24.05.2012 6305

Культура как система духовного производства

 

Во всех культурных системах и философских традициях проблема духовности имела и имеет особое звучание и разные подходы в оценке. До сих пор актуальны определенные различия между светскими и религиозными, эстетическими и философскими представлениями о духовности. И это вполне естественно, ведь духовное охватывает все сферы и уровни человеческой жизнедеятельности. Социокультурный феномен духовности выступает предметом исследования в различных областях знания, на различных уровнях эмпирического и теоретического осмысления. В сущностном своем основании духовность - явление онтологическое, особо организованная система, проявляющая себя в целом ряде содержательных установок саморегулируемого ценностного поведения, аксиологических «Я-концепций».

Изначальный, природный ритм духовного саморазвития человека характеризуют принцип саморегуляции и внутренняя направленность интеллектуального и нравственно-психологического энергетического потенциала. Тем не менее, это не означает определенной формы изоляции индивида от системы коммуникации с другими людьми, с социальным целым. Ведь общение с миром людей и миром вещей - естественный процесс, лучший для человека способ войти в контакт с силой собственной личности, со своей духовной энергией, прочувствовать свою способность к оценкам той или иной жизненной ситуации. Даже неструктурированный, спонтанный подход к чему-либо, повторяясь, сам по себе вырабатывает собственную структуру поведения и возможность достижения гармонии между потребностями личности и потребностями группы. При этом происходит смещение как акцентов в поисках, так и самих ценностей. Человек приобретается опыт в реконструировании своего внутреннего мира. Система коммуникации индивида и общества - естественный закономерный процесс, в котором общество копирует суть и абрис человека, а человек копирует мир социальных связей, базирующихся на основе тех или иных идей.

Коммуникативное взаимодействие между людьми непрерывно происходит во времени. Но связи, возникающие на основе определенных идей, продолжают существовать до тех пор, пока они не вытесняются связями, возникающими на основании каких-либо иных идей. Идеи меняются, взаимодействуют и, не без посредства духовной установки людей, поступают в социальный, общественный оборот, где сталкиваются с другими родственными или альтернативными идеями.

Под влиянием жизненного опыта человека различные идеи борются или согласуются друг с другом. Даже став массовой, идея может деперсонифицироваться, потерять связь с субъектом, ее инициировавшим. Наиболее ярко подобная деперсонификация проявляется, например, в оценке перспектив политического развития, литературных дискуссиях, аспектах юриспруденции, толковании религиозных вопросов.

Итак, меняясь, идеи означают форму коммуникации и, вместе с тем, форму обмена ценностями (потеря или приобретение последних). Функционально духовность, в ее различных формах проявления, всегда так или иначе оценивает действительность. Общение с миром людей, иначе говоря, означает усиление или ослабление духовного потенциала человека, условий и норм его духовного формирования.

Духовный мир это своеобразный ключ к пониманию условий формирования человека. Это способ осуществления его субъективности, самостоятельности и целостности. Духовный мир представляет собой механизм реализации и функционирования духовности. Структурные компоненты духовного мира образуют те «константы», которые являются самодетерминированными феноменами. Так, например, духовность «обрамляет» сознание только в том случае, если личность открыта бесконечности существующих и возможных опытов различения смыслов. «Смыслопридающие переживания» здесь связаны со смысложизненными вопросами. Такие переживания помогают сделать выбор, не опираясь на всевластие разума.

Рассуждая о самосознании и его соотношении с духовностью, можно предположить, что самосознание человека затрудняется тем, что любая попытка проанализировать свое самосознание эксплицирует на конкретное ценностно-смысловое содержание и уводит человека к сложно структурированной универсальности, позволяющей быть не частицей, а неким целым. Рассмотрим эти вопросы более конкретно.

На уровне индивидного бытия необходимым дополнением духовности является ценностный элемент. Через определенное отношение к вещам, людям, миру человек формирует свою оценочную систему. Известный отечественный психолог С. Рубинштейн подчеркивал, что ценности производны от соотношения мира и человека, они выражают то, что значимо для человека, что представляет те или иные его потребности. Содержание первого, крайне необходимого, уровня ценностей составляют благополучие, востребованность человека. Более высокие социокультурные и духовные потребности и притязания индивида образуют ценности иного порядка.

Американский социолог У. Томас справедливо подчеркивает, что всякой деятельности предшествует «стадия рассмотрения, обдумывание, которые можно назвать определением ситуации». Определение ситуации не просто детерминирует действия, но и весь способ жизни индивида следует из цепочки таких определений. Томас считает, что индивидуальные восприятия и когнитивные оценки реальности более важны, нежели объективно изменяющиеся процессы и явления, характеризующие социальную реальность. «Мы должны поставить себя в позицию субъекта, который пытается найти свой путь в этом мире, и мы должны помнить, прежде всего, что среда, которая влияет на него и к которой он пытается адаптироваться, это не объективный мир науки, это его мир, природа и общество, как он видит их, а не как их рассматривает ученый».

В своих внутренних переживаниях субъект формирует знания и оценки своего «внутреннего Я». Эта сила оказывается сильнее собственных представлений человека о своей внутренней духовной силе.

Такие направления философии, как персонализм, экзистенциализм, философия жизни, философская антропология широко и, в целом, успешно исследуют внутренний мир человека, его «самость», автономность духовных процессов от непосредственного воздействия внешней среды и объективированных форм коммуникаций.

Личность есть духовное существо, образованное в своем бытии субстанциональным образом. «Подобная субстанциональная определенность происходит, благодаря присоединению к иерархии ценностей, которые человек творит в возможных творческих актах, опираясь на собственное признание», - отмечает, например, персоналист Э. Мунье.

А. Бергсон подчеркивает, в частности, что сущность жизни человека может быть постигнута только с помощью интуиции, проникающей в индивидуальную природу индивида, основы которой таятся в его организации духовности. Мерой духовности является мера осуществленности, мерой осуществленности измеряется время человека и вмещаемого им в себя мира. Не мир и его ипостаси связывают человека с ним, а его дух связывает или разрывает человека с миром. Как заповедь человеку звучат слова М. Хайдеггера: «Помни свой исток, знай, свое место в мире; храни свою твердость и не изменяй себе в самые минуты испытания».

Идея, о том, что человек есть самоцель в своем построении, ценность для самого себя, в различных школах и направлениях приобретает различные оттенки и различное логическое развитие. Так, например, экзистенциализм отдает каждому человеку во владение его бытие и ценности, возлагая на него полную ответственность за свое существование. Человеку не на что опереться в окружающем мире. «Человек свободен, ибо нет внешнего (и устойчивого внутреннего) детерминизма. Он осужден на свободу.

Иной подход к трактовке свободы у Карла Ясперса. Ясперс опирается на кантовскую традицию в трактовке свободы, однако интерпретирует ее по-своему. Свободу он определяет как преодоление внешнего, подчиняющего себе человека. Свобода творчества и оценок возникает там, где человек узнает себя в другом, или там, где внешнее становится необходимым моментом собственного существования. Свобода, вместе с тем, есть и преодоление собственного произвола. Будучи свободным в выборе потребностей и интересов (ценностей жизни), я хочу не потому, что я так хочу, а потому, что уверен в справедливости моего желания.

Рассуждая о духе, Ницше характеризовал образцы духовного освоения мира, представленные обществом. Они согласованы с истинами, представленными в виде правил и религии. «Нет никакой помощи ни от молитвы, ни от аскезы, ни от видений. Если все это религия, то для меня нет больше никакой религии. Моя религия... заключается в работе для порождения гения; воспитание - это все, на что можно надеяться, всякому утешению имя искусство. Воспитание - это любовь к порожденному, избыток любви, переходящий за пределы любви к самому себе. Уходят правила, забывается патриотизм, остается воспитание. Но чем? Я сделаю то-то и то-то, все будет поучительным, особенно если я потерплю неудачу и буду поставлен в затруднение» - так думает и говорит свободный дух... он смеется, когда в этих случаях его упрекают в слабости воли и в отсутствии разума. Воспитание мыслями - вот что определяет суть жизни. Л мысль воспитывает степенью истины, содержащейся в ней. Та степень истины, которую только дух переносит, та степень истины, до которой только и дерзает дух, - это и есть мерило ценности.

Философская антропология основой бытия индивида определяет «жизненный порыв» (М. Шелер), отношение «я - ты». Ценность каждого индивидуального бытия рассматривается в аспекте его отношения к другому бытию. Через это отношение возникает встреча с бытием и его ценностями. В этом контексте становится ясной и проблема понимания: не просто знать другого человека, не просто отнестись к нему как к ценности, а пережить его в себе. Признание отношения к себе другого и другого к себе означает новое духовное содержание, приобретающее культурную ценность. Через признание этого отношения духовному бытию человека приписывается не только онтологическое, но и аксиологическое содержание.

Русские философы конца XIX - начала XX века: B.C. Соловьев, С.Л. Франк, Н.А. Бердяев и другие - в иерархии духовных ценностей выделяли идею гуманизма в самоопределении человека. Через истину, добро и красоту человек должен относиться к самому себе, к своему бытию, телесному и духовному, к своей жизни.

При всем различии подходов к проблеме «личность - среда» существует объединяющий момент: личность не только принадлежит среде, но и противостоит ей, выступает творцом ценностей жизни и культуры на уровне своего индивидного бытия.

Аксиологические основания духовности не есть нечто спонтанное по отношению к индивиду и его организации. Обладая огромными внутренними ресурсами для самосознания и изменения своих ценностных ориентиров, символов культуры, в само строительстве духовного мира человек опирается в дифференцированном или интегральном виде на различные уровни и формы своей психологической и интеллектуальной организации: подсознание, эмоционально-чувственные формы восприятия, самосознание, сознание в его различных состояниях, сверх сознание, интуицию и структурные элементы веры. В социальном плане вышесказанное означает ориентацию на индивидуализацию, неизбежно приводящую к формированию новых и разнообразных видов социальной общности, находящейся в гармонии с духовными ценностями каждого человека. Но это - область специального исследования.

Человек способен производить ценностно-смысловые предметности, конституировать себя как особый субъективный мир сосредоточения ценностей жизни и культуры. Следствие этих способностей - аксиологический аспект духовности. Человек представляет себя центром Вселенной, но при этом не знает, каких глубин он может достигнуть? Духовное приводится в движение мотивацией, в духовном мире должна доминировать активность, а не пассивность.

Ценностная ориентация человека связана совместным духовным бытием субъекта понимания смыслов и так называемого исполнителя смысловых социальных стереотипов и образцов мышления и поведения. Ценностное отношение определяет континуум личностного поля значимости, то есть систему, состоящую из двух аспектов:

- система «ценности - Я», наделяемая смыслами в результате объективации, присвоения существующих смыслов, уже присутствующих в сознании; реальность просто опредмечивает их;

- система исключает объективистский подход к отношению, представленному в диалоге «Я - смыслы», в результате чего смысл обнаруживается не в отчужденном знании, а в признании совместного духовного бытия, понимающего и понимаемого.

Индивидуальные ценностные представления, существующие в сознании человека, с одной стороны, дают индивиду определенную свободу для творчества, а с другой - создают определенные преграды для оформления духовного симбиоза с созданным им самим миром смыслов и ценностей. Непредсказуемое творчество ценностей не освобождает человека ни от иллюзий, ни от конфликтов. Иллюзорность определяется здесь через такие явления, как достойная человеческого существования близость к идеалу и истине, а конфликтность сопутствует трагичности созданного духовного мира, незавершенность которого всегда ощутима.

Следует отметить, что при этом чувственные ориентации опережают смысл (это прекрасно показано Соловьевым, духовный человек которого сначала любит, а потом определяет смысл, и Достоевским в разговоре Алеши и Ивана Карамазовых). Любовь до анализа, до логики и представляет собой особое ценностное отношение, которое мы можем назвать духовностью. Иначе говоря, несовпадение чувства и смысла дает право человеческому духу брать ответственность за все приобретения и потери, связанные с запаздыванием в определении смыслов.

Определение смыслов не связано ни с особой целостностью и самостоятельностью существования человека в социуме, ни с самоосознанием. Формирование духовного бытия и вместе с ним определение ценностного отношения выражают своеобразную грань духовности, которую можно назвать содействием человека самому себе в выборе истины как ценностного ориентира.

Модальности духовной реальности определяет реальность, путем распределения своих социально «раскодированных» ценностей и смыслов. В подобном распределении участвует также и индивидуальное сознание, предоставляющее человеку возможность реагировать на специфику «духовной ситуации». Эти реакции разнообразны и в своих формах, и в степени напряженности, и во временных интервалах. Для иллюстрации можно выделить, например, следующие особенно напряженные типы реагирования:

- Человек устанавливает, что смысл жизни - в самой жизни. При этом он находит смысл своего индивидуализированного бытия как бы готовым. Человек может счесть свои смыслообразующие ценности самодостаточными. При этом бытийность духовной ситуации детерминирует ответ на вопрос: действительно ли смысл жизни заключается в самой жизни?

- Человек сам в определенном смысле конструирует, а подчас и разрушает социальнозначимую реальность, задавая свои смысловые и ценностные координаты. «Проживая» смыслы, индивид постоянно отвечает на вопрос «что есть смысл?», и именно поэтому ответ кажется ему бессмысленным. Разум становится кодированным инвариантом этической рефлексии и девальвирует исходную онтологическую значимость определения смыслов. Человек обречен на постоянную творческую активность, но смысловыражение затруднено именно непрерывностью этого процесса. Индивидуальность и личность при этом постоянно ощущают свою незавершенность: сотворяются и растворяются, опредмечивают и распредмечивают себя. Деятельность здесь носит неудержимый, рефлексивный характер. Найденные ответы теряют смысл, а «пойманная» врасплох личность загоняется в тупик.

Кодируя свои смыслы и определяя ценностные притязания, человек приходит к мысли о бессмысленности жизни. Ему нечему поклоняться, привычные и понятные идеалы рушатся или девальвируются, превращаясь в свою противоположность или фикцию. Человеку не с кем и не с чем себя соотносить, он настолько «свободен», что для него уже не существует необходимость духовная, ему не надо опредмечивать себя через строй своих духовных ценностей, через самореализацию. Возникает особое состояние духа, охваченного своеобразным абсурдом бытия. Это позиция создана необходимостью и лишена субъективно-онтологического параметра.

Итак, анализ аксиологических оснований духовности предполагает фиксацию внимания и на ценностных, в частности этических аспектах, сопряженных, так или иначе, с духовным бытием и формой его опредмечивания - духовностью.

Духовность - внутренне присущая человеку способность строить свой внутренний мир притязаний и оценок, отражать через свой интеллектуальный и нравственно-психологический потенциал действительность. Через определенные механизмы человек наделяет смыслом и ценностью не только собственное существование, но и явления окружающего мира, придает предметностям сущностные черты. При таком конструировании субъект одновременно самоконструирует себя как мыслящего индивида, способного к размышлениям, оценкам, поступкам и действиям. Духовность является истоком, идеальной первопричиной осознания, хотя бы в возможности особого человеческого мира. Можно сказать, что духовность не столько оформляет, сколько формирует ценности мира и культуры. Духовность актуализируется через действие механизмов конституирования человека как индивидуальности, приобщения ее к ценностно-смысловому интерсубъективному миру.

Иначе говоря, духовность сопряжена с деятельностным «началом», строящимся на модусах независимости определенной самодостаточности. В силу этого духовность может «прочитываться», если вся сфера эмоциональных, интеллектуальных, этических и других предпочтений и переживаний индивида представляется ему как своя собственная. В такой напряженной духовной работе и таятся истоки поиска, стремлений человека, ибо он осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для постижения истины. Подчас истина предстает фрагментарно, что свидетельствует о стремлении человека к неизвестному. Деятельное начало А. Шопенгауэр выразил следующим образом: «То, что человек составляет сам для себя, что остается при нем в одиночестве и чего ему никто не может ни дать, ни лишить, - это, очевидно, для него существеннее всего».

Другой немаловажный аспект проблемы - духовная деятельность в любом случае фиксирует внутренний разлад и ищет из него выход. В ценностной основе духовности заключен не голый теоретизм, а индивидуально выраженная приемлемость, личная признанность чего- либо, без чего жить невозможно. При этом человека не покидает ощущение того, что что-то главное и важное остается непознанным.

Одним из духовных истоков человеческой активности выступает рефлексия, трансформирующая потенциальное «Я» в наличное, а затем опять в потенциальное. В перестройке мотивационных отношений, в желании человека найти истину и обнаруживается само-построение. При этом человека часто охватывает некий страх. М.К. Мамардашвили писал об ощущении такого страха: «Страх этот очень прост, он связан с ощущениями взрослости – не взрослости, рождения – не рождения, это страх об акмэ, страх не статься, не сбыться, не осуществиться. Сущность этого страха заключена в ощущении тоски; мы знаем и испытываем, что наши эмпирические испытываемые состояния недостаточны, сами не могут служить основанием чего-либо, и мы знаем, что для осуществления себя нет готового налаженного механизма, который бы срабатывал без моего участия, без того, чтобы я сам прошел какой-то путь».

Человек, не испытывающий подобного страха, несовершенен. Вся человеческая жизнь полна абортивными явлениями – не родившимися, несостоявшимися: об этом писали и Антонен Арто, и М.К. Мамардашвили. Именно поэтому духовность может быть представима только через способность человека производить «Я» из самого себя. В общем-то, человек и познает себя через выяснение «духовных пустот».

Если отталкиваться от обратного и говорить о «не присутствии» духовности, то центр действительного бытия человека, средоточие всей его жизни и особенно объективного смысла, всех его способностей и высших ценностей, критериев и норм для воли и суждений находится не в самом человеке, а вне его. Он живет, помнит, оценивает и решает, в конечном счете, не от самого себя, а лишь от имени Целого. Каждый доверяет этому Целому внутренне обладать его собственным индивидуальным «Я» и всей его судьбой гораздо больше, чем он сам мог бы себе позвонить.

Сказанное означает, что индивид не исчерпывает бытийные характеристики, связанные с аспектами своего индивидуалистического ценностного пространства. Человеческая жизнь потенциально и актуально гетерогенна. Элементы жизни могут не согласовываться и даже отрицать друг друга, но для человека эта порой не осознаваемая на бытийном уровне разноречивость вполне оправданна. Жизнь духа определяет недоговоренность, контраст между желаемым и должным, возможным и реальным, определенная этическая реакция человека на данные диахронии. На наш взгляд, это неверно: в данном случае теряется именно онтологический модус или над индивидная единая целостность. Если бы человек априори обладал постоянно и четко действующей внутренней пружиной, срабатывающей в вечном противопоставлении добра и зла, света и тьмы, тогда все эти вопросы решались бы иначе, проще. Человек всегда бы знал и действовал автоматически при своем выборе и оценке.

На наш взгляд, любая «индивидуально созданная» активность духа тормозится именно на синхроническим уровнем бытия и креативна в диахронии. Онтологическая ответственность возможна только в непредметной деятельности, а созидание духа происходит на пересечении знания свободы и опыта сознания. И вряд ли такое неавтономное бытие обеспечивает духовное восхождение - скорее всего, существует обратное отношение между динамическим и нравственным развитием души.

Таким образом, духовность представляет прямое отражение всех аспектов проблематики человеческой субъективности и, прежде всего, в аксиологических измерениях. В размышлениях современных исследователей духовности акцентируется именно нормативное (не всегда ценностное) отношение человека к моделям духовного поля культуры и действительности. Ценность подобного подхода к проблеме связи микромира духовного и микромира человеческого не вызывает сомнений, поскольку индивид очеловечивает ситуации жизни, все-таки опираясь на то, что представлено социумом. Однако то, что в реальности существует ощутимый разрыв между должным - идеальным и сущим - достигнутым, обусловливает правомерность выделения тех моментов, которые в совокупности составляют проблематику именно индивидуального бытия в современной духовной ситуации. Мы определяем духовную ситуацию как диалогическое не умиротворение общего и индивидуального, основывающееся на вечном поиске истины. Общество представляет истины, и человеку кажется, что он их видит и постигает. Этот самообман, хотя и лишен вероятностной рефлексии, тем не менее, насыщен энергией самоуверенности. Несовпадение истины видимой и истины истинной формирует духовную ситуацию внутри личностного характера. Мы думаем, что духовная ситуация сродни внутри личностному духовному кризису, который подчас испытывает каждый из нас, не всегда отдавая себе в этом отчет. Для человека кризис - это взрыв противоречия между «Я» и «не - Я», когда я понимаю, что «не - Я» мне не нужно, но это уже находится во мне и необходимо освободиться от этого.

Индивидуальная духовная ситуация созидает личную идентичность человека: итоговую систему опредмеченных связей, ценностных ориентиров, подготовленность к действию. Эту ситуацию нельзя расчленить на составляющие, поскольку данная идентичность определяет соразмерность человека и мира его ценностей миру ценностей, его окружающих. Интенциональность духовных процессов и их практических результатов связана с изначальной конечностью человеческого бытия. Именно об эту стену наталкивается сознание и поэтому ищет защиты у веры, создавая миф о бессмертии души.

Позитивные формы эволюции духа проявляются при синтезе таких слагаемых бытия, как потенциальность, интенциональность, творчество. Па-демиургическом и исполнительском уровнях индивидуального бытия происходит соединение направленности личности и ее креативно - эвристических и коммуникативных способностей. Степень эффективности этого процесса во многом зависит от степени упорядоченности системы ценностей (прежде всего этических) самого общества, что, как известно, проявляется через специфическую нормативную систему и нравственно - этические ценности.

В своем содержательном аспекте нормативы и ценности отражают объективную связь человека и общества. Они опираются на убежденность, осмысленность отношения человека к установкам и нравственным ценностям общества, свободу морального выбора, санкции массового сознания, духовное воздействие общества на субъекты. Благодаря морали (и другим формам духовного производства) история человечества есть не просто движение безличной естественной необходимости, но процесс саморазвития человека.

Определение категории морали и ее ценностей как особого способа освоения действительности получает первостепенное методологическое значение. У нас появляется возможность наметить наиболее эффективные пути определения нравственной специфики механизма духовной саморегуляции и самого человека. Это включает в себя:

- накопление индивидуального и социального опыта жизни, общения, поведения;

- закрепление опыта духовного само строительства в знаковых системах, установках сознания, традициях, стандартизированных формах поведения и т.д.;

- выработку общеобязательных нормативных предписаний и оценочных понятий, критериев, эталонов поведения и своеобразных кодексов;

- регулятивную деятельность по «привитию» моральных ценностей каждому человеку через механизмы воспитания, образования и т.д.

Итак, моральные нормы и ценности служат системой мировоззренческих ориентиров для личности в конкретных условиях жизни общества. Они выступают предпосылкой духовного единения личности и общества. Подобные постулаты оборачиваются другой стороной в ситуации, когда общество становится аморальным по своей сути и оставляет человека на произвол его собственной судьбы, когда расходятся интересы человека и общества, олицетворяемого властными структурами, когда совершается обвальная девальвация духовных ценностей и духовного производства. Здесь уже нужны, как говорится, идеи иного плана. Тем не менее, несомненно, одно: в экстремальных социальных условиях жизни массового человека неизбежно происходит процесс смещения ценностных ориентиров в сторону их индивидуализации и глубинного субъективирования. Инверсия субъективно-объективных отношений здесь неизбежна.

В чем же заключаются особенности индивидуального смыслотворчества, истоки и механизмы ценностных ориентаций человека? Создание личностно-значимого поля представляет собой, прежде всего, производство «смыслов для себя». Такой процесс смыслотворчества сам по себе определен множеством смыслов и может превратиться, благодаря «онтологизированной бессмыслице», в ничто. Но человек принимает и одухотворяет бессмыслицу и бессмыслица оборачивается смыслосодержанием.

Размышляя о духовности и смыслотворчестве как ее грани, мы должны определить смыслы посредством характеристик нерефлексивного типа. Для индивидуального бытийного производства нет необходимости представлять смыслы как объективные или субъективные. Процесс смыслотворчества мы определяем как автономное движение субъективной активности в направлении созидания смыслов и обнаружения ценностей до их вторичной оценки. Вторичная оценка включает в себя принятие ценностно-образующего смысла, составляющего аксиологические инварианты. Структуру аксиологических инвариантов можно представить следующим образом:

- я ценю, что знаю;

- я ценю, что имею;

- я ценю, что люблю;

- я ценю, что постижимо;

- я ценю, что невозможно назвать познанным;

- я ценю, что неопределимо здравомыслием;

- я ценю, что предстоит познать.

Итак, аксиологическая константа духовности представляет собой самосознательную «неуловимость» смыслов. Как бы мы ни определяли интенцию духовности, в любом случае смысл и ценность связаны как цель и процесс. И в этом присутствует определенная закономерность, которую можно представить в следующей обобщенной форме:

- нормативно-оценочная деятельность «внутреннего» «Я», самооценка, отражение самого себя, представление о собственном «Я»;

- формирование собственной индивидуально-личностной шкалы оценок «более общего» через призму выработанных (вырабатываемых) установок, установок-оценок и установок-намерений;

- сопоставление в гносеологически ценностных параметрах Я и не-Я прежде всего своего мнения и мнения других (кстати, на этом «рубеже» заложена одна из основ переоценки ценностей);

- выработка способности к соотнесению личностных ценностей с ценностями общепринятыми, традиционными, например, с компонентами «массовой культуры» (что весьма примечательно для наших дней);

- заключительный этап - наделение вещей ценностными характеристиками (необходимо, конечно, учитывать и «превращенность форм», и инверсию субъект-субъектных и субъект-объектных отношений).

Ценности, таким образом, «распредмечиваются» человеком, становятся достоянием его чувств и разума, приобретают определенный смысл. Духовная работа при этом представляет собой процесс движения, процесс отбора (фильтрации) во имя достижения конечной цели - постижения индивидуальных смыслов, становления гармонии в субъектно - субъектных и субъектно-объектных отношениях. Цель и процесс (смысл и ценность) - это совокупность связанных между собой «состояний» психической деятельности - ожидание желаемого результата, одобрение и неодобрение, предвидение и оценка проектов деятельности, нравственно - психическая база убежденности (сомнения) в чем-либо и т.д.

Духовная деятельность, таким образом, носит продуктивный характер, поскольку опирается на собственный опыт индивида, на общепринятые традиции, то есть на нечто трансцендентное человеческому опыту. В этом процессе важна роль и интуитивных суждений, не допускающих ни логического доказательства, ни логического оправдания (сфера подсознательного, сверх сознание). Доказательное или прямое (интуитивное) усмотрение истины суть формы, этапы, аспекты аксиологического потенциала духовности, отражающего интересы и ценностные ориентации личности, заинтересованной (или незаинтересованной) в сохранении (или ликвидации) тех или иных реалий жизни и культуры.

В реальном воплощении в механизмах связи смысла и ценности возникает ряд сложных и противоречивых явлений.

Духовные связи человека с миром определяются, в частности, через непосредственные отношения с ценностными константами (свобода, благо, истина, красота и др.). Человеческое сознание в духовности как бы преодолевает рамки собственно интеллекта, приоритета разума и логики. Духовное познание предстает как некая память переживаний. Духовное как бы питается непониманием, необъяснимыми реалиями и чувствами. Неважно, о каком непонимании идет речь, важно, что интенциональность духовной сферы определяется доминантой, которая опосредована стремлением познать и понять, осознать несовершенство человеческого мира и самого себя.

Открывая мир, мы сталкиваемся с его «неуловимостью». Захваченные этой непостижимостью, мы невольно открываем для себя уже с другой стороны и самих себя. И приоритетное значение при этом получают не переживания очевидности, а переживания сомнения. По М. Хайдеггеру, духовность - это, прежде всего, «принятие человеком того, что жизненное пространство, в котором он живет, создано не им. «Бытие» - это то, что «тотально озадачивает».

Если бытие дает о себе знать только в настойчивом усилии человека постичь его истину, то духовность в поисках ценностей действительно может питаться только непониманием. Полное понимание, по сути, непродуктивно, урезано логикой. Духовность соприкасается с настроением, «с мелодией», которая не парит над бытием, а задает ему тональность.

Человек как существо материальное брошен в мир идей и вещей. Но если мы ведем речь о духовности, мы должны иметь в виду опыт его цельности и опыт осмысления этой цельности. Человеческое присутствие в своей «цельности» гораздо весомее мира культуры. Мы говорим об опыте своей цельности, который дан человеку до всякого самоанализа.

Рассмотрение социально-философских аспектов духовности дает право интерпретировать ее как определенный срез общего содержания культуры. Культура как историко-интеллектуальный континуум требует и историко-рассудочного анализа. Но культура как индивидуальное творчество требует своеобразного «отречения» от культуры в ее общем, традиционном понимании как способа жизнедеятельности в его рациональных формах. А ведь культура определима и однозначна, если относиться к ней как к особому миру, но отстраненному от человека и именно поэтому познаваемому. Невозможно обрисовывать пространство культуры как полностью опредмеченное и зависимое только от семантического характера ее образа. Истина, память, личностная символика, рефлексия - индивидуальные творения, позволяющие человеку связывать замысел своего существования с собой как системой.

Человек сам представляет собой идеальный мир, мир ценностей, независимый от истории и культуры. Это автономный мир духовной «нормативной» значимости. Человек остается один на один с этим идеальным миром, это - его создание, трансформированное в бытие; это нечто постигнутое им и потому неустойчивое в способах и результатах отражения.

Своя собственная системность, воспринятая как самоценность и дающая возможность не определять тип этой культуры, представляет собой некое нетрадиционное поле индивидуального хаотичного творчества. Но, так или иначе, инварианты личностного роста не формируемы вне зависимости от данности, представленной в качестве онтологического и аксиологического модуса и как данность «увиденная и непонятая», и как данность, зафиксированная в эмоциях и переживаниях. Духовная реальность, на наш взгляд, не определяет репрезентативность творчества индивида, но дает свободу человеку в данности духовной ситуации. Духовное творчество опредмечено не творчеством смыслов, значений и ценностей, а миром, представленным индивидом как таковым, с собственным мироощущением.

 

АВТОР: Кобина Ю.Е.