03.12.2012 6023

Формирование советской государственности на Северном Кавказе

 

Начало XX века стало для России временем утраты национально-государственной идеи, проявления социальной неэффективности государственной власти, перерастания пиететного отношения к ней со стороны многочисленных социальных групп в резкую критику. После февраля 1917 г. непродолжительная общественная эйфория сменилась убежденностью в том, что причиной всех бед служит безнравственность и слабость государственной власти. Государственный кризис, принявший цивилизационный характер, рост радикальных политических настроений, развал экономики и армии в 1917 г. формировали реальную опасность установления всеобщей анархии, вызывали законные опасения в разных слоях общества. Это вновь привело к ликвидации политического режима, ассоциируемого с общенациональными катаклизмами. В октябре 1917 г. к власти пришли большевики.

Успех новой власти зависел от того, насколько она будет легитимной. С одной стороны, нужно было создать такой государственный аппарат, который рационально обосновывал бы эту власть. Другой стороной легитимации была необходимость признания этой власти обществом. В то время, когда социально-классовый состав населения страны был достаточно сложным, а экономические и политические интересы, зачастую, полярными, легитимность государственной власти не могла носить всеобщего характера, государству было сложно выступать в роли инструмента примирения, баланса интересов как граждан в отдельности, так и важнейших социальных групп общества.

Большевики, опираясь на марксистскую концепцию и конкретные реалии пространства и времени, абсолютизировали классовые отношения и рассматривали государство исключительно как классовый институт, оценивающийся через призму классовых антагонизмов. Они сформулировали свои, новые принципы легитимности власти. Государство - важнейший политический институт - рассматривалось ими как выражение интересов одного, господствующего класса, противостоящего другим. Отсюда вытекала идея насилия, давления на негосподствующие классы. Она легла в основу теории диктатуры пролетариата. Немалую роль в легитимном утверждении власти большевиков играло использование ими таких понятий, как «рабоче- крестьянская власть», «народная власть» и т.п., что являлось прямым «заигрыванием» с народом.

В таком подходе, очевидно, оправданном исторически, уже закладывалось начало кризиса легитимности большевистской власти. Новая государственность рождалась с «генетическим кодом» избирательности своей опоры, а значит, и будущего неминуемого кризиса. Делая ставку на конкретные слои общества, большевики в своей политике не оставляли места другим политическим силам, оппозиции, хотя именно она делает любой общественный организм более жизнеспособным.

Поэтому оппозиция формировала свои государственные структуры и армию для борьбы с большевиками. Такие попытки были предприняты белым движением, казачеством, эсерами, некоторыми национальными движениями; имело место не организованное институционально зеленое движение, носящее крестьянский характер. Силы и ярости крестьянства хватило, чтобы разрушить экономические и государственные основания монархии, но этого было недостаточно для создания противовеса большевистской диктатуре или режиму белых в виде организованной власти.

Однако, социально-эффективными, масштабными, идеологически, теоретически, экономически обоснованными можно считать политическую систему, созданную большевиками, и белое движение. Между ними шла самая бескомпромиссная борьба, подчиненная задачам завоевания социального большинства. В этой борьбе первоочередной задачей стала институционализация, продиктованная потребностью в социальном контроле за поведением членов общества, в поддержании системы неравенства, в распределении благ, в безопасности граждан, в развитии производства и другими важнейшими элементами устойчивости общества.

В условиях мощного гражданского противостояния для удержания и укрепления власти необходимо было создать политическую систему. Большевики, хотя и не сразу, но пришли к пониманию этой необходимости. Политическую систему автор понимает как органичное функционирование органов государственной власти в центре и на местах, совокупность политических отношений, методов и средств управления, используемых властью, юридические нормы, действующие в обществе, общественное политическое сознание. Основным институтом политической системы является государство. Вопрос о государстве Ленин называл коренным вопросом всей политики.

Особенностью цивилизационного развития России всегда был приоритет государственности как доминантной формы социальной интеграции. Отношение к государственной власти в большой и многонациональной стране обусловливалось этатистскими представлениями о необходимости сохранения политического единства и социального порядка. Это обеспечивало территориально-государственную целостность российского общества ценой насилия со стороны государственной власти. Мобилизационный тип развития усиливал принуждающую и контролирующую роль государства, опиравшегося, главным образом, на военную силу и военные методы управления. Власть постоянно брала на себя инициативу, систематически используя различные методы принуждения, контроля и пр. Поэтому доминирование политических факторов в истории России привело к гипертрофированной роли государства.

Эту сущностную черту российской государственности большевики поначалу не принимали, стремясь создать иную, нежели дореволюционная, систему власти, где главную роль будет играть народ. Кроме того, глобальный процесс модернизации начала XX века сформировал тенденцию сближения власти с обществом. Она органично совпадала с идеями Маркса, Ленина о государстве-коммуне. Идея «власти народа», ставшая весьма привлекательной для известной части рабочих и крестьян, предполагала сосредоточение всех ее ветвей в руках Советов, как формы «народного самоуправления», исключающей бюрократию.

Традиционное присутствие в русском сознании соборности, соучастия русского народа во власти, проявилось в зародившихся в 1905 г. Советах. В них В.И. Ленин увидел прообраз общественного устройства, исторически обоснованного, логичного для страны. Однако молодой рабочий класс России, создавший Советы, меньше, чем крестьянство, являлся носителем традиционной русской политической культуры в ее общинном выражении. Очевидно поэтому рабочее движение испытало на себе сильное влияние революционной интеллигенции, а Советы поначалу не были носителями достаточно мощного революционного потенциала. Но после Февральской революции они стали самой популярной самостоятельной организационной формой социального и политического действия масс.

Поначалу Советы были многопартийными общественными органами. Успех большевиков на II съезде Советов стал возможен благодаря их авторитету, отражающему интересы разных социальных слоев. Большевики, используя идею Советов, смогли «монополизировать их, как залог успешного прихода к власти». «Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет разбит старый государственный аппарат управления и будет создан новый аппарат управления в лице Советских организаций», - писал В.И. Ленин. Такой лозунг не мог оставить равнодушными определенные слои населения. Ленин ставил власть Советов выше правительственных декретов, в которые органы советской власти «могут внести необходимые коррективы».

Определенный революционный романтизм идеолога большевизма соседствовал с ярко выраженным прагматизмом. Отсутствие сформированного, организованного государственного аппарата необходимо было чем-то компенсировать. Лозунги в отношении Советов помогали большевикам создать временную социальную опору в лице революционных рабочих и солдат.

Захват власти всегда в истории давался легче, чем ее организация впоследствии. Состав нового правительства формировался с трудом, социальная мобильность большевистских лидеров на этапе организации новой власти оставалась низкой, особенно на местах. Причин тому было много. Одной из них была недооценка роли государства вообще, в том числе и «пролетарского государства», которому большевики отводили поначалу недолгую историю. На начальном этапе они пытались создать государство-коммуну. К тому же «монополизация» Советов большевиками рождала противодействие их претензиям на роль единственного лидера в государстве, что расширяло антибольшевистский лагерь в стране.

Задачи управления страной оказались намного сложнее, чем казалось поначалу. На практике «чистой» советской власти не получалось, было принято решение о создании Совнаркома (СНК) (поначалу «для управления страной до созыва Учредительского собрания»), со временем ставшего ведущим органом в реальной политической практике. Подтверждением может служить тот факт, что за 1917-1918 гг. ВЦИК (как законодательный орган власти) принял 62 законодательных акта, а Совнарком - 474. В начале ноября 1917 г. ВЦИК подтвердил законодательные полномочия правительства своим постановлением. Сложность отношений между ВЦИК и СНК была обусловлена не только политической борьбой внутри их структур. Объективно сложился параллелизм в работе отделов ВЦИК и наркоматов.

Марксова модель государства-коммуны предполагала совмещение законодательной, исполнительной и судебной властей. Отсутствие четкого определения и разграничения полномочий многочисленных институтов управления и их взаимоотношений означало неограниченность этих полномочий и вторичность закона. Такая ситуация рождала множество проблем и конфликтов. Отсутствие системы сдерживания и противовесов могло привести к полной бесконтрольности управленческого аппарата, неограниченной власти государства, что было не новым для России.

В основном, структура и функции Совнаркома были схожи с системой дореволюционных правительств, но с иным социально-классовым подходом в содержании и организации политики. Народные комиссариаты создавались как центральные органы, управляющие отдельными отраслями государственной жизни, что позволяло формировать вертикаль власти и на местах, где создавались местные СНК. Более того, 3 января 1918 г. ВЦИК принял декрет «О признании контрреволюционным действием всех попыток «присвоить себе функции государственной власти», возложив на СНК право подавлять такие попытки всеми средствами. Дальнейшей подготовительной основой для формирования местных органов власти стало объединение в январе 1918 г. Советов крестьянских депутатов с Советами рабочих и солдатских депутатов. Система власти на местах в целом сложилась за период с октября 1917 г. по март 1918 г. Зачастую местные Советы сами определяли структуру и направления деятельности своих исполнительных органов - отделов, подотделов, секций, комиссий и т.д., наделяя их разными функциями и компетенцией.

На Северном Кавказе решение вопроса о власти Советов последовало не сразу после Октября 1917 г. Сложная социальная структура, своеобразие социокультурного пространства диктовали иной, нежели в центральных районах России, подход к вопросам государственной власти. Определенная консервативность, неторопливость в определении отношения к новой власти были свойственны основной массе населения региона. В условиях затянувшегося кризиса государственности народы Северного Кавказа могли принять лишь те формы государственного устройства, которые не стали бы угрозой этнокультурному своеобразию, в которых учитывались бы классовые, социальные, этнические особенности региона. Известные процессы начала XX века - модернизация, Первая мировая война, Февральская революция внесли немало смятения в умы жителей Северного Кавказа.

Не случайно в первое время после революции здесь имели место попытки создания собственной государственности. У казачества это проявилось в сепаратистских настроениях, у горцев - в создании откровенно авантюрных государственных образований (создание эмирства в Чечне). Осенью 1917 года консервативная часть казачества и аристократия северо- кавказских народов заключили договор о создании «Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей», целью которого была борьба с разраставшимся революционным движением.

На Кубани после Октября 1917 г. было введено военное положение. От атамана и войскового правительства были направлены телеграммы, призывающие к борьбе с советской властью. Такую же позицию заняла и Екатеринодарская городская Дума. В условиях военного положения Кубанское войсковое правительство взяло на себя всю полноту власти, контролируя даже Советы. Пестрый социальный, классовый, национальный состав населения Кубани определял сложность решения вопроса о власти. Недовольство рабочих, иногородних, фронтовых казаков, заставило искать форму власти, имеющую большую социальную опору. Было создано Кубанское краевое правительство (во главе с Л.Л. Бычом), пытавшееся выражать интересы и казаков, и иногородних, и горцев. Но невозможность такого компромисса, о чем говорилось ранее, привела к расколу по классовому признаку. Съезд иногородних и трудовых казаков принял решение о передаче всей власти Советам. Развитию революционной инициативы контрреволюционные силы пытались противостоять формированием добровольческих и гайдамакских частей, черкесских отрядов, пеших батальонов, агитацией в некоторых полках Туземной дивизии.

В некоторых местах казачество обещало поддержать Советы рабочих, крестьянских, казачьих и солдатских депутатов. Благодаря активной работе большевиков Армавирского Совета на его сторону перешли казаки нескольких батальонов, что помогло взять власть в городе. Подобное произошло в Майкопе и в Усть-Лабинской. Но далеко не везде эта заслуга принадлежала большевикам. Значительное влияние в регионе имели эсеры. Станичное казачество проявляло явный интерес к советской власти. В станице Славянской Первый Таманский отдельский революционный съезд казаков постановил упразднить местные органы власти и организовать вместо них Советы народных депутатов, которым предлагалось «провести в жизнь декреты центральной Советской власти».

Рост просоветских настроений заставил отдать пять министерских портфелей эсерам и меньшевикам во вновь созданном правительстве JI. Быча, которое объявило Кубань самостоятельной республикой, входящей в состав России на федеративных началах. Но полумеры были не в духе времени. В условиях усиления гражданского противостояния требовались однозначные решения. В марте 1918 г. на I съезде Советов Кубанской области, состоявшемся в Армавире, на всей территории Кубани за исключением столицы была провозглашена советская власть. С занятием Екатеринодара 14 марта была создана Кубанская Советская республика и начался полугодовой советский период в истории Кубани. Два параллельных процесса - вооруженная борьба и советское строительство - играли определяющую роль в жизни края на протяжении марта - августа 1918 г.. Притягательность идеи народовластия была велика на начальном этапе ее осуществления для жителей столь сложного региона, каким была Кубань. По указанию «центра» не допускалось создание отдельных казачьих Советов. Они должны были находиться под контролем партии и ее представителей в Советах. Тем не менее, среди кубанских советских работников 34% составляли казаки.

Несколько позже Второй областной съезд Советов принял первые декреты и постановления, по которым земля в первую очередь предоставлялась неимущим и бедному населению, т.е. иногородним, упразднялись сословия. В Советы избирались только сторонники новой власти. Такая политика привела к началу отхода казачества от советской власти. К тому же, бесчинства и грабежи, принудительные меры по вывозу продовольствия в революционный центр, реквизиции, поборы с казачьего населения повлекли за собой казачьи восстания и поворот их вправо, к Добровольческой армии.

Подобные процессы проходили и в Терской области. По декрету Терского областного народного Совета, избираемого Терским народным съездом, были организованы коллегии для управления делами в области и Терский Совет народных комиссаров. Было объявлено о том, что вся полнота власти повсеместно переходила к Советам рабочих, солдатских, крестьянских, горских и казачьих депутатов. В этой работе для большевиков было достаточно много трудностей - острый недостаток советских работников, стоящих на позициях большевизма, саботаж части привлекаемых к работе старых специалистов, значительное влияние эсеров и меньшевиков. Председатель Совнаркома С.Г. Буачидзе говорил: «Положение внутри области рисовалось в ужасной картине. Спасение наше было в том, чтобы сам народ выдвинул практических работников, их не доставало. Казалось, что нас раздавит наш тяжелый крест».

Начали функционировать Советы в Пятигорске, Грозном, Порт- Петровске, Темир-Хан-Шуре. К маю 1918 г. Советы действовали во всех крупных и мелких городах. Жесткой регламентации в работе Советов не было. Нередко свою деятельность депутаты строили сообразно собственным представлениям и сиюминутным задачам. Такая инициативность поддерживалась ЦК партии большевиков. Ленин писал: «Помните, что вы сами теперь управляете государством. Никто вам не поможет, если вы сами не объединитесь и не возьмете все дела государства в свои руки. Ваши Советы - отныне органы государственной власти, полномочные, решающие органы. Сплотитесь вокруг своих Советов. Укрепите их. Беритесь сами за дело, снизу, никого не дожидаясь». Они конфисковывали имущество контрреволюционных организаций, накладывали аресты на капиталы крупных собственников, арестовывали несогласных, даже облагали местных предпринимателей налогом, идущим на содержание аппарата Советов. Эти меры привели к усилению противостояния населения и власти в Пятигорске, Кисловодске, Ессентуках, Железноводске и Минеральных Водах.

Служащие и рабочие фабрик и заводов выбирали делегатов в Совет совместно. Система выборов строилась на классовой основе. Ужесточение власти большевиков, частые перевыборы Советов, политика вытеснения эсеров и меньшевиков, а также слом большевиками экономического шантажа буржуазии, нефтепромышленников, привели к тому, что в июне 1918 г. большевики занимали ведущее положение в Советах.

В ряде национальных регионов, где до революции не было Советов, установление их власти было невозможно без предварительной подготовки, когда этому предшествовало «силовое» утверждение новой власти. В Дагестане поначалу был создан Военно-революционный комитет. Он выделил особых уполномоченных для организации Советов в округах и аулах Дагестана. Здесь опоры на военные органы невозможно было наладить работу Советов. В декабре 1917 года был образован Первый Военно-революционный Совет рабочих и казаков Кизлярского и Сунженского отдела. Даже там, где они создавались в феврале-марте 1918 г., одновременно формировались вооруженные отряды для их поддержания.

Важную роль в утверждении позиций большевиков на Северном Кавказе и привлечении казачества на сторону советской власти играл Казачий комитет ВЦИК, созданный 4 ноября 1917 г. Он осуществлял руководство организационно-политической работой среди казаков, направляя деятельность Советов казачьих депутатов. Его усилия были так же направлены на размежевание в казачьей среде и отход части казаков от войсковых правительств.

В Терской области политика новой власти тоже строилась на усилении межсословных противоречий. Но здесь она не могла не затронуть межнациональные отношения. Решая вопрос завоевания горского населения на свою сторону, большевики наделяли его землей за счет войскового земельного запаса. Так им удалось реализовать еще одну задачу - усилить противостояние казачества и горских народов. При этом не следует считать, что последние стали явными сторонниками большевиков. Этот союз был очень зыбким. Здесь действовал сложный механизм взаимоотношений, как некое деловое соглашение. Демократически настроенные слои казачества искали реальные пути сосуществования в регионе с новой властью и горцами. В середине января 1918 г. на съезде казаков Терского отдела была принята резолюция, поддерживающая образование в Терской области власти с участием всех демократических элементов, объединяющей казаков и горцев. Советы были наиболее подходящей для этого формой. В станице Троицкой Сунженского отдела возник первый станичный Совет. За признание новой власти стали выступать даже целые казачьи воинские части.

Интерес Кубанского и Терского казачества к советской власти говорил о явном кризисе организации не только общегосударственной власти, но и казачьего управления, которое органично вписывалось в дореволюционные структуры, но не было адекватным новым условиям. В нем проявлялось нежелание участвовать в антибольшевистской борьбе и недовольство деятельностью антисоветских добровольческих формирований. Но такое поведение совсем не означало полной поддержки большевиков и их политики. Советы ассоциировались у казаков с подлинным народовластием. Они были готовы принять демократический этап преобразований. Определенная доля симпатии к Советам строилась на поддержке эсеров, имеющих на Северном Кавказе значительное влияние. В тех условиях Советы были возможностью консенсуса в стране и регионе, т.к. допускали сотрудничество разных социальных и политических сил во власти. При всей воинственности казаков они не хотели дальнейшей эскалации противостояния и борьбы, что должно было заставить их определять четко свою позицию.

Почти парадоксальным было решение Войскового круга Терского казачьего войска VI созыва, обсуждавшего вопрос о власти в крае. Вместо правительства, от которого, по признанию Войскового атамана Л. Медяника, «нет никакой пользы», Войсковой круг принял решение избрать Временный исполнительский комитет, а вместо органов казачьего управления создать отдельские, станичные и хуторские Советы казачьих депутатов.

Тенденция к советизации проявлялась в работе II съезда народов Терека в феврале 1918 г. За провозглашение советской власти и признание Совнаркома высказалось большинство представителей казачьей фракции, делегаты от горских народов, часть чеченцев и ингушей. Причем идея местного Учредительного собрания, предложенная эсерами, была отвергнута. Высшим органом власти в Терской республике стал Терский областной народный Совет, а высшим исполнительным органом - Терский Совет народных комиссаров. Большинство было за эсерами и меньшевиками. Члены Терского областного народного Совета избирались по национальному признаку, что осложняло работу Совета, где казаки и горцы имели разные политические цели. Поддержка идеи Советов говорит о возросших политических требованиях, поисках адекватных форм власти, желании согласия и реального предотвращения межнациональной войны. В марте 1918 г. была создана Терская Советская республика.

Интересен тот факт, что с началом «советизации» структура новых органов власти мало чем отличалась от таковых периода Временного правительства, а сотрудники бывших управленческих структур входили в новые. К помощи «бывших» чиновников подходили везде по-разному. Так, руководство Екатеринодарского Совета решило оставить их на местах в качестве завотделами, но работающими по вольному найму. Всех остальных служащих оставляли работать на прежних местах. Признание ими новой власти было, скорее, чисто внешним, из-за разочарования в уже известных. К тому же людям нужна была работа и зарплата. Но это давало советской власти шанс увеличить количество своих сторонников.

Первые попытки унифицировать практику местного советского строительства были сделаны в конце декабря 1917 г. Народный комиссариат внутренних дел издал обращение и инструкцию для местных Советов, в которых определялись принципы организации местного самоуправления, права и обязанности местных Советов. Городские и земские органы местного самоуправления либо ликвидировались по политическим соображениям как враждебные, либо, поставленные под контроль местных Советов, некоторое время продолжали работу. Земские управы превращались в отделы местных Советов по управлению хозяйством. Далеко не везде исполнялась эта инструкция, порой ее было некому исполнять - не были еще сформированы советские органы власти.

В Черноморской губернии имело место противостояние ВРК и ревкома городской Думы. Съезд Советов избрал ВЦИК, который отстранил губернского комиссара и созданный Думой ревком. С 1 декабря 1917 г. власть в губернии перешла к ЦИКу Советов Черноморской Советской республики.

Пока власть большевиков была крайне неустойчивой, их политика в отношении прежних органов местного самоуправления не была строго директивной. Со временем органы местного самоуправления, созданные на основе многопартийности и всесословности, перестали соответствовать классовой политике новой власти. С января 1918 года циркуляром НКВД было предписано заменить все органы местного самоуправления Временного правительства Советами. Последним передавались дела и технический аппарат прежних органов власти.

В Ставропольской губернии вопрос об установлении советской власти был решен не сразу после Октября 1917 г. Для значительной части населения губернии этот факт не означал необходимости менять свою жизнь. Она текла своим чередом. И. Сургучев описывал положение в Ставрополе: «Где-то там, на севере, заводились какие-то странные, непонятные, непривычно дикие для слуха «совдепы» и «совнаркомы», а в Ставрополе еще целых два месяца, ноябрь и декабрь, у власти стояли Комиссары Временного правительства». В сельской местности ситуация была еще более спокойной. Даже большевики г. Ставрополя были далеки от идеи Советов как высшего органа власти. 4 ноября 1917 г. на объединенном заседании Совета рабочих и солдатских депутатов с другими организациями была внесена резолюция с предложением организовать Временный комитет общественного спасения как высший правительственный орган с правом контроля всех других учреждений. Ему должны были подчиняться вооруженные силы. В его состав не могли входить буржуазия и представители от городской Думы и земств.

По мере поступления сведений из столицы ситуация стала меняться.

По разным причинам - низкому уровню жизни некоторых слоев населения, полученным от власти обидам, амбициям и др. - стали появляться люди, поднимающие знамя революции. В Ставрополе, под лозунгом «Долой Временное правительство!» прошли демонстранты. В отсутствие указаний из центра в селе Ивановское Медвеженского уезда солдат-фронтовик упразднил волостное буржуазное управление и создал Совет. Подобное происходило в г. Святой крест.

1 января 1918 г. на Общегубернском народном собрании был принят Декрет об организации народной власти в г. Ставрополе и губернии в лице Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Было объявлено о создании Ставропольской советской республики. Высшим законодательным органом губернии объявлялось Собрание губернских Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. В период между сессиями собрания функционировал особый, избранный всем составом губернского Совета, исполнительный комитет. Для непосредственного управления губернией исполком выделял из своего состава Совет комиссаров. К председателю Совета комиссаров переходили функции губернского комиссара. Число членов Совета распределялось следующим образом: от Совета крестьянских депутатов - 130, от Совета рабочих депутатов - 20, от Совета солдатских депутатов - 30 человек. Такой расклад отражал социальную структуру и значимость тех или иных слоев в жизни губернии, а также влияние партии эсеров.

В основу реализации идеи рабоче-крестьянского государства в Ставропольской губернии была положена брошюра-инструкция, написанная председателем Совета Народных Комиссаров А. Пономаревым «Основы Советской власти». Такая литература была редкостью даже для крупных городов. Она декларировала задачи, принципы, программу деятельности Советов. В ней утверждалось, что правительство подчиняется общественному контролю; органы народной власти «должны быть близки к выделившему их из себя народу».

На местах организация советской власти осуществлялась на основе «Инструкции об организации уездной власти», в соответствии с которой созывался уездный съезд из представителей волостей, призванный создать уездные Советы. Нередко земские органы самоуправления оказывали этому процессу сопротивление.

Были случаи, когда в условиях централизуемой власти местное самоуправление было построено на сотрудничестве разных политических сил. К августу 1918 г. в Терской области, в городах Владикавказ и Кисловодск сохранялись городские Думы и одновременно функционировала советская власть. Конституция Терской области, опираясь на ст. 2 «Декларации прав трудящихся и эксплуатируемого народа», предоставляла всем областям право самоопределяться, не нарушая основных принципов советской республики. В этом документе никак не оговаривалась роль и судьба городских дум. Отдельными циркулярами Терский Совнарком определял их некоторые функции. Так, своим декретом № 45 он узаконил за Минераловодским Советом выпуск денежных знаков, а регистрацию гражданского брака, рождения и смерти возложил на Городскую Думу.

В организации власти на Северном Кавказе проявлялось традиционное для региона умение разных этнических и политических групп жить, сотрудничая и взаимодействуя. Этот опыт, накапливаемый столетиями, использовался в формировании органов власти. Когда город Кисловодск был занят воинами Добровольческой армии, исполком Совдепа вынужден был временно оставить город и перепоручить все дела Думе. Добровольческая армия не стала расправляться с раненными красноармейцами, и, благодаря действиям Думы, дала денег на детский приют. Кисловодскую Думу называли регулятором пестрого конгломерата. Современники так определяли причины этого феномена: « нет капиталистов, нет рабочих, преобладает национально-мещанская конъюнктура, к тому же гласные Думы ставят интересы населения выше партийных». Но в условиях нарастания межсословных и межэтнических противоречий эти процессы начинали затухать.

Провозглашение республик советскими не означало всеобъемлющего характера и влияния новой власти в регионе. Шла своеобразная «примерка» и проверка новой власти, активные поиски ее оптимального варианта на местах. В ответ на запрос военкома Ставропольской губернии Н. Анисимова в Секретариат ЦК РСДРП(б) о том, как нужно строить новую власть, последовал ответ: «Вы просите указаний, товарищ. Вся суть в этих словах «Вся власть Советам». Советы отныне должны быть хозяевами всех сторон жизни, они должны ведать и муниципальные дела, и земство, и продовольствие, и транспорт, и производство, и распределение. Подходите ко всем этим вопросам с точки зрения нашей программы-максимум - и решение у Вас в руках».

Не только в провинции, но и в столице еще не сложилось четких представлений о механизме функционирования власти. Съезды Советов, как высшие органы власти, были призваны демонстрировать широкий размах советской демократии. Однако такая форма организации власти была непрактичной, скорее формальной, «рыхлой», с элементами митинговой демократии, некомпетентности делегатов, невозможностью контроля принятых решений. Поэтому весной 1918 г. проявляется тенденция перераспределения реальной власти к исполнительным органам.

Отсутствие опыта государственного управления, низкая управленческая культура, расширение объема задач и функций государства вели к усилению бюрократизации управленческих структур, подмене системы управления командованием. Сложности в работе советских органов объяснялись отсутствием опыта, многопартийным составом, дублированием функций разных органов, давлением большевиков. Идея государства-коммуны не оправдывала себя в реальной жизни.

Усиливающееся противостояние новой власти со стороны казачества, крестьянства, интеллигенции и горцев, а так же необходимость решения хозяйственных вопросов, компенсации уменьшающейся социальной опоры в обществе, поставили перед большевиками задачу укрепления власти, усиления государственного принуждения. В январе 1918 г. В.И. Ленин утверждал, что «заранее провозглашать отмирающее государство будет нарушением исторической перспективы». Большевики, сделав ставку на Советы, стремились обеспечить в них большинство рабочим и представителям партийной элиты. Резолюция ЦК подчеркивала, что «без измены лозунгу советской власти нельзя отказываться от чисто большевистского правительства». Установка на лидерство большевиков в Совнаркоме привела к отстранению других политических организаций от руководства политической жизнью.

Весной 1918 г. на Северном Кавказе обострилась политическая обстановка. Продвижение Добровольческой армии активизировало многие оппозиционные силы, а также действия правых эсеров и меньшевиков в Советах. В ряде мест они потеряли реальное влияние из-за роспуска тех муниципальных властей, которые помогали Добровольческой армии на Дону и Кубани. В Терской области эти органы власти были сохранены, так как они содействовали борьбе с Терско-Дагестанским правительством. В Терской области органы национального самоуправления совпадали с органами местного самоуправления. Их называли народными (национальными) Советами, которые объединяли, как правило, бедные слои горцев и среднее казачество. В городах Терской области действовали Советы рабочих и солдатских депутатов. Таким образом особенностью системы управления в Терской области с марта по декабрь 1918 г. было параллельное действие Совдепов и народных (национальных) Советов.

После ратификации Брестского мира представители левых эсеров, выйдя из СНК, продолжали оставаться в местных органах власти, особенно крестьянских и казачьих Советах. Их влияние было значительным. Большевиков в сельских Советах было крайне мало. По неполным данным, партия левых эсеров на Дону и Северном Кавказе весной 1918 г. насчитывала около 16 тыс. человек.

В марте 1918 г. III съезд Советов Кубани и Черноморья, объявивший образование Кубано-Черноморской советской республики в составе РСФСР, сохранил левый блок и двухпартийное правительство. На III съезде народов Терека в мае 1918 г. левому блоку была противопоставлена оппозиция правых эсеров. В июне 1918 г. вместе с меньшевиками они сформировали Терский казачье-крестьянский Совет, куда вошли представители правых эсеров, меньшевиков, верхушки казачества и гласные Грозненской Думы. Он признал Добровольческую армию и объявил об объединении с ней.

Идея Советов использовалась разными силами потому, что была самой популярной в массах. Попытка большевиков использовать их в целях утверждения собственной власти встречала сопротивление масс. После известных событий в Москве в июле 1918 г. активизировались эсеровские выступления на Дону, Кубани, в Пятигорске, Воронцово-Александровском, Свято-Крестовском уездах.

Большевикам удалось сломить достаточно мощное движение в поддержку эсеров. Из Советов начали исключать тех, кто поддерживал действия, направленные на усиление позиций партии эсеров. Нормой становилось требование власти о реорганизации Советов, как это было в с. Белая глина на Кубани. Здесь Совет в большинстве состоял из эсеров. В случае сохранения старого состава большевики обещали, что «виновные будут арестованы и преданы суду, как саботажники». Но в ряде случаев эсеры принимали решение об осуждении московских событий, чтобы сохранить собственные позиции в регионе. Иногда они начинали искать пути для продолжения деятельности против большевиков нелегальными методами. В ряде случаев, оставаясь у власти, эсеровские Советы, выступали против большевиков. Так, в Медвеженском и Благодарненском уездах, 5 июля 1918 г. местными Советами было вынесено постановление об избрании представителей для мирных переговоров с белыми.

Таким образом, летом 1918 г. многопартийные и многосословные Советы эволюционировали в органы власти большевиков. С этого времени, фактически, было покончено с многопартийностью. Часть левых эсеров перешла к большевикам, часть оказалась в одном лагере с правыми эсерами и меньшевиками, влияние которых таяло. Определенные трудности возникли в тех Советах, откуда ушли левые эсеры. Их саботаж ослаблял и без того слабо укомплектованный аппарат без работников. Ликвидация каналов конкурирующей политики, свертывание оппозиции и инакомыслия вело, по справедливому замечанию Ю.А. Полякова, к снижению качества государственной политики , Но был ли другой вариант у большевиков?

Разгон Учредительного Собрания, подписание мира в Брест-Литовске, Декреты о ликвидации сословий и об отделении церкви от государства, нарастание военного фактора, необходимость осуществления эффективной хозяйственной политики и другие известные явления усложняли для большевиков проблемы управления страной, ставили их перед необходимостью отказа от идеи государства-коммуны и перехода к жесткой централизации. Наличие у большевиков политического, но не хозяйственного опыта руководства, задачи идеологического «перевоспитания» общества, а так же неразработанность проблем взаимодействия правящей партии и государства, доктриальные взгляды на руководящую роль партии в социалистическом строительстве, отсутствие крепкой вертикали государственной власти в стране - все это вело к переплетению партийных и государственных функций в управлении страной.

Совнарком стал многофункциональным, универсальным органом власти с исполнительными, законодательными функциями и функциями ЦК партии большевиков. Утвердившееся соединение властей стало важнейшим принципом советской государственной системы, ее органов сверху донизу, где одновременно с решением политических, экономических, социальных, культурных и других задач осуществлялось идеологическое воздействие на общество. Идеологическая функция государства стала основой единения всех факторов строительства нового общества. Большевистская элита возглавила государственный аппарат сверху донизу. В центр государственности была поставлена партия большевиков, а не Советы. Последние остались лишь рычагом управления государством в руках партии. А это уже ставило под сомнение идею диктатуры пролетариата. Такое положение вещей вело к формированию определенной политической системы, перед которой стояла задача не только удержания власти, но и создания нового сильного государства.

Процесс формирования политической системы не был теоретически разработан большевиками. Попытка решить проблему соотношения партии и Советов была предпринята еще на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б), но безрезультатно. На начальном этапе власти большевиков Советы опережали эту партию по степени своего влияния. К середине 1918 г. в советской России насчитывалось до 12 тыс. Советов различного уровня, заменивших собой прежние властные структуры. Однако эти органы власти не были юридически четко идентифицированы, зачастую действуя автономно от центра. Их деятельность, социальная структура, функции органично вписывались в схему государства-коммуны. Но необходимость формирования новой системы власти потребовала пересмотра приоритетов во взаимоотношениях партии и Советов. «РКП должна завоевать для себя безраздельное политическое господство в Советах и фактический контроль проводить через советские органы в рамках Советской Конституции», - таким было решение Восьмого съезда партии большевиков.

В это время складывался определенный общественный запрос на сильную власть, способную справляться с голодом, отсутствием порядка, массой захлестнувших страну проблем. Весной - летом 1918 года в органы власти поступало много сведений о грабежах, погромах, ярких проявлениях недовольства. Общественное сознание, являющееся отражением общественного бытия, связанное, в первую очередь, с элементарными потребностями жизни, устало от политической борьбы и долгих поисков адекватной формы государственного устройства. Поэтому в общественном сознании начинал срабатывать синергетический принцип «смерти-возрождения» империи, проявлялась потребность в авторитарной власти, к которой Российское общество имело генетическую привязанность. Романтизм революции исчерпался с приходом к власти большевиков.

Раскол общества, идущая тогда латентно Гражданская война, сепаратистские устремления окраин, в том числе и Северного Кавказа, формировали иные задачи, а значит, и другие функции государства. Опыт и умение большевиков работать в чрезвычайных обстоятельствах содействовали формированию новых институтов власти, обеспечивших им не только ее удержание, но и победу в Гражданской войне. По утверждению Ленина, единственным шансом для большевиков в удержании власти было немедленное создание мощной государственной системы, работающей на принципах жесткого подчинения по вертикали, неукоснительного исполнения распоряжений центральной власти, персональной ответственности и единоличных полномочий.

От идеи государства-коммуны Ленин переходит к обоснованию того, что «диктатура отдельных лиц» вполне совместима с «высшим типом демократии». Централизация управления страной предполагала усиление функций принуждения, подавления. Оставляя в повестке дня лозунг «диктатуры пролетариата», большевики фактически подменяли его диктатурой партии. Иной силы, способной управлять страной, они не видели. Если идея государства-коммуны допускала многообразие взглядов и суждений, то идея усиления диктатуры партии, продиктованная, кроме вышеназванных причин, еще и угрозой «размывания» ее малочисленных рядов, унифицировала классовый и идеологический характер власти.

Первая Конституция Российского государства, принятая в июле 1918 г., провозгласила установление диктатуры городского и сельского пролетариата в форме «Всероссийской советской государственной власти с целью полного сокрушения буржуазии». Отдельные граждане и целые социальные группы лишались «любых прав, которые могли быть ими использованы во вред социалистической революции». Классовый характер власти должен был создать опору для укрепления правящего положения партии большевиков.

Была пересмотрена вся старая система общественных отношений, декларировались новые принципы и социальные ценности. Конституция закрепила реальные механизмы власти, положив в их основание идеологию партии большевиков.

Партийный аппарат власти на местах оказывал заметное влияние на систему местных органов. Еще в ноябре 1917 г. СНК принял декрет «О праве отзыва», на основании которого из Советов стали отзываться меньшевики и эсеры, перевыборы происходили не реже одного раза в квартал. В июне 1918 г. ВЦИК принял специальное постановление «Об исключении из состава ВЦИК и местных Советов представителей контрреволюционных партий эсеров (центра и правых) и меньшевиков». Проходила тотальная большевизация местных Советов. Им нелегко было справиться с задачами политической власти: штаты, бюджет, теоретическая «подковка» были недостаточными. Вопросы решались по собственному усмотрению и в первую очередь в собственных интересах местной власти. Если в первой половине 1918 г. секретари ЦК настаивали на централизации власти, то во второй половине 1918 г. такая потребность (с точки зрения экономических, политических, военных проблем) уже активно инициировалась снизу.

Необходимость централизации власти, осознаваемая большевиками, диктовалась ярко выраженными особенностями региона. Их численность и влияние были здесь незначительными. Противостояние сил объединенной оппозиции в лице белого движения, антисоветски настроенного казачества, националистических горских образований и начавшейся интервенции грозило новой власти опасностью потери Северного Кавказа. Поэтому одновременно с укреплением политического режима и попытками усилить влияние Центра, продолжалось государственное строительство на местах. В условиях, когда Северному Кавказу грозила изоляция от центра страны, в июле 1918 г. в составе РСФСР была образована Северо-Кавказская Советская республика, объединяющая Кубано-Черноморскую и Ставропольскую советские республики. Учет национальных особенностей позволил Терской советской республике оставаться самостоятельной единицей, но участвовать в осуществлении общей политики большевиков в регионе. В условиях Гражданской войны такое объединение могло служить условием сохранения Северного Кавказа в составе России.

Таким образом планировалось ликвидировать разобщенность региона и Центра страны, унифицировать политику большевиков и не допустить усиления позиций белого движения на Северном Кавказе. Но время было упущено. Войска Добровольческой армии постепенно утверждались на территории всего региона. Ко времени, когда Северный Кавказ оказался в руках деникинской армии, смысла в сохранении такого объединения не было. Постановлением ВЦИК Советов от 11 января 1919 г. «О некоторых изменениях в советских органах на Северном Кавказе» Северо-Кавказская советская республика была упразднена и вся власть была введена в рамки общей Конституции РСФСР.

Централизация стала важнейшим элементом политики партии большевиков во всех сферах. В послефевральский период эйфория «свободы» усилила автономистские тенденции в государственном и в партийном строительстве, что осложняло для лидеров большевиков руководство местными органами власти и партии. Практика деятельности ее местных органов была нередко далека от желаемого. Члены Северо-Кавказского крайкома партии большевиков после поездки по станицам и селам отмечали, что «далеко не все партийные работники коммунистичны, хотя и революционны». Эта революционность порождала иногда излишнюю инициативность. Свойственная местным партийным органам в конце 1917 г., она начинает исчезать с весны 1918 г., а к 1919 году решения и указания из Центра становятся неоспоримыми. На смену энтузиазму пришла организация.

Рост влияния РКП(б) привел к увеличению численности большевиков. Весной 1918 г. в партии состояло около 400 тыс. человек. Отсутствие крупной промышленности на Северном Кавказе, опыта и традиций политической борьбы придавали затяжной характер росту и организационному оформлению партийных рядов. В годы Гражданской войны наиболее крупными были большевистские организации в Екатеринодаре, Грозном, Пятигорске. В Майкопе в сентябре 1918 г. действовал подпольный большевистский комитет, назвавший себя «Комитетом социалистической революции на Северном Кавказе». Он был центром, вокруг которого организовывались красно-зеленые отряды в Махошевском лесу. В Терской области и Дагестане в июле 1918 г. насчитывалось около двух десятков большевистских организаций, они были немногочисленны. В сельской местности они исчислялись единицами. Известно о двух казачьих большевистских комитетах в ст. Невинномысской и Незлобной. Летом 1918 г. была создана Северокавказская горская организация РКП(б), в которую вошли и керменисты (революционно-демократическая партия Северной Осетии, возникшая летом 1917 г.). Укреплялись связи этой организации с Карачаем, Черкесией. Позже она целиком вошла в состав Терской областной большевистской организации.

За годы Гражданской войны количество и численность большевистских организаций выросла. К началу 1920 года на Северном Кавказе среди земледельческого населения насчитывалось 13,5 тыс. человек членов партии большевиков: в Кубано-Черноморском районе - 9,6, в Ставропольской губернии - 1,5, в Терской области - 2,3 тыс. человек. Понятно, что многие просто занимали сторону сильного. В документах отмечалось, что среди этого количества коммунистов много «примазавшихся». Но этот рост был неоспоримым доказательством утверждения РКП(б) в регионе.

Взяв на себя государственные функции, партия «заразилась» бюрократизмом, усилив диктаторские методы руководства и управления. С началом военных действий в работу партийных и государственных органов были привнесены элементы военного руководства. Значительная часть работников аппарата совмещала гражданские и военные посты. Задачи, решаемые партией, делали ее поистине не только воюющей, но и «милитаризованной» партией, перенесшей методы военного руководства на гражданскую службу. При таком положении дел в условиях совмещения властей ведущая роль партии и ее лидеров становилась абсолютной. На смену идее государства-коммуны пришла идея партии-государства, которое находилось уже в иных отношениях с массами. Г. Зиновьев писал: «Диктатура партии есть тот рычаг, от которого мы отказаться не можем». Ее абсолютизация дала основание появлению в современной исторической литературе понятия партийно-государственного абсолютизма.

Сакрализация основных ценностей и институтов большевистской партии сказывалась на лексике партийных работников и рядовых членов партии. «Капитал» Маркса был назван одним из местных большевистских лидеров «Евангелием» большевизма. В информации о политических настроениях населения Ставропольской губернии сообщалось, что в поселке Водопадском политические задачи коммунизма объяснялись с религиозных позиций. Обыденное сознание людей уравнивало христианские и марксистские ценности.

Немалую роль в мобилизации любой общности играют харизматические лидеры. Их роль неизмеримо возрастает в кризисные времена. Обладая «монополией» на истину в глазах масс, лидеры большевиков брали на себя всю ответственность за принятие тех или иных решений. В массовом сознании понимание заменялось верой в вождя, роль которого возрастала благодаря самой партийно-государственной системе. На местах проводилась политика, направленная на возвеличивание как вождей партии, так и местных партийных лидеров. Свойственная большевистским лидерам внешняя демократичность облика и поведения в сочетании с демонстрацией воли, силы, самоотдачи выполняли демонстративную, репрезентативную функцию, которая играла важную роль в психологическом завоевании масс. Время выдвинуло таких ярких, противоречивых, сложных и сильных личностей в руководстве партийной политикой на Северном Кавказе, как С. Киров, Г. Орджоникидзе, Н. Анисимов, Н. Буачидзе и другие.

Известны слова В.И. Ленина, сказанные пензенским коммунистам 11 августа 1918 по поводу пресечения восстания пяти волостей: «Найдите людей потверже». Именно такие люди могли обеспечить реализацию политики большевиков в тех местах, где еще не было закончено формирование органов советской власти. «Укоренить в населении сознательную и убежденную привычку беспрекословного повиновения вождю», - требовали теоретики большевизма. Основной социальной средой и опорой вождизма было крестьянство. В стране оно составляло большинство населения. Региональное крестьянство отличалось более высоким уровнем жизни и меньшими коллективистскими началами, поэтому здесь с поклонением вождю сочеталась известная самостоятельность и самодостаточность. Субъективный фактор в очередной раз сыграл в истории страны немаловажную роль там, где для преобразований не хватало объективных предпосылок.

Таким образом, ужесточение партийно-государственного руководства, порожденное условиями Гражданской войны, с одной стороны, укрепило господство партии большевиков, с другой - дало возможность сдержать разраставшуюся в стране анархию.

Формирующаяся партийно-государственная система должна была опираться на право, соответствующие юридические нормы, играющие особую роль в становлении советской политической системы. Принцип соединения властей привел к тому, что закон должны были проводить в жизнь те, кто его принимал. Складывающийся режим не мог опираться на традиционные органы правосудия по двум причинам: из-за установления диктатуры и неприятия известных до революции правых норм и системы судопроизводства. Власть нуждалась в таком юридическом инструменте, который сочетал бы ускоренную судебную процедуру с преданностью его исполнителей новой власти. Закону была предпочтена т.н. революционная целесообразность, которая на практике, особенно на местах, нередко оборачивалась произволом. Ею оправдывался существующий порядок вещей. Главным источником права становилось «революционное правосознание», на основе которого стала складываться новая судебная практика. Большевики определяли революцию как закономерное (неизбежное) и законное (справедливое) явление. Это стало главным в формировании «революционно-правовой» теории. Право следовало за политикой. Революционная законность была призвана оформить революционную стихию. Право, как и государство, большевики считали поначалу явлением временным.

Слом старой судебной системы начался по инициативе местных Советов, которые чаще сталкивались с потребностью вынесения судебных решений. В ноябре 1917 г. Декретом Совнаркома вводились правила организации новой судебной системы. Главным источником права советской власти стал не закон, а декрет, т.е. указ. Были ликвидированы все старые судебные органы. Поначалу суды назывались по-разному: народные суды, революционные суды, суды общественной совести и т.д.. Несмотря на продекларированные прямые демократические выборы судей, они повсюду назначались исполкомами и были подотчетны Советам. В своей деятельности суды должны были руководствоваться декретами ВЦИК, СНК и «социалистическим или революционным правосознанием». Ленин писал: «Польза революции, польза рабочего класса - вот высший закон». Классовый подход явно прослеживался в системе работы судов, в формулировках решений. Обвинителями и адвокатами могли выступать лишь «пользующиеся гражданскими правами». Народные суды рассматривали и гражданские, и уголовные дела. В условиях саботажа чиновников и осуществления классовой политики сложно было квалифицированно вести работу судов.

Как и по многим другим вопросам, на местах решения выносились без учета директив сверху. Кое-где местные Советы, находящиеся под влиянием левых эсеров, сохраняли старую судебную систему. В Ставропольской губернии до конца апреля 1918 г. сохранялись старые нормы судопроизводства, а судебные чиновники, не признавая советской власти, вели дела согласно законам Временного правительства. Действовали также окружной суд и мировые суды. Некоторое время властью допускалась опора на дореволюционные законы в том случае, если они не противоречили новым правовым нормам.

Централизаторские тенденции наблюдались и в этой сфере. Народные судьи (ими могли быть люди с двухлетним стажем работы в судебных или советских учреждениях) могли единолично вести предварительное следствие и разрешать дела. Потребность властей в наведении порядка совпадала с настроением населения. После получения «Краткой инструкции о действии местных народных судов Ставропольской губернии», утвержденной Губернским исполкомом Советов, комиссар юстиции предложил «скорее созвать хотя бы Чрезвычайное собрание для избрания надлежащих постоянных местных судей и утверждения списка очередных заседателей». С марта 1918 г. были упразднены «доныне существующие мировые суды и институты товарищей прокурора присяжной и частной адвокатуры», отправление правосудия в пределах Ставропольской губернии было вверено местным судам, съездам местных судов и окружным судам. Только в 1920 году началось формирование разветвленной, оформленной в соответствии с советским политическим режимом, судебной системы. На Кубани функционировала система судопроизводства дореволюционных времен.

В составе Совета народных комиссаров Терской области был организован комиссариат юстиции, в обязанности которого входило создание народных судов. Противостояние старой и новой юстиции ярко проявилось 22 марта 1918 г. на собрании адвокатуры и работников прокуратуры, состоявшемся во Владикавказе. Спор шел о пригодности декретов советской власти, о суде для Терской области. Итогом стало принятие декрета Терского Совнаркома, согласно которому упразднялся институт мировых судей и, в соответствии с декретом СНК РСФСР «О суде», учреждались местные народные суды в составе постоянного судьи и народных заседателей. Началась организация народных судов в городах, станицах и селах. Только во Владикавказе были организованы шесть участковых народных судов.

В соответствии с программой большевиков по национальному вопросу, при организации судебной системы у горских народов учитывались их национальные особенности и традиции. Отсутствие в историческом прошлом у большинства народов Северного Кавказа государственности высоко подняло роль обычного права - адатов. Поэтому в районах, где жили горцы, наряду с народными судами действовали суды, в которых разбирательство дел велось на основе норм шариата. Советские и окружные шариатские суды были созданы в Дагестанской области, Грозненском, Нальчикском, Назрановским округах Терской области. Нередки были случаи, когда решения шариатских судов шли вразрез с нормами советского права. Но большевики шли на такое совмещение, понимая, что без учета национальных особенностей здесь невозможно будет укрепить свою власть.

Еще не совершенная система судов не могла выполнять обширных задач осуществления диктатуры пролетариата. Органы юстиции, действовавшие на Северном Кавказе, не были однородными и не могли служить серьезной поддержкой советской власти. Декрет «О суде № 1» учреждал параллельно с местными судами особые суды «для борьбы против контрреволюционных сил» - революционные трибуналы. В их компетенцию входила борьба с контрреволюцией, мародерством, саботажем, хищничеством и «прочими злоупотреблениями торговцев, промышленников, чиновников и прочих лиц. Учреждаются рабочие и крестьянские революционные трибуналы, избираемые губернскими или городскими Советами рабочих и крестьянских депутатов». Очевидной была социальная направленность этих органов, достаточно жестко определялся классовый состав и характер их деятельности. С января 1918 г. начала формироваться система революционных трибуналов по территории всей страны на уровне губерний, уездов, волостей.

В осложнившихся для большевиков условиях удержания власти росла роль чрезвычайных методов управления. Одни декреты уточнялись или отменялись другими, третьи расширительно толковали уже существующие. Вместе с судебной системой претерпевали эволюцию и революционные трибуналы, превращаясь из специальных органов в чрезвычайные. 16 июня 1918 г. было опубликовано постановление Народного Комиссариата Юстиции (НКЮ), наделившее революционные трибуналы чрезвычайными полномочиями вплоть до применения высшей меры наказания.

Большевики имели две системы властных технологий: постоянные и чрезвычайные. Причинами обращения большевиков к практике чрезвычайных органов могли быть следующие. Теория государства-коммуны не предполагала создания системы государственных и военных органов снизу доверху. Национализация промышленности, усиливающаяся в стране анархия, Гражданская война требовали их наличия, поэтому их начали создавать для скорого решения вопросов, диктуемых обстоятельствами. Они создавали видимость легкости и быстроты решений всех вопросов, к тому же чрезвычайный характер придавал им больше жесткости. Уровень развития общества, практическое отсутствие в нем демократической компоненты создавали предпосылки для признания этих органов обществом.

На Северном Кавказе в условиях выработанного в регионе законопослушания роль чрезвычайных органов в годы Гражданской войны была ниже, чем в других районах страны. Здесь местная власть не торопилась их вводить. В соответствии с «Положением о революционных трибуналах», принятом в апреле 1919 г., они были созданы « для защиты завоеваний революции и борьбы с контрреволюционными и другими наиболее опасными для Советского государства преступлениями». Их состав назначался исполкомами Советов. Их приговоры не подлежали обжалованию. К лету 1919 г. они сохранялись только в губернских центрах и крупных городах.

Властью было закреплено несколько отраслевых видов этих органов: военно-полевые суды, железнодорожные трибуналы, транспортные суды. Им представлялось ничем не ограниченное право в определении меры репрессий, подсудность их была расширена. Ревтрибуналы проводили своеобразные судебные процессы, объясняемые условиями Гражданской войны. Это было ускоренное судопроизводство, допускающее свободу в выборе мер «уголовной репрессии», вплоть до смертной казни. Оно носило ярко выраженный классовый характер критериев наказания. Нормой было оправдание уголовных преступлений на классовой почве. Так, оправдательным оказался приговор Кубано-Черноморского революционного трибунала, вынесенный за убийство белого полковника с корыстной целью. Выделение в отдельное судопроизводство контрреволюционных дел было особенностью судебного механизма в первые годы советской власти и определялось задачами этого периода. Но сама, весьма специфическая, судебная система становилась неотъемлемой, органичной частью всей советской политической системы, утверждавшейся в стране не без помощи революционного (или силового) права.

По известным обстоятельствам формирование всех властных структур на Северном Кавказе стало возможно только с окончательной победой здесь Красной Армии. Но и после этого процесс формирования карательных органов шел с определенными особенностями и сложностями. Вместо предполагаемых объединенных органов, куда должны были входить представители ревтрибуналов и губернских ЧК, необходимых для усиления роли репрессивных органов, те и другие действовали самостоятельно. В основе этого была попытка отстаивания ведомственных интересов, привычка к принятию самостоятельных решений, выработанная в годы Гражданской войны, в условиях отдаленности от Центра. Помимо выше названного, слабым было влияние местных Советов, не хватало квалифицированных кадров, финансовых средств. В условиях постоянной борьбы с белыми, казачеством, националистическим и зеленым движением советские карательные органы Северного Кавказа приобрели ощущение собственной значимости, независимости и неподсудности.

Для поддержания порядка в стране поначалу новая власть использовала дореволюционные формы. Еще в ходе февральской революции рабочие инициативно создавали Красную гвардию, рабочие дружины, рабочую милицию. После октября 1917 г. первым шагом по охране революционного порядка стало постановление НКВД от 28 октября 1917 г. «О рабочей милиции», где говорилось о полном подчинении ее городским Советам. О сельской милиции и каких-либо конкретных формах милицейского аппарата речи не шло. По-видимому, это объяснялось опорой большевиков на идею государства-коммуны, при которой порядок должны охранять «сами вооруженные рабочие и крестьяне, сам вооруженный народ на основе добровольной, временной и безвозмездной службы». В условиях, когда страну захлестывала анархия, а на Северном Кавказе концентрировалось большое количество беженцев, мигрантов, военнопленных, проблема безопасности и наведения порядка становилась едва ли не первостепенной. Это понимало само население и создавало различные органы поддержания порядка.

Все мужское население кварталов Екатеринодара от 18 до 60 лет обязательно записывалось в охрану. Она состояла под контролем начальника гарнизона. Городская уголовная милиция, созданная еще в дореволюционный период, оставалась в ведении городского самоуправления. В Ставрополе исполком Совета рабочих, земледельческих и солдатских депутатов нашел иную форму организации населения для охраны порядка. Он обратился к горожанам с просьбой организовать городскую самоохрану, которая сыграла немалую роль в наведении порядка в городе. Во Владикавказе большевики, работая в подполье, начали организацию отрядов для наведения порядка в городе и сумели добиться прекращения грабежей. К середине января 1918 г., организовав в Курской и Молоканской слободах самооборону, они обеспечили на окраинах города порядок. Такая же работа проводилась в Грозном. Нередко органы местной милиции организовывались спонтанно. После поступления данных о «банде белых кадетов» близ Баталпашинского леса было принято решение об организации милиции в Джегутинском аульном ревкоме. В ряде мест продолжали действовать дореволюционные милицейские органы, иногда с сохранением прежних норм и прежних кадров.

Реалии жизни: усиление преступности, упадок трудовой дисциплины, мятежи, контрреволюционные выступления привели большевиков к необходимости реорганизации силовых структур. Для наведения порядка нужны были действенные государственные штатные органы охраны общественного порядка вместо существующей охранной повинности. В аппарате НКВД было создано Главное управление рабоче-крестьянской милиции, в его составе учреждено Центральное управление уголовного розыска, на местах организованы губернские, уездные управления, входящие на правах подотделов в состав отделов исполкомов Советов. По мере эскалации Гражданской войны росла роль милиции как военной силы исполкомов. В апреле 1919 г. Совнарком принял декрет, направленный на повышение боеспособности милиции. В соответствии с ним вводилось обязательное обучение военному делу и военная дисциплина. Таким образом, милиция становилась еще одним военным подразделением, которое могло быть резервом Красной Армии в условиях войны.

Основными звеньями местного аппарата были губернские и уездные управления. Низовым звеном аппарата милиции был участок. Губернские управления милиции являлись одновременно местными органами НКВД и органами губернского исполнительного комитета Советов.

Принципы отбора и назначения кадров в милиции были классовыми. При этом учитывались преданность делу революции и политические взгляды кандидатов. В органах милиции создавалось партийное ядро. Агентурный состав классифицировался по признакам партийности, грамотности, сознательности, национальности. Причем в разделе «сознательность» приводилось происхождение агента: из рабочих, крестьян, других сословий. Принадлежность к первым, очевидно была мерилом сознательности. Документы показывают, что члены партии были редким явлением в управлениях милиции. Среди кадров преобладал крестьянский состав. Поэтому большевикам было сложно опираться на эти органы. Очень частым явлением была т.н. «фильтрация личного состава». Уволенные больше не принимались ни в одно отделение милиции. Среди 78 уволенных со службы милиционеров в Ставропольской губернии летом 1918 г. были те, кто совершил преступления по службе, кражу, пьянствовал, проводил самочиненные обыски, обвинялся в краже при обыске. В городах подобное происходило реже, т.к. кадры отличались большей ответственностью и профессионализмом.

У органов милиции, согласно декрета ВЦИК от 30 ноября 1918 г., было право избрания меры пресечения по первоначальному дознанию по уголовным делам. Народный судья контролировал и утверждал или изменял меру пресечения. Эти нормы действовали на Северном Кавказе и после окончания Гражданской войны, когда шла борьба с остатками белого и повстанческого движений. Окончательно система милицейских органов сложилась к середине 1920 года.

В условиях борьбы за власть в годы Гражданской войны в деятельности большевиков проявились черты мобилизационного типа российского менталитета. Они умело использовали чрезвычайные органы и меры. Ими были созданы внесудебные органы репрессий, относящиеся к органам чрезвычайной юстиции. 7 декабря 1917 г. СНК принял постановление об образовании Всероссийской чрезвычайной комиссии при Совнаркоме по борьбе с контрреволюцией и саботажем. На нее были возложены задачи борьбы с государственными преступлениями, бандитизмом, хищениями, шпионажем; обеспечения безопасности транспорта и Красной Армии, а так же охрана государственной границы, организации тотального контроля над «буржуазными элементами» и всеми госслужащими, подготовки введения всеобщей трудовой повинности. Ф. Дзержинский так выразил «философию» нового органа: «ЧК - не суд, ЧК - защита революции, должна защищать революцию и победить врага, даже если меч ее при этом попадает случайно на головы невинных». Вскоре ВЧК стала рассматриваться не как юридический институт, а как «вооруженная часть партии и карающий меч диктатуры пролетариата». Все меры воздействия ЧК носили административный характер. Такая расширительная трактовка роли этих органов привела к гипертрофированию ее функций. Это определило многие характеристики политической системы и дальнейшего становления советской государственности.

Поначалу ВЧК рассматривалась как временный чрезвычайный орган, не имеющий необходимых атрибутов функционирования, не имеющий права вынесения приговора и передающий дела суду революционного трибунала. При этом она обладала судебными функциями. Вскоре ВЧК стала иметь собственные войска. В соответствии с декретом «Социалистическое Отечество в опасности» эти органы получили право внесудебной расправы. ВЧК превратился в главный общегосударственный орган борьбы с политическими противниками большевиков. Поначалу там, где была установлена советская власть, губернские, городские и уездные ЧК создавались местными Советами как отделы их исполкомов.

Местные власти не торопились с созданием органов ЧК в соответствии с обращением ВЧК от 29 декабря 1917 г. «Ко всем Советам на местах». В Ставропольской губернии борьбой с контрреволюцией, саботажем, анархией и спекуляцией руководила следственная комиссия Ревтрибунала, созданного решением губсовнаркома 9 февраля 1918 г. при губкомиссариате юстиции. Даже в мае 1918 г., когда на Третьем чрезвычайном губернском съезде Советов группа делегатов от Красной армии внесла предложение о немедленной организации комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем, губисполком счел целесообразным возложить эти задачи на административный отдел губкомиссариата внутренних дел. Партийные и советские работники настороженно относились к созданию ЧК и считали эти органы ненужными. Комиссия могла стать «костью в горле» у вновь созданного советского управленческого аппарата, ограничивая его самостоятельность. Упоминание же в названии комиссии «преступлений по должности» делало ее еще более нежелательной для нарождающейся новой советской бюрократии.

Постановление № 65 Ставропольского Губисполкома от 4 июля 1918г., констатирующее рост массовых арестов, самосудов, расстрелов без суда и следствия, подрывающих авторитет советской власти, потребовало создание в губернии органов ВЧК. Содействовала их созданию в губернии и необходимость борьбы с мятежами против советской власти в апреле в с. Левокумском, в июне - в с. Святой Крест и в Ставрополе.

В начале сентября 1918 г. в с. Сотниковском Благодарненского уезда состоялось объединенное заседание Ставропольского губиспокома, утвердившее создание Губчека в составе пяти человек во главе с большевиком Даниляном. Тогда же были созданы ЧК в Святокрестовском, Александровском, Благодарненском уездах.

В июне-июле 1918 г. ситуация на Северном Кавказе была сложной. Прокатилась волна антисоветских мятежей в Ставрополе и губернии. «Антисоветское восстание» моздокских казаков во главе с полковником царской армии, меньшевиком Г. Бичераховым, выдвинувшее требование ликвидации большевистской власти, обвиняло ее в разрушении привычного уклада жизни и требовало казачьей автономии. Тогда же, после взятия Пятигорска полковником А. Шкуро, началось восстановление дореволюционных порядков. В Кабарде поднялись антибольшевистские силы. А. Деникин, начав второй Кубанский поход, занял стратегически важный Тихорецкий железнодорожный узел.

Поэтому там, где действовали органы советской власти, во второй половине 1918 г. начали создаваться волостные и сельские чрезвычайные отряды. Штаты сотрудников, в большинстве своем, состояли из беспартийных и непрофессиональных кадров. Случаи злоупотребления властью, самочинных обысков, фактов наживы, необоснованные приговоры были нередким явлением.

Организация Губчека на территории Северного Кавказа вновь началась весной 1920 г. после победы Красной армии. Тогда же были окончательно сформированы чрезвычайные следственные комиссии при Дагестанском областном ревкоме и Терском Совнаркоме. Несмотря на положительный исход Гражданской войны в пользу Красной армии, она приобрела латентный характер и органы ВЧК снова оказались востребованными.

ВЧК стала серьезным каналом сбора информации об общественных умонастроениях. В органы ВЧК поступало много доносов о неблагонадежности, сочувствии белым и т.п. Здесь же формировали списки благонадежных. Это касалось практически всех учреждений и предприятий. Одно из решений Отказненского Совета крестьянских депутатов говорило о том, что каждый член Совета должен следить строго и зорко друг за другом, «о злоупотреблениях докладывать». Во исполнение этого решения со всех сотрудников взяли подписки.

В условиях жесткой борьбы за власть большевики считали необходимым политический контроль над населением. Поначалу эта функция была возложена на местные Советы, которые, в свою очередь, опирались «на всех граждан, признающих советскую власть». Этот контроль позволял не допустить контрреволюционных выступлений, выявить противников, усилить классовое и идейное противостояние в обществе и, опираясь на знание настроений, вести работу по формированию новой общности людей. Политический контроль, как средство государственной политики, был направлен на управление населением, но не территорией.

В ходе Гражданской войны во всех основных советских институтах - армии, партии, советском аппарате, ЧК - составлялись сводки о настроениях населения, об отношении к новой власти, к мобилизации в РККА и др. Они направлялись в различные инстанции: отдел связи и информации при Совнаркоме РСФСР, НКВД, Информотдел главного комиссариата и военного руководителя всеми продотрядами страны, Агитационно-Просветительский отдел Всероссийского бюро военных комиссаров, Всероссийскую комиссию по организации и формированию РККА, Штаб Реввоенсовета республики. Поступившие сведения помогали формировать соответствующие направления работы в массах.

По задачам и структуре эти органы не отличались коренным образом от своих дореволюционных предшественников. Отличие состояло в резко возросшем количестве сотрудников и более четкой формулировке тех целей, ради достижения которых они вводили контроль. Для борьбы с контрреволюцией в первой половине 1918 г. в стране было создано 40 губернских и 365 уездных ЧК.

Система подчинения органов ЧК долгое время не была четко определена. Безрезультатными оказались попытки поставить ее под контроль Советов. В августе 1918 г. председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский направил губернским и уездным ЧК циркуляр, где была определена их автономность на местах и прямое подчинение ВЧК. Статус этих органов вызывал недовольство и споры, частые требования различных структур пересмотреть его. В итоге они, оставаясь в двойном подчинении, - ВЧК и местных исполкомов, были крайне самостоятельными в своей деятельности. Эта тенденция поддерживалась ЦК РКП(б). Сеть чрезвычайных комиссий не ограничивалась территориальными органами: были созданы армейские, транспортные, пограничные ЧК. К началу 1919 г. численность личного состава войск ВЧК России составляла 22 тыс. человек.

Условиями работы в ЧК были обязательная принадлежность к партии большевиков, соответствующие устоявшиеся политические убеждения и периодическое обновление сотрудников. В условиях Гражданской войны эти качества, очевидно, должны были явиться гарантией преданности режиму. Став «монополистами» в борьбе с контрреволюцией, органы ВЧК сформировали о себе противоречивые оценки не только рядовых граждан, но и работников НКВД, Красной Армии, других органов из-за частого вторжения ВЧК в сферу их деятельности. Такое отношение формировалось в силу жестких форм и методов работы ЧК.

Для изоляции «враждебных элементов» в период Гражданской войны создавались лагеря принудительных работ. Были приняты постановления СНК в сентябре 1918 г. «О концентрационных лагерях» и апреле 1919 г. «О порядке их функционирования». Тогда же они начали формироваться и на Северном Кавказе. В Ставропольской губернии имелись два лагеря - концентрационный на пятьсот человек, и военнопленных - на две тысячи человек.

Состав заключенных был пестрым - от крестьян до белых офицеров. Они обеспечивали рабочей силой ближайшие хозяйства, поселки и города.

Система репрессивных органов, являющаяся основой любого диктаторского государства, исполняла двойную функцию: подавление сопротивления оппозиции и устрашения общества. В условиях Гражданской войны классовый характер правоохранительного и репрессивного аппаратов провоцировал тот выбор, который должен был сделать каждый. Подчиненность репрессивных органов партии большевиков давала возможность посредством их реализовывать идеологические задачи. Из-за деятельности ВЧК исключалась возможность появления и утверждения любой системы взглядов, кроме господствующей. Общество было лишено возможности политического выбора. Все партии, организации, общественные движения, действовавшие вопреки интересам революции, были распущены. В октябре 1917 г. декретом СНК «О печати» обосновывалась необходимость закрытия оппозиционных большевикам печатных органов. По декрету СНК «Об аресте вождей Гражданской войны против революции» 28 ноября 1917 г. подлежали аресту и преданию суду революционного трибунала члены руководящих учреждений партии кадетов, в том числе и депутаты Учредительного собрания. Впервые в официальном документе большевиков появился термин «враги народа», обозначающий их политических противников. Апелляция к понятию «народ» и противопоставление ему контрреволюционных сил были мощным пропагандистским, организующим механизмом.

Пик деятельности карательных органов приходился на период с сентября 1918 по февраль 1919 г., т.е. на время, называемое периодом «красного террора». Мощная репрессивная машина стала средством осуществления террора, как самого деструктивного фактора в Гражданской войне. Террор, как необходимый, к величайшему сожалению, инструмент любой Гражданской войны, был порожден революционным насилием не только Октября, но и Февраля 1917 г. Его целесообразность обосновывалась революционной теорией марксизма. Террор не был приоритетом политики красных или белых; он был адекватен глубине государственного распада, распада нравственности, морали, исключительно ожесточенной реакции различных слоев российского общества на эти процессы.

С приходом к власти большевиков Ленин определял необходимость террора постольку, поскольку (в рамках концепции государства-коммуны) вооруженный трудовой народ будет «подавлять» сопротивляющихся эксплуататоров. Но все трудности новой власти (опровергавшие идею государства - коммуны) не удалось разрешить иным путем, кроме «революционного террора», о котором Ленин пишет в конце 1917 года. Большевики абсолютизировали роль насилия в осуществлении политических и социально- экономических преобразований. Необходимость террора оправдывалась проведением «красногвардейской атаки» на капитал, укреплением диктатуры пролетариата и задачей устранения «отброшенной от власти партии». Л. Троцкий писал: «Вопрос о форме репрессий или об ее степени, конечно не является «принципиальным». Это вопрос целесообразности». В конечном итоге террор был обусловлен тем, что между враждующими группировками шла борьба на уничтожение.

Российские рабочие и крестьяне оказались не столь социалистичны, как ожидали большевики. Масса обывателей, стремясь «переждать» ситуацию, а то и неблаговидно воспользоваться ею, не торопились занимать какую-либо сторону. «Массы были пропитаны в значительной мере старым духом, не всегда могли отделаться от прежнего рабского мышления и нередко шли вместе со своим классовым врагом против товарищей по классу. Отсюда острая необходимость в аппарате принуждения, чистки, острастки, вразумления», - отмечалось в отчете ВЧК. В конце 1917 - начале 1918 г. имели место достаточно частые факты использования методов террора для устрашения населения. Ставропольский губисполком был вынужден в июле 1918 г. требовать прекращения массовых арестов и самосудов в городе, частых проявлений самоуправства. Александровский уездный исполком, штаб РККА Ставропольского отряда и боевой дружины крестьян и рабочих 16 июля 1918 г. постановил запретить самочинные обыски и аресты.

На этом этапе террор носил неорганизованный характер, но уже являлся отражением того состояния анархии, в котором находилась страна. Начало военных действий привело к усилению террора как универсального средства удержания власти. Объявлению официального террора в сентябре 1918 г. предшествовало принятие 29 июля 1918 г. ВЦИК резолюции «О проведении массового террора против буржуазии». 5 сентября 1918 г. СНК принял постановление «О красном терроре», согласно которому ВЧК могла заключать классовых врагов в места лишения свободы, а лиц, участвовавших в белогвардейских организациях, заговорах и мятежах, расстреливать.  Одновременно наркомат внутренних дел издал приказ, в котором было изложено требование ареста в качестве заложников представителей буржуазии, генералов, офицеров, деятелей царского режима, активных членов оппозиционных большевикам партий. После этого указа последовали массовые казни заложников. Новая власть начала использовать принцип заложничества.

Объявлением красного террора большевики делали ставку на усиление классовости общественного сознания. Член коллегии ВЧК Лацис писал, что большевики не ведут войны против отдельных лиц, а истребляют буржуазию как класс. Феномен классового врага и непримиримой борьбы с ним стал неотъемлемой составной частью политики большевиков, занял важное место в системе их ценностей. Эта идея конституировалась, считалась социально справедливой, прогрессивной в строительстве нового общества. Она стала средством сплочения определенных социальный сил, эффективным инструментом управления обществом.

Использование террора, как средства борьбы на Северном Кавказе, имело свои особенности. Значительная часть местных Советов не выполняла указаний декрета «О красном терроре» по тем же причинам, по которым не торопилась создавать органы ВЧК. Здесь действовала своя логика борьбы.

Она заключалась в том, что террор носил не только межклассовый, но в первую очередь, межнациональный характер.

Так, к резолюции доклада С.М. Кирова на II съезде народов Терека его участниками вносились поправки в оценку характера войны в области. Предлагалось считать, что здесь шла не «классическая» гражданская война, а «национально-племенная или, по крайней мере, гражданско-национальная война». Но большевики, преобладавшие в социалистическом блоке, предпочитали видеть лишь классовую основу противоречий. На практике же этнический фактор террора играл в регионе значительную роль.

Наряду с расстрелами заложников (как это было, к примеру, в Пятигорске, когда 21 и 31 октября 1918 г. были уничтожены соответственно 59 и 47 заложников), актами красного террора можно считать насильственное выселение терских и сунженских казаков с территории Терской области в наказание за контрреволюционность, а также приказ реввоенсовета IX армии и ревкома Баталпашинского отдела об уничтожении ст. Кардоникской за пособничество белым. Белый террор проводился по отношению к горцам за то, что поддерживали красных.

Политические репрессии, террор вводились в ранг государственной политики, получали официальное теоретическое и идеологическое обоснование, носили системный, правительственный характер. В этом проявилось как традиционалистское российское сознание с укоренившимся в нем почитанием сильного государства и низкой ценой человеческой жизни, так и сущность новой политической системы. Террор был всеобщим: он проводился по классовому, социальному, национальному, конфессиональному и др. признакам. Единым универсальным оправданием применения террора было инакомыслие. Опасно было его разлагающее влияние. Жестокость организованного насилия не шла ни в какое сравнение с жестокостью крестьянской массы, массовым насилием, граничащим с психопатологическим состоянием общества. Он стал «болезнью» общества, вышедшего из череды войн и революций и больного феноменом «военного синдрома».

Национальный вопрос на Северном Кавказе был детонатором всех политических противоречий. Так, в дни работы II съезда народов Терека было спровоцировано вооруженное столкновение между жителями осетинского селения Ольгинское и ингушского - Базоркино. Трагедией обернулись противоречия горского населения аула Габукай с казаками станицы Рязанской на Кубани, поддержанными большевиками. По воспоминаниями помощника донского атаман А.И. Богаевского, « рязанские казаки вместе с большевиками приняли участие в жестоком избиении черкесов в соседних аулах, с которыми у них давно были враждебные отношения. Было убито без всякого повода с их стороны несколько сот человек». После установления советской власти на Кубани аул Габукай представлял собой пустынную местность с брошенным скарбом и скотом. История Гражданской войны на Северном Кавказе изобилует подобными фактами. В определенный момент система террора грозила стать неуправляемой.

Будучи универсальным средством, террор служил борьбе с инакомыслием, оппозицией, содействовал формированию Красной Армии и превращению страны в «единый военный лагерь», оказывал влияние на «очищение» управленческого аппарата, в итоге стал инструментом социального преобразования общества, оказал мощное воздействие на советскую государственность.

Государственная власть имеет место только в структурированном обществе, где обязательно есть отношения господства - подчинения, выраженные в системе политических институтов и уровне общественной культуры. В условиях разраставшейся Гражданской войны, когда была ликвидирована старая и шли поиски новой государственности, регулятором политических отношений могла стать та политическая сила, которая смогла либо установить военную диктатуру, либо добиться общенационального примирения и согласия. Учитывая предреволюционное состояние страны второй вариант был наименее вероятен; в общественном сознании была слишком развита конфронтационная составляющая. В обществе отсутствовало желание какого-либо консенсуса. Российская природа большевизма как «генератора нетерпения масс» породила известную его этику, оправдывающую любое деяние, совершенное во имя революции.

Сакрализация самой революции и насилия во имя нее провоцировали усиление классовости общественного сознания. Идея справедливости сопрягалась с разрушением старого во имя «светлого будущего», с возмездием «эксплуататорам», а не с равенством гражданских прав. Такое противопоставление тоже имело под собой определенную социально-психологическую заданность. Был необходим не просто отказ и очищение от старого, а создание качественно нового цельного мира - такова была психологическая установка революции. Умение «отряхнуть прах старого мира» во имя движения вперед тогда было исторически более конструктивным, нежели обращение к моральным и нравственным ценностям, понимать которые разуверившийся и голодный российский человек не хотел. Поэтому диктатура, устанавливаемая в стране большевиками, сочетающая в себе элементы политики «кнута и пряника», оказалась более действенной. Массы определялись в качестве субъекта политической, государственной и военной деятельности. В «Декларации прав народов России» и «Декларации трудящегося и эксплуатируемого народа» коллективистские начала явно превалировали над индивидуалистическими. Законы говорили о правах трудящихся, но не о правах человека.

Разные социальные слои общества, неизбежно взаимодействуя с миром политическим, вынуждены были выстраивать собственную линию поведения в нем. Пестрота индивидуальных, групповых, классовых, общенациональных интересов в кризисные военные годы фокусировалась на реальных экономических и политических интересах. В разных общественных группах она реализовывалась по-своему. Российское общество периода Гражданской войны несло в себе пестрое множество радикальных, консервативных и реакционных интересов.

Определенная его часть дистанцировалась от происходящего в силу запутанности и сложности политической борьбы. Другая, напротив, использовала ситуацию для реализации собственных амбиций. Третья - вынужденно вливалась в политическую борьбу. Северный Кавказ в этом отношении был еще более пестрым конгломератом взглядов и настроений. Здесь на положение дел влияли не только социальные, но и этнические интересы. В условиях интенсивности исторических перемен, произошедших в 1917-1918 годах, интересы разных социальных и этнических общностей претерпели серьезную трансформацию.

В силу реальных процессов деклассирования сократилась численность рабочего класса. Это угрожало партии стать, по мнению А.Б. Шляпникова, «авангардом несуществующего класса». Традиции и политическая культура рабочих проявлялась в требовании возврата реальной роли Советов и профсоюзов. Естественно, что значительная часть рабочего класса формировала свои политические симпатии в соответствии с уровнем жизни, не поднимаясь до уровня государственного сознания. Особенно ярко это проявлялось в слаборазвитом в промышленном отношении регионе Северного Кавказа. Рабочий класс не стал здесь мощным авангардом политической борьбы, которая проходила более спокойно, нежели в крупных промышленных центрах.

Уровень политического сознания крестьянства исключал для него возможность быть субъектом последовательной политики. Большевики дали им не только землю, но и комбеды, хлебозаготовки, продразверстку, запрет на свободное вероисповедание. Эта противоречивость большевистской политики рождала разные типы поведения крестьян: просоветское, выжидательное, поисков «третьего пути», антибольшевистское. Не всегда оно определялось социальной принадлежностью. Часто это поведение было непредсказуемым и за его переменой следовало изменение линии фронтов в войне. Являясь объектом политики большевиков, крестьянство активнее реагировало на экономические и социальные, нежели политические, перемены. Поэтому партия большевиков была столь изобретательна в поисках путей завоевания крестьянства на свою сторону. После Восьмого съезда партии, его известных решений о работе в деревне, произошли перемены в поведении крестьянства и это определило в конечном итоге победу большевиков.

Средние слои показали, в основном, умеренную, мирную по форме, слабо организованную, рыхлую по составу, импульсивную политическую активность. При этом нельзя обойти вниманием тот факт, что из средних городских слоев вышло немало революционеров, чиновников новой власти. Нельзя также отрицать и искреннего, добровольного вступления представителей этого слоя в Белую армию. В значительной степени городской обыватель был покорен советской властью, сохраняя внутреннее недовольство.

Демократическая интеллигенция Юга сохранила относительную независимость, критичность мышления и способность находиться в оппозиции к власти. В этой среде было немало сторонников «третьего пути» и нейтральных, хотя это состояние сохранить было достаточно сложно. Да и численность интеллигенции здесь была незначительной, как и степень ее влияния на ситуацию. Национальная горская интеллигенция была, в основном, консервативна. Только в Дагестане действовала социалистическая группа, созданная в мае 1917 г. в Темир-Хан-Шуре представителями национальной интеллигенции, выдвигавшая некоторые демократические задачи и пытавшаяся объединить революционные силы Дагестана.

Все слои в условиях войны продолжали продуцировать маргинальную среду. Отсутствие привязанности к настоящему и преемственности с прошлым, утрата корневых, родовых интересов, догматичная агрессивность формировали их зависимость от главного монополиста - государства. Они могли как поддержать его (отнюдь не по принципиальным соображениям), так и яро выступить против.

Казачество, расколовшись по социальным признакам, просто оказалось в разных лагерях.

Иногородние более других слоев были последовательными сторонниками советской власти.

Особенностью северокавказского общества была не только его пестрота, но и слабая взаимосвязь различных социальных структур. Это, с одной стороны, осложняло процессы государственного строительства, с другой - не допускало образования единого фронта против новой власти и превращения протестных настроений в политическую форму. Недовольство атомизировалось на индивидуальном и групповом уровнях. Этому содействовала эффективная деятельность карательных органов. Власть пользовалась абсолютной свободой в выборе средств тушения очагов социальной напряженности.

Настроения горских «низов» нельзя однозначно назвать пробольшевистскими. Они были слишком далеки от взглядов господствующей партии хотя бы потому, что находились на докапиталистическом этапе развития и представляли собой, в основном, крестьянскую массу. Взаимоотношения были возможны по двум направлениям - в решении земельного и национального вопросов. Но и при этом условии внутриэтнические связи зачастую оказывались сильнее классовой солидарности: далеко не все представители горских «низов» шли за большевиками. Горская аристократия была настроена антибольшевистски и сепаратистски.

Из всего этого следует, что у большевиков не было прочной социальной опоры на Северном Кавказе. Ситуация требовала от них сочетания гибкой политики в отношении горцев, иногородних, фронтового казачества, коренного крестьянства и жесткой, диктаторской по отношению к другим слоям. У новой власти не было альтернативы авторитарному режиму, опирающемуся на партию. Как составляющая политической системы, политическое сознание общества далеко не отвечало требованиям большевиков. Интенсивная социальная инженерия велась параллельно экономической, социальной, военной, культурной и другим формам работы. Формирование нового политического сознания общества было для большевиков одновременно и целью, и средством.

Если под политическим сознанием общества понимать доминирующие в нем или наиболее распространенные, укоренившиеся представления о разных аспектах политической жизни, то благоприятных условий в этом отношении большевики не имели. Единственной базой, которая помогала им в создании новой государственности, была, пожалуй, прочно осевшая в российском общественном сознании, гипертрофированная роль государства и его приоритет над личностью. Необходимых предпосылок для этой работы было крайне мало. Гармония жизни индивида и общества, как фундаментальная моральная основа политики и права, стала невозможной, особенно с весны 1918 г. Практически все слои населения так или иначе выражали свой протест против нарастания диктатуры. Это были и коллективные действия, стихийно возникавшее на экономической основе, и организованные коллективные акции антиправительственной и антибольшевистской направленности, реже - лиц одного круга и единичные. Не всегда можно было выделить политическую составляющую форм протеста. Было достаточно распространено эмоциональное состояние протестного характера, выражавшееся в несогласии с конкретной политикой властей, настороженно-неприязненное отношение к власти и к олицетворяющим ее людям.

Политический режим большевиков, кроме установления жесткой диктатуры, располагал определенными мобилизационными возможностями усиления социальной поддержки масс. Ими были: решение вопроса о земле, национализация промышленности, борьба с эксплуататорами, право наций на самоопределение, ставка на классовость в политике, строительство сильного государства. Активная деятельность по этим направлениям в сочетании с мощной пропагандой подрывали протестный потенциал общества. Способность большевиков работать в экстремальных условиях и сами эти условия содействовали консолидации режима и упрочению симпатий к нему тех общественных групп, которые увидели в нем стабилизирующие начала. Ну, а с остальной частью общества «консенсус» обеспечивался репрессивным аппаратом. Фактор выживания в этих условиях играл немаловажную роль, ускоряя социальные устремления или в сторону нейтралитета, или в сторону принятия нового режима, или использования его в карьерных целях. Таким образом, формировалось политическое сознание общества, имеющее в своей основе обостренность классового мировосприятия, без которого невозможно было обеспечить поддержку советской власти в войне. Политические сводки второй половины 1919 г. уже дают картину более активной поддержки советской власти. Конечно, она объясняется победами Красной Армии, но они, в конце концов, стали результатом всеохватывающей, в том числе и институциональной, политики большевиков.

 

Автор: Сунанова Н. И.