30.08.2012 3708

От противопоставления плюсквамперфектов по модальности к синонимии: casus latinus

 

Особый интерес для типологических исследований синонимии плюсквамперфекта представляет латинский язык, в котором имелись две формы плюсквамперфекта - Plusquamperfectum Indicativi и Plusquamperfectum Coniunctivi - выражавшие семантику двух наклонений, индикатива и конъюнктива соответственно. Строго говоря, изначально это соотношение само по себе не относится к проблематике синонимии глагольных категорий; перед нами так называемая «многомерная парадигма», в терминах [Сумбатова 2002], обе эти формы регулярно выражают, помимо собственно плюсквамперфектного, также граммему другой категории, в данном случае модальности. Однако диахроническая судьба этой пары демонстрирует сильнейшее сближение этих форм и стирание различия по признаку наклонения, что, несомненно, связано с тенденцией плюсквамперфекта к эволюции в сторону ирреальных значений, таким образом, грамматическая синонимия возникает в ходе изменения глагольной системы.

Лучшие описания семантики глагола в латинском языке (прежде всего [Hofmann, Szantyr 1965], [Ernout, Thomas 1972] и, особенно, работы С. Мелле [Mellet 1988, 1994, 2000]) обращают внимание на особенности семантики форм латинского плюсквамперфекта, которые не могут быть сведены к традиционным семантическим ярлыкам «предшествование в прошедшем» и «давнопрошедшее». Многие наблюдения и трактовки, предлагаемые этими исследователями, мы используем в настоящей работе.

Плюсквамперфект индикатива и его модальные значения

Основным значением латинского Plusquamperfectum Indicativi традиционно считается таксисное, то есть «прошедшее в прошедшем». Вместе с тем таксисное употребление Plusquamperfectum, как показывает анализ ([Ernout, Thomas 1972, Mellet 1994, 2000]) даже классических текстов, не говоря о памятниках доклассических (Плавт) или более позднего времени, но также отражающих народную речь («Сатирикон» Петрония, надписи), не было обязательным. В контекстах, где в английском или французском обязательно относительное время, широко употреблялся латинский Perfectum:

Dedi equidem quod mecum egisti (Плавт, As. 1,3,19; [Mellet 2000: 101 ])»Я дал столько, сколько мы с тобой условились (букв, «ты со мной условилась»).

Ab iis Caesar haec facta cognovit, qui sermoni interfuerunt ([Цезарь, Bell. С., III, 18, 5; Ernout, Thomas 1972: 225])/

«Цезарь узнал это от тех, кто присутствовал на переговорах».

Плюсквамперфект же, согласно [Vaananen 1967], в «простонародном и позднем языке» (dans la langue populaire et tardive) употреблялся абсолютно, «со значением имперфекта»; примеры, приводимые исследователями, соответствуют различным значениям канонической полисемии; так, «значению имперфекта» соответствует значение прекращенной ситуации:

Non sum ego qui fueram: mutat via longa puellas [Проперций, I, XII, 12] «Я не тот, что был [раньше]: и юные девы меняются в разлуке». Incipiunt odisse quod fuerant et profited quod oderant [Тертуллиан, Apol., 1,6], «[Новокрещённые] начинают ненавидеть то, чем они были, и исповедовать то, что они ненавидели»; комментарий С. Мелле [Mellet 1994: 120] к подобным контекстам, частотным у христианских авторов: «точка отсчёта здесь выводится из контекста, и легко можно восстановить что-то вроде «до их обращения», оправдывающее выражение предшествования; кроме того, употребление плюсквамперфекта, как кажется, подчёркивает разрыв [выделение наше - Д. С.] между двумя периодами».

Плюсквамперфект в латинском языке употребляется и в антирезультативных конструкциях другого типа; причина, воспрепятствовавшая достижению результата, вводится в придаточном предложении с темпоральным союзом сит, который традиционно называется cum inversum, букв, «обратное, противоположное cum». В конструкциях с cum inversum возможен как имперфект, так и плюсквамперфект; если имперфект в главном предложении носит чисто конативный характер («результат ситуации не был достигнут», подробнее о латинском imperfectum de conatu см. [Mellet 1988: 288-292]), не указывая на стадию, на которой вмешалось непредвиденное обстоятельство, то плюсквамперфект подчёркивает прерывание нормально развивающейся ситуации на этапе, очень близком к достижению результата, привнося проксимативное значение «чуть не»:

Moderatione plura quam vi composuerat, cum redire in Syriam iubetur (Тацит, Ann., XII, 49, 2; [Mellet 1994: 113]) «Он уже почти утихомирил [провинцию], скорее с помощью умеренности, нежели силы, когда получил (букв, получает) приказ возвращаться в Сирию».

У классических авторов распространено употребление плюсквамперфекта с дискурсивным значением «сдвиг начальной точки», относящим всё дальнейшее повествование в закрытый интервал прошедшего [Mellet 1994: 112, 1988: 294, где этот феномен называется «плюсквамперфектом начала», le plus-que-parfait d»ouverture]:

Bello Punico secundo, Masinissa rex Numidarum multa et praeclara rei militaris facinora fecerat (Саллюстий, В. lug., 5, 4, [Mellet 1994: 112]) «Во время второй пунической войны Масинисса, царь нумидийцев, совершил немало славных воинских подвигов» [и далее идёт рассказ о подвигах Масиниссы с употреблением форм Perfectum].

Развиваются и оба модальные значения, характерные для «зоны сверхпрошлого»: уже с достаточно раннего периода засвидетельствовано значение «смягчение категоричности утверждения»:

Hegio, hoc te monitum, nisi forte ipse non vis, volueram (Плавт, Capt., 309, [Mellet 1994: 117])

«Гегион, мне бы хотелось, если ты не против, обратить твоё внимание на это».

И становится характерным употребление плюсквамперфекта в аподосисе (главном предложении) ирреальной условной конструкции. Первоначально плюсквамперфект индикатива в таких конструкциях употреблялся «с целью выразительности» [Ernout, Thomas 1972: 380]), недостигнутый результат тем самым (благодаря семантике индикатива) представлялся как достигнутый; согласно С. Мелле ([1994: 117]), «для логики рассказа важнее сама квазизавершённость действия, чем досадное обстоятельство (grain de sable, букв, «песчинка»), которое помешало действию»; таким образом, перед нами не только модальное, но также и одно из антирезультативных, а именно проксимативное, употребление плюсквамперфекта:

Praeclare viceramus, nisi... fugientem Lepidus recepisset Antonium

(Цицерон, adFam., XII, 10, 3, [Ernout, Thomas 1972: 380-381]).

«Мы одержали бы славную победу, если бы [только] Лепид не принял у себя бежавшего [с поля боя] Антония».

В раннесредневековой латыни плюсквамперфект индикатива в ирреальных контекстах становится [Ernout, Thomas 1972: 383] еще более распространённым, нейтральным способом выражения:

Si fas fuisset, angelum de caelo evocaveram [Григорий Турский, Hist. Fr., V, 18].

«Если б было это дозволено, я бы призвал ангела с небес».

В романских языках она, как увидим, станет основной (и - кроме Иберии - единственной) функцией формы-наследницы латинской cantaveram.

Плюсквамперфект конъюнктива и его экспансия в модальной зоне значений

Латинский конъюнктив (как и современные французский и немецкий), как известно, сильно грамматикализован и носит в значительной степени синтаксический характер, маркируя определённые типы зависимых предложений вне зависимости от референциального статуса (то есть параметра «реальность / гипотетичность / ирреальность») соответствующих ситуаций. Это верно и для плюсквамперфекта конъюнктива; в нижеприведённых примерах выбор наклонения ничем - кроме типа соответствующей предикации, чаще всего связанного с употреблённым союзом - не обусловлен, а значения соответствуют для плюсквамперфекта индикатива:

Nuper cum morte superioris uxoris novus nuptiis domum vacuefecisses. nonne etiam alio incredibili scelere hoc scelus cumulavisti? [Цицерон, Cat. /, 14; Mellet 1994: 240].

«Некогда, после того, как ты смертью прежней своей жены освободил дом для нового брака, не добавил ли ты к этому преступлению новое невероятное преступление?» (таксисное значение)Itaque in intimis est meis, cum antea mihi notus non fuisset [Цицерон, Att. IV, 16, 1; Mellet 1994: 241].

«И вот он в числе моих близких друзей, а раньше был мне незнаком» (значение прекращенной ситуации).

Собственно модальные употребления латинского конъюнктива связаны с употреблением как в независимых (оптатив: Fiat lux! «Да будет свет»), так и в некоторых типах зависимых предикаций (прежде всего условных периодах: Si sim Iuppiter, iam hercle ego uxorem ducam «Если б я был Юпитером, то тотчас бы, клянусь, взял её в жёны»).

Парадигма конъюнктива в латинском языке включает четыре формы: Praesens, Perfectum, Imperfectum и Plusquamperfectum; формы будущего времени оказываются вне модальной оппозиции, и таким образом, формы презенса конъюнктива получают и футуральную интерпретацию. Данные [Ernout, Thomas 1972] и [Vaananen 1967] позволяют построить нам таблицу «распределения» этих форм в собственно модальном значении для трёх периодов развития латинского языка.

Форма плюсквамперфекта конъюнктива в доклассическую эпоху сравнительно редка [Mellet 1994]; в доклассическую и классическую эпоху наиболее частотным её значением является ирреальная ситуация, относящаяся к прошедшему:

Si quiessem, nihil evenisset mali (Теренций, Andr. Ill, 4, 25; [Ernout, Thomas 1980: 378]).

«Если б я был спокоен, ничего дурного бы не произошло» [но спокоен я не был].

Utinam ille omnes secum suas copias eduxisset! (Цицерон, Cat. II, 4, [Mellet 1994: 242]).

«О, если бы он только увёл свои войска вслед за собой!» [но он не увёл].

Плюсквамперфект конъюнктива употреблялся и для выражения не ирреальной, но гипотетической модальности (событие относится к будущему), с добавлением идеи «смягчения», «осторожного выражения гипотезы»; таким образом, перед нами и здесь не что иное, как параллель к индикативному употреблению этой формы:

Quid, tu, Brute? possesne dicere, si te, ut Curionem quondam, contio reliquisset? [Цицерон; Br., 192; Ernout, Thomas 1972: 379]/

«Что, Брут? смог бы ты говорить, если бы тебя, как некогда Куриона, покинуло собрание?» (комментарий Эрну и Тома: «гипотеза представлена как ирреальная из учтивости к лицу, которому задаётся вопрос»).

Достаточно рано (первые примеры [Vaananen 1967] еще у Витрувия, II стол, до Р.Х.) плюсквамперфект конъюнктива начинает захватывать вышеозначенную сферу имперфекта конъюнктива, вплоть до ирреалиса настоящего; процесс этот завершается в письменном языке, однако, не раньше VIII столетия [Mellet 1994]. Согласно [Ernout, Thomas 1972: 383], этот процесс связан с «общей тенденцией плюсквамперфекта замещать имперфект» - то есть с постоянно присутствовавшей, а к концу латинской эпохи ставшей преобладающей тенденцией плюсквамперфекта индикатива употребляться в контекстах, связанных с неактуальными замкнутыми временными интервалами. Свидетельством экспансии форм плюсквамперфекта в ущерб другим формам конъюнктива может служить грамматика «Ars Minor» Доната, созданная в IV веке; этот автор не выделяет особых форм Perfectum конъюнктива в «оптативной» функции, считая, что они совпадают с формами плюсквамперфекта: «Lego verbum activum... quod declinabitur sic:...optativo modo... praeterito perfecto et plusquamperfecto utinam legissem, legisses, legisset» (в переводе M. С. Петровой: Lego - действительный глагол... будет спрягаться так:...в желательном наклонении... в предшествующем законченном времени и предшествующем предпрошедшем utinam legissem, legisses, legisset) [Donatus 1999]; но в собственно «конъюнктиве» перфект и плюсквамперфект разграничиваются [ibid.]

Семантически плюсквамперфект конъюнктива распространяется на всю модально-временную семантическую зону, отделённую от «здесь и сейчас» говорящего или во временном (прошедшее), или в модальном (ирреалис) отношении, или в обоих. Подобная эволюция этой формы получила, помимо семантической, и морфологическую поддержку; как отмечается в [Togeby 1966: 177] и [Vaananen 1967: 142], формы Perfectum конъюнктива cantaverim- cantaverit, имперфекта конъюнктива cantarem-cantaret и предбудущего (имевшего и модальные значения, в значительной степени пересекающиеся с Perfectum конъюнктива; о них см. подробнее, напр., в [Hofmann, Szantyr 1965: 322], [Mellet 1994: 162-167]) cantavero-cantaverit, на значительной части латинской территории в силу фонетических процессов контаминируются, образуя единую парадигму т. н. потенциалиса.

Таким образом, плюсквамперфект индикатива в поздней латыни призван выражать ситуации с реальным референциальным статусом, несомненно, с точки зрения говорящего, имевшие место в прошлом, но отнесённые в неактуальный временной интервал; плюсквамперфект конъюнктива объединяет все ирреальные и гипотетические модально-временные сочетания, кроме гипотетического настоящего. Итак, обе эти формы образуют парадигму неактуальной «зоны сверхпрошлого»; однако нельзя постулировать между ними чёткую оппозицию «гипотетичность vs. ирреальность»; из прагматических соображений и форма конъюнктива «вторгается» в гипотетический контекст, и форма индикатива - в ярко ирреальный), причём это последнее употребление грамматикализуется и становится основным для данной формы.

Конвергенция двух плюсквамперфектов на периферии Романии

Появление и развитие нового, аналитического плюсквамперфекта, опирающегося на новый, также аналитический перфект, а также, по мнению К. Тогебю [Togeby 1966: 179] некоторые фонетические изменения, способствующие контаминации с парадигмой романского аориста (бывшего Perfectum), привели к тому, что в языках-потомках латыни форма плюсквамперфекта индикатива почти повсеместно ограничивается значением условного наклонения, таким образом, генерализуется употребление этой формы в аподосисе условной конструкции, отмечавшееся еще у Цицерона (пример (14)). К идиомам, где прослеживается такая эволюция, относятся далматинский, южноитальянские говоры, франко-провансальский, окситанский, гасконский и каталанский [Togeby 1966: 177-180]. В настоящее время все эти формы вымерли, уступив место новому кондиционалису, образовавшемуся из аналитической конструкции «инфинитив + имперфект глагола «иметь» (фр. devrait  debere habebat).

Наследник латинского cantavissem во всех романских языках (кроме сардинского, где сохраняется старый имперфект конъюнктива) ограничивается развившимся в позднелатинский период значением претерита косвенного наклонения, однако «отнесённость к прошлому» становится преобладающей составляющей его значения; эта форма распространяется на целевую («проспективную», по С. Мелле) модальность в прошедшем (уже начиная с позднелатинской эпохи, например, у бл. Августина):

Saint Hildegarde, Г abbe, voulut [...] que les prieurs la racontassent dans les couvents reguliers. [Гюго, «Легенда о монахине»].

«Святому Ильдегарду, аббату, было угодно, чтобы начётчики рассказали [эту историю] во всех монастырях регулярного устава» Y habiendo mandado el duque que delante de la plaza del Castillo se hiciese un espacioso cadahalso... [Сервантес, «Дон Кихот», часть II, гл. 56] «И когда герцог приказал, чтобы на площади перед замком был построен просторный помост...», и на чисто синтаксические употребления конъюнктива:

Bien qu»il fat aveugle, aucun ne l»egalait dans la connaissance des ecritures. [Флобер, «Искушение св. Антония»]

«Хотя он и был слеп, но в знании писаний ему не было равных», в то время как ирреалис в настоящем начинает передаваться уже имперфектом индикатива:

Si jeunesse savait, si vieillesse pouvait

«Если б молодость знала, если б старость могла»

(В современном итальянском языке имперфектом могут кодироваться и ирреальные ситуации, относящиеся к прошедшему:

Si venivi, ti divertivi

«Если бы ты пришёл, ты бы обрадовался» [Bertinetto 1994а]).

Таким образом, обе формы-наследницы латинского плюсквамперфекта являются формами различных косвенных наклонений, причём если для; I» cantaveram при выборе формы преобладает модальная, то для cantavissem - темпоральная составляющая семантики.

На этом фоне выделяется судьба латинского плюсквамперфекта в двух окраинных языках романской зоны - в испанском и в румынском.

Испанская форма на -га, ставшая предметом обширной литературы (библиографию см. в [Togeby 1966], [Lunn, Cravens 1991], [Klein-Andreu 1991]), засвидетельствована на протяжении многих веков как в темпоральных, так и в модальных значениях. В староиспанских памятниках («Сиде» и романсах) форма на -га носит в основном таксисный:

Demando рог Alffonso, do lo podrie fallar; //Fuera el rey a San Fagunt aun poco ha. («Поэма о моём Сиде», [Lunn, Cravens 1991]) «Он спросил, где он мог бы найти Альфонса; // Король незадолго до этого удалился в Сан-Фагунт», но и антирезультативный характер:

Firme estido Pero Vermudez, рог esso nos encamo; // Un colpe recpibiera, mas otro flrio («Поэма о моём Сиде», ibid.)

«Храбро держался Педро Бермудес, он не дрогнул; // Один удар получил [было], но ответил на него своим (букв, еще одним)», а формы с модальным (кондициональным) значением находятся в меньшинстве ([Togeby 1966: 180] с ссылкой на результаты [Becker 1928]).

Развитие аналитического плюсквамперфекта оттеснило испанский синтетический плюсквамперфект дальше в план прошедшего; ср. вывод Ф. Клейн-Андреу, исследовавшей текст XIV века: «форма индикатива на -га становится всё более и более связанной с «низко-фокусной» референцией (то есть с фоновыми событиями), в то время как новый аналитический плюсквамперфект предпочитается для событий переднего плана (foregrounding)» [Klein-Andreu 1991: 173]. Синтетическая форма стала, в частности, выражать предшествование во времени по отношению к ситуации, выраженной аналитическим плюсквамперфектом:

Enrique III, al subir al trono a los catorce anos para dar fin a la anarquia, que en el Estado alimentaran sus poderosos tutores, habia ratificado las ligas hechas por su padre.

«Генрих III, вступив на престол в возрасте четырнадцати лет, чтобы положить конец анархии, которую развели в государстве его могущественные опекуны, подтвердил договоры, заключенные ранее его отцом» (де Лappa, XIX век, [Lunn, Cravens 1991: 156]).

Заметим, что мнение, согласно которому темпоральное значение формы на -га «искусственно восстановлено романтиками в XIX веке» (ср. указания на это в [Squartini 1999] и [Togeby 1966]), нуждается в корректировке; во всяком случае, академическая грамматика даёт два примера на таксисное значение этой формы уже для XVIII столетия - один из них связан именно со «второй степенью предшествования»:

A la mitad del siglo, la paz habia ya restituido al cultivo el sosiego que no conociera jamas, у a cuyo influjo empezo a crecer у prosperar [Ховельянос, «Доклад об аграрной реформе», Gramatica 1931: 273] «К середине века мирная жизнь уже вернула сельскому хозяйству спокойствие, которого оно никогда не знало [ранее] и благодаря влиянию которого оно начало расти и процветать», в то же время как начиная с XVII столетия преобладает модальная, ирреальная трактовка:

Tambien pudieran callarlos рог equidad [Сервантес, «Дон Кихот», ч. И, гл. 3, ibid.]

«И все же они могли бы умолчать об этом из чувства справедливости» (пер. Н. Любимова), и наконец, начиная с Кальдерона (XVII век; [Togeby 1966: 180] с ссылкой на результаты [Becker 1928]) господствует употребление в аподосисе (спорадически отмечаемое, повторим, на протяжении всей истории испанского языка) и протасисе ирреальных условных предложений. В первом случае форма конкурирует с «новым» романским кондиционалисом (от amare habebat), во втором - с ирреальным имперфектом конъюнктива (произошедшем, как мы знаем, в испанском от плюсквамперфекта конъюнктива):

Yo amara / amaria las riquezas, si mi dieran / diesen la salud que mi falta «Я (по)любил бы богатства, если они бы дали мне здоровье, которого мне недостаёт» [Gramatica 1931].

В дальнейшем форма на -se повсюду становится заменимой на форму на -га, в частности, в «подчинённых предложениях, содержащих глагол в конъюнктиве» [Gramatica 1931: 274], иными словами, в случае синтаксического употребления косвенного наклонения.

Между тем в современном языке сохраняется и значение формы на -га, как представляется, не связанное с модальностью; это, во-первых, контексты, где она получает таксисную интерпретацию «прошедшее в прошедшем»:

La petition de suspender la cotizacion fue presentada por el Banco Central despues de que a las diez se iniciara la sesion de la bolsa [Squartini 1999: 83, модифицированный пример из Hermeren 1992]/

«Предложение остановить котировки было внесено Центральным банком после того, как в десять часов началась биржевая сессия»;

- во-вторых, значения «неактуального прошедшего»:

Naciera en Barcelona en 1910

«Он / она родился (родилась) в Барселоне в 1910 году» «подразумевается, что этого человека больше нет в живых»;

- в-третьих, некоторые употребления (как форм на -га, так и на -se), модальный характер которых сомнителен:

La pareja, que se hiciera famosa por interpretar el papel de marido у mujer en «El pajaro espino», es en la vida real un matrimonio feliz. [Журнал «jHola!», 6.7.1985, Lunn, Cravens 1991: 149] «Супруги, которые прославились исполнением роли мужа и жены в «Поющих в терновнике», в действительности представляют собой счастливую пару».

А1 dfa siguiente de que Isabel Preysler... iniciase en un chalet de Marbella su veraneo, segiin informamos en la pagina 44 de este numero... [Журнал «jHola!», 17.8.1985, Lunn, Cravens 1991: 150].

В исследовании [Lunn, Cravens 1991] эти последние отнесены к «модальным»; конъюнктив, согласно авторам, в испанском языке объединяет как гипотетические и ирреальные, так и «хорошо известные читателю» ситуации; но в таком случае аналогичное употребление ожидалось бы и для презенса испанского конъюнктива. На наш взгляд, вряд ли эти примеры из «жёлтого» журнала могут говорить о некоторой специфической модальной функции конъюнктива; пока корпус примеров не будет расширен, правомерно говорить о десемантизировавшемся наклонении, которое автоматически вызывается союзом que и сложными союзами, его содержащими. В таком случае подобный анализ может быть распространён и на пример, хотя мы всё-таки вправе рассматривать форму в этом примере как несущую и таксисную семантику, потому что в нём употреблена синтетическая га-форма, а не «новый» аналитический плюсквамперфект конъюнктива (hubiera / hubiese iniciado).

Не столь долгую историю имело расхождение форм, восходящих к cantaverat и cantavisset, в румынском языке (о румынском плюсквамперфекте см. также [Marin 1985]; о характерных для него в дискурсе «ретроспективных» употреблениях, маркирующих отступление от основной линии повествования, см. [Сикацкая 1984а]). В этом языке форма cantase «сохраняет значение плюсквамперфекта cantavisset, в то же время приобретая модальное значение формы cantaverat» [Togeby 1966: 175], иными словами, меняет свою принадлежность к наклонению; это связано, согласно К. Тогебю [183-184], с тем, что балканские языки обладают ограниченным набором форм наклонения, поэтому румынский, утеряв имперфект конъюнктива и плюсквамперфект индикатива, воспользовался формой на -se для заполнения второй лакуны, а не первой (другую попытку объяснения этого перехода, с опорой на фонетические факторы и даже славянский субстрат, см. [Elson 1997]). С нашей точки зрения, это также было обусловлено семантической близостью плюсквамперфекта и ирреалиса, но к сожалению, плохая документированность румынского языка вплоть до позднего Средневековья затрудняет детальное изучение этого феномена.

Итак, в испанском языке два потомка двух латинских плюсквамперфектов, один из которых продолжает сохранять плюсквамперфектные значения, а другой прошёл через их утрату и ограничение чисто модально-временными функциями, становятся в значительной степени (хотя и не целиком) взаимозаменимыми выразителями значений «зоны сверхпрошлого» (предпрошедшее, антирезультатив, ирреалис); в румынском языке одна из этих форм - изначально форма конъюнктива - становится плюсквамперфектом индикатива. Возможность возникновения обоих распределений была уже заложена в распределении этих форм, имевшемся в латинском языке накануне распада.

Таким образом, модальные значения, развиваемые латинским плюсквамперфектом индикатива (среди употреблений которого велик удельный вес употреблений, соответствующих типологически устойчивой «зоне сверхпрошлого»), «наложились» на десемантизированный, синтаксический характер конъюнктива в этом языке; это привело к частичному стиранию семантической границы между обеими формами и к тому, что в двух языках - потомках латыни, относящихся к двум перифериям романского мира, форма - наследник одного из двух латинских плюсквамперфектов «дрейфует» из одного наклонения в другое.

 

АВТОР: Сичинава Д.В.