Военная политика советской власти и её реализация на Северном Кавказе

 

Огромную роль в системе формирующейся государственности играла рабоче-крестьянская Красная армия, созданная поначалу для победы над силами вооруженной оппозиции. Позже новая власть перешла к организации системы Вооруженных сил.

Основную роль в их формировании играла Красная Армия, которую большевики начали создавать на основе принципов государства-коммуны. Задачи руководства ею были возложены на Комитет по военным и морским делам (позже Наркомвоен), созданный на II съезде Советов. Наркомвоен должен был одновременно использовать старую армию в целях защиты интересов революции и заниматься ликвидацией дореволюционного Военного ведомства. Ей подлежали органы управления, обеспечения, политотделы и сами принципы формирования. Слом старого военного аппарата решал несколько задач: антибольшевистские силы оставались бы без военной опоры, было положено начало формирования революционной, рабоче-крестьянской армии для защиты нового строя. Кроме того, лозунг ликвидации старой армии имел огромное пропагандистское звучание, усиливал раскол в обществе, содействовал успехам классовой политики большевиков.

Они использовали в политике и пропаганде идею отказа от старого и призыв строить новый мир. Тяга к новой, лучшей жизни была извечной мечтой русского человека, поэтому их противопоставление содействовало привлечению масс, особенно их молодой части, на сторону большевиков. Этим лозунгом они дистанцировались от прежней власти, армии, характера экономики и пр. Прежняя армия имела внеклассовую, общенациональную основу комплектования. Теперь начинала формироваться народная армия на классовых принципах, ликвидировалось политическое неравенство в армии. При этом сохранялись те элементы, на которые можно было опираться в создании новой армии. Главная задача заключалась в том, чтобы оторвать армию от старого военного руководства; поэтому ее роспуск происходил на основе учета воинского контингента.

Одновременно с ликвидацией старого порядка в армии большевики ставили задачу ее демократизации. В соответствии с Декларацией Наркомвоена «К солдатам революционной армии», опубликованной 8 ноября 1917 г., и другими документами власть в армии передавалась солдатским комитетам и Советам, упразднялись военные чины и связанные с ними преимущества. Все военнослужащие уравнивались в правах и назывались солдатами революционной армии. Уволенные со службы не удостаивались пенсии, ее получали только в случае потери трудоспособности.

Что стояло за «демократизацией» армии? Утопические представления о государстве-коммуне, где все устроено на принципах самоуправления или намеренная деятельность большевиков по разрушению старой армии? Очевидно и то, и другое. Революционная действительность привнесла мощную инициативу на местах в решение вопроса демократизации армии. Нередко она грозила обернуться трагедией, стихийным оставлением фронта, полной деморализацией армии. Неуправляемый огромный военный потенциал был опасен, его нужно было направить таким образом, чтобы не допустить усиления анархии и контрреволюции. Тем более, что основной контингент демобилизованных состоял из наиболее активной и жизнеспособной части мужского населения 1914-1919 годов призыва. Кроме того, вопрос об армии был частью вопроса о сломе старого государственного аппарата. Действиями в отношении старой армии, кризис которой осознавали многие ее военачальники, большевики подняли на время дух солдат и боеспособность войск. Это предотвратило развал фронтов, спасло страну от неминуемого самовольного и стихийного отхода армии в тыл.

Процессы слома и частичной реорганизации старой и создания новой армий шли одновременно и использовались для выполнения новых задач.

Фактически это была одна армия. По высказыванию наркома по военным делам Л. Троцкого, эта армия «только снаружи была Красной, но белой внутри». Управления и отделы военного ведомства, занимавшиеся снабжением армии, выполняли техническую работу под контролем комиссаров до создания советского военного аппарата. Устранялась старая командная верхушка в военных округах. Командующими назначались знающие военное дело большевики. Управления уездных воинских начальников преобразовались в учетные отделы уездных Советов. В составе исполкомов местных Советов создавались военные отделы, исполняющие функции местного военного аппарата.

При организационном построении военного управления определяющую роль играли кадры, а их катастрофически не хватало. «Руководящий коллектив, вставший после переворота во главе военного ведомства, имел в своем составе прапорщика запаса, матроса, бывшего офицера, двух военных врачей, капитана, одного солдата», - писал заместитель наркома по военным делам К.А. Мехоношин.

Еще сложнее была ситуация с кадрами на местах. Но вопрос кадров перекрывался, по словам Ленина, «идеей защиты строя самим революционным народом, его высокой сознательностью и дисциплиной». Так ли в действительности было? В ряде мест инициатива по формированию воинских подразделений была продолжением революционной стихии. В иных случаях это была потребность защитить свои дома и земли в отсутствии крепкой власти. На Северном Кавказе такие формирования создавались добровольно, они называли себя партизанскими отрядами. Бойцы имели мало представлений об идее «защиты строя» или «революционной сознательности» и готовы были защищать свое, в меньшей степени думая о стране. Определенная часть фронтовиков, вернувшихся с Первой мировой войны, узнавшая большевистскую пропаганду, разделяла лозунги защиты рабоче-крестьянской власти и формировала более политизированные добровольные отряды.

Базой для формирования новой армии стала Красная гвардия, опора советской власти в первое время ее существования. Она строилась на строго классовых началах, на милиционной, т.е. иррегулярной основе, обладала высоким моральным духом, но не имела необходимой боевой выучки и единой системы военного управления. На Северном Кавказе Красная гвардия, как составленная в значительной части из пришлого элемента, поддержкой среди крестьян не пользовалась. Наоборот, они смотрели на нее, как «на пришедшую вводить насильно «коммунию», запечатывать церкви, отдавать в общее пользование жен» и пр. Все это усиливало имеющиеся сложности в организации армии в регионе.

Формирование добровольной армии большевики проводили под лозунгом защиты социалистического Отечества. Это социальное понятие они определяли с классовых позиций, видели его содержание с точки зрения государственного и общественного строя. Формирование особого отношения трудящихся к социалистическому Отечеству и его защите была частью классовой стратегии большевиков. Они утверждали, что подлинное Отечество трудящихся появилось только в октябре 1917 года и его защита должна была стать «кровным делом широчайших народных масс».

Защита социалистического Отечества приобретала характер острейшей классовой борьбы. В ней огромную роль играли не только военные, но и экономические, социальные, политические, идеологические и другие факторы. Большевики пытались обеспечить их системное использование. Так они обосновывали руководящую роль партии в военном строительстве. При том, что верховным органом руководства Вооруженными силами являлся Совнарком, идейная и организационная работа по формированию Красной Армии концентрировалась в Военной организации при ЦК РСДРП(б). В декабре 1917 г. она приняла решение в срочном порядке приступить к формированию добровольных частей, с привлечением в них солдат и матросов.

Вместе с этим приказ нового главнокомандующего Н.В. Крыленко «О создании народной социалистической гвардии» от 25 декабря 1917 г. стал базой для ряда постановлений о создании РККА. Делегации фронтовиков привозили наказы по демобилизации армии, лучшему снабжению, борьбе с контрреволюцией, системе формирования и т.п. За октябрь 1917 - январь 1918 г. фронтовая комиссия приняла 1637 делегаций от Особой и Кавказской армий, частей 11-12 армий. Их наказы тоже использовались в военном строительстве. Трудностей было много, они заключались в недостаточном количестве опытных и преданных революции кадров, в отсутствии опыта создания вооруженных сил, недостаточном материальном обеспечении. «Вопрос о строении Красной Армии, - писал Ленин, - был совершенно новый, он совершенно не ставился теоретически».

Общеармейский съезд по демобилизации старого войска, работавший в конце 1917 - начале 1918 гг., определил пути формирования новой армии из солдат старой, запасных частей и всех добровольцев. Опора на фронтовиков была вполне оправдана: их не нужно было заново учить, немалая их часть, в том числе и фронтовое казачество, была «распропагандирована» большевиками в Первую мировую войну. Революционные фронтовики старого войска имели военный и политический опыт.

В «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» ВЦИК объявил о создании Красной Армии. В «Положении» о ее создании раскрывались принципы строительства новой армии: руководство со стороны Коммунистической партии, классовый подход, кадровая организация, централизм военного руководства, высокая воинская дисциплина. На этом этапе формирования Красной армии стоящие перед ней серьезные задачи защиты революции вступали в противоречие с добровольным принципом строительства армии в условиях усталости ее и общества от войны, отсутствием строгой воинской дисциплины и процветанием «партизанщины», дезертирства, недостатком военных специалистов, враждебностью части офицеров к новой власти, незавершенностью в работе по созданию и единой системы организации и управления обеспечения боевыми и материальными средствами. На Северном Кавказе это противоречие усугублялось сепаратистскими и националистическими настроениями большинства населения региона.

Для зачисления в ряды Красной Армии каждый доброволец должен был представить рекомендации войсковых комитетов, партийных, профсоюзных или других общественных организаций, поддерживающих советскую власть. При коллективном вступлении воинских частей в Красную армию требовалась круговая порука и поименное голосование. Такой подход вполне объяснялся ситуацией и задачами времени, но скрывал в себе элементы «кампанейщины» и определенную опасность для армии, которая формировалась из людей без соответствующих идейных убеждений. Воины РККА находились на полном государственном содержании и сверх того получали содержание в размере 50 руб. в месяц. Советское государство брало на себя обеспечение нетрудоспособных членов их семей.

Почему шли в Красную армию на этом этапе? Одни - за идею (в основном, большевики и сочувствующие им), другие - из-за обеспечения, столь важного в те голодные времена, третьи из-за привычки к военной жизни, четвертым просто некуда было деваться, пятые видели в образовании новой армии гарантию покоя и порядка. Были, несомненно, и те, кто возлагал на большевиков и Красную армию надежды по созданию новой России.

Поначалу записывали всех желающих. Перечисленные причины записи в Красную армию можно дополнить и авантюризмом некоторых бойцов, желающих воспользоваться слабостью неустоявшейся власти. Это отрицательно влияло на авторитет Советов и армии.

Деятельность местных организаций по формированию, обучению, вооружению и снабжению новой армии должна была направлять и согласовывать Всероссийская коллегия. В ее распоряжение было выделено 20 млн. рублей на кредиты местным Советам, армейским комитетам и штабам. Вся практическая работа по вербовке добровольцев, формированию и обучению отрядов Красной армии на местах возлагалась на военные отделы при Советах, в старой армии - на штабы Красной армии. Организационно-агитаторский отдел Всероссийской коллегии по формированию Красной армии направлял агитаторов в крупные центры. Первые отряды Красной армии укомплектовывали исключительно рабочими и большевистски настроенными солдатами. Значительное число добровольцев дали те части старой армии, где было сильно влияние большевиков.

Инициатива, проявляемая местным населением, как правило, бывшими фронтовиками, приводила к созданию отрядов, далеких от принципов, провозглашенных в «Положении о создании Красной армии». Но начало было положено. Отряды Красной армии были созданы в Баксане, Кабарде, Карачае. Горцы предложили председателю Кисловодского Совета создать кавалерию из 150 сабель. Были сформированы 1-я ударная Шариатская колонна в 17 тыс. штыков, 1-й и 2-й дагестанские пехотные полки. В Баталпашинском отделе организовывались красноармейские отряды во главе с бывшим прапорщиком Я. Балахоновым и комиссаром Г. Чучулиным численностью до трех тысяч человек с 12-ю орудиями и 20-ю пулеметами. К югу от р. Кубань в районе селений Филипповского, Николаевского и станицы Рязанской были организованы три боевых отряда под общим командованием Толкачева. На добровольных началах образовывались красногвардейские отряды в Темрюке из 1500 бойцов, в ст. Крымской - из 800 человек, в Приморско-Ахтарской - из 400, в Славянской - из 500 человек. Крупные отряды создавались в Новороссийске, Ейске. В одном из ейских батальонов была организована интернациональная рота из китайцев, венгров и сербов, добровольно вступивших в ряды Красной гвардии. Новороссийск и Армавир, становясь центрами формирования Красной армии, превращались в военно-политические центры Кубани. Во Владикавказе из революционно настроенных горожан создавались отряды самообороны, разоружившие в феврале 1918 г. офицерскую сотню и получившие много оружия.

Документы показывают достаточно серьезное внимание ставропольских советских органов к проблеме организации армии. Ставропольский СНК рассматривал вопросы «О ликвидации постоянной армии», «Устройство народной милиции», «Непрерывного учета военнообязанных», а также уменьшения числа кадровых войск, выборности комсостава, учета военного снаряжения и распределения его среди населения, укрепление социалистического мировоззрения в военных отрядах и др.. На Ставрополье из местных отрядов образовался Медвеженский боевой участок. По приказу губкома в Ставрополь должны были направляться из каждого села по пять добровольцев из сознательных солдат-фронтовиков. Они были обязаны явиться с винтовкой, в полном боевом снаряжении, с политической характеристикой и продуктами на неделю. К марту 1918 г. из этих так называемых добровольцев в Ставрополе был создан 1-й стрелковый батальон с двумя тысячами бойцов. В губернии численность отрядов Красной армии составляла пять тысяч человек. К концу августа 1918 г. отряды сел Благодарного, Сотниковского, Овощи, Серафимовки, Казгулака и других сформировали два эскадрона. Была создана сеть отрядов, которая нуждалась в едином руководстве. До его организации действия отрядов носили партизанский характер и, будучи не скоординированными, не могли вести планомерных военных действий.

«Условия вступления в Красную армию» в виде листовок распространялись среди населения. В них достаточно заманчиво описывались права бойцов: полное довольствие, в случае ранения - пособие от 100 до 500 руб., в случае смерти - пособие родным в 1000 рублей, паек и пенсия. Семьи мобилизованных не уплотнялись в жилищных условиях, не отправлялись на поденные работы. Учитывались не только материальные интересы вербуемых. На Кубани воинам давали право жаловаться на действия своих инструкторов-командиров в военный трибунал.

Мобилизацию десяти возрастов провели местные Советы в Майкопском и Баталпашинском отделах и Темрюке. Вооружались они оружием, забранным у черкесов и казаков. Отряды эти были разрознены, со своим внутренним распорядком, собственным правом принятия решений. Очень трудно было подчинить их централизованному оперативному управлению. Можно спорить о профессионализме, методах действий, моральном облике первых воинских подразделений, но в деле формирования армии было положено начало и создан костяк революционной армии.

Было бы неверным считать, что Красная армия рождалась в основном из партизанских войск. Уже в ноябре - декабре 1917 г. на Северном Кавказе насчитывалось 14 крупных военных гарнизонов и соединений Кавказского фронта времени Первой мировой войны, поддерживающих советскую власть, в том числе в Новороссийске, Туапсе, Ставрополе, Грозном, Владикавказе, Петровске. Среди них были Кизлярско-гребенской полк, 2-я Кавалеристская казачья бригада и др.. Они практически полностью перешли на сторону советской власти.

Взгляд большевиков на содержание военных преобразований изменился в феврале 1918 г. в связи с наступлением немцев. 21 февраля Совнарком принял декрет-воззвание «Социалистическое Отечество в опасности!», положивший начало перехода к обязательной воинской повинности.

Начался процесс создания органов военного управления сверху донизу, органов формирования, снабжения, обучения бойцов армии и флота, разработка единых штатов, соответствующих законоположений, уставов. В марте 1918 г. постановлением СНК учреждается Высший Военный Совет (ВВС), которому поручалось руководство всеми военными операциями с безусловным подчинением ему всех военных учреждений. ВВС представил план создания полуторамиллионной армии, формирования соединений новой армии по единым штатам и порядок их стратегического развертывания.

Создание системы Вооруженных сил продолжил декрет СНК «Об учреждении пограничной охраны государственной границы». Одновременно были организованы войска внутренней охраны (ВОХР) в виде особого корпуса войск ВЧК и конвойной стражи. Для борьбы со шпионажем и контрреволюцией в системе военного ведомства были созданы органы военно-полевого контроля, которые позже будут реорганизованы в особые отделы ВЧК в войсках.

Столь последовательное формирование военных институтов защиты государства было связано не только с внешней опасностью. К весне 1918 г. необходимость централизации государственной власти, продиктованная усилением противостояния в обществе и организацией антибольшевистского движения, не могла осуществляться без опоры на регулярную классовую армию и другие силовые ведомства. Решение задачи ее создания на местах началось с Декрета ВВС от 8 апреля об учреждении волостных, уездных, губернских и окружных комиссариатов по военным делам. На них возлагались учет, первоначальное обучение и проведение призывов годного к военной службе населения, формирование частей, организация их снабжения, а также управление войсками, предназначенными для местных нужд. К этому времени основная масса вернувшихся солдат осела на местах, и система учета и вербовки могла быть налажена более четко. Местные военные, советские и партийные органы получали предписания о том, что в военкоматах заведующие агитационно-вербовочным отделом должны быть только коммунисты, что обеспечивало бы быстрый рост революционного войска и его классовую и идеологическую выдержанность. Эти качества нужны были не только для решения военных вопросов. Армия использовалась в пресечении антибольшевистских выступлений, неповиновений новой власти со стороны как отдельных людей, так и целых населенных пунктов. В течение 1918 года на территории советской республики были сформированы семь окружных, 39 губернских, 385 уездных и около семи тысяч волостных военкоматов, которые заменили военные отделы Советов и напрямую были заняты только проблемами армии.

Исходя из потребностей обороны страны, а также сложности политической обстановки, в мае 1918 г. была введена новая система военно-окружного деления страны. Было создано 11 военных округов с более рациональной нагрузкой, четыре пограничных и семь тыловых. На посты военных руководителей округов ставились опытные специалисты. Тогда же был создан Северо-Кавказский военный округ, который объединил разрозненные отряды и полки под единым централизованным руководством.

Новые задачи диктовали и новые подходы к созданию военных подразделений. Отсутствие прежде единой централизованной организации отрицательно сказывалось на дисциплине, боеспособности войск, затрудняло руководство их действиями. Многочисленные отряды начали переформировывать в регулярные части. Основным соединением в армии стала стрелковая дивизия трехбригадного состава. Наряду с красногвардейцами и солдатами старой армии в новые военные подразделения вливались и некоторые партизанские отряды.

Регион Северного Кавказа был местом действия большого количества партизанских и повстанческих отрядов. Это движение носило разнонаправленный характер. Их цели, социальный состав, были достаточно пестрыми. Источниками их формирования были оборонческие, политические, социальные, уголовные мотивы, а также нежелание занимать какую-либо из сторон в войне. Среди повстанцев было немало дезертиров и уклонявшихся от мобилизаций.

Повстанческое движение, члены которого в ряде мест называли себя «зелеными», было одной из форм сопротивления и красным, и белым. Основную их часть составляло крестьянство. Рост «зеленого» движения начался летом 1918 г. К этому времени в стране сложился комплекс причин и обстоятельств, которые содействовали формированию крестьянского фронта против власти. Ими были: чрезвычайная продовольственная политика, трудовые и лошадные повинности, насильственная мобилизация в армию, преследование церкви и религии и др. Такая политика ломала привычный уклад крестьянской жизни. Особенно ревностно выступали против этого крестьяне Северного Кавказа и тех регионов, где уровень их жизни и относительная свобода и самостоятельность отторгали жесткие меры советской власти. Росту повстанческого движения содействовала политика белых, направленная на возврат земель их бывшим владельцам, восстановление прежнего чиновничества, наказаний крестьян за оказание помощи красным и др.

По мере ужесточения политического и военного противостояния повстанческое движение усиливалось и стало одной из причин кризиса 1921 г. Сначала большевики предпринимали попытки организации движения под руководством Донбюро РКП(б), позже Краснодарского и Кавказского краевых комитетов партии. Привлечь повстанцев на сторону красных было сложно. Этот процесс был не однолинейным. Борьба большевиков с повстанцами иногда перерастала в борьбу за повстанцев в целях усиления социальной опоры власти и пополнения Красной армии. Использовались всевозможные методы, начиная с пропагандистской и агитационной работы и заканчивая террором и репрессиями.

Социальная база движения то сужалась, то расширялась, что служило показателем отношения к советской власти. Начавшись летом 1918 г. как антибольшевистское и антидобровольческое, оно постепенно «определяется» в своей направленности в одну сторону. Если в начале войны можно было быть «между силами», то к концу войны эта позиция стала невозможной. На Северном Кавказе значительное количество «зеленых» повернуло в сторону советской власти.

Причерноморские повстанческие отряды зеленых стали объединяться в Повстанческую Красно-зеленую армию Черноморья численностью до 15 тыс. человек. На Ставрополье действовало два партизанских полка, перешедшие на сторону красных. В Дагестане был создан Совет обороны, руководивший партизанскими отрядами. Летом 1919 г. он организовал восстание горцев против Деникинской армии. В январе 1920 г. в слободе Воздвиженская была создана Терская группа партизанских войск. Все они действовали совместно с войсками 11-й армии.

Численность отрядов была немалой. Оперсводки сообщали о создании по линии Сергеевск - Северное - Султанское - Крымгиреевское - Нагутская повстанческого фронта с 2,5 тыс. пехоты и 200 человек кавалерии. В районе Солдато-Александровского действовал отряд в 1,5 тыс. человек. Партизанские объединения у ст. Нефтяной на Кубани, занявшие все горные подходы к морю, партизанский отряд Ипатова, сформированный из ставропольских партизан, Чонгарская кавалерийская и 32-я стрелковая дивизии - это та сила, которая явно выступала на стороне красных и участвовала в создании регулярных воинских подразделений.

В отношении более враждебных партизанских объединений большевики избирали разную тактику. К примеру, распространяли указания вести борьбу с «махновщиной путем компрометации ее в глазах рабочих и крестьян», а с «зелеными» общение должно было идти «только через их коммунистов».

Та часть повстанцев, которую не удалось повернуть в сторону советской власти, объявлялась врагами, в отношении которых предпринимались самые жестокие меры - уничтожались целые станицы, хутора, населенные пункты, поддерживающие их. В данном случае действовал принцип «Кто не с нами - тот против нас». Война «списывала» такую психологию. Но в основе ее лежала та же идея диктатуры пролетариата. Система устрашения действовала безотказно. Большевики стремились к уменьшению антибольшевистской социальной базы, которая отвлекала значительное количество потенциальных бойцов Красной армии. В том, что определенная часть повстанцев к концу войны перешла на сторону Красной армии, сказывались результаты не только пропагандистской и карательной деятельности большевиков, но и традиционная тяга крестьянства к сильной государственной власти. В Северокавказском регионе наибольшее количество повстанческих отрядов действовало на Кубани и в Причерноморье. Их остатки продолжали антисоветские военные выступления до 1923 года. Тогда их состав пополнился частями Добровольческой армии и казаками, не принявшими новую власть. Их сопротивление носило неорганизованный, рефлексивный и достаточно жестокий характер.

Объявленный поначалу добровольный принцип формирования Красной армии с неравномерностью поступления бойцов, нехваткой кадров, вооружения, продовольствия отрицательно сказывался на темпах, качестве, дисциплине и способности к реализации задач Вооруженных сил.

Серьезным недостатком комплектования воинских подразделений на добровольных началах являлось отсутствие боевых резервов и какой-либо системы подготовки и пополнения. С весны 1918 г. началась подготовка призывников, открывались военные и инструкторские курсы, школы и академии. С целью создания обученного пополнения для Красной Армии декретом ВЦИК от 22 апреля 1918 г. в стране вводилось всеобщее военное обучение трудящихся (Всевобуч). В системе Всевобуча каждый трудящийся в возрасте от 16 до 40 лет без отрыва от работы должен был получить определенный минимум военных знаний, после чего его брали на учет как военнообязанного. Чуждые революции элементы к Всевобучу не привлекались. Сохранение «классовой чистоты» и недоверие к «нетрудящимся» элементам особо ревностно осуществлялось большевиками. Все члены партии должны были пройти обучение на этих курсах. За время Гражданской войны их окончили 1500 тыс. человек.

На Кубани и в горских районах система Всевобуча практически не функционировала. На Ставрополье работа по направлению на разные курсы, в т.ч. и во Всевобуч, не очень активно, но велась. Учетные отделы в войсках Северного Кавказа докладывали о недостаточном уровне работы по обучению. Отдел формирования и обучения войск при Реввоенсовете Северо-Кавказской республики своим приказом обязал комсостава пехоты, кавалерии, разведки пройти трехмесячные курсы. Недисциплинированных курсантов отправляли в учебную команду.

Как и по другим вопросам, здесь сказывалась оторванность региона от центра и слабая организация. В регионе только в марте - апреле 1918 г. было завершено установление советской власти. Добровольно формировавшиеся многочисленные отряды было чрезвычайно трудно подчинить централизованному оперативному управлению. Тем более сложно было решать вопрос о проведении Всевобуча. Население южного региона (в силу близости к казачеству и горцам) считало себя достаточно подготовленным к участию в военных действиях. Зачастую Всеобуч брали совершенно случайных людей. В Ставрополе сюда шли безработные по трудоустройству с Биржи труда.

Даже руководство XI армии пренебрегало проведением Всеобуча. Как правило, командование отрядов и других воинских подразделений строило свои действия вразрез с общими планами. Причин тому можно усмотреть немало. Среди них - влияние печально знаменитого Приказа № 1 Временного правительства, разложившего армию; необязательность дисциплины в армии в начальный период советской власти, когда ее пытались строить на основе теории государства-коммуны. Несомненным является то, что низшие чины царской армии, став высшими в Красной армии, считали себя уже сложившимися военачальниками. Феномен быстрого попадания во власть из низов без необходимого властного опыта, как правило, рождает ощущение вседозволенности и неподсудности. Не случайно здесь на почве междоусобиц, внутренних трений между представителями военного командования, с одной стороны, и гражданских партийных органов - с другой, возникало немало конфликтов. Известны конфликты, связанные с именами главкома вооруженных сил Кубано-Черноморской Республики А. Автономова, командующего армией Северного Кавказа И. Сорокина и др.

Процесс переосмысления военной политики шел по пути ее ужесточения. В апреле 1918 г. был принят Декрет ВЦИК «О порядке замещения должностей в РККА». Он отменил выборность и ввел систему назначения комсостава. В связи с этим актуализировался и без того сложный для Красной армии вопрос о военных специалистах. Эту проблему с кадрами решали разными путями, выдвигали командиров из числа коммунистов, знакомых с военным делом, посылали на курсы, вовлекали в Красную армию и флот военачальников старой армии. Их опыт и знания были необходимы при формировании новой армии. «Совершенно отсутствуют специалисты, - докладывал Шляпников Реввоенсовету республики о положении с комсоставом XI армии, - нужны три начштаба, один командарм, три начоперода, один командующий фронтом и сотни красных офицеров».

«Военспецы» использовались на командных должностях, в штабах, в качестве инструкторов и преподавателей. В течение 1918 года в Красную армию было призвано 22 тысячи офицеров и генералов. По разным мотивам шли они в новую армию. Значительная часть подчинялась жестким правилам мобилизации. Сложным был переход из одного «мира» в другой, даже для тех, кто совершал его по убеждению. Многие прошли послефевральские унижения, теперь их не принимали в новой армии и осуждали бывшие товарищи.

Трудно было преодолевать классовую неприязнь, амбиции малообразованных военачальников, поднявшихся в годы войны из народа. Они не принимали «белую кость», «бывших», образованных и грамотных специалистов. Возможность «выдвинуться» обостряла и межличностные отношения. Хрестоматийной была ситуация с обвинением по ложному доносу командира конно-сводного корпуса X армии Б. Думенко. Просидев семьдесят два дня в одиночке, он только на суде узнал, что его обвиняют в контрреволюционных действиях. В последнем слове, сказанном на великолепном, грамотном русском языке, он признавался в том, что «не всех награждал, не всех выдвигал, обходил коммунистов», но Орден Красного Знамени в 1919 г. Троцкий вручил ему не зря. Авторитет этого командира в войсках был чрезвычайно высок. Через Ростов, где был арестован Б.М. Думенко, проходила на Польшу 6- я дивизия. Узнав об аресте комкора, полки «забродили» с требованием его освобождения. Уговоры не помогали, брожение росло. Для пресечения недовольства власть применила силу. В сохранившихся показаниях на суде С. Буденного и К. Ворошилова (написанных абсолютно безграмотно и недоказательно), а так же в порядке ведения всего разбирательства просматривается желание обвинителей избавиться от энергичного, умного, грамотного авторитетного представителя «старого мира». В вынесении приговора Думенко эти показания сыграли немалую роль. Защита опровергла выдвинутые против комкора обвинения. Но поддержка обвинения членом РВС IX-й армии, кандидатом в члены ЦК партии большевиков А. Белобородовым, решила судьбу обвиняемого. Тем не менее в мае 1920 г. Думенко был казнен. Он был из казаков, получил неплохое образование. Раньше Буденного вырос по службе еще в годы Первой мировой войны. В бытность свою командиром 1-го Донского крестьянского социалистического карательного кавалерийского полка не раз наказывал своего помощника С. Буденного, родом из иногородних, за недостойные поступки и просто бандитизм. В этой вражде проявлялось еще одно из главных противоречий на Северном Кавказе - между казаками и иногородними. Л. Троцкий писал по этому поводу: «Глубокий антагонизм между казаками и крестьянами придал в южных степях исключительную свирепость Гражданской войне, которая здесь забиралась глубоко в каждую деревню и приводила к поголовному истреблению целых семейств».

Собрание бывших Красных партизан, поставившее вопрос о реабилитации Б. Думенко, состоявшееся в августе 1965 г., отмечало доблесть и военный талант Думенко: «С тысячью всадниками он держал восьмидесятиверстный фронт!» А белый генерал Кольчевский, наблюдая атаку корпуса Думенко в бинокль, сказал: «Да вы посмотрите как они идут! Ведь это же настоящая Русская Армия!».

Классовая неприязнь даже в условиях нахождения в одном лагере, нередко, оказывалась выше профессиональных задач. Преданность режиму была основой в системе функционирования армии; профессионализм чаще играл второстепенную роль. Этим умело пользовались авантюристы, карьеристы, завистники, «посредственность», люди с нереализованными амбициями, низшие чины, стремящиеся к продвижению по службе. В этой ситуации представлены два «мира», всегда находящиеся в России в состоянии отчужденности. Последняя была одной из причин Гражданской войны. Она же порождала неприятие этих «сил» друг другом, что способствовало формированию механизма репрессий, расправ с неугодными. Военспецам было трудно еще и потому, что ранее нормой для офицеров было невмешательство в политику, теперь она присутствовала во всем. Неумение или нежелание публично и активно демонстрировать свои политические пристрастия обернулось для многих выходцев из старой армии остракизмом.

Отрицательную роль в этом вопросе сыграл «Декрет о ликвидации сословий», отколовший определенное количество потенциальных сторонников красных. Вопрос привлечения военспецов был составной частью большой задачи новой власти по привлечению старых специалистов во все сферы функционирования общественного организма: в то сложное время нужны были быстрые, квалифицированные решения, а подготовленных командных кадров не хватало. Успехи Красной армии к началу 1919 г. напрямую зависели от успешной кампании привлечения военспецов.

По декрету СНК уклонение от призыва «военспецов» грозило судом революционного трибунала. Был учрежден институт заложников - за каждого офицера, перешедшего к классовым врагам, отвечали все члены его семьи. Необходимость подобных мер в условиях войны понимали и красные, и белые. Привлечение офицеров старой армии было определенным риском для большевиков. Поэтому была создана система их удержания в Красной армии. Она включала меры принуждения, террора, перевоспитания и контроля в случае недобросовестного исполнения обязанностей. Противостоять этой системе осмеливались лишь люди невероятной силы духа.

Не меньше мужества нужно было для того, чтобы успешно командовать войсками чуждо-классовой армии. В войсках Красной армии на Северном Кавказе эта категория военачальников была немногочисленной. Чем это можно объяснить? Регион с преобладанием казачьего и горского населения не создавал предпосылок для глубоких идейных исканий. Красная армия Северного Кавказа не сразу начала переход на обязательное исполнение воинской повинности, долго сохранялся добровольный принцип ее формирования. Кроме того, большую часть времени Гражданской войны Северный Кавказ был под белыми. Известна фамилия царского генерала Руднева, который после ликвидации мятежа в Ставрополе в мае 1918 г. был оставлен советскими властями в должности военрука как военспец. Он работал в штабе Ставропольских советских войск, но позже перешел на сторону белых. В Ставропольском губвоенкомиссариате работал бывший полковник царской армии, Васильев, известный как «преданный делу Красной армии». В начале 1918 г. из Трапезунда в Новороссийск прибыл Варнавинский пехотный полк с артдивизионом. Во главе с бывшим офицером Мариным полк в полном боевом составе перешел на сторону Советов.

Несмотря на постоянное привлечение «военспецов», их катастрофически не хватало. В Красную армию перешли около 10% белого офицерства. По мере ужесточения войны отменялись прежние требования, предъявляемые к военспецам. В постановлении Совета обороны «О порядке призыва некоторых категорий бывших офицеров» в январе 1919 г. было сказано о том, что Всероссийский главный штаб имеет право их призвать, не считаясь ни с какими нормами, установленными прежними декретами.

Можно предположить, что бойцы новой армии не желали снова подчиняться старому офицерству. Опять срабатывала дихотомия понятий «старое - новое». Солдаты были против тех, с кем у них ассоциировалось участие в «ненужной» Первой мировой войне. Амбиции новых военачальников и политработников нередко оказывались выше стратегических задач советской власти.

В деле перестройки старой армии в новую невозможно было обойтись без верных лозунгов и активной идейно-политической работы, соединенной с жестким контролем. Эту задачу реализовывали партийные ячейки. Ленин писал, что благодаря «существованию в Красной армии коммунистических ячеек небольшое число офицеров было окружено таким громадным напором коммунистов, что большинство из них было не в состоянии вырваться из той сети коммунистической организации и пропаганды, которой мы их окружили». В Ставропольских войсках первые ячейки появились в июне 1918 г. В это время только в одном 33-м кавполку был комиссар - В.И. Книга. В воспоминаниях участников Гражданской войны постоянно упоминается о сочетании у бойцов героизма и нестойкости во взглядах. В конце октября 1917 г. в войсках была проведена партийная неделя, в ходе которой выросло количество партячеек в армии. Но это не могло сразу придать армии те черты, которые свойственны регулярной профессиональной армии, дух партизанщины еще оставался сильным. Политработник 4-й дивизии XI армии В. Берлов писал: «В войсках политподготовки нет. Призвали всю местную интеллигенцию для чтения лекций в полках». Что это были за лекции? Какую они имели направленность? Если учесть, что среди Северокавказской интеллигенции почти не было большевиков, можно предположить совершенно небольшевистский характер этой политработы. Тем не менее работа по воспитанию армии проводилась.

С привлечением бывших офицеров в Красную армию с весны 1918 г. в ней повсеместно вводился институт военных комиссаров. Они были представителями РКП(б) в армии и на флоте и должны были организовывать партийно-политическую работу в войсках и осуществлять контроль за службой военспецов. Их деятельность всегда вызывала противоречивые отклики. Абсолютизация роли партийного руководства нередко приводила партийных чиновников к ошибочным действиям, навязыванию непрофессионального мнения военачальникам, принижению роли военной науки и др. Но в тех условиях «перековки» армии, без которой большевики не смогли бы создать государство и удержать власть, роль комиссаров в Красной армии была значимой. Идеологическая функция власти, как основа единения всех факторов строительства нового общества, не могла не действовать в армии. Здесь она, пожалуй, была наиболее необходима. Идейно убежденная армия сильнее вдвое. Таким образом в Красной армии огромную роль постоянно играли политические органы, что отличало ее от армий других стран. На комиссаров возлагались задачи обеспечения политической надежности воинских подразделений, обеспечения их активности в сложных сражениях. В воинских подразделениях Красной армии на Северном Кавказе были известны такие политические комиссары, как Авераладзе П.Я. (Первый революционный пехотный им. Ленина полк 12-й армии), Аскурова Ш.М. (11-я армия), Войтик И.Л. (правофланговая группа войск 11-й армии), Гоголев Н.М. (5-й пехотный полк 2-й Ставропольской дивизии), Ивницкий Л.В. (Таманская армия), Сухорукое В.Т. (Георгиевский и Невинномысский боевые участки) и другие. Как правило, это были сильные личности, умеющие повести за собой людей.

Военспецы находились под контролем не только комиссаров, но и всей системы партийно-политической работы в армии, а также классово-чуждого солдатского элемента. Ленин видел в привлечении офицеров старой армии одну из форм классовой борьбы, «своеобразие которой заключалось в том, что рабочий класс привлекает к сотрудничеству часть тех сил, с которыми ведет борьбу». У большевиков не было иллюзий по поводу перевоспитания бывших офицеров, ведь последним приходилось изменять присяге, менять образ жизни, принимать чуждые им ранее ценности. Всегда ли можно было доверять таким людям? Тем не менее кроме «кнута» для военспецов, большевики использовали и политику «пряника». За работу инструкторами при полном содержании и готовом столе они получали 2000 рублей. В действующей армии содержание было еще более существенным.

Осложнял положение в армии разный статус Красных командиров и военспецов. Большими правами пользовались первые, под постоянным контролем находились вторые. Они имели различные права в принятии решений и разную степень ответственности. Сложность положения военспецов в Красной армии, связанная с отличным от красных командиров статусом и необходимостью подчиняться им, толкала офицеров к переходу на сторону белых. Особенно активизировались они во времена побед Добровольческой армии. На партконференции в Астрахани в начале 1919 г. С.М. Киров предупреждал, что в армии «не должно быть черной и белой кости, т.к. все хорошие спецы перебегают к врагу». Красная армия теряла и без того недостающих военных специалистов. Сословность, негативизм в восприятии представителей «старого мира» брали верх над разумом. В итоге к концу войны в Красной армии остались лишь те военспецы, которые приняли новую власть и прошли через все испытания.

В значительной степени в красных войсках Северного Кавказа были представлены выходцы из низших чинов царской армии. Многие из них стали основателями партизанских добровольных отрядов, но начало их организации происходило еще до появления известных постановлений о военспецах. К ним можно отнести бывшего хорунжего, ставшего командующим Юго-Восточной революционной армией А.И. Автономова; бывшего прапорщика Я.Ф. Балахонова; командира 9-й колонны боевого участка Таманской армии, бывшего старшего урядника И.А. Кочубея, ставшего командиром 2-й бригады Особой конной дивизии XI-й армии; бывшего вахмистра Б.М. Думенко, ставшего командиром Конно-сводного корпуса и значительное количество других командиров отрядов Красной армии. Этими фактами подтверждались слова JI. Троцкого о единой армии, которая была «похожа на редиску» - красная только снаружи, внутри же - белая. Красная армия на 75-80% состояла из выходцев старой армии.

Для младшего комсостава старой армии в новой открывалась перспектива роста, карьеры. Они легче других «вживались» в новые условия, т.к. были выходцами из низших сословий. Они и в старой армии были ближе к солдату, умели командовать им. Указ № 1 Временного правительства о демократизации в армии усилил раскол не только между солдатами и офицерами, но и между низшим и высшим командным составом. Первые оказались в более выгодном положении, т.к. для солдат они были почти братьями по классу. Количество перешедших в Красную армию представителей младшего командного состава составляло около 130 тыс. человек. Проявляли они себя достаточно активно. Некоторым из них при получении должности передалась атмосфера вседозволенности в армии. Один из их представителей комбриг кавдивизии XI-й армии И. Кочубей в годы Гражданской войны говорил: «Готов на смерть, но без дисциплины». Нелюбовь к дисциплине была проявлением революционной стихии. Затем, попав в плен к белогвардейцам, он отказался перейти на их сторону и был казнен. Другой же представитель этой среды Е. Ковтюх, командующий I-й колонной Таманской армии, был сторонником жесткой дисциплины и порядка в армии, издал приказ о прекращении митингов и роспуске солдатских комитетов. Он требовал единоначалия в армии. За невыполнение приказа следовал расстрел вне зависимости от должности. Третий, бывший поручик Баранов, став командиром батареи, перешел к белым, захватив орудия и оставив красные отряды без артиллерийской поддержки. Таким образом, выходцы из старой армии проявляли себя по- разному в столь сложных условиях войны.

Часть офицеров шла в Красную армию из национально-патриотических побуждений - для борьбы с немцами. Так привлекали их особенно на Юге страны, где Германская оккупация была реальностью. Генерал-лейтенант М.Д. Бонч-Бруевич, перешедший на сторону советской власти и бывший в марте-августе 1918 г. военруком Высшего военного Совета, в своей книге приводил много примеров агитации офицеров в Красную армию под предлогом отпора немецким войскам.

На местах вопрос о привлечении офицеров старой армии почти всегда решался крайне сложно. Председатель Пятигорского Совета Г. Анджиевский выразил мнение большинства членов Совета, отказываясь привлекать офицеров старой армии для службы в новой. Только после поездки к Ленину он принял к руководству рекомендации последнего, но до конца не понял необходимости такого шага: «Если центральная власть признает их необходимость, почему же мы будем против?». Но ведь далеко не все руководители местных Советов ездили к Ленину

На протяжении всей войны проблема привлечения офицеров старой армии так и не была решена. В марте 1919 г. на VIII съезде РКП(б) заново был поднят вопрос об использовании старых военспецов. Споры по нему продолжались, но решение оставалось прежним: там, где привлекались военные специалисты - на фронтах были успехи, где нет - потери. Поэтому большевики проводили большую работу, направленную на привлечение и удержание старых офицеров в Красной армии. В итоге к концу Гражданской войны 76% высшего комсостава и администрации были из «бывших», 13% - пришедших в армию при советской власти.

Весной 1918 г. на Северном Кавказе сложилась тяжелая ситуация: действия антибольшевистских сил переплетались с интервенцией и межэтнической рознью горцев. В Ставропольской губернии, Дагестане, Терской области начали создаваться революционно настроенные воинские гарнизоны и красногвардейские отряды. В Грозном наряду с Красной гвардией организовывалось вооружение рабочих нефтяных промыслов. Но этих сил было крайне недостаточно для удержания власти большевиками. Не отвечала сложности обстановки и система организации Красной армии на добровольческих основах. Л. Троцкий так описывал начало всеобщей мобилизации: «Вновь создаваемая армия была больна партизанщиной, неустойчива в боях, физические наказания за провинность были нормой». А. Деникин вспоминал, что при достаточном снаряжении красные были плохо организованы, а их командный состав вел жестокую борьбу с гражданской властью и враждовал между собой. До декабря 1919 г. на Северном Кавказе не было настоящего штаба по руководству военными действиями в регионе. Необходимость перемен в сторону централизации и укрепления дисциплины в Красной армии была очевидна.

Расширение антибольшевистского фронта уменьшало возможности пополнения войск добровольцами, качественное состояние войск оставляло желать лучшего. В мае 1918 г. в Красной армии было не более 300 тыс. человек, а войска антибольшевистских сил составляли около 700 тыс.. Такое невыгодное соотношение сил революции и контрреволюции определило новые задачи в формировании армии. В мае 1918 г. ВЦИК принял декрет «О введении всеобщей воинской повинности». В июле это положение было включено в Конституцию. Представители трудящихся должны были служить с оружием в руках, «нетрудовые» элементы - в нестроевых частях. Красная армия должна была стать массовой и регулярной.

Тогда же было принято Постановление ВЦИК «О принудительном наборе в РККА». На основе решений ВЦИК и V съезда Советов военные комиссариаты начали мобилизацию. Эта задача была возложена также на партийные и профсоюзные организации. Кроме задачи пополнения войск «поголовная» мобилизация решала и другую задачу - уменьшить шансы антибольшевистских сил на пополнение своих армий.

Крестьяне сопротивлялись наборам даже тогда, когда война приходила в их села, деревни, станицы, а тем более, когда она была далеко от них. Призывы не принимались всерьез. Отказы от мобилизации составляют внушительную часть документов этого периода. На Кубани из каждых двадцати человек по спискам являлось, в среднем, по четыре человека. В Ейске прошла мощная демонстрация против мобилизации. На Ставрополье протесты были более пассивными - мобилизуемые несли много справок о неудовлетворительном состоянии здоровья.

Столкнувшись с сопротивлением населения мобилизациям, Ставропольский Губисполком издал волевое распоряжение - отменить мобилизацию людей и продолжить формирование Советской армии на принципе добровольности. Оно разошлось приказами в уездные военные комиссариаты. В конце лета - осенью 1918 г., когда Белая армия постепенно завоевывала территорию Ставропольской губернии, здесь продолжалось добровольное формирование красных войск. На общем собрании граждан с. Ворнцово-Александровского в августе 1918 г. решался вопрос о формировании отряда и выборах его начальника. Таким образом, состояние армии зависело от настроения массы. Этот пример, как и многие другие, рисует картину самостоятельного инициативного решения вопросов в соответствии с обстановкой.

В июле 1918 г. военный комиссар Ставропольской губернии, бывший матрос Ульянцев, в записке Сталину сообщал: «Наблюдаю в Ставрополе сложную картину. Убит Морозов - поплатился за неумение отвечать задачам и времени. Массовые колебания - вот физиономия политического уклада целой губернии Трудно прививать идеи борьбы за бедноту. Многие ведут политику меньшевиков и эсеров. В войсках развал, почти нет политического определения. Партия коммунистов после террора в Ставрополе разбежалась». Через два месяца решение Губисполкома об отмене мобилизаций было опротестовано. Противостояние гражданских и военных властей продолжалось. Последовал приказ № 1 Реввоенсовета Северо-Кавказской Советской республики о том, что « самочинно нельзя формировать войска». В условиях мощного военного противостояния партизанщина была недопустима. И тем не менее почти каждое военное подразделение само решало проблему мобилизации. В 4-ой дивизии XI армии только в декабре 1918 г. начали мобилизацию. При этом в армию попадали люди с разным мировоззрением. Вопрос идейной «чистоты» армии был вторичным, главным - ее численное превосходство над белыми. Своеобразно отреагировал на срыв мобилизации Екатеринодарский Совет. На его заседании было предложено следующее решение: « лучшие в армии остались, а по домам трусы, их нечего мобилизовывать». Тем не менее мобилизации настойчиво продолжались.

К осени 1918 г. в составе Красной армии насчитывалось 550 тыс. человек. Количественное увеличение армии не означало роста ее качественного состояния. Разрозненность, недостаток опыта, кадровых командиров, последствия «демократизации» в армии, слабое снабжение проявились в первых боях осенью 1918 г. Работа по совершенствованию армии продолжалась. 2 сентября страна была объявлена единым военным лагерем, все направлялось на нужды войны. Был учрежден Реввоенсовет республики во главе с JI. Троцким и должность Главнокомандующего всеми вооруженными силами республики с оперативными и административными функциями и всей полнотой власти. Эти обязанности исполнял И. Вацетис.

4 октября 1918 г. ЦИК Северо-Кавказской Советской республики вынес постановление о создании Реввоенсовета Красной армии Северного Кавказа. Все должности в этих органах занимали коммунисты. Они контролировали политико-моральное состояние в войсках, выполнение приказов, деятельность военспецов на командных постах.

Накануне в регионы было разослано секретное предписание Высшего военного Совета. В нем раскрывалась масштабная программа деятельности по организации новой армии. Кроме организационных, материальных и других аспектов особо выделялись задачи психологического порядка: «Укоренить в населении сознательную и убежденную привычку беспрекословного повиновения вождю». В этом решении формулировалась задача укрепления дисциплины не только в армии. Указанное положение опиралось на традиционалистское российское сознание в отношении главы государства, губернии, уезда и пр. Такой подход не был новым. Он отражал органичную включенность большевистской идеологии в российскую ментальность и обеспечивал большевикам определенную гарантию признания их власти народом. При этом они не надеялись на автоматическое подчинение масс. Поэтому занимались анализом «состояния умов, настроений в обществе, и в армии». Эти функции исполняли специальные отделы ВЧК в армии, на транспорте и т.д. В армии эту работу вели еще и комиссары.

По приказу Реввоенсовета Республики № 1096 от 9.VII.1919 г. комиссарам всех войсковых частей вменялось в обязанность наблюдать и анализировать настроение в эшелонах, продвигающихся на фронт. Итоговая ведомость, заполняемая по мере продвижения эшелона, обязательно сдавалась коллегии агитационного пункта. Сводки о настроениях на фронтах, в военных учреждениях на мобилизационных пунктах содействовали выработке эффективных мер по обеспечению, вооружению, пропаганде, обучению и наказаниям виновных в армии.

Мобилизация граждан Северного Кавказа началась в соответствии с Декретом от 3 июля 1918 г. Ответственными за ее проведение были губис- полкомы и уездные комиссариаты. От имени руководства Северокавказской республики было выпущено «Воззвание к рабочим, крестьянам и всем революционным бойцам Ставропольской губернии». Оно обращало внимание местного населения на интересы не только общероссийские, но и губернские, уездные. Благодаря эмоциональному обращению властей крестьяне могли ощутить конкретную опасность для себя, семьи, села, уезда. Такое сочетание убеждения с жесткими мерами постепенно приносило определенные результаты. Активной массовой поддержки на Северном Кавказе на начальном этапе всеобщая воинская повинность не имела. Из всех социальных слоев поддерживали Красную армию только иногородние.

Формы проведения мобилизации были различными. Несмотря на то, что ей подлежали все, даже беженцы и пленные, в Ставропольской губернии от нее освобождались ногайцы, «казанцы» (татары) и туркмены. Взамен службы они сдавали для бойцов ставропольского фронта теплую одежду. Тип развития кочевых народов не соответствовал тем требованиям, которые предъявлялись к формированию рабоче-крестьянской Красной армии. Их мобилизация могла принести ненужные проблемы из-за идейной ненадежности, слабой военной и исполнительской дисциплины.

На начальном этапе войны, когда еще не очень жестко проявлялось противостояние, и шла борьба за количество бойцов, частыми были случаи перевербовки пленных. Затем их включали в состав действующей армии. Но с конца 1918 г. пленных перестали брать. В лучшем случае расстреливали, но многих ожидали мучения, т.к. война приобрела характер жесткой борьбы за выживание. На этапе добровольного формирования Красной армии в ее отрядах было немало преступного элемента. Он оставался в армии и после введения всеобщей мобилизации. Иногда его бесстрашие помогало в тяжелых боях, чаще - приносило немало проблем. Но воспитательные процессы в армии, круговая порука, работа военного трибунала порою приводили к положительным результатам.

Мобилизации подлежали заведомо контрреволюционные элементы и интеллигенция, настроенная антибольшевистски. После революции и по мере разрастания Гражданской войны на Северном Кавказе их осело немало. Мобилизация этих слоев населения могла иметь разные последствия. С одной стороны, они находились «на коротком поводке», под присмотром, и тем самым получали наказание за нелояльное отношение к власти. С другой стороны, они могли вести (и вели) разлагающую работу в войсках. От мобилизации освобождались представители интеллигенции, бывшей сторонниками советской власти. Их квалификация и труд использовались по назначению.

Летняя мобилизация 1918 г. прошла в Ставропольской губернии безуспешно, поэтому местные военные власти принимали самостоятельные решения для выправления ситуации. Системы в этой работе не было. К тому же это было время усиления позиций Добровольческой армии. В Медвеженском и Благодарненском уездах военные комиссариаты продолжили формирование отрядов на добровольной основе, распространялись призывы к формированию партизанских отрядов. Были случаи, когда призыв на военную службу приводил к организации отрядов с неопределившимися или антисоветскими настроениями. Так случилось в с. Терновское Ставропольского уезда. Призывники отказывались воевать, сохранив за собой оружие. Ситуацию разрешили с помощью карательных отрядов. В Благодарненском уезде, где сильно было влияние большевиков, сформировался коммунистический полк им. Ленина с железной дисциплиной и преданностью делу революции.

Более гибко проводилась работа среди горского населения. Большевики вели агитационную работу по созданию отрядов Красных повстанческих войск. Они использовали межтейповые и межсословные противоречия, опору на религиозных деятелей, антиказачьи настроения и, в отличие от белых, идею уважения независимости горских народов. Здесь нередко прибегали к тактике перевербовки. В воззвании лидера чеченских большевиков А. Шарипова к солдатам Воздвиженского гарнизона было сказано: « перебейте офицеров и с белым флагом идите к нам, тогда получите прощение». Мобилизация зависела от разных факторов. В ауле Пшада Баталпашинского отдела после жалобы на красноармейцев, проводящих ежедневные реквизиции, было принято решение прекратить их в связи с протестом жителей аула. После этого несколько человек записались в Красную армию. Уже летом 1918 г. были созданы национальные воинские части и Красные отряды из ингушей, чеченцев, кабардинцев, балкарцев, осетин. Горцы, как правило, создавали собственные войска.

Всячески уклонялось от призыва Кубанское и Терское казачество. Особенно на начальном этапе Гражданской войны их корпоративные симпатии зависели от положения на фронтах, от ситуации в других казачьих регионах. После восстания казаков в Моздокском отделе на Тереке в июне 1918 г. из Красной армии к Деникину перешли 11 сотен кубанских казаков. Разгром украинскими советскими войсками придорожных кубанских станиц так же повернул казаков к Деникину и Алексееву.

В мае 1918 г. Совнарком РСФСР обратился с воззванием «К казакам», в котором сочетались элементы приказа и убеждения для вступления в Красную армию. Немалую роль в расколе казачества сыграл декрет СНК «Об организации управления казачьими областями», где утверждалось право трудового казачества на участие в органах советской власти. Земельный вопрос решался в интересах трудового казачества. Этим документом казачьим Советам предписывалось формирование казачьих частей Красной армии. Такая политика делала фронтовое и бедное казачество опорой советской власти. В отношении же среднего и зажиточного большевики проводили жесткую классовую политику.

При этом нельзя говорить о полной поддержке фронтовыми казаками советской власти. Не всегда последовательной была политика новой власти в отношении казачества. Местным органам было непросто работать с казаками. Вне зависимости от политических симпатий они, как правило, были самодостаточны, имели на все собственную точку зрения. Их корпоративные интересы преобладали. Многие казаки, перейдя к красным, не переставали ощущать своей казачьей «особости». Колебания в этом лагере были значительными. Непредсказуемым оказывалось поведение казаков тогда, когда менялись линии фронтов в пользу Добровольческой армии. Быть красным и остаться казаком было невозможно.

Сложная ситуация с Сибирским казачеством привела к появлению антиказачьей директивы Оргбюро ЦК РКП(б) от 24 января 1919 г., указания которой стали распространяться на все казачество.

В ней было объявлено о начале политики репрессивных мер в отношении казачества, что вело его от нейтралитета в антибольшевистский лагерь. Отголоски этой директивы имели место и на Северном Кавказе. Жизнь показала неприемлемость такой политики. Большевики сами усилили лагерь противников. Решения VIII съезда РКП(б), «Обращение ВЦИК и СНК к казакам всех казачьих войск», а так же «Обращение к рабочим, крестьянам, инородческому населению и трудовому казачеству Сибири» объявляли расширение экономических льгот для трудового казачества, что несколько смягчило ситуацию и содействовало переходу части казачества на сторону советской власти.

На протяжении войны происходило образование казачьих подразделений Красной армии. I съезд казаков Сунженской линии принял решение о переходе на сторону Советской власти в ноябре 1918 г. 4 тысячи казаков- красноармейцев при 18 орудиях одержали победу над белыми на Сунженской линии. На Тереке была образована казачья Красная армия под командованием А.З. Дьякова в семь тысяч бойцов. Во второй половине 1918 г. в составе Красной армии на Южном фронте сражалось 14 казачьих полков. В Баталпашинском отделе на Кубани также появлялись формирования красного казачества. Оно стало основой конного корпуса в составе Южного фронта, который был развернут в Конную армию.

Поначалу конница была приоритетом белых армий и казачества. В то время ее крупные соединения были самыми маневренными и боеспособными родами войск. Оперативно-стратегические задачи они решали самостоятельно и во взаимодействии с общевойсковыми армиями. Успех в войне зависел от наличия у сторон таких родов войск. Понимая это, большевики проводили кампанию по формированию конных подразделений, опираясь на мощную пропагандистскую машину и усиленную реквизицию лошадей. Она задела, в основном, среднее и зажиточное крестьянство и казачество; немалое количество лошадей было отбито у белых.

Большевики выдвинули лозунг «Пролетарий на коня!». Он определял классовый принцип формирования конных армий. Возможность для деревенского пролетария иметь лошадь даже в военных условиях, принадлежность к бывшей всегда элитной части русской армии, поднимала вчерашнего крестьянина в собственных глазах, усиливала чувство ответственности. Статус конных подразделений был выше, лучше было их обеспечение. Эти войска были особенно жестоки в боях, расправах с восставшими, мирным населением. Плохую славу приобрела конармия под командованием С. Буденного. Грабежи, отсутствие дисциплины, неподчинение высшим должностным лицам, моральное разложение, бандитизм и антисемитизм делали ее, по словам полномочного представителя ВЧК на Северном Кавказе Я. Петерса, «опасной для авторитета Советской власти». Однако, несмотря на все это, командира считали « преданным советскому режиму, к тому же в политическом отношении ни на что не претендующим», поэтому прощали многое и оставляли в качестве командарма.

К концу войны в Красной армии Северного Кавказа имелось две Конные армии. Это были оперативно-стратегические объединения Красной армии, усиленные авиацией, броневыми частями и техническими средствами связи. Их боевой и численный состав был непостоянным: от 14 до 26 тысяч бойцов 1-й Конной и от 5 до 21 тысячи - во 2-й. Истоки Конных армий восходят к Дону и Манычу. Весной 1918 г. на Ставрополье и в Сальских степях красные партизаны сражались с белыми. Их отряды пополнялись солдатами и казаками, возвращавшимися с фронтов Первой мировой войны после Бреста, а также добровольцами из местных жителей, имеющими коней. Первые конные отряды добровольцев находились на самообеспечении. Сюда шли со своей винтовкой и шашкой, конем, седлом, а то и подушкой с под-пругой вместо седла. На всем Ставропольском фронте кавалеристы имели своих лошадей. За них и на них армейцы ничего не получали. Первый опыт обеспечения Конницы имел место на Ставрополье. В селе Б. Джалга была организована патронная мастерская, где из памятников Александру II переливали патроны - по 1000-1500 ежедневно для Конной армии. Работала комиссия по сбору теплых вещей у населения. Северный Кавказ был тем районом, где для развития Конных армий имелись благоприятные условия. Опыт и традиции региона успешно были использованы в Красной армии.

Усталость от войны, насильственные мобилизации, слабо организованная система обеспечения и довольствия армии, часто непонимание целей войны, недостаточная организованность военного аппарата на местах, плохая осведомленность населения о призывах в армию порождали массовое дезертирство с фронтов. В годы Гражданской войны оно не могло характеризоваться однозначно. Это было сложное явление, связанное не столько с войной, сколько с неопределенностью власти в стране. «Дезертирская» стихия была порождена Первой мировой войной, непониманием ее важности со стороны солдат. Понятие «дезертирство» толковалось расширительно и охватывало все формы уклонения от военной службы, т.к. создавало угрозу стабильному положению в армии. Но дезертирство ослабляло не только армию. Эта среда была носителем нестабильности. Кто-то уходил с фронта домой (но там долго отсидеться не удавалось); кто-то пускался во все тяжкие, забыв цену жизни своей и чужой. Дезертировали от красных, белых, с Турецкого фронта и многих других по всей России. Богатый Юг притягивал большими возможностями. Дезертирство являлось одним из источников бандитизма, имевшего место на Северном Кавказе и после окончания Гражданской войны. Основную массу дезертиров составляли крестьяне-середняки. Дезертирство, большей частью, было сезонным явлением, весной оно усиливалось. Потоки дезертиров вырастали или уменьшались также в зависимости от побед или поражений на фронтах. До начала формирования регулярной армии дезертирства не было, оно появилось с началом массовых насильственных мобилизаций. Летом - осенью 1919 г., когда Добровольческая армия Деникина стала продвигаться к Москве, масштабы его резко выросли. Для борьбы с дезертирством в марте 1917 г. были созданы Центральная и губернские комиссии. На места разослали инструкции по борьбе с дезертирами, которые дифференцировались по пяти группам в зависимости от социальной принадлежности и направления следования. Наказание тоже было разным - от условного лишения свободы до расстрела.

В сентябре в войсках Северо-Кавказского фронта начали осуществляться системные меры по борьбе с дезертирством. При Военном совете был создан Учетный отдел, собирающий данные о потерях. В целях уменьшения дезертирства переосвидетельствование проводилось тремя фронтовыми Врачебными комиссиями. Вольнонаемным была отменена оплата жалования авансом.

17 декабря последовала Директива ЦК РКП(б) по борьбе с дезертирством. Она призывала не только осуждать, но и выяснять причины этого явления: условия жизни, наличие отпусков, обеспечение, слабая политработа, задержка эшелонов и др. Отсюда следовали выводы о злостном и незлостном дезертирстве. Злостные предавались суду ревтрибунала, их семьи лишались пайка.

Недостаток бойцов, необходимость решения военных задач приводили на местах к жесткой политике по отношению к дезертирам. От населения стало поступать много жалоб на грубое обращение сотрудников «Комдезер- тиров» при облавах, задержании, опросе. Местными трибуналами рассматривалось много дел, связанных с дезертирством. Частным наказанием был расстрел, за укрывательство - штраф, конфискация имущества и трудовая повинность. В ответ власти увеличили штабы комитетов и установили жесткие наказания за перегибы в работе с дезертирами. Изыскивались пути возвращения дезертиров в строй. В объявленные «Недели фронта» ослаблялись репрессивные меры для дезертиров с последующим усилением их после «Недель». Явившихся с повинной освобождали от имущественного сбора, для выяснения ситуации практиковался сбор жалоб красноармейцев о плохом обеспечении семей. Ежемесячно в Центральную комиссию направлялись отчеты о количестве задержанных, о принятых мерах и т.д. За годы Гражданской войны количество дезертиров из Красной армии составило от одного до полутора млн. человек. Задачей командования было не потерять потенциальных бойцов, поэтому меры в отношении дезертиров сочетали воспитание с устрашением. К осени 1919 г. большевики научились бороться с этим явлением, перетасовывая мобилизованных. Из Северных губерний их отправляли на Южный фронт, из Западных - на Восточный. Для расправ с массовым дезертирством в той или иной социальной среде использовали «чужеродную» силу - против крестьян отправляли рабочих, против казаков - иногородних и т.п.

Еще одной сложной проблемой для Красной армии было ее обеспечение. Экономическое состояние страны делало этот вопрос если не самым трудным в военном строительстве, то одним из них. В докладной записке. Особо уполномоченного по делам горцев Кавказа в Народный комиссариат по делам национальностей было сказано, что на Кавказском фронте ситуация часто зависела от обеспечения армии и довольствия. Вопрос обеспечения армии был вопросом стратегическим. В ноябре 1917 г. в Петрограде Всероссийское совещание по продовольственному снабжению и демобилизации армии констатировало ужасающее положение с обеспечением армии. Вскоре была создана Всероссийская комиссия по руководству снабжением армии, на местах устанавливали контроль за системой снабжения.

Порядок снабжения, штаты, нормы отличались большим разнообразием. Отряды не имели своих тыловых частей. Все необходимое они получали со складов местных Советов или складов местных военных комиссариатов, в ведение которых перешли склады царской армии. Там, где их не было, функционировала система самообеспечения. На начальном этапе обеспечения армии новая власть ставила этот вопрос в общем ряду всех хозяйственных проблем. Главным начальником снабжения Красной армии был бывший генерал- лейтенант царской армии А.А. Маниковский. Он считал, что важно было максимально использовать имеющуюся материальную базу, перестройкой экономики было некогда заниматься. Но война диктовала свои условия. За ненужностью закрывался целый ряд предприятий, принимались решения об открытии новых, более нужных. Усложнение ситуации в ноябре 1918 г. в связи с высадкой десанта интервентов в Черном море привело к необходимости создания Совета Рабочей и Крестьянской обороны - чрезвычайного органа с полнотой прав по мобилизации людских и материальных ресурсов на оборону. 330 предприятий начали работать по производству обуви, одежды, предметов военного снаряжения, боеприпасов. К концу 1918 г. промышленность смогла ежемесячно выпускать до 60 тыс. винтовок, более 90 тыс. снарядов. Немалая доля оружия приходила в виде трофеев. Только в одном бою во время похода на 200 верст в тыл белых 9 февраля 1919 г. Кавгруппа захватила трофеи в количестве 230 тыс. патронов, 3 тыс. снарядов, 9 пулеметов, 2 орудия, 1,5 тыс. верховых лошадей, 5 тыс. голов мелкого скота. Белый офицер Д. Лехович писал о том, что боевой запас снаряжения, накопленный во время Первой мировой войны невероятными усилиями русского артиллерийского ведомства, достался затем советской власти. Он был еще одной статьей пополнения ресурсов Красной армии.

По мере осознания новых задач в государственном и военном строительстве постепенно складывалась новая система снабжения Красной армии. Невероятно велики были трудности в условиях разрушенной, разбалансированной экономики. С целью усиления централизации руководства снабжением Красной армии была введена должность уполномоченного Совета Обороны по снабжению армии и флота. Ему подчинялись все органы снабжения наркома по военным делам - центральные, местные и полевые. При фронтах и армиях была учреждена должность чрезвычайного уполномоченного Совета обороны, на предприятиях устанавливались военно-административные методы управления. С весны 1918 г. вводилась продовольственная диктатура. Был установлен определенный порядок снабжения частей армий различными видами довольствия. Многочисленные документы дают представление о разных видах довольствия в Северокавказской Красной армии, но оговариваются обязательные: провиант, приварочное, чайное, мыльное, табачное.

Для руководства снабжением и обслуживанием Красной армии были реорганизованы центральные довольствующие управления и создано Центральное управление снабжения Красной Армии. Определялся размер и порядок денежного довольствия военнослужащих, нормы красноармейского пайка и обмундирования. Установленное поначалу жалование в 50 руб. в месяц и 150 руб. для семейных с июня 1918 г. было повышено: одинокие получали 150, семейные - 250 руб.. За военные успехи полагались дополнительные выплаты. Для внутреннего хозяйственного управления создавались ротные комитеты. Одинаковым было довольствие мобилизованным и уже существующим отрядам. За подписью В. Ленина был принят декрет «О запашке и засеве полей в хозяйствах призванных в армию красноармейцев». Но он носил скорее пропагандистский характер; документов, подтверждающих его реализацию, обнаружить не удалось.

В августе - сентябре 1918 г., с учреждением Почетного революционного Красного знамени и его Ордена, в жизнь армии входит система моральных поощрений наградами: орденами, оружием, обмундированием, часами, портсигарами и т.д.

Летом-осенью 1918 г., когда на юге страны шли серьезные сражения, здесь было организовано пять армий. Их численность значительно превосходила антибольшевистские силы. Общее число вооруженных сил, подчиненных Реввоенсовету Северо-Кавказского военного округа, к концу 1918 г. составило 124,427 человек. В их распоряжении имелось 247 орудий, 8369 снарядов, 919 пулеметов, 5995122 ружейных патрона. Это количество было недостаточно. Обеспечение многочисленного военного контингента было делом сложным.

Военные комиссариаты организовывали учет и хранение оружия и военного имущества. Принимались меры к осуществлению изъятия вооружения и военного имущества из учреждений и у частных лиц. В Приказе Реввоенсовета Южного фронта за № 157 от 11 марта 1919 г. говорилось о том, что за отказ сдать оружие следовал расстрел на месте и конфискация имущества.

Южные районы должны были обеспечивать не только себя, Северный Кавказ являлся важной базой снабжения центра. Туда отправлялся хлеб из Терской области и Ставропольской губернии. В жалобе Ставропольского военкома Сталину говорилось: «Прошу внимания к Ставропольским нуждам, т.к. это самая плодородная губерния, пока имеющая хлеб для всей армии Северного Кавказа, Астрахани и Царицына, погибнет. Все время мы обходимся своими средствами. Просим хотя бы патронов, снарядов, ружей». Наркомом по продовольствию, прибывшим на Ставрополье, был создан продовольственный комитет, который реквизировал все мельницы, устанавливал натуральный гарнцевый сбор, проводил продовольственную перепись с целью наведения порядка в использовании продовольственных ресурсов.

Регионы, не выращивающие хлеб, находились на льготных условиях. В Дагестане была установлена продовольственная директория для рачительного использования собственных ресурсов. Вывоз хлеба запрещался. Горские народы не облагались столь активно продовольственными повинностями. Это объяснялось малым количеством производимой продукции, известной национальной политикой и нежеланием сделать горские народы «пятой колонной».

Продовольственный отдел Совета обороны помимо прямых обязанностей занимался восстановлением железнодорожных путей, борьбой со спекуляцией, скупкой хлеба, самовольными реквизициями. Многие волисполкомы издали циркуляры, запрещающие войскам самовольные реквизиции и конфискации и требующие их оплаты. Ими принимались жесткие меры по пересечению таковых. Однако у местной власти не хватало сил для того, чтобы противостоять стихии самообеспечения армии. Она продолжалась в течение всей войны и далеко не всегда пресекалась, т.к. самовольные реквизиции дополняли недостающее довольствие. Помимо законных реквизиций северо-кавказское крестьянство осуществляло продовольственно-фуражное обеспечение красных войск без какой-либо компенсации со стороны советских органов. Партийные органы Ставропольской губернии вели работу по увеличению внеплановой сдачи продовольствия. Известен случай, когда из Ставрополья крестьяне привезли в Москву 19 вагонов продовольствия. За такой подарок столице и армии они были приглашены на беседу к Ленину.

Для местного населения вводились разного вида повинности, диктуемые необходимостью: бельевая - для больных и раненых, лошадная, повозная и т.д.. В основном, повинности были дифференцированы. На Кубани при проведении принудительной закупки лошадей стоимостью от 40 тыс. руб. и выше, от нее освобождались трудовые казаки, горцы и однолошадные крестьяне.

Для решения проблем обеспечения армии использовались такие методы, как разведение огородов на территории расположения воинских частей, сбор грибов, ягод и лесных плодов. Кубанских казаков, не вступивших в Красную армию, брали на полевые работы. В Ставропольской рабоче-крестьянской дивизии придумали еще один источник снабжения - обмен с Царицынским фронтом: хлеб на оружие. Трудно было убедить командование Царицынской армии, что оружие - для красных отрядов Ставрополья, там не верили в их существование. Хотя к этому времени в губернии действовало четыре дивизии: Первая истребительная Ставропольская Советская дивизия, Вторая рабоче-крестьянская Ставропольская Советская дивизия, Первая Свя- то-Крестовская и Астраханско-Ставропольско-Донская дивизии общей численностью 123 тыс. человек. Они воевали на своей территории, действовали автономно, обеспечивали себя во всем сами. Связь с другими фронтами поддерживалась слабо.

Положение оставалось сложным. Чаще действенным методом становилась поездка в Москву и «выбивание» необходимых бумаг, вооружения, обмундирования и пр. Для обеспечения воинских частей на Тереке в мае 1918 г. С. Киров поехал в Москву и вернулся с целым составом всего необходимого для фронта. Ответственность за плохое состояние войск ложилась на командование, поэтому оно изыскивало разные методы обеспечения.

Ответственным за организацию продовольственного дела на Юге России, чрезвычайным уполномоченным ВЦИК по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа был Сталин, в то время являвшийся председателем Военного Совета Северо-Кавказского военного округа. В одной из записок он так оценивал общее состояние войск на Северном Кавказе: они «переживают процесс окончательного распада». Состояние армий на юге так же оценивал Ленин: «на деле у нас застой - почти развал». «Надо сонный темп работы переделать в живой», «надо ограбить все фронты в пользу Южного». «Солдаты XI-й армии одеты в тряпье, несколько месяцев без жалования», «бесконтрольный расход средств, комсостав случайный», - так оценивалось положение армии в телеграмме ЦК РКП(б) в конце 1918 г.. В докладе о состоянии XI-й армии говорилось, что это была разрозненная масса, «которая никого не хотела слушать!.. Увидев какого-либо начальника солдаты начинали просить хлеба, медпомощи, убрать раненых и трупы».

Объективные сложности в обеспечении армии усиливались массой злоупотреблений, грабежей и пр. Более всего подрывали авторитет советской власти и Красной армии самочинные действия частей в области продовольственной, подводной и других повинностей. Частыми были жалобы населения на реквизиции того, что не нужно армии, реквизиции под недействительные бумаги, расхищение имущества, контрибуции на населенные пункты. Со взятием ст. Пашковской на Кубани командование красноармейского отряда затребовало от жителей один млн. рублей. Злоупотребления командного состава, военно-хозяйственных служб давали повод для подобного поведения и рядовым. Получение обмундирования штабными служащими в ущерб солдатам вызывало протест последних. Все это говорило не только о плохом обеспечении армии, но и о низком уровне дисциплины, недостаточном внимании со стороны военачальников. Документы дают немало примеров задержки окладов, довольствия, поощрения самообеспечения, отдачу городов, сел и станиц на разграбление. Зачастую при занятии или оставлении какого-либо населенного пункта его денежные запасы обязательно забирались войсками или органами советской власти, что пополняло бюджет армии. Но в этом был еще один немалый соблазн для злоупотреблений.

В докладе Ленину от бюро Военного коллектива РКП(б) Первого особого Советского батальона в декабре 1918 г. говорилось: «Удручающее впечатление оставляет отношение к солдату. Ослабляет армию политика раздергивания частей - по два - десять человек постоянно переводят в другие части». Эта практика имела место в войсках XI-й армии и других воинских подразделений Северного Кавказа. Делалось это в целях недопущения заговоров, коллективного неподчинения. Так командиры пытались преодолеть взаимоподдержку солдат, их сопротивление жестким мерам и плохому обеспечению.

Реализация поставленных задач проводилась живыми людьми разной степени воспитания, сознания, мировоззрения, усталости Поэтому так велика была разница между тем, что декларировалось и тем, что было на практике. Высказывались мнения о создании партийной инспекции для наведения порядка в том числе и в армии, где начала расти бюрократия, реализующая указы властей по собственному усмотрению. Завышались нормы мобилизаций (особенно казаков), реквизиций, командиры частей в освобожденных населенных пунктах назначали комиссаров из среды бойцов, войсковые подразделения вмешивались в гражданские дела, командиры и комиссары часто отлучались с фронта, на содержание аппарата в армии шли большие расходы и др.. Несмотря на то, что 9 ноября 1918 г. приказом Реввоенсовета Северо-Кавказского военного округа для борьбы с мародерством, бандитизмом, озорством, жульничеством и др. преступлениями в армии были созданы военно-полевые комиссии, указанные проблемы оставались.

В начале 1919 г. последовало несколько приказов армиям Южного фронта и Северо-Кавказского военного округа с требованием строгой регламентации обеспечения, довольствия для всех - от командующего до рядового, строгого запрета на незаконные реквизиции, воровство и пр. «Неповинующихся расстреливать, памятуя, что только решительными мерами возможно положить конец разгильдяйству и безответственности», - говорилось в одном из приказов. Большевики ужесточали меры настолько, насколько это было возможно. По этому поводу один из командующих Добровольческой армией В.З. Май-Маевский как-то сказал, что «для достижения успеха начальник должен использовать все, не только положительные, но и отрицательные побуждения подчиненных. Если требовать аскетизма от воюющих, они воевать не будут Поэтому и побеждают большевики».

Большевики действительно лучше знали психологию масс, использовали ее и уделяли этой работе внимание. В программе работ Коммунистической партии по созданию трехмиллионной армии к июлю 1919 г., подготовленной председателем Высшей военной инспекции РККА Н. Подвойским, серьезное место отводилось вопросам идеологии и пропаганды. В ходе длительного процесса с зимы 1918 по лето 1919 г. выкристаллизовывался достаточно разветвленный аппарат агитационно-пропагандисткого воздействия на общество и армию. Отдел политуправления Реввоенсовета республики замыкался на ЦК РКП(б). К этой работе привлекалась интеллигенция и большие материально-технические средства. Агитация большевиков была продумана с точки зрения аргументации, воздействия на подсознание, доступности, противопоставления сторонников и врагов новой власти. Один из документов гласил: «Все необходимое для армии можно получить из деревни лишь при условии создания там соответствующей организации коммунистически государственного понимания настоящего положения и коммунистического энтузиазма, отрабатывать твердое мировоззрение бедноты в коммунистическом направлении, проводников коммунистических воззрений, в каждом взводе преподавать политическую грамоту. Заставим кричать бумагу». Таковы были достаточно четкие и ясные задачи политического воспитания общества и армии.

О роли пропаганды в Гражданской войне говорил работник политотдела Реввоенсовета XI-й армии Эфендиев в своем докладе ЦК РКП(б). Он объяснял отсутствие поддержки красных в Дагестане тем, что « Советская Россия не могла дать им ни материальной, ни моральной поддержки. Она не прислала сюда политработников». Отстраненность горских народов от революционных проблем России могла компенсироваться мощной пропагандистской и созидательной хозяйственной и социальной работой. Закрытые этнические общности Дагестана жили своими проблемами, имея мало представлений о том, за что идет война. Поначалу они отдали предпочтение белым по инерции, привыкнув к существующей системе национальных отношений. Малое количество большевистских ячеек не смогло донести до населения национальную, аграрную и другие программы большевиков.

В очерке о Л. Троцком К. Радек привел слова, сказанные им в марте 1917 г.: «Мы ограбили всю Россию, чтобы победить белых». И далее объясняет, как была достигнута победа: «Троцкий сумел при помощи всего аппарата нашей партии внушить крестьянской армии, усталой от войны, глубочайшее убеждение в том, что она борется за свои интересы». Холодная голова и известный цинизм в сочетании с мощной пропагандой принесли в итоге свои плоды: была создана Красная армия численностью более 5,5 млн. человек.

Пугает слишком механический подход к делу и почти зомбирующая постановка проблемы «перековки» армии и общества. Язык документов отражает полную уверенность и целеустремленность авторов в осуществлении поставленной задачи.

Можно реконструировать реакцию на нее крестьян центральной России и Северного Кавказа. Она была разной. Самодостаточность значительной части северокавказского крестьянства не позволяла легко осуществить эксперимент по превращению его в орудие новой власти. Здесь эта работа не могла принести результата без учета особенности психологии крестьянина, равно как и представителей других классов и сословий.

Известно, что любая армия сильна тогда, когда наряду с выучкой, хорошим вооружением, грамотным командованием и прочим ею владеет национальная идея. В начале XX века в России исчерпалась известная национальная идея, новая не могла быть рождена столь быстро. Большевики, понимая необходимость объединяющего начала, объявили ленинизм национальной идеей и вели мощную пропагандистскую работу по внедрению его основ в общественное сознание. С начала войны в разных отчетах говорилось о слабой партийной работе, о «бессознательности революционных полков», малой информированности в войсках и т.п. В июле-августе 1919 г. Южный фронт был объявлен главным фронтом страны. ЦК РКП(б) опубликовало письмо «Все на борьбу с Деникиным!», ставшее военно-политической программой мобилизации. На Южный фронт было направлено 869 политработников.

По воспоминаниям современников войска на Северном Кавказе, а особенно ставропольские, «в политическом отношении стояли значительно ниже других частей Красной армии и не имели достаточного количества коммунистов, но шли воевать за ясно осознанные цели - землю и Советскую власть». Эти ценности были наилучшим двигателем в действиях местного населения. Оно нелегко поддавалось пропагандистским приемам большевиков. Слабых агитаторов сюда не присылали. Из многих военных подразделений в штабы, центральные органы РККА, ВЦИК, ЦК РКП(б) приходили письма с просьбой прислать «умных информаторов», проводить «агитацию посредством живого слова исключительно талантливых, известных, уважаемых людей».

25 октября 1918 г. вышло постановление ЦК РКП(б) «О партийной работе в армии». Его важнейшими направлениями были названы идейно-воспитательная и культурно-просветительная работа. В войсках начали создавать библиотеки, кружки, школы грамотности, выпускалось много листовок. В условиях активной пропаганды белых и зеленых эта работа имела большое значение.

К концу 1918 г. в Вооруженных силах сложились главные звенья партийно-политической работы: институт военных комиссаров, система политотделов и сеть партячеек. Большевики регулярно проводили партийные недели - массовые кампании по разъяснению политики партии и вступлению в РКП(б) без обязательных рекомендаций. В результате появлялись нарекания на то, что количество коммунистов далеко не соответствует качественному составу. Уставные нормы большевиков времен становления их партии претерпевают изменения в военное время. Создавая количественную партийную базу в армии, большевики облегчали задачу идейного воспитания «нестойких» молодых коммунистов через общение «на равных» со зрелыми и через жесткие нормы партийной дисциплины. Высший комсостав из «бывших» почти не проявлял желания вступать в РКП(б), но испытывал на себе давление растущих рядов коммунистов. Эта работа шла более успешно с младшим комсоставом и рядовыми. Социальная инженерия продолжалась и в армии.

Социальная и национальная пестрота Северокавказского региона требовала известной деликатности в проведении мобилизаций, обеспечении армий, формировании воинских подразделений и т.д. Ставка на деревенскую бедноту, как это было в других регионах, здесь не давала большого притока мобилизованных. Иногороднее население шло в Красную армию, но оно не составляло большинства населения региона. Об этом сообщалось в телеграмме Г. Чичерину и JI. Троцкому от 8 сентября 1918 г.. На Северном Кавказе общий процент численности крестьян в Красной армии был несколько выше из-за малочисленности пролетариата, но качественный состав крестьянского контингента отличался от среднего по стране. Еще до решений VIII съезда РКП(б), запретившего притеснения среднего крестьянина и до названных выше решений в отношении трудового казачества, среднее крестьянство Северного Кавказа, составляющее большинство, не испытывало на себе такого давления, как в центральных районах России. Здесь даже на «добровольном» этапе формирования Красной армии собственное снаряжение было у значительной части крестьянства и казачества. Менее революционными были настроения северокавказского крестьянства в армии, но достаточно сильны были амбиции, тяга к самостоятельному решению вопросов без оглядки на Центр. Северный Кавказ дал значительное количество военных, прославивших себя неординарным поведением и известной долей авантюризма при проявлении максимального мужества: Автономов, Сорокин, Никитенко, Голуб, Нижевясов, Кочубей Эти люди нередко в большей степени определяли течение событий, нежели руководящие Декреты и циркуляры из столицы.

На протяжении всей войны большевики делали ставку на укрепление пролетарского ядра в армии. «Мы обращались за поисками новых сил туда, где лежит наиболее глубокий корень нашей диктатуры», - писал Ленин. К концу Гражданской войны рабочие составляли в армии около 15 процентов, крестьяне - 77%, другие слои - 8%. Северокавказские воинские формирования в значительной степени были крестьянско-казачьими.

В вопросе формирования Северокавказской армии серьезной проблемой были принципы мобилизации горских народов.

Военный комиссар Терской области Я. Бутырин считал необходимым формировать многонациональную армию. Его предложение не было одобрено III съездом народов Терека. Военные подразделения начали создаваться здесь по национальному признаку. Уважение к национальному самосознанию, обычаям горцев, давало больший результат, чем насильственная общая мобилизация. Грозненские красноармейские отряды состояли из красных казачьих сотен, туркестанских батарей, горских отрядов. В Красной армии Северного Кавказа были и интернациональные части пехоты, конницы, артиллерии. Среди ставропольчан, мобилизованных в ноябре 1918 г. в количестве 1033 человек, были русские, украинцы, армяне, евреи. Таманская армия состояла из кубанцев, украинских частей Крыма, моряков-черноморцев, китайцев, венгров, чехов, словаков, австрийцев, немцев, болгар, сербов. Многонациональный характер войск на Северном Кавказе, вопреки расхожему мнению, не осложнял ход военных действий. Давние традиции совместного проживания и деятельности позволяли решать военные проблемы успешно.

Фактически все социальные слои и этнические группы были представлены в Красной армии Северного Кавказа. Она была народной, и явилась мощным рычагом вовлечения разных классов, социальных групп в новую общественную систему.

 

Автор: Сунанова Н. И.