Диалектизмы в художественной речи - на материале романа М.А. Шолохова «Поднятая целина» (статья)
М.А.Шолохов – выдающийся писатель. Как автор романов «Тихий Дон» и «Поднятая целина», рассказа «Судьба человека» и других произведений он широко известен не только в России, но и за её пределами.
На пологом песчаном левобережье, лежит станица Вешенская, старейшая из верховых станиц. В ней и провел почти всю свою жизнь Михаил Алексеевич Шолохов. Веками «Донщина», как иногда называют Донскую землю, была пристанищем самых вольнолюбивых людей.
Федор Абрамов пишет о нём: «По густоте замеса жизни, по накалу и ярости людских страстей, по языческой щедрой живописности слава Шолохова не знает себе равных в русской литературе. Да, может быть, и в мировой». В искусстве xx века он взмыл, как Василий Блаженный и мир ахнул от восторга и изумления.
«Я хотел бы, - говорил Шолохов, - чтобы мои книги помогали людям стать лучше, стать чище душой, пробуждали любовь к человеку, стремление активно бороться за идеалы гуманизма и прогресса человечества».
Произведения выдающегося писателя Михаила Александровича Шолохова несут миллионам читателей правду жизни.
Значительным произведением Шолохова является роман «Поднятая целина». Он посвящен важнейшему периоду жизни нашей страны – периоду перестройки сельского хозяйства.
Писатель рассказал о создании колхозов, о людях, перестраивающих жизнь и хозяйство в деревне. В романе можно встретить много диалектных слов.
Основным признаком диалектного слова является его употребление на ограниченной территории, иначе говоря, наличие у слова изоглоссы в пределах территории, которую занимает язык. Поэтому неверно относить к диалектизмам слова, обозначающие специфические явления старой крестьянской жизни или местной природы: сени, лапти, коврига; специальные термины общерусского распространения: стан, бердо.
Все эти слова не ограничены локально в своём употреблении, не связаны с определёнными группами говоров.
Местные слова, корни которых отсутствуют в литературном языке или производные от корней, представленных в литературном языке, имеющие в говорах свои особые значения – это группа собственно – лексических диалектизмов.
Например: …до Гремячего Лога от станицы двадцать восемь километров безлюдным гребнем.
Станица – диал. – станция.
Лишь со склонов балок суглинистыми глазищами глядит на мир земля;
Глазищами – диал. – глазами.
- Как же ты, товарищ, не гнушаешься с коньми вожжаться?
Вожжаться – возиться – собственно – лексический диалектизм.
- Он, как дикий гусак середь свойских, все как-то на отшибке держится, на отдальке. Отдальке – диал. – далеко; середь – диал. – середина. Мала ростом, нестроевичка, полвершка нету, а уж резва – неподобно!
Нестроевичка, полвершка нету – нестроевая лошадь. В царское время казак должен был отбывать военную службу на своей лошади, ростом не меньше двух аршин и полвершка.
Он, может, всю жизнь на печку лежал да об сладком куске думал, а я … да что там гутарить!
Гутарить – диал. – говорить.
Встречаются в романе и другие типы лексических диалектизмов.
Глупарь – глупец, такие типы диалектизмов относятся к лексико-словообразовательным диалектизмам.
Эти слова, отличающиеся от соответствующих им эквивалентов литературного языка своим морфологическим составом; слова с теми же корнями и имеющее то же лексическое значение, что и в литературном языке, но с другими аффиксами: одинова – диал. – однажды, остареть – состариться, дерун – драчун.
Наживал, пригоршки мозолей да горб нажил, а теперь добро отдай в обчий котел. Обчий – диал. – общий.
Гость подошёл к якову луничу, присел на табурет, снова стал вертеть цыгарку. Цыгарку – диал. – сигарета.
Он стоял возле лежанки, заложив руки за спину, широкоплечий, большеголовый и плотный, как тяжелый мешок с зерном. Лежанки – диал. – спальня, большеголовый – умный.
- Всё время он мне пособлял, быков давал, семена ссужал.
Ссужал – сеял; пособлял – пас.
Слова, совпадающие по значению с соответствующими словами литературного языка и отличающиеся от них одной фонемой, причём эти фонематические различия не связаны с существующими в современных говорах фонетическими и морфологическими закономерностями; в этих словах произошла лексикализация какого – нибудь фонетического явления: аржаной – ржаной, вышняя – вишня, пахмурный – пасмурный, комарь – комар.
Лексика диалектов богата словами, отражающими своеобразие природных условий той или иной местности, особенности хозяйственной жизни и быта населения.
Лексика говоров в той области детализирована, особенно в той части, которая относится к ведущей отрасли хозяйства.
Земледелие. Многообразны наименования различных земельных участков и угодий: пахотина – пахотная земля; взмет – земля, вспаханная один раз.
Многие из этих слов в современных говорах выпали из активного словарного запаса и сохранились только в топонимике (дар, тереб) или изменили свою семантику. Дифференцированы в говорах названия частей старых сельскохозяйственных орудий.
Лексика ограниченной сферы употребления распространена в пределах определённой местности или в кругу людей с общими интересами. Подобные слова используются преимущественно в устной ненормативной речи. Однако и художественная речь не отказывается от их употребления: писатель находит в них средства для стилизации художественного повествования, создания речевой характеристики героев.
На протяжении всей истории русского литературного языка лексика пополнялась диалектизмами. Среди слов, восходящих к диалектным источникам, есть межстилевые, нейтральные: улыбаться, очень, а есть слова с языковой эмоциональной окраской: чепуха, прикорнуть.
Большинство диалектизмов связано с жизнью и бытом русского крестьянства, так что многие слова этих тематических групп в современном литературном языке по происхождению диалектные: хлебороб и др.
Один из путей проникновения диалектизмов в общеупотребительный язык использования их писателями, изображающими жизнь народа, стремящимися передать местный колорит при описании русской деревни, создать яркие речевые характеристики деревенских жителей.
Следует различать, с одной стороны, «цитатное» употребление диалектизмов, когда писатель вводит их как иностилевой элемент и читатель понимает, что это речь героев, а не автора; и с другой стороны, использование диалектизмов на равных правах с лексикой литературного языка как стилистически однозначных лексических средств. Цитатное употребление диалектизмов в художественном тексте обычно стилистически мотивировано, если автор соблюдает чувство лиры и не увлекается непонятными читателю местными словами, разъясняя те диалектизмы, которые могут затруднить восприятие. Стремление же вводить диалектизмы в художественную речь на равных правах с литературной лексикой чаще всего получает негативную оценку.
Литературный язык призван обслуживать все общество во всех сферах производства науки, культуры и общественной жизни. Диалекты же используются почти исключительно в сфере бытового общения.
В отличие от литературного языка местные говоры не выделяют из своего состава обособленные функциональные стили: говоры относительно однородны в стилистическом отношении, будучи использованы главным образом в непринужденном диалектическом общении между жителями одной и той же деревни.
Частично могло наблюдаться использование диалектной речи и в сфере традиционного сельскохозяйственного производства в прошлом характерного для единоличного крестьянского хозяйства. Впрочем, проблема стилистической дифференциации диалектной речи остается почти не изученной.
Словарный состав говоров можно разделить на две неравные части. Большая часть – это лексика, общая с литературным языком: рука, голова, ходить, белый и т.д.
Меньшую часть составляет лексика специфическая, диалектная, неизвестная литературному языку. Здесь могут встретиться слова, свойственные только данному говору, данной группе говоров: гамзуля – неряха, плохая хозяйка, ждать, медлить. Слова широко распространенные во всех говорах, даже выходящие за пределы данного наречия: губы – гумны, пахать – подметать пол, зыбка – детская колыбель.
Промежуточную группу между этими основными частями лексики диалектов составляют слова, имеющие в словарях литературного языка помету: девка – девушка. В литературном языке употребление этих слов ограничено, они допускаются лишь в качестве ненормативных эмоционально окрашенных синонимов, несущих определённую стилистическую нагрузку.
Диалектология прошлого на эту сторону языка обычно не обращали внимания, и проблема специальной дифференциации диалектов осталась неизученной. Несколько больше мы можем узнать о некоторых узкословных социально – диалектных различиях среди крестьянского населения. Например: барский крестьянин, который работал у помещиков.
В наши дни наблюдается естественное различие между речью отдельных общественных прослоек населения в современной деревне в зависимости от возраста, профессии и образования носителей говоров. Речь русских жителей села сегодня бесконечно разнообразна. С калейдоскопической нестротой варьируются в ней сочетания различных явлений, восходящих, с одной стороны, к традиционным местным говорам, с другой, к литературному языку. Эти речевые элементы переплетаются и взаимодействуют между собой подчас самым причудливым образом. В современном речевом многообразии деревенских жителей естественно выделяются две полярные изогнутости.
Это речь людей старшего поколения, наиболее близкая к традиционному говору, и речь сельской интеллигенции, преимущественно молодёжи, приближающаяся к той или иной степени к нормам литературного языка. Между данными крайними точками – неисчислимое множество промежуточных речевых разновидностей, различие между которыми определяется и возрастом говорящих и их профессиональной специализацией и образованием.
Речевые вариации в устах наших современников ближе всего охватываются понятием «полудиалект», занимая промежуточное положение между традиционным территориальным диалектом и литературным языком нации.
Структура современных русских говоров позволяет, с одной стороны, вскрыть в ней такие явления, которые давно утрачены литературным языком, а с другой – наметить тенденции, присущие дальнейшему развитию общенародной языковой системы.
В качестве примера приведём факт сохранения в ряде современных говоров формы именительного падежа единственного числа существительного.
- Хитер ты, а не хитрее быка.
Хитер – диал. – шустрый.
- Вот он с чем стоял у калиточки!
Калитка – порог двери (существительное именительного падежа единственного числа)
В области диалектной фонетики показателен тот факт, что многие говору сохранили в положении под ударением особый гласный звук, соответствующий древней букве «ять». В литературном языке гласный теперь совпал в своём произношении со звуком «е», однако не переходит под ударением и перед твёрдыми согласными в звук «о» - «ё». Например: несу – нёс.
Приведём ещё пример чередования согласных г – ж, к – ч, восходящего к так называемому «первому смягчению заднеязычных», проявляющемуся, наряду с другими случаями, в формах глаголов настоящего времени 1 спряжения: могу – можешь.
За кулацкозажиточной частью ещё остались хвосты по хлебозаготовкам.
Хвосты – здесь: задолжность.
А на Путиловском давно работаешь?
Путиловский – крупный завод в Ленинграде. Существительное, собственное, именительный падеж, единственное число.
- То – то вижу, якорек у тебя.
Якорек – татуировка на руке Давыдова изображала якорь.
Существительное, нарицательное, единственное число, именительный падеж.
Казаки, в две затяжки поглощая папиросы, шли рядом.
В две затяжки поглощая – существительное плюс числительное. – Это нам дюже чудно, - откровенно признался дед.
Дюже – очень.
Из соседней комнаты вышел плотный казачок в казачьей серой папахе, сбитой на затылок, в куртке из шинельного сукна и казачьих с лампасами шароварах, заправленных в белые шерстяные чулки.
Лампасы – существительное, нарицательное, множественное число, именительного падежа.
Так я скажу вам, товарищ рабочий, что это есть одно измывание над коллективизацией и голый убыток – говорил Нагульнов.
Измывание – издевательство, насмешка. Существительное, нарицательное, единственное число.
Им, конечно, дают долгосрочные кредиты на покупку машин и тегла.
Тегло – рабочий скот. Существительное, нарицательное, единственное число, именительный падеж.
Зараз объясню почему.
Зараз – диалект: существительное, нарицательное.
В системе глагольных форм говоры имеют ряд особенностей, которыми они отличаются друг от друга и от литературного языка. Такие особенности могут наблюдаться, во-первых, в самой морфологической структуре глагольной формы.
Во-вторых, целый ряд особенностей в системе спряжения является результатом действия в говорах тех или иных фонетических в глаголах с безударными окончаниями в акающих говорах.
В целом же глаголы в диалектах свойственны те же категории, что в литературном языке: время, лицо, наклонение, залог, вид, а для некоторых форм – род, число.
Глаголы с основой на задненебные согласные г и к в литературном языке и в говорах образуют формы настоящего времени с исконным чередованием г – ж, к – ч. Это чередование согласных наблюдается во всех лицах, кроме 1 лица, единственного числа и 3 лица множественного числа.
Могу - можешь – может – можем.
Пеку – печешь – печет – печем.
Литературная норма представлена в настоящее время во всех говорах.
Однако в ряде говоров глаголы на задненебные «г и к» обнаруживают некоторую специфику в образовании форм настоящего, будущего времени, а именно: чередование г – ж, к – ч может отсутствовать или наоборот, обнаруживаться во всех лицах, включая 1 лица, единственного числа и 3 лица множественного числа.
Например: берегу – берегошь – берегот.
Личные окончания настоящего, будущего времени по говорам достаточно единообразны. Отличия от литературной нормы незначительны и имеют принципиальный характер только в 3 лице единственного и множественного чисел.
К ряду личных форм настоящего – будущего (простого) времени (образцы спряжения).
В произведении Шолохова «Поднятая целина» встречаются слова – диалектизмы, связанные с именем прилагательным.
Относящиеся к характеристике человека слова многочисленны в диалектах. Эти слова дают представление о внешнем облике человека, его уже и душевных качествах, чертах характера.
Современные русские диалекты характеризуются богатой и разветвлённой системой флексий имени прилагательного.
При этом значительная часть диалектов флексий совпадает с соответствующими флексиями литературного языка. Флексии прилагательных женского рода –ая,-ой; флексии прилагательных мужского рода и среднего рода –ый, ой, ого, ому собою другая часть представляет явления узкодиалектного характера.
В романе «Поднятая целина» усиливается диалектные формы творительного падежа множественного числа несклонно вытесняются, однако они не сразу заменяются литературными формами на –ми, формы на –ма,-мы,-мя могут, например, быть заменены образованиями на –м. Другими словами, рассматриваемый процесс в области форм творительного, множественного числа имён прилагательных, безусловно далеко не прямолинеен. Следует учитывать, что частным проявлением этого процесса является и постепенное нарушение отмеченной диссимиляции окончаний в диалектных атрибутивных сочетаниях. Например: боевымы, с худым, белыма, молочнымя, с добрымя.
Он в страшной тишине с минуту стоял молча, бледнея, полураскрыв щербатый рот, потом хрипло крикнул.
Щербатый – (диал.) – рот, в котором не хватает одного или несколько передних зубов. Прилагательное.
Роман назван «Поднятая целина» потому что в нём показаны глубокие изменения в жизни и сознании трудового казачества. Писатель сумел показать жизнь своих героев во всей её сложности. Каждый из них – особый характер, их поведение, особенности речи, их внешность воссоздаются писателем с замечательным мастерством.
Относясь с сочувствием и любовью к своим героям, людям труда, Шолохов утверждает их право на счастливую жизнь.
В романе много взволнованных лирических отступлений. Они связаны с описанием природы родного края или с отношением автора к изображаемым событиям.
Гибнут от рук врагов Давыдов и Нагульнов, и Шолохов с глубокой душевной болью пишет: «Вот отпели донские соловьи дорогим моему сердцу Давыдову и Нагульному, отшумела им поспевшая пшеница, отзвучала по камням безымянная речка».
В романе «Поднятая целина» Шолохов с большим мастерством показывает строительство нового мира, прослеживает рождение новых отношений в деревне.
Шире становится их общественный и политический кругозор. Крепнет у колхозников вера в свои силы, развивается чувство человеческого достоинства.
Трудовые крестьяне вступали на путь переустройства деревни.
Можно поражаться тому, как удалось Шолохову, вернувшись к роману после столь большого перерыва, добиться такой гармонической слитности, завершённости, целостности всего повествования, но нельзя не видеть, что время, в которое создавалась книга, оставило неизгладимые следы, определило особенности в их содержании и сложнокомпазиционной структуре.
Перед нами встаёт один из важнейших вопросов эстетики, касающийся того, какое влияние оказывает время создания произведения на его содержание, вопрос о самом характере связей писателя с действительностью, о временном и вечном в искусстве.
Язык Шолохова – одно из удивительных явлений русской и мировой литературы XX века.
Редкостного искусства достиг Шолохов в использовании удивительного по своей красоте художественного прима: рисуя совершенную по точности реалистическую картину, он умеет сделать в то же время символ, наполнить огромной силой образности, образности возвышенно поэтической.
К.Румянцев в статье «Народно - диалектная основа в авторской речи М.А.Шолохова» утверждал: «Диалектизмы в самом широком смысле слова вошли в язык писателя с детства, и, следовательно, не могли не попасть на страницы его произведений».
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
- Падерина А.Н. Язык художественного произношения. Ачинск, 2001.
- Прохорова В.Н. Диалектизмы в языке художественной литературы. – М.: Учпедгиз, 1957.
- Нечаева О.А. Диалектизмы в художественной литературе. – Якутск, 1960
- Культура русской речи. – М., 1989.
- М.Шолохов. «Поднятая целина». М., 1952.
- Прохорова В.Н. «Русские писатели и поэты», М.; Инфра, 2000.