Общественно-политические процессы в условиях нарастания Гражданской войны на Северном Кавказе

 

Трудно, даже при обилии документов и мемуарной литературы, точно уловить настроения «смутного времени» и, тем более, жестко их систематизировать. Это сложно сделать потому, что в кратковременном промежутке были сконцентрированы мощные и емкие исторические катаклизмы, поэтому интересы, настроения людей находились в постоянном движении и изменении. Положение человека в системах социальных и институционных связей, в условиях постоянно осложняющейся общественно-политической ситуации становилось фактором политическим.

Пестрота социального и этнического состава Северного Кавказа, который во многом диктовал настроения и поведение людей, их взаимодействие, восприятие населением политических событий, участие в них соответственно собственным убеждениям привело к формированию на Северном Кавказе сложнейшего узла противоречий и проблем в годы революции и Гражданской войны.

Среди причин гражданского противостояния на территории Северного Кавказа важнейшее место занимает Первая мировая война. Её следствием стало участие широких масс населения региона в глобальной вооруженной конфронтации за его пределами, накопление опыта политического и военного противоборства, она так же содействовала усилению причин гражданского вооруженного конфликта. Как отмечал В.И. Ленин, Гражданская война слилась с войной внешней в одно неразрывное целое.

Военные мобилизации и реквизиции скота пагубно отражались на состоянии производительных сил промышленности и сельского хозяйства, лишали их наиболее трудоспособной части работников. Только из Кубанской области и Ставропольской губернии в действующую армию было мобилизовано до 300 тысяч человек, что составляло более 13% всего мужского населения. В Терской области из казачьих отделов было призвано в армию 30,8% общего числа работоспособных мужчин, в горских округах - 5,8%, от крестьянских хозяйств - 25307 человек.

Резко сокращалось поголовье скота и лошадей. Только в 1916 г. было намечено изъять для нужд действующей армии из хозяйств Кубанской области 240 тысяч голов крупного рогатого скота, из Терской - 240 тысяч голов, из Ставропольской губернии - 150 тысяч голов, что составляло от 20 до 25% общего поголовья. Были установлены твердые цены на закупаемый у населения скот, но они не отражали быстро растущую реальную стоимость продуктов животноводства и были невыгодны крестьянам. Одновременно с поставками скота для армии скупался фураж и хлеб. В 1917 г. Терская область должна была поставить в армию и местные провиантские магазины 57 тысяч пудов хлебных продуктов и 56 тысяч пудов сена, Ставропольская губерния - 133,5 тысяч пудов, Кубанская область - 227 тысяч пудов хлеба, Дагестан - 8 тысяч пудов сена.

Изменение экономической ситуации под влиянием войны не могло не вызвать поляризации общества. По данным статистического отдела Ставропольского земства к весне 1917 г. у зажиточной части хозяев Ставрополья находилось 8,5 млн. пудов сверх необходимого хлеба, в то время как у бедного крестьянства его не хватало для продовольствия и посева в количестве 14,1 млн. пудов.

В условиях войны ежегодно увеличивались налоги и повинности. Например, в 1915 г. с населения Терской области надлежало собрать 2 млн. 29 тысяч рублей - в пять раз больше, чем собиралось налогов в 1901 г.. Помимо воинской повинности, оброчной подати, воинского, поземельного и других налогов, во время войны были введены новые повинности (квартирная, военно-конная и другие).

Кроме указанных, крестьяне выполняли ещё многочисленные натуральные и денежные повинности, которые вообще не были регламентированы, в частности, содержание дорог, мостов, переправ и других сооружений, строительство оградительных валов, караульная служба, содержание проходящих воинских частей, расходы по народному образованию и здравоохранению, содержание должностных лиц, помощь семьям военнослужащих. В Ставропольской губернии с введением земства прибавились ещё и земские налоги.

Вся тяжесть прямых налогов и земских повинностей во время войны, как и раньше, ложилась исключительно на податное сословие, т.е. на беднейшую часть сельского населения. В то же время привилегированные сословия вовсе не платили казенных сборов, а земский сбор уплачивали лишь на содержание мировых судов.

Дезорганизация экономики и снижение жизненного уровня росли с каждым годом. Быстро поднимались цены на предметы первой необходимости. На Кубани, например, в 1916 г. хлеб подорожал в 2 раза, мясо - в 1,5 раза, масло - в 6 раз. В Дагестане, по сравнению с довоенным временем, цены на отдельные продукты в 1916 г. выросли в 5-6 раз. Такое же положение сложилось в Терской области и в Черноморской губернии. Начальник Кубанской области в начале 1917 г. писал, что сельскохозяйственный кризис, разразившийся в области, угрожает довести недостаток продовольствия «до степени голода».

Взимание налогов ассоциировалось у крестьян с земствами. Документы этого периода подтверждают рост количества выступлений крестьян против деятельности земств в поддержку войны. Там, где земства только начинали организовываться, крестьяне поднимались против их введения. Создание чрезвычайной охраны некоторое время сдерживало проявление недовольства рабочих и крестьян. Но уже к концу сентября 1914 г. помощник начальника Терского областного жандармского управления докладывал Ставропольскому губернатору о крестьянских выступлениях против введения земства в селе Казинском. В середине ноября прокатилась волна беспорядков против земств в селах Александрия, Высоцком, Медведском и Благодарном.

22 ноября 1914 г. в селении Александрия Благодарненского уезда Ставрополськой губернии крестьяне выступили против введенных в губернии земских учреждений и земского налогового обложения, которое в пять раз превысило прежние налоги. Непосредственным поводом к выступлению послужило назначение к продаже имущества ряда крестьян за недобор земских сборов. Вызванные в селение стражники убили нескольких крестьян. На следующий день, несмотря на угрозу нового расстрела, жители освободили арестованных. Для подавления этого выступления в селение направился с войсками вице-губернатор князь Шервашидзе. Приговор участникам выступления был суров: 4-х человек приговорили к смертной казни через повешение с ходатайством о помиловании, 15 человек - к различным срокам каторги, 21 - заключены в тюрьму и отправлены в арестантские роты. Репрессии царских властей не могли сдержать недовольства крестьян земскими налогами. В марте 1915 г. крестьяне села Надежда Ставропольской губернии оказали активное сопротивление 120 полицейским стражникам и казакам, прибывшим для конфискации скота у тех, кто отказался платить налоги.

Война породила трудности в снабжении населения продуктами питания. На 1 октября 1915 года из 659 городов страны, запрошенных о продовольственном положении, 500, или 75% всех городов, ответили, что они переживают редкий недостаток продовольствия. Кроме развёрстки причиной тому было сокращение посевных площадей. В июне 1916 г. начались волнения в станицах Павловской, Незамаевской, Веселой, Черкасской Ейского отдела Кубанской области. Поводом послужили растущие цены на продукты питания и недостаток земли.

Аграрное движение накануне Февральской революции достигло особой остроты и напряженности. С июля 1914 г. по январь 1917 г. в 36 губерниях России произошло 736 аграрных волнений. Не случайно 168 (или 22,8%) из них выпадало на Кубанскую, Терскую области и Ставропольскую губернию.

Участились выступления и в других районах. Начальник жандармского управления Кубанской области писал в 1915 г.: «Недовольные войной, а в особенности женский элемент, тяжесть труда которого с началом войны увеличилась в несколько раз, невольно подтачивают твердость и самоуверенность благонамеренной среды, и более легковерные постепенно отстают от них и присоединяются к числу недовольных». Нарастание антивоенных и антиправительственных настроений было очевидным. Если в 1915 г. в регионе по далеко не полным данным было 17 крестьянских выступлений, то в 1916 г.-125.

К концу 1914 г. на всех фронтах Первой мировой войны сражалось свыше половины общего числа подлежащих призыву донских, кубанских, терских казаков. Армейское казачество полностью изведало все страдания и тяготы войны. Потери в казачьих полках были значительны. Постоянное общение с солдатами - вчерашними рабочими и крестьянами и большевистская пропаганда, порождали определенные изменения во взглядах и умонастроениях казаков-фронтовиков. На психологии казаков отражалось и длительное отсутствие постоянного влияния наиболее консервативного, устойчивого к посторонним воздействиям, старшего поколения, оторванность от станичной среды и казачьего быта. Но все эти сложные процессы происходили в сознании армейского казачества очень медленно.

В условиях разброда на фронтах участилось использование казачьих сотен и полков для «усмирения» пехоты, что начинало вызывать негодование. Растущее недовольство казаков подогревалось и тревожными известиями из станиц и хуторов. Трудности военного времени ухудшили положение казачества. Слишком дорого обходилась им воинская повинность, только амуниция казака в 1917 году стоила 860 рублей.

Долгое отсутствие наиболее трудоспособного мужского населения отрицательно сказывалось на экономическом положении всех без исключения казачьих войск. Война усилила расслоение среди казаков. В 1917 г. 52,7% беспосевных и малопосевных (до 6 дес.) хозяйств кубанских казаков имели лишь 13,6% посевной площади, в то время как 14,9% хозяев, засевавших свыше 16 дес. каждый, - 45,0% всех посевов.

Происходившие в стране процессы всё сильнее затрагивали казачество Дона, Кубани, Терека. Внутри казачьих общин начали обостряться имевшиеся собственные проблемы экономического и социального характера. Их внутренние противоречия дополнялись усилением противоречий с иногородними и горцами. Разрешение всех проблем в рамках традиционной сословной организации становилось практически невозможным. Нередко проявлялось недовольство «бессильной властью».

В Баталпашинском отделе казачья интеллигенция начала открыто выступать против режима. В станице Отрадной в ноябре 1916 г. казаком И. Борисенко и иногородним И. Пузыревым была организована большевистская группа в 15 человек; её деятельность заключалась в распространении большевистской литературы в казачьих станицах, и в проведении антиправительственной пропаганды. Протекавшие в казачьей среде процессы, вели к трансформации социально-политических взглядов и настроений казаков. Более быстро это происходило в арамейской казачьей среде.

Первая мировая война внесла перемены в положение и настроения горских народов Северного Кавказа. Практически с начала войны горские крестьяне были против неё, саботировали мероприятия царских властей, препятствовали их выполнению. Горцы мусульманского вероисповедания, как правило, не подлежали мобилизации, но под видом добровольцев или по решению горского схода они попадали в армию. В первую очередь призывались горцы-христиане. Кроме того, тысячи горцев были мобилизованы как персонал конно-вьючного транспорта, обслуживавшего различные части. 25 июня 1916 г. был издан указ «О привлечении мужского инородческого населения для работ по устройству оборонительных сооружений и военных сообщений в районе действующей армии, а равно для всяких иных необходимых для государственной обороны работ». Указом предусматривалась мобилизация на подобные работы мужского «инородческого» населения России, в том числе Кубанской, Терской, Дагестанской областей, в возрасте от 19 до 43 лет. Указ наносил ощутимый удар по хозяйствам горцев, отрывая наиболее работоспособную часть населения.

Недовольство среди крестьян-горцев особенно усилилось во второй половине 1916 г. Оно было связано с изданием правительственного закона «О привлечении реквизиционным порядком на время настоящей войны освобожденных от воинской повинности инородцев империи». Принудительная реквизиция подвод, мобилизация на тыловые работы мужчин вызвали бурные протесты горцев, в ряде случаев переходящие в вооруженные выступления. Летом 1916 г. крестьяне села Аксай Хасавюртовского округа и около 4 тысяч человек от всех аулов Караногайского приставства начали вооруженное выступление против реквизиций и мобилизаций. Подобное имело место в Кабарде, Балкарии, Чечне, Ингушетии. Временный генерал-губернатор Терской области в своем донесении от 17 сентября 1916 г. сообщал, что в селе Экажевском Назрановского округа некоторые граждане «во время реквизиции подвод и лошадей позволили подстрекать жителей не давать перевозочных средств, ни проводников арб и своим преступным поведением настолько возбудили жителей, что для восстановления среди них порядка и выполнения предъявленного требования доставить арбы и лошадей, потребовалось вмешательство стражников, среди туземцев заметно нервное, вызывающее настроение».

Горцы массово уходили из армии, дезертировали. «Со сборного пункта самовольно выбыли по домам», - писал начальник Владикавказского округа в мае 1916 г. Донесения властям пестрят требованиями о розыске всадников Осетинского конного полка, ратников Осетинской пешей бригады, самовольно покинувших свои части.

Новые поборы и призывы порождали у горцев стремление уклониться от них. Формировать горские подразделения становилось всё труднее. Поток добровольцев резко сократился. Горцы отказывались идти на фронт. Осенью 1917 г. провалилась попытка царских властей сформировать ещё одну дивизию из горцев и создать из двух дивизий Кавказский туземный конный корпус. Росло недовольство среди кавалеристов кавказской туземной дивизии. Многие рядовые всадники отказывались выполнять приказы командиров, уклонялись от службы. Всадники из конвойного взвода при командире дивизии во главе со старшим урядником Черкесского полка Георгиевским кавалером Хаджи-Мурзой Кочкаровым были арестованы за то, что отказались подчиниться офицеру.

В связи с началом войны на Кавказе проявляли активность пантюркисты. Одними из сторонников реакционного панисламизма на Северном Кавказе были меньшевики А. Цаликов и И. Гайдаров, пропагандировавшие идею отторжения Кавказа от России и образования Северо-Кавказского мусульманского государства под эгидой Турции. На третьем году войны - 12 января 1917 г. - начальник Бакинского губернского жандармского управления доносил помощнику наместника на Кавказе генералу Орлову, что «между мусульманами Дагестана и Терской области состоялось соглашение, по которому они обязались ни в коем случае людей на работы не давать и в случае насилия со стороны властей оказать вооруженное сопротивление, взаимно поддерживая друг друга. В Терской области, по слухам, был создан комитет по организации восстания, который раздавал мусульманам деньги для приобретения оружия». В донесении отмечалось, что «проявляемая мусульманами до сего времени лояльность зависит главным образом от успехов русского оружия на фронте».

Такое положение на Кавказе отражало не только кризис власти, но и непонимание ею необходимости перемен в национальной политике. Армия и общество политизировались, росли антивоенные настроения. Большевики развернули активную работу в армии. Для этого сложились благоприятные условия: тяжелое экономическое положение страны, кризис и непопулярность власти, неудачи на фронте, массовое дезертирство из армии. Пропаганда и агитация, образование солдатских комитетов, создание в армии прослойки надежных командиров и особо уполномоченных лиц, готовых поддержать революцию; обещания солдатам и матросам дать крестьянам и рабочим землю, работу, свободу, хлеб, достаток. Деятельность большевиков содействовала росту антивоенных и антиправительственных настроений. И на фронте, и в тылу велась активная пропаганда и параллельная работа в больничных кассах, страховых обществах, организациях сельскохозяйственной и потребительской кооперации, других общественных организациях. Для активизации работы на Северный Кавказ были командированы петроградские большевики. Их деятельность должна была привести к усилению антиправительственного движения.

Характеризуя обстановку на Кубани, начальник областного жандармского управления сообщал в 1916 г. в департамент полиции, что «в общем настроении всех классов населения чувствуется заметное увеличение нервозности и стремление к крайней деятельности против правительственных и административных властей», «почти в открытую ведутся разговоры о том, что после окончания войны, а может быть, и раньше, произойдет революционное движение», которое «выльется в несравненно более острую форму, чем это было в 1905 году». В 1916 г. начальник Терской области в секретном письме писал: «Всевозможные общественные организации, возникшие в связи с текущей войной, в последнее время стали проявлять явную тенденцию внести в свою работу политическую окраску, высказывая, в частности, мысль о необходимости изменения в Российской империи существующего государственного строя». Попытки пресечения большевистской пропаганды не приносили результатов. Так, была отведена за двенадцать вёрст в тыл и лишена довольствия за большевистские настроения 20-я дивизия. Положение в ней после этого не изменилось.

Первая мировая война произвела глубокие изменения в положении и психологии всех слоёв населения страны. В течение трех лет через армию прошло значительное количество наиболее активной части мужского населения. Оно привносило в армейскую среду срез настроений, имевших место среди рабочего класса и крестьянства.

Антивоенные настроения имели место, прежде всего, среди рядового состава. Однако, и офицерский корпус тоже утратил прежнюю лояльность. Наряду с кадровыми офицерами в действующей армии оказалось значительное количество призванной на службу интеллигенции, офицеров недворянского происхождения, что позволяло им менее трепетно относиться к монархии и правительству.

Поражения в войне, обусловленные слабостью России и в военном, и в государственном отношении, серьезно деформировали общественное сознание. В данном случае неуспешность войны для России, помноженная на её масштабность, вели к сильнейшей милитаризации российского общественного сознания. Поруганное чувство патриотизма, а также потребность выживания в трудных условиях обернулись агрессией. Помимо этого, необходимо отметить развитие таких процессов как маргинализация определенной части населения, политизация армии, сильнейшая дифференциация всех социальных структур российского общества. Война «растревожила» северокавказский социум, начала превращать взаимоотношения в противоречия и вражду, что грозило развитием и усилением противостояния, но уже вооруженного народа.

Таким образом, к началу 1917 г. критической стала концентрация следующих факторов: безуспешная война; армия, которая уже несла в себе зерно разложения; истощенное хозяйство, и как следствие, голод среди населения; ярко выраженная десакрализация высшей власти, не использовавшей шансов на сближение с народом. Россия была охвачена глубоким экономическим, социальным, политическим кризисом, чреватым революционным взрывом.

Восприятие Февральской революции обществом можно передать воспоминаниями участника Первой мировой и Гражданской войн ставропольчанина М.М. Ерина. Он описывает реакцию солдат на февральские события в Петрограде: «Неописуемая радость. Крики: Ура! Долой войну! Крушение самодержавия ассоциировалось с окончанием ненавистной войны». События февраля 1917 года явились лишь завершающим актом 300-летнего периода Русской истории. Перед страной открывалась неизвестная перспектива. Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа в 1917 г. П.А. Половцов писал: «Настоящая Революция (с большой буквы), бытовая и психологическая, в недрах русского народа началась после этих событий, продолжается и по сие время, и неизвестно к чему еще приведет».

Важнейшей причиной событий 1917 г. была неспособность самодержавной власти преодолеть системный кризис, вызванный попытками трансформации её цивилизационных основ. В России не оказалось такого социального института, который при всех противоречиях и конфликтах смог бы удержать политическую систему и общество от разрушительных процессов. Монархия, являвшаяся на протяжении всей её истории фундаментом Российской государственности, лишилась в начале XX века массовой социальной базы и стала утрачивать контроль над обществом. Утрата властью доверия и морального авторитета вела к усилению деспотических, репрессивных методов управления. Армия стала главной силой в руках власти, так как остальные государственные и общественные институты не могли справиться с социальными конфликтами.

К 1917 году армия из гаранта общественной стабильности и гражданского мира трансформировалась в орудие тотального и глубокого раскола социума. Она дала обществу огромное количество маргиналов, людей с дефицитом гражданственности, патриотизма, отсутствием общественной морали, склонных к насилиям и жестокостям. «Человек с ружьём» привносил в общество культуру конфронтации и жесткой борьбы. Его психология стала важнейшей частью массового сознания целого исторического периода. Эпидемия насилия в обществе заменила общечеловеческие ценности идеей «классового подхода».

Зловещую роль сыграл для дальнейшей ситуации в России печально знаменитый Приказ № 1 от 1 марта 1917 года, направленный на демократизацию армии. Против него выступила значительная часть офицерства. По словам А.И. Деникина, этот приказ дал « первый и главный толчок к развалу армии». Определённая её часть сразу выразила оппозиционные настроения. В апреле 1917 г. зародилась идея создания общероссийского Союза офицеров армии и флота, целью которого была защита интересов офицерства и предотвращение анархии в стране, к которой толкала страну бездеятельность Временного правительства. Политические интересы той части офицеров, которые вошли в эту организацию, выразил генерал Деникин: «Нужна единая, твёрдая правительственная власть, власть приказывающая, но не взывающая Нужна железная дисциплина и начала, поддерживающие её». Деятельность Временного правительства в вопросах армии не отличалась профессионализмом, впрочем, как и в других вопросах. П.А. Половцова поражала неосведомленность министров в элементарных вопросах. Этот факт отмечали в своих воспоминаниях многие очевидцы российской революции.

«Моральный разгром русского фронта» открылся во всем своем потрясающем размахе. 16 июля на совещании главнокомандующих и министров, которое состоялось в ставке, генерал А. Деникин, будучи тогда Главнокомандующим Западным фронтом, делая доклад, заявил, что в России нет армии, нечем противостоять серьезному наступлению немцев.

Отречение императора от престола, создание Временного правительства и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов стало детонатором общенародного взрыва в стране. В течение нескольких дней в стране были упразднены старые органы государственной власти, разогнаны полиция и жандармерия. Народная инициатива дала массу примеров создания новых органов власти в форме Советов, различного рода комитетов, общественных объединений.

На Северном Кавказе после Февраля 1917 г. стали создаваться Комитеты общественной безопасности (КОБы) или общественные исполнительные комитеты, представляющие собой корпоративный орган, куда на равных правах входили представители партий, различных профессиональных, национальных организаций, Советов. В КОБах соединялись традиционные нормы и радикальная деятельность разных слоев общества, что придавало им видимость демократического представительства. Опорой Временного правительства на местах стали Временный Кубанский областной исполнительный комитет, Новороссийский и Ставропольский Комитеты общественной безопасности с функциями губернского управления, Владикавказский Областной гражданский комитет, гражданские комитеты в большинстве отделов. Состав этих органов был схожим: в них входили кадеты, эсеры, меньшевики. Губернаторов заменили «правительственные комиссары», а в казачьих областях рядом с комиссарами продолжали выполнять свои функции атаманы. К примеру, в Баталпашинском отделе было образовано 69 гражданских комитетов, поддерживающих, за редким исключением, политику Временного правительства.

Позиция Временного правительства была однозначно выражена в официальном документе: «Органами Временного правительства на местах являются лишь губернские и уездные комиссариаты и неупраздненные учреждения губернского, уездного и сельского управления. Что же касается образовавшихся Комитетов общественной безопасности, то последние рассматриваются как выразители общественного мнения, и в этом своем значении не должны иметь распорядительных функций по управлению»,» вопрос же об организации административной власти в казачьих областях временно оставить открытым». Такое указание дало повод окраинам решать вопросы власти самостоятельно, что заложило базу формирования сепаратистских настроений. Упоение идеей новой власти охватило различные слои общества. В губернских и областных центрах начали формироваться Советы. В марте 1917 г. был создан Екатеринодарский Совет рабочих депутатов, в состав которого вскоре вошли представители солдатских и казачьих депутатов. Был организован Совет рабочих и солдатских депутатов на Ставрополье. Состоявшийся здесь губернский крестьянский съезд избрал временный исполнительный комитет Совета крестьянских депутатов. Крестьянские Советы, как правило, возникали отдельно. Это происходило в соответствии с требованиями Всероссийского исполкома крестьянских Советов и было продиктовано эсеровским влиянием в нём и обособленностью требований крестьян. Социальная разобщённость проявлялась в системе формируемой власти: рабочие, солдаты и фронтовое казачество были более революционно настроены, нежели крестьянство. Первые имели революционные политические приоритеты, проявляющиеся в деятельности созданных ими Советов и строили их на классовых принципах. Были избраны Советы рабочих депутатов в Грозном, Порт-Петровске, Владикавказе, Новороссийске. Как правило, они соединялись с Советами солдатских и казачьих депутатов.

Что касается крестьянских Советов, то инициатива их создания когда- то принадлежала земствам. Они формировались на основах буржуазной демократии, что способствовало сохранению сословных принципов крестьянских объединений. Сторонниками создания подобного типа организаций были эсеры. Большевики же строили свою политику, обращаясь лишь к деревенской бедноте. Инициатива создания крестьянских Советов, шедшая от центральных органов кооперации и земств весной 1917 г., не получила широкого распространения на Северном Кавказе. Только ставропольское крестьянство имело свой губернский исполком. На местах крестьянство не проявляло активности по созданию своих Советов.

Состав Советов, в большинстве своем, был эсеровским. Несмотря на это, большевики настаивали на объединении Советов рабочих депутатов с Советами крестьянских депутатов, что позволяло держать под контролем настроения в крестьянских массах и усиливать там свое влияние. В казачьих областях Советы тоже не получили мощного развития, чисто казачьих Советов на Кубани и Тереке не было. Поэтому вопрос о двоевластии здесь не ставился в том виде, в каком он имел место в центральной России.

Главными вопросами, которые волновали казачество, по словам генерала П.Н. Краснова, «были вопросы данного политического момента и конечно, земля, земля, земля”. Интерес к земельному вопросу менялся пропорционально росту активности иногороднего населения, требовавшего земли. Казачество же надеялось на ликвидацию помещичьего землевладения. Имели место совместные выступления казаков и крестьян на Дону и Кубани против помещиков весной 1917 г.. Земельный вопрос был тем рычагом, с помощью которого политические силы завоевывали здесь свой авторитет.

Процесс формирования властей шел, примерно, по следующему алгоритму: Временное правительство создавало свою опорную власть на местах в виде КОБов, горские народы предпринимали попытки создания собственной власти (к примеру, создание «Союза объединённых горцев» во Владикавказе в марте 1917 г.), рабочие, солдаты, крестьянство, фронтовое казачество инициативно создавали Советы. В казачьих станицах в значительной степени сохранялась власть станичных атаманов. Все эти формирования существовали параллельно, отражая демократические, революционные, сепаратистские настроения разных слоев общества. Ярким тому примером стал процесс формирования власти в Нальчике. Совет рабочих депутатов возник там в апреле 1917 г. в противовес Гражданскому исполкому Нальчикского округа и ЦК Союза объединенных горцев. Там же был образован Совет солдатских депутатов.

Такая ситуация напоминала известную басню И.А. Крылова со всеми вытекающими из этого последствиями. Процесс формирования новых органов власти, отражая пестроту взглядов многосословного и многонационального состава населения Северного Кавказа, породил много противоречий, неясностей, путаницы и привел к усилению политического противостояния в регионе. Двоевластие, а то и троевластие, имеющее место на Северном Кавказе, стало одним из серьезных проявлений раскола общества.

Но при всей институциональной активности граждан Северокавказской окраины, они отличались известной неторопливостью в выполнении приказов сверху. Эта неторопливость вполне объяснялась крестьянской и казачьей консервативной психологией, растерянностью, замешательством, позже сменившимися «деловито-спокойным настроением». Устав Центрального Совета казаков, принятый и утвержденный 25 марта 1917 г. в Петрограде, гласил: «содействовать введению в России формы правления Демократической республики при этом сохраняя свои автономные права и вечевые начала. Совет имеет сношения с Советом рабочих и солдатских депутатов и имеет в нем своих представителей».

Общепризнанным является факт, что Февральская революция в казачьих областях Юго-востока на первых порах не принесла значительных видимых изменений. Она протекала здесь мирно и замедленно. В казачьи области в качестве комиссаров Временного правительства назначались казаки-кадеты IV Государственной Думы. В Кубанской области это был К.Л. Бардиж, в Терской - М.А. Караулов. Реальная власть здесь сосредоточилась в местных казачьих учреждениях - станичных и хуторских правлениях во главе с атаманами. В редких случаях действительной властью в станицах обладали исполкомы (там, где было много казаков-фронтовиков), но и они действовали совместно с казачьими органами.

Вскоре после Февральской революции казачество начало консолидироваться во всероссийском масштабе. Начало этому было положено в марте 1917 г. съездом представителей казачьих войск в Петрограде, где был создан «Союз казачьих войск». По вопросам войны и мира, а также земельному вопросу съезд одобрил действия Временного правительства потому, что 14 марта 1917 г. за подписью военного министра А.И. Гучкова был издан приказ «О реорганизации местного гражданского управления казачьего населения», который отражал интересы казачества. Приказ ввиду установления нового государственного строя намечал скорейшую отмену всех правоограничений казаков, не оправдывающихся особыми условиями их военной службы; реорганизацию местного управления казачьими войсками на началах самого широкого самоуправления, как вполне отвечающего историческому прошлому казачьих войск; рассмотрение вопроса об облегчении казакам снаряжения на службу, как в военное, так и в мирное время. Таким образом, Временное правительство шло на перестройку казачьей жизни в рамках буржуазного строя таким образом, чтобы сделать казачество своей опорой.

Первый состав Временного правительства в своем воззвании к населению Дона утверждал «права казаков на землю, как они сложились исторически, остаются неприкосновенными». Но уже в мае новый состав Временного правительства положил проекты А.И. Гучкова по казачьим реформам под сукно, и начались споры между кадетами и социалистами о судьбе казачества. Эсеры настаивали на пересмотре земельного проекта в отношении казачества потому, что их идея социализации земли не могла быть реализована при сохранении казачьего землевладения. Эта ситуация настораживала казачье население и толкала его к пересмотру собственного статуса в государстве.

Так что процесс включения казачества в политические события 1917 г. имеет под собой реальную основу, реальные предпосылки. К тому же, актом своего отречения от престола Николай II автоматически освобождал всех казаков России от присяги самодержавию. Поскольку Временное правительство не торопилось решать насущные проблемы казаков, центробежные тенденции, действовавшие в казачьих регионах, стали брать верх. В условиях самовольного передела земель, который начался весной - летом 1917 г. из-за бездеятельности правительства в вопросах землевладения, казаки занимали позицию сохранения старых порядков и форм землепользования. Образованный казачеством «Союз хлеборобов» потребовал от Временного правительства отмены хлебной монополии. Вслед за этим стали распускать продовольственные комитеты, восстанавливать власть станичных атаманов. В казачьей среде начали усиливаться сепаратистские настроения, продиктованные слабостью государственной власти, нарастающей анархией. Боязнь того, что такая ситуация приведёт к власти большевиков, толкала казачье руководство к поискам методов самосохранения. Сразу после поражения корниловского выступления в казачьих областях начинают утверждаться федералистские настроения. Товарищ донского атамана М.П. Богаевский говорил: «Одним из мотивов, толкающих нас к федерации, является то, что Россия стала «товарищеской» и страх, что «товарищи» все могут». Осенью 1917 г. газета «Народное слово» с тревогой отмечала, что охотников идти по дороге сепаратизма немало. В качестве примера указывалось на решение Кубанской войсковой Рады о провозглашении Кубани федеративной областью Русского государства. Иными были настроения в Терском казачьем войске, которое более других считало себя частью Российского государства. Казаки Горско-Моздокского полка Терско-казачьего войска вынесли на общем собрании постановление, обращенное к Каледину: «Казачество не пойдет за лицами, стоящими во главе казачьих войск, как-то: Калединым, Карауловым и другими, ведущими казачество к отделению от остального народа.

В годы Первой мировой войны усиливается поляризация разных социальных групп населения станицы. 9 апреля 1917 г. в Екатеринодаре открылся съезд уполномоченных от населенных пунктов Кубанской области, в ходе работы которого обнаружилось сближение интересов бедного казачества и иногороднего населения. Выступая на съезде, большевик, казак, представитель от иногородних Я.В. Полуян говорил, что иногородние объединяются не на разделе казачьих земель, а на разделе помещичьих удельных и монастырских. Классовое противостояние начинало разрушать даже такую монолитную общность как казачество.

Рост революционных настроений в этой среде был процессом крайне медленным. Жесткие общинные порядки, традиционная корпоративная замкнутость, относительная защищенность в экономическом, политическом, правовом отношениях ослабляли остроту классовых противоречий в казачьей станице. Противоречия же казаков и иногородних росли по мере нарастания социальных ожиданий, особенно по земельному вопросу.

Поворот казачьего сознания в сторону классовости усилила Первая мировая война и пропагандистская работа большевиков. « С возвращением казачьих войск в родные края наступило полное разочарование: они принесли с собой с фронта самый подлинный большевизм, чуждый, конечно, какой-либо идеологии, но со всеми знакомыми нам явлениями полного разложения. Оно проявилось в отрицании авторитета большевиков, отрицании всякой власти, бунтом, насилиями, преследованием и выдачей офицеров, а главное, полным отказом от всякой борьбы с советской властью Началась трагедия казачьей жизни и казачьей семьи, где выросла непреодолимая стена между стариками и фронтовиками, подымая детей против отцов» - писал А. Деникин.

30 марта 1917 г. был издан закон о хлебной монополии и об организации продовольственных комитетов. Согласно этому закону Временного правительства весь хлеб, за исключением оставленного на продовольствие, фураж и семена, должен был сдаваться «добровольно» местным продовольственным комитетам. В противном случае хлеб подвергался реквизиции. На него, как и на скот, устанавливались твердые цены, но это не спасало население от роста дороговизны, спекуляции. Резким был протест крестьянского населения, они отказывались засевать значительную часть земель. Ожидание решения земельного вопроса Временным правительством накаляло атмосферу. Следствием бездействия власти стало стремление крестьян самостоятельно разрешить земельную проблему. К его решению в различных районах Северного Кавказа подходили по-разному. На съезде крестьянских и казачьих депутатов в Армавире (май 1917 г.) было принято решение о конфискации помещичьей и церковной земли и передаче её крестьянской и казачьей бедноте. На съезде Советов Черноморской губернии (июнь 1917 г.) был поставлен вопрос об отмене частной собственности, но недопущении самовольного захвата земель. На сельских и волостных сходах крестьяне выносили самостоятельные решения о снижении арендной платы, запашке помещичьих земель, покосе их лугов, порубке частновладельческих и войсковых лесов. Подобные решения принимались в Терской области и в Дагестане. Однако, на Северном Кавказе процесс самозахвата земель крестьянами не получил на практике такого размаха, как в центре России. Здесь более острым был вопрос крепости государственной власти, от которого зависело стабильное положение окраины. В этом плане «государственное» мышление народов, живущих в приграничной полосе, было более зрелым, нежели в центре империи.

К осени 1917 года волнения на Кавказе стали принимать угрожающий характер. Усиливались брожения среди казаков Кизлярского отдела, в Грозненской казачьей команде. Попытки командования Кавказского военного округа разместить в станицах войсковые части стали встречать сопротивление со стороны казачества. Росло возмущение ингушей и чеченцев в Грозненском и Хасав-Юртовском округах.

Анархия, захлёстывающая страну, заставила инородческие окраины искать пути самоопределения. Угроза новой революции и неминуемого распада страны заставили казачество в союзе с горскими «верхами» создать в октябре 1917 г. «Юго-Восточный Союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей», целью которого было объединение антиреволюционных сил от Дона до Урала и создание самостоятельного образования.

Для правильного понимания расстановки сил в крае накануне Октября надо принять во внимание и то, что после поражения корниловского мятежа командование перебросило на Северный Кавказ части «Дикой дивизии», преобразованной в Туземный корпус. Местом его дислокации стали Пятигорск, Георгиевск, Назрань, Грозный и Владикавказ. Кроме того, на Кубань и Терек из почти миллионной Кавказской армии были переброшены с фронта казачьи части. Однако сдержать сепаратистские настроения казачества и аграрное движение крестьян им было не под силу. Действия правительственных войск только усиливали противостояние.

Временное правительство постепенно теряло своих союзников в лице казачества, интеллигенции и других социальных слоёв, поддерживавших его поначалу. С воодушевлением восприняла февральскую революцию демократическая интеллигенция региона. Она участвовала в агитационной деятельности, митингах в поддержку Временного правительства, в работе всевозможных съездов, в деятельности демократических партий и других общественных организаций и органов власти. Весной и летом 1917 г. профсоюзы учителей, медицинских работников, учащихся, инженеров, служащих стали объединяться в Советы депутатов трудовой интеллигенции, которые активно поддерживали Временное правительство. Большинство демократической интеллигенции находилось под влиянием партий социалистов-революционеров, отчасти, меньшевиков. Интеллигенция участвовала и в деятельности властных структур: комитетах общественной безопасности, работе Советов. 25 июня по всей России прошли выборы в новые органы городского самоуправления - Городские Думы. Ведущее место в них занял социалистический блок эсеров и меньшевиков. По социальному положению широко были представлены лица свободных профессий. Ещё больше интеллигенции имелось в исполнительных комитетах. В Пятигорском исполкоме её количество составляло 66,7%.

К осени 1917 г. интеллигентские иллюзии рушатся, не увязываясь с материальными условиями существования. В это же время отмечается активный рост антиинтеллигентских настроений со стороны крестьянства и рабочих. Современник ставропольских событий накануне Октябрьского переворота свидетельствовал: «У крестьян доселе неграмотных, необразованных открылась бездна премудрости: «Долой образованных! Мы сами справимся! Долой чиновников, духовных и вообще интеллигентных!» - Кричит толпа Старое правительство не любило говорящих правду, деревня тоже не любит не поддакивающих ей». Крестьянство ассоциировало интеллигенцию с властью Временного Правительства. Разочаровавшись в последнем, отторгало и интеллигенцию. Справедливости ради следует отметить давний раскол интеллигенции с народом. В годы революций он только усилился.

Социальные ожидания и надежды на положительные перемены не могли не затронуть рабочий класс региона, положение которого за годы войны резко ухудшилось. Надежды рабочих на Временное правительство в вопросах обуздания роста дороговизны, повышения зарплаты, распределения продовольствия не оправдались. Среди конфликтов, рассматривавшихся екатеринодарской центральной примирительной камерой в 1917 году, 69, или 65,7%, касались вопросов заработной платы. В мае 1917 года, после отказа горнопромышленников установить минимум заработной платы (мужчинам - 4 руб., женщинам - 3 руб., подросткам - 2,5 руб.), рабочие выдвинули требования о реквизиции рудников и аресте их хозяев. В годы войны рабочие шли на сверхурочные работы не только в силу их обязательного характера, но и из-за дороговизны жизни. Несмотря на то, что номинальная заработная плата рабочих возросла на 249%, параллельно шло возрастание цен на товары первой необходимости. Уже в мае 1917 г. цены на основные товары выросли на 300-400% по сравнению с довоенным уровнем, средний показатель заработной платы был на 44% ниже прожиточного минимума. На Северном Кавказе уровень заработков был ниже, чем в промышленных губерниях. Сложное положение рабочих усиливалось растущей безработицей. С марта по июль 1917 г. в Кубанской области было закрыто 23 предприятия, в результате чего 2078 человек осталось без работы.

Социальной градации внутри рабочего класса (с одной стороны, - кадровый рабочий класс, с другой - мелкий собственник, по разным причинам попавший во время войны на фабрику, между ними другие переходные слои) соответствовала градация политического сознания, умонастроения и поведения, которые реализовывались через деятельность в партиях, общественных организациях.

Незначительное количество кадровых индустриальных рабочих служило одной из причин малочисленности большевистских организаций на Северном Кавказе. К лету 1917 г. на Кубани они объединяли всего около 1 тыс. человек (в том числе Екатеринодарская организация - 782). В Ставрополе в сентябре 1917 г. в городской организации Ставрополя состояло 56 большевиков. Они работали, в основном, в объединенных с меньшевиками организациях. Процесс создания большевиками самостоятельных партийных организаций был сложным, неоднозначным. Им сочувствовало немалое количество людей, что объяснялось не столько их работой, сколько тяжелым положением масс и отсутствием перспектив с Временным правительством.

Центральное место в раскладе партийных сил региона в после-февральский период занимали эсеры. Эсеровскими были многие общественные организации. Довольно массовыми и активными были Кубанская, Ставропольская организации эсеров. После Февраля 1917 г. эсеровские комитеты активно работали во многих уездах, селах губернии (в Александровском, Тищенском, Петровском, Птичьем; в Ставропольском, Святокрестовском, Медвеженском уездах). Влияние эсеров было сильным даже среди малоимущих иногородних крестьян. Эсеровскими по партийности были многие общественные объединения Ставрополья: Губернский союз землемеров, Ставропольский учительский союз, Ставропольский крестьянский союз.

Выборы в Учредительное собрание в Ставропольской губернии показали, что общественные настроения здесь склонялись в пользу партии социалистов-революционеров. Из 327,9 тысяч поданных по ставропольскому округу избирательных записок за партию эсеров проголосовало 291,4 тысяч человек (88,8%), за кадетов - 10,9 тысяч человек (3,3%). Для сравнения можно использовать следующие данные: в целом по России за эсеров проголосовало 58,5% избирателей. В этих данных кроется ответ на вопрос о политических настроениях и пристрастиях граждан Ставропольской губернии и Северного Кавказа в целом.

К лету 1917 г. общая численность эсеровских организаций Терской области и Ставропольской губернии доходила до десяти тысяч активных членов. На Кубани эсеры выпускали газеты «Земля и воля», «Народная воля», в Ставрополе - «Северокавказское слово». С июля 1917 года эсеровские организации Кубани и Ставрополья входили в Северокавказское объединение с центром в Пятигорске. Имея поддержку местного населения, эсеровская партия влияла на настроения людей, во многом отражая и определяя общественно-политическую жизнь региона.

Монархические организации, как и их общероссийские объединения, политической активностью не отличались. Их столичные центры практически «заморозили» свою деятельность. Из общероссийских буржуазно-либеральных партий здесь продолжала действовать, фактически, только кадетская партия. Её организации работали, преимущественно, в Ростове-на-Дону, Новочеркасске, Таганроге, Екатеринодаре, Армавире, Ставрополе. Социальную базу кадетских организаций в рассматриваемый период составляла демократическая интеллигенция: юристы, инженеры, преподаватели вузов, врачи. Политические взгляды кадетов разделяли представители учащейся молодежи, часть военных.

Политические настроения были пестрыми, это отражалось и в издании немалого количества газет различной политической направленности. В регионе издавались такие, как «Пятигорское эхо», «Терский вестник», «Новая жизнь», «Кавказский край», «Свободная речь», «Северокавказский край» и другие. Вся периодическая печать этого времени продолжала освещать, в значительной степени, повседневную жизнь и проблемы региона. Откровенно революционной можно назвать лишь газету «Северокавказский край», издаваемую в Ставрополе. Своей революционностью она привлекла внимание жандармского управления: «Газета эта много радикальнее большинства столичных оппозиционных газет» и « дурно влияет на читательскую публику».

Но ситуацию накаляли не газеты. Деятельность Временного правительства, его органов на местах уже к осени 1917 г. вызвала открытое раздражение всех слоев общества. Рост социальных ожиданий опережал реальность. Генерал П.А. Половцов так описывал ситуацию лета - осени 1917 года на Кавказе: «А хаос - невероятный! Грабежам, междоусобным браням нет конца, разные правительства издают декреты, пишут воззвания и занимаются дипломатической перепиской друг с другом, но жизнь и, весьма притом бурная, идёт своим чередом, а во многих местах власть фактически захвачена комитетами с определенно большевистскими тенденциями».

Все потуги власти играть в демократию были крайне непоследовательными и слабо воспринимались массами, особенно в провинциальном отдалении. Бессилие порождало агрессию и диктат. Осенью 1917 г., уже в канун новой революции, газета «Новое время» констатировала: «Не проходит дня, чтобы правительство не объявило ту или другую губернию или какой-нибудь город на военном положении. Постановления об этом выносятся в заседания Временного правительства, спешно сообщаются по телеграфу к месту назначения и на том всё кончается Морального авторитета оно не имеет, а для физического воздействия у него нет аппарата. Оно не может заставить себе повиноваться». Ситуация усугублялась тем, что верхи и низы в России никогда не понимали друг друга ни на уровне ближайшего, ни тем более общенационального интереса - для этого не находилось общего «языка» гражданского права.

Уставший народ мало верил обещаниям, ожесточившись в своей ненависти ко всему и ко всем: власти, армии, идеям. Накопившееся веками и тремя годами войны озлобление, ожесточение, неоправданные революционные ожидания, что «народное добро» будет возвращено, искали выхода Понижение уровня жизни оказывало влияние на усиление эмоционального состояния населения, следствием чего стали подавленность, нервозность, озлобление, враждебность людей по отношению к власти и друг к другу.

А.И. Деникин, будучи арестованным, за поддержку Л.Г. Корнилова в августе 1917 г., и находясь в Быховской тюрьме, так описывает настроение солдат: « два солдата глядят жестокими глазами и истерическим голосом произносят тяжелые ругательства. От этих взглядов некуда уйти. Весь день, один, другой - сменяются «общественные обвинители» у окна, и у дверей, льется зловонная струя слов, криков, ругательств, рожденных великой темнотой, слепой ненавистью и бездонной грубостью «Продался немцам», « хотел открыть фронт». Это - не своё, это - комитетское. Главнокомандующий, генерал, барин - вот это своё! Всё, что накапливалось годами, столетиями в озлобленных сердцах против нелюбимой власти, против неравенства классов, против личных обид и своей по чьей-то вине изломанной жизни, - всё это выливалось теперь наружу с безграничной жестокостью». В этом эпизоде представлена ярчайшая картина состояния социально-классовых отношений в России. Здесь слились воедино классовая ненависть, разрушенные иллюзии и усилия большевистской пропаганды.

За восемь месяцев в России произошла лавинообразная радикализация общественных устремлений: от буржуазных партий - к эсерам, далее - к левым эсерам и меньшевикам, от них - к большевикам. Налицо была стремительность и глубина распада общества. Несмотря на явно возросшую в отдельных своих проявлениях политическую активность разных социальных и этнических групп в регионе, здесь не проявились столь ярко, как в центральных районах страны, внутренние причины для начала мощного гражданского вооруженного конфликта. Региональная политическая ситуация ещё удерживалась относительно спокойной благодаря более высокому уровню жизни, опыту взаимодействия разных этно-социальных групп, а также огромному их стремлению к стабильному положению. Северокавказское общество, живущее на приграничной территории, слишком хорошо знало цену нестабильности в регионе.

В сердце империи вызрела новая революция, которая явилась доказательством слабости демократического компонента российского революционного движения. Трагедия послефевральской России состояла в том, что у государственной власти оказались лица и партии, страдавшие, по определению В. Чернова, панической боязнью ответственности, властобоязнью, «удручающей серостью его состава». Большевики же не только не боялись власти, но и понимали логику революции, в соответствии с которой не стремились остановить стихийный поток, а сумели направить его в организованное русло. Не случайно П. Струве вынужден был признать, что «логичен в революции, верен её существу был только большевизм, и потому в революции победил он».

Успех большевиков в октябре 1917 г. в значительной степени был обусловлен тем, что они формировали свою программу соответственно интересам и уровню политического сознания основного населения России. Кроме того, они опирались на социальную активность масс, спровоцированную несостоятельностью самодержавия и Временного правительства, а также резким омоложением российского населения в начале XX века. Молодежь до 30 лет составляла 65% населения страны.

Октябрьская революция стала крупнейшим рубежом Гражданской войны. Взятие власти было актом насильственным, что никогда не отрицалось самими большевиками. «Взятие власти в столице было, безусловно, актом Гражданской войны. С ещё большей наглядностью это видно на примере всей страны. Здесь переход власти в руки Советов был сложным, относительно длительным и повсеместно сопровождался ожесточенным противостоянием. Советы под руководством большевиков и левых эсеров брали власть и жестоко подавляли противников, отступивших с сопротивлением или без такового» - так оценивает события Октября 1917 г. академик Ю.А. Поляков.

Неоднозначно относились к установлению советской власти в разных войсковых территориях и станицах. Иногда отвергали полностью, иногда уходили от решения вопроса. Жители станицы Песчанокопской Кубанской области на своем собрании на требование установить советскую власть, отвечали, что это нужно отложить. Были случаи признания советской власти, за чем сразу следовали просьбы о помощи, передаче земли. Интересен факт преднамеренного избрания в местный Совет казаками «своих людей даже против их воли» для того, чтобы были «меньшие потери и потрясения».

Политически действенные элементы Октябрьский переворот разбил на три группы: 1) решительно отрицающих большевизм 2) приемлющих соглашение с большевиками 3) большевиков. В зависимости от численного или интеллектуального преобладания той или другой группы в городах, сохранялись и возникали самые разнохарактерные центры местного управления, как-то: правительственные комиссариаты, общественные комитеты спасения, городские самоуправления и, наконец, большевистские военно-революционные комитеты. Иногда одновременно существовало несколько органов власти.

На Кубани вместо Временного войскового правительства было избрано Кубанское краевое правительство. В новое правительство вошли и представители правого крыла иногородних, но в целом оно было реакционным и несло сепаратистские тенденции. На съезде левого течения иногородних был избран Кубанский областной Совет народных депутатов (бессословный), ему было поручено созвать в Екатеринодаре I съезд Советов Кубанской области.

Из выбранных рабочими Ставрополя 9 октября 1917 г. восьми человек в рабочую секцию исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов семеро стояли на эсеровско-меньшевистских позициях, один являлся большевиком. В таком составе Совет в течение всего ноября противостоял попыткам большевиков установить в городе советскую власть, распустить Городскую Думу, пытаясь сохранить прежнее положение дел.

Но даже после провозглашения власти Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 1 января 1918 г. власть в Ставрополе продолжала оставаться в руках Городской Думы, которая располагала экономическими возможностями. В её руках были сосредоточены финансы, городское хозяйство, она пользовалась поддержкой значительной части городского населения. 24 марта 1918 г. Дума была распущена силовыми методами.

Такое положение было вполне объяснимо. Известных, готовых, опробованных властных структур революция принести не могла. Сказывалось отсутствие опыта участия масс во власти. Широкий спектр классовых, социальных, национальных интересов сводил к нулю возможность формирования единого правительства. Нужно было время, помноженное на творчество и интересы масс, для появления и утверждения необходимой власти. А пока, на первых этапах революции, стране могло грозить расползание на мелкие самостийные государственные образования. А.И. Деникин писал, что «центробежные стремления окраин, противодействие местных самоуправлений и саботаж со стороны городской демократии» стали реакцией на захват власти большевиками.

Кроме того, антибольшевистские силы предпринимали попытки создания коалиционных правительств с целью недопущения большевизма. Таким было, например, Терско-Дагестанское правительство. Но социальная неоднородность антибольшевистских сил на Северном Кавказе, пестрота национального, религиозного состава коренного населения обусловили непрочность создаваемых объединений. События, происходившие в казачьих областях после получения сообщений о революции в Петрограде, были чрезвычайно бурными и драматичными. Атаман войска Донского генерал А.М. Каледин отправил телеграммы начальникам войсковых частей области, Временному правительству, штабу Верховного Главнокомандующего, Совету союза казачьих войск, атаманам всех казачьих войск и всем казачьим частям. В них сообщалось о том, что «войсковое правительство считает захват власти большевиками преступным и совершенно недопустимым», о поддержке им Временного правительства, о переходе исполнительной власти в Донской области с 25 октября в руки войскового правительства. Подобные заявления сделали кубанский атаман А.И. Филимонов и терский атаман М.А. Караулов.

С первых дней прихода большевиков к власти в Петрограде на Северном Кавказе образовался очаг организованного сопротивления в лице казачьих правительств Дона, Кубани, Терека. Целью войсковых атаманов стала консолидация всех антиреволюционных сил в регионе. В Новочеркасск перебралось руководство «Юго-Восточного союза казачьих войск, горских народов Кавказа и вольных народов степей», который был создан 20 октября 1917 г. с целью реализации идеи казачьего федерализма и объединения контрреволюционных сил против революции. В ноябре приказами атаманов казачьи области были объявлены на военном положении. Совет Союза казачьих войск с 1917 г. требовал невмешательства центральной советской власти во внутренние дела областей, руководствуясь «демократическими началами самоопределения народностей». 22 ноября Общеказачий Союз в Петрограде представил постановление, в котором извещал советское правительство, что: «Казачество ничего для себя не ищет и ничего себе не требует вне пределов своих областей, но оно не потерпит на своих территориях иной власти, кроме народной, образуемой свободным соглашением местных народностей без всякого внешнего и постороннего влияния».

Попытка создать мощные воинские формирования не привела к успеху. Рядовое казачество, а особенно казаки-фронтовики, уклонялись от выполнения Указов атаманов. Собирание сил антиреволюционного казачества не было успешным ни на Кубани, ни в Терской области. Чем объяснялось такое поведение казачества? Дело в том, что казаков всегда отличала некоторая осторожность и отстраненность от чуждых им дел и событий, аполитичность. Нацеленные на собственные дела и проблемы, они не торопились занять чью-то сторону, тем более там, где была замешана политика. Позиция казачества, выраженная в форме нейтралитета, проявилась в октябре 1917 г. в Петрограде. С тех пор в ходу у казаков была поговорка: «Мы не большевики, и не кадеты, мы нейтралитеты».

После Октябрьской революции новая власть прилагала максимум усилий для отвлечения основной массы казаков от атамано-офицерских верхов, и привлечению на свою сторону некоторой части казачества. Такая тактика использовалась большевиками в расколе крестьянства, для максимальной нейтрализации своих реальных и потенциальных противников. Первые Декреты советской власти были лучшей агитацией в её пользу. Призыв-предложение к правительствам и народам о заключении всеобщего демократического мира без аннексий и контрибуций был ясным и долгожданным. Поэтому миллионы простых людей восприняли его как свидетельство миролюбивой сущности советского правительства. Призыв к немедленному прекращению мировой войны находил самый живой отклик у казаков-фронтовиков, в полной мере познавших все ужасы и тяготы страшной войны.

Определенное влияние на казачество оказал Декрет о земле. Его пятый пункт гласил, что «земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются». Хотя определение понятия «рядовой казак» не было дано, практически все казаки, за исключением узкой офицерской прослойки, имели все основания отнести себя к этой категории. Во многом содержание Декрета «О земле», не регламентировавшего казачьего землевладения и землепользования, могло заинтересовать казачество постольку, поскольку не декларировало ущемление его прав и привилегий. Первые Декреты советской власти способствовали усилению общих революционно-демократических настроений казачества. Роль и значение правильно избранных большевиками лозунгов можно оценить по фразе товарища войскового атамана Всевеликого Войска Донского М.И. Богаевского, назвавшего «лозунг трудового казачества» предательским, он сумел расколоть казаков».

Важную роль в проведении большевистской политики по отношению к казачеству сыграл специальный казачий комитет ВЦИК, созданный 4 ноября 1916 г. Его функции заключались в выработке политики советской власти по отношению к казачеству и руководстве агитационно-пропагандистской работой среди казаков. Воззвание СНК РСФСР «К казакам» от 28 ноября 1917 года призывало их «взять в свои трудовые руки управление всеми делами казачества». 9 декабря СНК принял обращение «Ко всему трудовому казачеству», в котором особо подчеркивалось, что «рабочее и крестьянское правительство ставит своей задачей разрешение земельного вопроса в казачьих областях в интересах трудового казачества и в согласии с голосом трудового казачества на местах». Здесь же сообщалось об отмене обязательной военной повинности казаков, замене постоянной службы краткосрочным обучением при станицах и других льготах казачеству.

Ко времени развития революционных событий 1917-1918 гг. казачество оказалось окончательно расколотым. Линия его поведения не могла быть однозначной, настроение менялось в соответствии с развитием событий. По признанию комиссара 3-го конного корпуса эсера Г. Семенова, во время октябрьских событий 1917 г. среди казаков чувствовалась «большая неохота идти походом на большевиков». Ленин оказался прав, когда предполагал, что «даже казацкие войска не пойдут против правительства мира»«.

Казачество на войсковых территориях было в другом положении. Активная антисоветская пропаганда, действия атаманов, влияние старейших казаков-станичников, концентрация на Юге страны мощных антибольшевистских сил, традиционно-консервативное мышление, неясность в решении земельного вопроса, - всё это и многое другое создавало условия для антисоветских настроений. После революции, ликвидировавшей такие факторы, как длительная военная служба казаков и их продолжительный отрыв от семей, активное участие в военно-политических акциях и социально-экономические прерогативы, продолжали существовать условия, способствовавшие сохранению специфической психологии казачества. Это высокая плотность казачьего населения (крупные размеры станиц с примыкающими хуторами) и многодворная община, обеспечивающая устойчивость традиций; сильное общественное мнение схода домохозяев; сохранение определенных преимуществ в землепользовании по сравнению с пришлым населением.

Самосознание казачества является особым элементом психологического склада данной общности людей, этот элемент завершает структуру общественной психологии, придает ей цельность. Его сущность заключается в отношении личности к себе как к члену данной общности - сословия, определенное выражение контагиозности - внутреннего подобия другим членам общности. Именно самосознание личности на переломных этапах исторического развития часто выступает как наиболее консервативный элемент. Это закономерно, так как внешнее социальное воздействие многократно опосредуется внутренним миром человека, системой его установок и убеждений, заложенных ранее. Поэтому столь сложно воспринимало казачество социальные перемены.

Несмотря на консервативную психологию, сословную замкнутость, казачество не могло полностью отгородиться от революционных процессов.

Использование армии в борьбе с революцией втягивает её саму в политическую жизнь. Монолитному общественному сознанию казачества пришел конец.

10 ноября 1917 г. выходит в свет декрет «Об уничтожении сословий и гражданских чинов». Однако, от юридической ликвидации до утраты социально-экономических и этнических черт путь долгий, и большевикам пришлось искать особые формы отношений с казаками, не отступая от доктрины расказачивания. Этот документ можно считать началом антиказачьей политики новой власти.

Если на Дону и Кубани после Октябрьской революции размежевание политических сил шло по социальным и классовым признакам, то на Тереке значительную роль играли этнические столкновения. Основным фактором, влиявшим здесь на ситуацию, был аграрный вопрос. Горское крестьянство Терской области, составляющее большинство её населения, поддержало советскую власть из-за того, что надеялось получить земли, когда-то отчужденные в пользу казачьих общин. Поэтому в блок левых социалистических партий входили и горские фракции - кабардино-балкарская, осетинская, ингушская и фракция иногородних.

Стремление советской власти решить аграрный вопрос для горцев стало новым элементом антиказачьей политики, что отрицательно сказалось на отношении даже рядовых казаков к подобному решению земельной проблемы. Вопрос экономический в данном случае становился вопросом политическим.

Таким образом, несмотря на то, что сразу же после Октябрьской революции против неё выступили значительные политические и социальные группировки, единого антибольшевистского фронта, объединяющего сколько-нибудь значительные силы, способные вести серьезную борьбу, не сложилось. К тому же, огромное количество населения страны не разобралось до конца в сущности происходящего. Значительная часть и городских, и сельских жителей отнеслась к этим событиям равнодушно. Фактор политической неискушенности, а, зачастую, и полной политической неграмотности, общей апатии населения сыграл в то время немаловажную роль. В сочетании с умелой тактикой большевистских вождей и мощной пропагандой это позволило им без особой сложности прийти к власти в столице и начать установление своей власти по стране.

Только в декабре 1917 года, когда стало ясно, что большевизм - не временное явление, начали формироваться Добровольческие войска из сосредоточившихся на юге страны офицеров, юнкеров, студентов, воспитанников кадетских корпусов и гимназистов старших классов.

Гипнотизирующая лавина классового, политического противостояния вовлекала в свой поток даже тех, кто был аполитичен. Остановить этот процесс поляризации было невозможно, предположить мирный диалог - тоже, так как не было сил, которые этого хотели. К зиме 1918 г. начал действовать механизм, заложенный ещё в феврале 1917 года; основным фоном для развития общественных процессов стал крах государственности и экономики. Выступая против большевиков, старые структуры не смогли противопоставить им никакой положительной, созидательной деятельности. В результате прогресс во многих областях, достигнутый до Первой мировой войны, был обращен вспять, а государство и экономику пришлось восстанавливать с очень низкого исходного уровня. Старый порядок полностью потерял свою легитимность и в глазах элиты общества и в глазах масс.

«К началу апреля (1918 г.) все селения иногородних, а из 87 кубанских станиц 85, уже числились большевистскими. По существу, большевизм станиц был чисто внешний. Во многих сменялись лишь названия: атаман стал комиссаром, станичный сбор - Советом, станичное правление - исполнительным комитетом от своего офицерства и рядовой интеллигенции казачество отвернулось без злобы, скорее с сожалением, полагая такой ценой купить «нейтралитет» и покой; а казачья революционная демократия сама оторвалась от массы, став на распутье между большевистским коммунизмом и казачьим консерватизмом». « Ставропольская губерния, бурлящая большевизмом и занятая частями ушедшей с фронта 39-й пехотной дивизии. Здесь нет ещё Советской власти. Но есть местные Советы, анархия и ненависть к «кадетам». Мы попадаем в сплошное осиное гнездо». - Так описывал состояние умов в феврале 1918 г. на Кубани и Ставрополье, где невелика была численность большевистских организаций, А.И. Деникин. Время января-апреля 1918 г. стало временем наибольших успехов левого блока на Северном Кавказе.

После завоевания и утверждения власти большевиками, они должны были заняться решением проблем, необходимых для функционирования общества. Это оказалось намного сложнее решения вопроса о власти.

Весной-летом 1918 г. большевики и советское правительство приступили к осуществлению комплекса чрезвычайных мер в отношении деревни и крестьянства. Действия комитетов, созданных в июне 1918 г. для изъятия излишков сельхозпродукции у крестьян, поддерживаемых частями «продармии», состоящей из рабочих и большевиков, естественно, вызвали общее недовольство. От этой политики пострадала значительная часть средних крестьян.

Создавая комитеты бедноты, большевики фактически взяли курс на раскол крестьянства и единой аграрной, антифеодальной революции, что способствовало развитию широкомасштабной Гражданской войны. Председатель ВТЩК Я.М. Свердлов 20 мая 1918 г. заявил: «Только в том случае, если мы сможем расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря, если мы сможем разжечь там ту же гражданскую войну, что и в городе, только тогда мы сможем сказать, что мы по отношению к деревне сделали то, что смогли сделать для городов».

Такая политика содействовала формированию социального негативизма по отношению к советской власти. На Северном Кавказе сложность положения усиливалась антиказачьей политикой большевиков. Запрещалось само слово «казак», области были переименованы в губернии, станицы - в села, запрещено было ношение лампас и тому подобных бытовых мелочей. Кроме того, расстрелы «стариков» и офицеров, репрессии против богатых казаков, - всё это возмущало казачество и поднимало его на борьбу с советской властью.

Председатель СНК В.И. Ленин заметил в то время опасность перехода казачества в открытую оппозицию Советской власти, и в результате появился Декрет Совета Народных Комиссаров от 1 июня 1918 года, признающий возможным существование казачьих войсковых территориальных образований. Старые названия возвращались. Важным было то, что казачеству предоставлялось право наравне с крестьянами организовывать и входить в органы советской власти. Но ко времени выхода Декрета кубанское казачество прекратило политику нейтралитета (которая и позволила Красной Армии занять Кубань) и все чаще стало выступать открыто против советской власти.

Политика большевиков, начиная с роспуска Учредительного собрания и заключения Брестского мира, а также национализации промышленных предприятий, введения рабочего контроля, продовольственной диктатуры, ликвидации сословий, отделения церкви от государства содействовала усилению социально-классового противостояния и делала Гражданскую войну неизбежной.

Нет смысла говорить о том, кто был прав, кто виноват в создавшемся раскладе сил. Новая власть должна была защитить себя, искать пути и создавать необходимые условия для функционирования. Политика большевиков соответствовала духу российской ментальности, этим объяснялась её жизнеспособность. Антибольшевистские силы по-своему выстраивали политику и произошло то, что произошло. Революция 1917 г. была глубоко национальной, она отражала архетип поступательного развития России.

Испытывая мощное сопротивление, большевики приступили к реализации установок на ликвидацию контрреволюционных элементов путем установления над ними жесткого политического контроля, обобществлению их собственности. Им удалось сравнительно легко подавить умеренно-контрреволюционное сопротивление городских средних слоев. Часть их поддержала советскую власть, и из них сформировалось ядро провинциальных управленцев. Более одиозные личности отсекались, их судьба становилась уроком для других.

Неорганизованная, немногочисленная по количеству участников импульсивная политическая активность интеллигенции, мещанства, буржуазии не могла сыграть роль противовеса становлению «диктатуры пролетариата».

Крестьянство, принимая политику большевиков благодаря известным декретам, изменило свое отношение к советской власти после объявления о создании комбедов. Это проявилось при голосовании на V съезде Советов - большевики потеряли 21% голосов по сравнению с 1917 г.

Казачество так и не признало советской власти, изменив политику нейтралитета на политику активного противостояния. Позицию горских народов можно оценить следующим образом: заинтересованность в земельной, антивоенной и антиказачьей политике большевиков. В остальном отношения горцев с советской властью были сложными.

Таким образом, новая власть начинала создавать государство в условиях развалившейся экономики, отсутствия кадров управленцев, раскола общества и назревания Гражданской войны. Поэтому практика государственного управления стала сопрягаться с ростом насилия. Тогда, по словам Н.А. Бердяева, только диктатура «могла остановить процесс окончательного разложения и торжества хаоса и анархии. Нужно было взбунтовавшимся массам дать лозунги, во имя которых эти массы согласились бы организоваться и дисциплинироваться. В этот момент большевизм, подготовленный Лениным, оказался единственной силой, которая, с одной стороны, могла докончить разложение старого и, с другой стороны, организовать новое. Только большевизм оказался способным овладеть положением».

Народ повели на революцию объективные причины - накопленная за долгие годы неудовлетворенность своим положением, довольно смутное, но сильное стремление к перемене строя, к созиданию нового общества, реакция на бесправие и насилие. Большевики сумели повернуть потенциальную энергию народа в нужное им русло. Адекватна ли была реакция? «Трудно сравнивать, ибо насилие над народом было растянуто во времени, а насилие со стороны народа было сконцентрировано во времени. Поэтому его насилие было более наглядным, заметным, ощутимым».

Анализ информации властей и прессы о массовых настроениях весной- летом 1918 г. показал преобладание тревожных антибольшевистских настроений в обществе. С весны 1918 г. мероприятия большевиков чувствительно задели интересы различных слоев общества. Поэтому имели место антибольшевистские выступления казаков, крестьян, горцев, рабочих, средних городских слоев. Делегат казачьего отдела ВЦИК от Азово-Ростовского фронта Петр Железняков, посланный в Москву в Казачий отдел ВЦИКа, докладывал: «На Дону и на Кавказе положение тяжелое. В Кубанской области, в Екатеринодаре казаки и крестьяне местами разделились. Лично мне кажется, что на Кубани и в Донской области Гражданскую войну можно прекратить только с оружием в руках».

В кризисные военно-революционные годы происходит усложнение социальной структуры, меняется политическое самосознание различных региональных социальных групп. Общественные слои начинают руководствоваться различными политическими мотивами при реализации собственных целей и задач. В результате возникает стремление к политическому доминированию, особому социальному и экономическому положению отдельных социальных и этнических групп, достигаемому за счет ограничения прав и подавления жизненных интересов других. А для реализации этих целей в тех конкретных условиях необходима была сила, вооружение

Противостояние казачества и иногородних, имеющее исторические корни и усиливающееся поддержкой данными общественными группами различных политических течений и сил, дополняло и без того ожесточенную военно-политическую конфронтацию в регионе. С другой стороны, усилилось недоверие коренного и славянского населения друг к другу. В этом конфликте, кроме старых проблем, большую роль стал играть политический фактор, так как одна из сторон в нем, Красная армия, делала ставку на коренное и иногороднее население края, а другая - Белое движение, - на казачество, как традиционную опору русской государственности на Кавказе.

Новая власть осуществляла политику «установления исторической справедливости» и восстановления прав угнетённых национальных и социальных сообществ. Эта политика в практическом плане предусматривала выселение казачьих общин с территории проживания горских народов, передачу горцам и иногородним земельных угодий, ранее принадлежавших казакам, и в целом ликвидацию казачества как особой этнокультурной группы региона. Проведение данной политической линии благоприятно сказывалось на взаимоотношениях советской власти со своими традиционными и неоднозначными союзниками: иногородними и горцами, и порождала жесткое противостояние с казаками. К лету 1918 г. на Северном Кавказе большевики сами создали массовую базу контрреволюции.

В ходе поляризации настроений начали формироваться противостоящие друг другу силы, совсем не однородные по своему составу, но имеющие вполне монолитное ядро. Инерционность российского общественного сознания во времена спокойные становится своим антиподом во времена кризисные. Немалую роль в возбуждении политической активности сыграл усугубивший объективные трудности субъективно-политический фактор. Противоборствующие политические силы считали насилие единственно возможным инструментом государственной политики. Они не были готовы к разрешению социально-политического конфликта на цивилизованной основе. Время «смуты» сформировало человека особого психологического типа. Амплитуда колебаний его политического выбора была непредсказуема и невероятно велика. Это порождало особые сложности в выработке политики, тем более в таком регионе, как Северный Кавказ.

Характер политических перемен, произошедших с февраля 1917 г. по весну 1918 г. был стремительным и многоплановым, затронул интересы абсолютно всех слоев общества и не мог не породить гражданского противостояния. Был накоплен самый разнородный горючий элемент, активизировались все потоки массового движения. Глубина противоречий и цивилизационная матрица российского конфронтационного общественного сознания толкали страну в военное развитие противостояния.

Итак, неотвратимость и масштабность Гражданской войны на Северном Кавказе была предопределена следующими социально-политическими событиями.

Будучи сформированным как полиэтничное и поликонфессиональное, северокавказское общество представляло собой уникальный образец глубокого этнокультурного взаимодействия составляющих его частей при полном сохранении их уникальности. Его этно-социальная структура была пестрой и гибкой, способной, даже при наличии потенциальной энергии межэтнической вражды, к установлению баланса сил в регионе. Степень консервации общественных отношений на Северном Кавказе всегда определялась низкими темпами обновления стереотипов, их относительно малой вариативностью, высокой степенью автономности и обособленности. Формы межэтнических контактов северокавказского социума определялись включенностью его составляющих в общероссийское правовое пространство. Интеграционные процессы в едином российском социально-правовом пространстве всегда способствовали проявлению общих черт самосознания. Поэтому геополитическая, экономическая, социокультурная ситуация в регионе всегда зависела от внутренних процессов в самой России. Относительно стабильное функционирование северокавказского социума во многом обеспечивалось поисками форм толерантного сосуществования и активной ролью правительственной политики. А так как этническая и социальная пестрота всегда являлись носителями провокационной компоненты для конфликтов по национальному и по социальному признакам, это ярко проявлялось в условиях кризиса государственной власти и приводило к дестабилизации ситуации в регионе.

В начале XX века под влиянием процессов модернизации и системного кризиса в России происходит изменение внутренней структуры северокавказского общества аграрной окраины России, где тесно переплетались социальные, национальные, религиозные, классовые противоречия немалого количества этносов, находящихся на различных ступенях развития. Обретение новых черт общественной дифференциации связано с повышением роли иногороднего населения, рабочего класса, интеллигенции, неславянских этнических групп, некоторой утратой позиций дворянством и казачеством, особенно после потоков «столыпинского» переселения. Эти социальные перемены вносили в функционирование региона новые проблемы и требовали решения.

Первая мировая война, углубившая кризис российских властей и общества, усилила и процессы поляризации по классовому признаку, раскола, общественной конфронтации, подорвала основы внутрисоциумной организации, сделала чрезвычайно рыхлой социально-классовую структуру общества. А это вело к росту политической активности, возникновению оппозиционных настроений, структурированию политических целей различных общественных групп, усилению регионального политического процесса.

В центральных районах России социально-политическая поляризация общества происходила быстрее. Это было связано с более низким уровнем жизни нежели на Северном Кавказе, а также разрывом связей всех форм власти с народом, устойчивым противостоянием «верхов» и «низов», генетической ненавистью к имущим, желанием низших слоев завоевать лучшую социальную позицию, что вело от аномии (уклонению от социально-признанных функций) к конфликту. Такое положение рождало деструктивность партийно-политических отношений, на которых сказывался ещё и негативный тип российской политической культуры, фактически не знавший компромиссов как способа решения конфликтов и противоречий, т.е. слабость демократического элемента в российском революционном движении. В этих условиях стремительность революционного процесса вела к опасности развала общества и всеобщей анархии. Ослабление авторитета центральной власти привело к отрицательному проявлению этнического фактора и стремлению народов Северокавказской окраины к самосохранению и сепаратистским настроениям. Полиэтничность и поликонфессиональность в условиях системного кризиса начали оборачиваться расколом северокавказского общества. При этом в регионе имелись и собственные предпосылки, подталкивающие его к гражданскому противостоянию. Важнейшим был земельный вопрос. Его острота усиливалась по мере развития капитализации экономики региона и в связи с мощными миграционными потоками, направляющимися на юг. Кроме того, в годы Первой мировой войны и революций усилились социально-классовые противоречия: ощутимым стал раскол казачьей общности, новый импульс получило противостояние казаков и иногородних, казаков и горцев. Всё это при наличии оружия у казаков и горцев, разрастании сепаратистских настроений, межэтнической и внутриэтнической розни, грозило вылиться в мощное военное противостояние. В условиях кризиса северокавказское общество переходит в состояние этнического и социального конфликта, корнем которого является «коллективное бессознательное», некогда сформированное у народов в условиях этнопатернализма. Потенциальная энергия этого конфликта столь велика, что действует намного дольше и разрушительнее, чем на собственно российской территории. Военное противостояние в Гражданской войне на Северном Кавказе приобрело с первых дней масштабный характер и отличалось крайней жестокостью.

 

Автор: Сунанова Н. И.