Возможность метатекстовой интерпретации языковой личности автора
Языковая личность автора (ЯЛА) выступает этносоциолингвистическим идиопроизводным трансформации ЯЛ как Homo Loquens говорящего (Homo Verbalis) в автора - повествователя (Homo Narrativus). Вполне понятен интерес к специфике выражения отношений, возникающий в триаде «ЯЛА - текст - действительность», где связь «ЯЛА - текст», имеющая обратимый характер, способствует выявлению особого лингвопрагматического метаплана: ЯЛА дает оценку и тому, что она видит в действительности, и как она это видит, и кем (чем) в итоге она является (выступает).
Для адекватного восприятия понятия «метатекст» следует определить свое отношение к понятиям «метаязык» и «метаречь» в общем понятийном контексте «металингвистики».
Под металингвистикой О.С. Ахманова понимает, с одной стороны, наряду с макролингвистикой, микролингвистикой, предлингвистикой, отрасль языковедения, изучающую «особенности содержательной стороны языка в связи с мышлением и общественной жизнью говорящего коллектива как необходимое условие проникновения в природу лингвистических единиц и закономерностей их функционирования» (Ахманова, 1969: 230). Тем самым в сфере металингвистической когниции оказывается круг вопросов, сегодня относящихся к сфере действия психо-, социо-, этно-, экзолингвистики. С другой стороны, металингвистикой признается наука о языках «второго порядка» (метаязыках), предметом которых выступает естественный человеческий язык; метаязык, следовательно, это «такой язык, на котором говорят о языке же (языке - объекте)» (там же: 232). Тем самым дается уточненный вариант когнитивно-обобщенной дефиниции, которую предлагает современный «Большой толковый словарь»: «...система понятий, служащая для описания какого-либо объекта (БТС, 2000: 537).
Оригинальную интерпретацию понятий «метаязык» и «метатекст» мы находим в исследованиях Г.П. Немца, который рассматривает метаязык как определенный стиль научного описания, изложения, близкого к информативно-аксиоматическому фиксированию данных. «Научный стиль изложения, который реализуется в качестве метаязыкового образования, способен стать основой дескриптивного моделирования данных в прагматике метаязыка» (Немец, 1999; 4). Рассматривая проблему метаязыка в тесной связи с категорией модальности, Г.П. Немец включает в спектр средств выражения модальных отношений в языке, помимо традиционно выделяемых акад. В.В. Виноградовым, интонацию, категорию отрицания, интуицию, диалогические отношения, тропы. Модальность позволяет фундаметально осмыслить «семантическую основу принципов языкового общения», выявить «очень многие нюансы, которые содержатся в общем предметном языке... Единый язык перестает быть абсолютным, поскольку определился язык-объект, то есть язык о языке - метаязык» (там же: 10). Следовательно, постоянно насыщаясь формами языка-основы, метаязык как динамическая семиотическая система имеет свою субстанцию, отражающуюся в лексикографических реализациях - в том, что мы считаем дефиниционно-дескрипционной ЯКМ.
Семантика метаязыка тесно связана с его прагматикой. По мнению Г.П. Немца, «логико-семантический аспект трактовки прагматики металингвистики в определенной степени связан с психолингвистическими возможностями, обусловленными речевой деятельностью человека» (там же: 14).
Прагматика речевых реализаций, по-видимому, может объясняться с позиций метаречи - коррелята метаязыка, того, что позволяет в полной мере осознать специфику не только сознательного, но и бессознательного модального отношения говорящего к действительности, такой образ его мысли, когда не наблюдается внешнего выражения - ни специальными языковыми средствами, ни интонацией, ни ударением (ср., к примеру, так называемый «метаязык пси-явлений»).
Поскольку «язык о языке» (равно как и «речь о речи») имплицирован в язык-основу, реализация «метаначала» возможна только в речевом употреблении - в тексте. Возникает вопрос о специфике такого понятия лингвистики (металингвистики), как метатекст.
Нам представляется вполне убедительной точка зрения А. Вежбицкой, которая рассматривает метатекст в качестве одной из составляющих «двутекста», когда дифференцируются высказывание о предмете, с одной стороны, а с другой - выказывание о самом высказывании. Является важной мысль, согласно которой «комментатором текста может быть и сам автор (подчеркнуто нами - Я.Ф.). Высказывание о предмете может быть переплетено нитями высказываний о самом высказывании» (Вежбицка, 1978: 404). Тем самым развиваются идеи М.М. Бахтина о «скрытом двух голосье» любого текста, в том числе монологического, когда автор вступает в своеобразный диалог с собственным высказыванием (Бахтин, 1972: 315 и след.).
По А. Вежбицкой, метатекстовый характер языковых выражений, которые можно считать метамаркерами, устанавливается в процессе элементарного семантического анализа.
Прежде всего, это такие выражения, которые включают глагольную лексему «говорить», ее производные, их синонимы или активно близкие элементы (короче говоря, иначе говоря, по правде говоря, кстати говоря, иными словами и под.). А. Вежбицка считает подобные речения метаплеоназмами, ср.: Иначе говоря, (скажу) что....
Далее, выделяются метаплеоназмы, указывающие не на связь говорящего с сообщаемым, а на изоляцию, отделение от высказывания (что тоже есть отношение, материализующееся в тексте).
В-третьих, А. Вежбицка говорит о возможности выражения дистантного отношения говорящего к высказыванию (Он скорее худой, чем толстый). Очевиден модальный характер «мета-организаторов» типа «собственно говоря», «что касается», «если речь идет о...».
Кроме того, к особым типам метамаркеров, по А. Вежбицкой, относятся выражения, указывающие «направление хода мыслей» (Вежбицка, 1978: 111). Это вводно-модальные слова и словосочетания (впрочем, между прочим, кстати, далее, во-первых, наконец и т.д.). Им эквивалентны обороты типа «Начну с того, что...». А. Вежбицка отмечает возможность подключения к «метаорганизации» текста таких языковых и чисто «внешних» средств, как повышение голоса, актуализация с помощью порядка слов, разрядка, подчеркивание.
Наконец, речь идет о метатекстовой функции анафорических местоимений и артиклей (этот, там, так; то, что я видел; тот, о котором я говорила; и др.).
В работе А. Вежбицкой отмечается и эллипсис как разновидность метамаркеров («Итак, она звалась Татьяной...» Итак, я продолжаю рассказ, она звалась Татьяной).
В «метатекстовой рамке» могут оказаться по преимуществу глаголы, являющиеся метатекстовыми квазиоператорами, - антропологические лексемы типа: повторять, напоминать, обращать (внимание), подчеркивать, добавлять, резюмировать, сообщать, уведомлять, объявлять, предупреждать, отвечать и др. Некоторые глаголы этого ряда могут быть вводными: Он, говорят, человек неинтересный. Ср.: Он, надеюсь (боюсь, подозреваю и т.д.), человек неинтересный.
Глаголы метатекстового характера отличаются выражением воли, направленной к другому (Прошу тебя, иди!). Сам говорящий может быть «внутренним субъектом» семантики глаголов «обещать», «соглашаться», «протестовать», «подтверждать» и под. Это так называемые «перформативы», глаголы «свершения» (Austin, 1965), которые формируют предложения, где не констатируются, а созидаются факты. Ср.: 1). Обещаю, что... 2). Я сказал, что обещаю, что... И под.
А. Вежбицка подчеркивает, что «мета» - голос автора, вводимый с помощью определенных языковых средств (назовем их «метамаркерами»), формирует и «метаязыковые нити», которые могут выполнять самые различные функции. Они проясняют «семантический узор» основного текста, соединяют различные его «элементы, усиливают, скрепляют...» (Вежбицка, 1978: 421). Данная мысль, высказанная четверть века назад, в одной из последних работ этого же автора находит очередное подтверждение применительно к универсальному семантическому метаязыку: «семантические примитивы» существуют «для того, чтобы анализировать эмоции (или какую-либо иную область семантики) ясным и точным образом...» (Вежбицкая, 2001: 19).
Следовательно, нам представляется правомерным в рамках нашего исследования определить метатекстовую область проявления ЯЛА как сферу языковых средств, позволяющих автору выразить свое отношение к тексту, вступив в своеобразный внутренний диалог с самим собой. Микропространство ФН как предикативной СН предоставляет поистине неисчерпаемые возможности для модальной характеристики подобных «нитей высказывания». Эту характеристику мы назовем метамодальной, непосредственно соотнеся ее с ЯЛА.
Рассматривая ЯЛА как текстовое выражение говорящего субъекта (Караулов, 2002), мы обращаем особое внимание на языковое воплощение ЯЛА в художественном тексте, который обладает известным свойством выступать формой объективизации авторских способностей. Энергетические силы ЯЛ нередко называют экзистенциональными, включая сюда эмоции, разум, память, волю, воображение и т.д. ЯЛА как субъект текстовой деятельности, демиург нарративного дискурса, неизбежно выражает некоторое отношение к тексту и его содержанию - именующее, указующее и, естественно, модально-предикативное. При этом неизбежно происходит «расщепление» текста и проявление его метатекстового слоя, который является одним из важнейших структурных элементов пространства дискурса.
Одним из важнейших, с нашей точки зрения, средств выражения метатекстовой семантики, употребляющихся в дискурсе художественного повествования, и является ФН.
А.Ф. Лосев подчеркивал: «Слой личностного бытия лежит решительно на каждой вещи, ибо каждая вещь есть не что иное, как вывороченная наизнанку личность (подчеркнуто нами - Я.Ф.)...» (Лосев, 1999: 288). Сказанное, естественно, относится и к вербальному знаку денотата. В отличие от лексической номинации, ФН как сложное производное номинационно-синтаксического семиозиса выступает развернутым предикативно-именующим знаком, - потому оно глубоко личностно. Этому виду номинации как никакому иному дана способность вербализации «слоя личностного бытия», о котором говорит исследователь диалектики мифа. Ср.: Над желтой, жженой поляной черной гуглей стояло и курилось то, что раньше было Пушкиным (Т. Толстая. Кысь). Мы видим, что ФН как текст в тексте уже своей нестандартной номинационной формой выступает особым микропространственным образованием, своеобразным феноменом идиолектной и идиостилевой маркировки нарратива. Равно употребляясь как в художественном повествовании, так и в поэтическом и драматургическом тексте, ФН обретают максимум возможностей для реализации авторских интенций именно в образных речевых жанрах. Благодаря употреблению ФН в художественном тексте ЯЛА обретает выход не просто в идиономинатику, но и в особый мир имени, природа и специфика которого прекрасно охарактеризованы в трудах П.А. Флоренского, А.Ф. Лосева, В.И. Вернадского, П. Тейяра де Шардена и других мыслителей, исследовавших область философии языковых категорий. Художественный стиль словно предназначен для раскрытия лингвопрагматики предикативного наименования, которое легко включается в то, что называется «двухголосьем текста». Возможности комментария любого обсуждаемого с помощью моделей типа «человек, который...», «тот, кто...», «нечто странное, о чем...» со стороны адресата авторского диалога уже имплицированы в самой атрибутивной части ФН, представляющей так называемый авторский комментарий ситуации. Более того, ФН выступает как многослойное микро текстовое образование, включающее несколько слоев - текстовый, метатекстовый и пара текстовый и др.
Таким образом, возникает проблема метаструктуры ЯЛА, средств ее выражения и их функций. Мы охарактеризовали концепцию трехуровневой модели ЯЛ, установив, что первый ее уровень носит вербальный характер, второй - когнитивный, третий - характер прагматический. Мы предполагаем, что поскольку ЯЛА является идиометаморфом ЯЛ, маркированным тем или иным стилевым узусом, постольку функциональная модель ЯЛА, сохраняя свою трехуровневую модель, претерпевает метамодификации.
АВТОР: Фрикке Я.А.