Языковые особенности документов партии (на материале директив и постановлений партии о литературе и искусстве)
Характер отбора стилистических средств языка при производстве высказывания обусловлен взаимодействием адресата и адресанта, то есть лица, порождающего документы, и лиц, которым эти документы адресованы, а также задачами, которые перед ними поставлены. «Жанр, обладая содержательным свойством высказывания, отражает параметры коммуникативной ситуации» - пишет В.А. Салимовский (Салимовский, 2002, с. 189). Стиль, а соответственно и жанр, выражает отношение субъекта высказывания к адресату. В свою очередь, это отношение регламентируется той социальной ролью, в которой выступают субъекты коммуникации. Ведь, как указывает М.П. Котюрова применительно к научному тексту, «при изучении смысловой структуры, несомненно, необходимо вовлекать в процесс исследования и учитывать явления, лежащие в разных плоскостях действительности, то есть не только речь (текст), но и внелингвистический контекст, понимаемый нами как комплекс существенных факторов, оказывающих систематическое влияние на формирование речи (текста) (Котюрова, 1988, с. 26-27). Деятельность партии по отношению к социуму, выраженная в различного рода декретах, приказах, постановлениях, представляет собой административно-правовую деятельность, направленную на утверждение власти. Ведь политика представляет собой деятельность, связанную с отношениями между социальными группами, народами, государствами и т.д. Основной функцией политической деятельности является борьба за власть. Если же власть завоевана, то надо ее удержать. Удержание власти и распространение ее на различные сферы общественной деятельности как раз и происходит посредством создания нормативных документов, регламентирующих эту деятельность. Параметры языка этих документов задает властвующая элита (см.: Денисов, 1998). В итоге акт речи рассматривается как действие, цель которого подчинена общей цели деятельности правящей партии. Таким образом, как пишет В. А. Салимовский, определенная модель коммуникативной ситуации учитывает более широкую социокультурную деятельность. Экстралингвистические факторы, к которым относится и сфера социальных отношений между партией и массами (то есть субъектом создания документов и объектом, кому они адресованы), обусловливает характер стилистических особенностей речи партии.
В отличие от других сфер общественной деятельности, например, науки, чьей задачей является поиск объективного знания, функции идеологии, прежде всего, сводятся к овладению массовым сознанием населения, к внедрению в него своих критериев оценки настоящего и будущего развития общества, определению целей и задач, которыми люди должны руководствоваться в политическом пространстве. Обладая ярко выраженным групповым характером, идеология должна создавать позитивный образ проводимой политической линии, ее соответствия интересам того или иного класса, нации, государства. При этом идеология должна не столько заниматься пропагандой, распространением тех или иных идеалов и ценностей, сколько стимулировать целенаправленные действия и поступки граждан, партий и других политических ассоциаций. Следовательно, общественное предназначение политической идеологии, в данном случае коммунистической, состоит в том, чтобы внушить адресатам - гражданам сообщества - необходимость «политически правильных» действий и оценок происходящих событий. Иначе говоря, цель политической деятельности коммунистического государства сводилась не только к описанию своих действий, но и убеждению, пробуждая адресата к действию. При этом эффективность деятельности коммунистической партии определяется относительно основных целей.
P.M. Блакар в статье «Язык как инструмент социальной власти» (1987) писал: «Каждый языковой элемент является очень сложным и чувствительным инструментом, на котором играет тот, кто пользуется языком. Таким образом, восприятие и понимание, рождающееся у получателя, зависят от того, как пользуется этим тонким инструментом отправитель. В действительности именно эта игра с различными компонентами слова и происходящими с ним процессами всегда эксплуатируются в риторике, политической демагогии, а также в поэзии» (Блакар, 1987, с. 97). При этом эффективность воздействия на сознание объекта зависит не только от выбора наиболее точных лексических единиц, но и от выбора целой синтаксической конструкции. «Когда мы избираем определенный тип предложения, мы избираем его не для одного данного предложения, не по соображениям того, что мы хотим выразить данным одним предложением, - мы подбираем тип предложения с точки зрения того целого высказывания, которое предносится нашему речевому воображению и которое определяет наш выбор», - отмечал М.М. Бахтин (Бахтин, 1997, с. 184). Характер композиционно-стилистических особенностей, определяющих характер высказывания, по Бахтину, является доминирующим компонентом речи. В процессе речи форма целого высказывания, то есть речевой жанр, определяет основное намерение говорящего. Ведь всякое высказывание - звено в цепи речевого общения. Это - активная позиция говорящего в той или иной предметно-смысловой сфере. Поэтому каждое высказывание характеризуется, прежде всего, определенным предметно-смысловым содержанием. Выбор языковых средств и речевого жанра определяется, прежде всего, предметно-смысловыми заданиями (замыслом) речевого субъекта (или автора). Неотъемлемым компонентом, не менее важным в речевой деятельности, определяющим ее композицию и стиль, является и экспрессивный момент, то есть субъективное эмоционально-оценивающее отношение говорящего к предметно-смысловому содержанию своего высказывания. В разных сферах речевого общения экспрессивный момент имеет разное значение и разную степень силы, но есть он повсюду, то есть, как справедливо указывает М.М. Бахтин, абсолютно нейтральное высказывание невозможно. Оценивающее отношение говорящего к предмету своей речи (каков бы ни был этот предмет) также определяет выбор лексических, грамматических и композиционных средств высказывания. Индивидуальный стиль высказывания определяется главным образом его экспрессивной стороной (Бахтин, 1997, с. 184-185). Активное производство коммунистической партией документов директивного характера порождает неоднородные отношения между субъектами коммуникации. Приказы, постановления, директивы репрезентируют отношения подчинительного характера между субъектом и объектом речи. Это проявляется в демонстрации властных отношений представителей правящей партии по отношению к тому, кому они адресованы. При этом под властью мы понимаем, во-первых, политическое господство, государственное управление и его органы, а во-вторых, право и возможность распоряжаться кем - или чем-нибудь, подчинять своей воле.
В жанровом отношении документы, издаваемые коммунистической партией за период 1917-1932 годов, характеризуются как декрет (Декрет о мире (1917 г.), Декрет о печати (1917 г.), О революционном трибунале печати (1918 г.) и др.); постановление (Постановление Комитета революционной обороны Петрограда (1918 г.), Обязательное постановление (1919 г., 1920 г.) и др.); правила (Временные правила о порядке издания печатных изданий (1918 г.) и др.); приказ (Приказ реввоенсовета республики (1918 г.), О военной цензуре (1919 г.) и др.); распоряжение (Распоряжение Петроградской ЧК (1921 г) и др.); инструкция (Инструкция к положению о Губернских политических отделах по делам печати (1922 г.), Партийная инструкция Главлиту (1922 г.), Инструкция Главлита (1922 г.), Инструкция о порядке осуществления контроля за репертуаром (1923 г.), Инструкция о порядке конфискации и распределения изъятой литературы (1923 г.), Инструкция по пересмотру книг в библиотеках (1926 г.) и др.); положение (Положение о Губернских политических комиссиях по делам печати (1922 г.), Положение о Главлите (1922 г.), Положение о Наркомпросе (1925 г.) и др.); циркуляр (Циркуляры Главлита (1923 г., 1924 г.), Циркуляры Главреперткома (1925 г.), Циркуляр ОГПУ (1926 г.) и др.); бюллетень (Бюллетень Главлита (1923 г.) и др.); отчет (Отчет о деятельности Политотдела Госиздата (19923 г.), Отчет Ленгублита (1924 г.); докладная записка (Докладная записка о деятельности Главлита (1926 г.), Докладная записка Главлита в ЦК ВКП(б) (1927 г.) и т.д. Рассмотрим словарные дефиниции каждой из этих жанровых особенностей: Постановление, согласно толковому словарю (СРЯ), имеет следующее значение «коллективное решение, официальное распоряжение». В свою очередь, лексема «распоряжение» имеет следующие дефиниции: 1. распорядиться (то же, что приказать). 2. Приказ, постановление. Приказ - это официальное указание, подлежащее неукоснительному исполнению. Указание - 1. Указать. 2. Наставление, разъяснение, указывающее, как действовать. Наставление - 1. наставить. 2. Настоятельный совет, поучение. 3. Руководство, инструкция. Руководство - 1. Руководить. 2. То, чем следует руководствоваться в работе, в деятельности. Учебное пособие по какому-нибудь предмету. Поучение - Наставление, назидательный совет. Таким образом, лексемы «постановление», «распоряжение», «приказ», «указание» являются синонимичными по своим значениям. Лексема «Правила» обозначает «постановление, предписание, устанавливающее порядок чего-нибудь». При этом под предписанием также понимается «распоряжение, приказ (офиц.)». Таким образом, «Правила» входит в один семантический ряд с вышеперечисленными лексемами «постановление», «распоряжение», «приказ».
Лексема «инструкция», согласно толковому словарю, имеет следующие словарные дефиниции: 1. Свод правил, устанавливающих порядок и способ осуществления чего-нибудь. 2. Вообще указания. В свою очередь «указание» обозначает 1. Указать. 2. Наставление, разъяснение, указывающее, как действовать. А указанием к действиям по отношению к чему-либо является и приказ, директива, инструкция и т.д. Лексема «положение», согласно СРЯ, предполагает следующие словарные дефиниции: 1. Местонахождение в пространстве. 2. Расположение, постановка тела или частей его, поза. 3. Состояние кого-чего-н., сложившиеся обстоятельства. 4. Совокупность общественно-политических отношений, обстановка общественной жизни. 5. Место, роль кого-нибудь в общественной жизни, в коллективе, семье. 6. Распорядок государственной, общественной жизни, устанавливаемый властью. 7. Свод правил, законов, касающихся чего-нибудь. 8. Научное утверждение, сформулированная мысль. Таким образом, фигурируя в качестве документа политической партии, лексеме «положение» приписываются шестое и седьмое значения. В свою очередь, распорядок - это «установленный порядок в каком-нибудь деле, в течение дел». Порядок - 1. Правильное, налаженное состояние, расположение чего-нибудь. 3. Правила, по которым совершается что-нибудь; существующее устройство. Под законом же понимается: 1. Не зависящая ни от чьей воли, объективно наличествующая непреложность, заданность, сложившаяся в процессе существования данного явления, его связей и отношений с окружающим миром. 2. Постановление государственной власти, нормативный акт, принятый государственной властью; установленные государственной властью общеобязательные правила. 3. Общеобязательное непреложное правило. Циркуляр - директивное распоряжение подведомственным учреждениям. В свою очередь лексема «директивный» имеет следующие дефиниции: 1. Директива. 2. Категорический, не терпящий возражений. Таким образом, циркуляр, директива обозначают руководящее указание; распоряжение, приказ, не терпящий возражений, выполнение требований который расценивается как не имеющие альтернативы.
Бюллетень, согласно толковому словарю, обозначает: 1. Краткое сообщение о событии, имеющем общественное значение. 2. Название некоторых повременных изданий. Отчет - 1. Отчитаться. 2. Сообщение, доклад о своих действиях, работе. Докладная записка - 1. Листок бумаги с записью, коротенькое письмо. 2. Краткое изложение какого-нибудь дела. В сочетании с прилагательным «докладная» лексема «записка» имеет характер публичного сообщения, то есть изложения какой-либо темы по конкретному вопросу. Таким образом, функционируя в качестве основных документов коммунистической партии, лексемы «приказ», «постановление», «инструкция», «указания», «циркуляр», «директива», «распоряжение» характеризуются нами как синонимичные понятия и являются членами одной лексико-семантической группы с общим значением установления, назидания, разъяснения, которым приписывается объективность и официальный характер, объясняющих как действовать и чем руководствоваться. Сочетаясь с такими понятиями, как закон, правила, установленный порядок, государственная власть, они носят характер объективности, непреложности, нормативного акта. Это закономерно, так как политический язык, как пишет Е.И. Шейгал в монографии «Семиотика политического дискурса» (2004), преимущественно «побудителен, нацелен на оказание влияния, стимулирование и воодушевление адресата» (Шейгал, 2004, с. 46). В свою очередь, лексемы «бюллетень», «отчет», «докладная записка», объединяясь по семантическому сходству, также являются членами одной группы с общим значением сообщения о своих действиях, изложения дела по какому- либо вопросу. Присутствие документов, имеющих отчетный характер о проделанной работе, закономерно, ведь выполнение приказов, распоряжений, директив предполагает наличие различных форм отчетности. Разделение жанров документов на приказы и отчеты закономерно. Так как отчеты представлены различными докладными записками, бюллетенями, выписками из протоколов, то для подобного рода характерны глаголы не в побудительном, а в изъявительном наклонении (прошедшего и настоящего времени констатационного характера), точные цифры, характеризующие чью-либо деятельность, наличие глаголов страдательного залога (забракованы, достигнуты и др. (Цензура в Советском Союзе, 2004, с. 22-23), просмотрено, пропущено, подверглось, забракованы, признаны не подлежащими к изданию, изъято и др. (там же, с. 24)). Ведь сам характер отчета предполагает сообщение, доклад о своих действиях, проделанной работе, то есть отчет - сообщение о своих действиях, о том, что поручено, сделано. Характер отчета подтверждается также анализом состава того подразделения, которому что-то поручено, поставленной задачей и приведением тех результатов, как положительных, так и отрицательных, которых добилось подразделение за какой-либо период, и краткий вывод в качестве напутствия в дальнейшей работе: (...ненормальное прохождение полит редакционной работы - идеологически недостаточно сильный состав редакций (следовательно, необходимо укрепить состав редакций идеологически грамотными людьми) (Здесь наблюдается скрытый императив). Другой пример: Со временем нынешние функции полит редактирования должны перейти в сами отделы и редакции и они станут тогда органом цензуры в узком смысле этого слова. Обязательным моментом каждого отчета является статистика работы, выраженная в цифрах: «Всего просмотрено книг 160. Из них пропущено без изменений - 160. Запрещено - 23. Всего подверглись изменению в Политотделе - 90 (печатать с предисловием, переработать предисловие, изъять отдельные места и т.д.)» (там же, с. 70-71). То же наблюдается и в докладной записке: 8,2 % рукописей... забраковано, 40 % подверглись изменениям по указанию политического отдела. Однако наблюдается взаимопроникновение жанров - приказов и жанров - отчетов. В отчетах присутствуют различного рода запреты: «Переработать всю книгу или отдельные места...», «Изъять отдельные места...», «Печатать с предисловием...» и т.д. В свою очередь в документах-приказах: «...были приняты временные и экстренные меры» и т.д.
Итак, анализ жанровых особенностей документов партии показывает, что одним из видов взаимодействия руководящей партии и общества был документ, имеющий директивный характер. Выполнение приказа должно было быть беспрекословным и обязательным. Вся деятельность страны должна была осуществляться согласно единым документам, исходящим от руководства коммунистической партии. Это подтверждается и на уровне текста: «В основу деятельности должны лечь следующие основные директивы...» (Цензура в Советском Союзе, 2002, с. 29), «Списки, издаваемые Главным управлением по делам литературы и издательств (Главлит), обязательны к точному и неуклонному руководству для органов ГПУ».
В текстах документов партии находит выражение идеологизированный язык. Признавая тот факт, что в двадцатые годы XX века понятие «идеология» понималось именно как политическая идеология, а именно идеология коммунистической партии (см., например, работы Г. Кульжановой «Язык политики как социолингвистический феномен», где различаются разные формы идеологии: политическая, правовая, религиозная и др. (Кульжанова,2001)), мы можем утверждать, что термины «политический язык» и «идеологический язык» выступают как синонимы. Это подтверждает тот факт, что определение идеологии в различных словарях дается именно в контексте политики. К тому же в целях укрепления основных позиций власти и борьбы с антиреволюционными силами наблюдается проникновение политики в другие сферы жизни общества и установление над их деятельностью тотального контроля, что также отражается в документах различного характера. Взаимодействие идеологии и культуры общества, тотальный контроль идеологии над ней порождает наличие непреложных догм, закрепленных в документах партии, которые регламентируют деятельность и развитие культуры и искусства. Ведь искусство, как отмечает многие ученые, «не мода, не бессмысленная чередование на поверхности исторического процесса сиюминутных измов, оно не есть выражение какой бы то ни было тенденции капитализма, напротив... оно выражает душу (народа) и общественные идеалы» (Голомшток, 1994, с. 23).
Политический, а следовательно, идеологический уклон во всех направлениях общественной жизни характеризуется присутствием всякого рода контроля в различных областях общественной жизни. В первую очередь, это касается литературы, так как печатное слово было подобно «бомбам и пулеметам». Именно поэтому огромное количество документов было посвящено регламентации деятельности типографий и контролю за выпуском печатных изданий (см., например, «Об издательстве «Книга», «Доклад об издательстве «Огонек», «Докладная записка о журнале «Звезда», «Об издании рассказов А. Конан-Дойля», «О повестях А.В. Чаянова» и др.). Основные положения политических документов также касались деятельности библиотек (см.: документы о конфискации запрещенной литературы); контроль осуществлялся за репертуаром театров (см.: «Инструкцию о порядке осуществления контроля за репертуаром», «Положение о театральных пьесах» и др.), над радиовещанием (см.: «О контроле над радиовещанием»), над другими сферами духовной жизни (см.: «О показе кинофильмов», «О музыкальных произведениях») и т.д. Данный тезис доказывает тот факт, что термин «политика» имеет очень широкий синтагматический ряд в контексте документов: политическое редактирование печатных изданий, политический контроль, политический отдел, политическое управление, политический характер печатной продукции, политическая работа (заметим, что политической работой занимались все, включая издательства, театры, библиотеки и т.д.), политическая комиссия, политический характер и т.д. При этом во многих документах отчетного характера эксплицируется разделение процесса редактирования издаваемой литературы на политическое редактирование (в первую очередь) и на общее редактирование. Основное внимание уделяется именно политическому редактированию (в отчетах констатируется факт недостаточного качества именно политического редактирования: «...ненормальное прохождение полит редакционной работы - идеологически недостаточно сильный состав редакций». Ведь наряду с просветительской работой большое значение идеологами уделялось и воспитательной работе. Вся культурная жизнь страны осознавалась как мощное средство воспитания масс в духе социализма, в духе советского патриотизма и интернационализма. Об этом не раз указывалось в статьях В.И. Ленина. И в первую очередь воспитательная работа проводилась посредством литературы. Ведь именно литература является «единственно бессмертным результатом человеческого труда» и «именно в области культуры враг будет особенно силен. Здесь он будет изворотлив, искусен, цепок» (Ленин, 1980, с. 311). Естественно, что, придавая такое значения культурным делам, тоталитарное государство использует различные средства достижения своей цели, ведь только через организацию культуры можно было идеологизировать ее и тем самым целиком подчинить задачам политической борьбы. Определяющим признаком общности, задающим основные нормы и ценности советского социума, стала политическая общность. В свою очередь, стремление к политической унификации общества порождает унификацию всей общественной деятельности в различных ее аспектах. Таким образом, политическая идеология, регламентируя деятельность издательств, критически относилась и к творчеству писателей. Тем самым акцентировалось внимание на тех аспектах, которые мешают построению общества будущего. Так, в текстах документов наличие лексем «борьба», «сражение», «фронт» и др. порождает наличие образа врага, с которым необходимо бороться. При этом все меры наказания, представленные в документах, представляют меры борьбы с врагом именно в целях формирования нового государства, где врага не будет. При этом, акцентируя внимание на наличии врага, отождествляя внешнего врага с внутренним (исходя из семантики лексемы враг), идеологи вырабатывали критерии, согласно которым революционер, человек, наделенный классовым сознанием - человек будущего, - репрезентировался в качестве идеала. Конечной целью было достижение единомыслия, единообразие мнений и суждений в рамках коммунистической идеологии.
Основное место в содержании документов, издаваемых партией за период 1917-1932 годов, занимают понятия, обозначающие субъект речи, как правило, анонимизированный (комитет, совет, отдел и др.), объект речи (народ, пролетариат, общественность, а также конкретные лица, издательства, типографии и т.д.), наличие врага (как правило, обобщенные понятия) и методы борьбы с ним (наказание, репрессии, идеологическое давление, борьба и др.). При этом конкретизатором этих понятий служит лексема «революционный». Лексема «революционный» в словаре имеет следующие значения: 1. Революция; 2. Выражающий идеи революции, направленный к осуществлению революции. 3. Вносящий революцию в какую-нибудь область жизни, науки, производства. При этом революция - это 1. Коренной переворот в жизни общества, который приводит к ликвидации предшествующего общественного и политического строя и установлению новой власти. 2. Коренной переворот, резкий скачкообразный переход от одного качественного состояния к другому. В документах же под словом «революция» понимается, прежде всего, нечто новое, передовое, правильное, современное, принадлежащее коммунистической партии, что определяет наличие в текстах таких словосочетаний, как «революционный народ», «революционный комитет», «революционный трибунал», «революционный совет», «революционные массы», «революционное настроение», «революционный дух», «революционная поэзия», «революционная общественность».
Анализ основных лексем, используемых в партийных документах, показывает, что большинство документов, исходящих от руководства партии, направлены на установление жесткого подчинения в обществе и устранение врага, как внешнего, так и внутреннего. В качестве внешнего врага, согласно партийным документам, выступает «буржуазная пресса», «империализм», «самодержавный режим», «реакционное направление», «белогвардейские шайки», «контрреволюционные элементы всех мастей» (см.: Цензура в Советском Союзе, 2004); внутренними же врагами являются «продажные писаки», «клеветники», «антисоветские журналисты и беллетристы», «религия», «мистика», «антинаука», и «вообще все враждебное нашему строительству новой жизни». Документы изобилуют понятиями «сопротивление», «угроза», «смута», и т.д. И если образ внешнего врага представлен в текстах документа только в обобщенном виде, то конкретный враг видится не только обобщенно (например, продажные писаки), но и ассоциируется с деятельностью конкретных издательств, имеющих связи за рубежом, а также творчеством отдельных писателей и их произведениями. При этом если борьба с внешним врагом представляется больше методами убеждения, разъяснения, то с внутренним врагом (а под внутренним врагом понимается все, что не соответствует проводимой политике коммунистической партии, в том числе и авторы таких произведений, которые в какой-либо степени не следуют четким указаниям властных структур, принципам политического контроля, указанным в различных постановлениях и директивах) борьба видится через запрет изданий, наложение штрафов, судебные разбирательства, политическое заключение.
Характер продуктов деятельности писателей, поэтов, музыкантов, драматургов должен быть направлен на прославление социалистического отечества, отображать строительство новой жизни и «вообще отвечать настроениям современности». При этом документами запрещалось: агитация против Советской власти, разглашение военных тайн, возбуждение национального и религиозного фанатизма, а также возбуждение общественного мнения. Преследовался любой «проступок против народа». К документам, регламентирующим деятельность творческого процесса художников, относятся: «О романе Б.А. Розова «После бури»«, «Об издании рассказов А. Конан-Дойля», «О либретто оперы М.А. Миллера» и др. К недостаткам такого рода произведений, которые могут помешать «строительству нашего социалистического общества», по мнению представителей политического редактирования, относятся: «устранение кричащей обложки, имеющей рекламный характер», «посвящение книг буржуазным профессорам», «клерикальность, вредность, которое вряд ли смягчит музыка», отношение к религии, мистике, уклон к идеалистической философии, подчеркнутая религиозность, попытки показа явного или скрытого неприличия и просто идеологическая неприемлемость. Следовательно, следуя главному принципу тоталитарной художественной идеологии - принципу партийности искусства, который требовал, чтобы художник смотрел на действительность глазами партии и изображал реальность в свете «революционного» развития по направлению к цели создания коммунистического общества, - осуществить всю грандиозность поставленных эпохой задач художник может только при помощи партии и государства и только под их непосредственным руководством. Следование этому принципу должно привести «к высочайшему развитию культуры». В такой ситуации было оправданным требовать от художника слова всех сил и карать тех, кто этим принципом не руководствуется. Такая «великая» цель, по мнению представителей командных высот, оправдывает все средства для ее достижения. При этом конечная цель мыслилась в создании не только нового общества, но и его строителей, чья психология, идеологические взгляды, этика, эстетика формировались бы по законам «единственно правильного» течения.
Наличие врага, как внешнего, так и внутреннего, предполагает борьбу с ним. Лексема «враг» в словаре имеет следующую дефиницию: 1. Человек, который находится в состоянии вражды с кем-нибудь, противник; 2. Военный противник, неприятель; 3. Принципиальный противник чего-нибудь. При этом под враждой понимаются отношения и действия, проникнутые неприязнью, ненавистью. Следовательно, основными лексическими компонентами дефиниции являются противник, неприятель, существование которого нежелательно для общества. Присутствие в обществе врага, с которым обязательно надо бороться, порождает семантическое поле военного фронта, которым охвачена вся жизнедеятельность страны. Страна осознается как военный лагерь, как некий субъект, имеющий свои тайны, свою стратегию борьбы с врагом. Тайна передается в документах через лексемы «осторожность», «бдительность», «контроль», «цензура» и др. В семантическое поле «приказы» вписывается поле «суд», характеризующееся лексемами: суд, наказание, расследование, следственная комиссия, заседание, слушание, дело, преступление, арест, обыск, обвинение, защита и др. Большинство документов в жанровом отношении относятся к императивным жанрам, они отличаются друг от друга лишь степенью категоричности. Образ врага в некоторых документах представлен имплицитно, однако меры борьбы с ним имеют ярко выраженный характер. Эта борьба представлена в текстах партийных документов следующими лексемами: «наказание», «трибунал», «репрессии», «штраф», «суд», «разгром», «секвестр», «конфискация», «реквизиция», «уничтожение», «контроль», «управление», «надзор», «борьба», «административное и судебное преследование», «идеологическое давление», «воздействие» и др. Рассмотрим значение некоторых их них.
Трибунал - чрезвычайный судебный орган. В свою очередь лексема «чрезвычайный» имеет значения: 1. Исключительный, превосходящий все, всех, очень большой. 2. Специально для чего-нибудь назначенный, не предусмотренный обычным ходом дел. Суд - 1. Государственный орган, ведающий разрешением гражданских споров и рассмотрением уголовных дел. 2. Общественный орган, рассматривающий проступки членов какого- нибудь коллектива. 3. Разбирательство дел в таких органах. Наказание - 1. Мера воздействия на того, кто совершил проступок, преступление. 2. О ком - чем-нибудь трудном, тяжелом, неприятном. В свою очередь проступок - поступок, нарушающий правила поведения, провинность. Преступление - 1. см. преступить. 2. Общественно опасное действие, нарушающее закон и подлежащее уголовной ответственности. Репрессии - карательная мера, исходящая от государственных органов. Штраф - денежное взыскание в наказание за что-нибудь. Конфискация - Изъятие чего-нибудь безвозмездно в собственность государства. Секвестр - В праве некоторых стран: запрещение пользования каким-нибудь имуществом, налагаемое органами власти. Реквизиция, реквизировать - отобрать в принудительном порядке в пользу государства или на военные нужды. Уничтожение, уничтожить - 1. Прекратить существование чего-нибудь, истребить. 2. Унизить, оскорбить, поставить в безвыходное положение. Преследование, преследовать - 1. Следовать, гнаться за кем-нибудь с целью поимки, уничтожения. 2. Неотступно следовать за кем-нибудь (СРЯ).
Все это отражает одно - наказание за различного рода проступки, преступления, но только различные степени его тяжести. В документах представлена также и иерархия мер наказания, которая может последовать: закрытие (издательств, театров и др.) - сокращение - штраф - суд. Таким образом, основной функцией в плане проведения идеологической работы (что находит выражение в текстах документов) было посредством представленной аргументации определить нарушение деятельности отдельных субъектов, а далее посредством суда и вынесения уголовной ответственности определить меры наказания, вплоть до физического уничтожения. При этом в целях обеспечения жесткого контроля существовал перечень документов, запрещающих разглашение информации в открытой печати, который был доступен лишь узкому кругу лиц. Это подтверждается различного рода приписками и пометами «секретно», «совершенно секретно».
В доказательство необходимости проводимых мер по пресечению деятельности различных издательств, по запрету работ писателей немалое место в документах приказного характера занимает аргументация проводимых действий: «В дни тягчайших переживаний, заставляющих все трудящееся население соединить все свои силы для отпора внешнему империализму...» (Цензура в Советском Союзе, 2002, с. 7), «...они (сообщение ложных или извращенных сведений о явлениях общественной жизни) являются посягательством на права и интересы революционного народа...». Аргументирование представляет собой одну из многих возможностей речевого воздействия на сознание человека. Ведь текст должен строиться таким образом, чтобы он внушает доверие к человеку, ее порождающему: из действительной или кажущейся честности и из других его положительных качеств реципиент должен вынести и ощущение справедливости проводимых партией действий. Успех восприятия текста связан также и с тем, чтобы он вызывал позитивные эмоции у адресата. Таким образом, распространение тотального контроля над деятельностью различных субъектов, проведение жестких репрессивных мер против «контрреволюционных элементов» объясняется стремлением обеспечить «достойную жизнь» «советскому народу». Само понятие «советский народ» при этом также несет в себе значимую идейную нагрузку, как противопоставление другим признакам общности: национальной, территориальной, языковой. Само появление «советского народа» отождествляется с отмиранием национальной принадлежности в будущем, противопоставляется отдельным нациям, составляющим население многонациональной страны. Итак, через документы императивного характера социалистическая идеология стремится закрепить в сознании социума и оправдать становление Советской власти. Эта власть представляется в текстах документов как новая социалистическая власть, следовательно, поставленная на качественно иную ступень. Следовательно, использование в текстах документов прилагательных превосходной степени синтетической и аналитической форм способствует более убедительной характеристике как неприемлемости существования врага в обществе, так и утверждению новой власти в стране «закон самый широкий и прогрессивный», «дни тягчайших переживаний в стране». Введение лексемы «только» при обосновании принятых мер носит якобы ограничительный характер, однако семантическая наполненность директив стремится к установлению тотального контроля практически во всех сферах жизни страны. Отсутствие альтернативы в поведении социума передается в текстах использованием наречий, характеризующих абсолютную степень: «совершенно точно исполнять», «крайне осторожно», «абсолютно неприемлем», «неуклонно следить», «обязательно поставлена виза» и др.; а также использованием моделей долженствования: «Книга должна отвечать...», «каждый обязан...», «всем необходимо...», «в основу деятельности должны лечь следующие директивы...» и т.д.
В итоге тексты, издаваемые коммунистической партией, могут расцениваться как агрессивные. Их характерной чертой является частое употребление слов, принадлежащих к семантической категории «наказание». Обилие негативно окрашенной лексики настраивает людей на отрицательное отношение ко всему окружающему, создает вокруг человека некий отрицательный ореол. Все стороны жизни в агрессивных текстах рассматриваются только с точки зрения недостатков. Представляется, что вокруг все плохо, отвратительно, страшно. Агрессивность текста так или иначе передается человеку, каким бы хорошим ни было его настроение до прочтения данного текста. Однако, прибегая к логически связным аргументам, давая понять, что позиция, в пользу которой выступает адресант, лежит в интересах адресата, констатируя, что все требования политической партии и ее деятельность в целом выглядели как действующие на благо общества. Происходит достижение доверия со стороны адресата, поэтому в первых документах коммунистической партии большое внимание уделяется представлению различного рода аргументов необходимости проводимых мер, в текстах же более позднего периода основное внимание уделяется системе «силового» воздействия посредством проведения мер наказания. Исходя из положения В.З. Демьянкова, согласно которому восприятие текста делится на пассивное, активное и сопротивление восприятию, мы видим, что использование в текстах документов различного рода аргументаций относительно правильности проводимой политики коммунистической партии способствует адекватному восприятию информации. Ведь «...в ситуации с активным восприятием внушения реципиент как бы помогает убедить себя, особенно если он надеется, что все происходит в его интересах. Наблюдается прямое соотношение между интенсивностью используемых речевых средств в активно осуществляемой атаке и преодолением сопротивления, являющегося результатом поддерживающей, опровергающей или смешанной пред подготовки» (Демьянков, 2002, с. 40). Ни одна политическая или общественно-политическая организация не могла действовать, не апеллируя к воле народа, интересам народа, положению народа. Поэтому действие законов распространялось на народ, в то же время выполнение законов предполагало всеобщее благо.
Правомерность и необходимость проводимой коммунистической партией политики в текстах документов обеспечивается присутствием лексем, которые характеризуют очевидность и всеобщую несомненность в характеристике тех или иных социальный явлений. Это лексемы «явно», «несомненно», «очевидно», общая семантическая наполненность которых обозначает открытый, не скрываемый, бесспорный, не вызывающий никаких сомнений факт: «...сеющие смуту путем явно клеветнического извращения фактов», «не допускать изданий явно реакционных направлений», «несомненный уклон к идеалистической философии», «явно буржуазная мораль» и т.д. Все это направлено на утверждение оправданности системы борьбы коммунистической партии с врагом.
В структуре документов приказного характера существует строгая синтаксическая организация текста:
1. Появление чего-либо или констатация существующего общественного положения.
2. Описание основных обязанностей объекта, которому адресован документ, критерии соблюдения и выполнения правил.
3. Следствие, где указываются возможные методы наказания за несоблюдение требований.
Приведем пример документа «Приказ Реввоенсовета республики» (1918 г.): «Утверждается положение о военной цензуре. На основании его все редакции и издательства обязаны предварительно до выхода в свет представлять материалы, в коих сообщаются сведения военного характера. Виновные в нарушении положения о военной цензуре подлежат суду Военного трибунала» (Цензура в Советском Союзе, 2002, с. 11) - структура «утверждается - все редакции обязаны представлять - виновные подлежат суду». Или другой текст «Обязательного постановления» (1920 г.): «За последнее время замечен был выход ряда переводных книг без указания фамилии переводчика. В большинстве случаев, к тому же, и переводы на русский с иностранных языков сделаны отвратительно. Такое положение терпимо быть не может. Издательства, а равно и переводчики должны отвечать за свою работу. Все издательства с момента опубликования настоящего положения обязаны: 1. На каждой переводной книге и в каждой журнальной статье указывать фамилию переводчика и редактора перевода, если таковой был. 2. За плохой перевод ответственные за это лица в издательствах и переводчики привлекаются к суду, как за любую другую порчу работы» (Цензура в Советском Союзе, 2002, с. 13)- структура «был выход переводных книг без указания фамилии переводчика - все издательства обязаны - ответственные привлекаются к суду». Подобная организационная структура текста характерна для приказа, постановления, положения, инструкции, то есть для всех документов директивного характера. Иногда второй и третий пункты (то есть последствия невыполнения в виде наказаний) в текстах представлены эксплицитно. Например, конструкция «Из практики Политотдела можно прийти к заключению, что ненормальное прохождение полит редакционной работы - идеологически недостаточно сильный состав редакций» трансформируется в конструкцию директивного характера: «Усилить идеологически состав редакций для нормального прохождения полит редакционной работы».
Структура текстов документов директивного характера представлена следующим образом. 1. Ситуация оправдания: «вынужден был принять», «были приняты меры», «выработаны меры борьбы». Нередко приемы оправдания для усиления убеждающего эффекта сопровождаются различного рода сравнениями, например, сравнением печатного слова с бомбами и пулеметами. «Печать является одним из главнейших орудий в руках темных сил». Следовательно, это оправдывает действия правящей партии и использование таких сочетаний: «мы должны подавить», «каждый обязан», «голос клеветников должен быть задушен», «ни одна из закрытых газет не должна выходить в свет». Таким образом, основная деятельность партии направлена на подавление (задушение), предотвращение выхода в свет нежелательной печатной продукции. Иначе наказание: «Нарушившие это постановление будут наказаны по законам осадного положения» (Цензура в Советском Союзе, 2002, с. 7). 2. Ситуация констатации фактов: «освобождены от цензуры издания Коминтерна, губкомов РКП и вся вообще партийная коммунистическая печать...», «голос клеветников задушен». В большинстве случаев критерию «констатация» соответствуют глаголы настоящего времени: «При Революционном трибунале учреждается Революционный трибунал печати», «Ведению Революционного трибунала печати надлежат преступления и проступки против народа, совершаемые путем использования печати». 3. Ситуация обещания: «будут прекращены административные воздействия, как только упрочится положение». 4. Ситуация издания распоряжений и приказов. Она представлена в текстах документов использованием инфинитива в качестве повелительного наклонения запрещающего характера: «не допускать к печати», «не издавать произведение», «не могут приступать», «всем редакторам явиться», «рисунков не допускать» и др.
Итак, анализ лексических доминант, функционирующих в структуре текстов документов коммунистической партии, показывает направленное воздействие правящей идеологии на сознание творческой личности, на стремление стандартизировать образ его мышления, поведение, творческий процесс в целом. Следовательно, понятие «речевое воздействие» является центральной категорией партийных документов, наблюдается тенденция к установлению «эффективного речевого воздействия» (Седов, 2002, с. 36), то есть такого, которое позволяет говорящему достичь поставленной цели. Продуктивность манипуляции, то есть ее эффективность, достигается за счет наличия в текстах документов мер и средств наказания различного рода, в случае невыполнения изложенных в виде директив требований, наличием речевой агрессии по отношению к адресату. Конечно же, это порождает речевой конфликт. Различного рода приказы представляют собой явное воздействие на коммуниканта, при этом его воля абсолютно игнорируется. Ведь, по мнению К.Ф. Седова, в речевой манипуляции всегда есть момент неравенства (это предполагает и сам характер анализируемых текстов). «Манипуляторское высказывание всегда ставит адресата в положение объекта, вещи, придавая ему статус существа неполноценного, неспособного к равноправному общению» (Седов, 2002, с. 25).
Документы представляют собой развернутую структуру воздействия на общественность. Формируется образ сильной власти, способной к тотальному контролю. Хотя лексический состав документов порождает представление о власти как насилии, однако это насилие имеет оправдательный характер. Образ врага пронизывает всю лексическую, грамматическую и риторическую систему языка. Директивный характер документов обусловливает тот факт, что правящая партия стремится закрепиться в сознании общества как истина в последней инстанции, как деятельность, которая направлена на изменение жизни всей страны в лучшую сторону. Создается «полноценная властная коммуникация», формирование в речевом взаимодействии власти и народа речевой агрессии.
Таким образом, посредством документов коммунистической партии проводилось становление тоталитарного государства через объявление всей области культуры идеологическим оружием и средством борьбы за власть, монополизацию всех форм и средств художественной жизни страны, создание всеохватывающего аппарата контроля и управления искусством, объявление официальной идеологии обязательной и единственно правильной. Стремление же абсолютизации роли партии порождает «идеократическое» (тоталитарное) общество, пытающееся насильственно утвердить идеалы господствующей идеологии в сознании граждан и в практической жизни.
АВТОР: Зуев К.В.