24.05.2012 9534

Правовая действительность как социокультурный феномен: теоретико-методологический анализ

 

Исследование права и его различных форм существования, в частности, источников права, как правило, связывают с понятием «правовая действительность».

Для исследования понятия «правовая действительность» целесообразно обратиться к научной трактовке термина «действительность». Традиционно в науке «действительность» трактуется как философская категория, которая употреблялась еще в античной философии как противопоставление «мира по мнению» и «мира по истине» (то есть действительности) у Демокрита; чувственного мира и мира идеальных сущностей (то есть действительности) у Платона. Начиная с Аристотеля действительность трактуется как реализация некоторых возможностей и отождествляется с действенностью, с актуализацией в действии некоторых потенций и, прежде всего, потенций бога. В философии XV-XV вв. действительность истолковывается как совокупность материальных тел, существующих объективно в пространстве и времени и наглядно в восприятии. В отличие от подобного натуралистического понимания у Т.Гоббса и Р.Декарта действительность приобретает абстрактно-механический и геометрический характер и становится важным компонентом познания и действия. И.Кант перевел проблему в план гносеологии и усмотрел в действительности материальное условие опыта, обеспечивающего связь вещи с восприятием. И.Фихте, Ф.Шеллинг и Г.Гегель считали действительность воплощением деятельности разума («все действительное разумно, все разумное действительно»), которое представляет собой единство сущности и существования, внутреннего и внешнего, потенций и актов. Возражая против гегельянского идеалистического толкования действительности как одной из ступеней самопознания абсолютного духа, Л.Фейербах отстаивал взгляд на нее как на чувственную данность в пространстве и времени, которая не нуждается в мышлении для своего существования, но, напротив, сама придает ему истинность.

В отличие от метафизики нового времени в философии XX века категория действительность включает в себя такие сферы, как идеальные объекты, научно-теоретические знания, ценности культуры, духовно - душевные акты.

Такое многообразие понимания действительности нашло отражение в европейских языках. Так, в немецком языке термин «действительность» (Wirklichkeit) переводится как «действенность», то есть в понятии действенность содержится важный компонент действия, в то время как во французском и английском языках действительность идентична с реальностью.

В современной философской терминологии действительность противопоставляется как чисто кажущемуся, мнимому, так и просто возможному. Если при этом хотят подчеркнуть противоположность ее кажимости, то наряду с термином действительность употребляется понятие «реальность». Если же акцентируется внимание на противоположности возможности, то используется также категории «наличное бытие», «существование».

Иногда в философии «действительность» определяется как мысленно выделенная и рационально выраженная в понятиях часть реальности. Не совпадая с реальностью, действительность представляет собой лишь часть всеобъемлющей совокупности сущего. Однако в философском словаре под редакцией М.М.Розенталя и П.Ф.Юдина утверждается, что «действительность» - это то, что реально существует и развивается, содержит свою собственную сущность и закономерность в самом себе, а также содержит в себе результаты своего собственного действия и развития.

Традиционно в науке «действительность» трактуется как философская категория, включающая следующие основные аспекты: а) весь объективно существующий мир в многообразии своих проявлений, объективная реальность как актуально наличное бытие; б) все, что в своем развитии раскрывается как необходимость, разумное, закономерное; в) совокупность всех реализованных возможностей - конкретный предмет, существующий в определенном пространстве и времени; г) подлинное бытие, в отличие от видимости.

В современной психологии используются понятия «макрокосмическая действительность» и «микрокосмическая действительность». Макрокосмическая действительность обнаруживает свое наличие и свои свойства через явления, и она равнозначна физической действительности. Это так называемая действительность в первом смысле. Микрокосмическая действительность тождественна окружающему миру, с которым человек сталкивается ежедневно. В ней различают пре находимое и представление. Здесь появляется действительность во втором смысле: действительно только встречаемое. Оно является действительностью переживания, «наглядно - данным» человеческого восприятия, и занимает в сфере сущего то же место, что и действительность в первом смысле. Необходимо заметить, что мир, который находится непосредственно созерцаемым, находится к наблюдающему субъекту (он называется Я) в определенной зависимости, описываемом как чисто вещное. На основе этого отношения мир воспринимается субъектом как указания на данный физический мир. При этом наблюдатель расценивает определенные признаки наглядного мира как указания на определенные свойства физически действительного, и он может ошибаться в их выборе и объяснении.

Припоминаемое образует действительность в третьем смысле. Она не занимает такого же положения, что и действительность во втором смысле, но все же относится к действительности, ибо воздействует на человеческое душевно-духовное Я. Подчас она действует значительно сильнее, чем могли бы это делать телесные вещи и лица, с которыми человек сталкивается. Только действительность в третьем смысле обладает интенциональностью. Как правило, она указывает на действительность во втором смысле, но при теоретико-научной установке Я может указывать также и на действительность в первом смысле. Соответствующее переживанию отношение между действительностью в третьем и втором смыслах часто составляет в теории познания основу для гипотез об отношении действительности во втором и первом смысле.

Приведенные определения, существующие в современной гуманитаристике, позволяют рассматривать действительность как наиболее широкое понятие. В качестве обобщающего понятия всего многообразия определений действительности можно привести определение, которое содержится в толковом словаре русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. Под «действительностью» здесь понимается объективный мир во всем многообразии его связей, бытие, окружающая обстановка. Много вариантность понимания термина «действительность» в социально-философских науках нашла отражение в неоднозначности толкования и категории «правовая действительность».

Так, Е.В. Бычкова отмечает, что «...правовая жизнь общества, правовая действительность, правовая надстройка трактуются как предельно широкие... категории».

С.С. Алексеев констатирует, что самое широкое правовое понятие - это понятие «правовая действительность», так как оно охватывает все, без исключения, правовые явления.

Еще более ста лет назад русский философ права Б.А. Кистяковский, рассматривая проблему позитивного (писаного) права и его функционирования в жизни общества, затронул и проблему понимания правовой действительности. В частности, он писал: «Несоответствие между писаным правом и правом, осуществляющимся в жизни, обусловлено уже самой природой того и другого. Писаное право состоит из общих, абстрактных, безличных и схематических постановлений; напротив, в жизни все единично, конкретно, индивидуально. Притом жизнь так богата, многостороння и разнообразна, что она не может целиком подчиниться контролю закона и органов, наблюдающих за его выполнением... К тому же, писаное право неподвижно... Напротив, правовая жизнь состоит из непрерывного движения, в ней все постоянно изменяется, одни правовые отношения возникают, другие прекращаются и уничтожаются... Правовая действительность имеет самостоятельное значение рядом с правовым порядком. Отмечаемое здесь расхождение писаного права с правовой действительностью вполне понятно, так как писаное право никогда не может исчерпать всего права, осуществляющегося в жизни». В приведенном определении наряду с понятием правовая действительность используется правовая жизнь, причем как синоним первому понятию.

Аналогичного взгляда придерживается уже наш современник А.Ю. Барсуков, используя также указанные категории как синонимы, подчеркивающий, что это - чрезвычайно широкое, сложное, внутренне противоречивое и многоаспектное явление, для изучения которого требуется абстрактно-аналитический подход.

В современной философско-правовой литературе пока еще не сложилось понятие «правовая действительность общества», да и в целом пока еще не создана теория правовой действительности общества, хотя сам этот термин и применяется отдельными исследователями. Необходимость в выработке понятия «правовой действительности» становится все более очевидной в связи с повышением роли права в функционировании и развитии общества, в укреплении общественного и правового порядка.

Поскольку правовая надстройка как категория исторического материализма имеет свое назначение и не охватывает всего объема правовых явлений, так как определяет зависимость права, правосознания, правовых отношений и правовых учреждений от экономического базиса общества., то в научной литературе часто определяют всю правовую действительность такими понятиями, как «юридическое / правовое бытие», «правовая форма», «правовая жизнь», «правовая сфера», «правовая система». Между ними, бесспорно, немало общего. Все они выступают своего рода комплексными, предельно широкими категориями, включающими многочисленные юридические элементы - правовые акты, правосознание, правовую практику, правоотношения и т.п. Эти понятия взаимосвязаны, обозначают собой довольно крупные пласты бытия права, содержат в себе различные формы его проявления. Вместе с тем «правовая действительность» - самостоятельная юридическая категория, отличающаяся от вышеназванных категорий.

Наиболее близка к ней категория «правовая форма», которая в основном используется как правовая реальность. В частности, теоретик права В.М. Баранов отмечает, что в этом случае идет речь о правовых явлениях, опосредующих экономические, политические, бытовые и иные фактические отношения. Понятие «правовая форма» применимо, когда раскрывается связь права, его различных явлений с иными социальными образованиями, процессами и отношениями. Однако понятие «форма» так многогранно, объемно, что можно столкнуться с проблемой соотношения понятий «форма права» и «правовая форма», что в данном исследовательском контексте не целесообразно.

Не вдаваясь в подробности характеристики понимания предложенных категорий, отметим, что понятие «правовое бытие», на наш взгляд, не отражает все существо правовой действительности общества. «Правовое бытие», обозначающим существование всех правовых явлений, является абстрактным понятием. Более того, философия понимает под бытием существование. При этом в частности, необходимо проводить особое различие между реальным и идеальным бытием. Поэтому, если ввести понятие «правовое бытие», то возникает сразу же необходимость определять «реальное правовое бытие» и «идеальное правовое бытие». Совершенно очевидно, что подобные понятия, кроме путаницы в философских и иных категориях, ничего другого не дают. Юристы также пользуются термином «бытие права» - это право в своем бытии, право как оно существует в действительности, как оно есть (в смысле наличности).

Некоторые исследователи отождествляют правовую жизнь общества с правовым бытием, правовой действительностью. Правовая жизнь есть «совокупность всех форм юридического бытия общества, выражающаяся в правовых актах и иных проявлениях права (в том числе и негативных), характеризующая специфику и уровень существующей юридической действительности, отношение субъектов к праву и степень удовлетворения их интересов».

В литературе, кроме этого, высказано мнение, согласно которому понятие правовой жизни не имеет особого научного статуса. Так, В.М. Барановым отрицается обоснованность и специфическое содержание этого понятия.

Многими российскими учеными-юристами доказывается, что правовая жизнь как научное понятие имеет право на существование, но оно уже, чем сопредельное ему понятие - «правовая действительность», поскольку правовую жизнь нельзя оценивать как «все формы юридического бытия».

Что касается понятия «правовая среда», то оно не имеет ясного научного статуса и, следовательно, не является «конкурентом» понятия правовой действительности.

Точно так же может быть оценено понятие «правовая сфера». В лучшем случае, оно является ненаучным выражением смысла «правовая действительность» или «правовая реальность».

Категория «правовая система» весьма основательно исследована в правоведении. Когда применяют это понятие, то имеют в виду ряд важнейших правовых явлений (правовые нормы, правовые отношения, правосознание, юридические учреждения и др.), которые находятся между собой в сложных связях и отношениях, образуя определенную правовую целостность. Однако данное понятие не охватывает все правовые явления. Так, например, нельзя отнести к правовой системе какого-нибудь общества правовое воспитание, правонарушения и некоторые другие явления.

Представляет интерес и такой аспект, как соотношение правовой действительности и правовой системы. По мнению Н.И. Матузова, не подлежит сомнению, что правовая система отражает не что иное, как правовую действительность общества, ее качество, многообразие, алгоритм, интенсивность и т.д. Далее ученый подтверждает, что это не одно порядковые, а тем более не тождественные понятия. Правовая действительность - предмет отражения юридической системы. Здесь соотношение отражаемого и отражателя. Поэтому вопрос о том, что тут шире, а что уже, некорректен. Речь может идти лишь об адекватности или неадекватности отражения».

Можно сказать, что правовая система создает условия для нормального протекания правовой жизни, обеспечения ее стабильности, нейтрализации и вытеснения из нее негативных юридических явлений (правонарушений, злоупотреблений и иной «злокачественной юридической опухоли»).

Правильно отмечается в литературе, что, будучи стороной правовой действительности, «правовая система предстает как внутренне организованная, динамичная целостность, состоящая из процессов и действий, ведущих к образованию и совершенствованию правовых явлений и взаимосвязей между ними».

Другими словами, она по отношению к правовой жизни играет организующую роль, придает ей определенное единство, правомерные начала. Ибо правовые явления в их системной организации   свидетельствуют об уровне правовой жизни общества.

Правовая система выступает лишь составной нормативно - упорядочивающей частью самой правовой жизни, ибо последнее явление (и понятие) шире первого.

В этой связи понятие «правовая действительность» позволяет гораздо объемнее взглянуть на все проявления как позитивного, так и негативного плана. Такой взгляд необходим, ибо придает правовым реалиям определенную целостность. Ведь важно видеть в правовой действительности не только плюсы, но и минусы. Именно с негативами право и вся правовая система призваны бороться. Данная категория дает возможность смотреть на существующий юридический быт не через «розовые очки», а, наоборот, через достижения и недостатки, успехи и неудачи, свершения и ошибки, сильные и слабые стороны. Кроме всего прочего, она характеризует собой не только совокупную упорядоченную и неупорядоченную правовую действительность, но и процесс исторического развития права в целом, основные этапы его эволюции.

Мы уже отмечали, что правовая действительность - это достаточно сложное образование. В частности, в ее рамках можно выделить три аспекта: объективный, субъективный, иррациональный.

Первый аспект, объективный, связан с существованием правовой действительности самой по себе, которая как таковая может быть понята вне контекста человеческого отношения к ней. Субъективный аспект проявляется в наличии в правовой действительности различных форм человеческой субъективности (чувственность, сознание, практика и т. д.). Иррациональность правовой действительности обусловлена тем, что в развитии общества значительная роль принадлежит случаю: ведь деятельность людей побуждается не только их идеями и волей, но и страстями и даже пристрастиями. В связи с этим всякое правовое явление может содержать непредсказуемые моменты, правовая действительность предстает как то, что содержит непознаваемое, нормы права могут «беспричинно» не достигнуть «заложенной» в них цели. В силу наличия иррациональности эффективность правового регулирования не является стопроцентной. Именно иррациональностью объясняются негативные, противоправные явления правовой действительности.

Из этого следует, что правовая действительность есть осуществляющееся в жизни право во всем его многообразии, что правовая действительность непосредственно связана с функционированием права и его различных форм существования. Вот здесь и возникает серьезная проблема понимания правовой действительности, поскольку понятие права в философско-правовой науке неоднозначно. Можно выделить, по меньшей мере, два обобщенных подхода к пониманию права. Это - позитивистский, в котором право отождествляется с позитивным правом (например, законом), официально установленным или санкционированным государством. Второй подход - философско-социологический, согласно которому право воспринимается как объективно складывающееся социально-нормативное явление. При определенных положительных моментах первого подхода к пониманию права его действие в современных условиях формирования правового государства и возрастания роли права как самостоятельного регулятора общественных отношений крайне ограничено, поскольку не дает возможность понять объективное содержание правовой действительности. Такую возможность «предоставляет» философско-социологическое право понимание, на котором и остановимся подробнее в контексте задач исследования.

В этом отношении следует обратиться к словам Г. Дж. Бермана, который, в частности, писал, что с западной (позитивной) точки зрения, «германское народное право представляется ущербным, поскольку в нем нет реформаторских устремлений, нет сложного юридического механизма, сильной централизованной законодательной и судебной власти, нет самостоятельного, независимого от религиозного чувства и верований свода законов, нет систематической юридической науки. Но это лишь одна сторона медали. Другая ее сторона состоит в чувстве целостности жизни, чувстве взаимосвязи права со всеми другими аспектами жизни, в ощущении того, что правовые установления и процессы, правовые нормы и правовые решения составляют часть вселенской гармонии. Для народов Европы на ранних ступенях развития право, как искусство, как миф и религия, как сам язык, было вовсе не способом создания и применения законов с целью установления вины и вынесения приговора, оно было не средством для разъединения людей на основе установленных принципов, но скорее средством, соединяющим людей, инструментом примирения. Право воспринималось, прежде всего, как процесс посредничества, способ коммуникации, а не как процесс принятия законов и вынесения судебных решений». В приведенной цитате как раз показано различие двух подходов к пониманию права. Первый, позитивистский, отказывает в праве германскому народному праву быть правом, поскольку оно выходит за рамки закона, в то же время, как подчеркивает философ права Г. Дж. Берман, именно народное право есть истинное право, так как в нем отражено все многообразие общественной жизни.

В этом контексте можно вспомнить высказывания ряда теоретиков права естественной связи права и общества. Так, еще в начале XX века русский философ права П.Е. Казанский писал: «Где есть известная постоянная группа лиц, там между ними возникает право».

По мнению французских правоведов Р. Пэнто и М. Гравитца «право имманентно присуще всякому человеческому обществу... Правовое появляется вместе с социальным и выступает как всеобщий элемент социального... Любое человеческое общество определяется правом и невозможно без определенного правопорядка». Созвучны данному выводу и утверждения П. Бергера и Т. Лукмана о том, что право существует в любом организованном обществе. Думается, весьма показательным в этом плане является и высказывание Ж.-Л. Бержеля: «Следуя старой формуле «ub socetas, b jus», мы заключаем, что всегда и везде общества существовали в рамках определенного юридического порядка».

В качестве вывода приведенных выше высказываний можно использовать утверждение В.А. Бачинина о том, что рядом с человеком как социальным существом всегда присутствует право как средство регулирования его отношений с природой и другими людьми.

Говоря об объективной обусловленности права и, следовательно, правовой действительности, необходимо иметь в виду, что «право, - как писал А.Г. Бережнов, - лишь часть конструируемой и воспроизводимой самими людьми социальной реальности, один из продуктов духовного, социально-субъективного творчества». А это означает, что поскольку человеческая форма социальности со всеми ее образованиями не могут быть признаны естественными образованиями в том же смысле, в каком естественны нерукотворные горы, океаны или планеты, то право также есть феномен культуры, а не природное явление.

Понимание необходимости исследования правовой действительности как явления определенной, конкретно-исторической культуры и цивилизации в последнее время становится характерной чертой современной науки. В научной литературе начинает распространяться положение, согласно которому правовая действительность любого общества всегда, даже если она из-за некоторой своей ортодоксальности и, казалось бы, неприспособленности к современным условиям, утрачивает определенную практическую значимость, остается, тем не менее, неотъемлемой составной частью культурного наследия, которое всегда является индикатором, отличающим одно общество от другого, один народ от другого. Постепенно утверждается мнение, что исторически сложившаяся правовая действительность, которая возникает по поводу права, функционирует как социокультурный феномен и является тем важнейшим фактором, содержание которого учитывается (или должно учитываться) в процессе право образования и правотворчества, а также право применения. Так, исследователь иудейского права З. Фальк отмечает, что было бы «трагическим... для народа, если бы государство... отказалось от своего самобытного права. Будущее... государства во многом зависит от способности сохранения им культурной самобытности (dentty)».

В этносоциологии, интенсивно развивающейся в последние десятилетия, установлено, что при сравнении США и Японии (при равных технологиях) японский образ жизни несравненно более эффективен. Это происходит, как считают ученые, за счет того, что японцы сохранили исторически свойственную им систему социально-нормативного регулирования, связанную со специфическими представлениями об ответственности и справедливости, с понятиями коллективного блага и свободы и т. д., в ее традиционном, а не так называемом модернистском содержании. Народ, сохранивший традиционные ценности, гораздо уютнее себя чувствует в эпоху информационного общества, чем тот, который с ними расстался, - таков вывод этносоциологов. При этом необходимо вспомнить, что образ жизни как социологическая категория охватывает совокупность типичных видов жизнедеятельности индивидов, социальных групп, общества в целом, которая берется в единстве с условиями жизни, определяющими ее; как категория, которая дает возможность комплексно, во взаимосвязи рассмотреть основные сферы жизнедеятельности людей: их труд, быт, культуру, право, образование, выявить причины из поведения и т.д. Следовательно, данное утверждение относится и к праву, и к правовой действительности.

Поскольку мы под правовой действительностью понимаем существующее в обществе право во всей его многофункциональности, то следует сосредоточить внимание на осмыслении права как части культуры определенного общества, его социокультурной реальности. В этом аспекте важно уяснить, как соотносятся право и культура, как они взаимосвязаны и взаимодействуют между собой.

В последнее время признается тот факт, что социальная жизнь не может быть исследована на основе чисто рациональных соображений, необходимо учитывать аксиологические параметры, культурные смыслообразующие элементы общественной жизни: ценности, нормы, образцы поведения, оценки, идеи, подняться до уровня общих вопросов культуры и применить культурологический метод, дающий возможность решить достаточно сложный вопрос о соотношении права и культуры.

Именно под таким углом зрения, с нашей точки зрения, можно найти ответы на вопросы: что есть культура и каково место в ней права? Прежде всего, обратимся к определению культуры, которое было дано знаменитым английским антропологом Э. Тайлором и которое принято считать классическим. По его мнению, «культура слагается из знаний, верований... законов, обычаев... усвоенных человеком как членом общества». Для нас в этом определении важно то обстоятельство, что тайлорское определение культуры включает как обязательный компонент культуры нормативную систему регулирования общественных отношений.

Американский культуролог и антрополог Р.Бенедикт культуру сводит до понятия поведения: «Культура - это обозначение для наученного поведения». Эту мысль проводит и другой американский ученый Е. Хоубел: «Культура есть интегрированная система заученных моделей поведения». И еще одно определение, которое дано антропологом К. Уислером: «Культура... есть совокупность стандартизованных верований и практик, которым следуют люди».

В приведенных определениях раскрывается очень важный признак культуры - ее нормативность. Наиболее емкое и полное определение культуры как социально-нормативного явления дано А. Кребером и К. Клакхоном. «Культура состоит из эксплицитных и имплицитных норм, определяющих поведение, осваиваемое и опосредуемое при помощи символов, она возникает в результате деятельности групп людей... Сущностное ядро культуры составляют традиционные (исторически сложившиеся и акцентуированные) идеи, в первую очередь - те, которым приписывается особая ценность. Культурные системы могут рассматриваться, с одной стороны, как результаты деятельности людей, а с другой - как ее регуляторы». Как известно, нормативность является универсальным свойством и «в ней, - по справедливому утверждению С.С. Алексеева, - выражается потребность утверждения в общественных отношениях определенных начал, связанных с обеспечением упорядоченности общественной жизни...». В основе нормативности - типичность, повторяемость социальных и мыслительных процессов и явлений, подчиненность их определенным правилам. В связи с этим нормативность культуры обеспечивает координацию и организацию действий индивидов, входящих в социальное целое. Нормативность культуры, как организационное и координационное        средство, проявляется в форме институционализации общественных отношений и поведения людей, сутью которого является появление объективных, не зависящих от индивидов правил поведения и обеспечение их выполнения определенным механизмом.

Опираясь на теорию институционализации, можно предположить, что первым результатом процесса институционализации является появление на самых ранних этапах первобытнообщинного строя, когда существовал еще конгломерат кровнородственных коллективов, норм культуры, которые имели единое, нерасчлененное специфическое содержание. В этнографии и истории первобытного общества их нередко называют моно нормами, но мы полагаем, что термин «норма культуры» более точен, поскольку он подчеркивает качественную, содержательную характеристику данного явления, в то время как «моно норма» указывает лишь на формальную сторону.

На начальном этапе исторического развития человеческого сообщества культурные нормы существовали как символические механизмы обеспечения со организованности индивидов, их гармоничного сосуществования и воспроизводства в природной среде. Непосредственно отражая представление человека о его месте в конкретной природной и социальной среде, культурные нормы образовывали нормативную систему, от которой зависела степень выживания человека в определенных условиях. Выступая средством приспособления и адаптации к исторически конкретной окружающей среде, нормы культуры всегда историчны и селективны и являются воплощением определенного типа поведения и его продуктом.

Дальнейшее развитие норм культуры, связанное с формированием собственно трудовой деятельности, производства и обмена как универсального способа кооперации людей в общество, привело их к дифференциации на моральные, религиозные, правовые, этнические и другие виды. Логика эволюции норм культуры позволяет нам констатировать, что они составляют основу всех остальных нормативных систем: норм морали, религии, права, обычаев, традиций. Оставаясь нормами культуры, нормы морали, нормы религии и нормы права приобретают лишь новые дополнительные качества, отличающие их друг от друга, например, взаимообусловленность прав и обязанностей субъектов, связанная с неизбежной санкцией, как специфическое свойство права. Но сущностно - содержательные качества морали, религии, права как институтов культуры определяются только культурой, точнее теми идеями, представлениями, которые составляют сущностное ядро самой культуры. Такой подход к рассмотрению генезиса права, морали, религии предопределяет следующую его схему: сформировавшееся вследствие эффективной социальной практики правило поведения, прежде всего, закрепляется как культурная норма и лишь, затем приобретает ту или иную форму: или нравственного долга, или религиозной обязанности, или правового требования и т.п.

Обращаясь к право генезу, мы можем с большой долей уверенности утверждать, что «отбор» культурных норм, которые затем приобретают свойства норм права, осуществляется обществом. Этот отбор, как справедливо замечает Л.И. Спиридонов, производится по принципу их значимости для сохранения и функционирования социального целого. Если правило поведения как составная часть культуры имеет важное значение для общественного порядка или тесно связано с осуществлением необходимых общих дел, оно становится нормой права. Такая точка зрения на соотношение права и культуры означает, во-первых, что все правовые нормы есть нормы культуры, но не все нормы культуры есть нормы права, и, во- вторых, что все правовые идеи являются идеями культуры и содержат в себе особенности социально-культурной реальности.

В этой связи хотелось бы привести высказывание У. Гуденау, который попытался зафиксировать все стороны взаимосвязи культуры и права, что, на наш взгляд, ему и удалось сделать. Право есть часть культуры, одна из ее сторон, один из ее «моментов», который, по утверждению ученого, содержит «образцы, помогающие решить, что существует и что может быть, существовать (взаимосвязи); как относиться к тому, что есть и что может быть (ценности); что с этим делать и как это делать (нормы)», а также каковы санкции, способствующие соблюдению данных образцов. Итак, поводя итог рассуждениям о взаимосвязи культуры и права, можно утверждать, что нормы права - это один из видов культурных норм, а право - явление культуры.

Продолжая исследовать культуру, необходимо вспомнить определение, которое ввел в научный оборот Клиффорд Гиртц. Он охарактеризовал культуру как систему «регулирующих механизмов, включающую... рецепты, правила, инструкции... которые служат для управления поведением». Причем он особо концентрирует внимание на том, что без культуры люди были бы полностью дезориентированы: «Не обусловленное моделями культуры (системами значимых символов) поведение человека стало бы практически неуправляемым, оно сводилось бы к спонтанным бессмысленным поступкам и безудержным эмоциям, у человека практически не мог бы сформироваться опыт». Самым важным, на наш взгляд, в культурологической теории К. Гиртца является его утверждение, что такие институты культуры, как ритуал, миф, обычай, должны рассматриваться в качестве символических систем, «анализ которых должен представлять не экспериментальную науку, отыскивающую закон, а интерпретацию, отыскивающую значение». К. Гиртц считает, что в каждой культуре имеются ключевые слова-символы, значение которых открывает доступ к интерпретации целого.

Из этого тезиса можно сделать вывод о том, что в каждой культуре есть те смысловые идеи, которые кладутся в качестве фундаментальных принципов всей жизнедеятельности общества. И именно они отличают культуру одного общества от другого.

Достаточно точно и в то же времяобразно это свойство культуры подчеркнул американский культуролог и антрополог Ф. Бок во введении к сборнику по культурной антропологии. «Культура в самом широком смысле слова,- утверждает ученый,- это то, из-за чего ты становишься чужаком, когда покидаешь свой дом. Культура включает в себя все убеждения и все ожидания, которые высказывают и демонстрируют люди... Когда ты в своей группе, среди людей, с которыми разделяешь общую культуру, тебе не приходится обдумывать и проектировать свои слова и поступки, ибо все вы - и ты, и они - видите мир в принципе одинаково, знаете, чего ожидать друг от друга. Но, пребывая в чужом обществе, ты будешь испытывать трудности, ощущение беспомощности и дезориентированности».

Стало быть, культура в целом и каждый ее отдельный элемент воплощают в себе особый коллективный опыт адаптации людей к конкретным условия жизнедеятельности (включая природно-климатические и социальные) на протяжении длительного исторического периода, характерный только для определенной общности людей.

Сегодня уже является общепризнанным, что «человеческий род один, цивилизаций же много» (Ф. Боас). В каждой культуре всякий обычай, манеры поведения, взгляды на жизнь имеют истинность и силу лишь в рамках ограниченного культурного ареала; за его же пределами они часто выглядят для представителей других культур непонятными, одиозными, экзотическими и даже раздражающими. Это же самое в полной мере относится и к праву. Оно различается во всем мире от общества к обществу, от цивилизации к цивилизации. И в основе этих различий лежат базовые ценности и постулаты, ориентирующие те или иные народы на свой особый подход к жизни и к тому, как им лучше организовать свою экономику, культуру, семейные отношения, свой образ жизни в целом. Причем эти базовые ценности и постулаты могут быть как схожими друг с другом, родственными, так и отличными друг от друга самым радикальным образом, чуждыми друг другу и даже друг с другом несовместимыми. Существующие разные типы социальности, со свойственными им регулятивами, обеспечивают им более или менее устойчивое существование в качестве образований культуры - морали, эстетики, характерных для этих форм нормами межчеловеческих связей - правом.

Исходя из этого, М.Н. Марченко делает вывод, что правовая действительность любого общества является уникальным продуктом целого комплекса особых и не в последнюю очередь культурных факторов, поскольку в «каждой культуре есть своя особая правовая жизнь, а в каждой правовой жизни есть своя особая культура». Следовательно, многообразие социокультурной реальности обеспечивает поливариантность правовой действительности. Итак, рассмотрев взаимосвязь культуры и права, мы можем утверждать, что правовая действительность, имея первоосновой право, также является частью общей культуры конкретного общества, то есть социокультурным феноменом. Кроме того, правовая действительность как одна из сторон культуры имеет те правовые идеи, которые выступают в качестве фундаментальных принципов правовой организации общества. И именно они отличают правовую действительность одного общества от правовой действительности другого. Можно предположить, что правовая действительность есть социальная многоаспектная жизнь права как социокультурного явления, объективно складывающаяся социально культурная реальность по поводу нормативно-правового регулирования.

В итоге мы приходим к следующим выводам:

- Правовая действительность есть составная, неотъемлемая часть социокультурной действительности со всеми возможными объективными, субъективными и даже иррациональными свойствами, выражающаяся во всех негативных и позитивных юридических явлениях, характеризующая специфику и уровень правового развития данного общества.

- В правовой действительности закрепляются особенности культурно - нормативного регулирования общественными отношениями; при этом специфика такого регулирования определяется базовыми правовыми идеями, которые выступают в качестве фундаментальных принципов правовой организации общества. В итоге правовая действительность отличает одно общество от другого.

- В основе правовой действительности лежит право, понимаемое не как позитивное, неразрывно связанное с государственной правотворческой и правоприменительной деятельностью, а как явление культуры.

 

АВТОР: Клименко А.М.