11.12.2012 3698

Всесословные благотворительные религиозные учреждения Юга России во второй половине XIX века

 

Процесс зарождения и развития церковной благотворительности совпадает со временем принятия населением русских областей христианской религии. Если принять во внимание, что государственная власть в первые века по введении христианства все еще была недостаточно сильна, чтобы взяться за более или менее прочное внутреннее благоустройство страны, то нельзя не прийти к заключению, что христианское милосердие того времени, согласно указаниям вероучителей и в соответствии со степенью развития государственной и общественной жизни, должно было выразиться прежде всего в личной религиозной благотворительности каждого верующего в отдельности.

Самыми крупными благотворителями того времени бесспорно были князья и духовенство. Им подражало и прочее население, более или менее сознательно относившееся к христианскому вероучению. Самой распространенной формой личной благотворительности рассматриваемого времени была милостыня. Имеются отдельные указания на то, что князья и духовенство оказывали врачебную помощь, строили богадельни, госпитали, лазареты (для прокаженных), училища для мальчиков и девочек, больничные монастыри и другие закрытые заведения. Впрочем, преобладала открытая помощь, принимавшая иногда характер хозяйственной поддержки. Но благотворительность того времени, в преобладавшей форме нищелюбия и раздачи милостыни, имела целью не столько поддержку ближнего и заботу о страдающем ради него самого, сколько последствия помощи нуждающемуся, которые ожидали благотворителя за помощь в царстве небесном.

Впоследствии изменением стало принятие «личной благотворительности общественного характера». Ввиду этого в древней Руси она стала осуществляться организациями, которые, будучи общественными, земскими, в то же время были близки и интересам религиозным, на которых основывалась первоначальная помощь бедным. Такими организациями являлись церковные братства, братчины и особенно приходские общины, носившие в то время явно земский характер.

Согласно старинному праву народа, подтвержденному затем Стоглавым собором 1553 г., наряду с братствами, широким самоуправлением пользовались приходские общества и другие приходские организации. Они избирали священников и дьячков и обязывали их «порядной записью», поручая им вести прочее. Вместе с ними избирался староста, а иногда и приказчики, которые вели церковное хозяйство и рядили церковных половинщиков, раздавали в долг деньги, собирали долги, помогали из церковной казны неимущим хлебом, деньгами и т.д. Действовали приходы в этом самостоятельно, как самоуправляющиеся церковно-земские единицы, и совершенно независимо от гражданских и духовных властей. При их посредстве древнерусская личная благотворительность, выражавшаяся преимущественно в «безразборчивой, слепой милостыне» постепенно стала принимать характер земской организованной помощи нуждающимся, основанной уже на иных началах и имевшей в виду не только религиозные запросы благотворителей, но и такие общественные цели, как местное благоустройство, порядок и если не полное соответствие формы помощи характеру нужды, то, во всяком случае, помощь действительно нуждающимся, а не профессиональным нищим.

В земско-приходской деятельности, наряду с открытыми видами призрения, получила широкое развитие и закрытая благотворительная помощь, особенно в форме пользования так называемыми кельями для нищих. В приходах также строились «вдовьи дворы», а при некоторых монастырях постепенно вырастали целые нищенские слободки, заселенные бобылями, беспашенными и обедневшими крестьянами и другим нуждавшимся «оскуделым» людом. Из открытых форм помощи земско- приходских организаций особое внимание заслуживает выдача в ссуду из церковной казны денег, хлеба, сена и др. Ссуды выдавались обычно на уплату податей, хозяйственные и личные надобности, как под заклад имущества, так и без заклада.

Приходы во внутреннем своем обиходе были тесно сплочены: все в приходе знали друг друга, все были осведомлены не только о материальных нуждах каждой семьи своего прихода, но и о нравственных качествах каждого соприхожанина. Ввиду этого приходская благотворительность гораздо больше соответствовала действительным нуждам бедных, чем милостыня. Оказанию призрения в приходе непременно должна была предшествовать оценка степени необходимости в помощи для каждого просящего ее. Таким образом, приходская помощь бедным, не только по организации, но и по формам представляла начало новой системы, находившейся в значительной мере в противоречии с системой личной религиозной благотворительности, выражавшейся по преимуществу в «слепой милостыне».

Упадок земско-приходской жизни в восточной и средней полосе России начинается со времени, с одной стороны, усиления в государственном управлении приказного начала за счет земского, а с другой - ослабления вольностей простого народа, затем окончательного складывания крепостного права. В XVII веке во многих приходах свободного населения почти не осталось, а потому и значение их, как земских самоуправляющих единиц, значительно ослабло. К тому же епископы, беря пример с центральной власти, начали предъявлять права на церковную казну приходских союзов и постепенно добились этого. В конце XVII века было уничтожено и право прихода избирать священников, хотя и ограниченное уже закрепощением крестьян, но все-таки существовавшее и интересовавшее его. Интерес населения к приходу уменьшился еще больше. Деятельность его стала ограничиваться тесными рамками церковного устроительства. С падением земско-приходских организаций постепенно свелась к нулю и приходская благотворительность.

Между тем потребность и в школах, и в благотворительных учреждениях не уменьшилась. Напротив, она постепенно усиливалась, а в некоторых случаях была прямо неотложной. Поэтому в восстановлении прежней благотворительной и просветительной деятельности приходов ощущалась настоятельная потребность. Однако государство в селениях с крепостным населением препятствовало этому. К этому же времени до чрезвычайности усилилось центральное управление государством, которое, как это всегда бывает в таких случаях, развилось за счет местного земского управления.

Во второй половине XVII века государственная власть была самой реальной, самой могучей силой в стране, а потому, когда нищенство разрослось в крупное, всем заметное зло, она не могла уже игнорировать его и, в качестве единственной крупной силы, постепенно начала применять по отношению к нему те или иные меры. Таким образом, на смену личной благотворительности и земско-приходской помощи бедным выступили государственное призрение и государственная помощь нуждающимся.

Призвать приход к прежней общественной жизни стало возможным не раньше чем было уничтожено крепостное право. С этого времени в церковной благотворительной деятельности определились два основные направления, различающихся объектом прилагаемых усилий и целями. Одно из них, состоявшее в оказании помощи нуждавшимся лицам духовного звания, было построено на началах сословной взаимопомощи и осуществлялось епархиальными попечительствами и обществами. Другое же, проводимое в жизнь такими церковными организациями как приходские попечительства и братства, было в большей степени ориентировано на прихожан или представителей иных конфессий, то есть лиц, не входящих в духовное сословие.

По «Положению о приходских попечительствах при православных церквах» от 2 августа 1864 г. в их обязанности входило: содержание и удовлетворение нужд приходской церкви; изыскание способов к безбедному для церковного притча существованию и попечение об устройстве и содержании назначенных для его помещения домов; изыскание средств к учреждению в приходе школы, больницы, богадельни, приюта и «вообще к оказанию бедным людям прихода, в необходимых случаях, возможных пособий», а также на погребение неимущих умерших. Попечительство состояло из избираемых всеми правоспособными прихожанами членов, в число которых, как «непременные» члены, входили священнослужители, церковный староста и волостной старшина. Источником денежных и других материальных средств попечительства служили добровольные пожертвования. Они собирались или по подписке, или через кружки, выставленные на видных местах и обносимые в церквях во время богослужения «с ясным обозначением, для каких целей предназначена кружка».

Положение о приходских попечительствах отразило на себе два влияния. С одной стороны, духовенство и епархиальные власти, значительно усилившиеся к этому времени, не хотели уступать собранию прихожан приобретенных ими прав по замещению вакантных священно - и церковно-служительских мест, по распоряжению церковными имуществами, капиталами и тому подобное, а с другой стороны, было очевидно, что без участия добровольных деятелей-прихожан - общественная жизнь приходских организаций не может быть восстановлена. Призвать же таких деятелей значило, дать им соответствующие права и притом за счет прав причта. И положение о приходских попечительствах заняло неопределенное, промежуточное место между двумя началами - между принципами государственной и общественной благотворительности.

Приходские попечительства нигде в законе не назывались церковными (это наименование было присвоено им жизнью только впоследствии), и едва ли можно сомневаться в намерении законодателя придать им в некоторой мере характер союзов гражданских и по преимуществу, земских. Однако, намерение это было осуществлено не с должной полнотой и, наряду с земскими особенностями приходских организаций, они носили черты и церковного характера.

Двойственный характер положения вызвал весьма много затруднений на практике. В то время, когда светские деятели стремились к осуществлению в попечительствах земских начал, представители духовенства, наоборот, желали видеть в них нечто вроде учреждений, созданных в помощь церковному причту. По мнению первых, приходские попечительства представлялись настолько самостоятельными общественными учреждениями при православных церквях, что имели право на приобретение недвижимой собственности на свое имя. По мнению других, напротив, попечительства являлись лишь исполнительным органом по хозяйственной части, а потому подчиненным духовным консисториям и архиереям. Раскол, происшедший между деятелями приходских попечительств, защищавшими земское значение их, с одной стороны, и отстаивавшими подчиненное положение попечительств по отношению к духовным властям, с другой, привел в конце концов к тому, что первые из этих деятелей отшатнулись от приходских попечительств и предоставили их всецело вторым.

В первый же год издания закона упование церковных благоустроителей на превращение приходских попечительств в стабильный источник материального обеспечения духовенства принесло определенное разочарование. В подавляющем большинстве епархий было учреждено незначительное количество попечительств. Лучше всего дела обстояли там, где архиереи и гражданское начальство проявляли настойчивость. На первом месте оказались Самарская и Подольская епархии. К годовщине закона в них открылось, соответственно 177 и 266 попечительств. Другие отставали с огромным разрывом. Так, например, в Орловской епархии к ноябрю 1865 года насчитывалось всего 23 попечительства, в Иркутской, к концу того же года 37, в Калужской к весне 1866 года - 13. Ни одного попечительства не появилось в Кавказской, Камчатской и ряде других епархий.

Чрезвычайно медленно учреждение попечительств проходило даже в густонаселенных, с большим числом церквей, епархиях: Владимирской, Костромской, Тамбовской, Воронежской, Пензенской и т.д. Не лучше складывалось положение и в столичных епархиях. Так, в 1868 году в Московской епархии числились открывшимися всего 6 попечительств, а в Петербургской - 5. Одним из лидеров по созданию попечительств являлась Донская епархия, где к концу 1869 года было открыто 100 учреждений подобного рода. Но несмотря на то, что их число было довольно внушительным, в действительности значительная часть их бездействовала. Так, все в том же 1869 году попечительствами Донской епархии было собрано всего лишь 6124 р. 27 к.

Размышляя о причинах неудач, обер-прокурор по прошествии почти 20 лет заметил: «данные факты показывают, что не везде поняли значение церковно-приходских попечительств для благоустройства приходской жизни и что не повсеместно возбуждено в православных населениях достаточное сочувствие к учреждениям этого рода. Довершить то и другое дело принадлежит приходскому духовенству».

Возбудить сочувствие в православной среде к учреждению приходских попечительств попытались и на территориях казачьих войск. Но возможность создания попечительств здесь резко сужалась, так как часть из войск почти сплошь состояла из старообрядцев (Уральское, Оренбургское, Астраханское). В других процент староверов оставался высоким (Кубанское и Терское). Поэтому и результаты усилий по созданию приходских попечительств здесь оказались очень скромными. Достаточно сказать, что по всей Кавказской епархии через десять лет по выходе закона насчитывалось всего лишь 10 попечительств, а к 1886 г. осталось только 4.

В связи с этим целесообразнее будет говорить о ходе создания попечительств и их деятельности в крупнейшем Донском войске, где православное население абсолютно преобладало (Так, в 1881 г. из 1378865 жителей в Донской епархии, православных обоего пола было 1273867 человек, что в процентном отношении составляло 92,4% от общего числа проживающих в области). Ознакомиться с текстом закона 2 августа 1864 г. стало возможным в Донском войске только 31 декабря. Но спустя несколько месяцев никаких существенных результатов замечено не было. Поэтому 25 июня 1865 г. местное Присутствие по обеспечению православного белого духовенства обратилось к Донскому архиепископу Иоанну с изложением своей точки зрения к проблеме, считая, что приходские попечительства нужны в первую очередь в крестьянских селах, так как «крестьяне, только что вышедшие из крепостной зависимости, еще весьма сбивчиво понимают многие вопросы, клонящиеся к общественному благоустройству. Чтобы избегнуть, по возможности, этих затруднений необходимо такое посредничество между прихожанами, которое оказало бы благотворное участие в разъяснении им настоящего дела, и тем облегчило путь к правильному приведению оного к концу». «В казачьих же станицах, как обществах сравнительно более развитых, вопрос о нуждах духовенства не может встретить особенного затруднения, хотя это и ни сколько не доказывает необходимости откладывать и там учреждение приходских попечительств».

Первоначальное открытие приходских попечительств протекало крайне замедленными темпами. До конца 1865 года попечительства были учреждены только при нескольких слободских церквях, а из станиц - лишь в Бесергеневской. Исправить такое положение дел удалось только после того, как в июле 1866 г. «Войсковым Правлением, вследствие сношения с Донской Духовной Консисторией 20 октября 1865 г. сделано было распоряжение через Дворянских Депутатов и Сыскные Начальства об оказывании должного содействия к открытию Попечительств при приходских церквах Донской Епархии тем лицам, кои назначены будут Епархиальным Начальством».

Несмотря на предпринятые меры, при учреждении приходских попечительств приходилось сталкиваться с определенными трудностями. Так, 31 марта 1867 года Леоново-Калитвенское волостное правление поставило в известность благочинного священника Троицкой церкви Евфанова о том, что «прихожане душевно бы желали согласно помянутого положения открыть попечительство в пределах прихода, но по обстоятельствам стесняющим жителей прихода в поземельных отношениях и отягощенных платежами и натуральными повинностями приступить к устройству оного не в состоянии». В ряде случаев, от духовенства некоторых церквей поступали просьбы в адрес консистории о закрытии уже существующих попечительств. Показательным в этом отношении является рапорт священно-церковнослужителей Донецкого округа слободы Анновки- Ребриковой на имя благочинного священника Иакова Евфанова, в котором они заявляют, что «так как мы да и сами прихожане по неопытности и без всякого соображения встретили большое затруднение и неудобства, а главное без соблюдения формального положения к открытию приходского попечительства при нашей Успенской Церкви, то считаем невозможным и затруднительным по причине бедного состояния временно-обязанных крестьян, не имея в виду никаких средств в пользу имеющего быть попечительства продолжать начатое нами дело о сем предмете». Факты, свидетельствующие об отсутствии желания учреждать попечительства в ряде станиц и слобод представлены в рапорте каменского благочинного Иоанна Пащинского в Консисторию, в котором священноцерковнослужители Луганской станицы, священник Михаил Васильев слободы Волошиной Николаевской церкви и крестьяне-собственники первого мирового участка Карпово-Глубокинской волости слободы Дячкиной заявили «о неизъявлении желания обществами означенных станиц и слобод на учреждение попечительств при приходских их церквах, согласно правилам положения о них». В некоторых приходах попечительства воспринимались как введение очередного налога, поэтому население сопротивлялось их избирать. Так, в год открытия Капачовского церковно-приходского попечительства, Филоновской станицы священнику прихода составило много труда убедить прихожан открыть попечительство. Прихожане, несмотря на основательные доводы священника о пользе попечительства, долго кричали: «Не надыть! Ничего нам не надыть! Это все едино что земство: лишь бы деньги с нас собирать!». Ярким примером, поясняющим мотивы отказа учреждать приходские попечительства служит приговор прихожан Успенской церкви станицы Гундоровской, в котором говорится о том, что «в казачьих общинах попечительства не нужны, так как духовенство обладает приличными доходами: использует лесные и травяные паи, занимается скотоводством, получает плату за требы. Кроме того, в распоряжении духовенства казачьего происхождения были собственные мукомольные и ветряные заводы и торговые лавки, сдаваемые в наем. А часть из духовенства иногороднего происхождения, располагая собственными домами, продолжали получать из станичных сумм квартирные деньги».

Говорить о полной неэффективности открывавшихся в Донской епархии попечительств было бы не совсем верно. Определенная часть учреждений подобного рода довольно благополучно осуществляла свою миссию. Подтверждением этому являются слова, произнесенные 19 февраля 1869 года председателем приходского попечительства Христорождест- венской церкви Нижне-Кундрюческой станицы священником Петром Максимовым по поводу годовщины двухлетней деятельности попечительства: «И я в настоящее время, исполненный благодарных чувств, не могу ничего более выразить как эти чувства благодарности. И во-первых, возношу свое благодарное сердце к Господу Богу, благодевшему нам во всех благих начинаниях, и помогшему нам положить прочное начало учрежденного по Высочайшей воле приходского попечительства. Во-вторых, мои чувства благодарности относятся к мудрому Правителю всей земли Русской Благочестивейшему Императору Александру Николаевичу, познавшему нужды своего народа и даровавшему ему мудрые законы и благодетельные учреждения. Потом моя благодарность обращается к Вам, - Правители веси сей! Как исполнителям мудрых предначертаний своего Царя, за Ваше содействие в учреждении приходского попечительства и за помощь во всех его предприятиях. Далее примите мою искреннейшую благодарность Вы - сотрудники мои, члены приходского попечительства! Много Вы понесли трудов, много потерпели оскорблений и укоризны в двухлетнем разрабатывании нивы для сеяния общественного блага. Но утешайтесь тем, что Вы первые бросили в эту ниву семена, плодами коих будут пользоваться весьма многие и благодарить Вас. Благодарю, наконец, и всех Вас, сограждане мои! За Ваше доверие к нам, за Ваши жертвы, за Ваши труды и за все - даже за укоризны Ваши, потому что они были полезны нам, предохраняя нас от злоупотребления Вашими жертвами и побуждая более вникать в свое дело».

Но и переоценивать возможности приходских попечительств было бы излишним. К началу XX века из 27 благочиний Донской епархии, в которых функционировало 492 попечительства (для сравнения: к началу XX века на Кубани насчитывалось всего лишь 6 церковно-приходских попечительств), определенный вклад в развитие церковной благотворительности удалось внести попечительствам всего лишь 10 благочиний, критериями оценки деятельности которых послужили количество учрежденных попечительств и суммы собранных пожертвований. К их числу можно отнести такие благочиния как: Кирсановское, Константиновское, Каменское, Митякинское, Александровско-Грушевское, Семикаракорское, Большинское, Урюпинское, Качалинское и Кагальницкое.

В соответствии с данными, обращает на себя внимание структура пожертвований. В ней отражено отрицательное отношение прихожан к принтам: деньги жертвовались в подавляющем большинстве на храм, а на улучшение содержания причтов поступали весьма незначительные суммы. Даже средние цифры настолько малы, что говорить о каком-либо сдвиге в решении проблемы материального обеспечения приходского духовенства с помощью попечительств не приходится. Так, в 1869 году попечительствами Донской епархии на содержание причтов не было пожертвовано ни одной копейки. Тогда как на украшение каждого из храмов в среднем было собрано 47р.50к., а на благотворительные цели каждого прихода -  13р.74к. В 1901 году показатели составили, соответственно, 20р.39к., 395р.13к., 31р.59к.

О весомом вкладе Донской епархии в дело развития церковной благотворительности, свидетельствует тот факт, что например, в 1881 году по Донской епархии было собрано на каждое попечительство в среднем по 230р.25к., а по Российской Империи в целом в 1882 году - только по 176р.54к. Следует сделать акцент и еще на одной особенности. Если в целом за годы реформы количество попечительств по Российской Империи не достигло даже трети от общего числа приходских храмов, то в Донской епархии, например, в 1881 году на 374 приходские храма было учреждено 170 приходских попечительств, что в процентном отношении составляло 45% от общего числа храмов. А это в свою очередь означало, что попечительства были созданы почти в каждом втором приходском храме.

В ходе проведения реформы по истечении почти тридцати лет со времени введения в действие положения о попечительствах обнаружились недостатки их существования. В виду поступающих заявлений о внесении изменений и дополнений этого положения в 1893 году Св.Синод посчитал своевременным приступить к его пересмотру. Недостатки приходских попечительств имели двойственный характер: с одной стороны, они коренились в самих основах этого учреждения, с другой стороны, во внешней организации. К недостаткам первого рода относились прежде всего неопределенность и растяжимость задач преследуемых попечительствами. Само собою разумеется, что на практике ни одно попечительство все эти задачи не могло осуществлять, а выбирало обыкновенно одну из них (преимущественно церковно-благоустроительную), которую и преследовало по мере сил. Выбор обусловливался не всегда местной нуждой, но часто и личными интересами председателя попечительства или настоятеля церкви. Это охлаждало отношение прихожан к попечительству и тормозило деятельность последнего.

Не меньшее, если не большее, влияние на эту деятельность, в отрицательном, конечно, смысле оказывала и внешняя организации попечительств. В ее основу были положены выборы; члены попечительства выбирались на общем собрании прихожан; председатель также избирался.

На практике заманчивая идея вырождалась в нечто очень непривлекательное. Сплошь и рядом в сельских попечительствах председательствовал местный кулак или полупьяный писарь, не признающий кроме своих личных, никаких других интересов. Точно также и состав членов попечительства редко являлся безупречным; на шаткой почве выборов, никем не контролируемых, крикуны и нахалы всегда имели успех. Совокупностью этих условий только и можно было объяснить те дикие факты, которые встречались не редко в церковно-приходской жизни.

Данные выводы основываются на ряде документов, к числу которых относится сообщение одного из лиц, близко знакомого с положением дел в некоторых попечительствах Донской епархии. В оставленной им записке было отмечено, что: «хорошо известное К. попечительство, во главе со своим светским председателем, более чем о поддержании церкви, причта, школ и т.п., заботится об устройстве на средства попечительства пожарного обоза и сарая, который уже и поставлен среди церковной площади недалеко от церкви. Хлопочет он также об открытии в приходе воскресных и праздничных базаров, в то время как приходский священник и в проповеди и частных беседах ратует против этих праздничных источников безнравственности. Другое попечительство Д. ходатайствует об открытии в приходе большого числа «питейных», как вернейшем источнике денежной доходности, совершенно игнорируя храм, школу и приходское благотворение. И замечательное явление: упомянутое К. попечительство за пять лет не только не уделило из своих средств ни копейки в пользу училища, но даже лишало школу земельного источника доходности. В тяжкие дни народного голодования и цынготной болезни это же самое попечительство не проявило никакой деятельности в пользу меньшей голодавшей и болящей братии. Для кормления и лечения было организовано новое временное попечительство под председательством священника. Точно также попечительство не сочло себя обязанным принять какое-либо участие в деле народного здравия в тревожные дни бывшей холерной эпидемии. Если что полезное было сделано прихожанам, то опять таки тем же временным попечительством. Само собою понятно, что о религиозно-нравственном улучшении прихожан и о поддержании доброй семейственности и трезвости тут не было и вопроса. За достоверное также нам известно, что П. и Я. попечительства, со светскими председателями, домогались заведывания всеми церковными суммами, а когда им было отказано в незаконном их посягательстве, они ограничили свою деятельность в отношении всего, касающегося церкви, одним обещанием отапливать церковную караулку. И вообще, вместо того, чтобы помогать приходским священникам в их деятельности и служить общему делу церковно-приходского благоустройства, некоторые попечительства заводят даже борьбу со священниками».

Отсутствие какого-либо контроля за деятельностью попечительств и злоупотребления в ряде случаев должностными обязанностями со стороны их руководства дополняли сумму условий неблагоприятно действовавших на развитие этих учреждений, так как полная свобода при ненормальном положении дела была способна только погубить или испортить его. Ярким свидетельством данного вывода послужило утверждение о том, что: «не малый вред приносит доброму делу попечительств то обстоятельство, что в председатели их, особенно в захолустьях, степных и малограмотных приходах, попадают светские люди, часто сомнительной нравственности и неустойчивой религиозности, для которых нажива, барыш выше школ, больниц, обществ трезвости и вообще всяких благих начинаний. Неправильная деятельность попечительств или совершенная бездеятельность зависит и от того, что у них нет устойчивого, компетентного контроля и высшего центрального управления, которое бы заведовало всеми в епархии попечительствами, руководило ими и давало им тон в их деятельности. По §8 положения о приходских попечительствах, наши попечительства должны отдавать отчет о своей деятельности общему собранию прихожан, от которого зависит определение порядка отчетности и поверка оной. Но кто не знает, что такое наши общие собрания прихожан?! Соберутся прихожане в здании станичного правления или в церковной караулке - это безразлично. В большинстве случаев эти собрания представляют собою шумно-безтолковую толпу крикунов, которые, накричавшись до хрипоты из-за земляных, лесных, луговых паев, выгонов, безропотно потом подписывают все то, что предлагается для их подписи».

Общие замечания и недостатки, присущие деятельности приходских попечительств, функционировавших в Донской епархии были распространены как на территории всей Российской Империи, так и в Кавказской епархии в частности. Так, по словам Г.Михайловского: «учреждение приходских благотворительных обществ в селах и станицах Кавказской епархии гораздо легче и удобоисполнимее, чем учреждение церковно-приходских попечительств, которые не привились в нашей епархии главным образом вследствие широкого и непосильного для многих приходских общин круга деятельности, указываемой положением об этих попечительствах, а отчасти и вследствие неправильного отношения к церкви, проявлявшегося в тех немногих попечительствах, которые были открыты».

Но самым крупным недостатком приходских попечительств необходимо признать их полную неспособность удовлетворить религиозно-нравственным потребностям церковного прихода. Приходские попечительства не в состоянии были преследовать задачи религиозно-нравственного характера, не потому только что эти обязанности Положением не были предусмотрены, а главным образом потому, что этому препятствовала организация попечительств. Содействовать священнику в подъеме религиозной жизни прихода могли только прихожане, безупречные с религиозно-нравственной стороны. А членами попечительств становились зачастую люди сомнительной нравственности, индифферентные к религиозным и церковным вопросам. Ни о каком содействии здесь и речи быть не могло, и на самом деле очень часто имело место со стороны попечительств противодействие священнику или незаконное посягательство на чужие права. По своему существу попечительство являлось не религиозным союзом, а собранием представителей от прихожан, которому были ближе интересы церкви не духовные, а хозяйственные и благоустроительные.

Таким образом, если принять все изложенные положения, относительно того, что однородность задач есть главное условие плодотворности дела, что задачи хозяйственные и благоустроительные имеют большое значение и очень обширны, что они очень близки интересам всех прихожан, представителем которых является попечительство, что дело благотворительное тесно связано с делом религиозно-просветительным, то неизбежным становится вывод о необходимости выделить из круга ведения приходских попечительств благотворительные задачи, предоставив им попечение о благоустройстве и благосостоянии приходской церкви и причта в хозяйственном отношении.

Органом церковно-приходской жизни, который мог по праву ведать благотворительное дело в приходе было церковно-приходское братство. По своему существу братство было религиозным союзом мирян, объединившихся около своего пастыря для служения нуждам православной церкви, для борьбы с врагами церкви, для взаимной помощи и поддержки, для распространения просвещения, для дел благотворительности и т.п. Основные черты этой организации состояли в следующем: братство являлось добровольным союзом, союзом лиц искренно-религиозных и преданных интересам церкви и союзом под естественным руководством духовного пастыря. Каждое братство имело свой устав и, благодаря этому, его деятельность не была замкнута в заранее определенные шаблонные рамки. Церковно-приходское братство, благодаря своей организации, было именно тем органом приходской жизни, которому были наиболее доступны благотворительные задачи в связи с религиозно-нравственными. Но следует отметить, что распространение церковно-приходских братств было весьма ограничено.

Свое начало и развитие братства получили в западной России. Появились они в XV и XVI веках, когда польско-латинский гнет заставил православное население сплотиться вместе для борьбы с врагами церкви. Жизнь постепенно выработала организацию братств. Это были союзы мирян и духовенства для защиты церкви, для просвещения народа и для помощи всем нуждающимся. По своей структуре братства представляли из себя самоуправляющиеся корпорации, в которых каждый член нес известную обязанность или повинность. Братство имело свой суд, свое управление и казну. Вступление в братство сопровождалось некоторыми обрядами, как, например, целованием креста и присягой в верности и послушании. Такая организация братств позволила им сослужить великую службу своей народности и церкви. Угнетаемое православие нашло в братствах твердую опору, а врагам церкви пришлось долго тратить силы на борьбу с братствами. Наконец, когда исторические условия жизни изменились к лучшему, деятельность братств стала ослабевать и совершенно прекратилась к концу XVIII века.

В 1862 году польское восстание оживило воспоминание о деятельности братств; было признано полезным восстановить древние братства и вообще регламентировать это дело. В 1864 году были изданы «Правила о православных церковных братствах» и с этого времени начинается появление многих новых братств не только в одном Западном крае, но и по всей России. Эти братства имели уже несколько иную организацию, нежели древние. Они представляли из себя союз духовенства и мирян, направленный к достижению религиозно-просветительной или благотворительной цели. Связь между членами братства была чисто внешняя, так как членом мог быть всякий желающий, вносящий известную лепту. Корпоративности не существовало и никаких личных обязанностей члены братства не несли. Круг деятельности братств большей частью охватывал епархию, хотя были братства, распространявшие свои действия на более обширные пространства.

Одновременно с изданием правил о братствах было издано и положение о приходских попечительствах, круг действий которых охватывал только данный приход. Очевидно, что с изданием положения все надежды на подъем приходской жизни были возложены на попечительства. На них было обращено все внимание и они быстро стали учреждаться в приходах. Так, если к 1890 году приходских попечительств во всей России насчитывалось 11919, с бюджетом расходов 2142237 рублей, то к 1-му января 1893 года в России действовало, кроме остатков древних, всего лишь 159 новых церковных братств, в которых участвовало и работало, по приблизительному расчету, свыше 37642 братчиков. Эти братства обладали капиталом (неприкосновенным, запасным и остаточным) на сумму свыше 1629707 рублей; годовой оборот денежных средств которых выражался в сумме свыше 803963 руб. прихода и 598220 руб. расхода.

Учреждению в приходах попечительств способствовало и соответствие их духу времени: выборное начало, положенное в основу попечительств, подкупало в их пользу. К этому надо прибавить и некоторую косность русского ума; он любит двигаться по известному, раз указанному, направлению, до тех пор, пока не встретит непреодолимого препятствия. Направление с самого начала было указано: для деятельности в пределах прихода - приходское попечительство, для деятельности вне прихода - братство.

Под братством подразумевался отнюдь не орган церковноприходской жизни, а простая совокупность лиц, деятельность которых охватывала более или менее обширный район, учреждением же приходским считалось только одно попечительство. Это пагубное смешение понятий и являлось причиной того, что церковно-приходские братства были так мало известны и не повсеместно распространены.

Среди немногочисленных религиозно-просветительных братств, функционировавших на территории Ставропольской епархии особо выделялись такие как: Андреевско-Владимирское в г. Ставрополе, Александро-Невское в г. Екатеринодаре и Осиевское в г. Майкопе.

Первое из них, при пособии от Епархиального Училищного Совета, к 1901 году имело три церковно-приходские школы: мужскую, женскую и смешанную с ремесленными отделениями, - народную читальню-библиотеку, книжный склад; в двух пунктах вело религиозно-нравственные чтения и, наконец, издавало листки и брошюры религиозно-нравственного содержания. Александро-Невское Братство, основанное в 1892 году, при участии местного Благотворительного Общества, в здании городского шестиклассного училища к началу XX века имело две многолюдных воскресных школы (мужскую и женскую), кроме того, оно имело народную библиотеку, состоящую из 3-х тысяч книг и при ней народную читальню, которую ежедневно посещало от 30 до 70 человек, а в течение года свыше 15 тысяч человек. В распоряжении братства имелась также соборная церковно-приходская школа на 120 человек. Майкопское Осиевское Братство имело к этому времени убежище для бесприютных детей всех возрастов (от 2 до 15 лет) и при нем школу грамоты для детей школьного возраста с различными прикладными занятиями: корзиночным, чулочным и т.п.

Значительный интерес представляет деятельность Ставропольского Андреевско-Владимирского братства, которое своим возникновением было обязано слиянию в 1893 году созданного в 1873 году Братства Св. Апостола Андрея Первозванного, с миссионерским характером деятельности с возникшим в 1888 году Братством Св.Равноап. Кн.Владимира, по преимуществу благотворительным. При слиянии каждым из этих учреждений были привнесены в общую сферу деятельности основные черты своего прежнего направления и характера. С 1893 года материальная и духовная благотворительность братства не ограничивалась одним только Ставрополем, а по мере сил и средств распространялась на всю епархию.

Расширение сферы деятельности братства, особенно в деле религиозного просвещения населения края, имело очень важное общеепархиальное значение и обусловливалось положением края. Еще в 1888 году в одном из постановлений местного епархиального начальства, циркулярно оповещенном духовенству епархии, было упомянуто: «К крайнему сожалению, из дел консистории усматривается, что случаи совращения православных в раскол, а особенно в сектантство - нередки. Между причинами, порождающими это крайне скорбное явление, нельзя не видеть главной: - пробудившегося стремления народа к религиозному просвещению и неудовлетворенности в этом стремлении при настоящем положении дел. Простой человек ныне жадно зачитывается Евангелием, изучает его даже в поле в свободные от работы часы, беседует о вере и вообще хочет знать веру. Этим-то стремлением народа и пользуются лжеучителя, рыщущие всюду в одежде овчей. Чтобы оградить простой народ в столь трудное для него время, чтобы не допустить усвоения им бредней раскола и сектантства, чтобы направить благие стремления его на истинный путь, - пастырям церкви необходимо идти навстречу этим стремлениям и воспользоваться им во спасение его, дав ему здоровую пищу для ума и сердца».

Благотворительную деятельность среди нуждавшихся в материальном пособии также настоятельно было необходимо расширить вообще и особенно в силу обстоятельств переживаемого времени. Она не должна была ограничиваться одним городом, как это было с Владимирским братством, а должна была, по возможности, привлекать к созданию и пожертвованиям население всей епархии. Холера умножила в крае число сирот и безродных, особенно среди «пришлого люда». Помочь им было настоятельно необходимо из опасения, что они могли быть завлечены в сети сектантства и раскола, где помощь нуждавшимся была очень хорошо развита. Всем этим запросам времени - духовным и материальным - Андреевское братство не имело возможности удовлетворить.

Поставив себе задачей просвещение инородцев, охранение чистоты Православия путем распространения религиозно-нравственного просвещения разноплеменного населения епархии, братство, как видно из его отчетов, за первое десятилетие существования в своей деятельности ограничивалось по преимуществу оказыванием материальной и нравственной поддержки лицам, ищущим православия и обратившимся в Братство. Братство подготовляло их в изучении веры и устраняло «разные случайные препятствия к обращению их в православие» - выписывало необходимые документы, подыскивало подходящий труд для нового члена церкви, давало приют, одежду, обувь и т.п. В воздействии же на иноверческое и сектантское население в деле народного просвещения оно ограничивалось распространением книг и брошюр религиозно-нравственного содержания, иногда бесплатном, пополнением (иногда даровым) библиотек беднейших церквей епархии. Делались попытки к воздействию и на магометан, и при Ачикулакском приставстве была устроена, при содействии братства, на средства инородцев походная церковь, но попытки эти никаким успехом не увенчались. Самым крупным делом братства было учреждение единоверческих приходов, материальная и нравственная поддержка возникшему в епархии единоверию и единоверческим священникам.

Во второй половине существования братства его деятельность была значительно расширена, но, нельзя сказать, чтобы это расширение произошло в интересах Братства, в смысле достижения намеченных в уставе целей. Ему было придано много посторонних обязанностей, среди которых терялись его прямые обязанности. К братству был присоединен Училищный совет по церковно-приходским школам; оно определяло компетенцию лиц, ищущих псаломщичьи должности, сана диакона; оно распоряжалось кассами, учрежденными для вспомоществования бедным псаломщикам и семинаристам; оно рассматривало внебогослужебные собеседования и церковные проповеди; оно вносило в свой отчет действия миссии для язычников, раскольников и сектантов, организованные епархиальным начальством и проч.

Таким образом, за вторую половину своего существования Андреевское братство носило характер не частного просветительного кружка, а скорее учреждения административного, и за сложностью придаточных обязанностей, оно не могло и думать о расширении сферы чисто своей деятельности. А между тем жизнь и время давали о себе знать: с наплывом пришельцев из южного края, в большинстве сектантов, людей состоятельных, имеющих массу рабочих, баптизм и штунда стали быстро распространяться в епархии. Явилась нужда стать ближе к миссионерско- просветительному делу непосредственно самому епархиальному начальству, дабы иметь возможность ближе наблюдать за религиозно-нравственным состоянием паствы и не вносить крайне нежеланного раздвоения власти и мероприятий в деле охранения и распространения веры; освободить братство от излишнего дела, чтобы оно могло быть деятельным и действительным помощником епархиальному начальству в борьбе с разрастающимся злом.

Наряду с этим встала необходимость применить и сам устав братства к времени и обстоятельствам. Прежде всего был отделен от братства преосвященным Евгением епархиальный Училищный совет, сфера деятельности которого была и многогранной и требовала специалистов в этом деле; Совету было поручено испытание лиц, ищущих диаконоучительского места; миссионерское дело, требующее особенного внимания было передано в консисторию; псаломщическая касса была вверена кафедральному протоиерею с членами консистории, а ученическая - в ведение семинарского правления и инспектора; была организована особая комиссия для рассмотрения отчетов о внебогослужебных собеседованиях. Возникшее в 1888 году Владимирское братство широко растворило двери для благотворительной помощи бедному населению города Ставрополя, чаще других беспокоившему Андреевское братство просьбами о помощи. С освобождением Братства от придаточных дел, со сложной канцелярией, ему оставалось все свои силы - материальные и интеллектуальные - направить на чисто просветительное дело. Плодотворное решение задач, поставленных перед Андреевским и Владимирским братствами, стало возможным только в процессе их объединения, о чем свидетельствовали результаты их совместной деятельности. Подтверждением позитивной работы Андреевско-Владимирского братства к началу XX века на поприще церковной благотворительности являются данные сопоставительной таблицы приходо-расходной деятельности упомянутого братства с деятельностью Майкопского Св.-Осиевского братства, основанного в 1890 году, Таганрогского Соборного братства, возникшего в 1874 года и Аксайско- Богородичного братства, созданного в 1886 году.

Согласно статистическим сведениям, к началу XX века Ставропольскому Андреевско-Владимирскому братству, благодаря объединению совместных усилий, удалось занять лидирующее положение в оказании более или менее эффективной помощи прихожанам религиозно-просветительного и благотворительного характера. Об этом свидетельствуют капиталы, которыми обладало братство к 1901 году. Так, Донское Аксайско-Богородичное братство, учрежденное при Новочеркасском Вознесенском кафедральном соборе и распространявшее свою деятельность на территорию всей Донской епархии к началу XX века располагало всего лишь 12% от общей суммы капиталов, имевшихся в распоряжении Ставропольского Андреевско-Владимирского братства. Еще в 1895 году, оценивая деятельность Аксайско-Богородичного братства, Преосвященнейший Иоанн, Епископ Аксайский заявил, что: «деятельность нашего Братства находится еще только в зачаточном состоянии и оно далеко еще не достигло желательных успехов; его деятельность никак нельзя сравнивать не только с иностранными однородными обществами, но и другими братствами, существующими в иных епархиях». Для того, чтобы братство осуществляло более эффективную деятельность, членом Совета братства инспектором народных училищ Ф.Г.Кашменским было предложено: «для привлечения симпатий к Братству со стороны населения необходимо начать какое-либо истинно братское дело, к которому мог бы отнестись сердечно всякий братчик и в частности каждый член Совета». Таким делом, по его мнению, могло бы быть устройство приюта для бездомных, с тем однако условием, что этот приют имел бы и просветительный характер.

Не пользовалось симпатиями местного населения к началу XX века и Майкопское Свято-Осиевское братство. В октябре 1900 года председатель братства констатировал, что: «материальные средства братства всегда были невелики, и должными симпатиями местного общества оно почему-то не пользовалось. Начиная свою деятельность в 1891 году, братство имело в своей кассе всего лишь 200 рублей и в число его членов первоначально записалось 25 человек, из которых, как свидетельствует отчет за 1893 год, большая половина сомневалась в успехе дела. За все девять лет число братчиков редко превышало сотню, а за этот год число уплативших членские взносы считается десятками (26 из 67). Последний недочет объясняется тем, что с прошлого года в Майкопе начало функционировать городское благотворительное общество и благотворительные силы естественно разделились».

Еще одним примером, свидетельствующим о наличии изъянов в деятельности ряда церковных братств можно назвать учреждение «Николаевского церковного противораскольнического братства» в Пятиизбянской станице, являвшейся гнездом раскола в Донской епархии. В отчете братства за время его существования со 2 декабря 1896 года по 1900 год отмечено, что: «не только на первых порах своего существования, но и в последующие годы, новооткрытое Братство в достижении своих просветительных целей поставлено в такие условия, при коих может рассчитывать только на свои собственные силы и само изыскивает необходимые к тому меры и средства. В этом заключается одна из главных слабых его сторон, так как крайняя скудость материальных средств братства, при малочисленности его членов, могущих оказывать помощь ему и при отсутствии всяких положительных источников какого-либо постоянного дохода служила и служит немалым стеснением для деятельности Братства, лишая его возможности в достаточной степени пользоваться разными вспомогательными средствами в деле борьбы с расколом».

Подводя итоги деятельности церковно-приходских братств, функционировавших как в пределах вышеупомянутых епархий, так и в границах всей Российской Империи, следует отметить, что несмотря на неповсеместность распространения рассматриваемых учреждений, количество которых в целом по стране на 1892 год не превышало 1% от общего числа церковно-приходских попечительств (159 и 13915 соответственно), совокупность расходов всех 159 братств, основанных с 1864 по 1892 годы, составила к началу 90-х годов XIX века 28% от общих расходов 11919 церковно-приходских попечительств, осуществлявших свою деятельность в 1889 году. Результатом деятельности последних в Донской епархии явилось к началу XX века как ежегодное увеличение их численности, так и производимых в их пользу размеров пожертвований. Так, если в 1869 году число приходских попечительств Донской епархии составляло 1,5% от общего количества церковно-приходских попечительств Российской Империи (100 и 6870 соответственно), то в 1900 году число приходских попечительств Донской епархии увеличилось в 4,7 раза и составило 2,5% от общего количества приходских попечительств Российской Империи (474 и 18622 соответственно).

Общероссийская тенденция постепенного снижения числа приходских попечительств в 80-е годы XIX века (с 12140 в 1881 году до 11919 в 1889 году) своего подтверждения в Донской епархии не получила, трансформируясь здесь в противоположную тенденцию ежегодного увеличения их количества (с 170 в 1881 году до 210 в 1889 году). Выражением степени эффективности деятельности приходских попечительств Донской епархии послужили характер и размеры ежегодно производимых в их кассы пожертвований. Так, если в 1869 году сумма пожертвований, собранных 100 церковно-приходскими попечительствами Донской епархии на украшение и поддержание церквей, на содержание принтов, а также на церковно-приходские школы и благотворительную деятельность в приходе составила 1% от общей суммы пожертвований, произведенных на те же цели 6870 попечительствами в целом по России (6124 рубля и 687580 рублей соответственно), то в 1901 году суммы означенных пожертвований, находившихся в распоряжении 492 попечительств Донской епархии увеличились в 36 раз и составили 5% от общей суммы пожертвований, собранных на те же цели 18622 приходскими попечительствами в 1900 году в целом по России (219978 рублей и 4343328 рублей соответственно).

 

Автор: Тимченко В.А.