27.07.2012 3563

Исторический роман постмодернизма после В. Скотта

 

Из подхода Вико и романтической историографии вырос историзм - метод исследования истории, характерный для XIX века, и связанный, прежде всего, с именем Леопольда Ранке (1795-1886). Представитель исторического позитивизма, Ранке был противником гегелевской философии, считал, что у философии и истории должны быть разные задачи. Своим девизом историк сделал фразу «wie es eigentlich gewesen», то есть, по убеждению Ранке, историк не должен судить прошлое или давать советы на будущее, а должен показать, «как было на самом деле».

Ранке развивал историческую науку, порвав с литературой, и разработал методы, которыми пользовались многие поколения историков, главный из которых - анализ источников. Конечно, окончательно отказаться от литературных приемов Ранке не удалось: свои теории он излагал изящным литературным языком, выстраивал их по законам повествования. В то время, как романтическая историография базировалась на свободе вымысла, так как поэт и историк выполняли пророческую миссию, иначе и нельзя было постичь сущность исторического процесса, Ранке не оставлял места для художественного вымысла, будучи абсолютно уверенным в возможности объективного и правдивого описания исторической действительности. Белых пятен, которые можно было бы реконструировать с помощью воображения, Ранке не признавал: то, чего нет в исторических свидетельствах, не существует для истории. Историзм Ранке продолжает и традицию Просвещения, придерживаясь концепции прогрессивного развития общества. Вера Ранке в единство исторического процесса проявляется, в частности, в том, что он посвятил свою жизнь написанию «всеобщей истории» (Universalgeschichte). Несмотря на то, что историзм подвергся критике уже в 90-е годы XIX века, только в 50-е годы XX века методы Ранке были названы «устаревшими».

В Британии переход истории из области литературы в научную дисциплину свершился несколько позднее, чем в Германии, хотя крупнейший представитель академической британской истории Т. Карлейль - ровесник Ранке. Причина тому - большое количество образованных представителей дворян и буржуазии, которые занимались историей без системы и методов, заботясь в первую очередь о стиле повествования.

На Карлейля большое влияние оказали немецкий романтизм и идеалистическая философия истории. Это влияние проявляется в том, что, по мнению Карлейля, главный предмет исторической науки - великая творческая личность, просвещенная Богом. Соответственно мировая история - это биография таких великих людей. Интересно, что любимые герои Карлейля - Кромвель и Фридрих Великий, король Пруссии.

В Германии второй половины XIX века историография превращается в политическую пропаганду, которая доказывает выдающуюся роль немецкого народа в мировой истории. Историческая наука создавала мифы. «Прусская» историческая школа вносила свой посильный вклад в объединение страны под предводительством Пруссии, существовала и, соответственно, «габсбургская» школа, но ее роль была весьма скромной. Историки «прусской» школы критиковали Ранке за недостаточную политическую ангажированность и «непартийный» подход к истории. После объединения Германии в 1871 году под прусской короной авторитет исторической науки еще больше укрепился. По мере того, как история становилась наукой, она постепенно превращалась в инструмент легитимации существующего государственного строя и его идеологии. Представители немецкого историзма занимались исключительно политическим прошлым государства, возвышая, даже обожествляя великих вождей.

Исторический роман, находящийся в тесной связи с существующим взглядом на историю, оказывается на распутье. Литературоведы говорят о том, что Скотт не оставил талантливых учеников, которые бы сохраняли свойственное ему бережное отношение к прошлому. Этого не случилось, скорее всего, из-за быстро изменившегося отношения к истории, при котором исторический роман Скотта был уже невозможен. История застывала в форме официального историзма в Германии, в Британии на историков оказывал влияние позитивизм. По мнению Лукача, во второй половине XIX века в историческом романе происходит отрыв настоящего от прошлого, при этом прошлое стилизируется и идеализируется, и роман превращается в развлекательное чтение. Возникают антикварный, приключенческий романы (Стивенсон, Майн Рид). Лукач делает вывод о том, что в такой ситуации исторический роман уже не может составлять отдельный жанр, и классический исторический роман перерождается в великий реалистический роман. Такого же мнения придерживается и Елистратова, утверждая, что романы Скотта являются переходным звеном от романтизма к реализму. Так, например, Теккерей сочетает в своем творчестве традиции романа Смоллета и Филдинга, а также исторического романа. В середине XIX века возобладали тенденции реализма и Просвещения, но исторический роман, на наш взгляд, не сдает своих позиций. В Великобритании в эпоху викторианства (1837-1901) он остается излюбленным жанром, очень популярным вновь становится готический роман с его историческим антуражем, экзотикой средневековья. Если в романах Скотта читателя привлекала неразрывная связь прошлого и настоящего, то теперь привлекает незнакомость, загадочность и таинственность прошлого.

Морализм и дидактизм были характерны не только для исторической науки, но и для самой литературы, которая должна была выполнять функции врачевателя и воспитателя, а долгом писателя считалось исправление пороков общества. На прошлое смотрели утилитарно, сквозь призму викторианской морали: история должна подавать пример для воспитания нации. В викторианскую эпоху возродились ценности Просвещения, в этой связи прошлое не рассматривалось как нечто ценное само по себе, а лишь как ступень к настоящему. Из прошлого надо извлекать полезное, остальное не представляло интереса.

По утверждению немецкого литературоведа Х.В. Гепперта, в середине XIX века возникает «другой» исторический роман. В своей работе «Der andere historische Roman» (1976) Гепперт отмечает отсутствие новых определений жанра исторического романа и вводит оппозицию «iiblich/anderer» исторические романы. По мнению критика, «другой» исторический роман возник как реакция на идеологизацию истории. Если «обычный» исторический роман создает иллюзию объективности, стирая границу между фактом и вымыслом (в основном, в угоду существующей идеологии), то «другой» исторический роман акцентирует их столкновение. Во Введении упоминалось о том, что это свойственно историческому роману постмодернизма. На наш взгляд, оппозиция Гепперта верна, скорее, для XX века, тем более, что в качестве примера «другого» исторического романа автор приводит только «Генри Эсмонда» У. Теккерея. Гепперт говорит о том, что пошатнувшаяся вера в разумность истории, ослабление национальной идеи поставили под сомнение саму форму традиционного исторического романа. Тем не менее, роман «Генри Эсмонд» едва ли можно назвать историческим романом нового типа. К тому же написан он был в 1852 году - время расцвета викторианства, реализма, исторической науки и роста британской империи. Безусловно, роман не совсем вписывается в рамки традиционного исторического романа современников Теккерея. В «Эсмонде» писатель дегероизирует и демифологизирует историю - такова была реакция Теккерея на историческое мировоззрение а Карлейль, в частности на обожествление «великих» людей. Делая главного героя романа рассказчиком, автор подчеркивает его ненадежность: субъективная точка зрения может и не соответствовать истине, а значит можно сделать вывод о невозможности исторической объективности. Все же, на наш взгляд, в данном случае еще нельзя говорить о возникновении нового типа исторического романа. Скептический иронический роман Теккерея и др. (например, П. Мериме. «Хроники царствования Карла IX») только нащупывает новые возможности жанра, которые будут использованы лишь в XX веке.

В основном, интерес викторианского читателя к истории удовлетворяют романы, подобные произведениям Бульвера-Литтона - модного писателя того времени. Он изображал современных людей, их мысли и чувства в историческом антураже (как в готическом романе). Его римляне не отличаются от средневековых итальянцев или англичан, что говорит об универсализме человеческих страстей. В его романах нет чувства исторической уникальности, которое было у Скотта и романтиков. Бульвер-Литтон объединяет идеальные ценности прошлого с прагматичными интересами настоящего Н. Макьюэн считает, что в XIX веке к жанру исторического романа можно отнести только произведения Скотта, Теккерея и Диккенса. Каждый викторианский писатель обязательно пробовал себя в жанре исторического романа, в основном эти попытки были конъюнктурными и остались на уровне несерьезной литературы, но они помогли сохранить жанр. Это, например, исторические романы Ч. Кингсли и А. Конан-Дойла. Популярны были приключенческие исторические романы - Майн Рида, Стивенсона и Хаггарда, романы сестер Бронте с элементами готики и романтизма.

В Германии исторические темы затрагивались в основном в исторических балладах, драмах и поэмах (главным образом, в эпоху романтизма) и исторических новеллах. Этот жанр особенно любим немецкими писателями и XIX и XX веков. Германский литературовед Ф. Мартини отмечает, что специфика немецкого романа (в отличие от английского, французского или русского) в его близости к новелле: роман это скорее «расширенная новелла». Основное направление немецкого исторического романа второй половины XIX века - «историко-психологический реализм», рассматривающий внутренний мир индивидуума и его отношения с социумом.

В немецкоязычном регионе в XIX веке исторические романы и новеллы создают И.В. Гете, А. фон Арним, В. Гауф, В. Алексис, Э.Т.А. Гофман, Т. Фонтане, А. Штифтер, К.Ф. Мейер и др. Если первоначальный интерес к истории у Скотта во многом обусловила немецкая литература (исторические драмы Гете, баллады), то получившие широкую популярность исторические романы шотландца оказывают большое влияние на немецкий исторический роман. О влиянии творчества Скотта на исторические романы Гауфа пишет Р. Тарасулла в своей статье о «Лихтенштейне». Этот роман Гауфа, написанный в 1826 году, стал первым историческим романом «скоттовского типа» в Германии. О том, какую большую роль сыграл Скотт в формировании нового жанра в немецкой литературе, можно судить по «Заметкам о 12 романах В. Скотта», в которых Гауф размышляет над опытом английского романиста, теоретическими аспектами жанра. По мнению Гауфа, Скотт нашел в романе наиболее приемлемую для изображения истории художественную форму. Немецкий писатель, как и Скотт, шел к историческому роману от фольклора: ко времени написания «Лихтенштейна», Гауф уже был известен как автор двух сборников сказок. Во вступлении к роману, писатель отказывается от штампов готического романа и пишет, что стремится соединить вымысел народной легенды с исторической правдой, но сам же называет свой роман «романтической легендой». Если Скотт с любовью описывает дорогую его сердцу Шотландию, то Гауф с такой же любовью воспевает родную Швабию и подвиги предков. И для Скотта, и для Гауфа, как и для романтиков вообще, местный колорит, фольклор очень значимы. В выборе исторической эпохи писатель также следует романтикам: действие «Лихтенштейна» разворачивается в 1519 году. Фоном для приключений бедного и честного рыцаря становится междоусобная борьба, актуальная для разрозненной Германии. Готические элементы здесь все же присутствуют, как подчас и у Скотта (например, Белая дама в романе «Монастырь»), - таинственные развалины замка, связанные с ним легенды. В «Лихтенштейне» угадываются черты таких скоттовских романов, как «Айвенго» и «Уэверли». По примеру Скотта Гауф изображает вымышленных героев рядом с реальными историческими личностями; воссоздание духа эпохи, исторической картины - цель обоих романистов.

Вилибальд Алексис назван британским литературоведом Р. Паскалом немецким подражателем Скотту. Алексис создавал романы в стиле «Айвенго», его излюбленной темой было противостояние немцев наполеоновским войскам. Лучшим произведением писателя считается его исторический роман «Изегримм» (Isegrimm, 1852). Т. Фонтане, как и Алексис, увлекался историей Пруссии, придерживался либеральных идей социальной свободы и немецкого единства. По мнению Паскала, Алексис создал тип героя, который появляется позднее в исторических романах Фонтане. Это прусский помещик, колеблющийся между феодальными ценностями и лояльностью к королю, между классовым чувством и патриотизмом. Такой герой появляется в наиболее значительных исторических романах Фонтане - «Перед бурей» (1878) и «Шах фон Вутенов» (1883). Фонтане избегает описания грандиозных, переломных событий истории, но детально выписывает сцены из частной жизни. В романе «Вутенов» ситуация, в которой находилась Пруссия накануне ее падения под натиском наполеоновских войск, показана на судьбе и взаимоотношениях персонажей. Вывод, который делает автор, - общество, потерявшее душу, неминуемо постигнет катастрофа. Как отмечает Паскал, «Вутенов» близок к новелле, так как герои изображаются только в конкретный, напряженный период их жизни, важна отдельная ситуация, которая отражает дух и настроение того времени. В романе «Перед бурей» Фонтане, по его словам, хотел показать, как великая идея преображает обычных и самых разных людей.

По мнению Лукача, самые значительные исторические романы во второй половине XIX века создал Конрад Фердинанд Мейер - швейцарец, писавший на немецком языке. Мейер обращался к средневековью, Ренессансу, XVII веку, главными темами его романов были борьба за объединение нации, противопоставление великого прошлого незначительному настоящему. Герой Мейера не «великий человек» Карлейля и Ранке, который вершит судьбы народов и движет историю, а одинокий гений, через которого действует исторический фатум. «Он превращает гениев-фаталистов, которые якобы делают историю, в декоративно-роскошных декадентов». Лукач отмечает, что для времени, в котором творил Мейер, была характерна идея о неисповедимости путей и целей истории, одиночестве человека в истории. «Великие люди» выполняли мистически-фаталистическую миссию, а история виделась как нечто бессмысленное и иррациональное. Эту мысль поддерживает и, например, Ф. Мартини, который считает, что в историческом романе «Витико» австрийца А. Штифтера (1865-67), который сам автор называл «эпосом», историческое представлено как мистическое вне временные.

В изображении прошлого Мейер следует не традиции В. Скотта, а продолжает романтическую линию Виньи, еще больше деисторизируя историю. Историчность становится внешней, декоративной, фоном, на который проецируются жажда великих деяний и неспособность героев их совершить. В исторических романах Мейера, например, «Последние дни Гуттена» (1871), «Юрг Енач» (1876), внутренние конфликты героев не вырастают из действительных исторических условий. Как и в случае, например, Бульвера-Литтона, психология героев оказывается одинаково современной, в какую бы страну и время автор их не поместил. Свой прием Мейер объяснял тем, что использует форму исторического романа для того, чтобы выразить свой опыт и впечатления, так как исторический роман лучше маскирует автора, чем роман о современности, и в то же время больше дистанцирует читателя. Лукач называет Мейера крупнейшим писателем этого времени и посвящает его творчеству целую главу своего исследования, потому что Мейер осознавал проблематику исторического романа на этом этапе существования жанра и не пытался ее скрыть. Ф. Мартини наряду с Мейером отмечает романы Фрейтага, Раабе и Штифтера, в которых настоящее противопоставлялось идеализированному утраченному прошлому.

Во второй половине XIX века исторический роман претерпел серьезные изменения, так как менялось видение истории, восприятие исторического процесса. Из исторического романа уходило ощущение неразрывной связи прошлого и настоящего, которое было у Скотта, исторический материал становился для писателя не предметом исследования корней и причин настоящего (эту задачу взяла на себя историческая наука), а декорацией, костюмом, средством изображения.

 

АВТОР: Райнеке Ю.С.