17.06.2012 1891

Социальная психология провокативных и манипулятивных видов взаимодействия

 

На протяжении последних 15 лет в нашей стране, наряду с кардинальными изменениями в политической, экономической, социальной сферах жизни, также имеют место драматические изменения и в сфере культуры. Во все времена слом эстетических канонов переживался не менее болезненно, чем политические и хозяйственно-экономические изменения; реакции людей в этой сфере исключительно субъективны и эмоциональны, хотя и менее заметны, чем, например, по поводу повышения цен или монетизации льгот. Можно даже сказать, что общественное сознание оказалось менее подготовленным к драматическим переменам в культуре и искусстве, чем в политике и экономике. Характерные элементы постмодернистской культуры, в последние десятилетия получившие самое широкое распространение в западном мире, болезненно воспринимаются нашим обществом - во многом еще традиционным, слабо модернизированным, не имеющим «иммунитета» к такого рода воздействиям по причине длительной изолированности по отношению к глобальным инновационным процессам.

Действительно, если бы обычной советский гражданин начала 80-х годов внезапно перенесся в наши дни, увиденное им по телевидению, в театре или на выставке вызвало бы у него, вероятно, не меньший шок, чем разнообразие машин на улицах, ассортимент товаров в магазинах или многопартийный парламент.

Как отмечают современные специалисты, «игра как форма сознания, как способ существования, как норма становится преобладающим фоном и формой на экране ТВ» [Барабаш 2003: 45]. Для того, чтобы в этом убедиться, достаточно включить телевизор, где не только во время ток-шоу, но и в ходе трансляции реальных заседаний Государственной Думы можно увидеть, например, законно избранного депутата, разгуливающего по залу заседаний в экзотических маскарадных одеяниях (надевшим генеральские знаки отличия или муляж громадной женской груди). Открыв газету, - узнать, что на международной конференции в знак протеста защитники окружающей среды бросили в лицо руководителю американской делегации шоколадный торт с кремом. Выйдя на улицу, - увидеть вызывающе странные образцы рекламы и дизайна.

Примеры такого рода буквально наводняют наш быт. В условиях массовой культуры и современных СМИ игнорировать эту новую, вопиюще провокативную реальность публичной социальной жизни, трудно поддающуюся интеграции в привычную картину мира, практически невозможно. Подобные парадигматические изменения культурной ситуации способны вызвать у людей психические состояния, аналогичные посттравматическим расстройствам после землетрясений, терактов и военных действии.

Современный человек живет в новой агрессивно-экспансивной знаковой среде, которая обладает своеобразной стилистической цельностью и последовательностью - в эпоху постмодернизма, для которой характерен переход от гуманистического и информационного общества к игровому [Сабуров 2002]. Современный французский философ Ги Дебор характеризует современное общество как «общество спектакля», «средоточие нереальности реального общества, которое в самой своей основе является зрительским» [Дебор 2000: 24-26]. Специалисты констатируют новую тенденцию восприятия мира как хаоса, «который может существовать лишь за счет одновременного в нем присутствия, казалось бы, друг друга взаимоисключающих импульсов воздействия» [Цит. по Барабаш 2003: 46].

Эти общие изменения, произошедшие в современной жизни, не менее ярко проявляются также и в художественной сфере, создавая культурный фон, контекст воздействия провокативности авангардного искусства. Даже в таких заповедниках «классического» искусства, как Третьяковская галерея, которая традиционно являлась символом русской национальной художественной культуры, сегодня можно встретиться с шокирующим зрелищем. Так, в октябре 2005 г. организаторам выставки современного искусства «Русский поп-арт» пришлось снять с экспозиции произведение известного художника, классика направления «соц-арт» Александра Косолапова «Икра-икона» (фотоколлаж, изображающий черную икру, помещенную внутрь оклада иконы) из опасения вызвать серьезные протесты общественности.

Радикальные изменения в экономической и политической жизни страны и возникающие в связи с этим проблемы находят свое отражение как в популярной общественно-политической прессе, так и в серьезной научной литературе. Социология, экономика, многие ветви психологического знания активно включилось в освоение новых реальностей. Однако реакция психологической науки на обилие новых феноменов в сфере культуры выражена значительно меньше.

Поскольку данная работа представляет собой психологическое исследование, возникает вопрос, каковы психологические аспекты перечисленных выше явлений, в какой понятийной системе координат следует рассматривать названную феноменологию и формулировать соответствующую исследовательскую проблематику?

В первом приближении можно сказать, что речь идет о различных способах воздействия на людей, анализ которых в социальной психологии относят к проблематике социального влияния (social influence). Социально - психологические аспекты воздействия и управления в общественной жизни достаточно хорошо изучены психологической наукой. Имеются в виду и способы осуществления власти и авторитета в общественно-политической сфере, и проблемы управления персоналом в организации, и вопросы маркетинга и рекламы. Сюда же следует отнести такие специальные институализированные области воздействия на людей, как обучение, воспитание, культура и искусство. Проблема социального влияния актуальна также и на уровне поведения отдельной личности: овладение психологическими средствами эффективного воздействия на окружающих для достижения определенных целей всегда вызывает интерес у широкого круга специалистов.

В данной работе предметом психологического анализа выступают наиболее яркие формы радикального авангардного искусства и, прежде всего, такая его наиболее характерная психологическая особенность, как провокативность. Из всего многообразия существующих видов и стратегий воздействия именно она привлекла наше внимание, а также те возможные психологические условия, при которых этот вид воздействия может выполнять присущую искусству акмеологическую функцию, способствовать конструктивному личностному развитию.

Следует подчеркнуть, что новые авангардные формы искусства в этом отношении не несут ничего исключительного. Наличие негативных эффектов, трудностей, фрустрации, необходимость их личностного преодоления для достижения положительного эффекта не специфичны для искусства. В психотерапии и психологическом консультировании хорошо известно, что любое субъектное изменение невозможно без напряжения, фрустрации. Задача психологического вмешательства, собственно, и состоит в том, чтобы минимизировать негативные последствия стресса, не допустить дезинтеграции, превратить дискомфортное напряжение в элемент творческого инновативного процесса, максимизировать позитивные следствия.

В последние десятилетия мы можем наблюдать существенные изменения в общественном отношении к названным выше процессам. Происходит институциализация видов активности, еще недавно занимавших маргинальные ниши. Например, если раньше при виде человека, который зубами тащит трактор или пытается съесть за один раз 500 пельменей, у людей возникало желание обратиться к психиатру или к родственникам больного, то теперь в подобных случаях их вполне удовлетворит сообщение о том, что человек «ставит рекорд для книги Гиннеса».

Широко распространяются экстремальные виды спорта и рекреации. В стремлении достигнуть целей личностного развития, реализовать свои человеческие возможности люди идут на исключительно рискованные действия. Прыжки с телебашен и горных обрывов - самые заурядные из них, хотя процент трагических исходов достаточно высок. В контексте данного исследования можно сказать, что люди занимаются самопроеоцированием, воздействуют на самих себя радикально провокативными средствами, совершают действия, кажущиеся со стороны абсурдными, на грани безумия, и все это - в целях саморазвития, в акмеологических целях. Что не исключает патологических случаев фактического, пусть и неосознанного, суицида под видом экстремальных увлечений. Такого рода явления хорошо изучены и описаны в современной клинической психологии.

Рассматриваемое в данной работе явление провокативности представляет собой источник эмоциональных трудностей и конфликтов, поскольку затрагивают представления каждого человека о честности, справедливости, о границах своих прав и их нарушении. Хотя все вышеназванное входит в предмет психологической науки, и прежде всего социальной психологии, не вызывает сомнения и то, что обсуждаемая проблема носит междисциплинарный характер, а провокативное воздействие неизбежно имеет юридические, социологические, и иные аспекты и измерения.

Несомненно, художественная провокативность существует в культурно - историческом континууме, претерпевая со временем изменения и приобретая различные формы, имеет аналогии в общественной и социальной жизни прошлого.

Следует отметить тот факт, что, обсуждая явления художественной провокативности, специалисты из других областей знания - социологи, культурологи, философы и искусствоведы, все чаще используют психологический язык и обращаются к психологической проблематике: сам предмет обсуждения приводит авторов к этой необходимости. Так, Б.Е. Гройс обсуждает в связи с восприятием современного искусства проблему фрустрации, С.М. Даниэль - проблему девиантного поведения, Е.В. Тырышкина - нарушения эстетической коммуникации. Однако этот анализ редко достигает глубины профессионального психологического понимания, что отчасти объясняется трудностями использования понятийного аппарата традиционной психологии для анализа современных явлений искусства и культуры. С другой стороны, распространенность названной феноменологии делает насущной необходимостью изучение особенностей воздействия современного искусства, выявление позитивных и негативных психологических эффектов использования его новых форм.

В данной работе предпринята попытка сделать шаг в этом направлении - наметить пути теоретического и эмпирического исследования проблемы художественной провокативности с помощью современных научно- исследовательских средств.

Провокативные и манипулятивные формы взаимодействия. Как мы указывали выше, акмеологический потенциал провокативных авангардных перформансов, их позитивная развивающая функция вовсе не отрицает возможности использования искусства как прикрытия для удовлетворения патологических потребностей и устремлений, тем более что именно радикальный перформанс дает для этого удобные формы. Поэтому, по нашему мнению, необходимо четко различать новые, необычные формы искусства, провокативность художественного авангардного жеста, и внешне с ними сходные «художественные события», которые под прикрытием художественной акции могут нести в себе действительное насилие и нарушение прав личности, когда имеет место фактическое мошенничество, аналогичное тому, как человек, загримировавшийся под священнослужителя, собирал бы «деньги на храм». Концептуально должны быть разграничены события искусства и незаконное удовлетворение потребностей от имени искусства (в нашей терминологии, «в пространстве искусства»), пусть даже это будет профессиональный художник.

Для этого в ходе исследования необходимо выработать понятийный аппарат, который должен улавливать различия между провокативностью как игрой и манипуляцией как насилием. В связи с этой задачей встает вопрос о выборе критерия такого различения. На наш взгляд, возможным критерием может выступать психологические категории мотива и намерения, подобно тому, как они часто являются решающим фактором для разграничения легитимного и преступного поступка в правоведении: рассмотрим ситуацию, когда при посещении должностного лица посетитель забыл в кабинете сумку, в которой, в частности, оказались деньги. Для юристов критерием различения здесь будут мотивы действия: в одном случае это простая забывчивость, вполне возможная при волнении и т.п., в другом - это взяткодательство, преступление.

В одном из своих интервью знаменитый современный перформер Олег Кулик, известный своими многочисленными скандальными акциями, прямо говорит об акмеологических мотивах и целях провокативной деятельности художников: «Провокация - термин скорее медицинский. Чтобы узнать, какое пациенту необходимо лекарство, болезнь нужно провоцировать. Эту задачу и выполняет в обществе художник. Если я нащупал своей акцией некую болевую точку, и общество завопило, значит, это место нуждается в лечении.

Но врачевать себя должно само общество. Увы, вместо этого оно, как правило, начинает бить художника».

В соответствии с целями нашего исследования необходимо остановиться на понятиях провокативности и манипуляции. По схеме Е.В. Сидоренко, манипуляция, которая у этого исследователя выступает как синоним провокации, рассматривается как скрыто агрессивный способ психологического воздействия на партнера по взаимодействию, что означает, прежде всего, нанесение ему ущерба, получение преимущества за счет другой стороны без ее согласия [Сидоренко 2001: 23-25]. Именно такое понимание наиболее распространено в научной литературе, где анализируются различные степени «вредоносности» провокации (агрессии, манипуляции). Отметим, что в этой парадигме нет места акмеологическому подходу к провокативности как специфическому социально-психологическому методу позитивного воздействия.

Нашему пониманию провокативности соответствует выделяемый А.Б. Добровичем игровой уровень взаимодействия (общения) - уровень творчества [Добрович 2001: 164]. Важно отметить также, что игровой уровень А.Б. Добрович оценивает выше, чем манипулятивный и помещает его в своей классификации ближе к конвенциональному (цивилизованному) общению. Такая трактовка провокативности очень важна в контексте нашего исследования, поскольку соответствует пониманию перформанса как формы провокативного акмеологического взаимодействия, связанного с игрой.

Как отмечают многие исследователи авангардного поведения (С.М. Даниэль, М.И. Шапир, И.В. Карелина и др.), авангард - это постоянная игра со зрителем. Единственным ограничением феномена (процесса) преображения любого поведения в адекватное, игровое, в произведение авангардного искусства в рамках художественного пространства, являются, с нашей точки зрения, уголовный кодекс и другие институциональные элементы социального контроля. Несмотря на существующее в современном обществе многообразие субкультур и различное понимание границ дозволенного-недозволенного внутри каждой из них, ограничители тапа УК остаются незыблемыми и необходимыми для сохранения целостности социума.

Поэтому для игрового уровня взаимодействия всем его участникам прежде всего необходима высокая дифференцированность в понимании социальных ситуаций и регулирующих их норм. Адекватным участником перформанса становится только человек, способный на игру, знающий ее правила и готовый нести ответственность за их нарушение. Только в таком контексте мы можем выделить наш предмет исследования внутри такого сложного социально-психологического явления, как провокация:
провокационность рассматривается нами в качестве средства художественного воздействия, но не в качестве манипуляции, насилия, нарушения прав личности и общественного порядка.

Таким образом, полностью отдавая себе отчет в том, что, как и в любых других сферах деятельности, под видом провокативного авангарда может иметь место злонамеренное использование средств искусства для получения незаконных преимуществ с нанесением ущерба личности, мы исключаем подобные случаи из рассмотрения как не относящиеся к нашей области исследовании. Это возможно именно потому, что понятийный аппарат нашего исследования позволяет дифференцировать эти классы событий.

 

АВТОР: Морозова Е.А.