Понятие «нарратив» в современной лингвистике. Нарратив как особая разновидность текста
Изучение нарратива в последние годы в гуманитарных науках получило интенсивное развитие, что явилось следствием второй когнитивной революции, получившей в философии и психологии название дискурсивного или нарративного переворота (Харре, 1996, 3-15). В результате этой революции акцентирование внимания на слове и предложении сменилось преимущественным вниманием к тексту, дискурсу, нарративу.
«Нарративный» поворот является составляющей частью или, по некоторым оценкам, этапом поворотов «лингвистического», «риторического» и «интерпретативного». По мере того, как сами гуманитарные дисциплины претерпевают изменения, открываясь навстречу антропологии, семиотике, литературной теории, философии, эстетике, политике и так далее, те тенденции их развития, которые попадают под название «лингвистического поворота» (связанного с повышенным вниманием к семантике единицу их языка), углубляясь, превращаются в риторические, интерпретативные, нарративные проблемы.
Смысл «поворота к языку», по мнению Ф.Р. Анкерсмита, одного из ведущих теоретиков исторического нарратива, состоял в том, что, поскольку было осознано, что язык составляет принципиальное условие знания и мышления, исследования в области социальных, политических, психологических и культурных проблем должны были быть сформулированы как языковые. Итогом этой тенденции стало, однако, то, что была пересмотрена одна из ключевых идей, лежащих в основе лингвистического поворота, именно, что главным объектом лингвистического анализа является предложение. От знака к фразе, от фразы к тексту, и от текста ко множеству практик - так условно можно обозначить направление, в котором двинулись гуманитарные дисциплины. Этому способствовал довольно радикальный пересмотр парадигм в дискурсивном анализе и литературной теории. Язык как главный объект анализа уступил место риторике с ее тропами и формами убеждения. Внимание и языковым и риторическим аспектам функционирования знания способствовало осознанию моментов «местоположенности», локальности производства знания, того, с помощью каких риторических приемов и повествовательных схем удавалось придать результатам своего труда вид вневременных и универсальных истин.
Положение Р. Барта о том, что художественный текст «обладает структурой, свойственной и любым другим текстам и поддающейся анализу» (Барт, 2000, 197), стало руководством к действию целого ряда исследователей (М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Греймаса и др.). В основе современных представлений о нарративе лежат концепции отечественных исследователей В.Я. Проппа, Б.В. Томашевского, М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Ю.М. Лотмана и др. В связи с повышением интереса к тексту, с осознанием сложности типологии текстовой организации в отечественной филологии возникает дисциплина, изучающая язык художественной литературы, которую стали называть лингвистикой нарратива. Если нарратология исследует нарратив с теоретико-литературоведческих позиций, то лингвистика нарратива предполагает изучение организации повествования в художественном тексте с точки зрения языковедения. Название новой ветви лингвистики текста было предложено в 1995 г. Е.В. Падучевой. Она же определила лингвистику нарратива как дисциплину, изучающую «формальные правила извлечения из повествовательного текста (нарратив переводится с французского как повествовательный. - Е.П.) всей той семантической информации, которую получает из него человек как носитель языка». (Падучева, 1995, 41). Задачей новой отрасли филологии Е.В. Падучева видит выявление «особенностей употребления и интерпретации языковых элементов в нарративе» (Падучева, 1996, 198). Развитие этого направления представляется очень перспективным, так как «лингвистический анализ литературного нарратива обязательно выходит на постижение его смысла» (Попова, 2002, 13). Исследование художественного текста с учетом нарративных характеристик позволяет делать выводы не только лингвистического, но и функционально-смыслового характера. Это способствует «движению литературоведения и лингвистики навстречу друг другу» (Степанов, 1980, 203), которое стимулируется единым объектом изучения - текстом.
Е.В. Падучева к числу важнейших понятий и категорий лингвистики нарратива относит: разграничение двух коммуникативных ситуаций - канонической (полноценной), возникшей между говорящим и слушающим в разговорном дискурсе, и неканонической (неполноценной), возникающей между повествователем (а именно он является аналогом говорящего и заместителем автора в нарративе) и читателем, и ее составляющие, первичные и вторичные эгоцентрические элементы языка, режим интерпретации, тип повествования.
На понимании нарративности как изложения истории, обладающего временной структурой, построено авторитетное исследование нарратива, представленного В. Шмидом в работе «Нарратология» (2003). Реалистическое понятие о событийности определяется несколькими критериями:
- во-первых, релевантностью изменения, при этом повышается событийность по мере того, как то или иное изменение рассматривается как существенное. Тривиальные изменения события не образуют. Отнесение того или иного изменения к категории события зависит, с одной стороны, от общей картины мира в данном типе культуры (Лотман, 1970, 282), а с другой - от аксиологии переживающего данное изменение субъекта. Так, относительность релевантности демонстрируется И.А.Буниным, например, уже в повести с многообещающим для нарратологии заглавием «Жизнь Арсеньева».
-во-вторых, непредсказуемостью, при этом событийность изменения повышается по мере его неожиданности. Парадокс - это противоречие «доксе», то есть общему мнению, ожиданию. Уже Аристотель определяет парадокс не только как «высказывание вопреки общему мнению», но также и как высказывание, «противоречащее прежде пробужденному ожиданию» (Шмид, 2001, 9-16). В повествовании как «докса» выступает та последовательность действий, которая в нарративном мире ожидается, причем речь идет об ожидании не читателя, а протагонистов. Эту «доксу» и нарушает событие. Основными критериями событийности являются релевантность и непредказуемость.
- в-третьих, консекутивность - событийность изменения зависит от того, какие последствия в мышлении и действиях субъекта она влечет за собой. Консекутивное прозрение и перемена взглядов сказывается на жизни героя.
- в-четвертых, необратимость. Событийность увеличивается по мере того, как уменьшается вероятность обратимости изменения и аннулирования нового состояния. В случае «прозрения» герой должен достичь духовной и нравственной позиции, которая исключает возвращение к более ранним точкам зрения.
- в-пятых, не повторяемость. Изменение должно быть однократным, так как изображение приближает наррацию к описанию.
Подобные определения дают Дж. Принс (1973; 1982; 1987), Т.А. ван Дейк (1978, 141). Классический признак повествования «поскольку оно порождается некоторым лицом» Ж. Женетт относит только к дискурсу как таковому: «В качестве нарратива повествование существует благодаря связи с историей, которая в нем излагается; в качестве дискурса оно существует благодаря связи с наррацией, которая ее порождает» (Женетт, 1972).
В.И. Тюпа (2001, 21) предлагает три свойства, которые он рассматривает как минимально необходимые для характеристики события: 1) гетерогенность, 2) хронотопичность, 3) интеллигибельность. Отсюда следует, что событийность - это свойство, подлежащее градации, то есть изображаемые в нарративном произведении изменения могут быть событийными в большей или меньшей степени.
В «Объяснительном словаре» А.Ж. Греймаса, Ж. Курте по семиотике нарративность (повествователыюсть) определяется как «некоторое свойство, характеризующее определенный тип дискурса, исходя из которого отличают нарративные виды дискурса (нарративные дискурсы) от видов не нарративного дискурса. Такова, например, позиция Э. Бенвениста, который противопоставляет «историческое повествование» (или «историю») и «дискурс» в узком смысле слова, используя в качестве критерия категорию лица («не-лицо» характеризует историю, а лицо - я и ты - является принадлежностью дискурса) и своеобразное распределение глагольных времен» (Греймас, Курте, 1983, 502). В семиотическом подходе имеют место устойчивые схемы, их обнаружению способствует сближение истории с такими дисциплинами, как логика (Ч. Пирс) и лингвистика (Ф. де Соссюр). А постмодернистская позиция - это закономерность изучать внутренние структуры истории-нарратива вглубь, иерархически. Так «История...» С.И. Соловьева позволяет подтвердить мысли Р. Арона о том, что «большие» исторические тексты нарративами в полном смысле этого слова не бывают, так как синкретично содержат в себе наррацию и микроисследование. Р. Арон говорил о том, что «если рассматривать историю в узком смысле этого слова, то рассказ - это одна из основных форм исторического знания» (Арон, 2004, 295).
Ж.Ф. Лиотар доказывает, что нарративность имеет место в процессе формирования традиционного знания. Важно при этом показать наличие в системе нарратива структурных операторов, которые собственно и составляют знание, «оказывающееся, таким образом, в игре» (Лиотар, 1979, 54-55). Структурные операторы формируют второй - промежуточный - слой текстов, в котором складываются теоретические посылки нарратива. Таким образом, рассказы позволяют, с одной стороны, определить критерии компетентности, свойственные обществу, в котором они рассказываются, а с другой - оценить, благодаря этим критериям, результаты, которые в нем достигаются или могут быть достигнуты. Следовательно, нарративными являются Произведения, которые излагают историю, в которых изображается событие. Р. Арон определяет то, что мы называем «операторами нарративности», следующим образом: «В некритической части своего труда Галье утверждает, что то, чем отличается историческое знание от знания наук о природе, это то, что он называет нарративом, а я - повествованием или рассказом. Самая примитивная форма рассказа «и затем, и затем, и затем» уже содержит важный элемент повествования, в понимании философов аналитической школы, а именно временную последовательность, причем порядок, в котором события произошли, имеет решающее значение» (Арон, 2004, 294). Это частицы и наречия, указывающие направление движения нарратива на основе событий, протекающих в пространстве - времени. Эта позиция поддерживается и отечественными исследователями. Так, Е.А. Попова дает следующее определение: «Нарратив - это текст, в котором рассказывается о людях и происходящих с ними событиях в той последовательности, которая устанавливается говорящим» (Попова, 2002, 12).
Э. Бальбуров считает признаком нарратива наличие «произвольно построенной структуры, в которой события располагаются в форме специфического суждения - истории» (Бальбуров, 2002, 73). По утверждению Н.А. Орловой, «нарратив, как правило, повествует о событиях, отклоняющихся от обычного рутинного хода жизни, характеризующихся, с точки зрения адресанта, некоторой аномалией, отклонением от нормы» (Орлова, 2004, 409). В.Н. Сыров указывает, что нарратив, прежде всего, имеет темпоральную структуру, и поясняет, что формальная структура любого нарратива одинакова: «Это некоторая целостность, складывающаяся из начала, середины и конца. Как правило, данные части соединены между собой посредством каузальной связи. Благодаря такому способу связи нарратив становится не простой совокупностью элементов (событий, ситуаций), а принципом их конфигурации» (Сыров, 1999, 21).
Существующие понятия нарративности (нарративность как опосредованность (Р. Арон) и нарративность как структура повествуемого (А.- Ж. Греймас, Ж. Курте)) не противоречат друг другу, а взаимно дополняются. Структура повествуемого (как темпоральная, так и событийная) организуется посредством нарратора - экзегетического или диегетического повествователя.
Нельзя автоматически выносить за границу понятия «нарратив» тексты с признаками описательности. Практически каждый нарратив неизбежно содержит описательные элементы. Нарратив - это художественный повествовательный текст, имеющий определенную событийную структуру, организованную посредством экзегетического или диегетического повествователя.
АВТОР: Грицкевич Н.Н.