Синтаксическая синонимия как объект лингвистического описания

Синонимия является одной из наименее изученных областей языкознания как в лексике, так и в грамматике, а особенно в синтаксисе. Благодаря многочисленным работам, появившимся в последнее время и посвященным отдельным вопросам грамматической синонимии, в настоящее время можно сказать, что разработка этого вопроса дала многое, как в теоретическом, так и в практическом планах.

Синонимика является одним из источников обогащения языка выразительными средствами, поэтому она представляет особый интерес для разработки проблем, связанных с борьбой за культуру речи, с изучением языка и стиля художественной литературы и публичных выступлений, с задачами построения стилистики.

В связи с этим изучение лексико-фразеологической, грамматической и синтаксической синонимии приобретает не только теоретическое, но и практическое значение. Знание синонимии дает возможность объяснить направления развития языка, пути и способы изменения различных его сторон, а также облегчает доступ к богатствам выразительных средств речи, позволяет представить их в системе, что особенно необходимо при изучении иностранного языка.

Факты синонимии, сходства и взаимозаменяемости синтаксических конструкций проливают свет на их системные связи, разработка же системных основ классификации способствует научной интерпретации признаков, которыми определяются возможности сближения или противопоставления синтаксических единиц.

Диалектика синонимии состоит в том, что сходство одновременно предполагает различия. Единым принципом синонимии является отсутствие полного параллелизма между планом содержания и планом выражения. «Обладая одинаковой значимостью (общим ядром значения), синонимы имеют различную субстанцию, обозначая одни и те же явления, связи и отношения объективной действительности, они различаются в структурном отношении и передают дополнительные оттенки» [Соссюр 1977, с. 114 - 117]. Нередко полагают, что сходство целиком принадлежит плану содержания, а различия - плану выражения. Вследствие такого понимания равнозначности синтаксических синонимов сопоставление их нередко сводится к описательной констатации расхождений в формальной организации предложений. Между тем всякое формальное расхождение служит показателем различий смысловых. Именно смысловыми различиями между синонимическими конструкциями обеспечивается их сосуществование в языке, иначе они были бы не нужны языку, избыточны; именно различиями определяется выбор, который производит среди этих конструкций - сознательно или неосознанно - говорящий.

А.В. Бондарко пишет: «Говорящий может выразить одно и то же смысловое содержание (во всяком случае, содержание, имеющее инвариантную смысловую основу) разными средствами, которые отличаются друг от друга с точки зрения интерпретации смыслового инварианта: В прошлый раз мы рассматривали вопрос; ср: ...нами рассматривался вопрос; ...предметом нашего рассмотрения был вопрос... и т.п.» [Бондарко 1987, с.24].

В центре внимания находится отображаемая в предложении когнитивная ситуация, фрагмент действительности и ее семантико - синтаксическая модель. Две или несколько моделей, организованных одноименными компонентами с различиями в оформлении, могут выражать одно и то же типовое значение. «Типовое значение предложения - обобщенный смысловой результат (в иной терминологии - семантическая структура) предикативного сопряжения субъектного и предикатного компонентов» [Золотова и др. 1998, с.104].

Основой работ Г.А. Золотовой является «поиск соотнесенности в предложении грамматических признаков с семантическими» [Золотова 1973, с. 17]. Автор начинает с определения семантических функций элементарных синтаксических форм, образующих предложение, и заканчивает выделением типовых значений моделей предложения. Согласно учению о типовом значении предложения, в содержании предложения обобщенно отражаются типовые объективные ситуации, для выражения которых существуют вполне определенные языковые средства. «Если отражение конкретных ситуаций осуществляется благодаря определенной сочетаемости конкретных лексических единиц, то типовые объективные ситуации могут отображаться благодаря типовой сочетаемости определенных классов лексем (лексических единиц определенных семантических типов)» [Золотова 1973, с. 18.].

Если исходить из теорий изо функциональности и ярусного синтаксиса Ю.Ю. Леденева, «многомерная когнитивная ситуация, пройдя через все этапы синтаксической обработки и реализованная в линейной синтаксической последовательности, сохраняет все отношения, существовавшие между концептами в исходном ментальном образовании. Синтаксические связи, таким образом, представляют собой проекцию связей и отношений внутри исходной когнитивной структуры» [Леденев 2005]. Говоря о том, что «синтаксическая структура стремится к реализации в соответствии со значимостью когнитивной модели и тем самым может определять результирующую формальную модель», мы теоретически обосновываем объективную необходимость существования изофункциональных конструкций на различных струкций на различных синтаксических ярусах, сходная семантика которых реализуется по законам синтаксической комбинаторики в соответствии с потребностями коммуникативной ситуации.

Ряд предложений, различающихся по структуре, но воспроизводящих одну типовую ситуацию, могут быть признаны синонимичными в когнитивном аспекте. В структурно различных предложениях, например: Мальчик читает стихи; Стихи читаются мальчиком; Чтение стихов мальчиком отражается одно типовое содержание: отношение между деятелем, действием и объектом, на который направлено действие. «Общая семантика класса предложений, отражающая одну типовую ситуацию и повторяющаяся в бесконечном ряду предложений с различным конкретным содержанием» и является типовым значением предложения [Золотова 1973, с.25-26]. С точки зрения ситуационного подхода «предложение является не только предикативной, но и номинативной единицей, так как оно, отражая своей идеальной стороной определенную объективную ситуацию, своей материальной стороной (сочетанием входящих в его состав материальных единиц, образующих материальные стороны его компонентов) обозначает эту ситуацию» [Золотова 1973, с. 18.].

Впервые термин «синтаксические синонимы» был употреблен A.M. Пешковским, которого, прежде всего, интересовало то, какими языковыми средствами может быть выражена одна и та же мысль. Понимая грамматическую синонимию чрезвычайно широко, он определяет грамматические синонимы как «...значения слов и словосочетаний, близкие друг другу по их грамматическому смыслу» [Пешковский 1964, с.57]. Однако само понимание синтаксических синонимов у него лишено единства и определенности. В определении синтаксической синонимии, предложенном A.M. Пешковским, исходным является требование семантического тождества синтаксических конструкций. В последующих работах по синтаксической синонимии идеи A.M. Пешковского получают дальнейшее развитие.

В ряде исследований в качестве основного критерия синонимичности выдвигается тождество смысла синтаксических структур. Так, например, Г.И. Рихтер под синтаксическими синонимами понимает «факты смысловых уравнений между целыми предложениями, отличными друг от друга не только по синтаксической структуре, но и по стилистическим оттенкам» [Рихтер 1937, с.48].

Во многом сходное с предыдущим определение встречаем у А.Н. Гвоздева. Синтаксическими синонимами он называет «параллельные обороты речи, которые различаются тонкими оттенками в значениях и поэтому во многих случаях могут заменять один другой» [Гвоздев 1952, с.175].

Тождество обще смыслового значения является основой определения синтаксических синонимов и в работах В.М. Галкиной-Федорук: «Синтаксическими синонимами как словосочетаний, так и предложений мы считаем такие конструкции, в которых содержится тождественное обще смысловое значение, создаваемое словами, лексически близкими по значению, выполняющими одинаковую функцию, но структурно различно организованные, однако способные замещать одна другую, например, в словосочетаниях: Отцовский дом и Дом отца; Человек с кривым носом и Кривоносый человек...» [Галкина-Федорук 1956, с.8].

В.И. Кононенко считает наиболее оправданным понимание синтаксических синонимов как «таких разных синтаксических конструкций данного языка на данном этапе его развития, которые объединяются близостью основного лексического содержания и грамматического значения, тождеством грамматической позиции и различаются в структурном отношении» [Кононенко 1970, с. 19].

Приведенные определения синтаксических синонимов показывают, что в одних случаях в качестве критерия синонимичности принимается тождество языковой семантики конструкций, а в других - близость грамматического (синтаксического) значения.

Значительный интерес для теории синтаксической синонимии представляет работа В.П. Сухотина, в которой автор приводит интересную мысль о том, что содержание в синтаксисе в конечном итоге отражает отношения объективной действительности (денотативная семантика), определяя при этом синтаксические синонимы как «такие различающиеся по структуре свободные соединения одних и тех же слов (словосочетания), а также предложения, их части и более сложные синтаксические единицы данного языка в эпоху его развития, которые выражают однородные отношения и связи реальной действительности» [Сухотин 1960, с. 14].

В последнее время все более утверждается взгляд на синтаксическую синонимику как на явление сложное и многогранное, в котором переплетаются лексические, морфологические и синтаксические аспекты.

Если синонимичные конструкции принадлежат к различным ярусам языка, как, например, сложноподчиненное и простое предложение, то в этом случае принято говорить об изофункционализме. Для изофункциональности характерно проявление единства плана содержания при развитии плана выражения. Ю.Ю. Леденёв пишет: «...Синтаксическая изо функциональность - это явление, представляющее собой процесс преобразования и адаптации инвариантных типизированных (или построенных по их моделям) языковых синтаксических структур к условиям реальной коммуникации при любой форме соотнесённости автора и адресата речи» [Леденёв 2001, с.4-5].

С.Н. Цейтлин выделяет два типа синтаксических синонимов:

1. Модельные синонимы, когда речь идет о синонимии синтаксических моделей.

2. Конкретные синонимы, когда имеются в виду конкретные предложения, равнозначность которых обеспечивается собственно синтаксическими и лексическими средствами [Цейтлин 1977, с.77.].

С.Н. Цейтлин считает, что равнозначность предложений может быть основана на синонимии синтаксических моделей и тождестве лексических морфем (Они враги. - Они враждуют, и др.), может обеспечиваться и чисто лексическими средствами при тождестве синтаксических моделей (В поле вьюга. - В поле метель, и др.) и может передаваться лексико-синтаксическими средствами: по синтаксическим моделям строятся предложения, в которых использованы синонимичные лексические морфемы (Я тревожусь. - Я в волнении. - Я обеспокоен.).

Цель и задачи данной работы диктуют определение синтаксической синонимии, согласно которому к ней следует относить прежде всего предложения, репрезентирующие одну когнитивную ситуацию, при этом построенные по разным моделям и сохраняющие семантическое тождество лексических морфем.

Например, Когда взошло солнце, мы отправились в поход. - После восхода солнца мы отправились в поход.

Такие синонимы следует называть конкретными синтаксическими синонимами. Различные синтаксические конструкции, тождественные лишь по глубинной семантической структуре, т.е. лишь по отражению типовой ситуации, имеют статус модельных синтаксических синонимов. Так, предложения От дождя размокли дороги и Вследствие дождя дороги стали размокшими являются конкретными синтаксическими синонимами, так как их семантика отражает одну и ту же конкретную когнитивную ситуацию. Предложения же Газеты разносятся почтальоном и Учитель проверяет тетради должны рассматриваться как модельные синтаксические синонимы, поскольку их объединяет лишь общность глубинных семантических структур - соотношения между субъектом и объектом через действие при различии конкретных субъектов, объектов и действий. Разумеется, и конкретные синтаксические синонимы могут входить в число модельных синтаксических синонимов, т.к. они обладают общим типовым значением, отражая через конкретную ситуацию одну и ту же когнитивную ситуацию.

По мнению Т.Д. Корельской, описание синонимических преобразований одних конструкций в другие помогает решить основную задачу семантики - описание значения предложений. А описание значения предложения невозможно без описания значения содержащихся в нем синтаксических конструкций. В качестве средства описания значения синтаксических конструкций выбирается синонимия. Эти синонимические преобразования можно представить себе как толкования сложных синтаксических конструкций через более простые, имеющие тот же смысл. Немаловажным критерием отнесенности двух или более конструкций к синтаксическим синонимам является их трансформируемое, то есть способность конструкций к синонимичным заменам или преобразованиям. Взаимозаменяемость и трансформационность синтаксических конструкций - важный показатель их синонимичности [Корельская 1975].

Обзор отечественной и зарубежной литературы по проблемам трансформации показывает, что идея трансформационных преобразований (как средство построения синонимичных конструкций) зародилась в недрах трансформационной грамматики (встречаются термины: генеративная грамматика, порождающая грамматика), основателями которой были американские ученые З. Харрис и Н. Хомский [Хомский 1962, с.412 -527; Харрис 1962, с.528 - 636].

Н. Хомский рассматривает трансформацию как средство порождения (генерирования) грамматически правильных, но необязательно синонимичных предложений. По З. Харрису, под трансформацией понимается такое преобразование одного предложения в другое, при котором производное предложение соответствует исходному по набору лексем и эквивалентно ему по смыслу. Чешский лингвист Милослав Кубик, развивая идею Харриса о смысловой эквивалентности предложений, которые находятся в трансформационных отношениях, указывает на появление смыслового «сдвига» при трансформации: «каждая трансформация сопровождается более или менее заметным сдвигом в значении... При каждой трансформации сохраняется одно инвариантное значение, общее исходной конструкции (ядерному предложению), изменяются лишь формы слов трансформируемого предложения и семантико-синтаксические отношения между словами, но и сохраняются лексические корни слов и тем самым лексическая база всей конструкции» [Кубик 1971, с.10].

Ю.Д. Апресян определяет трансформацию как «некоторую операцию, переводящую одну фразу в другую по определенным правилам. Будучи операцией, каждая трансформация, может быть описана вполне строго в терминах тех элементарных изменений в исходной фразе, которые необходимо произвести, чтобы из исходной фразы получился данный трансформ» [Апресян 1966, с. 187]. Важным является выдвинутое Ю.Д. Апресяном положение о том, что для каждой трансформации можно установить ей «обратную», то есть «любое предложение, каким бы сложным оно ни было, может быть сведено к ядерному предложению (или предложениям) с помощью обратных трансформаций» [Апресян 1966, с. 187].

Т.М. Николаева под трансформацией понимает «преобразование конструкций с определенной морфологической структурой в другие конструкции, идентичные преобразуемым по семантическим отношениям» [Николаева 1964, с. 142]. Однако, по мнению С.Я. Фитиалова, синтаксическими синонимами являются не «любые два предложения, допускающие обратимые трансформации» [Фитиалов 1964, c.l 1], а такие конструкции, которые допускают строго оговоренные, равнозначные преобразования.

Ю.Ю. Леденёв, говоря о трансформации, имеет в виду не порождение структур по Н. Хомскому, а «способность инвариантных моделей реализоваться в образованиях, конгруэнтных им структурно и семантически, где в зависимости от коммуникативной ситуации те или иные компоненты могут развёртываться или свёртываться, эксплицироваться или имплицироваться. В результате такой трансформации должно получиться речевое образование, связанное с инвариантом законами трансформации, которое и является изо функциональной дискурсной реализацией синтаксического инварианта» [Леденёв 2001, с.23].

В свете учения о синтаксической синонимии считается, что синонимичные предложения отражают одну когнитивную ситуацию, т. е. обладают одинаковым типовым значением. Исходя из этого, можно говорить о синтаксическом поле, в основе которого лежит одно типовое значение.

Изучением поля занимаются многие отечественные ученые: А.В. Бондарко, З.Н. Вердиева, Е.В. Гулыга, Е.И. Шендельс, В.П. Абрамов и другие.

Выделяются разные типы полей с точки зрения объединенных в них языковых средств. Если в поле объединяются только лексические средства, то оно получает название лексического или лексико-семантического.

З.Н. Вердиева, например, рассматривает поле как совокупность «слов различных частей речи, объединенных общностью выражения одного понятия» [Вердиева 1984, с.4].

Если объединяются средства разных уровней, то поле называется грамматико-лексическим (по терминологии Е.В. Гулыги и Е.И. Шендельс) или функционально-семантическим (по терминологии А.В. Бондарко).

А.В. Бондарко понимает поле как «двустороннее (содержательно - формальное) единство, формируемое грамматическими (морфологическими или синтаксическими) средствами данного языка вместе с взаимодействующими с ними лексическими, лексико-грамматическими и словообразовательными элементами, относящимися к той же семантической зоне» [Бондарко 1976, с,40].

Е.В. Гулыга и Е.И. Шендельс представляют поле как совокупность взаимодействующих грамматических и лексических средств, объединенных общим значением. Это грамматико-лексические поля.

Термин «функционально-семантическое поле» стал общеупотребительным, т.к. характеризует поле со стороны плана содержания, т.е. значения, которое и позволяет его выделить. Термин «грамматико - лексическое поле» определяет поле со стороны плана выражения. В ранних работах А.В. Бондарко называл функционально-семантическое поле функционально-семантической категорией [Бондарко 1967, с.5-10; 1971, с.4], а с 1976 года употребляет термин «функционально-семантическое поле» [Бондарко 1976, с. 12]. Если в функционально-семантическом поле объединяются синтаксические конструкции, компоненты которых обладают определенными морфологическими признаками, то оно выступает как синтаксическое поле. Е.В. Гулыга и Е.И. Шендельс считают, что поле обладает неоднородной и, как правило, сложной структурой, которую можно представить в виде горизонтального и вертикального сечения. По горизонтали располагаются семантические участки-микрополя.

По вертикали располагаются конституенты микрополей, которые в то же время являются конституентами макрополя [Гулыга, Шендельс 1969, с.9-10].

«Общее значение поля не едино, - пишут Гулыга и Шендельс, - оно распадается минимум на два значения, которые могут быть противоположными или полярными. Каждое из этих значений образует микрополе» [Гулыга, Шендельс 1969, с. 9]. Так, ФСП времени, в котором временные отношения выражаются как грамматическими формами глагола, так и лексическими средствами, например, наречиями «вчера», «сегодня», «завтра», «сейчас», «прежде», «потом» и т.п., распадается на три микрополя - микрополе настоящего, микрополе будущего и микрополе прошедшего времени. Конституенты этих микрополей различаются смысловым содержанием, отражая реальные различия во временных отношениях действий к моменту речи. В ФСП рассматриваемого типа микрополя выделяются на основе различий в смысловом содержании при наличии в нем общего семантического тождества (общей поле образующей семы).

П.В. Чесноков полагает, что в языке существует два типа функционально-семантического поля. ФСП с онтологическим расслоением - поле, в котором «семантические различия между микрополями квалифицируются как содержательные (как различия в содержании единиц мышления, выражаемых конституентами разных микрополей); эти различия отражают объективные (онтологические) различия между реальными фактами, объединенными определенным общим признаком» [Чесноков 1998, с.91].

Во втором типе ФСП семантическое различие состоит в различии форм отражения (форм мысли), однако не форм логических, являющихся универсальными, общечеловеческими, которые обусловлены потребностями процесса познания, а национальных мыслительных форм, связанных с особенностями грамматического строя конкретных языков. Эти формы П.В. Чесноков называет семантическими формами мышления.

ФСП такого типа П.В. Чесноков назвал ФСП с гносеологическим расслоением, так как в нем различия между микрополями обусловлены не различиями в объективной действительности, а спецификой познавательного процесса - процесса отражения фактов объективной действительности.

Поля второго типа чаще выступают как синтаксические поля, поскольку общим семантическим фактором, объединяющим ряд синтаксических структур в одном ФСП, является типовое значение предложения, то есть общая семантика класса предложений с одинаковой и различной структурой, отражающая одну типовую ситуацию и повторяющаяся в бесконечном ряду предложений с одинаковым и различным конкретным содержанием. «...Типовое значение предложения, - пишет Г.А. Золотова, - это общее значение множества предложений, представляющих данную модель, и вместе с тем, - это общее значение нескольких синонимичных моделей, сопрягающих равнозначные, но разно оформленные компоненты. Например, типовое значение «предмет и его качество» выражается рядом предложений, представляющих одну модель: Сотрудник усерден; Его лицо выразительно; Он самоуверен и т.п. Это же значение выражается рядом синонимичных моделей, предикативно соотносящих те же, но иначе оформленные компоненты со значением предмета и качества: Сотрудник отличается усердием; Сотрудника отличает усердие; Для сотрудника характерно усердие» [Золотова, с.25 - 26 ].

В нашей терминологии эти два типа явлений можно охарактеризовать как две оси, формирующие когнитивное пространство: когнитивно-семантическая ось, на которой образуются смысловые (концептуальные) структуры, лежащие в основе лексико-семантического наполнения высказывания, и когнитивно-синтаксическая ось, которая формирует глубинные синтаксические структуры, обладающие типовыми значениями для национального языка.

В работе предпринята попытка рассмотреть синонимию сложноподчиненных и простых предложений в ситуационном аспекте с учетом репрезентируемых ими когнитивных ситуаций. Поле, объединяющее синонимичные сложноподчиненные и простые предложения, лежит на когнитивно-синтаксической оси в силу тождества глубинных синтаксических структур и их типовых значений.

Следовательно, идентичность рассматриваемых конструкций следует устанавливать в их объективном содержании. Различия же должны наблюдаться не только в синтаксических структурах, но и в тех когнитивных ситуациях, которые соответствуют каждой структуре.

Как уже отмечалось, следует проводить различие между синонимией синтаксических моделей (структур) и синтаксической синонимией конкретных предложений. В данном исследовании - между синонимией моделей сложноподчиненных и простых предложений и синонимией конкретных сложноподчиненных и простых предложений. Для первой достаточно единой глубинной структуры, в соответствии с чем структуры После восхода солнца они отправились в лес и Она поедет к морю, когда наступит лето должны признаваться синонимичными. Для синонимии конкретных предложений, помимо синонимии структур, а значит, единства типовой ситуации, необходима идентичность по конкретной понятийной семантике, или тождество лексического наполнения, а следовательно, единство конкретной когнитивной ситуации. В этом случае синонимичными должны признаваться только предложения типа «Когда взошло солнце, они отправились в лес и. После восхода солнца они отправились в лес; Она поедет к морю, когда наступит лето и С наступлением лета она поедет к морю».

В данной работе синонимия сложноподчиненных и простых предложений рассматривается на материале конкретных синтаксических построений с учетом тождества конкретного объективного содержания. При этом имеется в виду, что конкретные синтаксические синонимы воплощают в себе синонимию синтаксических моделей (структур), являясь одновременно и модельными синтаксическими синонимами.

АВТОР: Качанова Л.А.