Экзистенциальные черты романа Э. Хемингуэя «За рекой в тени деревьев»

Герой романа «За рекой в тени деревьев» напоминает самого писателя, постаревшего, уставшего от жизни. Однако, учитывая автобиографичность этого произведения Хемингуэя, Дж. Мейерс справедливо отмечает, что роман «За рекой в тени деревьев» хоть и «отражает военный опыт Э. Хемингуэя... но является все же много большим, нежели автобиографическое повествование».

Ричард Кантуэлл является участником как первой, так и второй мировой войн, что позволяет глазами одного героя взглянуть на эти важнейшие события XX века. Отношение полковника к первой мировой войне сопоставимо с мыслями о ней самого Хемингуэя и героев ранних произведений писателя. Судя по его воспоминаниям, Кантуэлл так же не понимал ее смысла, будучи молодым человеком. Кошмары, связанные с той войной, так же не воспринимались им как результат человеческой деятельности. Вот как вспоминает Кантуэлл последствия одного из сражений: «...текли обсаженные ивами каналы; когда-то в них плавали трупы. Наступление окончилось страшной бойней, солнце припекало, и, чтобы расчистить позиции у реки и дорогу, кто-то приказал сбросить трупы в каналы... Вода стояла почти без движения, и мертвые - их и наши - запрудили каналы надолго, плавая лицом кверху, пучась, раздуваясь и достигая чудовищных размеров».

Так же, как и герои ранних произведений Э. Хемингуэя, Кантуэлл не испытывал ненависти к врагу и не имел о нем четкого представления, связанного с идеологическими или какими-либо другими установками. «Всю ту зиму он тяжело болел ангиной и убивал людей, которые шли на него с гранатами, пристегнутыми к ремням портупеи, тяжелыми ранцами из телячьей кожи, в касках, похожих на котелки. Это был враг. Но он никогда не питал к ним вражды, да и вообще каких бы то ни было чувств». Упоминание «касок, похожих на котелки», снижает эмоциональный регистр этих строк и уравнивает первую мировую войну по ее осмысленности с игрой для детей, в которую с необыкновенной жестокостью играют взрослые.

Ричард Кантуэлл существует сразу в двух мирах - прошлом и настоящем, причем прошлое для него более реально и привлекательно. Один из знакомых говорит ему: «Вы любите уходить далеко в прошлое, полковник», на что Кантуэлл отвечает: «Так дьявольски далеко, что меня это даже не веселит». Он все еще ощущает себя младшим лейтенантом первой мировой войны: «Полковник задумался - теперь он снова был младшим лейтенантом и ехал на грузовике, весь в пыли, на лице его были видны только стальные глаза, веки были красные, воспаленные». Его глаза повсюду ищут следы былых сражений: «Они пересекли реку и очутились на итальянской стороне; он снова увидел старую дорогу с высокими откосами. Как и всюду вдоль реки, она была здесь ровная и однообразная. Но глаз его различал старые окопы».

Мировоззрение Ричарда Кантуэлла сформировалось именно в тот период времени и сохранилось практически неизменным, что лишает его оценку первой мировой войны исторической глубины. Несмотря на то, что о ее событиях вспоминает пятидесятилетний человек, читатель видит все происходящее глазами двадцатилетнего. Если Ричард» Кантуэлл, прошедший вторую мировую войну, и совершает переоценку событий первой мировой войны, то она касается лишь профессиональных вопросов ведения сражений: «Жаль, что нельзя перевоевать ту войну сначала, - думает он. - С моим опытом и с тем, что у нас сейчас есть». И, обращаясь к опыту прошедших войн, Кантуэлл не делает выводов об их принципиальной антигуманности. Он подходит к прошлому с холодным профессионализмом военного: «Еще, раньше они прошли сквозь бессмысленную мясорубку на Изонце и на Карсте. Им было стыдно за тех, кто ее устроил, и они старались не думать о ней, об этой позорной, дурацкой затее - поскорее бы ее забыть. Правда, полковник вспоминал ее иногда, поскольку она могла послужить уроком в других войнах».

Мировоззрение Ричарда Кантуэлла, сформировавшееся в первой четверти двадцатого века, было адекватным для той исторической ситуации. Плохо то, что его мировоззрение не развивается с течением времени в отличие от мировоззрения самого писателя.

Ричард Кантуэлл - представитель «потерянного» поколения, в котором черты, характерные для подобного типа героя, нашли свое крайнее выражение, даже вырождение. Перед нами как будто бы разочарованный и постаревший лейтенант Фредерик Генри, так и не нашедший. Полковник Кантуэлл серьезно болен. Он уже не борется с жизненными обстоятельствами. Полковник готовится к смерти, отказавшись от всякой борьбы за свои убеждения, что лишает его образ истинного трагизма и придает роману характер прощальной песни. Он не удовлетворен итогами своей жизни. Кстати, он является одним из немногих центральных персонажей Хемингуэя, которые предстают перед нами прожившими достаточно долгую жизнь.

Убеждения Кантуэлла, верные для более ранней эпохи, становятся непригодными для 40-х годов, порождая малопривлекательные черты его характера. Кантуэлл остается индивидуалистом, не доверяющим людям. «У вас много детей? - спрашивает он итальянского лодочника.

Шестеро. Два мальчика и четыре девочки.

- Видно, вы не очень-то верили в фашистскую власть. Всего шестеро!

А я и не верил.

- Вы мне голову не морочьте, сказал полковник. - Ничего удивительного, если вы в нее верили. Думаете, теперь, когда мы победили, я вас стану этим попрекать?». Сцена эта свидетельствует о том, что Кантуэлл видит во всех окружающих людях своих врагов. Еще одна сцена - реакция на появление шофера: «Вошел шофер. Полковник отметил, что, пока они перебрасывались шутками, он перестал следить за дверью, а всякая потеря бдительности его злила... «Ты потерял быстроту реакции, - подумал он. - Смотри, еще попадешься кому-нибудь в лапы». Кантуэлл сам признает, что у него «сердце несправедливого, желчного придиры, который хулит все на свете», он признается: «Я даже себе надоел, дочка», говорит он Ренате и пытается вести себя по-доброму: «Господи, дочка, если бы ты знала, как я стараюсь быть добрым! Но человеку легче на душе, когда он злой».

Доверие Кантуэлл испытывает лишь к таким же, как и он, людям, побывавшим на войне: «Жаль, - думает он, - что я люблю только тех, кто воевал или был искалечен». Он чувствует себя комфортно лишь рядом с теми людьми, которые также не смогли приспособиться к изменившемуся миру, оставшись в плену юношеских принципов.

Ричард Кантуэлл медленно умирает, потеряв смысл жизни с потерей реальных врагов. Как герою экзистенциальному, ему нужно с чем-то бороться, чтобы самоутвердиться, поэтому при отсутствии реальных врагов он зол на весь мир.

Полковник верно отмечает то объективно негативное, что сопутствовало второй мировой войне в Европе. Будучи профессиональным военным, Кантуэлл имеет возможность изнутри разглядеть истинные причины и выгоды второй мировой войны для США. «...сейчас армия - самое крупное предприятие в мире», - утверждает Кантуэлл, подчеркивая то обстоятельство, что для многих вторая мировая война была средством обогащения. Это наблюдение героя романа «За рекой в тени деревьев» перекликается со словами самого Хемингуэя, написанными им в 1948 году: «Автор этой книги пришел к выводу, что те, кто сражается на войне, самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем больше замечательных людей там встречаешь; зато те, кто разжигает, затевает и ведет эти войны, - свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться». Кантуэлл не раз говорит Ренате с горечью: «Да и кому какое дело до этой проклятой войны?» Хемингуэй испытывает судьбой ветерана послевоенное американское общество, забывшее о недавней войне, недоброжелательность со стороны которого Кантуэлл остро ощущает во время посещения кафе: «В баре, за первым столиком у входа, сидел разбогатевший во время войны миланец... и его роскошная, в высшей степени соблазнительная любовница... и полковник подумал: сколько же миланцу пришлось утаить налогов, чтобы заплатить за такую холеную даму в длинном норковом манто и за спортивную машину... Парочка воззрилась на него, как и положено невоспитанным людям этой породы, и полковник небрежно отдал им честь.

- Простите, что я в военной форме, - сказал он по-итальянски. - Но, увы, это мундир, а не маскарадный костюм!».

Кантуэлл подходит ко второй мировой войне с теми же мерками, что и к первой мировой. Верно отмечая ее негативные стороны, он не чувствует принципиально иного характера второй мировой войны, направленной на борьбу с фашизмом, не осознает того факта, что эта война для огромного количества людей имеет принципиально важное значение и что на этот раз она объединяет одних и превращает во врага других. Борьба с фашизмом не становится для него, как для Роберта Джордана, той основой, которая могла бы объединить его с другими людьми.

Безусловно, Ричард Кантуэлл чувствует ненависть к фашизму. Но она во многом обусловлена частными причинами. Для него это чувство связано с любовью к тем странам, которые были захвачены фашистами. Для Кантуэлла болезненным является тот факт, что генерал Франко все еще остается у власти в Испании. Полковник уверен в том, что его «повесят вниз головой возле заправочной станции». Он испытывает ненависть к итальянским фашистам, которых угадывает среди окружающих его людей.

Кантуэлл не видит в тех людях, которые воевали на стороне нацистской Германии, врагов. Как это происходит с ним во время воспоминаний о сражениях первой мировой войны, Кантуэлл не рассматривает противника, в данном случае рядовых нацистов, в качестве людей, осознанно отстаивающих с оружием в руках свою идею. Они для него - все та же людская масса, вовлеченная в исторический поток помимо своей воли. Поэтому полковник подходит к их оценке лишь с точки зрения профессионального военного, который признает достоинства своего противника. Фашисты - «храбрые парни», отмечает он в разговоре, подчеркивая их высокие профессиональные качества. На вопрос Ренаты, много ли полковник знал немцев, которые ему нравились, Кантуэлл отвечает: « - Очень много... Но ведь они так подло поступали! Конечно. А разве мы всегда поступали благородно? Я не могу относиться к ним так терпимо, как ты, - ведь это они убили моего отца и сожгли нашу виллу на Бренте! Мне они никогда не нравились. Особенно с того дня, как немецкий офицер у меня на глазах стрелял из дробовика по голубям на площади Святого Марка.

Я тебя понимаю, - сказал полковник. - Но, пожалуйста, дочка, пойми и ты меня. Когда убьешь так много врагов, можно позволить себе быть снисходительным».

Для Кантуэлла борьба с фашизмом не была окрашена глубокими чувствами, победа над ним не была выстрадана. Война не коснулась одинокого Кантуэлла в плане душевном так близко, как Ренаты, переживающей за своих близких, сострадающей другим людям. Чувствуется, что полковник подходит к ней с деловитостью и рассудительностью военного, исполняющего свой долг. Убийство и война для него теперь являются не живым делом, окрашенным болью и воспоминаниями, а нелюбимой работой, «скверным ремеслом». Кстати, вопрос о военных преступниках стал одним из камней преткновения для послевоенного экзистенциализма. С точки зрения «философии экзистенциализма», нацисты, которые во время войны не воспринимались как люди, после войны оказываются и личностями, действовавшими в соответствии с тем, что они считали, безусловно, верным, не предававшими своих взглядов и не понимающими, в чем их вина.

Во многом вследствие инертности своего мировосприятия Кантуэлл не сумел заметить героической стороны второй мировой войны. «Поступай, как приказано, не считаясь с потерями, - рассуждает полковник, - вот ты и герой». Его рассказы о войне вызывают у Ренаты закономерный вопрос: «Но разве во всем этом не было ничего благородного, ничего героического?».

Рассуждения Кантуэлла, на первый взгляд кажущиеся проявлением его высокого гуманизма, вызывают порой явное отторжение у русского читателя. Так, о русских он говорит: «...лично мне они нравятся, я не знаю народа благороднее, народа, который больше похож на нас». Однако через мгновение добавляет: «Говорят, это наш будущий враг. Так что мне, как солдату, может, придется с ними воевать». Если прикажут, полковник будет воевать и с русскими.

Следование своему призванию в любых ситуациях - выбор героя экзистенциального. Исполнение долга профессионального военного, беспрекословное подчинение военной дисциплине, приказам сами по себе разумны, но лишь при том условии, что человек чувствует в себе призвание к службе. Однако суть дела состоит в том, что Кантуэлл не чувствует себя человеком военным и, оставаясь на службе, изменяет своему призванию.

Судя по замыслу Хемингуэя, Ричард Кантуэлл более склонен к искусству, живописи, более лиричен по натуре, чем того требует ремесло военного. То, как он видит мир, доказывает большую «живописность» его восприятия, нежели та, которой обладает Томас Хадсон, профессиональный художник. Наблюдая за морем, полковник думает: «Почему всегда сжимается сердце, когда видишь, как вдоль берега движется парус? Почему у меня сжимается сердце, когда я вижу больших, неторопливых светлых быков? Дело, верно, в их поступи, во всем их виде, величине и окраске.

Но меня трогают и красивый крупный мул, и цепочка холеных вьючных мулов. И койот, всякий раз, когда я его вижу, и волк, который движется иначе, чем все другие звери, серый и такой уверенный в себе, гордо несущий свою тяжелую голову с недобрыми глазами». Кантуэлл часто упоминает в разговорах тех художников, которых ценил сам Хемингуэй (Брейгеля, Гойю). Рената говорит ему: «Ты все понимаешь в картинах, в книгах и в жизни», на что полковник отвечает «Ну, это наука нехитрая! Смотри на картины непосредственно, читай книги честно и живи, как живется».

Таким образом, Кантуэлл внутренне раздвоен. Он является героем «неподлинным». Следуя долгу, налагаемому на него нелюбимым ремеслом, полковник отказывается от следования своему истинному призванию и ощущает себя неудачником. «Отчего я такой ублюдок, отчего я не могу бросить свое ремесло и быть добрым и хорошим, каким мне хочется быть?» - размышляет он и сам дает ответ на свой вопрос: «Я хотел дослужиться до генеральской должности в американской армии и своего достиг. Но карьеры так и не сделал и теперь ругаю всех, кто добился успеха».

«Различие двух способов бытия, - отмечает П. П. Гайденко, - подлинного и неподлинного - одна из центральных проблем экзистенциализма». Если интерес человека и его деятельность направлены вовне, на предметы и процессы внешнего мира, тогда человек существует как погруженный в мир вещей. «Подлинный» же способ бытия есть направленность экзистенции на самое себя, на свои возможности. Ричард Кантуэлл отказывается от реализации своей экзистенции и живет обыденной жизнью, в мире повседневности. По мнению же Ясперса, вся сфера государственной и политической жизни, правовых отношений (к которой и принадлежит полковник Кантуэлл), где человек поступает сообразно заранее определенным нормам, действует с заранее известными предписаниями и законами, - вся эта сфера является сферой «повседневности», где личность человека совершенно не проявляется.

Беспрекословно исполняемый долг и приказ является для Кантуэлла той броней, которая позволяет ему не брать на себя никакой ответственности и считать себя безгрешным. Недаром он признается Ренате, что за всю свою жизнь совершил лишь три ошибки. Ответственность за все остальные ошибки он возлагает на других. Эта черта характера Кантуэлла является нетипичной для героев Хемингуэя, которые в самых сложных условиях всегда сами принимали решения.

Кантуэлл служит под командованием генералов, которых не уважает. Характерные его высказывания на этот счет: «после того как человек получит генеральскую звезду или несколько звезд, правда становится для него такой же недосягаемой, как святой Грааль для наших предков»; «Если бы я врал, как другие, у меня было бы уже три генеральских звезды»; «в нашей армии ты должен слушаться, как собака... Одна надежда, что тебе попадется хороший хозяин». Не чувствуя призвания к военной службе и уважения к ее порядкам, полковник все же исполняет неразумные приказы, которые ведут к неоправданной гибели людей. С этой точки зрения постоянные сетования полковника на неразумное командование кажутся бесполезным брюзжанием слабого человека. Особенно Ричард Кантуэлл сожалеет о полке, который он потерял во время одного из сражений второй мировой войны в результате исполнения одного из таких приказов. «Это был хороший полк», - говорит он. - «Можно даже сказать, прекрасный полк, пока я не уничтожил его по приказу начальства». Рената, благодаря своей женской интуиции, чувствует то, в чем сам Кантуэлл не желает себе признаться: он совершил в жизни не три, а множество ошибок, и главная из них - неправильный выбор жизненного пути, отказ от реализации самого себя. В одном из разговоров Рената проговаривается: «...ты должен мне все рассказать, чтобы избавиться от горечи... Понимаешь, я хочу, чтобы ты умер с легким сердцем». Эти слова объясняют истинное предназначение образа молодой графини. Она не является персонажем, позволяющим полковнику высказать свои мысли о двух войнах, в которых он принимал участие. Ее вопросы и ее сочувствие позволяют читателю осознать глубину надлома в душе Кантуэлла, о котором он стремится забыть перед лицом смерти, исповедуясь близкому человеку. Рената играет важную роль в реализации художественного замысла Хемингуэя.

Характер второй мировой войны был таков, что участие в ней с той или иной стороны должно было быть обусловлено глубокой уверенностью в необходимости борьбы. Кантуэлл ее лишен. Он подходит к участию в войне с точки зрения кадрового военного, лишенного собственных убеждений. Скорее всего, сам Хемингуэй, будучи убежденным антифашистом, осуждает Кантуэлла. Это проявляется в том, что образ полковника - один из самых противоречивых и малопривлекательных в творчестве писателя.

При этом следует учитывать то обстоятельство, что полковник Кантуэлл - один из героев Хемингуэя, не являющихся в достаточной степени обеспеченным для того, чтобы вести нравящийся ему образ жизни, как это делают Джейк Барнс «И восходит солнце» или Дэвид Берн «Райский сад». Поэтому выбор служить - не служить во многом для него предрешен по финансовым причинам».

«За рекой в тени деревьев» - последнее завершенное крупное беллетристическое произведение Хемингуэя. И если роман в состоянии поведать об образе мыслей автора, - считает Л. Гурко, - то роман «За рекой в тени деревьев» - страшный предвестник той напряженности, которая овладела Хемингуэем в последнее десятилетие его жизни». Мы солидарны с этой точкой зрения. Напряженность последних лет жизни нашла отражение и в романе «Острова в океане», в котором получают развитие экзистенциалистские тенденции в творчестве Хемингуэя 40-50-х годов. При анализе романа «Острова в океане» следует учитывать то обстоятельство, что работа над этим произведением, хотя оно увидело свет в 1970 году, была начата раньше, чем над романом «За рекой в тени деревьев», во второй половине 40-х годов, и была продолжена после публикации последнего, в 50-е годы. Таким образом, герой романа «Острова в океане», с одной стороны, содержит в себе черты, сближающие его с героями произведений Хемингуэя 30-х годов, с другой стороны - с полковником Ричардом Кантуэллом.

АВТОР: Балонова М.Г.