобретает экологическую функцию. Пронизывая все прочие функции, она со временем становится существенным элементом системы функций государства. Разрешение разнообразных экологических проблем возможно не только в пределах национальных границ, но и посредством выхода за пределы политического пространства.

Максимально возможный уровень безопасности не достижим без обеспечения безопасности геополитической. Деградация окружающей среды делает экологический фактор (наряду с экономическим и культурно-духовным факторами) одной из важнейших компонент геополитической безопасности, одним из оснований геополитического процесса. Следствием этого является необходимость выработки и реализации политического курса в области экологии, определенной экополитики со стороны политической элиты.

Одним из направлений экополитики становится «экспорт» экологических проблем за пределы своих национальных границ. Существует три основные формы такой «внешней» экополитики: доступ к «чужим» природным ресурсам, вывоз отходов, перенос экологически опасных производств. «Страны-импортеры» таких проблем пытаются всячески этому противостоять. Например, реализация экополитики, целью которой является доступ к «чужим» природным ресурсам, с большой вероятностью приводит к ресурсным войнам.

Глобальная же экологическая деградация, продолжающаяся сегодня в мире, значительно повышает степень вероятности ресурсных войн. Но глобальное ухудшение окружающей среды имеет и еще одно следствие. Ухудшение окружающей среды ведет неизбежно к увеличению числа так называемых экологических конфликтов, которые потенциально могут приобрести форму вооруженных конфликтов. Число экологических конфликтов с применением насилия может в ближайшее время сравняться с числом аналогичных ресурсных конфликтов.

 

Автор: Нефёдов С.А.