26.05.2012 7171

Философская автобиография как уникальная форма духовной жизни людей

 

Опираясь на тот факт, что каждая эпоха вырабатывает свои, исторически детерминированные образцы, мы признаём, что образцы философских автобиографий «преимущественно создавались во времена богатые общественным содержанием, отмеченные острыми идейными конфликтами... В такие исторические моменты... обострялось стремление осмыслить свою жизнь, становление своего характера и в этом процессе найти отражение важных общественных проблем, поставленных эпохой, и вытекающих для современности уроков».

Мы предпринимаем попытку определить и исследовать такую форму философской автобиографии, которая является тождественной для всей эпохи, но в то же время отличительной от иных форм, близких по частичным сходствам и кажущихся тождественными феномену философской автобиографии. Адекватным примером, на наш взгляд, для анализа такого рода являются «Опыты» М. Монтеня, созданные в принципиально новой форме - эссе, воплотившие в себе всю противоречивость и сложность переходного периода от Возрождения к Новому времени и раскрывающие неисчерпаемый потенциал человеческого творчества. А на анализе произведений, относящихся к Серебряному веку русской культуры, определим, как отдельные элементы творчества приобретают статус отдельной формы. Данный этап выбран не случайно, а потому, что «в XIX столетии Россия произвела на свет целый ряд глубочайших мыслителей, которых по гениальности можно поставить рядом со светилами европейской философии», - пишет А.Ф. Лосев.

В Новое время на первый план выходит наука, и разум отодвигает веру на задний план. Понимание себя исходит их понимания законов мироздания. Большое внимание уделяется проблеме личности. Начиная с эпохи Возрождения, человек «вбирает» в себя мир, он пользуется плодами предшественников. Человек Нового времени должен быть образованным, потому что только рациональная, разумная жизнь может дать условия максимального комфорта. Множество открытий и достижений открывают человеку огромные возможности для познания и исследования, демонстрируют способности человеческого разума.

Мировоззренческий потенциал эпохи Нового времени формируется на почве Реформации, которая представила миру новое религиозное мировоззрение, а вместе с тем утверждала новые ценности и идеалы.

Франция, подарившая нам Мишеля Монтеня (1533-1592гг) и его бессмертные «Опыты», преподнесла миру зловещую и кровавую картину противостояния человеческих амбиций и религиозного фанатизма XVI века: острую борьбу католиков и гугенотов и становление эпохи абсолютизма под властью Генриха IV. Для более целостного понимания условий, в которых прошла жизнь и деятельность М. Монтеня, попробуем кратко обрисовать картину того времени.

С двадцатых годов шестнадцатого века во Франции начинают распространяться идеи Реформации, которые коснулись главным образом высших кругов, а основное население Франции - крестьян и ремесленников «обошли» стороной. Протестантизм получил отклик в основном в городах, но поначалу ярких приверженцев у него было немного, поэтому король отнёсся терпимо к проявлению «ереси». Но как только протестанты перешли в наступление, начались гонения и запылали костры. Преемник Франциска I Генрих II с самого начала своего правления (1547г.) стал преследовать протестантов. Не без его согласия была создана «Огненная палата», выносящая приговоры еретикам. Вся вторая половина шестнадцатого века прошла в религиозных войнах, которые историки делят на три периода: 1562 - 1572, 1572 - 1576, 1576 -1589гг. Начало второго этапа знаменует событие 24 августа, вошедшее в историю под названием Варфоломеевской ночи. Последний этап был более кровавый и жестокий: война трех Генрихов показала и религиозный фанатизм, и коварство, и предательство, и интриги не столько в борьбе за веру, сколько за престол.

Но помимо религиозных войн Францию потрясали и другие бедствия: 13 голодовок в масштабе всей страны, нашествие чумы, горы трупов, ужасная антисанитария со всеми вытекающими последствиями: нищие и калеки, болезни, грабежи.

После событий Варфоломеевской ночи М. Монтень начал писать свои «Опыты». Эпоха Реформации и переход к буржуазному строю привели к тому, что личностное начало становится значимым. Осознание значимости собственного Я отразились в раздумьях, размышлениях по поводу пережитого, духовных исканиях. Это и привело М. Монтеня к созданию нового жанра эссе.

Чем удивительнее происхождение жанра, тем уникальное является жанр. Если обратиться к словарям, то мы найдем, что слово эссе происходит от латинского «exadium», означающее «взвешивание». Но свое название жанр получил в XVI веке, после выхода книги М. Монтеня «Essays», что в переводе на русский означает «опыты», во французском же языке эссе - это попытка, проба. Вообще, истоки эссе можно обнаружить в человеческой речи, потому что эссе - это, прежде всего, свободное размышление на различные темы. Наличие метафор, ассоциаций, аллегорий, различные художественные приемы, к которым прибегает автор для более полного выражения своих мыслей, позволяют говорить о близком взаимодействии с литературными жанрами. «Опыты» - не автобиография и не дневник, считает Э. Ауэрбах. Форма «Опытов» ведёт своё происхождение от сборников притч, цитат, пользующихся популярностью в поздней античности и Средние века.

О чем эта книга? Обо всем. Обо всем, что волновало в XVI веке, о том, что волнует автора, который жил в жесткую эпоху, целиком прошедшую под знаком религиозно-политических раздоров и безжалостных войн. Исходя из общественно-политической ситуации того времени, Монтень первоначально собирался выписать из философских сочинений мыслителей прошлого различные поучительные истории, снабдив их комментариями, представить перед современниками как «учебник» жизни. Такие сборники были распространены в то время. Но в ходе работы Монтень понял, что избранный материал нуждается не в пояснении, а в рефлексии, основанной на личном опыте. Главы его «Опытов» порой опровергают друг друга, зачастую они крайне противоположны. Все это рисует яркую картину поиска монтеневской мысли. Что же ищет он? «Мой ум и мысли бредут ощупью, пошатываясь и спотыкаясь, и даже тогда, когда мне удается достигнуть пределов, дальше которых мне не пойти, я никоим образом не бываю, удовлетворен достигнутым мною, я всегда вижу перед собой неизведанные просторы, но вижу смутно...».

Безусловно, главным объектом своих поисков является он сам. Монтень так и пишет в предисловии: «Назначение этой книги - доставить своеобразное удовольствие моей родне и друзьям: потеряв меня (а это произойдет в близком будущем), они смогут разыскать в ней кое-какие следы моего характера и моих мыслей и. благодаря этому восполнить и оживить то представление, которое у них создалось обо мне... Я хочу, чтобы меня видели в моем простом, естественном и обыденном виде, непринужденным и безыскусственным, ибо я рисую не кого-либо иного, а себя самого... Содержание моей книги - я сам. И далее: «Вот уже несколько лет, как все мои мысли устремлены на меня самого, как я изучаю и проверяю только себя, а если и изучаю что-нибудь другое, то лишь для того, чтобы неожиданно в какой-то момент приложить это к себе или, вернее, вложить в себя».

Монтень считает, что весь мир - это большой театр, и у всех людей надеты маски. Главною же задачею человека (Монтеня) представляется познание самого себя, и за аргументами он постоянно обращается к Сократу.

«Нет описания более трудного, чем описание самого себя»,- говорит автор. Таков метод познания самого себя. Через самонаблюдение, самоанализ Монтень пытается приблизиться к тайне своего «Я». Но его познавательные способы предполагают раздвоение «Я»: «Я» как наблюдатель и «Я» как наблюдающее, субъект и объект, но все же полную познавательную картину можно получить, когда эти два «Я» будут едины, придут в гармонию и анализирующий (объект) получит одобрение анализирующего (субъекта). Но достичь этого единения, гармонии двух «Я» оказывается очень и очень сложно. Ведь мы всегда будем разными в зависимости от времени, от обстоятельств и пр. «Мы обычно следуем за нашими склонностями направо и налево, вверх и вниз... В наших желаниях никогда нет постоянства, нет свободы, нет ничего безусловного... Не только случайности заставляют меня изменяться, я сам, кроме того, меняюсь по присущей мне внутренней неустойчивости, и кто присмотрится к себе внимательно, может сразу убедиться, что он не бывает дважды в одном и том же состоянии... Если я говорю о себе по-разному, то лишь потому, что смотрю на себя с разных точек зрения. В зависимости от того, как я смотрю на себя, я нахожу в себе и стыдливость, и наглость, и целомудрие, и распутство... Я ничего не могу сказать о себе просто, цельно и основательно, я не могу определить себя единым словом, без сочетания противоположностей. Distinguol - такова постоянная предпосылка моего логического мышления». Но не смотря на все эти трудности, возникающие в процессе самопознания, все же он (процесс) является полезным. И польза заключается не столько в том, чтобы познать истину о самом себе, сколько быть истинным. Все эти множественные «Я» невозможно свести в одно целое, они значимы лишь для момента своего существования. Поэтому-то личность неуловима, её трудно понять, а тем более познать. Каждый раз Монтень имеет разные суждения о своем «Я», что приводит автора к тому, что человек ничем не лучше других созданий, например, животных.

Человек обладает не только превосходством перед животными, ему присуща куча недостатков. Так вот особенность человека заключается в том, чтобы понять их. «Нужно увидеть и постигнуть свои недостатки, чтобы уметь рассказать о них. Кто таит их от другого, тот таит их от себя». Но познать свое несовершенство, свои недостатки мы можем, только соотнося себя с другими (позже это прозвучит так: «Человек Павел вглядывается в человека Петра, как в зеркало»). Познать себя, значит быть познанным другими. Самопознание требует продуманного само изображения, постоянного оглядывания на других. Для этого требуется приложить много усилий. Ведь нелегко передать точно самоё себя. «Пока я снимал с себя слепок, мне пришлось не раз и не два ощупать и измерить себя в поисках правильных отношений, вследствие чего и самый образец приобрёл большую четкость и, некоторым образом усовершенствовался». Облик Монтеня постоянно изменяется, от главы к главе, от книги к книге, но, тем не менее, его автопортрет - это постоянно рефлексирующая мысль автора. Его мысль всегда вращается в одном и том же, о чем бы не говорил Монтень: «о воспитании детей» или «о суетности», «о книгах» или «о раскаянии», он всегда возвращается к своему «Я» будь оно социальным или нравственным. Он рисует жизнь такой, какая она есть, «обыденную и лишенную всякого блеска».

И, каждый, обратившись к «Опытам» Монтеня увидит себя. Его эссе можно рассматривать как совокупность жанров. В эссе присутствуют и элементы автобиографии (например, автобиографичен эпизод падения с лошади в главе « О том, что философствовать - это значит учиться умирать»), и дневниковые записи (Монтень ссылается на свой возраст, на то, что он стал более мудр именно в данный момент), и элементы исповеди («О стихах Вергилия», «О раскаянии» и пр.). Говоря о жанре эссе, нельзя забывать о глубинном его свойстве - неуловимости и неопределенности. Именно это качество и делает его популярным. Как человек определяется в ходе самоопределения, так и жанр. Монтеневское «Я» в эссе всегда уходит от определения и не задает прямо предмет описания. Именно этот нюанс отличает этот жанр от близких и тоже направленных к самопознанию жанров, таких как автобиография, исповедь, дневник. У них у всех наличествуют различия:

- «автобиография раскрывает «Я» в аспекте прошлого;

- дневник - в процессе становления;

- исповедь - в направлении будущего, перед которым отчитывается человек, чтобы стать самим собой, удостоиться прощения и благодати.

Элементы всех жанров могут присутствовать в эссе», но своеобразие последнего - Я - как обрывы в повествовании. Я одновременно и не - я и все на свете. Я приобщает к себе все, но оно не первое лицо.

Эссеистике характерно объединение и взаимопроникновение разных способов человеческого освоения мира, здесь сливаются воедино все виды познания и деятельности человека. Поэтому эссе так богаты примерами. Все сущее в эссе - присуще человеку. «Нечто обо всём». Несмотря на расчленённость монтеневских опытов, мы можем говорить об их цельности. И эту цельность заключает в себе «Я».

Излюбленный приём в написании эссе - это сравнение, сопоставление, что очень хорошо видно у Монтеня. Он сравнивает, казалось бы, несравнимые вещи (см. например, Апология Раймунда Сабундского). Свободная композиция, свободный выбор средств художественной выразительности, облеченные в интересную форму раздумья автора притягивают к себе читателя, вызывая его на диалог.

Как правило, эссе предполагает новое, субъективно окрашенное слово о чем-либо. Образность, афористичность придают этому жанру своеобразный оттенок, свой колорит. Мы повторимся, что главное - это не воспроизведение факта, а отражение впечатлений, раздумий, ассоциаций. Здесь прослеживается чувство авторской подавленности, поэтому в эссе присутствуют элементы разных частей речи, предисловия, очерка, воспоминаний. Заявленная мысль автора накладывает на него самого ответственность в адекватном выражении словами. Мы можем сказать, что эссе - это не только биография о мысли, а биография развития собственных мыслей. Повторяя одну и ту же мысль заново, Монтень каждый раз выделяет новую точку зрения, новую черту, что мысль «начинает испускать лучи во все стороны».

«Мысли» Паскаля напоминают нам «Эссе» Монтеня, которого Паскаль чтил. Это произведение, хотя и отражает мировоззрение Паскаля, не является его собственно автобиографией. Произведение было задумано после пережитого духовного кризиса и предназначалось в защиту христианства, что демонстрирует нам элементы апологии. Но записи мыслей, сделанные в разное время, скомпонованы по, так называемым, проблемным разделам - аналогия с эссе. Человек по Паскалю, мыслящий тростник, для которого не обязательно свои мысли увязывать в единое целое. Так Паскаль и поступил: изложил свои мысли, но не в контексте собственного становления, не увязывая их в единое целое с жизненными коллизиями. Для Паскаля характерно переживание как доминирующий элемент творчества. Он пытается принять мир таким, каков он есть, быть полезным людям. Тонкая и ранимая душа, тяжёлые и мучительные переживания, постоянные головные боли показывают нам человека незащищённого, но сильного духом. Намного позже «Уединённое» В.В.Розанова вызовет у нас практически те же эмоции, те же мысли, как и при прочтении «Мыслей».

Размышляя о конце эпохи Нового времени, налицо картина, характеризующая кризисную ситуацию в мире: смена политических режимов. Первая мировая война, революции в России, глобальная эмиграция... В России в это время, как ни в какой другой стране, ситуация хаоса и беспорядка выразилась наиболее ярко. Поиск новых форм мировоззрения, определение новых ценностей, раздумья о будущем страны показывают философские искания, осмысление действительности, создание новых моделей целостности мира.

Вообще философские интересы пробуждаются в России в XVIII в, затронутые идеями Просвещения и просвещённого абсолютизма. Затем сильнейшее влияние на Россию оказал немецкий идеализм. Дальнейшее противостояние славянофилов и западников подготовило почву сначала материализму, а после - идеализму. Русская мысль, вобрав в себя всё, что было возможным, обработала до неузнаваемости и начала культивировать и пожинать плоды накопленного. Лосев А.Ф., раскрывая особенности русской философии, ссылается на точки зрения Бердяева Н.А., Волжского и приходит к выводам, что, во-первых, русская философия - это интуитивное, мистическое познание сущего, его скрытых глубин. Во-вторых, русская философия связана с действительной жизнью, поэтому и является часто в виде публицистики. И последней чертой является тот факт, что «художественная литература является кладезем самобытной русской философии. В прозаических сочинениях Жуковского и Гоголя, в творениях Тютчева, Фета, Льва Толстого, Достоевского, Максима Горького часто разрабатываются основные философские проблемы, само собой в их специфически русской, исключительно практической, ориентированной на жизнь форме. И эти проблемы разрешаются здесь таким образом, что непредубеждённый и сведующий судья назовёт эти решения не просто «литературными» или «художественными», но философскими и гениальными».

И мы можем утверждать теперь, что некоторые своеобразные черты русской философской автобиографии, её зачатки мы находим у Льва Толстого и Фёдора Достоевского. В «Исповеди» Л. Толстого перед нами не великий литератор, а человек, исповедующий себя, человек, ищущий себя, размышляющий об окружающем его мире, людях. Он ищет истину и находит: «Царство Божие внутри нас», но говорит нам об этом не открытым текстом, а рассказывая сон. Силу художественного творчества он соединяет с поиском себя. Ф.М. Достоевский исследовал человека XIX столетия, его суть и историческую судьбу: настоящее и будущее. «Человек есть тайна, - писал он брату. Её надо разгадать, и ежели будешь её разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время, я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». У Достоевского есть дневники, рабочие тетради, множество писем, «Записки из Мёртвого дома». Междуними и «Идиотом» органичные отношения: они определяют друг друга.

Невозможно отделить художественный вымысел от развития мысли.

Страдание, переживание, стремление к свободе - таков Достоевский, таковы его герои, которые практически все авто биографичны, описываемые события взяты из жизни, из «окружающей среды». Для Достоевского важны и человеческие переживания, и постоянные беседы - дискуссии, обсуждение наболевших тем о русском человеке. Его князь Мышкин наделен чертами самого писателя: происхождение, болезни, некоторые эпизоды собственной жизни. Достоевский дал ему имя «Лев Николаевич», возможно держа в уме «Детство» Л.Н. Толстого, поэтому-то герою свойственна детскость, чистота нравственного чувства. Мышкин (как и сам Достоевский) только чувствует душу человека, он даже по-сократовски проницателен: вот меня считают за идиота, а я все-таки умный, а они не догадываются. Таким предстает перед нами и Достоевский, провозгласивший, что красота спасет мир, но прежде необходимо обрести себя, познать себя, как это сделал его герой.

Мы попробуем понять образец, который содержит все основные элементы творчества в собственно философской форме - «Самопознание» Н.А. Бердяева. Его своеобразный подход к написанию автобиографии, оригинальное мышление позволяют говорить о самобытности отечественного философствования.

Произведение Бердяева интересно тем, что события жизни (внешней, своей или общественной) имеют для него ценность и значение лишь с их духовным содержанием, всегда превосходящим внешнее, с истоками и смыслом. Бердяев написал не дневник, не воспоминания о событиях и жизни эпохи. Это - «философское познание и осмысливание меня самого... Это есть творческий акт, совершаемый в мгновение настоящего... Дело идет о самопознании, о потребности понять себя, осмыслить свой тип и свою судьбу». Потому что только в познании о самом себе человек приобщается к тайнам, неведомым другими. Именно тогда становиться очевидным, насколько человек возвышается над временем, приобщается к вечности. Бердяев считает, что самопознание может «способствовать постановке и решению проблем человека и человеческой судьбы, а также пониманию нашей эпохи». Интересно, что в предисловии он делает некоторые замечания по особенностям своего стиля и жанра написания работы. Уже говорилось о том, что это - философская автобиография, история духа и самосознания. Книга написана свободно и не связана каким- либо систематическим планом, в ней присутствуют воспоминания, хотя Бердяев не считает их главными. Память о событиях и людях чередуются с размышлениями, которые занимают больше места, что ему [Бердяеву] представляется наиболее важным. Главы книги распределены не в хронологическом порядке, а по тем темам, которые больше всего волновали мыслителя. Но практически все темы перекликаются между собой, плавно переходя из одной главы в другую. Он очень тонко подметил тот факт, что воспоминания о прошлом никогда не бывают пассивными, но не могут быть и точным воспроизведением. Память человеческая активна, в ней всегда присутствует творческий элемент, в связи с этим и проявляются неточности, неверности, что вызывает подозрительное отношение к воспоминаниям. Память сама совершает отбор, что-то выдвигает на передний план, многое оставляет в забвении, порой это происходит сознательно, порой бессознательно. «Моя память - говорит Бердяев, - будет сознательно активной, то есть будет творческим усилием моей мысли, моего познания сегодняшнего дня. Между фактами моей жизни и книгой о них будет лежать акт познания, который меня более всего интересует». Он считает, что тайну личности никак нельзя понять до конца. Личность для него более таинственна, чем окружающий мир. Человек - это микрокосм и заключает в себе все. Исходя из этой позиции, Бердяев очерчивает границы самопознания, что в принципе понятно по задачам, поставленным им перед собою. Бердяев говорит, что свою книгу мог бы назвать «Мечта и действительность», потому что этим определяется основа его жизни, его конфликт с внешним миром (он ясно говорит о том, что не может быть приспособленцем, что друзья его в шутку называют врагом рода человеческого, о том, что все ярлыки и регалии, мировое признание чуждо ему), потому что у него перед глазами образ мира иного.

«Я принадлежу к тому типу людей и к той небольшой части поколения конца XIX и начала XX века, в которой достиг необычной остроты и напряженности конфликт личности, неповторимой индивидуальности, с общим и родовым». К каким же итогам привёл этот конфликт? «Я хотел заключить мыслью, для меня жизненно очень важной. Бот что я считаю существенным достижением моего духовного пути. Я окончательно преодолел в себе соблазны, связанные с историческим величием, со славой царств, с волей к могуществу. В этих соблазнах я никогда не мог стать вполне самим собой. Я сделал усилие освободить свой культ человеческого творчества от этих элементов и направить его в другую сторону. И я философски осмыслил для себя эту тему. Только осмысливая ее, я пришел к философии, которая меня вполне выражает. Путь исторического величия и могущества есть путь объективации, путь выбрасывания человека во вне и само порабощения. Этот путь влечет к царству антихриста, которое есть царство античеловеческое. Подлинное же творчество человека должно в героическом усилии прорвать порабощающее царство объективации, кончить роковой путь ее и выйти на свободу, к преображенному миру, к миру экзистенциальной субъективности и духовности, то есть подлинности, к царству человечности, которая может быть лишь царством богочеловечности. Значение своей экзистенциальной мысли я вижу именно в этом предчувствии, в этом сознании двух путей, лежащих перед человеком, - пути объективации, экстериоризации, заковывания в призрачном могуществе и массивности и пути трансцендирования к преображенному и освобожденному миру, Божьему миру. Очень важно для меня, что я никого не хочу посылать в ад. Не только творческая мысль, но и творческая страсть, страстная воля и страстное чувство должны расковать затверделое сознание и расплавить представший этому сознанию объективный мир. Я удержался в жизни, ни на что, не опираясь, кроме искания божественной истины. Мое главное достижение в том, что я основал дело своей жизни на свободе. Я всю жизнь искал правды, которую я изначально нашел, она была как бы a priori моего духовного пути. Существует Сущая Правда, она не походит на мир и на все, что в мире, но она должна открываться и вочеловечиваться. В последний час моей жизни я, наверное, вспомню о моих многочисленных грехах, слабостях и падениях, но, может быть, и дана будет мне благодатная возможность вспомнить, что я принадлежал к алчущим и жаждущим правды. И это единственная из заповедей блаженства, к которой и я могу иметь отношение».

Он неоднократно подчеркивает, что его самопознание - « творческий акт». «Чтобы жить достойно и не быть приниженным и раздавленным мировой необходимостью, социальной обыденностью, необходимо в творческом подъеме выйти из имманентного круга «действительности», необходимо вызвать образ, вообразить иной мир, новый по сравнению с этой мировой действительностью (новое небо и новую землю). Творчество связано с воображением. Творческий акт для меня всегда был трансцендированием, выходом за границу имманентной действительности, прорывом свободы через необходимость... В творчестве всегда есть эсхатологический момент. Творческий акт есть наступление конца этого мира, начало иного мира... Невозможна творческая философская мысль, если нет сферы проблематического, нет мучительных усилий разрешить новые вопросы, нет искания истины, которая не падает сверху в готовом и застывшем виде, нет борений духа. Говоря о его стиле, манере философствования невозможно добавить что-либо ещё. Его самооценка настолько объективна, что не требует комментариев, разве только стоит сказать, что Бердяев равнодушно относился к статьям о себе, к использованию его цитат, к себе объективированному, хотя его манере четко и точно излагать свои мысли, передавать все сокровенное и наболевшее может позавидовать любой. Он говорит о всем своем творчестве, но его слова можно отнести и к «Самопознанию»: «Во мне нет того, что называют обдумыванием, дискурсивным, выводным мышлением, нет систематической логической связи мысли. Я, в сущности, не могу развивать своей мысли, доказывать. Анализ сравнительно слабая сторона моей мысли. Я мыслитель типа исключительно интуитивно-синтетического. У меня, бесспорно, есть большой дар сразу понять связь всего отдельного, частичного с целым, со смыслом мира. Самые ничтожные явления жизни вызывают во мне интуитивные прозрения универсального характера. При этом интуиция носит интеллектуальный характер. За малым и раздельным в мире я вижу духовную действительность, из которой проливается свет на все... Я не кончаю слов, чтобы угнаться за своей мыслью. Я никогда не обдумываю формы, она сама собой выливается, моя мысль даже изначально связана с внутренним словом... Манера писать у меня... афористическая... Афоризм для меня есть микрокосм мысли, в нем в сжатом виде присутствует вся моя философия, для которой нет ничего раздельного и частного». В этом отрывке - весь Бердяев. Стиль его лаконичен, предельно точно ясен и краток. Его тип мышления свойственен практически каждому человеку, а легкость прочтения «Самопознания» делает это произведение популярным. И не только. Та доступность читателю, своеобразие данного процесса приближает и подвигает читателя самого заняться самопознанием, привести в равновесия отношения его внутреннего мира с окружающей его действительностью. Но, к примеру, Б. К. Зайцев считает, что в его писании сквозил деспотизм. Его фразы скорее похожи на заявления, предписания. И все его творчество является повелительным и однообразным, «никакого словесного своеобразия» (конечно, ведь через все его произведения красной нитью проходят проблемы творчества и свободы, он призывал к внутренней свободе, к творчеству, к тому, что движет жизнь человеческую и наполняет ее смыслом). Но многим его современникам (например, Г. П. Федотову, П. Ставрову) такой стиль симпатизировал. В написании ему присуща душевная страсть, никаких уклонений для красоты слога. Это позволяет говорить о том, что его мысль всегда бежала вперед. «Бердяев хочет сохранить в своих писаниях возможно полную свободу своей кипящей, взволнованной мысли». Таким образом, перед нами яркий образец русской философской автобиографии. Произведение, в котором не только перечислены и описаны этапы развития и становления бердяевского «Я», его мышления, а раскрыты механизмы этого развития и становления, оправдание своего выбранного и пройденного пути.

Мы приблизились к гносеологическому моменту философской автобиографии - проблеме самопознания. Именно у русского мыслителя она вырисовывается чётко и последовательно. Н.А. Бердяев в своём «Самопознании» затрагивает все сферы жизни и интересов человека, учёного, мыслителя. Его, как и других современников, волнуют военно-политические события, он не может остаться в стороне от них, что и нашло своё выражение в произведении: его отношение, участие и роль в жизни страны. Он, как представитель интеллигенции, выразил то состояние, в котором находилось Российское общество, передал его духовную атмосферу. И не просто изложил, а осмыслил в контексте прожитого и пережитого. И мы полагаем, что «Самопознание», вобрав в себя все элементы творчества, раскрыв механизмы самопознания, анализируя прожитые события, имея присутствие оценочного аспекта и учитывая своеобразие русского мышления, по праву может считаться образцом философской автобиографии в полном смысле. Это высшая точка развития, в которой происходит непосредственное становление философской автобиографии как жанра.

Многие мыслители, философы - современники Бердяева Н. А. писали свои автобиографии, но все они имели совершенно другой контекст.

«Долгий путь» так назвал свой роман-биографию П. А. Сорокин (1889- 1968). Эта автобиография написана молодым тридцатипятилетним профессором и семидесятилетним мэтром. Многие главы были написаны на основании дневниковых записей, последние две части П. Сорокин создавал, будучи уже прославленным ученым. Его автобиографию отличает от других автобиографий его современников воссоздание полной картины происходящего в конкретных деталях. И не только объективное изложение событий, но и собственные переживания: «Я пытался представить свои последние минуты. Боялся ли я их? Вовсе нет. Тогда почему весь мой организм, моя душа, мое «Я» восстает против этого? Почему я чувствую отчаяние? Нет, я не боюсь, я просто хочу жить». Цитируемый отрывок передает нам чувство беспомощности человека, находящегося в ожидании расстрела. Ситуация неизвестности, которая угнетает человека, загоняет его в угол, вызывает все худшие качества. Сорокин не дает оценок событиям своей и внешней жизни, он по дневниковым записям восстанавливает свой путь к вершине славы. Его произведение делится на две части: одна по дневниковым записям - «Листки из русского дневника» и вторая - в эмиграции, но обе части заканчиваются тем, что стало для него смыслом: «Что бы ни произошло в будущем, я знаю теперь три вещи, которые сохраню в голове и навсегда. Жизнь, даже самая тяжелая - это лучшее сокровище в мире. Следование долгу - другое сокровище, делающее жизнь счастливой и дающее душе силы не изменять своим идеалам. Третья вещь, которую я познал, заключается в том, что жестокость, ненависть и несправедливость не могут и никогда не смогут создать ничего вечного ни в интеллектуальном, ни в нравственном, ни в материальном отношении». Он сам так характеризует свою автобиографию: «повествование о дальней дороге». В его произведении значительно ослаблен процесс самопознания, для П. Сорокина доминирующим являются обстоятельства внешней жизни. Он не прибегает к интуиции, как Н. Бердяев, или мистическим моментам, как Н. О. Лосский. Для него жизнь - стремление к воссоединению Правды, Добра и Красоты, не смотря на реальность.

В предисловии к «Воспоминаниям» Н. О. Лосского его сын Б. Н. Лосский говорит, что это скорее, автомонография, чем автобиография. Вообще, следует сделать небольшое замечание, присущее анализируемым автобиографиям русских философов. Все они создавались на протяжении долгого временного периода, «Долгий путь» П.А. Сорокина готовился к «выходу в свет» 35 лет, Н.О. Лосский задумал писать в 1933 году, а закончил в 1958 году, «Воспоминанья...» П. Флоренского датированы с 1916 по 1925 год. «Самопознание» Н.А. Бердяева дополнялось добавлениями дважды - 1940-46 годы и 1947 годом, идею же он вынашивал очень долго. В отличие от европейской традиции, которой присуща лаконичность и очерченность временных рамок создания произведении, русской традиции присуща лирическая интимность, ирония, пафос, патетизм, сарказм. Ощущение бесконечности, вечности бытия дают свободу мысли; работа над автобиографией не зависела от внешних обстоятельств никоим образом. Платон же пытался быстрее запечатлеть тот образ Сократа, который хранила память, для Августина необходимо было предоставить поучительный урок для современников, Боэцию оставалось не слишком много времени до казни, Монтень (хотя его «Опыты» и создавались несколько лет) создавал своё произведение как наглядный пример опытов над самим собой.

Но представляется, что именно такой длительный процесс создания философских автобиографий позволяет памяти четко воскресить наиболее значимые моменты жизни, оценить прошлое с нескольких позиций и постараться предоставить более полную картину понимания становления своего «Я» т.е. воссоздать как можно более точно те исторические и культурные события, исходя из которых автор оправдывает собственное становление и происходящее вокруг.

Автобиография Н.О.Лосского отражает «жизнь и философский путь». Создавая картину детства, он усматривает в нем зачатки будущего, описывая те моменты, которые произвели глубокие впечатления на маленького мальчика: торжественное молчание в момент пресуществления, рассказ из малороссийской жизни и пр. Очень подробно Н.О. Лосский знакомит читателя со своими философскими взглядами, показывает процесс формирования своего мировоззрения и то, как нелегко ему было отстаивать собственное учение - интуитивизм, каковы были его искания - мучительные и радостные одновременно. Он показывает своё «Я» в процессе развития и становления. «Все имманентно всему» - таким образом, все события в мире связаны друг с другом и наблюдается тесная взаимосвязь между «моим» и «чужим». Жизнь «Я» - непрерывный ряд волевых действий. Целостное «Я» у Н. Лосского складывается из множества маленьких «Я»: вчера, здесь, тут, там и т.д., так же, как и у М. Монтеня. Заметную роль в миропонимании сыграли мистические факты, связанные с отношением к Божией Матери. Во время желчнокаменной болезни Н. Лосский убеждал жену сделать пожертвования в день Благовещения в Казанском соборе: «убеждал..., испытывая сильное волнение, и, когда она согласилась исполнить мою просьбу, я почувствовал во всем теле своем какое-то своеобразное переживание счастливой удовлетворенной цельности».

Другое «мистическое восприятие» связано с посещением могилы дочери Маруси.

Великолепие природы, её глубину и красоту Н. Лосский запомнил ещё с детства, и, став взрослым, лишь единственный раз, он смог приблизиться к величию матери - природы, в момент выздоровления от тифа: «Ставший передо мной дух, облегчённый светом, явным образом не был существом совершенным, но какие великие возможности красоты и чистоты таились даже и в этом существе. Без сомнения, многие из них осуществлены жизнью благороднейших представителей человеческого рода. И если бы мы обладали полнотою видения, мы нашли бы и здесь на земле райские обители. Художественное видение природы в блистательном великолепии её жизни, столь обыденное для меня в детстве, впоследствии ослабело, но искание выхода из обыденности и стремление к глубокому интимному общению с природою и миром, без которого невозможно духовное творчество, осталось подсознательным мотивом моей тяжёлой борьбы в годы юности за право на духовную жизнь и повлияло на всё развитие моих философских взглядов».

«Если попадаешь в бурный период исторической жизни своей страны и даже всего мира, если решаются мировые задачи, это, конечно, трудно, требует усилий и страданий, но тут то и нужно показать себя человеком и проявить своё достоинство», - писал Флоренский домой с Соловков.

Чувство ответственности перед будущим, исполнение долга и почтение к прошлому, исполнение заповеди о почитании предков подтолкнули его создать генеалогическое древо своего рода. Своё исследование он разделил на большие части: I - «Воспоминания», II - генеалогические исследования. «Воспоминания» - это отражение жизни мыслителя от рождения до поступления в Московский университет. Произведение представляет собой попытку вскрыть родословные связи, которые в различной степени влияют на становление человека как личности, на его творческий путь, на формирование его мировоззрения. Флоренский считал, что именно наследственность и семейное воспитание определили его склонности и характер научных интересов. В Предисловии к «Воспоминаниям» игумен Андроник (Трубачёв) характеризует это произведение следующими словами: «Воспоминания» - образец высокохудожественной автобиографической прозы, в которой сам П. А. Флоренский раскрывается как христианский мыслитель, писатель, исследователь детской души, психолог и педагог. Избрав столь трудный жанр литературы, П. А. Флоренский сохранил предельную искренность и тем избежал «литературщины». Здесь нет никакой позы, никакого любования ни достоинствами, ни пороками - как личными, так и семейно-родовыми. Это очень конкретное, написанное даже с практической целью обращения к своим детям, грядущим в мир». И действительно, полное название автобиографии - «Детям моим. Воспоминанья прошлых дней». Посвящает он ее своим детям в память об отце. Урок прошлого для будущего поколения.

Семейное начало - вот что является главным для Флоренских. Рассказывая о своей жизни, о восприятии окружающего мира, о детских впечатлениях Флоренский не упускает из виду никого из родственного окружения, которое хоть каким-либо самым слабым образом участвовало в его жизни. Он описывает это с мельчайшими подробностями, основываясь на своих дневниковых записях, на воспоминаниях матери и родственников, которых он просил записывать все, что касается или касалось семьи, ее уклада, быта. Отражение мельчайших подробностей окружающего мира очень живо рисует картину внутреннего жизненного перелома, пожалуй, даже самого важного. Флоренский на собственном опыте вскрывает механизмы формирования личности: «Удовольствие бесследно исчезает из памяти; радости памятируются, но как бледные, бескровные тени; только глубокие страдания по-настоящему формируют нашу личность и оставляют на ней существенные изменения, всегда впоследствии ощущаемые как неизменное «теперь». И таковыми, по преимуществу, бывают страдания внутренние». Представляется необходимым подчеркнуть особенность воссоздания картины душевного перелома. Она (картина) большею частью основывается на дневниковых записях, сделанных в переживаемый период и Флоренский, беря их за основу, удивляется, «насколько несоответственно расставлены здесь акценты важности, как невдумчиво выдвинуты и распределены душевные массы... В тогдашних дневниках я почти не нахожу подлинно важного, что определило всю дальнейшую жизнь». Но тогда и не могло быть иначе, ведь объективную оценку событию мы можем дать спустя лишь какое-то время. Занятия привычными делами постепенно порождали в сознании ощущение «не выполненности ничего существенного». Неопределенность Флоренский пытался увязать с внешними обстоятельствами, но ничего не получилось. Он очень ярко описывает процесс душевного кризиса, не самораскрытия, а именно кризиса, обвала. Написанная в два разных дня (23 и 30 июля), запись даёт возможность сказать о повторном глубинном переживании самого основного момента жизни, когда рождается нечто новое, до конца ещё не понятое и неосмысленное, но где-то на подсознательном уровне, толкающее пытливый ум молодого человека навстречу Истине. Большое влияние на оформление нового мировоззрения оказал Л.Н. Толстой. Знакомство с его «Исповедью», а затем с «Экклезиастом», вместе с некоторыми буддийскими заповедями дало Флоренскому ощущение спокойствия. Постепенно ему становилось ясным, что «истина, если она есть, не может быть внешнею по отношению ко мне и что она есть источник жизни. Самая жизнь есть истина в своей глубине, и глубина эта уже не я и не во мне, хотя я могу к ней прикасаться». Таким образом, познание своего внутреннего мира через оправдание с помощью генеалогического древа привело к пониманию и познанию истины. Приоткрытие завесы над основными законами мироздания, понимание и приближение к вечным ценностям как результат самопознания является отличительной чертой русской философской мысли и культуры в целом.

Существуют философские автобиографии, написанные в форме очерков, рукописей, записок. Они также важны для понимания духовного облика человека. Такие формы сложны для познания и понимания, но вместе с тем являются притягательными, обещая представить читателю тонкую и глубокую натуру. Ярким примером духовного развития является творчество Б. Л. Пастернака, «ушедшего» в поэзию. Его статья «О предмете и методе психологии», в которой он не только критикует существующие взгляды на предмет психологии, но и дает своё оправдание феномену Я, пережитое в процессе духовного развития, выводя тем самым проблему самопознания на другой уровень. Сознание человека - феномен сложный, имеющий слитную природу из Я, момента содержания и момента отношения (сознанности). Опираясь на точку зрения Б. Л. Пастернака, мы можем сказать, что философская автобиография - это не просто оправдание с помощью описания жизни, её содержательных фактов, а оправдание содержания переживаемого и пережитого нами сознания. «Отличие воспроизведенного в памяти прошлого от когда-то действительного пережитого состоит, по-видимому, в том способе, как мне дано или лучше, как я владею одним и тем же содержанием». Наше Я, повторяясь вслед за Монтенем, многогранно. И Пастернак говорит о наличии Я - чувствования, Я - стремления и Я - центрального, приводя их различия. Исходя из их функций, проявляется различная деятельность сознания человека. Но нет разрозненных содержаний. Изолированное содержание (отдельная ситуация, событие) - продукт отвлеченья. Их связь в своем многообразии достаточно сложна для её выявления на поверку. Механизмы, увязывающие в единое целое все факты жизни, создающие герменевтический круг, всегда разны. Сознанию постоянно даются новые содержания. «В согласии с этим он понимает факт воспоминания как репрезентацию прошлого через новое содержание в настоящем». И в этом - непостижимое чудо сознания. И данная позиция только подтверждает мнение, что связь между величайшими достижениями культуры и царящим в обществе разгулом страстей и аморальностей очень тонка и сложна. И именно эта связь представлена в философских автобиографиях. Попытка вскрыть механизмы этой связи, её причины и последствия приводят к возникновению нового автобиографического текста, как художественного, так и философского.

Проанализированные формы философских автобиографий позволяют говорить нам о становлении феномена философской автобиографии и об его онтологичности. Каждый новый текст представляет собой целостное смысловое произведение, функциями которого являются выработка, передача и хранение определенной информации. И до нас, читателей дошёл замысел автора, его чаяния и надежды. Говоря о дидактическом, педагогическом характере произведений, мы, тем самым, признаём их востребованность, как образцов для подражания, а, следовательно, понимаем их значимость для формирования личности, для адекватного восприятия происходящих событий в окружающем мире. Каждый текст обладает своими пространственно - временными характеристиками.

Таким образом, мы приходим к следующим выводам:

- Становление философской автобиографии одним из значительных способов философствования происходит в эпоху Нового времени, в период Реформации, когда осуществлялся переход к буржуазному строю: новому социальному, культурному, экономическому и политическому уровню жизни и образу мышления.

- Теперь автор опирается на собственный индивидуальный опыт, обосновывая, что каждый знает самого себя. Он обращается ко всем людям, но описывает только свой личный опыт. Начало этому процессу положил М. Монтень, который впервые заговорил о человеческой индивидуальности, как о предмете познавательного процесса;

- Философское осмысление действительности и феномен переживания схватываются в форме знания (знания себя, эпохи, других людей).

- Критерием отнесения исследуемых форм автобиографического творчества к феномену философской автобиографии являются:

а) целостное знание себя и оправдание себя перед совестью и перед другими людьми.

б) познание себя в своем мировоззренческом отношении к окружающим событиям.

в) в каждом образце какой-либо элемент творчества (переживание, размышление, обращение, наставление и пр.) становится доминирующим, значимым.

Появление феномена философской автобиографии происходит в эпоху Античности и связано с жизнью и деятельностью Сократа. Кризис полисной организации привёл мудреца к обоснованию приоритета духовных ценностей. Суд над Сократом послужил отправной точкой для оправдания главных жизненных ценностей, где он отстаивал свою точку зрения, а его ученик Платон идентично изложил его речь в «Апологии Сократа» - произведении, с которым мы связываем момент рождения феномена философской автобиографии. Дальнейшее развитие феномена философской автобиографии происходит в различных формах, адекватно отвечающих условиям той или иной исторической эпохи. Так, кризисные условия перехода от Античности к Средневековью потребовали упорядочения противоположных мировоззренческих представлений, что нашло яркое выражение в «Утешении философией» Боэция. Становящееся Средневековье искало различные пути объяснения религиозного принципа веры. Августин представил своё видение и понимание Бога в «Исповеди». Осмысление и понимание значимости человеческого познания, знания о самом себе, опора на собственный опыт приводит к появлению разнообразных по форме образцов философской автобиографии: «Эссе» М. Монтеня, «Самопознание» Н.А. Бердяева, «Долгий путь» П.А. Сорокина, «Детям моим» П. Флоренского, «Воспоминания» Н.О. Лосского.

Каждая форма представляет собой образец философского творчества, в котором автор обращается к тем людям, на мышление которых он хотел бы повлиять. Что, в свою очередь, приводит к становлению феномена философской автобиографии одним из способов понимания и познания себя и окружающего мира.

 

АВТОР: Ковыршина С.В.