11.12.2012 2490

Благотворительные общества и заведения Юга России, осуществлявшие исправительно-трудовую функцию во второй половине XIX века

 

Среди крупнейших общеимперских благотворительных учреждений, выполнявших во второй половине XIX века исправительно-трудовую функцию, выделялись Попечительное Общество о тюрьмах, учрежденное 19 июля 1819 года и Попечительство о домах трудолюбия и работных домах, созданное в сентябре 1895 года. Предпринимаемые попытки ускорения темпов экономического развития России, достижения уровня индустриальных государств Запада всякий раз сопровождались дестабилизацией положения в обществе, серьезным обострением социальной напряженности и ростом преступности. Особенно высокой оказалась цена буржуазных реформ второй половины XIX века. Поистине трагичной явилась судьба миллионов крестьян, вытесненных переменами за рамки традиционного хозяйственного уклада. Появление люмпенизированных масс значительно обостряло криминогенную обстановку в стране. В результате неумолимого устремления вверх кривой преступности тюрьмы и арестантские помещения оказывались переполненными. Сама жизнь ставила на повестку дня вопрос о реформировании переживавшей глубокий кризис пенитенциарной системы страны. Возникла необходимость в создании эффективного механизма исправления преступников, закладке основ приобщения заключенных к производительному труду, профессиональному и общеобразовательному обучению и духовно-нравственному совершенствованию. Серьезную роль в этом процессе были призваны играть благотворительно-тюремные общества, ставшие по сути дела, одним из важнейших компонентов зарождавшейся системы социальной реабилитации заключенных.

Система упомянутых выше обществ Российской Империи формировалась на протяжении всего XIX столетия. Активизация либеральных устремлений высшего слоя российского дворянства в начале этого века, а также личная благосклонность Александра I подготовили почву для появления благотворительной организации неправительственного характера под названием «Общество попечительное о тюрьмах». Верховная власть, с одной стороны, была заинтересована в привлечении благотворительных средств к участию в финансировании тюремной системы, а с другой, опасалась роста влияния неправительственных учреждений на сферу функционирования мест заключения. Поэтому практически сразу же после своего возникновения «Общество попечительное о тюрьмах» приобрело характер общественно-государственной структуры.

Благодаря упорядочению общественной благотворительности в местах лишения свободы под патронатом государства облегчался доступ общественности к информации о реальном состоянии пенитенциарных учреждений и росте преступности в стране. Однако, бюрократизация всех сторон жизни в период правления Николая I привела к сковыванию инициативы филантропов, растущему недоверию правительства к любым формам гражданской самодеятельности, явившихся причиной падения эффективности работы благотворительно-тюремных организаций, формализации их деятельности, появления злоупотреблений, дискредитировавших саму идею участия общественности в решении проблем тюремной системы страны.

Изменить существовавшее положение дел стало возможным лишь в период проведения буржуазных реформ второй половины XIX века. Решением проблем снижения финансирования тюремной системы, ухудшения организации арестантских работ, медицинского обслуживания заключенных предстояло заняться все тому же «Обществу попечительному о тюрьмах». Из всей совокупности мер, входивших в круг деятельности Попечительного Общества о тюрьмах, особое внимание уделялось решению хозяйственных задач тюремного содержания. К числу мероприятий, имевших исправительный характер, относились такие как: постоянный учет заключенных, размещение их по видам преступлений или обвинений, приобщение их к правилам христианского благочестия и нравственности, оказание содействия в проявлении ими интереса к приличным занятиям и заключение провинившихся или буйствующих в отдельную камеру и т.д.

Правом назначения президента Попечительного Общества о тюрьмах обладал сам император, являясь одновременно и покровителем Общества. Им же утверждались и все члены комитета, избранные общим собранием Общества. На региональном уровне Попечительное Общество о тюрьмах было представлено губернскими или областными попечительными о тюрьмах комитетами и их уездными отделениями. Учреждение в Российской Империи подобных организаций в определенной степени снижало затраты государственных органов призрения на содержание уголовно-исправительных заведений, так как первостепенной задачей местных комитетов являлось увеличение собственных капиталов. Размеры средств, поступивших в течение 1847 года от благотворительных сборов (114.391 рубль 12 копеек) и государственной казны (505.299 рублей 84 копейки) в кассы региональных попечительных о тюрьмах комитетов, к началу 1848 года преумножили общую сумму их капиталов по сравнению с предыдущим годом вдвое составив 1.178.010 рублей 13 копеек.

Существовали местные попечительные о тюрьмах комитеты и в рассматриваемом регионе Юга России. На территории Ставропольской губернии Попечительное Общество о тюрьмах было представлено Ставропольским попечительным о тюрьмах комитетом, учреждение которого состоялось 6 марта 1848 года но утверждению императором. При наличии 42 человек, изъявивших желание вступить в ряды членов комитета, сумма денежных средств, собранных на его открытие, составила к сентябрю 1847 года 1336 рублей 62 копейки. В круг деятельности Ставропольского комитета вошло содержание тюремного замка, а также заведений призрения; контроль за качеством продовольствия, состоянием одежды и призрением больных арестантов; наблюдение за уровнем нравственного, трудового и дисциплинарного порядка среди арестантов; снабжение пересыльных и содержавшихся в полиции арестантов всем необходимым, а также ведение их долгов и выкупов.

Денежные средства Попечительного о тюрьмах комитета складывались из ряда источников, в числе которых были: казенные, городские, земские, частные поступления, членские взносы, кружечный и церковный сборы, проценты с капитала и случайные доходы.

Одной из значительных статей доходов Ставропольского Попечительного о тюрьмах комитета являлись частные пожертвования, размеры которых за 1873-1877 годы достигли 19071 рубль 55 копеек, что в общей массе благотворительных средств комитета составило 17%. Поступления от Городской Думы за указанной период доходили до 25% от общей суммы, но львиная доля всех доходов комитета приходилась на казенные пособия, составлявшие за отчетное время 47% от всех поступлений.

Практическая деятельность Ставропольского попечительного о тюрьмах комитате по осуществлению благотворительной помощи заключалась в устройстве ряда заведений и проведении некоторых мероприятий, среди которых выделялись: учреждение при тюрьме школы, больницы, церкви, оказание содействия в получении помощи детьми и семьями арестантов, улучшение питания арестантов, материальная поддержка лиц, освобожденных из мест заключения, а также выкуп должников. Организация медицинского обслуживания в Ставропольском тюремном замке состояла в оказании врачебной помощи в случае легкого заболевания непосредственно в тюрьме. Во время перенесения тяжелой формы заболевания больного переходили в Ставропольский военный госпиталь. Трудности по перевозке больных и пребывание их в госпитале обусловили возникновение в 1865 году собственной тюремной больницы, рассчитанной на 15 больных легкой и серьезной форм тяжести. Целевые ассигнования, поступавшие на содержание больницы, с 1884 года выделялись как из экономических капиталов, так и в порядке исключения, из Главного Тюремного Управления.

В декабре 1886 года при тюрьме была учреждена школа грамотности. Все расходы по ее содержанию производились совместно попечительным о тюрьмах комитетом и Епархиальным Училищным Советом. К преподавательской работе в школе помимо церкви был привлечен грамотный арестант. Ежегодное увеличение количества обучавшихся в школе (в 1886 году - 29 человек, в 1897 году - 147), свидетельствовало о повышении грамотности среди арестантов, которых к 1900 году насчитывалось 1358 человек (1226 мужчин и 132 женщины). С 1897 года в школе стали проводиться нравоучительные беседы, а также чтения военно-патриотического, религиозного содержания, призванные способствовать «нравственному улучшению арестантов». В этом же году была открыта школьная библиотека, пополнявшая свой книжный фонд за счет добровольных пожертвований.

К благотворительной помощи арестантам относилась также и выдача денежных пособий. Для арестантов, отличившихся «нравственным поведением», и выполнявших какие-либо хозяйственные обязанности, в 1875 году было учреждено вознаграждение в размере 3 рубля. Кроме того, на улучшение пищи арестантов ежемесячно выделялось 10 рублей, тогда как ежедневное содержание каждого из них обходилось государству в среднем по 6 копеек.

В число благотворительных мероприятий, проводимых комитетом, входило и призрение детей арестантов, а также детей-бродяг, поступавших в комитет из губернского правления. Согласно статье 98 Устава о предупреждении и пресечении преступлений, малолетние дети арестантов, по возможности, должны были до освобождения родителей либо отдаваться на «прокормление и попечение» частным лицам, либо помещаться в заведения Приказа Общественного Призрения за счет попечительного о тюрьмах комитета. Дети арестантов содержались в особых помещениях Ставропольского тюремного замка вместе с матерями, число которых к 1900 году составило 76 человек. Им обеспечивалось доброкачественное питание и изоляция от «заразительного общества». Изоляция от взрослых арестантов осуществлялась и в отношении малолетних преступников, отбывающих наказание в Ставропольском тюремном замке, в стенах которого им предоставлялась возможность обучения грамоте, сапожному или портняжному ремеслу по выбору. В обязанности комитета вменялись также распределение и призрение детей-бродяг. Мальчиков, «непомнящих родства», отправляли в распоряжение командира Кавказского Линейного Батальона для зачисления в кантонисты, а девочек комитет помещал в богадельню Ставропольского Приказа Общественного Призрения.

Ставропольский Попечительный о тюрьмах комитет включал в себя ряд структурных подразделений. Согласно циркулярного предписания председателя Общества попечительного о тюрьмах от марта 1849 года все губернские и областные тюремные комитеты должны были заботиться об открытии тюремных комитетов в уездных городах под председательством уездных предводителей дворянства с приглашением в члены комитетов духовных лиц, уездных судей, городских голов и т.д. С введением в действие в 1853 году нового Устава Общества учреждение тюремных комитетов возлагалось не на уездных предводителей дворянства, а на комендантов и уездных начальников. В список лиц, принимающих участие в деятельности комитетов, были включены городской голова, городской врач, бургомистр, городничий, стряпчий, священник и т.д. Учредителям предписывалось приглашать к участию в деятельности комитетов местных жителей дворянского, купеческого и духовного сословий.

Благотворительная деятельность уездных отделений Ставропольского попечительного о тюрьмах комитета определялась их финансовыми возможностями. Принимая во внимание то обстоятельство, что уездные отделения обладали незначительными благотворительными капиталами и содержали небольшое количество арестантов, учреждение каких-либо благотворительных заведений с их стороны представлялось нецелесообразным. Поэтому все экономические суммы расходовались на улучшение питания арестантов и выплату их долгов.

В октябре 1872 года состоялось открытие дамского отделения Ставропольского попечительного о тюрьмах комитета, в основу деятельности которого был положен принцип оказания трудовой помощи арестанткам женского отделения Ставропольского тюремного замка, заключавшейся в организации швейного дела и выдаче пособий. Одним из структурных подразделений тюремного комитета являлся также и комитет для разбора нищих. К моменту его учреждения в Российской Империи сложилась обширная законодательная база, направленная на искоренение нищенства и бродяжничества. В соответствии с российскими законами: «под страхом наказания воспрещалось нищенствовать или бродить по городам и селениями для испрашивания милостыни, а также дозволять неимущим калекам, - а тем более под видом их здоровым, - отлучаться самовольно из своих мест жительства и бродить по дорогам и другим местам для испрашивания милостыни».

Несмотря на значительное количество антинищенских указов, их применение было малоэффективным, в связи с чем по дорогам Ставропольской губернии бродили толпы нищих, среди которых встречались крепостные крестьяне из соседних губерний и областей, беглые рекруты и солдаты Ставропольского гарнизонного батальона, казенные поселяне, военнопленные. Задержанные бродяги препровождались рапортом в волостное правление, а оттуда - в Ставропольский земский суд, который отправлял пойманных крестьян к их обществам или помещикам, солдат и рекрутов - в распоряжение окружного начальника и коменданта, а престарелых и увечных - в Кавказский Приказ Общественного Призрения.

В соответствии с Правилами о разборе нищих, высочайше утвержденных в 1837 году и примененных к Ставрополю согласно Указа Правительствующего Сената от 4 августа 1852 года, все полицейские чиновники были обязаны следить за тем, чтобы в вверенных им частях города не было бродяг и нищих, так как «за непринятие надлежащих мер к задержанию и представлению их, таковые подвергаются строгой ответственности». На основании Общих правил о казенных взысканиях полицией налагались штрафы и на крестьянские общества и волостные должностные лица Ставропольской губернии, не проявивших инициативы в задержании людей, уличенных в прошении милостыни.

Ввиду усиления распространения нищенства на Кавказе, вызвавшего рост преступности, в Ставропольской губернии было решено открыть комитет для разбора нищих, учреждение которого состоялось в 1889 году. Выступив инициатором создания Ставропольского комитета для разбора нищих, Попечительный о тюрьмах комитет в выборе образца для его деятельности заострил внимание на «Правилах для руководства Комитетом о разборе нищих к искоренению нищенства» в Санкт-Петербурге, утвержденных 6 июля 1837 года. Вышеозначенный комитет был образован при комитете Петербургского попечительного общества о тюрьмах в 1835 году и выполнял ряд функций, в числе которых были: 1) разбор нищих или людей, просящих милостыню и забираемых полициею, т.е. отделение из их среды нищих, сделавшихся таковыми от стечения разных неблагоприятных обстоятельств, от других, праздношатающихся и нищенствующих от лености, разврата и привычки к бродяжничеству; 2) изыскание средств к надежному помещению и возможному пособию первым и деятельных мер к обращению последних от праздности к честному и полезному труду; 3) изыскание способов к учреждению со временем заведений для призрения нищих вообще, к какому бы роду они не принадлежали; 4) составление из всех наблюдений, опытов и существующих уже постановлений одного общего и полного положения об искоренении нищенства.

Упомянутый комитет находился под главным начальством и управлением президента Общества попечительного о тюрьмах и состоял из вице-президента и восьми членов. Вице-президент и четыре члена назначались из дворян и чиновников, а остальные четыре члена из почетного духовенства, купечества и фабрикантов. Правом их избрания обладал президент, который представлял списки избранных членов на Высочайшее утверждение. Вице-президент и члены комитета не пользовались жалованьем, но состояли на государственной службе. Порядок делопроизводства имел совещательный характер, а решения принимались большинством голосов. Президент, получив сведения о количестве присланных полициею нищих и их по фамильный список, доводил об этом до сведения комитета, занимающегося разбором таких людей. Комитетом производилось дознание нищих следующего содержания: о их звании, цели пребывания в городе, ремесле, способах к пропитанию, о причинах, побудивших их к прошению милостыни. Комитет в числе прочего выявлял подлинность паспортов, состояние здоровья нищих, добывал сведения о их поведении, образе жизни, истинных причинах их бедственного положения.

Нищие, оказавшиеся без паспортов, представлялись губернскому правлению для последующего привлечения их к ответственности в соответствии с законом, а нищие, имевшие паспорта или просрочившие их, отсылались на попечение комитета, который делил их по категориям и распределял - престарелых, слабых и больных по больницам и богадельням, а способных к труду помещал в дома трудолюбия, в услужение на заводы, фабрики, к частным лицам или же выделял пособие для обзаведением каким- либо родом ремесла. Людям, впавшим в нищенство временно, просрочившим паспорта, комитет выдавал пособие, оказывал содействие в выдаче паспортов отсрочек, предоставлял работу. Для принятия соответствующих правительственных мер к пособию для лиц, пострадавших в случае стихийных бедствий, комитетом осуществлялся сбор достоверных сведений об их положении с последующим представлением таковых в Министерство Внутренних дел.

В случае выявления факта неоднократного попадания в комитет того или иного лица, над ним устанавливался надлежащий контроль. Лица, доставленные в комитет трижды, лишались всякого права на пособие от комитета и отправлялись в губернское правление для привлечения к ответственности в соответствии с законом о бродячих и праздношатающихся. Наличие вышеупомянутых лиц было зарегистрировано и в Ставропольской губернии. Так, по свидетельствам частных приставов первой, второй и третьей частей Ставрополя, в одном только лишь этом году к 1 августа 1899 года было зафиксировано 76 человек, занимавшихся исключительно нищенством. Большинство среди них составляли отставные рядовые, вдовы унтер-офицеров и отставных рядовых, мещане, а также лица, не приписанные к обществам. Некоренные жители города, уличенные в прошении милостыни, подвергались отправке на места их прописки, а местные жители доставлялись в комитет по разбору нищих. При этом согласно Уставу о предупреждении и пресечении преступлений (ст. 195), по отношению к профессиональным нищим применялись весьма суровые меры. Что касается престарелых и больных нищих, то их отсылали в заведения призрения, среди которых выделялись: богадельня Приказа Общественного Призрения, дом для беспомощных братства Святого Владимира и мещанский дом призрения. Лицам же, временно впавшим в нищенство, выплачивались пособия и предоставлялась на первое время работа.

В силу ограниченности финансовых возможностей Владикавказского областного комитета и его отделений в уездах Терской области, содержание подобных благотворительных заведений и выдача пособий, всем нуждавшимся в них людям, являлись весьма затруднительным мероприятием. Пребывая в бедственном экономическом и хозяйственном состоянии значительная часть уездных комитетов Терской области была вынуждена прибегать к помощи Ставропольского губернского попечительного о тюрьмах комитета, осуществлявшего периодическое закрытие ряда из них в связи с незначительностью содержавшихся в них арестантов.

Неспособность оказания более или менее эффективной поддержки уездным терским комитетам со стороны областного Владикавказского комитета объяснялась наличием незначительных сумм приходо-расходных средств, имевшихся в его распоряжении, размеры которых к концу XIX века в 3,5 раза преуменьшали аналогичные статьи Кубанского областного комитета Общества попечительного о тюрьмах с отделениями в: Баталпашинской станице (1894), Ейске (1874), Лабинской станице (1889), Майкопе (1874) и Темрюке. Кубанский областной попечительный о тюрьмах Комитет был учрежден намного позже, чем Ставропольский губернский Комитет. В величайшее утвержденных от 21 марта и 29 октября 1867 года журналах Кавказского Комитета было поставлено учредить в городе Екатеринодаре Войсковой Тюремный Комитет на основании правил о губернских тюремных комитетах с рядом изменений, суть которых затрагивала сословный состав членов комитета, отличавшегося от других вследствие специфики социальной структуры области. В члены Войскового тюремного комитета, помимо лиц дворянского, духовного и купеческого сословий, допускались еще и казаки торгового общества.

В соответствии с внесенными в правила изменениями увеличивалось и общее количество директоров Комитета. Звание вице- президента присваивалось начальнику области, атаману Кубанского войска. Функциями вице-президента наделялся также и епархиальный архиерей во время пребывания в Екатеринодаре. В отличие от комитетов в губерниях с гражданским управлением, обязательными директорами в Кубанской области были: помощник начальника области, начальник штаба, старший член войскового правления, войсковой прокурор, помощник начальника штаба, старший член войскового правления, войсковой прокурор, помощник начальника штаба, обер-аудитор, а также старший врач области. В случае избрания казаков торгового общества на должность директора или казначея, они как и купцы, считались состоявшими на службе «по выборам».

Значительные усилия тюремных отделений в плане выполнения благотворительной функции сосредоточивались на улучшении условий содержания арестантов. В отличие от Ставропольского тюремного комитета Екатеринодарским комитетом при тюрьме не содержались такие благотворительные заведения как больница, церковь или школа. Единственным учреждением, существовавшим при Екатеринодарской войсковой тюрьме, являлся приемный покой, в котором оказывалась первая медицинская помощь арестантам. Лечение больных арестантов осуществлялось в местных войсковых лазаретах, в которых область не испытывала нужды. Все религиозные потребности справлялись церковнослужителями по выходным дням и праздникам. В Екатеринодарской и Ейской тюрьмах имелись библиотеки, а в Майкопской и Усть-Лабинской тюрьмах действовала мастерская, в которой производился ремонт одежды и обуви.

Содержание арестантов осуществлялось за счет ведомства, к которому был приписан арестант. Гражданские лица содержались за счет средств государственной казны, казаки - за счет Кубанского войска, военные за счет военного интендантства. Экономические средства комитета и его отделений чаще всего использовались для улучшения питания арестантов. По сравнению с размерами экономических капиталов Ставропольского тюремного комитета, благотворительные средства подобных учреждений Кубанской области были не столь значительны.

О нестабильности финансового положения Кубанского Областного Попечительного о тюрьмах Комитета, одним из основных источников которого являлись членские взносы, свидетельствовало обращение начальника области от 11 февраля 1883 года к директорам Комитета в котором было отмечено, что: «На основании 42 статьи XIV т. св. Зак. изд. 1857 г. уст. О содержании под стражею, с Директоров губернских Комитетов определены ежегодные пожертвования, именуемые членским взносом, не менее 10 рублей в год с каждого директора. Пожертвования эти должны быть вносимы ежегодно в Декабре за год вперед. Несмотря на это, до настоящего времени ни от одного из директоров не поступало в тюремный Комитет никакого членского взноса. В виду скудности средств состоящего под моим председательством Тюремного Комитета, приглашаю директоров озаботиться взносом причитающихся с них членских сборов как на нынешний год, так и за прошедшие годы, с кого сколько будет причитаться и о том расписываться собственноручно в списке».

Благотворительная деятельность Кубанского попечительного о тюрьмах комитета проявлялась не только в улучшении арестантского быта. Одним из важных направлений его деятельности была ассигновка средств, выделяемых в помощь на воспитание детей. Ярким примером существования данного направления является дело кубанского областного попечительного о тюрьмах комитета о вознаграждении специальных средств тюремного Комитета в 1889 году, смотрителя Екатеринодарской войсковой тюрьмы, Коллежского Советника Кича, за добросовестную службу единовременным денежным пособием в размере 300 рублей на воспитание 8-ми детей от двух браков. Другим свидетельство аналогичной работы Комитета в данном направлении является дело Кубанского областного попечительного о тюрьмах комитета о деньгах, пожертвованных разными лицами в пользу Общества попечения о семьях ссыльно-каторжных в Санкт-Петербурге. Главный акцент, помещенного в деле обращения министра внутренних дел статс-секретаря Дурново к начальнику Кубанской области от 15 апреля 1893 года, был сделан на том, что: «учреждение Санкт-Петербургского Общества попечения о семьях ссыльно-каторжных в 1891 году, имевшего целью приходить на помощь семьям преступников и в особенности их детям, нуждавшимся в нравственном и духовном воспитании встретило повсеместное сочувственное отношение, побудившее многих людей прийти на помощь новому делу посильными материальными пожертвованиями».

Предполагая, что наибольшее число таких благотворителей выявится в среде членов Общества Попечительного о тюрьмах, задачи которого тесно переплетаются с целью Общества попечения о семьях ссыльно-каторжных, министр внутренних дел в адресованном на имя начальника Кубанской области циркуляре пометил: «Я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство не оставить сообщением содержания настоящего циркуляра как председательствуемому Вами Тюремному Комитету, так и всем уездным тюремным отделениям вверенной Вам области». Предположение министра внутренних дел о проявлении интереса к целям вышеупомянутого Общества оказалось не без почвенным, одним из подтверждений чего явился доклад директора Темрюкского отделения Попечительного о тюрьмах Комитета Генерал-майора Родзевича от 19 февраля 1894 года, согласно которому представленные в Кубанский Областной Попечительный о тюрьмах Комитет 69 рублей 11 копеек, были пожертвованы разными лицами в пользу Общества попечения о семьях ссыльно-каторжных и выписаны в расход по принадлежности.

Не менее важным направлением благотворительной деятельности Кубанского попечительного о тюрьмах комитета, сформировавшимся в результате реализации основных положений судебной реформы 1864 года, явилась профилактика правонарушений несовершеннолетних, осуществляемая в форме их призрения и исправления поведения девиантных подростков. Показательным примером решения вышеупомянутых задач являлась деятельность Кубанского исправительного приюта для несовершеннолетних, состоявшего из двух отделений и находившегося в ведении Общества исправительных приютов, образованного в 1898 году.

Помощью Общества исправительных приютов, которая оказывалась в виде помещения на полное содержание в отделение приюта, могли воспользоваться несовершеннолетние обоих полов, среди которых были как бесприютные сироты и нищие, так и подростки, совершившие преступление. По окончании срока пребывания в приюте перечисленным категориям несовершеннолетних детей предоставлялась возможность трудоустройства в соответствии с избранной специальностью, их возрастом и способностями.

В мужском отделении исправительного приюта, рассчитанного к началу XX века на 60 человек, призревались как несовершеннолетние преступники по приговорам Окружного суда и мировых учреждений, так и бесприютные и нищие подростки по постановлению Правления. Призреваемые в отделении обучались грамоте по программе начальных народных училищ и ремеслам, таким как: сапожное, столярно-токарное и слесарное. В отделении для несовершеннолетних преступниц на 10 человек наряду с заботами о правильном физическом, религиозно-нравственном и умственном развитии призреваемых, неограничивавшимся обучением воспитанниц предметам по программе начальных народных училищ, предоставлялась возможность ознакомления с каким-либо ремеслом, способным в будущем обеспечить долее или менее стабильный заработок.

Территория деятельности приюта ограничивалась границами Кубанской области. Главным распорядительным органом заведения являлось правление, председателем которого был представитель духовного сословия. В члены правления были включены и депутаты от Кубанского казачьего войска, Екатеринодарского окружного суда, Екатеринодарского съезда мировых судей, Екатеринодарской городской думы, Екатеринодарских медицинского, купеческого и мещанского обществ, священно-церковнослужители, а также члены Кубанского областного попечительного о тюрьмах комитета. Указанная многоликость состава правления объяснялась тем, что сословными учреждениями в стенах приюта содержались подростки, не имеющие права призреваться в каких-либо других благотворительных заведениях.

Призрение бесприютных сирот и детей-попрошаек совместно с подростками, совершившими преступление, представлялось для правления приюта необходимой мерой, имевшей превентивный характер. В действительности же совместное их содержание способствовало разлагавшему влиянию последних на остальных, что усугубляло криминогенную ситуацию как в самом приюте, так и вне его стен.

Данное обстоятельство было принято во внимание правлением Таганрогского Общества исправительных приютов, учрежденного в Области войска Донского в 1895 году и состоявшего под покровительством Его Императорского Величества. Признавая нецелесообразность совместного содержания вышеупомянутых категорий детей, правлением Общества в отчете за 1898 год директору колонии было рекомендовано: «принять ряд мер, сущность которых заключается в том, чтобы воспитанники дурного поведения были отделены от прочих, чтобы им назначались более тяжелые или неприятные работы и чтобы в самом обращении с ними существовала разница, сравнительно с общими приемами в обращении». В отношении же совершенно не поддающихся перевоспитанию малолетних преступников, правлением, в обращении к представителям судебной власти, была выражена просьба о нежелательности помещения данных лиц в заведения Общества. Но в соответствии с Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета об изменении законоположений о малолетних и несовершеннолетних преступниках от 2 июня 1897 года, удовлетворение данной просьбы становилось невозможным. В вышеупомянутом документе было отмечено, что: «После того, как в 1895 году исправленные приюты были приняты под Августейшее покровительство Государя Императора, закон 1897 года составляет новый акт доверия Верховной власти к деятельности общества на почве исправления порочных детей. По новому закону несовершеннолетние от 10 до 17 лет почти во всех случаях совершения ими преступлений отдаются в приют и только при отсутствии в данной местности приюта или при недостатке в нем свободных мест, могут быть заключены в тюрьмы или монастырь; так, несовершеннолетние до 14 лет отдаются в приют даже тогда, если совершили преступление, влекущее за собою ссылку в каторжные работы или смертную казнь, и даже если они действовали с разумением, и только несовершеннолетние свыше 14 лет в некоторых немногих случаях подлежат иным, кроме помещения в приют, наказаниям».

Среди заведений Общества выделялись таганрогские исправительные земледельческая колония и ремесленный приют, которые были учреждены «для образования честных, знающих и трудолюбивых земледельцев и ремесленников из несовершеннолетних преступников и детей, не имеющих приюта». Указанная цель колонии и приюта достигалась правильным физическим, религиозным, нравственным и умственным воспитанием, а также практическим земледельческим и ремесленным образованием, которое предоставило бы воспитанникам впоследствии средства для существования.

Главными средствами к достижению цели Общества служили: а) авторитетное влияние начальников, священника и воспитателей; б) элементарное образование; в) земледельческий труд и практическое обучение разным производствам, связанным с земледелием, огородничеством, садоводством и т.п., а также обучение разного рода ремеслам; и г) повседневная трудовая жизнь в колонии и приюте. Земледельческим занятием в колонии отводилась перед ремесленными значительное предпочтение: ремеслами питомцы колонии занимались более или менее регулярно только в течение 4-х зимних месяцев (ноябрь - февраль), то есть только в то время, когда не производилось работ на ферме. Этим обстоятельством объяснялась второстепенность ролевого значения ремесленного производства в колонии. Сообразно же контингенту воспитанников колонии, занятия ремеслами должны были бы иметь самое широкое распространение. Подавляющее большинство питомцев колонии составляло городское население, городская же сфера жизни способствовала развитию наклонностей не столько к земледелию, сколько к ремеслам. В колонию и приют поступали малолетние и несовершеннолетние преступники, осужденные по судебным приговорам к определению, впредь до исправления, в исправительные приюты, на основании 6 ст. Уст. О нак. Налаг. Мировыми судьями и 137 и 138 статей уложения о наказаниях не моложе 10 и не старше 16 лет, а также по постановлениям судебных следователей и пред следственные арестанты в возрасте от 10 до 17 лет. Кроме того, по определениям Правления Общества, в колонию или приют принимались бесприютные сироты от 7-ми до 16 лет и дети, того же возраста, ссылаемых в Сибирь преступников, не отправленные вслед за родителями. При этом срок их содержания в каждом отдельном случае определялся постановлениями того же Правления. Указанные выше лица принимались в колонию или приют из принадлежавших к населению таких городов как: Таганрог, Ростов-на-Дону, Нахичевань-на-Дону, Мариуполь, Бердянск, Ногайск, Орехов, Азов, Таганрогский и Ростовский округа.

При выпуске из колонии или приюта воспитанники снабжались одеждой и, по возможности, денежным пособием. Для начисления этого пособия, по определению Правления Общества, из зарабатываемых воспитанниками денег, во время их пребывания в колонии или приюте, выделялась известная часть средств.

Питомцам, окончившим курс в колонии или приюте, предоставлялось право продолжать сношения с воспитывавшим их заведением и, если они не переставали ежегодно доставлять в Управление колониею и приютом краткие сведения о своих занятиях, пользовались содействием директора и членов Правления и их рекомендациями. Примером таких сношений может послужить обращение в 1898 году в колонию Кияхова Парамона, поступившего в нее в 17 лет 4 месяца и пробывшего ней 8 месяцев. По выходе из колонии и обучившись столярному ремеслу упомянутый воспитанник уехал в Мариуполь к родным. Причиной данного обращения послужила просьба о принятии его обратно в колонию для усовершенствования в ремесле, но в связи с отсутствием вакантных мест ему было отказано в содействии. Питомцам заведений Общества исправительных приютов в случае нужды или каких-либо несчастий предоставлялось также право обращаться в Управление колониею и приютом с просьбой о помощи, в случае исполнения которой, нуждавшиеся в чем-либо бывшие воспитанники, могли быть помещены в заведение временно, впредь до приискания им мест или занятий, но с условием выполнения ими, по усмотрению директора, каких-либо работ по колонии или приюту. Наглядным примером предоставления данной услуги является временное пребывание в колонии Иосифа Пономаря, поступившего в нее в 16 лет 10 месяцев и пробывшего там 1 год 2 месяца, по истечении которых продолжал проживать в колонии до тех пор пока его не трудоустроили.

Средства Общества исправительных приютов складывались из: 1) взносов, определенных распорядительными Комитетами, городскими думами, земскими и другими учреждениями; 2) ежегодных взносов членов Общества; 3) из единовременных пожертвований в пользу Общества; 4)из платежей попечительного о тюрьмах комитета, согласно 3 п.ст.154т. XIV Уст. о сод. Под стражей; 5) из сборов, устраиваемых в пользу Общества концертов, спектаклей, литературных чтений, выставок, лотерей, балов и т.п.; 6) из кружечного сбора; 7) из платы, поступавшей на основании 156ст. т. XIV уст. О сод. под стражей, от родителей, за отданных в приют детей, и 8) из доходов от хозяйства колонии и продажи изделий воспитанников.

Учитывая размеры затрат, произведенных к началу XX века вышеупомянутыми обществами на содержание их заведений и число призреваемых ими воспитанников, можно заключить, что Кубанским Обществом исправительных приютов, содержавшим в 1,7 раза больше детей, чем Таганрогское Общество исправительных приютов, на содержание каждого из подростков тратилось в среднем 244 рубля, что в процентном отношении от подобных затрат Таганрогского Общества исправительных приютов составляло ни много ни мало 87%. Несмотря на традиционно высокую роль всех вышеперечисленных благотворительных учреждений в деле обеспечения мест заключения, оказания постпенитенциарной помощи и осуществления патроната над исправительными заведениями для малолетних правонарушителей, с середины 90-х годов XIX века государство постепенно начинает урезать права подобных организаций. Практически непреодолимым препятствием на пути повышения эффективности работы данных учреждений становится резкое ограничение финансирования их деятельности со стороны государства, обусловившее постепенное превращение подобных структур в простой придаток бюрократического аппарата. Между тем, опыт, накопленный этими организациями, обретает особую актуальность и ценность именно сегодня, когда реформирование пенитенциарной системы становится невозможным без самого активного участия общественности. Выход из тупика, в котором оказалась уголовно-исполнительная система современной России, возможен лишь в условиях создания общественных попечительских советов при учреждениях и органах, исполняющих наказания. Вместе с тем изучение малоисследованных вопросов деятельности означенных учреждений может стать существенным вкладом в разработку новых подходов к проблемам борьбы с преступностью, представляющей серьезную угрозу современному российскому обществу.

Проблема безработицы, усугублявшая во второй половине XIX века как положение лиц, покинувших исправительные заведения, так и освобождаемых из мест заключения по истечении срока наказания, в большинстве случаев вынуждала и тех и других либо пополнять ряды профессиональных нищих, которые согласно первой всероссийской переписи 1897 года насчитывалось около полумиллиона, либо вернуться к ведению преступного образа жизни. В целях ликвидации последствий подобного негативного явления во второй половине XIX века была разработана программа устройства домов трудолюбия. Показательна в этом отношении инициатива домов трудолюбия в Кронштадте. Они охватывали различные сферы деятельности - от предоставления работы нуждавшимся до создания вокруг них сети институтов призрения (сиротских домов, столовых, убежищ и дешевых квартир). 66% всех учреждений трудовой помощи, общее количество которых к 1898 году составляло 187, находилось в ведении попечительства о домах трудолюбия и работных домах.

Попечительство о домах трудолюбия и работных домах являлось одним из крупнейших благотворительных ведомств на рубеже XIX - XX веков. Созданное в 1895 году, оно уже к 1902 году располагало 135 домами трудолюбия с капиталом в 1 миллион 126 тысяч рублей. Данное попечительство находилось под покровительством Императрицы Александры Федоровны и имело целью содействовать устройству домов трудолюбия, а также оказывать поддержку к дальнейшему развитию существовавших благотворительных заведений подобного рода. В круг задач домов трудолюбия входило оказание помощи бывшим заключенным, бездомным, выписанным из больниц и неимеющим средств к существованию и вообще всем впавшим в крайнюю нужду людям, посредством представления им приюта и возможности честным путем заработать деньги для пропитания.

Средства попечительства состояли из: а) сумм имевшихся в распоряжении министерства внутренних дел, в размере 500 тысяч рублей; б) доходов от других источников и с недвижимых имуществ попечительства; в) единовременных и ежегодных членских взносов; г) денежных и материальных пожертвований как членов попечительства, так и посторонних лиц; и д) сборов с концертов, спектаклей и т.п. Выделенный из сумм общественного призрения капитал в 500000 рублей, а также единовременные членские взносы образовывали неприкосновенный капитал попечительства, в который поступали, кроме того, пожертвования по назначению самих жертвователей и определенная часть всех вообще доходов попечительства. Определенные пожертвования, имеющие специальное назначение, расходовались в соответствии с волей жертвователя, без малейшего отступления. Прочие поступавшие в попечительство суммы и проценты с неприкосновенного капитала составляли расходный капитал попечительства, употребляемый для нужд текущих расходов.

К 1898 году российские заведения трудовой помощи владели недвижимостью, оцениваемой в 865.645 рублей и капиталами на сумму 438685 рублей, средний размер суммы и имущества каждого из которых составлял 6.975 рублей, доходов же в течение года поступило 213.776 рублей, а израсходовано - 203.145 рублей. Из 165.816 человек, воспользовавшихся в отчетном году трудовой помощью в целом по России, 1853 человека получили подобную помощь на территории Области войска Донского, что составило 1 % от общего числа нуждавшихся в ней людей. Из общего количества учреждений подобного рода в области к началу XX века функционировало два Попечительных о доме трудолюбия общества и девять заведений трудовой помощи (среди которых было: 3 дома трудолюбия, 2 ночлежных приюта, 2 столовые, 1 школа грамоты и 1 амбулаторная лечебница).

Крупнейшим и старейшим областным обществом, оказывавшим трудовую помощь, являлось Ростовское-на-Дону Попечительство о доме трудолюбия имени Петра Романовича Максимова, учрежденное 23 апреля 1896 года по причине значительного увеличения числа трудящихся, оставшихся без средств к существованию во время прекращения навигационного периода. Одной из задач данного Общества и являлось представление таким людям рабочих мест в осенне-зимнее время. Для достижения поставленных целей попечительством был открыт дом трудолюбия и ряд связанных с ним благотворительных учреждений при участии В. Г. Максимова и И.С. Леванидова, в память о потомственном почетном гражданине города Ростова-на-Дону, купце 1-й гильдии Петре Романовиче Максимове.

О целесообразности открытия дома трудолюбия свидетельствовало то обстоятельство, что желавших трудиться было значительно больше, чем имелось для этого помещений. Прибегавшими к помощи дома трудолюбия в большинстве случаев были представители крестьянства и мещанства, прибывшие в Ростов в поисках работы в осенне-зимний период. Городское же население, напротив, не желая собственным трудом добывать себе хлеб в доме трудолюбия, вскоре покидало его, не имея здесь возможности проходить время праздно.

Каждый приходивший на работу записывался в еженедельную табель, фиксировавшую степень овладения тем или иным мастерством. Большинство обращавшихся в дом трудолюбия приходилось обучать самым простейшим работам, таким как: щипанью пакли, изготовлению изделий из мочалы, клейке бумажных пакетов и т.п. Заработок лиц, быстро усвоивших технику изготовления продукции, достигал 25 копеек в день, большинство же работавших получало 18-22 копейки в день.

Ежедневно, по прекращению работы, от каждого рабочего принимались изготовленные им вещи, а причитавшийся за это заработок записывался в табель конторы и ярлык, хранившийся у рабочего, по которому и осуществлялся еженедельный расчет. В этом же ярлыке производилась и отметка о подлежащем с рабочего вычете за обед и ночлег с ужином и утренним чаем с хлебом в ночлежном приюте со столовой, если рабочий тем и другим пользовался.

Источниками средств всех учреждений попечительства служили такие как: здания, построенные на капитал в 100000 рублей, завещанный на благотворительные цели П. Р. Максимовым, денежные и материальные пожертвования, а также поступления по разным доходным статьям. Денежные пожертвования и поступления составляли: 1) проценты с неприкосновенного капитала в 100000 рублей, завещанного П. Р. Максимовым на содержание дома трудолюбия; 2) пособия от Ростовской Городской Думы, сословных и других учреждений; 3) проценты с неприкосновенных и других капиталов попечительства; 4) членские взносы; 5) пожертвования; 6) кружечный и тарелочный сборы по городским и другим церквам в городе Ростове; 7) кружечный сбор по промышленным, торговым и другим учреждениям, как в выставляемых, так и в разносимых кружках; 8) сбор по книжкам выдаваемым членам попечительства; 9) вклады на поминовение по воле жертвователей, свечной сбор и другие церковные доходы; 10) вклады на воспитание сирот, на призрение престарелых, вдов, обремененных детьми и т.п.

Капиталы попечительства подразделялись на неприкосновенный, запасный, расходный и специальный. Неприкосновенный капитал образовывался: а) из 100000 рублей, завещанных П. Р. Максимовым, проценты с которых расходовались исключительно на содержание сооружений и учреждений попечительства; б) из сумм, жертвуемых в неприкосновенный капитал попечительства, с правом расходования на нужды попечительства только процентов. Запасный капитал состоял: а) из сумм, вносимых единовременно действительными членами по 1000 рублей и членами соревнователями по 100 рублей; б) из сумм, превышающих потребность ежегодного расхода. Расходный капитал образовывался: из сумм, поступающих от действительных членов ежегодно по 100 рублей, от ежегодных взносов членов соревнователей. Специальные капиталы состояли из пожертвований с точно определенным назначением и расходовались согласно воле жертвователя. Такие капиталы как: запасный, расходный и специальный хранились в кредитных учреждениях, а неприкосновенный капитал, обращаемый в Государственные бумаги, хранился в Ростовской Конторе Государственного Банка.

Ежегодное увеличение капиталов попечительства (с 118.503 рублей в 1896 году до 257.679 рублей в 1901 году), общего количества трудившихся в доме трудолюбия (с 8302 рабочих дней в 1897 году до 20.749 рабочих дней в 1900 году), а также обедов, отпущенных работавшим (с 5981 в 1897 году до 20.223 в 1901) и общего числа лиц, которым был предоставлен ночлег с ужином и утренним чаем (с 7403 в 1897 году до 19.896 в 1901 году) свидетельствовали о востребованности открытых попечительством учреждений, которые наряду с предоставлением приюта и обеспечением работой профессиональных нищих, лиц, склонных к правонарушениям, безработных, населения, пострадавшего от неурожаев, пожаров и других бедствий, способствовали развитию кустарной промышленности, снабжая кустарей орудиями производства и материалами.

Что же касается Ставропольской губернии, Кубанской и Терской областей, то на их территории данный вид помощи в силу относительно невысокого уровня промышленного развития широкого распространения не получил.

Сравнительно долгое отсутствие значительного числа крупных торгово-промышленных городов в упомянутом регионе, выступавших в качестве мест концентрации социально незащищенных слоев населения, вызвала неповсеместное распространение и довольно позднее открытие учреждений трудовой помощи на Дону, Ставрополье и Кубани, следствием чего явилась неспособность названных органов значительно сократить масштабы нищенства, размеры которого по всероссийской переписи 1897 года в среднем по Югу страны варьировались от 0,14% общего числа населения по Области войска Донского до 0,19 % от общего количества людей проживающих на территории Кубанской области. Согласно все той же переписи, если общее число нищих Области войска Донского, население которого к 1897 году составляло 2 % от населения всей Российской Империи (2.564.238 человек и 128.211.900 человек соответственно), было определено в 3.736 человек, то итоговое число нищих Ставропольской губернии, население которой равнялось 866.667 человек или 0,7 % от населения страны, составляло на 1897 год 1.560 человек. Регистрация же количества нищих, собиравших милостыню на территории Кубанской области, население которой составляло 1,5 % от населения Империи, а именно 1.961.579 человек, выявила 3.727 человек, занимавшихся подобным родом деятельности. Что же касается общего числа лиц, промышлявших нищенством в границах вышеупомянутого региона, то их количество на 1897 год составило 1,6 % от численности нищих Российской Империи вообще (8.023 человек и 500.000 человек соответственно). Общее же число лиц, нуждавшихся в благотворительной помощи по России в целом, соответствовавшее в процентном выражении уровню бедности в Голландии, уже к 1908 году выразилось цифрой в 7000000 человек и составило 5,4% от всего населения империи (Для сравнения: количество нуждавшихся в помощи людей в США составляло 0,58% всего населения, в Великобритании 1,6%, в Италии 2,6%, в Германии 3,4%, во Франции 4%, в Швейцарии 4,5%, в Норвегии 7,6%). Особого внимания в среде общей массы нуждавшихся заслуживали такие категории лиц как душевно-больные, слепые и глухонемые, престарелые и дряхлые, немощные и калеки. Учет и статистика людей, страдавших физическими и психическими заболеваниями в России, помогли выявить наличие к 1908 году 250000 слепых (0,2% населения страны), 715000 калек (0,55%), 182000 старых и дряхлых (0,14%), 260000 немощных (0,2%), 156000 глухонемых (0,12%) и 325000 душевно-больных (0,25%), что составило в совокупности либо 1,46% населения всей страны (1888000 и 129315068 человек соответственно), либо 27% от общей массы нуждавшихся в помощи людей (1888000 и 7000000 соответственно).

Однако, учреждение заведений, выполнявших трудовую функцию, ввиду осуществления профилактических мер по предотвращению нищенства посредством обучения ремеслам и приобщения к труду, выступавших в свою очередь, существенным подспорьем в облегчении участи общества и государства по призрению социально незащищенных слоев населения, явилось во второй половине XIX века одной из наиболее эффективных форм оказания социальной помощи нуждавшимся.

Проведенное исследование функционирования учреждений «на особых основаниях управляемых» позволяет утверждать, что их благотворительная деятельность, имевшая государственно-общественный характер, выразилась в наиболее эффективных формах организации оказания социальной помощи нуждавшимся, проявившихся в воспитательно-образовательной, амбулаторной, врачебно-санитарной и исправительно- трудовой деятельности данных учреждений. Выражением государственного начала в деятельности этих учреждений являлась значительная финансовая поддержка государства, а также «высочайшее покровительство» их благотворительной практике со стороны членов императорской фамилии, участие которых проявлялось в осуществлении общего надзора за функционированием данных учреждений, в утверждении их отчетности, а также производстве кадровых назначений высших должностных лиц указанных организаций.

Отражением общественного участия учреждений «на особых основаниях управляемых» являлось как привлечение существенных членских взносов, материальных и денежных пожертвований, так и проявление значительного интереса общественности к проведению большинства благотворительных акций на местном уровне. Стимулированием этой благотворительной деятельности в определенной степени служила организационная структура данных учреждений, предполагавшая существование местных отделений как на губернском и областном, так и на уездном уровнях. Условия для активизации общественной инициативы создавало и наличие у ряда учреждений «на особых основаниях управляемых» собственных печатных органов, занимавшихся как освещением деятельности благотворительных заведений, так и литературных дискуссий по проблемам оказания социальной поддержки нуждавшимся.

Усилия общественности по оказанию помощи направлялись вышеупомянутыми учреждениями в строго определенное русло. Профильный характер данных учреждений обусловливал как предоставление помощи определенного вида, так и осуществление призрения в отношении различных категорий нуждавшихся. Способствуя концентрации энергии общественности на конкретных направлениях социальной деятельности, подобная дифференциация в оказании помощи в определенной степени компенсировала неспособность государственных органов управления проводить действенную социальную политику в отношении незащищенных категорий населения. Однако, в силу консервативно-бюрократического характера государственных институтов и отсутствия развитых форм правосознания в дореволюционной России учреждения общественной благотворительности второй половины XIX века оказались не в состоянии принять на себя функции по осуществлению механизма социальной стабилизации в российском обществе.

 

Автор: Тимченко В.А.