Менталитет как понятие философии, психологии и культурологии

Наряду с понятием «менталитет» в научной литературе широко используется понятие «ментальность». Это подтверждается применением обоих терминов различными авторами без каких-либо оговорок и разграничений (Брычков А.С., Буховец О.Г., Вылцан М.А., Гумилёв Л.Н., Данилова Л.В. и Данилов В.П., Дубов И.Г., Мильруд Р.П., Смирнов Ю.Б., Сонин В.А., Филд Д., Явчуновская Р.Я., Яхшиян О.Ю. и другие). Некоторые учёные отдают предпочтение тому или другому термину: менталитет - Бабашкин В. В., Ибрагимова Д.Х., Леонард К.С., Марасинова Э.Н., Рогалина Н.Г., Сенчакова Л.Т., Слепнёв И.Н.; ментальность - Вдовина Л.Н., Кознова И.Э., Никольский С.А., Тульцева Л.А., и другие. В то же время, есть авторы, пытающиеся, тем не менее, провести грань между менталитетом и ментальностью. В частности, вопрос о соотношении данных понятий решается у Е.А.Ануфриева и Л.В.Лесной: «В отличие от менталитета под ментальностью следует понимать частичное, аспектное проявление менталитета не столько в умонастроении субъекта, сколько в его деятельности, связанной или вытекающей из менталитета» (Ануфриев Е.А., Лесная Л.В. 1997: 32). Именно поэтому, по их мнению, в обычной жизни чаще приходится иметь дело с ментальностью, тогда как для теоретического анализа важнее менталитет (там же: 32). Учитывая факт наличия расхождений и предпочтений, мы считаем возможным исходить из того, что менталитет и ментальность синонимы, хотя и не абсолютные.

Нам всё же представляется необходимым дать концептуальное разграничение понятий «менталитет» и «ментальность», поскольку язык исследования (langue-cible), на котором мы базируемся в работе, а именно французский, подразумевает такое разграничение. Во французской социолингвистической традиции (Ibrahim A.-H. 1983, Goldmann L. 1970, Reboullet A. 1964, Zarate G. 1982, Mauchamp N. 1995) сложилось следующее понимание рассматриваемых понятий. Менталитет и ментальность обозначаются одним словом «mentalite». «Менталитет» отражает глубинные особенности духовной жизни народа и связанные с ней традиционные ценности и верования, взятые в линейности и цикличности. Это обобщённое социально - психологическое состояние субъекта (французской нации), сложившееся в результате исторически длительного и устойчивого воздействия разнообразных факторов среды и культурных условий. Менталитет (любой) выработался исторически и генетически, он представляет собой устойчивую совокупность социально-психических качеств и черт характера народа; поэтому органическая целостность таких качеств и черт позволяет говорить о менталитете французов, менталитете англичан, менталитете американцев и т.д. Такое понимание менталитета выражается французским словом «mentalite» (женского рода в единственном числе). Ментальность во французском узусе выражается чаще всего словом «mentalites» во множественном числе и оно обозначает его частное, конкретное в данный момент проявление. Множественное число подчёркивает именно множественность, всеохватность проявлений большим количеством людей - все думают и действуют одинаково в аналогичной ситуации. Поэтому есть некоторые различия в понимании «mentalite» как строя мыслей французов, их образа действий вообще и «mentalites» как синхронного проявления этих мыслей и образа действий в конкретной ситуации. Для примера приведём два заголовка из журнала «Figaro-dimanche» (14.07.2000): «Mentalite de la fete: il y a encore des Bastilles a prendre» (менталитет праздника: есть ещё Бастилии, чтобы их брать - имеется в виду метафорический образ трудностей, которые ещё предстоит преодолеть) и «mentalites des Fran5ais devant la pharmacie - priorite aux plantes medicinales» (ментальность французов перед аптекой - приоритет за лекарственными травами).

Такое разграничение понятий необходимо в проспективном плане. Как будет показано в содержание обучения включаются скорее многочисленные проявления - mentalites, чем абстрактный - mentalite.

Ряд авторов философского и исторического направлений связывают появление и развитие в науке обсуждаемого термина с французскими исследователями, создателями журнала «Анналы экономической и социальной истории» Люсьеном Февром и Марком Блоком (Le Robert 1989, Аверьянов Ю.И., Смирнов Ю.Б., Явчуновская Р.А., Филд Д. и другие). Тем не менее, было бы неверным говорить об отсутствии этого понятия до представителей школы Анналов. Французский толковый словарь «Le Petit Robert»(2000) датирует появление термина 1877-м годом, а словарь «Le Robert» (1989) даже 1495-м. Таким образом, мы можем говорить не о новизне терминологической, а о новизне развития понятия в современных гуманитарных науках.

Несмотря на то, что проблема менталитета широко обсуждается в философской среде, в некоторых философских словарях советского и российского происхождения данный термин отсутствует. В частности, в словарях (Краткий филос. словарь 1951; Философский словарь 1972; Философский словарь 1986; Краткий словарь по философии, 3-е изд. 1979; 4-е изд. 1982; Философский энциклопедический словарь 1989; Философский словарь 1991; Философский энциклопедический словарь 1983 и другие) мы его не находим. По мнению Е.А.Ануфриева и Л.В.Лесной, это есть следствие того, что после Октябрьской революции история России рассматривалась под определённым углом зрения. Потребности в понятии «менталитет» не было и ни в научной литературе, ни в публицистике оно почти не встречалось (1997: 28). Определение ментальности появляется в Краткой философской энциклопедии 1994-го года, где она понимается как образ мышления, общая духовная настроенность человека или группы. Созвучным является определение менталитета в энциклопедическом словаре по политологии, где это - способ мышления, склад ума, умонастроений (Политология: Энциклопедический словарь 1993: 174). Следовательно, говоря об активизации исследований и актуализации темы в российской философии, мы можем отнести это к началу 90-х годов.

В соответствии с одним из терминов, данных уже не в словарях, а в философской литературе, менталитет «отражает определённый образ мышления, общую духовную настроенность человека, группы на соответствующие ценностно-нормативные ориентации» (Смирнов Ю.Б. 1995: 10). То, что образ мышления может быть групповым, лишний раз подтверждается существованием таких формулировок как «национальная ментальность» и «национальный менталитет». Особенно важной для методической науки представляется мысль о том, что менталитет складывается во взаимодействии с традициями, обычаями, правами, институтами и законами, то есть культурой какого-либо социума (там же: 11). Это даёт нам основание говорить в дальнейшем о проявлении его также и в языке, поскольку язык является выразителем этих культурологических реалий.

Ю.Б.Смирнов затрагивает не только аксиологический аспект, но и выделяет четыре типа ценностно-нормативных ориентаций ментальности в хронологическом порядке:

- тотемический, в основе которого лежит языческая система верований;

- христианский, основанный на христианской системе верований;

- светский;

- социалистический (там же: 15 - 16).

Последний тип ментальности, с точки зрения автора, характерен для России. В западноевропейской культуре, к которой, безусловно, принадлежит и французская, он выделяет три основных типа ментальности, исключая, естественно, социалистический.

Важным для методики представляется то, что Ю. Б. Смирнов придаёт особое значение рационализации христианского типа ментальности через протестантизм, где, по мнению автора, подчёркивается значимость постоянных моральных усилий и добродетельной жизни (там же: 19). Это даёт нам основание говорить о возможности рационализации в общем плане, через «рационализацию» методики, что актуально для сегодняшнего дня.

Как «уровень индивидуального и общественного сознания, включающий в себя картину окружающего этнос мира: представление о личности как представителе той или иной общественной группы; понятия унаследованные от предыдущих поколений или историко-этническая память; этнические особенности психологии, выраженные в традициях, обычаях, ритуалах и лежащие в основе человеческого поведения» представляет менталитет Р.А.Явчуновская (1995: 74 - 75). Если автор права, в ходе развития мысли называя менталитет источником (глубинным и поэтому трудно фиксируемым) мышления, идеологии и веры, чувств и эмоций, то это вновь подчёркивает возможности методического характера при обучении иностранным языкам. Язык является репрезентантом и культуры, и менталитета, и мышления. Таким образом, культура, исходя из схемы, есть объединяющее все элементы звено. Чувства и эмоции - бессознательная психическая составляющая, тогда как идеология и вера - относительно управляемые человеком элементы культуры. Следует отметить, что идеология и вера всегда оформлены языком (устным либо письменным). Следовательно, любые языковые вариации (сознательные и бессознательные) ведут к изменению последних, а следовательно и самой культуры.

Как о способе восприятия и оценки своей идеологии говорит о менталитете Л.Н. Гумилёв, отводя при этом определённую роль церкви в его формировании (1993: 552). Что касается церкви и религии, то большую ценность в изучении менталитета может представлять, с нашей точки зрения, изучение языка Библии. В частности, язык притч и заповедей, которые, имея практически одинаковые ценностно-нормативные подходы, остаются при этом разными в языковом отношении. Например: Не убий - Tu ne tueras pas; Не укради - Tu ne voleras pas и другие.

По Л.Н. Гумилёву «исповедание веры всегда отражает мироощущение этноса, исторически сложившееся в течение веков на основе определённых запретов и разрешений» (там же: 326). Запреты и разрешения воспринимаются этносом в данном случае, как нечто естественное, само собой разумеющееся и не подлежащее перепроверке. Это подтверждает мысль о «невидимости» менталитета, но проявлении его в стереотипах поведения, которые у каждого народа различны (Гумилёв Л.Н., Дубов И.Г., Филд Д.).

Д.Филд предлагает условное определение, называющее менталитет устойчивым складом ума, имеющем если не логическую форму, то системный характер, который коренится в материальной жизни и широко распространён в значительной части населения и который оказывает непосредственное влияние на экономические, социальные и политические отношения (Филд Д. 1994: 8). Таким образом, автор подтверждает взаимообусловленность менталитета и культуры. По его мнению, менталитет молчалив, «он проявляется скорее в деятельности, чем в речи или ясном представлении» (там же: 8). Это утверждение, в принципе, соответствует «стереотипам поведения» Л.Н. Гумилёва и И.Г. Дубова. Мы считаем, что в приведённых выше определениях нет большого противоречия, поскольку «духовная настроенность», «образ мышления» есть, в некотором роде, «руководитель» дальнейших действий (деятельности), в том числе речевых.

Менталитет, с точки зрения психологии, также затрагивает культурологические особенности различных социумов, но с позиции восприятия мира человеческой психикой и его отражения, проявляющегося в деятельности. Менталитет есть, своего рода «психическая оснастка», «умственный инструментарий», дающий возможность представителям того или иного общества по-своему воспринимать и осознавать своё природное и социальное окружение, а также самих себя (Гуревич А.Я. 1991: 520).

И.Г. Дубов, анализируя статьи различных авторов, приходит к выводу об отсутствии развёрнутого определения менталитета. Тем не менее, по его мнению, исследователи сходятся на том, что менталитет - это некая интегральная характеристика людей, живущих в конкретной культуре, которая позволяет описать своеобразие видения этими людьми окружающего мира и объяснить специфику их реагирования на него (Дубов И.Г. 1993: 20). Поскольку в разнообразном организме языков отражается судьба народов (Гумбольдт А.), то изучение каждого конкретного языка, по нашему представлению, способствует приобретению ментальных особенностей этих народов, носителей данных языков. Наложение же на собственный менталитет (в нашем случае через изучение иностранного языка) особенностей чужого, умножает внутренний мир человека, а значит, способствует его обогащению. Последнее является одной из задач педагогики и поэтому представляет для нас интерес.

На основе анализа определений менталитета в англоязычных психологических словарях (1957; 1961; 1962), И.Г.Дубов делает вывод о недостаточной научной проработке данного термина, вторя авторам философского и исторического направлений. Основой для вывода послужили краткость определений и разнородный характер раскрывающих понятие феноменов. Синтезным можно назвать определение автора, где он, на основе философской и культурологической литературы, называет менталитет совокупностью представлений, воззрений общности людей какой-либо эпохи, географической области и социальной среды, особым психологическим укладом общества, влияющим на исторические и социальные процессы (там же: 20). Таким образом, в последнем определении И.Г. Дубов объединяет сразу несколько категорий, так или иначе связанных с менталитетом, на него влияющих, либо подверженных его влиянию. Этими категориями являются:

- эпоха, время;

- географические факторы, место;

- социальная среда, социальные отношения;

- психологическое состояние, душевный настрой.

Хотя среди данных категорий отсутствует язык, он, тем не менее, является участником, связующим звеном, как между этими категориями, так и между людьми, на нём говорящими, поскольку любая из этих категорий может быть представлена языком, также как и соотношения между ними.

В следующем определении этого же автора речь идёт о некой, характерной для конкретной культуры, специфике психической жизни, представляющих данную культуру людей, детерминированную экономическими и политическими условиями жизни в историческом аспекте (там же: 21). И.Г. Дубов считает, что это определение пересекается с понятием «национальный характер». В то же время, в определениях, касающихся национального характера, можно встретить элементы, так или иначе затрагивающие менталитет. Например, Э.А.Баграмов полагает, что черты национального характера могут быть изучены по их объективным проявлениям в достижениях и ценностях национального масштаба: в искусстве народа, его фольклоре, в разнообразных сферах его творчества, традициях, обычаях, нравах, привычках (1973: 5). По Э.А.Баграмову, психологически, особенности нации проявляются в таких структурных элементах национального характера, как склад ума, характер реакции на внешний мир, некоторые эмоциональные и другие признаки (там же: 13).Мы сознательно хотели бы выделить характер реакции на внешний мир, поскольку, с нашей точки зрения, это есть не что иное, как поведение (деятельность) в конкретной ситуации, в том числе речевой.

Национальный характер подразумевает свойства не отдельного индивида, а целой человеческой группы, часто очень многочисленной, эта группа имеет общую культуру, символы, обычаи и т.п. (Кон И.С. 1971: 124).

В приведённых определениях менталитета и национального характера мы встречаем практически одни и те же составляющие в различных сочетаниях. Поэтому, нам представляется правомерным использовать при изучении ментальных особенностей социумов, как термин «национальный характер», так и литературу его касающуюся.

На второй всероссийской конференции по проблемам ментальности А.С. Брычковым было предложено определить ментальность как тип восприятия мира и мышления (1997: 175). В данном определении нет ничего нового, но оно произносится в контексте изменения российского менталитета. В частности речь идёт о том, что с начала 90-х годов в России наблюдается активный процесс разрушения прежней российско-советской ментальности. На смену же приходит тип постсоветский, с ориентацией на западную культуру и построение новой картины мира (там же: 175).

В.А.Сонин выделяет уровни ментальности как формы социального мышления и поведенческих актов личности, групп, этноса, нации, общества. Это:

- государственная ментальность или державная, определяемая наличием имперского мышления;

- ментальность национальная, закреплённая в националистической мифологии, предрассудках;

- семейная ментальность, проявляющаяся при общении с семьёй, родственной средой, бытовым окружением (Сонин В. А. 1997: 176).

В связи с существованием выделенных уровней, нам кажется возможным выделить также области их языкового местонахождения. Мы считаем, что державная или государственная ментальность проявляется в основном в официально-политическом языке нации. При этом не важно, кем используется данный язык, властью или народом. Семейная ментальность, скорее всего, представлена бытовым языком, включая его письменные формы. Ментальность национальная, то есть объект нашего пристального внимания, находит своё воплощение в мифах и предрассудках. Последнее соответствует тотемическому типу ценностно-нормативных ориентаций ментальности Ю.Б. Смирнова и проявляется в религии, в том числе через язык, в религиозных обрядах, традициях, праздниках, религиозных письменных источниках; вне религии - в фольклоре, вне религиозных праздниках, традициях, обычаях, законах, правах и так далее.

Ю.А. Сорокин привлекает к экспериментальному исследованию пословицы, поговорки, фразеологические обороты как фрагменты обыденного сознания (1997: 176). Хотя данный эксперимент проводился в процессе исследования менталитета индивида, нам кажется важным то обстоятельство, что при исследовании психологического характера, в него были включены языковые средства. Это может служить дополнительным подтверждением тесной связи менталитета и языка, оправданности такого сочетания как «языковая репрезентация менталитета».

Таким образом, если философские трактовки ментальности склоняются преимущественно к оценочной деятельности мышления, то есть имеют в виду аксиологический аспект, то психологи затрагивают более «приземлённые», материальные факторы: когнитивную (познавательную) сферу (восприятие мира) и реагирование на него (деятельность).

Было бы не совсем верным, в процессе нашего исследования, обойти стороной слово, производное от «менталитет». Это слово (прилагательное) «ментальный». С ним образуются некоторые словосочетания, что позволяет сделать определённые выводы. Словарь Le Grand Robert представляет в контексте психологии следующее: « Age mental: age correspondаnt au degre de developpement intellectuel chez lenfant «или «niveau mental «либо «mesure de lage mental par les tests». В данном случае, «ментальный возраст» означает, по-видимому, возраст, в котором становится возможным развитие способности к абстрактному мышлению. В то же время, формулировка «Mental, qui se fait dans esprit, sens expression oral ou ecrite « (там же), вступает в некоторое противоречие с направленностью нашего исследования, а конкретнее с предположением о возможности репрезентации менталитета посредством языка. Мы не можем согласиться с ней полностью по той причине, что от того, что «происходит в душе», зависит то, как это выглядит в реальности, то есть стереотипы поведения. Подтверждением может служить следующий довод: «Чистых мыслей не существует, они всегда воплощены в форму какого-то языка» (Пассов Е.И. 1977: 16). То есть любая привычка, традиция, обычай, идея и т.д., являясь составными частями духовной культуры, так или иначе, прямо или косвенно, реализуются на практике, в том числе и в языке.

Безусловно, «ментальная» тема отнюдь не является «собственностью» философских или психологических изысканий. Данный тезис подтверждают исследования ментальности в области политики, социологии, профессиональных отношений (Аверьянов Ю.И., Ануфриев Е.А., Иванов В.Н., Климов Е.А., Лесная Л.В., Назаров М.М. и другие). Поскольку всё то, что касается отношений в обществе, как мы уже говорили, имеет определённое проявление в языке нации, нельзя обойти стороной вышеназванные области.

Например, одним из существенных проявлений политической ментальности, по мнению В.Н.Иванова и М.М.Назарова, выступает область, относящаяся к тому, как в сознании людей отражаются сложившиеся социальные отношения. Авторов интересуют также схемы формирования восприятия, оценки своего положения в социуме (Иванов В.Н., Назаров М.М. 1998: 44). Сфера политики затрагивает и языковые способы общения власти с народом, что проявляется в том числе, в официальном языке. Поэтому, логично предположить, что изучение «официально-политического» языка - есть изучение политического менталитета нации. Согласно энциклопедическому словарю по политологии под редакцией Ю.И.Аверьянова (1993), менталитет может нести и содержательно-идентификационную нагрузку политико - идеологического характера. Другими словами, он может быть либеральным, тоталитарным, демократическим, пролетарским, революционным или контрреволюционным, реакционным и т.п. (Политология: Энциклопедический словарь 1993: 174 - 175). Следовательно, если французам присущ, допустим, демократический менталитет, то мы можем выявить, каким образом это репрезентировано в языке. Получается, что, исследуя язык, мы имеем возможность составить себе представление о менталитете. В этом же словаре политический менталитет называется политико-психическим тезаурусом, позволяющим единообразно воспринимать окружающую социально - политическую реальность, оценивать её и действовать в ней в соответствии с определёнными, устоявшимися в общности нормами и образами поведения, адекватно воспринимая и понимая при этом друг друга (там же: 175).

Менталитет помогает системному анализу действительности, так как относится к одному из значительных системообразующих факторов. Его изучение даёт возможность политикам и политологам больше учитывать в своей деятельности такие факторы, как внутренний мир человека и человеческих объединений, влияние на поведение людей окружающих условий, быта, климата, традиций, религии и других обстоятельств (Ануфриев Е.А., Лесная Л.В. 1997: 17). Приведённое высказывание позволяет выстроить языковое содержание менталитета в обучении. Для этого нам представляется необходимым соотнести «окружающие условия» с привычной тематикой в методике преподавания, например:

- быт - дом, семья, работа, отдых и др.

- география - географическое положение, климат, население и др.

- традиции - праздники, обычаи и др.

- религия - религиозные источники, обряды и др.

Обращение к религиозным источникам есть важный компонент изучения менталитета, что подтверждается присутствием этой темы и в социально - политической литературе. Е.А. Ануфриев и Л.В. Лесная предполагают, что «скорее всего менталитет лежит между двумя формами сознания: рациональным и религиозным, взаимодействуя как с первым, так и со вторым» (там же: 24). Говоря о российском менталитете, авторы считают невозможным игнорировать влияние на него западной политической культуры и, следовательно, западного политического менталитета. Необходимо добавить, что такое влияние имеет место не только в политическом плане. В последнее время стало модным (и возможным) применять в российской педагогике западные методики обучения, в том числе и иностранному языку, например УМК Sans frontieres, Hallo, Peter - Wir lernen Deutsch и другие.

Некоторые трактовки менталитета мы находим в словаре «Le Grand Robert de la langue franсaise» в разряде «социология». С данной точки зрения это - «ensemle des habitudes dsprit et des croyances qui informent et commаndent la pensee d'une collectivite et qui sont communes a chaque membre de cette collectivite». С этим определением перекликается другое, данное в Hachette: Ensemble des habitudes, des croyances propres a une collectivite et communes a chacun de ses membres (Hachette 1989: 1016), или Etat dsprit, dispositions psychologiques ou morales.

Нетрудно заметить, что социологические трактовки обращены, прежде всего, к социуму в целом. Индивидуум представляет собой только малую часть социума, единицу, его составляющую. Тем не менее, «совокупность духовных привычек и верований» есть, само по себе, довольно размытое понятие. Эта размытость заключается, прежде всего, в сложности представления некой усреднённой или суммированной «духовной привычки» социума. Представляется возможным пойти в данном случае по пути решения вопроса с верованиями. Вера или верование оформлены, как правило, в том или ином виде религиозного учения, имеющего базой Библию, Коран либо иные источники. Но духовные привычки могут быть закреплены и в «светском варианте» данных книг. Таким вариантом, по нашему мнению, являются сборники пословиц и поговорок, народный фольклор или вошедшие в повседневное употребление некоторые его части, народные сказки, песни, цитаты и прочее. Имеется в виду набор речевых форм, часто противоположных с точки зрения оценки того или иного явления. В связи с этим, можно было бы перефразировать известное высказывание Е.М.Верещагина и В.Г.Костомарова: «Чтобы усвоить мотивы предпочтительного употребления той или иной речевой формы из ряда возможных, требуется правильно понять и оценить иностранную культуру, свойственную говорящим» (1976: 29), в следующий вариант: чтобы правильно понять и оценить иностранную культуру, требуется усвоить мотивы предпочтительного употребления той или иной речевой формы из ряда возможных. Поэтому, важным для нас в этой работе является акцентирование внимания не столько на формировании умений и навыков употребления речевых форм, сколько на формировании знаний предпочтительного употребления.

А.Я.Гуревич относит ментальность к сфере социальной психологии и утверждает, что она не формулируется чётко и непротиворечиво. По его мнению, она принадлежит к «плану содержания», а не к «плану выражения» (1991: 517). Это мнение автора приводит нас к выводу о пользе активного применения в методике обучения паремического набора, в частности пословиц и поговорок. Дело в том, что, потенциально существуя в языке нации, они сравнительно мало используются в живой речи, однако, можно сказать, «незримо присутствуют» в нашей жизни. Это «незримое присутствие» наводит на мысль о том, что менталитет имеет тесную связь с неосознаваемым выбором той или иной пословицы или поговорки. Мы говорим той или иной не в смысле выбора темы, а в смысле оценки какой либо темы с положительной или отрицательной стороны, поскольку многие пословицы и поговорки бинарны, т.е. имеют свой антипод - положительно, либо отрицательно заряженный смысл. Сравним:

Petite belette reste toujours jeunette (-) / En petite tete git grand sens (+); Apres bon vin, bon cheval (-) / L'ivresse passe, mais la sottise jamais (+); Dieu me garde de mes amis, je me garderai de mes ennemis (-) / Les amis de nos amis sont nos amis (+) и так далее. Таким образом, исходя из данного примера, можно сказать, что стереотипы поведения (в том числе и речевая деятельность) диктуются выбором того или иного альтернативного варианта, причём выбором неосознаваемым. Вне всякого сомнения, это касается не только пословиц и поговорок, но и других форм паремического ряда. Понять специфику цивилизации и поведения принадлежащих к ней людей - значит реконструировать присущий им способ восприятия действительности, познакомиться с их мыслительным и чувственным инструментарием, то есть с теми возможностями осознания себя и мира, которые данное общество предоставляет в распоряжение индивида (Гуревич А.Я. 1991: 510). Но ведь мыслительный инструментарий и есть человеческий язык, поскольку мышление a priori неотделимо от языка. Кроме того, языком является и фольклор: народные песни, сказки, загадки, пословицы и поговорки, крылатые выражения и многое другое, представленное различного рода языковыми моделями. В связи с данными предположениями возникает вопрос о переводе «незримых» оценок плана содержания в план «зримого» выражения методического характера. Поскольку в нашем случае обучающие языковые модели должны по замыслу отражать менталитет, то для этого нам необходима база, его определяющая. Такой базой, по нашему мнению, может стать какое- либо «единое» определение менталитета из представленных, или же синтезное, учитывающее все (или почти все) существующие. Анализ таблицы позволил выявить единственный «общий» для каждого раздела термин - способ. Этот же анализ позволил обобщить выводы, сделанные в различных вариантах авторами цитируемых работ. Итак:

- философские трактовки затрагивают, прежде всего, аксиологический (оценочный) аспект менталитета;

- психологи имеют в виду когнитивную (познавательную) сторону менталитета, что подтверждается присутствием в определениях таких слов, как восприятие, представление, поведение, память и других;

- социологи и политологи используют в своих определениях термины, характерные как для авторов философского, так и психологического направлений.

Последнее не является необычным, поскольку социология есть «наука об общих и специфических законах и закономерностях развития и функционирования исторически определённых социетальных систем, о механизмах действия и формах проявления этих законов в деятельности личностей, социальных групп, классов, народов» (Энциклопедический социолог словарь 1995: 698). На основе таблицы и анализа определений появляется возможность выявить ключевые понятия в определениях менталитета. Такими важнейшими понятиями, с точки зрения психологии, являются «восприятие» и «отражение» (деятельность). С точки зрения философии - «оценка». Это позволяет нам предложить одно, общее определение, которым можно было бы пользоваться в дальнейшем как рабочим. Мы исходим в данном случае из того, что она принадлежит скорее к плану осознания и осмысления (мышление), то есть к пути, ведущему от восприятия к отражению как осознанной деятельности. Любая деятельность строится на основе интересов и потребностей, поскольку «мы изменяем и приспосабливаем внешний мир для удовлетворения своих потребностей» (Никифоров А.Л. 1990: 63). Они же, в свою очередь, рождают цель или идею, ибо «деятельность приводится в движение целью, пока нет цели - нет и деятельности...» (там же: 53), и «именно в контексте социальных потребностей проявляется и реализуется внутреннее содержание деятельности» (Касавин И.Т. 1990: 46). Цели и потребности как причина деятельности. В данной схеме недостаёт, тем не менее, одного важного звена, без которого она теряет смысл, так как нечего воспринимать и не над чем производить действия, то есть объекта.

Мы знаем, что и восприятие, и оценка, и деятельность неоднородно, о чём, во многих определениях менталитета, говорит слово «способ» и «тип».

Культурологическая основа включает в себя также восприятие и деятельность. Стоит заметить, что последние могут, в определённых ситуациях, выходить за рамки осознанного. Тем не менее, они остаются составляющими конкретной культуры вследствие различных факторов: генетических, географических, социально-экономических и других. Поэтому под менталитетом (ментальностью) возможно понимать культурообусловленный алгоритм реализации целей (идей), интересов и потребностей на основе оценки окружающей действительности и опыта социальных отношений, где под реализацией мы понимаем деятельность, в том числе речевую.

Схематически, менталитет - это кривая, практически никогда не повторяющаяся, поскольку количество способов восприятия, оценки и деятельности практически равно количеству индивидов общества. Объекты А и В не есть в данном случае разные объекты, но объект В - это изменённый объект А в конкретной культуре. Следовательно, способ изменения объекта в культуре также можно назвать менталитетом. Таким образом, менталитет всегда «культуроносен» и культурообусловлен.

АВТОР: Мильцин В.Н.