17.05.2012 2245

Информационная природа априорного знания

 

Современная философская мысль в условиях продолжающейся научно- технической революции все чаще возвращается к кантовскому априоризму как к фундаментальной идее критического осмысления человеческого разума, продуктивно проецируемой на развитие научного знания. Неокантианцы еще в XIX веке искали в «Критике чистого разума» И. Канта панацею от вульгарного материализма, с одной стороны, и от метафизического и субъективного умозрения, с другой стороны. В ХХ веке постепенно возобладала междисциплинарная рефлексия с позиций натурализма (эволюционная эпистемология, генетическая эпистемология), аналитизма (логический позитивизм, лингвистическая философия) и феноменологии. Однако адепты неокантианства и сотрудничающих с ним философских учений не просто подтвердили вслед за Кантом релевантность синтетического априорного знания, но и пошли дальше Канта, пытаясь вскрыть природу априоризма. Поиск велся в разных направлениях: филогенетический биокогногенез (К. Лоренц), онтогенетический психокогногенез (Ж. Пиаже), дарвиновская теория естественного отбора, апплицированная к генезису научных теорий (К. Поппер, С. Тулмин), синергетическая эпистемология (Д. Кэмпбелл), логические и лингвистические основания научного мышления (Г. Фреге, Б. Рассел, А.Н. Уайтхед, Л. Витгенштейн), трансцендентальная феноменология сознания и герменевтика (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Г. Гадамер). Между тем, при ближайшем рассмотрении во всех указанных теориях обнаруживается общее - информационное - начало и сопутствующий ему информационный подход к проблеме априорного знания. Так, Лоренц с позиций биологии пытается объяснить «превращение систем, которые суть просто хранилища информации (курсив В.Г.), в субъектов познания». Пиаже исследует параллелизм между прогрессом в логической и рациональной организации знания, с одной стороны, и соответствующим формирующим психологическим (по сути, информационным) процессом, с другой стороны. Поппер, Тулмин и Кэмпбелл озабочены проблемами конкуренции и отбора научных теорий, концептуальных изменений в научном знании, т.е. проблемой селекции ценной информации. Философов-аналитиков, феноменологов и герменевтов занимают проблемы неполноты и противоречивости логики, неоднозначности и неверифицируемости языка, проблемы объяснения и понимания, имеющие изначально информационную природу. С позиций информационного подхода знание есть высшая форма информации (ее семантический компонент), а сознание (сознание), в сущности, - информационный процесс работы со знанием, что давно уже понято учеными и философами.

Изложенное наталкивает на мысль - не является ли априорное знание по своей природе информационным феноменом? Именно эта мысль и развивается ниже.

Априорные формы чувственности и внутренняя информация.

Начнем с априорных (пространственно-временных) форм чувственного созерцания предмета. Согласно Канту они проявляются через схватывание многообразия предмета как «модификацию души в созерцании». Многообразие (разнообразие) предмета в нашем понимании есть морфологическое содержание внутренней информации предмета и/или внешней информации о предмете. Такая информационно-атрибутивная интерпретация предмета в актах познания не противоречит кантовской гносеологии априоризма, согласно которой данность предмета есть некая композиция его самостоятельного существования (в нашем контексте - самостоятельного существования внутренней информации предмета), его влияния на субъект (через внешнюю информацию) и специфики восприимчивости субъекта (специфики канала связи между предметом и субъектом и специфики тезауруса, хранящегося в памяти субъекта). За кадром остался вопрос о природе данной композиции.

Во-первых, существует ли вообще внутренняя информация предмета как его априорное, не зависящее от познающего субъекта неотъемлемое свойство (атрибут) или априорные информационные формы свойственны только чувственности и разуму субъекта? Любой предмет в Универсуме, в том числе познающий субъект, имеет свой генезис, и нет оснований утверждать, что априорные формы - пространство, время - заложены (кем, чем?) в чувственность субъекта на эмбриональном этапе его развития, как закладываются априорные формы безусловного инстинкта самосохранения. Так, обратное (по законам оптики) отображение зрительного образа предмета на сетчатке глаза младенца переворачивается зрительным разделом мозга в нормальное положение не сразу, адекватность поведения ребенка в пространстве и времени тоже приобретается постепенно и может быть нарушена (утеряна) в старости. Аналогично изменчивы и пространственно-временные свойства, состояния познаваемых предметов - живых и неживых, что, на наш взгляд, свидетельствует лишь об одном: было бы ошибкой искать или устанавливать однозначную границу существования априорных форм чувственности между человеком и остальными биоидами; более того, в той же мере, в какой подвижна и неопределенна граница между жизнью и «не жизнью», подвижна и неопределенна граница между априорными формами чувственности живого и внутренней информацией неживого. Конечно, и сам субъект как один из элементов множества предметов обладает собственной внутренней информацией, доступной другим элементам множества.

Можно возразить, что внутренняя информация как таковая воочию не наблюдаема и рассуждения о ней неверифицируемы и спекулятивны. Но это же относится и к априорным формам чувственности как таковым, явленным лишь опосредованно. Аналогично внутренняя информация предмета проявляется опосредованно - через внешнюю информацию. Повторим философские аргументы существования внутренней информации. Во-первых, существование закона сохранения информации. Во-вторых, в отличие от энергии, преобразуемой в движущейся материи из одной формы в другую, внешняя информация - всего лишь закодированная копия части внутренней информации; последняя не трансформируется во внешнюю информацию и не исчезает (даже частично) при передаче внешней информации. Третий аргумент - наше сознание как идеальная, физически не наблюдаемая форма существования внутренней информации человека. Сознание проявляется, частично копируясь во внешнюю информацию через знаково-кодовые отражения идеального в материально-энергетические сигналы, где, казалось бы, идеальное виртуально, а его сигналы вполне реальны (и эта материализация виртуального объекта воспринимается как норма!). Необходимость в таких сигналах обусловлена материально - энергетической природой известных приемников информации, включая биоидные рецепторы и органы чувств. Поэтому и в актах познания предметов, включая предметы косной природы, человек стимулирует внешнюю информацию о (от) них в материально-энергетической форме. В то же время из человеческой практики известны неэнергетические каналы связи между источниками информации и ее нетрадиционными потребителями, не требующими знакового копирования внутренней информации во внешнюю для постижения смысла источника. Само физическое поле как динамический волновой носитель внешней информации относится к специфической форме материи лишь постольку, поскольку в нем присутствует силовой компонент, без которого остается одна информация. Если отрицать существование информации в веществе, то, логично рассуждая, мы не должны делать исключения для высокоорганизованного вещества мозга, и, следовательно, надо отрицать существование в нем сознания.

Аналогичная коллизия характерна для искусственных средств хранения внутренней информации, образовавшейся из воспринятой этими средствами внешней информации. Если неживые книга или компьютер хранят информацию во всех ее компонентах - морфологическом, синтаксическом и семантическом - и эта информация может быть востребована вовне, не дает ли это основания для предпосылки, что неживому свойственна внутренняя информация в той же мере, что и живому - вне зависимости от степени организации «вещества»? Будь то драгоценный кристалл или комок коровяка, мудрец или новорожденный - любой предмет многое сообщит познающему субъекту сверх своих физико-химических свойств. И только ли физико-химические рецепторы наших органов чувств связываются с соответствующими (пере) датчиками познаваемых вещей, а «сам по себе» смысл последних мы лишь домысливаем «для нас»? Тогда откуда берутся априорные формы этого домысливания?

Появление квантовых носителей и алгоритмов обработки информации стимулирует рефлексию в следующем направлении: если спин электрона, «квантовые точки» и т.п. используются в искусственных информационных системах специально для «отражательных процессов», можно ли наверняка утверждать, что то же самое не происходит в естественных информационных системах, какими являются все предметы в Универсуме и он сам как сверхсложная система? Ведь до сих пор мы, в сущности, только использовали готовые рецепты природы, мучительно открывая, осмысливая и используя их, иногда в полном противоречии с т.н. «здравым смыслом». И чем глубже мы познаем природу, тем чаще наш здравый смысл отказывается понимать познанное. Но познание-то состоялось! - благодаря синтетическому априоризму мышления с его неведомыми пока путями познания.

Изложенное дает основания для информационного подхода к априорным формам чувственности и к их возможной взаимосвязи с психологическими процедурами обработки информации (кантовскими «модификациями души»). Для этого, полагаем, следует редуцировать субъективное сознание к его психофизическим основаниям и соответствующим им психологическим перцепциям, фиксируя все этапы редукции, важные для последующего осмысления природы более сложных априорных форм рассудка и разума в их связи с соответствующими апперцепциями.

Последние элементы редуктивных цепочек - те самые основополагающие феномены (стоп-феномены), дальше которых редукция субъективного сознания представляется нам некорректной, ибо именно с этих феноменов начинается собственно сознание и сознательная деятельность - обработка внешней информации, точнее, ее синтаксиса, семантики и прагматической ценности.

Во-первых, что Пиаже, вероятно, прав - параллелизм психофизических структур знания и соответствующих психологических процедур его синтеза имеет место и носит информационный характер (назовем его информационным параллелизмом).

Во-вторых, кантовские элементы чувственного созерцания («схватывания» предмета) - «обозрение многообразия» и «синтез схватывания» - в информационном аспекте суть соответственно декодирование внешней информации и ее классификация, рассмотрением которых мы и займемся.

Декодирование, классификация внешней информации и «синтез схватывания»

Внешняя информация, идущая от предмета (объекта) к субъекту познания, аффицирует чувственность последнего именно своим разнообразием, отражающим многообразие свойств и состояний предмета. Однообразие неинформативно, как неинформативна карточная «игра» с картами одной масти и одного ранга. Через декодирование внешней информации, тождественное кантовскому «обозрению многообразия», наша чувственность в своем признаковом пространстве регистрирует это отраженное многообразие.

Философская спекулятивность приведенных сопоставлений рассеивается, если обратиться к современному состоянию теории и практики распознавания образов.

Идентификация внешней информации и «синтез воспроизведения»

По Канту «синтез схватывания неразрывно связан с синтезом воспроизведения». В редуктивных последовательностях синтез воспроизведения предмета соответствует психологической процедуре его идентификации по чувственно классифицированной внешней информации. Таким образом, информационный механизм идентификации предмета, т.е. принятия решения об отнесении его к одному из известных классов-образов (в том числе, к классу «новый, неопознанный») соответствует способности рассудка мыслить предмет чувственного созерцания через интегрирующее суждение, дающее сознанию единое однозначное представление предмета (это и есть «синтез воспроизведения»).

Механизм идентификации действует по априорным правилам принятия решения в условиях неопределенности. Адаптивная структура решающего механизма связана со структурой механизма классификации и реализует пороговый критерий распознавания. Результат решения - класс (образ) предмета (образца). Подобный механизм реализован в кибернетических системах, и у нас нет оснований полагать его принципиально иным в биологических и интеллектуальных системах, в том числе, в человеческом сознании.

Процедуры формирования классов, классификации и идентификации реализуются на ассоциативных структурах памяти, имеющих сотово- иерархическую организацию, подобную организации динамических списков, семантических сетей и нейросетей в программировании и компьютерных технологиях. На языке Канта ассоциативность механизма синтеза воспроизведения есть «присоединение различных представлений друг к другу», а синтез в самом широком смысле включает, наряду с объединением представлений, «понимание их единства в едином акте познания».

Итак, кантовское воспроизведение в воображении как форма деятельности рассудка - лишь первый шаг сознания от чувственного схватывания образца (перцепция) к его «узнаванию в понятии» образа предмета (апперцепция), что равносильно переходу от первичной обработки внешней информации о предмете к его познанию. Следовательно, идентификация (распознавание) предмета как информационно-психологическая функция сознания предшествует другим его функциям, информационно более ценным, поиск и отбор ценной информации, познание с целью формирования активного знания. Последнее и является по Канту результатом совместной деятельности опытного и внеопытного познания в формировании понятий.

Для этого вслед за идентификацией предмета в форме образа, лишенного предметных деталей, сознание согласно Канту формирует абстрактную схему предмета на пути к его пониманию (постижению смысла). Природа схематизма мышления для Канта скрыта. Но, следуя своему императиву единства сознания в синтезе многообразия представлений и в то же время понимая дискурсивный (аналитический) характер абстрактных рассуждений в рамках формальной логики, Кант предлагает «синтетическую» трансцендентальную логику, предметом которой являются не только формальные отношения между суждениями и понятиями, но и их содержательная (т.е. информационная) ценность для синтезирующей деятельности сознания, направленной на объединение представлений в суждениях и понятиях с целью постижения априорного смысла опытных данных. Трансцендентально-логическим подходом в указанном смысле Кант неявно конституирует селекцию (поиск и отбор) ценной информации в качестве первого этапа апперцепции.

Действительно, познающий субъект схематизирует не все чувственно синтезированные образы, а лишь прагматически ценные, исходя из своих актуальных целей. Метрика ценности информации не абсолютна, а относительна. Систематизация известных общенаучных ценностных метрик, показала, что для гносеологии, базирующейся на материалистической теории отражения и игнорирующей априоризм Канта, наиболее приемлемой является метрика количества информации как меры снятой неопределенности. Но данная метрика, во-первых, не позволяет явно селектировать информацию от дезинформации и шума, во- вторых, из-за своей апостериорности она слишком инерционна. Последнее опасно - механизмы поиска и отбора, модификации тезауруса начинают работать, не дожидаясь решения о ценности полученной информации.

Поэтому, полагаем, ценность информации априорна, и этот априоризм исходно питает кантовский «продуктивный синтез», лежит в основаниях его генезиса. Заметим, что данный вывод - философская аналогия принципа «селективной ценности информации», известного в синергетической теории биоэволюции (М. Эйген.). В кантовских «чистых понятиях рассудка» - категориях - ценность информации входит в категорию качества.

Все методы селекции ориентированы на максимизацию быстродействия поиска, для чего собственно селекции обязательно предшествует этап упорядочивания данных, а сама селекция сводится к целенаправленному ограничению упорядоченных данных (через поиск и отбор) по априорным или адаптивным критериям ценности с соответствующей генерацией селективной информации; из известных методов поиска наибольшим быстродействием обладает двоичный поиск. Вероятно, априорные психические механизмы селекции ценной информации работают аналогично.

Информационно ценные образы схематизируются (абстрагируются). Абстрагирование предмета представляется, как интуитивное стремление человека максимизировать отношение «сигнал/шум», т.е., по возможности, освободить мышление о предмете от ассоциативного шума его образа с целью выделения сигнала, несущего информацию о латентном смысле предмета как цели и результате его познания (понимания).

Итерационность (цикличность) мышления хорошо проецируется на двунаправленные и кольцевые динамические списки, а также на системы управления с положительной обратной связью как кибернетические структуры, аналогичные структурам естественного интеллекта.

Из изложенного следует, что схематизация образа интуитивно понятиях рассудка и разума, в новых когнитивно-психологических методиках познания, обращенных не только к сознательному, но и к бессознательному разделам мозга и реализующих известный в технике связи и локации принцип оптимальной фильтрации, интенциально и технологически родственный медитационным, телепатическим и т.п. методам (само) познания.

Кант во главу мышления возводит чистые понятия рассудка и разума, а закон информационной экспансии - «чисто информационные» механизмы. И в кантовском, и в информационном смыслах речь идет об одном и том же - о внечувственном априорном познании, основанном на одной лишь информации, которая хранится в еще непознанном до конца виде, возможно, информационным полем.

Итак, кантовское a priori интерпретируемо в информационных терминах. С априоризмом Канта согласуются принципы взаимной информации, порога и оптимальной фильтрации, законы сохранения информации и информационной экспансии.

В науке известны дедуктивные теории, которые в момент создания не имели подтверждающей их эмпирической базы (электродинамика Максвелла, частная и общая теории относительности Эйнштейна, принцип запрета Паули, теория электронно-позитронных пар Дирака и многие другие). Последующие экспериментальные подтверждения следствий из этих теорий способствовали их признанию научным сообществом, включению их в парадигматические «защитные пояса» науки.

Не послужит ли однажды признание информационной концепции кантовского априоризма основанием для признания философской концепции информационного подхода в целом? Изложенное лишь приоткрывает завесу над информационной природой априорного знания. За пределами наших рассуждений остаются многие информационные проблемы его происхождения и развития, заслуживающие самостоятельного рассмотрения. Априоризм Канта неисчерпаем для информационного подхода.

 

АВТОР: Гухман В.Б.