22.01.2013 52201

Объективная сторона фальсификации доказательств по гражданскому или уголовному делу

 

Анализ объективной стороны фальсификации доказательств мы будем проводить, исходя из наличия в ст. 303 УК РФ двух самостоятельных основных составов преступлений: фальсификации доказательств по гражданскому делу (ч. 1); фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2).

Как известно, объективная сторона любого состава преступления представляет собой элемент, который характеризует внешнюю сторону общественно опасного деяния, его проявление вовне. Говоря иными словами, объективная сторона преступления есть «процесс общественно опасного и противоправного посягательства на охраняемые законом интересы, рассматриваемый с его внешней стороны, с точки зрения последовательного развития тех событий и явлений, которые начинаются с преступного действия (бездействия) субъекта и заканчиваются наступлением преступного результата».

Для этого процесса также характерен определенный способ его совершения и протекание его в конкретных условиях места, времени и обстановки.

Объективная сторона преступления законодателем может конструироваться двояко. Так, в одних случаях объективную сторону преступления характеризует только общественно опасное деяние в форме действия или бездействия. В других случаях, для наличия объективной стороны, помимо деяния необходимо также наличие общественно опасных последствий и. причинной связи между ними.

Те составы преступлений, объективную сторону которых образует только общественно опасное действие или бездействие, вне зависимости от наступивших последствий, в теории уголовного права принято называть формальными составами преступлений. К формальным относятся составы фальсификации доказательств по гражданскому или уголовному делу, т.к. ни в ч. 1, ни в ч. 2 ст. 303 УК РФ не имеются указания на наступление каких-либо последствий этого деяния.

В обоих основных составах фальсификации доказательств объективная сторона определена одним словом - «фальсификация». По этой причине полагаем, что содержательный смысл этого деяния будет одним и тем же для фальсификации доказательств как по гражданским, так и по уголовным делам.

Согласно толковым словарям русского языка, фальсификация - это подделанная вещь, выдаваемая за настоящую; а фальсифицировать означает подделывать, искажать что-либо с целью выдать за подлинное, настоящее.

В юридической литературе присутствует определенное единство в определении фактического содержания деяния в виде фальсификации доказательств. По справедливому замечанию А.И. Чучаева и И.В. Дворянскова, фальсификация представляет собой сознательное искажение фактических данных, имеющих - значение для правильного разрешения дела. Подобное искажение подразумевает определенные манипуляции с материальными носителями доказательственной информации: вещественными доказательствами, протоколами, заключениями эксперта, иными документами и т.д.

По мнению Ю. Щиголева, под фальсификацией доказательств следует понимать подделку или фабрикацию доказательств, включая изготовление соответствующего фиктивного документа.

А.И. Чучаев считает, что фальсификация означает искажение фактических данных, являющихся доказательствами - она может проявляться в различных формах (внесение ложных сведений в документы, их подделка, подчистка, пометка другим лицом). Фальсификация доказательств по гражданскому делу может выражаться и в «интеллектуальном подлоге» - например, лицом участвующим в деле, составляются письменные доказательства, ложные по содержанию. Фальсификация доказательств по уголовному делу может выразиться в «разных формах подлога» материалов уголовного дела: составление протоколов допросов при их непроведении, внесение в них сведений, о которых не сообщал допрашиваемый, внесение изменений в заключение эксперта и пр.

Подавляющее большинство авторов приводят практически одинаковые по смыслу определения деяния в виде фальсификации доказательств и также перечень способов такой фальсификации.

Обратимся к примерам фальсификации доказательств из практики. Нередким способом фальсификации доказательств является составление подложного доказательства заново.

Например, Самарским областным судом рассматривалось дело по обвинению следователя Октябрьского РОВД Самарской области С. Ананьева. По мнению прокуратуры, он виновен в фальсификации доказательств во время расследования уголовного дела, составив подложный протокол допроса свидетеля и расписавшись за последнего.

Но наиболее часто фальсификация доказательств совершается путем внесения изменений в уже имеющиеся доказательства.

Так, в г. Химки следователь совместно с оперативными сотрудниками обвинен в фальсификации доказательств по уголовному делу, превышении служебных полномочий, грабеже и вымогательстве. Эпизод с фальсификацией доказательств выразился, по мнению обвинения, в том, что в протокол следственного действия было внесено «признание» задержанных лиц в приобретении, хранении и торговле наркотиками. Уголовное дело, возбужденное по факту фальсификации доказательств сотрудниками МВД было передано для расследования в Прокуратуру по ЦФО РФ

Широко распространено внесение изменений в протоколы следственных действий на стадии предварительного расследования уголовного дела. Практике известны многочисленные варианты способов фальсификации, совершаемые «вовлеченными» защитниками.

Например, в ходе расследования уголовного дела по обвинению работников милиции в разбойных нападениях на иностранцев в поездах, один из обвиняемых в первоначальных показаниях и собственноручных объяснениях полностью признал вину и в том числе указал, что в двух эпизодах нападений применял нож, угрожая им потерпевшим.

Вступивший в дело адвокат после конфиденциальной беседы с задержанным потребовал представить ему для ознакомления, в том числе и все протоколы допросов и опросов его подзащитного. Во время их изучения совместно с подзащитным следователь отвлекся и не заметил, что адвокат и подзащитный что-то исправляют в протоколах. Далее подозреваемый потребовал, чтобы его передопросили. На повторном допросе он заявил, что не использовал нож в нападениях. То есть им и его защитником в качестве элемента стратегии защиты была избрана цель - переквалификация разбойного нападения с применением оружия (ст. 162 ч. 2 п.п. «б» и «г» УК РФ - особо тяжкое преступление), на неквалифицированный грабеж (ст. 161 ч. 1 УК РФ - преступление средней тяжести).

Только после повторного изучения протокола первоначального допроса и собственноручных объяснений подозреваемого, следователь заметил, что в тексте документов, во фрагментах: «на это дело я взял с собой нож» и « я требовал у нее (потерпевшей) деньги и угрожал ей ножом», были внесены исправления, вставлена частица «не». В результате после фальсификации соответствующие фрагменты протоколов выглядели так: « на дело я НЕ взял с собой нож» и « Я требовал у нее деньги и НЕ угрожал ей ножом».

Только в результате тщательно проведенной экспертизы по одному из фрагментов удалось доказать факт фальсификации - дописки текста. Из объяснений следователя: «Я полагаю, что только сам защитник мог дописать буквы «НЕ» в протоколе допроса. У него была шариковая ручка с красителем похожего цвета. Он держал в одной руке протокол, в другой ручку». Однако факт фальсификации адвокатом протокола следственного действия по данному делу доказать не удалось.

Наконец, приведем еще один необычный пример фальсификации доказательств в виде внесения изменений в заключение эксперта.

29 октября 2001 г. в Военный Суд Тихоокеанского флота было направлено ходатайство «О фальсификации доказательств по уголовному делу» защитников по известному делу Г.М. Пасько, обвинявшегося в государственной измене.

В заявлении указывалось следующее. 5 января 1998 года начальником следственного отделения УФСБ по Тихоокеанскому флоту Егоркиным А.Н. было вынесено постановление о назначении экспертизы по документу «Вопросы к предложению российской стороны по утилизации жидкого ракетного топлива», производство которой было поручено офицерам и адмиралам штаба Тихоокеанского флота. Как указано в постановлении о назначении экспертизы, в состав экспертной комиссии, наряду с другими, были включены капитан 1 ранга Ворожбит и капитан 1 ранга Ерошенков.

Однако, как установлено в судебном заседании,- экспертиза была произведена с нарушением уголовно-процессуального законодательства. В соответствии со ст. 7 8 УПК РСФСР (действовавшего на момент производства по делу - В.М.), экспертиза назначается в случаях, когда при производстве дознания, предварительного следствия или при судебном разбирательстве необходимы специальные познания в науке, технике, искусстве или ремесле.

В связи с тем, что согласно ст. 69 УПК РСФСР, заключение экспертов является источником доказательств и в соответствии со ст. 71 УПК РСФСР подлежит проверке и оценке вместе с другими доказательствами в совокупности, закон (ст.ст. 80,82 и 191 УПК РСФСР) обязывает экспертов давать объективное заключение по поставленным перед ним вопросам и только после производства необходимых исследований представленных материалов. При этом, в силу ч. 2 ст. 80 УПК РСФСР, при назначении для производства экспертизы нескольких экспертов они до дачи заключения совещаются между собой.

Между тем, как показал в судебном заседании 31 июля 2001 года допрошенный в качестве свидетеля Ворожбит, он не участвовал в составлении и обсуждении экспертного заключения. Заключение военно-технической экспертизы было подготовлено в УФСБ и принесено ему на подпись одним из ее сотрудников.

Аналогичные показания дал в судебном заседании 24 сентября 2001 года и свидетель Ерошенков. Согласно его показаниям, после назначения экспертизы он не видел представленные органами следствия материалы и не исследовал их, а подписал готовое экспертное заключение, в котором уже было несколько подписей членов экспертной комиссии.

Таким образом, в данном случае не было выполнено требование закона о даче экспертом заключения от своего имени на основании исследований, проведенных им в соответствии со специальными познаниями, и его личной ответственностью.

Как указано в ч. 2 п. 16 постановления № 8 Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия», если был нарушен установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок собирания и закрепления доказательств, то эти доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона.

При таких обстоятельствах, экспертное заключение военно-технической комиссии штаба Тихоокеанского флота от 21 января 1998 года как составленное с нарушением закона, в соответствии с ч. 2. ст. 50 Конституции Российской Федерации и ч. 3 ст. 69 УПК РСФСР, не может быть использовано в качестве доказательств и положено в основу обвинения.

Как известно, отмена первого обвинительного приговора по делу Г.М. Пасько состоялась вследствие принятия военным судом Тихоокеанского флота положительного решения по вышеприведенному ходатайству.

Действительно, способы фальсификации доказательств по уголовному или гражданскому делу настолько разнообразны, что вряд ли можно привести их исчерпывающий перечень ввиду того, что каждое доказательство уникально по своему информационному содержанию.

Вне зависимости от способа совершения, подчеркнем еще раз сущностную характеристику любой фальсификации доказательства - результатом этого деяния является.

1. создание фальсифицированного (подложного) доказательства заново, не содержащего достоверной информации по уголовному или гражданскому делу; либо

2. внесение любого изменения в уже имеющееся доказательство, искажающего достоверный характер сведений, содержащихся в таком доказательстве.

Заметим еще два немаловажных обстоятельства в определении содержательной стороны деяния в виде фальсификации доказательств. По мнению ряда авторов, одним из способов фальсификации доказательств является их уничтожение или изъятие, а также отказ компетентного должностного лица в приобщении к делу имеющих значение данных.

Однако, по определению, фальсификация доказательств подразумевает не просто их физическое существование, а наличие фальсифицированного доказательства в уголовном или гражданском деле. Безусловно, эти деяния причиняют вред интересам правосудия, но вряд ли могут расцениваться именно как фальсификация доказательств.

Второе замечание касается предложения расценивать в качестве фальсификации доказательств деяния, выраженные в подкладывании, подбрасывании документов с целью их последующего изъятия и оформления в качестве доказательств.

Известно, что подобные «манипуляции» (встречающиеся, к сожалению, нередко в реальной жизни) всегда могут расцениваться фальсификацией доказательств, в данном случае - по уголовному делу. Доказательства по уголовному делу должны быть соответствующим образом приобщены, а это возможно только в рамках идущего предварительного расследования или судебного разбирательства. Если подбрасывание фальсифицированных, но только «потенциальных» доказательств имеет место во время производства предварительного расследования или судебного разбирательства, тогда содеянное можно считать фальсификацией.

Если же подложный предмет подбрасывается с целью получить повод для возбуждения уголовного дела, то процессуально в это время не может существовать само доказательство, ведь уголовного дела, находящегося в производстве, еще попросту нет. Представляется, что совершающие подобные деяния представители власти должны нести уголовную ответственность за должностное преступление, а именно - за превышение должностных полномочий, так как ни у какого представителя власти: нет легальных полномочий на совершение такого рода акций.

А сейчас попытаемся ответить на вопрос: является ли фальсификация доказательств только действием либо может совершаться в форме бездействия?

Тот факт, что фальсификация доказательств совершается действием, ни у кого из авторов не вызывает сомнений. Однако некоторые полагают, что фальсификацию в виде бездействия «можно представить на примере, когда следователь отказывается приобщить к уголовному делу фактические данные, опровергающие те доказательства, которые есть в деле (может быть, ложные показания свидетеля, потерпевшего, заключение эксперта, неправильный перевод и т.д.) Таким образом, содержащиеся в уголовном деле фактические данные заведомо для следователя являются не соответствующими действительности, но тем не менее используются им для подтверждения или опровержения виновности подследственного, наделяются, по мнению В.В. Сверчкова, «доказательственным значением».

Довольно сложно понять, как «фактические данные», которые следователь отказался приобщить в качестве доказательства по уголовному делу, вдруг все-таки становятся доказательством. Но даже не это соображение представляется главным.

В соответствии с традиционной точкой зрения, в отличие от преступного действия, состоящего в активных поступках, телодвижениях, направленных на причинение вреда, бездействие состоит в пассивном поведении, в невыполнении действий, которые лицо должно было совершить.

Бездействие имеет уголовно-правовое значение только в том случае, если является антиподом конкретного общественно полезного действия и когда имеется определенный адресат, обязанный его совершить. Именно сочетание этих двух факторов - необходимость конкретного действия, и наличие для лица обязанности совершит эти действия, является основанием уголовной ответственности за бездействие.

Действительно, в трудах многих авторов бездействие определяется как акт общественно опасного и противоправного поведения, состоящий в не совершении лицом того, что оно по определенным основаниям обязано было и могло совершить.

Так же, как и преступное действие, преступное бездействие есть форма воздействия человека на окружающую действительность. Однако, в. отличие от действия, это воздействие не активно, а пассивно в том смысле, что субъект не выполняет лежащих на нем обязанностей, не совершает требуемых действий.

Для уголовного же права феномен юридического бездействия состоит в том, что оно, как и действие, представляет собой сплав реальности и юридической модели, а существо вопроса состоит в том, что уголовная ответственность наступает за юридическое бездействие, т.е. за не совершение определенных действий. В этом смысле с юридической точки зрения бездействие не отличается от преступного действия и носит волевой характер. Оно так же представляет собой деяние, но в виде неисполнения юридической обязанности.

У преступлений, совершаемых бездействием, имеется только одна особенность - они могут быть совершены специальным субъектом, не выполнившим обязанность действовать. Поэтому первейшей задачей правоприменителя является правильное решение вопроса о субъекте таких преступлений.

Сама по себе обязанность действовать возлагается на субъекта в силу указания самого Уголовного закона, иных нормативных актов, но в ряде случаев может возникнуть в силу ранее совершенного акта поведения, служебных обязанностей, договора или иных принятых субъектом обязательств.

Итак, уголовная ответственность за совершение бездействия может быть возложена на субъекта, если:

а) он должен был выполнить конкретные обязанности или контролировать их выполнение другими личностями;

б) данная обязанность была выполнима в конкретных условиях, т.е. существовала реальная возможность ее исполнить.

Все вышеприведенные рассуждения о сущности бездействия в уголовном праве актуальны по вполне естественной причине - если допустить, что фальсификация доказательств возможна в форме бездействия. То надо признать существование «конкретного антипода в виде общественно полезного действия». Видимо, этим антиподом является загадочная обязанность следователя, прокурора, сторон гражданского дела и т.д. «не фальсифицировать» доказательства.

Если рассуждать подобным образом, то любое преступление можно совершить бездействием, так как любое преступление представляет собой нарушение юридической обязанности не переступать запреть Уголовного закона. На подобное рассуждение выбивает из-под ног всю доктрину деяния как обязательного признака объективной стороны.

Исходя из сложившегося представления о бездействии как пассивной форме деяния, состоящей в неисполнении правовой обязанности, полагаем, что фальсификация доказательств в форме бездействия невозможна.

Смысл любой фальсификации доказательств как по гражданскому, так и по уголовному делу состоит в том, чтобы предоставить правоприменителю изначально недостоверное (ложное) доказательство, либо доказательство ставшее таковым вследствие какого-либо действия виновного субъекта. Исходя из предложенного определения доказательства как предмета преступного посягательства, а также норм процессуального права, недостоверное доказательство имеет место, если его содержание не отражают правдивое сведение о факте, либо процессуальная форма изменена таким образом, что доказательство может быть признано недопустимым.

Суммируя вышесказанное, деяние в виде фальсификации доказательств по гражданскому или уголовному делу можно определить как действие субъекта, выраженное в любом изменении формы или содержания доказательства, заведомо лишающего его качества достоверности, либо в изначальном создании заведомо недостоверного доказательства.

Гораздо более важен вопрос о моменте окончания исследуемого преступления.

М.Н. Голоднюк полагает, что это преступление окончено с момента предоставления в органы расследования или суд фальсифицированного доказательства (доказательств), независимо от того, сыграло оно или нет какую-либо роль при рассмотрении дела.

Другие авторы солидарны с этой позицией, уточняя, что фальсификация доказательств по гражданским делам окончена с момента предоставления фальсифицированного доказательства суду, в то время как по уголовным делам момент окончания этого преступления определяется в зависимости от того, кем оно совершено. Фальсификация доказательств лицом, производящим дознание,- следователем или прокурором будет оконченной с момента совершения указанного действия; фальсификация доказательств защитником - с момента предъявления их органам дознания, предварительного следствия или суду (А.С. Горелик, А.И. Чучаев).

В принципе такая позиция не вызывает принципиальных возражений, но нуждается в уточнении. Недаром, В.В. Сверчков справедливо заметил, что «по законодательной конструкции: составы преступлений, предусмотренных первой и второй ст. 303 УК, формальные, считаются оконченными в момент фальсификации доказательств, независимо от наступления общественно опасных последствий, а именно в момент придания заведомо ложным фактическим данным доказательственного значения т.е. приобщения их к соответствующему гражданскому или: уголовному делу.

В силу различного функционального предназначения уголовного и гражданского судопроизводства источники сведений, имеющих значения для принятия решения по делу, приобретают свое доказательственное значение различными способами.

В соответствии со ст. 56 ГПК РФ каждая сторона, участвующая в гражданском деле, должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом. Однако только суд определяет, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать, выносит обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались.

Доказательства по гражданскому делу представляются сторонами и другими лицами, участвующими в деле. Но суд вправе предложить им представить дополнительные доказательства. В случае, если представление необходимых доказательств для этих лиц затруднительно, суд по их ходатайству оказывает содействие в собирании и истребовании доказательств (ст. 57 ГПК РФ).

Однако самое главное для нас заключается в том, что осмотр и исследование доказательств производятся судом с извещением лиц, участвующих в деле. Но даже их неявка не препятствует осмотру и исследованию представленных доказательств. В случае необходимости для участия в осмотре и исследовании доказательств могут быть вызваны эксперты, специалисты, свидетели (ч. 2 ст. 58 ГПК РФ).

В гражданском процессе только суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности (ст. 67 ГПК РФ).

Аналогичные предписания сделаны законодателем при рассмотрении гражданских дел судами арбитражной юрисдикции (ст.ст. 65-68, 71 АПК РФ).

Таким образом, доказательство в производстве по гражданскому делу может появиться только в ходе непосредственного судебного разбирательства. Так как субъектами фальсификации доказательств по гражданскому делу в ч. 1 ст. 303 УК РФ названы лица, участвующие в деле, и их представители, то момент окончания фальсификации доказательств тесно связан с бременем доказывания по гражданскому делу.

Право доказывания есть возможность представления доказательств, участия в их исследовании, предварительной оценке, гарантированная совокупностью процессуальных норм и реализуется самими заинтересованными лицами лично в соответствии со своими процессуальными интересами и выбором меры поведения. Реализация того или иного права всегда зависит от воли, т.е. желания на его. осуществление правообладателя.

Если право - это возможность, то обязанность доказывать есть необходимость совершения комплекса действий по доказыванию, определяемая не выбором или усмотрением субъекта доказывания, а угрозой наступления неблагоприятных последствий в случае их невыполнения или иными мерами воздействия. Из теории права известно, что любой обязанности противостоит право, т.е. наблюдается неразрывная связь обязанностей и прав. Так и обязанность по доказыванию реализуется посредством осуществления прав, которыми наделяет субъектов доказывания закон. Так, обязанность по доказыванию включает в себя следующие права, право на ознакомление с материалами дела, право на заявление ходатайств, например, об истребовании доказательств, право на участие в исследовании доказательств и т.д.

Таким образом, специфика процессуальных отношений такова, что о доказывании можно говорить одновременно и как о праве, и как об обязанности субъектов доказывания.

Сторона, представляя доказательства, реализует свое право на доказывание и одновременно исполняет обязанности по доказыванию, т.к. каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основные своих требований и возражений. Обязанности по доказыванию распределяются между сторонами как субъектами материально-правовых отношений.

Правовую природу обязанностей по доказыванию и правил их распределения необходимо рассматривать через призму принципа равноправия сторон и состязательности.

В гражданском и арбитражном процессе участвуют, как правило, две стороны с равными процессуальными правами, каждая из которых имеет право на получение законного и обоснованного решения. Стороны в соответствии с принципом состязательности и своими интересами наполняют дело судебными доказательствами, стремясь к получению желаемого решения. Суд предлагает представить доказательства той стороне, которая несет обязанность по доказыванию соответствующего факта предмета доказывания.

Если представленных сторонами, другими лицами, участвующими в деле или собранных при содействии суда доказательств достаточно для обоснования вывода суда о фактических обстоятельствах дела, не играет существенной роли, кто представлял или собирал доказательства, реализовал право или исполнял обязанность по доказыванию.

В гражданском и арбитражном процессе нельзя отказать сторонам в вынесении решения за недостаточностью доказательств, поскольку от такого действия суда всегда бы получало преимущество обязанная сторона и нарушались бы принципы законности и равноправия сторон.

В условиях недостаточности доказательств нормы, устанавливающие обязанности доказывания, приобретают решающее значение. Когда по делу доказательств недостаточно или они противоречивы, суд ставит на обсуждение вопрос, кто из сторон и какие фактические обстоятельств должен доказывать? Нормы о распределении обязанностей по доказыванию вступают в действие в условиях трудностей судебного познания и дают правовую основу для принятия решения по гражданскому делу.

Прекрасной иллюстрацией сказанного является суждения Е.В. Васьковского: «Стороны вольны не совершать никаких процессуальных действий. Но так как сторона, желающая выиграть дело, должна доказать обстоятельства, на которых она основывает свои требования или возражения, то и говорят, что на ней лежит «бремя доказывания» этих обстоятельств. Таким образом, под «бременем доказывания» понимается необходимость для данной стороны установить обстоятельства, невыясненность которых может повлечь за собою невыгодные для нее последствия».

Материально-правовое содержание бремени доказывания состоит том, что в случае ее невыполнения обязанным субъектом доказывания и невозможности получения доказательств, суд имеет право признать факт, на которой ссылалось заинтересованное лицо, несуществующим, или, наоборот, как это имеет место при действии презумпций, существовавшим, если иное не доказано иной стороной.

Недоказанность для суда означает неистинность утверждений. Недостижение стороной желаемых результатов доказывания может завершиться получением неблагоприятного решения, отказом в защите права. Последствия невыполнения обязанности по доказыванию могут касаться только тех субъектов доказывания, которые в процессе отстаивают свои интерес. Разумеется, никаких материально-правовых последствий, связанных с недоказанностью фактов, нельзя возложить на прокурора или другие государственные органы, участвующие в процессе в защиту других лиц представителей.

Исходя из этого, ни одна норма права не предусматривает распределение обязанностей по доказыванию между этими субъектами и сторонами. Именно этим объясняется отсутствие в перечне субъектов фальсификации: по гражданскому делу прокурора, принимающего в нем участие, т.к. в законе говорится об обязанности доказывания оснований требовании и возражений только сторон.

Процессуальной стороной содержания бремени доказывания является представление доказательств и соответственно проявляется в действиях по представлению, отстаиванию своих, убеждений в ходе исследования доказательств.

Суд предлагает представить необходимые или дополнительные доказательства не любому субъекту доказывания, а тому, на котором лежит обязанность доказывания (бремя) и только в случае невозможности их представления помогает собирать доказательства, оказывает содействие в их истребовании.

При действии материальной системы доказательств, где процесс доказывания состоит только в соблюдении предписанных законом форм, но и в представлении суду материалов для того, чтобы убедить суд и истинности тех или иных утверждений, доказывание становится правом не одной, а обеих сторон, и постепенно право превращается в обязанность той стороны, которая выдвигает определенные утверждения, превращается в тягость, бремя доказывания.

Уже в римском процессе встречаются указания о том, на ком лежит бремя доказывания:. «Affirmanti incumbit probatio, semper necessitas probandi ihcumbit ei, gui agit», - доказывание лежит на том, кто утверждает, необходимость доказывания лежит всегда на том, кто ищет судебной защиты. Так, в состязательном процессе складывается распределение бремени, доказывания: истец должен доказать свой иск, если он его не доказал, то ответчик освобождается от ответственности по иску (actovnon piobante reus absoluitur). Если ответчик отрицает свою обязанность удовлетворить требования истца, то он не должен доказывать своего отрицания: «Ei mcumbit probatio gui dicit, non gui negatneganhis nullprobatio est» («доказывание лежит на обязанности того, кто утверждает, а не того, кто отрицает, на отрицающем нет обязанности доказывать»). Если же ответчик ссылается на определенные обстоятельства в свою пользу (мотивированное отрицание), то бремя доказывания переходит на него.

Институт распределения бремени доказывания следует рассматривать, как наиболее экономное процессуальное средство, дающее возможность при целесообразной затрате сил и ресурсов принять законное и обоснованное решение по гражданскому делу.

Итак, каждая сторона гражданского дела должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основание своих требований и возражений. Это общее правило не применяется, когда обязанность по доказыванию по закону возлагается на ту сторону, которая могла и должна была обеспечить себя доказательствами в соответствии со своими интересами.

Исходя из понимания бремени доказывания, возложенное на сторон гражданского дела и их представителей, а также действующие нормы гражданско-процессуального и арбитражно-процессуального законодательства, можно утверждать, что фальсификация доказательств по гражданскому делу (ч. 1 ст. 303 УК РФ) должна считаться оконченной в момент предъявления суду сторонами или их представителями фальсифицированного доказательства на любой стадии гражданского или арбитражного процесса, допускающей возможность предоставления доказательств.

Проиллюстрируем сказанное примером из судебной практики.

Сунженским районным судом Республики Ингушетия, 5 мая 1997 г. Местоев осужден по ч. 1 ст. 303 УК РФ Местоев - начальник расчетно-кассового центра (РКЦ) ст. Орджоникидзевской признан виновным в совершении фальсификации доказательств по гражданскому делу, находившемуся в производстве Сунженского районного суда, по иску Булгучевой и других к РКЦ о восстановлении на работе и взыскании заработной платы за время вынужденного прогула. В целях «выиграть дело» он изготовил и представив в суд через своего представителя - юриста А. сфальсифицированные им документы: ксерокопии четырех фиктивных писем от 15 июля 1994 г. Решением суда 19 марта 1996 г. в иске было отказано по мотивам пропуска без уважительных причин срока обращения в суд с иском.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Ингушетия приговор отменила и дело направила на новое судебное рассмотрение.

Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об отмене кассационного определения в связи с нарушением требований ст. ст. 351, 352 УПК РСФСР. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 18 декабря 1997 г. протест удовлетворила, указав следующее.

Отменяя приговор суда и направляя дело на новое судебное рассмотрение, кассационная инстанция сослалась на то, что Местоев не субъект преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 303 УК РФ, так как в судебном заседании по гражданскому делу, в котором суду были представлены в качестве доказательств подложные документы, он не выступал в качестве представителя стороны процесса (ответчика).

Однако установленные по делу и исследованные в ходе судебного разбирательства доказательства дают основания признать, что, отменяя приговор в отношении Местоева, кассационная инстанция нарушила положения ст. ст. 351 и 352 УПК РСФСР, предусматривающие требования к содержанию кассационного определения и обязательность указаний кассационной инстанции.

Суд первой инстанции признал установленным факт изготовления и представления Местоевым в суд через своего представителя - юриста А. сфальсифицированных им документов. Это обстоятельство, имеющее существенное значение для правильного разрешения дела, признано судом как доказательство, подтверждающее вину Местоева, поскольку изготовленные им фиктивные документы были переданы в суд.

Теперь определимся с моментом окончания фальсификации доказательств по уголовному делу. Возможность фальсификации доказательств по уголовному делу неразрывно связано с такой стадией процесса доказывания как собирание доказательств, что обусловлено публичным характером уголовного судопроизводства. Собирание доказательств возможно как на досудебных стадиях уголовного процесса (стадии предварительного расследования), так и на стадии судебного производства в суде первой инстанции и производства в суде второй инстанции.

Для определения сущности собирания доказательств, его места в доказывании и собственной внутренней структуры следует подвергнуть анализу некоторые, наиболее общие черты познавательной деятельности, осуществляемой следователями, прокурором, судом.

Чтобы доказательства могли быть использованы как средства доказывания, их следует собрать, т.е. тем или иным способом получить в распоряжение следователя или суда именно как доказательства, выделить из всего необходимого множества фактических данных по признаку их значения для дела.

Действующий УПК РФ дает основание различать в процессе доказывания по уголовному делу следующие стадии:

1. получение (собирание и представление) доказательств (ст. 8 6);

2. проверка (исследование) доказательств (ст. 87);

3. оценка доказательств (ст. 88).

Собирание доказательств, согласно ч. 1 ст. 8 6 УПК осуществляется дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных действий и иных процессуальных действий, предусмотренных УПК РФ в частности, такие действия, могут выражаться в вызове и допросе свидетелей, потерпевших и других лиц, привлечении эксперта и специалиста для дачи заключения, производстве осмотров, обысков и других следственных действий, а также в истребованию от организаций и лиц предметов и документов имеющих значение для дела, требовании проведения бухгалтерского учета за счет собственных средств, ревизий и документальных проверок.

Существенной новеллой УПК РФ стало предоставление защитнику права собирать доказательства. В соответствии с ч. 3 ст. 8 6 УПК РФ, защитник вправе собирать доказательства путем:

1. получения предметов, документов и иных сведений;

2. опроса лиц с их согласия;

3. истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии.

Наконец, определенные права по собиранию доказательств предоставлены участникам уголовного дела со стороны обвинения и защиты, т.к. ч. 2 ст. 86 говорит о том, что подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.

Следовательно, собирание доказательств - это активная деятельность судебно-следственных органов, необходимый элемент процесса доказывания. В процессуальной и криминалистической литературе по разному определяется сущность собирания доказательств.

А.И. Винберг определяет содержание понятия собирания доказательств как «совокупность действий по обнаружению, фиксации, изъятию и сохранению различных доказательств».

М.С. Строгович указывает, что процесс доказывания состоит из обнаружения доказательств, их рассмотрения и процессуального закрепления, проверки и оценки.

Таким образом, собирание доказательств - это понятие комплексное.

Обнаружение доказательств - их отыскание, выявление, обращение внимания на те или иные фактические данные, имеющие доказательственное значение. Это начальная и необходимая стадия собирания доказательств по уголовному делу. Собрать можно только обнаруженные доказательства, ставшие известным лицу, которое их собирает.

Обнаружение доказательств предполагает оценку выявленных фактических данных как доказательств. Оценка эта носит предварительный характер, ибо окончательно судить о доказательственном значении факта можно только после его исследования.

Фиксация доказательств - это закрепление, запечатление доказательств в установленном законом порядке и процессуальной форме. Уголовно-процессуальное законодательство предусматривает в качестве форм процессуального закрепления доказательств составление протоколов, непосредственное приобщение доказательств к делу, фотографирование, аудио- и видеозапись, составление планов и схем, моделирование планов и схем, моделирование и изготовление копий. Доказательством могут быть только те фактические данные, которые зафиксированы одним или несколькими из перечисленных способов. Помимо придания обнаруженным сведениям доказательственной силы фиксация доказательств преследует цель запечатлеть их содержание, их признаки (применительно к вещественным доказательствам); в известной степени она служит средством их сохранения для последующего исследования, оценки и использовании в доказывании.

Изъятие доказательств, преследует цель обеспечить возможность их использования для доказывания, приобщения их к делу и также служит средством их сохранения для следствия и суда. В тех случаях, когда речь идет о вещественных доказательствах, изъятие которых в натуре не представляется возможным, в качестве средств изъятия фактически выступают некоторые средства фиксации, например, моделирование или копирование. Доказательство при этом не изымается, а изымаются, переходят на новый объект его доказательственные свойства. Новый объект, носитель этих свойств, является производным вещественным доказательством.

Сохранение доказательств заключается в принятии мер по сохранности самих доказательств либо их доказательственных свойств, а также преследует цель обеспечить возможность использования их в любой нужный момент дознавателем, следователем, прокурором или судом. Меры по сохранению доказательств могут носить процессуальный характер (например хранение доказательств среди материалов дела), но могут быть и технико-криминалистическими (консервация объектов, имеющих доказательственное значение, покрытие их защитными пленками и т.п.)

Сказанное не означает, что дознаватель, следователь, прокурор или суд «создает» доказательства от начала и до конца. Объективной, то есть не зависящей от сознания следователя основой доказательства являются следы, оставленные событием во внешнем мире.

Итак, собирание доказательств - это система действий, обеспечивающих восприятие субъектом доказывания объективно существующих следов изучаемого события, сопровождающихся формированием в сознании познавательного образа, а также действий, обеспечивающих сохранение этого образа путем процессуальной фиксации результатов восприятия.

Собирание доказательств представляет собой информационный процесс - перенос доказательственной информации со следов преступления в материалы уголовного дела. Успешность этой деятельности зависит от того, в какой мере информация, сохранившаяся в следах, выявлена субъектом доказывания и зафиксирована в материалах дела.

Поскольку доказательства могут быть представлены и по инициативе участников уголовного судопроизводства, то вполне резонно говорить не только о собирании, но и о предоставлении доказательств в уголовном процессе.

Ряд исследователей включают в понятие собирания доказательств рассмотрение доказательств (извлечение подлежащих установлению фактов), хотя в теории обосновано превалирующее суждение о том, что «рассмотрение» доказательства есть ничто иное, как его проверка.

Именно эта позиция нашла свое законодательное воплощение в ст. 87 УПК РФ, согласно которой проверка доказательств, производится дознавателем, следователем, прокурором, судом путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство.

Наконец, завершающим этапом является оценка доказательств. В ст. 8 8 УПК РФ сформулированы правила оценки доказательств, состоящие в следующем:

- каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела;

- в случаях обнаружения оснований признания доказательств недопустимыми, доказательств суд, прокурор, следователь, дознаватель признает доказательство недопустимым;

- прокурор, следователь, дознаватель вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству подозреваемого, обвиняемого или по собственной инициативе. Доказательство, признанное недопустимым, не подлежит включению в обвинительное заключение или обвинительный акт;

- суд вправе признать доказательство недопустимым по ходатайству сторон или по собственной инициативе на предварительном слушании при наличии ходатайства сторон об исключении доказательств.

Анализ ст.ст. 8 6-88 УПК РФ позволяет предположить, что фальсификация доказательств возможна на той стадии процесса доказывания, когда происходит приобщение носителей информации о фактах к материалам уголовно дела - т.е. на стадии собирания доказательств.

Представляется ошибочным утверждение о том, что «нельзя увязывать наличие предмета данного преступления данного преступления с процедурой процессуального оформления доказательств», ибо «в противном случае, деяния, направленные на искажение доказательств до их приобщения к делу, останутся ненаказуемыми».

Во-первых, до приобщения к материалам уголовного дела носитель информации никак нельзя назвать «доказательством» по уголовному делу, а, во-вторых, фальсификация потенциального доказательства должна расцениваться по нормам о неоконченном преступлении.

На основе изложенного, фальсификацию доказательств по уголовному делу (ч. 2 ст. 303 УК РФ) необходимо считать оконченным преступлением в момент приобщения фальсифицированного доказательства к материалам уголовного дела на стадии предварительного следствия либо судебного производства по делу.

Все возможные последствия фальсификации доказательств остаются за рамками состава. То есть не имеет юридического значения, использовано ли фальсифицированное доказательство для принятия решения по делу или нет. При этом неважно, какое именно решение принято по уголовному делу. В случаях, когда такое доказательство все же использовано, и в результате наступили тяжкие последствия, имеются все основания для вменения квалифицированного вида фальсификации доказательств (ч. 3 ст. 303 УК РФ).

По этой причине представляется не вполне верной точка зрения о том, что не влечет уголовной ответственности фальсификация доказательств, на основе которых принято решение об освобождении от уголовной ответственности.

Приведенную позицию опровергает судебная практика.

Так, Новосибирским областным судом признан виновным и приговорен к двум с половиной годам лишения свободы условно следователь УВД Калининского района г. Новосибирска Р. Меньшиков. Он совершил незаконное освобождение от уголовной ответственности подозреваемого в тяжком преступлении, фальсификацию доказательств и незаконное прекращение уголовного дела.

Меньшиков вел расследование уголовного дела о ночном избиении в мае 2002 года 28-летнего местного жителя группой злоумышленников. Несмотря на то, что в деле имелся конкретный подозреваемый и свидетель, Меньшиков изъял из него ряд документов и вложил сфальсифицированные протоколы допросов, вынеся в итоге постановление о прекращении дела. Виновный сфальсифицировал материалы уголовного дела «из личной заинтересованности, т.к. не желал предъявлять обвинение подозреваемому».

 

Автор: Майборода В.А.