Особенности крестьянской реформы в Ставропольской губернии
Главной причиной проведения крестьянской реформы в Ставропольской губернии были не столько внутренние потребности в реформах, сколько нужда в них российского капитализма. Именно капитализм нуждался в новых рынках сырья и сбыта для своей промышленности, нуждался в свободных рабочих руках. Но это не исключало и внутренних предпосылок требований крестьян и выступлений их против крепостного ига и пережитков патриархального рабства. Развитие товарно-денежных отношений требовало изменения социальных отношений.
Тяжёлое экономическое и правовое положение крестьян приводило их хозяйства в упадок. Помещики, чтобы поддержать своё разоряющееся хозяйство, усиливали эксплуатацию крестьян, чем ещё больше подрывали основу всей хозяйственной жизни.
На территории Ставрополья невыгодность крепостнического хозяйства была особенно заметной. Оно тормозило освоение новых земель, поднятие целины, использование недр края, мешало вовлечению в общее русло экономического развития страны районов, заселённых кочевыми и горскими народами, где феодальные отношения выступали ещё в более отсталом, патриархальном виде, где наряду с крепостническими отношениями сохранялось патриархальное рабство. От феодального гнёта страдало не только крепостное крестьянство, но и юридически свободное - как среди русского, так и среди местного населения. Гнёт феодального государства с его податями и налогами и сословным правом, феодальный характер надельного землепользования государственных крестьян также тормозили развитие экономики.
Особенно ясно проявилась отсталость общественного строя России и необходимость отмены крепостного права в период Крымской войны, которая показала неспособность крепостнической России вести войну. Правительство Александра II понимало это, поэтому стало готовиться к проведению коренных реформ и в первую очередь - к отмене крепостного права.
Подготовка к отмене крепостного права началась с создания комитетов. В 1858 г. был создан Главный комитет по крестьянскому делу и Земский отдел центрального статистического комитета. Они начали свою деятельность с разработки программы деятельности губернских комитетов, которые именовались «комитетами для улучшения быта крестьян». Их целью была выработка условий освобождения крестьян, наиболее пригодных для данной местности.
В Ставропольской губернии рескрипт о создании губернского комитета был получен летом 1858 г. В нём предлагалось дворянству Ставропольской губернии приступить к составлению проекта положения об улучшении и устройстве быта своих крестьян на общих условиях. Помещики по этому рескрипту могли сохранить свои земли; крестьяне же должны были выкупать земли в собственность, как усадьбы, или получать от помещиков за оброк или барщину.
Среди дворянства губернии, как и по стране в целом, наметилось несколько течений. Помещики, связанные с рыночными отношениями, согласны были на освобождение крестьян за личный выкуп. Мелкопоместные дворяне были вообще против освобождения крестьян. Губерния была богата землями, поэтому эта часть помещиков стремилась не столько к сохранению земель, сколько бесплатных рабочих рук. В поддержку дворянства выступало высшее духовенство губернии.
Осенью 1858 г. происходили выборы в Ставропольский комитет от дворянства. Долго и сложно шёл сбор сведений об имениях, искусственно затягиваемый помещиками, несколько раз менялся председатель Ставропольского комитета, и только к 14 июля 1859 г. проект об устройстве крестьян Ставропольской губернии был составлен. Сравнение «Записки» Шан-Гирея (утвержденной в феврале 1859 г.) и проекта об устройстве крестьян (14 июля 1859 г.) показывает, что «Записка» Шан-Гирея была гораздо буржуазнее по содержанию. Земля по проекту оставалась у помещиков, которые должны были наделить ею крестьян во временное пользование наделом по 4,5 дес. на мужскую душу за отработку в течение 12 лет. Эти временно-обязанные отношения, в которых должны были пребывать крестьяне, мало чем отличались от крепостного права. Даже министр внутренних дел России С. Ланской вынужден был признать, что проведение проекта Ставропольского комитета в жизнь будет иметь «несомненным последствием ухудшение быта крестьян». Наместник Кавказа князь Барятинский также отметил невыгодность проекта для крестьян. В таком виде проект был отправлен в декабре 1859 г. в Главный комитет в Петербург, после чего над ним в течение многих месяцев работали редакционные комиссии. Медлительность выработки и редактирования ещё более накаляли обстановку. И только в начале 1861 г. были обнародованы долгожданные документы. Они были собраны в «Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости». Этот законодательный акт, оформивший отмену крепостной зависимости, состоял из нескольких документов. Это были: общее «Положение о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости», положение о выкупе, о крестьянских учреждениях, указ правительствующему Сенату о проведении в жизнь «Положения» и манифест.
Согласно положениям, в каждой губернии повелевалось открыть губернское по крестьянским делам присутствие, которому «вверялось высшее заведование делами крестьянских обществ, водворенных на помещичьих землях». А для рассмотрения на местах недоразумений и споров в уездах вводился институт мировых посредников и мировых съездов.
Согласно положениям реформы, в Ставропольской губернии, по распоряжению Наместника Кавказского, было открыто губернское по крестьянским делам присутствие, а по распоряжению начальника губернии создана особая комиссия, в которую вошли уездные предводители дворянства, земские исправники, представители местных помещиков - ей предстояло распределить губернию на волости. При этой комиссии обязательно полагался особый землемер. Его обязанности могли быть возложены на уездных землемеров. В свою очередь уездные предводители дворянства обязаны были распорядиться об открытии сельских обществ и об избрании в каждом из них сельских старост и других должностных лиц. Обо всех образованных сельских обществах официально сообщалось полиции.
Таким образом, новая форма землепользования предполагала соответствующую организацию внутри административно-территориальных единиц России и устанавливала здесь порядок общественного крестьянского управления.
По Манифесту, помещикам, вплоть до образования волостей и открытия волостных судов, вменялось наблюдение за порядком в своих имениях с правом «суда и расправы». После образования волостных судов это право с помещиков снималось и переходило волостным судам.
Таким образом, земельная реформа 1861 года устанавливала следующую вертикаль исполнительной власти: правительство - губерния - уезд - волость.
В перечне документов, определяющих механизм исполнения реформы, приведены. Высочайше утвержденные Дополнительные правила о крестьянах и дворовых людях, вышедших из крепостной зависимости в Ставропольской губернии. В них сказано, что на крестьян, водворенных на помещичьих землях, «вполне» распространяются действия положения о выкупе «усадебной оседлости» и о содействии правительства к приобретению ими «полевых угодий». При этом Ставропольская губерния причислялась к третьей (степной) полосе России, где размер душевого земельного надела мог устанавливаться либо единым для всей губернии, либо различным для каждой местности.
За помещиками сохранялось право собственности на все, принадлежащие им земли. Крестьянам они обязаны были предоставить в постоянное пользование усадебные земли и полевой надел. За пользование этими землями крестьяне должны были отбывать барщину или платить оброк и считались временно обязанными. При возможности и желании они могли эти земли выкупить и тогда становились собственниками земли.
Размер надела определялся уставными грамотами, которые составлялись с согласия помещика. Грамоты составлялись не с отдельными лицами, а с «миром», то есть с крестьянской общиной, которая отвечала и за сбор всех платежей. Таким образом, в руках помещиков сохранялись земли и феодальные формы эксплуатации крестьян, находившихся во временно-обязанных отношениях.
Размер крестьянского душевого надела определялся не нуждой крестьян в земле, а её ценностью для помещика. Он менее всего был в чернозёмной полосе, более - в степной и нечернозёмной. Для Ставропольской губернии, относящейся к степной полосе, тем не менее размер душевого надела не был определён ко дню обнародования положения, решить его должны были губернские учреждения, где сидели те же помещики.
Правительство опасалось крестьянских волнений после обнародования манифеста, поэтому в ход были пущены посулы и уговоры богослужителей, а с другой стороны - приведены в боевую готовность войска. Обнародование манифеста производилось в церквях, но при этом присутствовал и представитель полиции.
Сразу же после подписания Манифеста Положения 19 февраля началась подготовка к их обнародованию и приведению в действие. Проведению реформы 1861 г. на Ставрополье способствовал тайный советник Фадеев. Со страхом готовилось правительство к объявлению Манифеста. В предписании Ставропольскому губернатору Брянчанинову говорилось, что «было бы неудобно этот Манифест и Положение публиковать в Ставропольской губернии прежде других мест Империи» и потому обнародовать их разрешалось тогда лишь, когда губернатор узнает, что «обнародование это совершилось в соседнем, с Ставропольской Губерниею, Войска Донском».
В Ставрополь «для содействия губернскому начальству к приведению в действие Положений 19 февраля» наместником Кавказа был послан полковник Свечкин. Духовенство получило предписание разъяснять крестьянам благостный для них характер манифеста. В местном же положении о поземельном устройстве Ставропольской губернии не указывался даже размер душевого надела. Решение этого вопроса перекладывалось на Губернское присутствие по крестьянским делам. Заседания Губернского присутствия начались 24 марта 1861 г.
На крестьян, водворенных в помещичьих имениях, общее Положение о крестьянах и дворовых людях и местные Положения об их поземельном устройстве распространялись с дополнениями и изъятиями, изложенными в 14-ти статьях «Дополнительных правил о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости в Ставропольской губернии». По наделению землей Ставропольская губерния причислялась к степной полосе. Но размер душевого надела в Положениях не был для нее определен. Это предоставлялось сделать Губернскому по крестьянским делам Присутствию. В результате помещичьи крестьяне в Ставропольской губернии в день объявления «воли» так и не знали, каким же количеством земли их указано наделить. Правила о приведении в действие Положений применялись здесь также с изменениями «по местным особенностям» и «по ближайшим указаниям наместника Кавказского». Двадцать четвертого марта 1861 года Ставропольское губернское по крестьянским делам присутствие было торжественно открыто под председательством Брянчанинова. В состав присутствия вошли предводитель дворянства Бетаки, управляющий палатой государственных имуществ Мартынов и губернский прокурор Штукин. От правительства временным членом был назначен Иван Арешев, а от дворян выбран подполковник Росляков. Всего на содержание крестьянских учреждений Ставропольской губернии намечалось 16857 руб. 50 коп. в год. Сумма немалая, особенно если учесть, что за весь 1861 г. в Ставропольской губернии была введена всего лишь одна уставная грамота.
Только в июне было объявлено решение присутствия о назначении мирового посредника для решения всех спорных дел. Причём содержание присутствия и всех других учреждений по крестьянским делам ложилось на плечи крестьян. Земли отводились не в индивидуальное пользование крестьян, а в общее пользование. Сохранялись и хозяйственные функции общины: определение севооборота, времени распашки целины.
По мнению современника: «На Кавказе попытка осуществления манифеста 19 февраля 1861 года встретила резкий протест со стороны местного владельческого класса, в угоду которому правительство «по политическим соображениям» до настоящего времени не довело дело крестьянской реформы до конца, так что окончательная ликвидация пережитков крепостного права в этом крае все еще вопрос неизвестного будущего. Такое замедление крестьянской реформы на Кавказе не представляет из себя ничего удивительного. С одной стороны, дворяне, в руки которых была передана судьба крестьянской реформы, всегда оказывались «бессильны» в осуществлении мероприятий, полезных для народной массы, а с другой - поместное дворянство никогда не стояло на высоте широкого понимания великих государственных задач и свое «благородство» видело исключительно в упорном и слепом отстаивании своих узких классовых интересов, несмотря на то, что эти интересы были диаметрально противоположны интересам народа и государства».
Забота об ограждении интересов дворянства заставила губернское начальство решиться было даже пойти на такой шаг, как закрытие только что созданных крестьянских учреждений.
Кавказское начальство (князь Орбелиани и Фадеев) особенно обеспокоилось тем, что расход на содержание Губернского по крестьянским делам Присутствия «должен упадать только на одни помещичьи земли», так как собственных земель у крестьян нет. Во многих имениях сбор на содержание крестьянских учреждений, по мнению Орбелиани и Фадеева, «не только должен поглотить весь доход с имения, но даже иногда будет превышать его».
На основании этого они соглашались с предложением Брянчанинова о том, что по малочисленности помещичьих имений в Ставропольской губернии «нет необходимости» иметь там собственно для крестьянских дел Присутствие, а можно возложить его обязанности на особое о Земских повинностях Присутствие.
«Интересы дворян не могут быть нарушены предполагаемым преобразованием», - писал губернатор. Орбелиани и Фадеев соглашались, что «через эту меру нисколько не потерпят интересы дворян», ибо «члены Присутствия, принадлежа к сословию дворян, конечно, не допустят каких-либо мер стеснительных для помещиков». Министр внутренних дел, однако, высказался против ликвидации крестьянских учреждений в Ставрополье. После такого отказа Брянчанинов донес, что, оказывается, возможно сократить расходы на крестьянские учреждения Ставрополья и без их упразднения до 5700 руб. Большая часть помещичьих имений в Ставропольской губернии находилась в Пятигорском уезде и поэтому, по имению Брянчанинова, - там необходимо оставить существующее мировое учреждение с тем изменением, чтобы должность кандидата мирового посредника исполнял уездный стряпчий, с прибавлением ему 350 руб. серебром в год. В Ставропольском и Кизлярском уездах обязанности мировых посредников, а также их кандидатов, можно возложить на служащих чиновников. Член от правительства в Пятигорском мировом съезде был сохранен потому, что - как писал Брянчанинов, - «преимущественно в имениях Пятигорского уезда возникают между крестьянами и помещиками споры и недоразумения, которые едва ли прекратятся и по введении уставных грамот». Вообще, заключал он, по ходу крестьянских дел в этом уезде необходимо, чтобы правительство постоянно имело от себя доверенное лицо.
На основании распоряжения исполняющего должность наместника от 11 мая 1862 г. и были произведены сокращения штата. С 1 августа в должность мировых посредников Ставропольского и Кизлярского уездов вступили чиновники государственных имуществ Вигура и Соболев. Но мировые учреждения за время своего действия уже успели израсходовать с 24 марта 1861 г. по 1 августа 1865 г. 16627 руб. 55 коп. К началу следующего, 1863 г., расходы достигли 19002 руб. 55 коп. За это время многие из крестьян, состоявших прежде во временно обязательных отношениях к помещикам и пользовавшихся поучением мировых учреждений, были «уволены от этих отношений с правом переселиться в другие места» и, следовательно не должны были участвовать во взносе сборов на расходы, требуемые на 1863 г. В 1863 г. деньги расходовались по сокращенной смете (5700 руб.) и все же за первые 3 года своего жития мировые учреждения Ставропольской губернии обошлись в 24702 руб. 55 коп., а с превышением, допущенным на случай уменьшения по разным причинам количества земель, подлежащих сбору 25225 руб. 24 коп. Огромная сумма расходов заставляла чиновников изыскивать способы сокращения расходов на крестьянские учреждения. Выяснилось, что число открытых сельских (25) и волостных (12) обществ не соответствует числу имений и крестьян, но так как имения эти раскинуты на большом пространстве, то не было возможности создать меньшее число волостных и сельских обществ и мировых учреждений.
Таким образом, в Ставропольской губернии существовали волости с крайне ограниченным числом жителей.
Установленный за землю оброк исчислялся в зависимости от бывшего до реформы оброка: за первую десятину - 50% оброка, за вторую - 25, и 25 - за остальные десятины. Это означало, что при уменьшении надела крестьянам всё равно приходилось платить прежнюю сумму. Размер барщины был определён в 40 мужских и 30 женских дней в год, причём три пятых из них - в летнее время. Барщину несли все мужчины с 18 до 55 лет и женщины с 17 до 50 лет. Крестьяне не сразу получали земельный надел и в течение двух лет должны были отрабатывать, «оставаясь в полном, на основании законов, повиновении владельцев».
Помещики не спешили с составлением грамот, направляя все усилия на то, чтобы сохранить и земли, и рабочую силу. В Ставропольской губернии несоответствие между ценой земли и размерами выкупных платежей было особенно заметным. Фактическая цена земли была значительно ниже, чем та, которую крестьян заставляли за неё выплачивать. Поэтому часты были случаи, когда крестьяне бросали землю и убегали, чтобы не платить выкуп за неё. Достаточно сказать, что за 20 лет, с 1861 по 1881 гг., было заключено всего четыре сделки и те принудительно для крестьян. Им давали участки меньше положенных, а когда условия были особенно невыгодны, крестьяне вовсе отказывались от полевых земель.
В каждом помещичьем имении, где вводилась уставная грамота, явственно обнаруживается борьба крестьянских и дворянских интересов. Помещики старались сохранить крепостничество (переделываемое на буржуазный лад), замедлить развитие капитализма, эксплуатировать и угнетать широкие массы крестьянства. Крестьяне, напротив, отстаивали наиболее быстрое развитие производительных сил и наилучшие (какие только возможны вообще в обстановке товарного производства) условия своего существования. Опираясь на Положения, помещики перешли в наступление на крестьянские земли. Крестьяне помещика Жукова жаловались, что мировой посредник Ставропольского уезда Садомцев требует от них подписку о том, чтобы они искали себе место для поселения, «но не жили бы на земле помещика своего, Жукова».
Поэтому освобождение от крепостного права прошло в губернии значительно быстрее, чем выкуп земли. За пять лет освободилось более двух третей крепостных крестьян, которые перешли в разряд казённых, и только одна треть оставалась временно-обязанной.
В исследовании П.А. Зайончковского приводится таблица распределения крестьян-собственников и временно-обязанных на 2 января 1881 г., составленная по данным Главного комитета об устройстве сельского состояния. В ней указан процент крестьян-собственников. В большинстве губерний он составлял 70-80%, кое-где 60%. А по таким губерниям, как Могилевская, Бессарабская, Виленская, Волынская, Гродненская и другие западные губернии - даже 100%. И только в Ставропольской и Астраханской процент этот был низким: 31,6% в Ставропольской и 35,6% в Астраханской. Следовательно, в Ставропольской губернии приобрела земли в собственность только третья часть крестьян.
В собственности помещиков оставались лесные дачи и сенокосы. Крестьяне села Александровки просили помещика Воронцова уступить им «за долговременную нашу службу Вашей светлости и предкам Вашим» леса и сенокосы, а также две площади: базарную и ярмарочную, которые отошли к помещику. Но Воронцов в ответ на просьбы крестьян и ходатайство начальника губернии ответил, что не «располагает желанием» продавать эти угодья.
Даже на выкупаемые крестьянами земли помещики сохраняли сервитутные права: охоты, сенокошения, рубки дров, рыбной ловли и т.д. В приговоре Тарумовского сельского общества крестьяне просили отменить эти права, так как «ежели таковые не будут отменены в нашем наделе, то мы никогда не будем считаться собственниками и нам при таком ограничении нельзя жить, так как постоянные столкновения с помещицей неизбежны». Однако, выкупные учреждения стояли на страже защиты интересов помещиков, поэтому крестьянам было отказано.
Это означало, что помещики сохранили за собой значительную часть земель, которые должны были быть переданы крестьянам. В.П. Крикунов пишет, что таких «отрезков» не знала ни одна губерния в России. Вместо 63536 десятин в Ставропольской губернии крестьяне получили 26401 десятину, то есть им было недодано 37135 десятин (58,4%). Таким образом, 3798 душ крестьян прекратили всякие отношения к бывшим помещикам, перешли (или были согнаны помещиками) на свободные казенные земли и там водворились.
В Ставропольской губернии право на освобождение получила лишь незначительная часть крестьянства. Но и в ее среде, несмотря на обещанные правительством меры, желающих пойти на выкуп помещичьей земли находились единицы - их материальное положение не позволяло осилить высокие выкупные платежи. За 35 лет, начиная с 1861 года, таких сделок в губернии было заключено всего пять. Отчасти это объяснялось и тем, что в губернии еще не ощущался острый недостаток в земле и многие крестьяне не спешили втягиваться в долгую и довольно недешевую процедуру выкупа помещичьих земель. Поэтому для Ставропольской губернии наиболее важным итогом реформы 1861 года было поземельное устройство государственных крестьян. За ними признавалось право крестьян-собственников, за надельную землю они вносили оброчную подушную подать. 26 марта 1874 года Высочайше утверждено решение Государственного Совета об окончательном поземельном устройстве государственных крестьян в Ставропольской губернии. Согласно этому закону, таким крестьянам выдавался документ на право владения землей - владенная запись. Оброчная подать теперь переводилась на землю. На составление владенных записей отводилось четыре года.
В Министерстве госимуществ был создан специальный временный отдел по поземельному устройству государственных крестьян. 22 апреля 1874 года временный отдел выдал предписание статскому советнику Шанявскому - министр государственных имуществ с первого мая назначал его старшим чиновником по составлению владенных записей в Ставропольской губернии. Шанявскому надлежало предварительно отправиться в Тифлис, в главное управление Кавказского края, «для личных объяснений» по применению в Ставропольской губернии общего порядка предстоящих работ. Здесь же предписывалось согласовать кандидатуры для Ставропольского отряда, который должен готовить документы для выдачи владенных записей. В состав отряда министерство назначило чиновников по межевой части - производителей работ из Пскова, Житомира, Перми, Новгорода, Витебска. Всего их набиралось 19 человек. Сюда из Ставропольского управления госимуществ доставлялись все документы, а также карты, планы, которые выполнялись при наделении государственных крестьян землями. Чиновникам отряда предстояла огромная и кропотливая работа по учету земель и душ в каждом сельском обществе, точному определению суммы поземельного налога. Эти сведения вносились в государственные акты - Владенные записи, а потому должны быть точны и учесть все объекты и субъекты земельных отношений и землепользования. Помимо этого в губернию продолжали прибывать на поселение крестьяне, вновь образовывались новые селения, возникали новые сельские общества, которым на правах государственных крестьян выдавались Владенные записи. Жизнь в южном приграничном уголке России продолжала устраиваться. Например:
В декабре 1875 года старший чиновник по составлению владенных записей в Ставропольской губернии направил производителю работ Судзиловскому для сведения копию приговора Ставропольского губернского по крестьянским делам присутствия от 10 декабря 1875 года на решение сельского схода села Дивного, состоявшегося 30 октября 1875 года. На сходе «постановлен приговор» о согласии выделить из состава Дивенского сельского управления всех крестьян, «водворившихся на жительство в отселке Дивенском». Крестьяне предлагали переименовать его в село Здвиженское и образовать в нем отдельное сельское управление. За жителями отселка отдельно от села Дивного закреплялось 4762 дес. 1400 саж. удобной и 8569 дес. 1910 саж. неудобной земель.
Согласно циркуляру Министерства внутренних дел от 25 июня 1868 года, помимо согласия общества на раздел новому сельскому обществу необходимо было уплатить все недоимки. Как видно из документов, жители отселка уплатили сполна «казенные, земские и частные взыскания на 1876 год», то есть, на год вперед.
Губернское по крестьянским делам присутствие, «не встречая препятствий на отселение жителей отселка», изложило свою просьбу перед Ставропольской казенной палатой - отделить жителей отселка Дивенского количеством 264 окладных и одной льготной ревизских мужского пола душ из состава Дивенского сельского общества и впредь именовать его Здвиженским сельским обществом, включив его в состав Виноделинской волости. Далее содержалась просьба исчислить закрепленное за отселком количество удобной и неудобной земли и считать ее принадлежащей Здвиженскому сельскому обществу. Об этом решении необходимо было официально уведомить старшего чиновника по составлению владенных записей государственных крестьян Ставропольской губернии, а также мирового посредника первого участка Ставропольского и Новогригорьевского уездов для издания соответствующих распоряжений, а о сформировании Здвиженского сельского управления и о состоявшемся разделе Дивенского общества опубликовать в Ставропольских губернских ведомостях. После получения владенной записи крестьяне вновь образованного села юридически закрепляли за собой собственность на землю.
Таким образом, на северо-востоке Ставропольской губернии в 1875 году появилось новое административное образование, которое сегодня именуется селом Воздвиженским.
Подобных документов, рассказывающих о возникновении новых селений, немало. К примеру, из селения Чограй Прасковейской волости в 1876 году крестьяне выселились «во вновь предположенное к образованию» селение Кистинское Виноделинской волости.
В архивных делах за этот период времени хранится немало подлинников Владенных записей разных сельских обществ. Составлялись они на заранее заготовленных типовых бланках, в которые заносились требуемые сведения.
Вот, к примеру, Владенная запись селения Ногут Ставропольской губернии Александровского уезда Ногутской волости. Состоит она из нескольких листов. На титульном указывался полный адрес местонахождения сельского общества. Первый раздел содержал сведения о количестве «ревизских мужского пола душ» по 10-й народной переписи, которая проводилась в России с 1858 по 1860 годы. В Ногутах к 1 июля 1877 года таких крестьян состояло 1981 душа. Во втором разделе указано, что данное селение составляет особую дачу под названием Ногутской. В третьем - характеристика земельных угодий: под сельскохозяйственными занято 33206,1 дес., лесных угодий не имелось. Таким образом, все 33206,1 дес. считались удобной землей. Кроме того, неудобной числилось 5774 дес., а всего во владении крестьян находилось 38980 дес. земли. Сказано, что земли эти имеют различное качество.
В четвертом разделе давалось подробное описание дачи. Здесь указывалось, что она составляет одну сплошную площадь, в ее южной части протекает речка Барсуковка и проходит полотно железной дороги Ростов-Владикавказ. А далее шло подробное словесное описание внешних границ дачи. С северо- востока она граничила с дачею села Круглолесского владения государственных крестьян и бывших казаков и участком землевладельца Фадеева; с востока находился участок землевладельцев Малютина и Старицкого, с юго-востока - дача селения Канглов владения государственных крестьян, с юга - участки землевладельцев: князя Орбелиани, барона Николаи, господ Инсарского и Крузенштерна; с запада - дачею села Крым-Гиреевского (Николаевки) владения государственных крестьян. В примечании сказано, что в юго-восточной части дачи независимо от площади крестьянского надела, имелось 99 десятин церковной земли, и что в границах крестьянского надела, независимо от его площади, находилось также 47,9 дес. под полотном железной дороги Ростов-Владикавказ. В пятом разделе указывалось, что земли состояли в общинном, уравнительном, по числу ревизских душ, пользовании селением. В шестом разделе помещены сведения о наличии оброчных статей, которые обычно составлялись из излишков земель и также состояли в общинном владении селения. Таких оброчных статей в даче не находилось.
В восьмом разделе приводилась точная цифра подлежащей уплате оброчной подати со всего селения. Здесь сказано, что за предоставленный в постоянное пользование крестьян земельный надел они обязаны вносить в установленные сроки государственной оброчной подати со всего селения 5645 руб. 04 коп.
Наконец, в девятом разделе записано, что крестьяне селения Ногут, участвующие в общинном владении земли, ответствуют «круговою порукою» в исправном взносе причитающейся с них оброчной подати.
А дальше в качестве приложения к Владенной записи следовал список всех крестьян данного сельского общества, указывалось, сколько душ имели льготы.
Нетрудно подсчитать, что в среднем за одну десятину государственные крестьяне села Ногут в виде оброчной подати ежегодно платили в казну по 14,4 копейки, а среднедушевой надел составлял в этом сельском обществе 19,6 десятины. Ответственность за внесение платы лежала на всем обществе «круговою порукой». Это означало, если кто-то не мог по какой-то причине внести к означенному сроку установленную подать, долг распределялся на все общество. Естественно, староста и правление общества не допускали подобных недоимок, спрос за них был самым жестким.
Землеустройство общинных дач было следующим - на генеральном плане дачи землемером отводилась площадь под усадебные дворы, показывались общественные выгоны, места для прогона скота к выгонам и водопоям, а также пахотная земля. Она делилась на полосы - дворовые наделы. Через 7-12 лет происходил передел земли - крестьяне переходили на новое место. Таким образом, решался вопрос о справедливом пользовании землями разного качества.
Крестьянам, выходившим из крепостной зависимости и получавшим землю у помещика, выдавался на нее другой документ - Уставная грамота. Анализ этого документа дает наглядное представление о существенных различиях между Владенной записью и Уставной грамотой, а также позволяет понять сам механизм выкупа помещичьей земли, положение крепостных крестьян, которое по сравнению с положением государственных крестьян оказалось намного тяжелей.
Вот, к примеру, «Письменное и полевое производство Ставропольской губернии Новогригорьевского уезда, веденное в 1889 году Александровским уездным землемером Цветковым при отграничении крестьянского надела в даче Кавказского Усвята, ныне с. Бургун-Маджары, из владения наследников гвардии полковника Петра Викторовича Скаржинского во владение общества крестьян-собственников деревни Скаржинки».
В этом деле собраны все документы по делу с 1863 по 1889 годы. Наиболее интересна «Уставная грамота Ставропольской губернии Пятигорского уезда имения отселка Скаржинки, принадлежащего гвардии полковнику Петру Викторовичу Скаржинскому, составленная и подписанная, утвержденная и введена в действие 18 февраля 1863 года. Мировой посредник А. Шан-Гирей.», копия с копии которой сохранилась в архивном деле.
В грамоте сказано, что в отселке Скаржинке по 10-й народной переписи значится мужского пола душ: 10 - дворовых и 53 - крестьянских. Из числа значащихся по ревизии дворовых никто не изъявил желания на получение надела. Из числа значащихся в крестьянах отказались от надела, на основании статьи 8. местного положения, 35 душ. На основании Положения получить надел должны 18 душ мужского пола. Во втором разделе грамоты сказано, что определенного количества земли в пользование крестьян не отводилось. Под крестьянскими усадьбами, «по домашним измерениям», состоит 1 десятина и 865 саженей земли. То есть, такое количество земли занимала «усадебная оседлость» крестьян, пожелавших получить от помещика землю.
Далее в грамоте говорится, что для Ставропольской губернии, в коей находится отселок, для крепостных крестьян душевой надел определен в 8 десятин, а по числу душ в отселке надел составлял 144 десятины. На этом основании указанный размер душевого надела на все крестьянское общество отведен в 144 десятины по левую сторону реки Кумы, «начиная от отселка у сей реки вверх по меже помещика П.В. Скаржинского и приурочен к усадьбам крестьян». Определено, что находящийся при отселке водопой в реке Куме на всем протяжении сей реки в пределах крестьянского надела оставался в пользовании крестьян. По неимению у крестьян особого выгона, им предоставлялось сделать таковой на поступившей в их пользование земле. Рыбная ловля как в реке Куме, так и в озерах, а равно и право охоты оставались в распоряжении владельца.
В четвертом разделе оговорены условия, на которых крестьяне получали у помещика землю. Здесь сказано, что за пользование 144 десятинами земли на 18 душ причиталось «на основании положения оброка» с душевого надела 9 рублей серебром в год; а также за каждый душевой надел - 24 летних и 16 зимних мужских дней, 18 летних и 12 зимних женских дней. Итого - 70 дней. По постановлению Пятигорского мирового съезда повинность крестьян в отселке Скаржинке уменьшена наполовину и потому за предоставленную крестьянам в постоянное пользование землю с них причиталось, «на основании сего постановления» оброка с каждого душевого надела по 4 руб. 50 коп. серебром в год, а со всех 18 душевых, наделов - 81 руб. серебром в год. Соответственно вдвое уменьшена и рабочая повинность, которая составила в целом за душевой надел 35 дней. Таким образом, со всех 18 душевых наделов в пользу помещика крестьяне должны были отработать мужских летних 216 и зимних 144 дней, женских летних 162 дня и зимних 108 дней. А всего - 630 дней.
Сказано также, что оброк крестьяне должны были вносить в два срока: половину суммы к 1 января, вторую половину - к 1 июня за полгода вперед.
Оговорено, что срок для перехода крестьян с барщины на оброк, «в случае на то их желания», устанавливается мировым съездом.
По постановлению того же съезда, из числа душевого оброка на каждую усадьбу приходилось по 75 копеек серебром, а за пользование усадебной оседлостью всего крестьянского общества плата в год составила 13 рублей 50 копеек серебром. Выкупная цена за всю оседлость определена в 225 рублей и 4,5 копейки серебром. В конце сказано, что за исправное отбывание повинностей «ответствует все общество» - на основании правил, установленных местным положением.
На грамоте собственноручная подпись Пятигорского мирового посредника Акима Шан-Гирея, заверенная секретарем. Эта грамота поступила на хранение в Ставропольское губернское по крестьянским делам присутствие.
Согласно вышеприведенному документу, 18 «мужских душ» отселка Скаржинки в 1863 году перешли из крепостных крестьян во временнообязанные. Им пришлось нести нелегкую и достаточно дорогую повинность в отношении своего помещика. Как видно, на такое решилась лишь третья часть крепостных крестьян. Крестьянам из Скаржинки пришлось несколько десятилетий откупать свое право на владение землей.
Следующий документ по этому делу от 29 мая 1883 года - акт, составленный мировым посредником Александровского и Новогригорьевского уездов коллежским асессором Григорием Илларионовичем Шалашным на предоставление наследникам Скаржинского выкупной ссуды за землю, отошедшую крестьянам отселка Скаржинки.
Высочайше утвержденным положением от 21 декабря 1881 года был провозглашен окончательный выкуп земельных наделов крестьянами. Из акта видно, что крестьяне Скаржинки решили воспользоваться этой возможностью.
Как указывает в акте Шалашный, в течение двадцати лет крестьяне исправно платили оброчную подать помещику Скаржинскому, а после его смерти его наследникам. За это время изменений в земельном наделе не произошло. По положению 1881 года значительно понижена выкупная плата подушного надела - она определена в один рубль с одного надела. Таким образом, со всего общества причиталось в год за все земельные наделы всего 18 рублей. Как видно из того же документа, крестьяне отселка составили выкупной акт на землю, решив получить ее в собственность. По правилам выкупных платежей они обязаны были вносить эту плату долями на протяжении определенного времени. Ежегодный взнос их оброчной подати составлял 46 руб. 80 коп. Дабы освободить свои земли от этих платежей, крестьянское общество внесло в Благодарненское казначейство 900 рублей в счет выкупных платежей за землю. Таким образом, по Временным правилам от 28 марта 1882 года, оклад выкупных платежей этого общества с 1883 года составлял 7 руб. 80 коп. в год.
Наследникам умершего помещика Скаржинского за отошедшую в надел крестьян землю причиталась выкупная ссуда в размере 1080 руб. До времени ее выдачи они имели право получать причитающуюся оброчную подать из Благо- дарненского уездного казначейства из расчета 6% в год - по 54 рубля. Мировой посредник Шалашный в акте указал, что выкупное учреждение разрешило «по сему выкупному акту» выкупную ссуду наследникам Скаржинского в размере 1080 руб. сроком с 1 февраля 1883 года. С этого времени крестьяне отселка начали окончательный выкуп своей земли у помещика.
7 февраля 1889 года доверенный господ Скаржинских потомственный почетный гражданин Василий Семенович Дьяконенко, проживающий в селе Левокумском, подал прошение в Ставропольское губернское по крестьянским делам присутствие. В нем он указал, что до настоящего времени отселок Скаржинка «не отмежеван и не имеет узаконенных межевых знаков», со стороны крестьян часто «происходят самоуправства» как в выпасе скота, так и в других «хозяйственных отношениях». Дабы исключить подобные неприятности «в экономических отношениях» Дьяконенко просил командировать в отселок землемера для обмежевания участка. Прогонные деньги и другие расходы он принимал на себя.
8 июля того же года уездный землемер надворный советник Цветков направил рапорт Новогригорьевскому уездному исправнику, в котором сообщил о начале полевых работ в отселке Скаржинском. Он направил также официальное уведомление мировому посреднику Шалашному - для присутствия при «отграничениях в натуре крестьянского надела и утверждения затем составленного плана с геодезическим описанием». Одновременно были отосланы повестки и владельцам дачи с просьбой самим прибыть на место межевания, а также предоставить «положенное по закону число рабочих людей и подвод, плугов и прочего, необходимого при межевании». В случае неисполнения этого требования, стоимость работ относилась на счет заказчика. Из документов видно, что повестки о межевании участка были отосланы также старосте селения Скаржинки Тимофею Зайцеву, наследникам помещика Скаржинского, владельцам смежных дач - обществу крестьян села Левокумского, священнику церкви села Правокумского отцу Иосифу Васильеву.
Крепостное право на Ставрополье не получило широкого развития. В 1860 году помещичьи крестьяне, по подсчётам губернатора Брянчанинова, составляли 1/16 часть населения губернии, а в 1865 году временно-обязанные составляли 1/102 часть. Но, несмотря на это, проведение реформы 1861 г. принесло много тревог губернскому начальству и помещикам. Сам губернатор доносил наместнику Кавказа, что в Пятигорском уезде, где находилась большая часть имений ставропольских помещиков, «ни одно значительное имение не обошлось без того, чтобы в него не посылалась воинская команда, и недоразумения там не прекратились».
Крестьяне отнеслись к деятельности администрации с недоверием. Снова усилились крестьянские волнения. Волнения происходили в с. Маслов Кут и других имениях. Для наведения порядка вводились воинские команды. Волнения в селениях Маслов Кут и Александровке длились годами. Губернское присутствие вынуждено было поторопиться с введением уставных грамот, чтобы предотвратить дальнейшие беспорядки. Наконец был определён размер крестьянского надела - 8 десятин на душу. Это было меньше, чем размер наделов, которым пользовались крестьяне при крепостном праве. Поэтому составление уставных грамот продвигалось крайне медленно.
Крестьяне села Маслов Кут отказались от подписания уставной грамоты и от принятия отведённых им наделов. Для их усмирения была выслана сотня казаков, но волнения не прекращались. Губернатор в страхе и гневе объяснял волнение масловокутских крестьян тем, что крепостные «этого имения с давних пор отыскивали себе свободу и не раз были приводимы в повиновение помещиков вооружённой военной силой. Эти крестьяне не хотели относить к себе Положений 19 февраля, считая себя и без того людьми свободными и даже простирая права на землю, владеемою помещиками».
Самые крупные волнения происходили во владении князя Воронцова, в слободе Александровке, где проживало около трети всего крепостного населения губернии. Волнения здесь длились несколько лет. Крестьяне с большим упорством отстаивали свои права на землю и свободу и заявляли, что на основании уставной грамоты они платить оброка помещику не хотят, так как грамота составлена без их согласия и ими не принята.
До введения «владенных записей» подушно-оброчная подать в Ставрополье составляла 2 руб. 58 коп. с ревизской души.
С введением «владенных записей» осуществился перевод оброчной подати с «души» на землю. При этом в среднем по губернии на ревизскую душу приходилось 2 руб. 75 коп., то есть увеличилось на 17 коп. В Новогригорьевском уезде это увеличение составляло 27 коп. Хотя оброчные платежи за государственную землю и были увеличены, но они оказались почти в два раза меньше платежей помещичьих крестьян. Основные причины волнений бывших государственных крестьян Ставрополья в период введения «владенных записей» были глубже и сложнее.
Из приложения к отчёту «о составлении, предъявлении и выдаче владенных записей государственным крестьянам Ставропольской губернии» видно, что с начала работ и по 1 ноября 1879 года поступило возражений против «владенных записей» со стороны крестьян 20 селений.
В Новогригорьевском уезде из 44 селений отказались от приема «владенных записей» 17 селений, что составляло почти 36% от общего количества ревизских душ, в пользовании которых находилось 37,2% надельной земли данного уезда. Известно, что в целом ряде губерний России одной из ферм протеста крестьян против реформы 1861 года являлся отказ от земельных наделов». Крестьяне шли на временный ущерб для собственного хозяйства, исходя из убеждения, что скоро «будет настоящая воля, и землю они получат, даром». Подобное явление наблюдалось и среди государственных крестьян Ставропольской губернии. 14 селений Новогригорьевского уезда, в том числе селения Дербетовское, Винодельное, Дивное мотивировали свой отказ от «владенных записей» желанием отказаться от земельного надела вообще. В Ставропольском и Медвеженском уездах против высокой оценки земли.
Старший чиновник по составлению и выдаче «владенных записей» по Ставропольской губернии в своём донесении во «Временный отдел по поземельному устройству государственных крестьян» от 23 января 1879 года сообщал о том, что в поданном на имя министра государственных имуществ прошении крестьян села Предтеченского, Новогригорьевского уезда, и села Благодатного, Ставропольского уезда, ходатайствовали об оставлении их на прежнем праве пользования земельными наделами и об освобождении от круговой поруки, ибо «круговая порука доводит их до разорения тем, что при ней приходится платить казённые подати и мирские сборы состоятельным членам за несостоятельных, которых у них много».
Откровенное признание царского чиновника убеждает в том, что круговая порука для царского правительства являлась очень удобным и важным средством для выколачивания податей и повинностей у крестьянского населения. Далее, в том же донесении указывалось, что в последнее время с подобными ходатайствами, то есть о предоставлении права пользования землёй на прежних основаниях и без круговой, поруки, обратились крестьяне 11 селений частью в Ставропольское губернское по крестьянским делам присутствие, частью к наместнику Кавказа. Тут же высказывалось предположение о том, что подобные ходатайства последуют ещё от крестьян других селений.
Старший производитель работ Судзеловский сделал попытку вскрыть истинные причины отказа от приёма «владенных записей». В своём отношении от 10-го ноября 1878 года на имя старшего чиновника по составлению и выдаче «владенных записей» он указывал: «Между крестьянами распространён слух, что, отказавшись от своего надела, они получат по особому царскому указу, который от них местное начальство почему-то будто бы скрывает, четвёртую часть своего надела даром, то есть без всяких платежей. Этот слух пошёл от водворившихся в Ставропольской губернии бывших помещичьих крестьян, получивших на родине четвертной надел, вместо выкупа полного надела». Крестьяне, по утверждению Судзеловского, рассматривали «владенные записи» как особый акт обязательного для них выкупа состоящих в их пользовании земель. Далее указывалось: «Крестьяне-бедняки, коих масса, держатся ещё такого взгляда, что если бы им и не дали ожидаемого дарового четвертного надела, то для них всё-таки выгоднее отказаться от земли, так как в этом случае они, по их мнению, не будут платить никаких податей, а зажиточные крестьяне не будут, как происходило до сего времени, пользоваться всею землёю при селении, платя в то же время подать только за свои ревизские души. Такой взгляд явился у бедняков вследствие дошедших до них толков о том, что было бы правильнее взыскивать подать с имущества, например, со скота, а не с ревизских душ, у которых ничего нет. Зажиточные крестьяне, конечно, сознают ошибочность приведённого взгляда бедняков-крестьян, но не стараются вразумить последних в этой ошибке, частью из-за боязни бедняков, частью из нежелания отвечать за них круговою порукою и, наконец, из-за предположения, что с отказом крестьян от земли Правительство образует из этой земли оброчные статьи, которые они, богачи, надеются взять в арендное содержание». Этот документ представляет большой интерес, ибо царский чиновник в освещении существующих настроений различных социальных групп ставропольского крестьянства в период введения «владенных записей» оказался очень близким к истине, хотя в своих выводах, как и положено царскому слуге, он не изменил своим верноподданническим чувствам.
Документы, связанные с самим ходом крестьянских волнений, подтверждают неизбежный вывод о том, какой глубины достигло классовое расслоение крестьянства и разложение сельской общины, где уже господствовал кулак. С другой стороны, наблюдается общий крестьянский протест против политики царского самодержавия в аграрном и крестьянском вопросе. При введении «владенных записей», как указывалось выше, часть крестьянских селений ответило отказом от надельной земли вообще и выражало желание остаться только при одних усадьбах. При этом крестьяне полагали, что при низких арендных ценах на землю, существовавших в Ставропольской губернии в 70-80-х гг. XIX в., арендное содержание земли обойдётся им дешевле, чем пользование наделом по «владенным записям» за повышенную оброчную подать. В 80-х гг. XIX в. арендные цены на землю были баснословно низки: большие участки земли, казённой и принадлежавшей кочевникам, отдавались с торгов даже по 23 коп. за десятину. В продажу земля шла большими участками по 3 руб. за десятину. Это обилие свободной земли привело к тому, что «население в 70-х гг. отнеслось крайне отрицательно к наделению крестьянских обществ землёю и выдаче «владенных записей».
Подводя итог следует отметить, что главной причиной проведения крестьянской реформы были не столько внутренние потребности в реформах, сколько нужда в них российского капитализма. В Ставропольской губернии право на освобождение получила лишь незначительная часть крестьянства. Но и в ее среде, несмотря на обещанные правительством меры, желающих пойти на выкуп помещичьей земли находились единицы - их материальное положение не позволяло осилить высокие выкупные платежи. Для Ставропольской губернии наиболее важным итогом реформы 1861 года было поземельное устройство государственных крестьян.
Освобождение крестьян существенно изменило все основы государственного и общественного быта. Отмена крепостного права, таким образом, неизбежно вела к другим преобразованиям. Крестьянство этого обширного и в сельскохозяйственном отношении благодатного края издавна занимало ведущие позиции в социальной и этнической структуре населения региона. Оно являлось не только крупнейшей производительной силой в экономике края, но и участником наиболее массовых революционных выступлений.
Буржуазные реформы приводили к постепенному разрушению сословной замкнутости землевладения и созданию широких условий для развития аренды земли. Землепользование в Ставропольской губернии имело значительную специфику по сравнению с общероссийским, т. к. здесь проживало казачество, крестьянство и инородцы.
Анализ крестьянской реформы 1861 г. в России, позволил сделать вывод о том, что крестьянская реформа в Ставропольской губернии носила самобытный характер. Ставропольская губерния была сугубо аграрной, в ней было слабо развито помещичье и монастырское землевладение, поземельная крестьянская община была основным звеном крестьянского самоуправления. Поэтому главным видом аграрных отношений была аренда земли, что определило особенность пореформенных отношений в Ставропольской губернии.
Автор: Гордиенко Ю.Г.