29.01.2013 10769

Родительское программирование как источник психологических проблем

 

Идея о том, что детские впечатления отражаются в дальнейшем на всем протяжении жизни взрослых людей, занимает центральное место во многих направлениях психологии, в том числе и в транзактном анализе. Э.Берн, опираясь на традиционный психоанализ, основал транзактный анализ, который представляет собой систему групповой психотерапии, где взаимодействие индивидов анализируется с точки зрения трех основных состояний «Я». Эго-состояния Берн определяет как доступные наблюдению психологические позиции, принимаемые человеком, и называет их «Родитель», «Взрослый» и «Ребенок». Все три аспекта эго-состояний чрезвычайно важны для нормального функционирования личности. Их изменения необходимы только в том случае, если один из аспектов нарушает здоровое равновесие. Э. Берн подчеркивает: «В обычной ситуации каждый из них - Родитель, Взрослый и Ребенок - заслуживает одинакового уважения, так как каждое состояние по-своему делает жизнь человека полноценной и плодотворной».

Одной из важнейших частей теории трансактного анализа в настоящее время, наряду с моделью личности, является концепция жизненного сценария, разработанная Э. Берном и его коллегами, особенно К. Стайнером в середине 60-х годов. Э. Берн полагал, что каждый человек имеет свой жизненный сценарий, модель которого намечается в ранние детские годы. «Сценарием считается то, что человек еще в детстве планирует совершить в будущем. Сценарий - это постепенно развертывающийся жизненный план, который формируется еще в раннем детстве в основном под влиянием родителей. Этот психологический импульс толкает с большой силой человека вперед, навстречу его судьбе, и очень часто независимо от его сопротивления или свободного выбора. Отличительная особенность теории сценария состоит в указании на то, что ребенок составляет именно определенный план своей жизни, а не общие представления о мире. В рамках трансактного анализа уточняется, что сценарий является результатом решения ребенка именно по поводу своего плана жизни. Как уже отмечалось, значительное влияние на решения относительно сценария оказывают родители. С первых же дней жизни ребенка родители адресуют ему различные послания, на основе которых он делает определенные умозаключения о самом себе, о людях, и мире в целом. Эти сценарные послания могут быть вербальными и невербальными. Они образуют ту содержательную структуру, в ответ на которую ребенок принимает главные решения по поводу своего сценария. Сценарные решения представляют собой наилучшую для данного младенца стратегию выживания в мире, который, зачастую, кажется ему враждебным и даже угрожающим.

Сценарные решения принимаются на основе младенческих эмоций и младенческой проверки их на соответствие действительности. Написав в младенчестве историю своей жизни, человек, как правило, осуществляет написанный сценарий, по крайней мере какую-то часть своей взрослой жизни. Э. Берн подчеркивает, что взрослый человек истолковывает действительность так, чтобы она оправдывала в его глазах верность принятых им сценарных решений. Любая угроза сценарному представлению о мире может восприниматься личностью в эго-состоянии «Ребенок» как угроза удовлетворению потребностей, а то и как угроза существованию. Такое искажение действительности тесно связано с возникающими жизненными проблемами. Действуя по сценарию, человек придерживается своих младенческих решений. В детстве эти решения представлялись наилучшими из возможных путей к выживанию и удовлетворению потребностей. Будучи взрослым, находясь в эго-состоянии «Ребенок», человек, сам того не осознавая, стремится организовать мир так, чтобы создать видимость оправданности ранних решений. Так, действуя по сценарию, взрослый человек пытается разрешить свои проблемы с помощью младенческих стратегий. Это приводит к тем же результатам, что и в детстве, подтверждая оправданность сценарных верований.

Таким образом, по Э. Берну, жизненный сценарий состоит из ряда решений. Эти решения принимаются ребенком в ответ на сценарные послания родителей о себе, других людях и мире в целом.

Виды сценарных посланий.

Сценарные решения, принимаемые ребенком, представляют собой его отклик на собственное восприятие происходящего в окружающем мире. Между тем младенческое восприятие обусловлено младенческими особенностями эмоциональной сферы и младенческими особенностями проверки своих восприятий на соответствие действительности. Следовательно, воспринимаемые младенцем послания, которые исходят от родителей и окружающего мира, сильно отличаются от тех же посланий, воспринимаемых взрослым. Еще не умея говорить, испуганное неожиданным громким звуком дитя может сделать вывод: «Кто-то там пытается меня убить!» На самом же деле это родители радуются уютной обстановке, которую они создали своему ребенку.

Сценарные послания могут передаваться вербально, невербально или двумя этими способами одновременно. Как вербальные, так и невербальные послания включают элемент для подражания. Вербальные послания могут передаваться в форме указаний или оценочных определений.

Рассмотрим некоторые из форм родительских посланий.

Вербальные и невербальные послания.

До того как младенец начнет улавливать содержание слов, он интерпретирует послания других на основе невербальных сигналов, которыми эти послания сопровождаются. Младенец тонко воспринимает выражения лица, напряжения тела, движения, интонации голоса и запахи.

Если мама нежно прижимает к себе малыша, предоставляя ему свое тело в качестве опоры, он скорее всего воспримет ее послание как «Я принимаю тебя и люблю!» Если же она напряжена и жестко держит его как бы около себя, он может прочесть ее послание иначе: «Я отвергаю тебя и не хочу, чтобы ты меня касался!» Мать при этом может совершенно не сознавать ни своего напряжения, ни дистанции между собой и ребенком.

Иногда младенец может извлекать сценарные послания из окружающих событий, не связанных с родителями. Громкие звуки, неожиданные движения, разлука с родителями во время пребывания в больнице, - все это может казаться ребенку угрозой его жизни. Поскольку же он считает, что происходящим управляют родители, то может прийти к выводу, что эти угрозы также исходят от них.

Позже, когда ребенок начинает понимать речь, невербальные сигналы продолжают оставаться для него важными составляющими сценарных посланий. Физическое наказание или угроза такового может означать для ребенка, что этот родитель отвергает его или, возможно, желает его смерти. При разговоре родителей с ребенком, он будет интерпретировать сценарный смысл сказанного в соответствии с сопутствующими невербальными сигналами.

Маленькие дети внимательно наблюдают за тем, как ведут себя другие люди. Особо они отмечают, как общаются между собой родители, а также как они относятся к другим членам семьи. Ребенок постоянно пытается получить ответ на вопрос: «Как мне лучше всего добиться того, что я хочу?». Я. Стюарт и В. Джойнс приводят некоторые примеры: у маленького мальчика был брат, который умер. Он отмечает, что его родители каждую неделю носят цветы на кладбище. У них почти все время печальный вид и, похоже, они больше думают о том сыне, который умер, чем о том, который еще жив. Ребенок делает вывод: «Все внимание достается мертвым». Он еще не понимает, подобно взрослому, что смерть - это конец. Поэтому может решить; «Чтобы родители были внимательны ко мне так, как я хочу, мне надо умереть, как это сделал мой брат».

Указания и оценочные определения.

Сценарные послания могут иметь форму прямых указаний: «Не мешай! Делай, что тебе говорят! Марш отсюда! Поторопись! Не капризничай! Если с первого раза не вышло, пробуй еще, еще и еще!» Большинство родителей «засыпают» своих детей сотнями подобных указаний. Сценарный потенциал такого рода посланий будет зависеть от частоты их повторения и сопутствующих им невербальных сигналов.

В других случаях ребенку могут говорить не что он должен делать, а что он собой представляет. Такие послания называются оценочными определениями. Например, «Балбес!», «Ты моя маленькая девочка!», «Ты кончишь в тюрьме», «Тебе это не по силам», «Ты хорошо читаешь!»

Содержание оценочных определений может быть положительным или отрицательным. Их сценарный потенциал, как и во всех остальных случаях, зависит от сопутствующих невербальных сигналов.

Иногда оценочные определения могут даваться косвенно. Это происходит в тех случаях, когда родитель говорит с кем-то о своем ребенке в его присутствии, или когда ребенок впоследствии узнает о таком разговоре. Например, «Это спокойный ребенок», «Она такая умница!», «Ты же знаешь, он слабенький мальчик», «Нас беспокоит, что она такая испорченная», «Отец говорит, что от тебя житья нет». Именно такого рода косвенные оценочные определения чаще всего воспринимаются ребенком как сильные сценарные послания. Родители в его глазах управляют реальностью. И когда ребенок слышит, как они сообщают другим людям, каков он, он принимает их слова за чистую монету, полагая, что так оно и есть.

Травматическое событие и повторяющиеся послания.

Ребенок может принять главное сценарное решение в ответ на единичное событие, в котором он усматривает особую угрозу. Например, период разлуки с матерью в раннем детстве нередко становится поводом для невербальных решений типа: «Я никому не могу доверять» или «Люди хотят, чтобы я умер».

Однако чаще сценарные решения принимаются не сразу, а по истечении некоторого периода, в ответ на какие-то постоянно повторяющиеся послания. Например, младенец тянется к маме, а она отворачивается от него. Он тянется вновь, и опять не находит взаимности. Лишь после того, как это повторится много раз, он может прийти к выводу: «Мама не хочет, чтобы я к ней прикасался».

Сценарная матрица. К. Штайнер разработал одну из важнейших моделей трансактного анализа - матрицу сценария.

Так, послания, исходящие из эго-состояния «Родитель» отца и матери, называются предписаниями («контрзапретами») и составляют часть содержания состояния «Родитель».

Усвоенные путем подражания послания эго-состояния «Взрослый» родителей или послания «о том, как», адресованные состоянию «Взрослый» ребенка, образуют программу.

Послания, исходящие из эго-состояния «Ребенок» отца и матери, могут быть двух видов: запретительными и разрешительными. Они входят в состав содержания состояния «Ребенок».

Предписания («контрзапреты»).

Первоначально, исследователями в области трансактного анализа, послания от эго-состояния «Родитель» к эго-состоянию «Родитель» были названы «контрзапретами», так как считалось, что они «идут вразрез» с последними. В настоящее время подчеркивается, что иногда такие послания в самом деле могут противоречить запретам, но столь же часто могут и подкреплять их или не иметь к ним никакого отношения. Тем не менее первоначальный термин прижился и используется до сих пор.

Контрсценарий представляет собой совокупность решений, принятых ребенком в соответствии с контрзапретами или, иначе говоря, предписаниями. Предписания состоят из указаний о том, что нужно делать или не делать, а также суждений о людях и мире в целом. Человек получает тысячи подобных предписаний от родителей и родительских фигур. Например:

«Веди себя прилично!»

«Не капризничай!»

«Будь хорошей девочкой!»

«Много работай!»

«Ты должен быть лучшим в классе!»

«Врать плохо»

«Не выноси сор из избы»

К. Штайнер отмечает: «Мы используем наш контрсценарий большей частью в положительном ключе, облегчая с его помощью себе жизнь и благополучно вписываясь в общество. Тем не менее, у большинства есть несколько контрсценарных посланий, которые мы решили использовать в составе отрицательного сценария. Предположим, в уме у меня крутится Родительское предписание: «Много работай!». Я могу следовать ему, чтобы преуспеть в школе и институте. Я могу продолжать много работать и в своей профессиональной сфере, достигнув благодаря этому высокого положения. Однако благодаря этому предписанию я могу также «сгореть на работе». Ради работы я могу пожертвовать отдыхом, здоровьем и друзьями. Если у меня роковой сценарий, я могу использовать предписание «много работай» для приближения развязки в форме язвы желудка, высокого давления или сердечного приступа».

По Штайнеру, существуют пять предписаний, которые играют в контрсценарии особую роль:

1. Будь Совершенным/Совершенной;

2. Будь Сильным;

3. Старайся;

4. Радуй других;

5. Спеши.

Они называются директивными посланиями или просто директивами (доел, «драйверами»). Термин «директива» используется потому, что ребенок ощущает настоятельную необходимость следовать этим предписаниям. Данные пять посланий, по мнению К. Штайнера, входят в контрсценарий каждого человека, но в разных пропорциях. Когда человек внутренне прислушивается к директивному посланию, он непроизвольно демонстрирует типичный набор поведенческих проявлений, предписанных данной директивой. Соответствующие пять форм директивного поведения у всех людей одинаковы. Изучая директивные поведенческие проявления человека, можно с уверенностью предсказать некоторые важные черты его сценария.

Программа.

Программа состоит из посланий о том, как делать то или иное. Как и в случае контрсценария, большую часть программных посланий используется в конструктивном, положительном ключе. Но часто люди несут в себе и отрицательные программы. Например, мальчик может научиться, подражая отцу, «как трудиться в поте лица, надорваться и умереть молодым». Маленькая девочка может научиться у матери, «как не давать волю чувствам и прожить остаток своих дней в глубокой депрессии».

Запрещения и разрешения.

Будучи взрослым, каждый несет в себе определенный набор запретов и разрешений, запечатленных в эго-состоянии «Ребенка». Решения, которые принимаются в ответ на послания, служат основной составляющей фундамента нашего жизненного сценария.

Если предписания имеют вербальную природу, то запрещения/разрешения довербальны.

Запрещения/разрешения относятся к более ранней стадии развития ребенка, чем предписания. Именно с этим связано их различие как «вербального и довербального». Запрещения и разрешения ребенок усваивает в основном до того, как начинает говорить. Я. Стюарт и В. Джойнс уточняют, что запреты продолжают восприниматься вплоть до шести-восьми лет, а предписания усваиваются в возрасте от трех до двенадцати лет.

Таким образом, предписания имеют вербальную природу, тогда как запрещения/разрешения (первоначально) довербальны. К.Стайнер пишет: «Если вы прислушаетесь к тому, что происходит у вас в голове, то сможете услышать ваши предписания, произносимые в форме слов. Нередко вы сможете услышать даже, кто именно из родителей или родительских фигур произнес их вам впервые. Если вы поступите вопреки предписанию и вновь прислушаетесь, то скорее всего услышите вербальную взбучку от соответствующей родительской фигуры».

Напротив, запреты и разрешения не обязательно слышатся в форме слов. Они могут восприниматься в форме эмоций и телесных ощущений, которые отражаются затем в поведении. Так, если человек поступил вопреки запрету, то скорее всего он почувствует физическое напряжение или дискомфорт.

Американские исследователи Р. Гулдинг и М. Гулдинг, работая в рамках транзактного анализа, обратили внимание, что в основе ранних отрицательных решений, определяющих негативный сценарий жизни, обнаруживается двенадцать запретительных тем. В связи со своим пониманием теории трансактного анализа, Р. и М. Гулдинг выделяют патологические сообщения, передаваемые родителями детям, которые, если ребенок в них поверил, могут привести к хроническим проблемам в его последующей жизни.

Термин К. Штайнера «родительские запреты» Р. и М. Гулдинг обозначают как предписания. Предписания - сообщения эго-состояния «Ребенок», передаваемые изнутри обстоятельств собственных родительских недугов: несчастья, беспокойства, гнева, растерянности, тайных желаний. Эти сообщения в глазах ребенка могут выглядеть иррациональными, но для передающего родителя они абсолютно рациональны. Р. и М. Гулдинг на основе экспериментальных исследований выделили следующие предписания: «Не делай», «Не будь», «Не сближайся», «Не будь значимым», «Не будь ребенком», «Не взрослей», «Не добейся успеха», «Не будь собой», «Не будь нормальным», «Не будь здоровым», «Не принадлежи».

В последние годы возрос интерес к проблеме родительского программирования и в отечественной психологии. Отечественные психологи В.К. Лосева и А.И. Луньков, опираясь на теорию родительских предписаний Р. и М. Гулдинг, уточнили понятие родительских запретов и предложили новый термин, обозначающий понятие родительских предписаний - родительские директивы.

Предписание или директива - скрытое приказание неявно сформулированное словами или действиями родителя, за неисполнение которого ребенок не будет наказан явно, но будет наказан косвенно-собственным чувством вины перед родителем.

Причем истинные причины своей вины ребенок (а часто и взрослый) не может осознать без посторонней помощи. Ведь именно исполняя предписания, он чувствует себя «хорошим». Директивы определяет скрытую форму зависимости ребенка от родителей, влияющие на его психическое благополучие, хотя являются, по сути, проекцией родительской неудовлетворенности жизнью и подавленных желаний. «Защититься» от такого рода указаний ребенок не может, поскольку основные директивы получает в возрасте до 6 лет.

В.К. Лосева и А. И. Луньков, изменив перечень предписаний, данный Р. и М. Гулдинг, в соответствии с современным развитием психологической науки и практики, выделяют следующие двенадцать директив: «Не живи», «Не будь ребенком», «Не расти», «Не думай», «Не чувствуй», «Не достигай успеха», «Не будь лидером», «Не принадлежи», «Не будь близким», «Не делай», «Не будь самим собой», «Не чувствуй себя хорошо». Важно, что каждая директива имеет несколько вариантов, которые неизбежно увеличивают количество посланий.

В соответствии с задачами нашего исследования, необходимо подробнее рассмотреть данные директивы.

Первая и самая жесткая директива - «Не живи». Это опасное сообщение, которое в то же время может быть дано очень мягко: «Если бы не вы, дети, я бы развелась с вашим отцом» и, более жестко: «Хоть бы вы не рождались, - тогда бы мне не надо было выходить за вашего отца». Это сообщение может передаваться невербально: родитель держит ребенка на руках, не покачивая его, хмурится и бранится во время еды и купания, злится и кричит, когда ребенок что-нибудь хочет, или просто бьет его. Есть множество способов передачи данного сообщения.

Предписание может быть передано матерью, отцом, няней, гувернанткой, братом или сестрой. Родитель может быть подавлен тем, что ребенок зачат до женитьбы или после того, как супруги решили больше не иметь детей. Беременность может закончиться смертью матери, и семья винит ребенка в этой смерти. Роды могут быть трудными, и ребенка обвиняют в том, что он был слишком велик при рождении: «Ты меня всю порвал, когда рождался». Эти сообщения, повторяемые много раз в присутствии ребенка, становятся, по словам Р. и М. Гулдинг, «мифом рождения»: «Если бы ты не родился, нам бы лучше жилось».

В бытовой речи данная директива выражается в «приговариваниях», адресованных ребенку: «Глаза бы мои на тебя не глядели», «Чтоб ты сквозь землю провалился», «Мне не нужен такой плохой мальчик», и т.п. Скрытым смыслом передачи такой директивы является облегчение управления ребенком через возбуждение в нем хронического чувства базисной вины, связанной не с какими-то его конкретными поступками, а с самим фактом его присутствия в жизни матери. Воспринимая подобную директиву, ребенок может бессознательно принять решение типа: «Я - источник помех в жизни матери, я - ее вечный должник». Естественно, что они продолжают звучать в нем и дальше, а у некоторых людей - до смерти. Иногда это глубинное чувство вины с возрастом усиливается, т.е. этот долг обладает каким-то иррациональным свойством увеличиваться быстрее, чем погашаться. Такого рода воспитание содержит в себе возможный психологический обман и манипуляцию: взрослый как бы перекладывает на ребенка (существо заведомо более слабое и зависимое) ответственность за нерешенность своих собственных жизненных задач и заставляет в это верить. Ребенок же может умозаключить, что было бы лучше, если бы его не было. Поскольку предельным решением здесь является самоубийство, а для ребенка такое решение невозможно, то выходом из ситуации для него могут быть частые травмы и другие способны бессознательного саморазрушения (например, наркомания). Это происходит потому, что ребенок учится заботиться о своей физической безопасности в той мере, в какой окружающие воспринимают его жизнь как источник радости для себя.

Таким образом, данное отношение к себе не дает ребенку возможности реализовать свои способности в различных сферах жизни. Ведь если ребенок будет часто получать физические травмы, болеть или просто окажется неприспособленным к реальности, то родители получают дополнительные поводы для беспокойства и тревог за него, а он - дополнительные возможности для взращивания в себе чувства вины.

Одним из вариантов послушного следования ребенком родительскому указанию «Не живи» является провокационное («бессовестное», «хулиганское») поведение вне дома. Ребенок как бы специально «нарывается» на наказание. Известно, что наказание снижает чувство вины, и такие дети для разрядки внутреннего напряжения бессознательно ищут ситуации, где они могут быть наказаны. Ведь проще чувствовать себя виноватым за разбитое окно или нос, нежели испытывать постоянное чувство вины неизвестно за что. Здесь предельным вариантом является многократное попадание в тюрьму. Это, кстати, один из ответов на вопрос о том, почему дети из «приличных» семей становятся уголовниками.

Как ни парадоксально, но и сверхопекаемые дети, и дети, живущие в атмосфере безнадзорности, оказываются в одинаковой ситуации, если они получили эту директиву. Только для первых она звучит как «Не живи своей жизнью, а живи моей жизнью», а для вторых - «Твоя жизнь мешает моей жизни».

В душе взрослого человека директива «Не живи» может давать о себе знать через ощущение никчемности своего существования, стремлении постоянно доказывать себе, что «я что-то значу», глубинном неверии в то, что «меня можно полюбить», постоянном подспудном ощущении собственной «плохости», а также в тенденциях к алкоголизму, наркомании, самоубийству.

Для ребенка прямое восприятие этой директивы слишком тяжело, и он бессознательно изменяет ее, добавляя частицу «если». Например: «Я имею право жить, если не буду замечать (или чувствовать) то, о чем меня неявно просит мама». Но в этом случае, как бы выйдя из-под действия самой категоричной директивы, ребенок попадает в пространство какой-либо из остальных директив, носящих более частный характер.

Вторая директива - «Не будь ребенком». Это сообщение, как отмечают Р. и М. Гулдинг, передается родителями, которые поручают младших детей заботам старших. Оно также исходит от родителей, которые «гонят коней», пытаясь сделать из своих малышей «маленьких мужчин» и «маленьких женщин», поглаживая детей за вежливость еще до того, как те поняли, а что же значит вежливость, говоря совсем маленьким деткам, что плачут только маленькие.

В быту данная директива проявляется в высказываниях типа: «Что ты ведешь себя как маленький», «Пора стать самостоятельнее», «Ты уже не ребенок, чтобы», и т. п. Иными словами, она проявляется в высказываниях, неявно описывающих состояние «детскости» как плохое, а состояние «взрослости» как хорошее.

Такая директива чаще достается старшим или единственным детям в семье. Став взрослыми, такие дети имеют специфические трудности: с одной стороны - они научились брать на себя ответственность за других, а, с другой - имеют непонятный для них самих внутренний барьер при общении с детьми. Например, они заявляют: «Я не знаю, о чем говорить с ребенком» или испытывают неестественность и напряженность, играя в детские игры даже с собственными детьми. Им проще учить чему-то ребенка или вовлекать его в свою взрослую деятельность, чем разделять его интересы и жить одной с ним жизнью. Поэтому его собственный ребенок получает такую же директиву и стремится быстрее «взрослеть». Особенно остро такая директива звучит в неполных семьях, когда ребенок слышит от мамы: «Ты - моя единственная опора».

Третья директива - «Не расти». Чаще всего данная директива достается младшим и опять же единственным детям в семье. Поэтому единственные дети оказываются в наиболее невыгодном положении, так как могут получить сразу несколько директив, противоположных по смыслу, что затрудняет развитие их личностной автономии и психологическое отделение от родительской семьи.

В быту эта директива выражается во фразах типа: «Мама тебя никогда не бросит», что бессознательно ребенок может расшифровать как: «Я не имею права стать настолько самостоятельным, чтобы жить без материнской поддержки». А также в высказываниях типа: «Ты еще мала, чтобы краситься», «Не торопись взрослеть», «Детство - самое счастливое время жизни».

Такую директиву дают родители, панически боящиеся взросления и психосексуального становления собственного ребенка и того момента, когда он покинет семью, оставив их, как в начале супружества, лицом к лицу друг с другом. Взрослым, получившим такую директиву в детстве, кажется, что они никогда не вырастут. Они чувствуют себя виноватыми, «предавшими» собственную мать, если, например, влюбятся. Часто такие люди вообще не могут создать свою семью, либо создают ее, но продолжают жить со своими родителями даже при возможности разъезда, поскольку «не мыслят свою жизнь без мамы». И поэтому, как это ни печально, их предчувствие, что они никогда не повзрослеют, оправдывается: они в первую очередь не родители своих детей, а дети собственных родителей.

Четвертая директива - «Не думай». В быту выражается в требованиях «не рассуждать, а делать, что приказано», «не умничать», «не уходить в абстракции». Люди, получившие такую директиву, часто испытывают мучительное чувство «пустоты в голове», когда им нужно самостоятельно решить какую-то проблему. Нередко их преследуют мучительные головные боли, делающие сам процесс мышления невозможным. Если же в голову приходят какие-нибудь необычные мысли, то они стремятся заглушить их алкоголем, спортом, хобби или развлечениями по принципу «много думать вредно». Они испытывают глубинное недоверие к результатам своего умственного труда, часто совершают необдуманные поступки, оставляющие у них чувство недоумения («как я мог такое совершить?»).

Вариант этой директивы - «не думай о чем-то определенном». Например, желая отвлечь ребенка от травмирующей его проблемы, мама отвечает на его вопросы так: «Не думай об этом, забудь». Тем самым она лишает ребенка возможности рационально решить вставшую перед ним проблему. И ребенок учится думать о чем угодно, но только не о своих проблемах. Внушения типа «забудь» или «отвлекись» впоследствии могут отразится как на памяти, так и на внимании.

Пятая директива - «Не чувствуй». Она может выражаться в двух вариантах: или относиться к собственно чувствам или же к физическим ощущениям.

В первом случае директивы выражается в таких бытовых высказываниях: «Как тебе не стыдно бояться собаку, она же не кусается» или «Как ты смеешь злиться на учительницу, ведь она тебе в матери годится». Чаще всего под запретом оказываются эмоции гнева и страха, но от этого они не исчезают, а распространяются на огромное количество «незапрещенных» объектов. Например, мальчик, которому запретили бояться собак, начнет смело проходить мимо овчарки, но станет тревожным по характеру, теряющимся в любых новых ситуациях. А его сверстник, которому запретили дома проявлять агрессию к учительнице, начнет «разряжаться» на младших или более слабых детях.

Если запрет касается физических ощущений, то человек может утратить контакт с собственным телом и перестанет воспринимать его сигналы для самозащиты и ориентации в реальности. Например, мама с ребенком стоят под дождем. Ребенок хнычет: «Мне холодно». Мама раздраженно отвечает: «Не сахарный - не растаешь», «Ты же мужчина». Ребенок, научившийся игнорировать телесные ощущения, легко может утратить чувство физической безопасности и стать склонным к травматизму.

Взрослые, несущие в себе подобную директиву, часто страдают психосоматическими заболеваниями, не умеют выражать свои чувства словами и нередко могут оказаться жертвами несчастного случая.

Шестая директива - «Не достигай успеха». Она передается родителями в ходе «воспитательных» рассказов типа: «Мы сами не могли получить высшее образование, но отказываем себе во всем только ради того, чтобы ты закончил институт». Или в прямых заявлениях типа: «У тебя все равно ничего не получится». В основе такой директивы лежит бессознательная зависть родителя к успеху ребенка.

Взрослые, получившие в детстве такую директиву, как правило, очень трудолюбивы и старательны, но их по жизни как бы преследует злой рок: в самый последний момент дело, в которое было вложено много сил, «лопается» по не зависящим от них причинам.

Людям, чувствующим в себе действие такой директивы, можно посоветовать заключительный этап любого важного для них дела осуществлять при доброжелательных свидетелях, чье присутствие позволит компенсировать частичную утрату чувства безопасности на этом этапе.

Седьмая директива - «Не будь лидером». Смысл этой директивы понятен и так, без объяснений. В быту она передается фразами типа «не высовывайся», «не выделяйся», «будь как все».

Родители, дающие такую директиву, как правило, очень обеспокоены чувством зависти, которое они, по их убеждению, обречены вызывать у других людей. Собственная боязнь зависти и побуждает их из лучших побуждений давать своим детям такую директиву.

Взрослые, получившие такую директиву, пожизненно ходят в подчиненных - и на работе и дома.

По мнению психологов, данная директива не столь уж безобидна. Ведь в жизни бывают ситуации, когда и опыт, и статус и, наконец, возраст побуждают взять ответственность за других на себя. Но человек, получивший такую директиву, находит возможности уйти от ответственности и в таких ситуациях, объективно ухудшая и свое собственное положение, и положение связанных с ним людей.

Восьмая директива - «Не принадлежи». Ее передают родители, сами имеющие проблемы в общении и видящие в ребенке «единственного друга». Смысл ее может быть расшифрован так: «Не принадлежи никому, кроме меня». В общении с ребенком такие родители всячески подчеркивают его исключительность, непохожесть на других, причем в положительном смысле («ты ведь у меня не такой, как все»).С возрастом самооценка ребенка становится, как правило, адекватной. Он не чувствует себя ни выше, ни ниже других, но в любой компании чувствует себя как бы «отдельно». Ему незнакомо чувство «слияния с группой». Причем причины такого ощущения человек сам понять не может, ведь он делает в компании то же, что и другие, и старается быть, как все. Став взрослыми, подобные люди обречены чувствовать себя не такими, как все, и их всегда будет тянуть в теплую атмосферу родительской семьи, равной которой они не найдут.

Полностью такие ощущения уходят лишь в ситуации группового противостояния какой-либо угрозе, когда возникающее чувство солидарности и товарищества замещает прежние инфантильные переживания. Другой вариант освобождения - крепкий и надежный брак, построенный на чувствах.

Девятая директива - «Не будь близким», или, что то же самое - «Не доверяй». Эта директива похожа по смыслу на предыдущую, но если та проявляется в группе, то данная - в отношениях с одним близким человеком.

Родители, передающие эту директиву, внушают ребенку, что никому, кроме них, доверять нельзя. Общий смысл этой директивы «любая близость опасна, если это не близость со мной».

Взрослые, получившие в детстве такую директиву, нередко имеют трудности в сексуальных отношениях. В других случаях они имеют серьезные проблемы в эмоциональных контактах. Во взаимоотношениях с противоположным полом они постоянно оказываются в роли жертвы, которую все обманывают и бросают. Но надо сказать, что, несмотря на их подозрительность, ситуация предательства и обмана преследует их не только в сфере личных отношений, но и в деловых ситуациях. Все дело в том, что, честно выполняя директиву «не доверяй», они так и не научились анализировать ситуации: где, кому и до какой степени доверять можно.

Десятая директива - «Не делай». Ее смысл расшифровывается так: «Не делай сам - это опасно, за тебя буду делать я». Эта директива передается боящимися родителями. Обуреваемые страхом, они не позволяют ребенку совершать многие обычные поступки: Не ходи рядом со ступеньками (малышам), не лазь по деревьям; не катайся на роликовой доске и т.д. Иногда такие родители не хотели ребенка и, понимая, что инстинктивно не желают, чтобы этот ребенок существовал, они чувствуют вину и панику от собственных мыслей и становятся в результате сверхзаботливыми и осторожными. Иногда родитель сам психотик, или имеет фобии, или сверхосторожен после потери старшего ребенка. Но мере взросления ребенка родители волнуются по поводу любого поступка, который тот намеревается совершить: «Но может, это надо еще разочек обдумать». И ребенок не верит, что он сможет совершить что-либо правильное и безопасное, не знает, что же ему делать, и ищет, чтобы кто-нибудь подсказал правильное решение. Такой ребенок, вырастая, будет иметь большие трудности при принятии решений.

Взрослые, несущие в себе влияние этой директивы, испытывают мучительные трудности в начале каждого нового дела, даже хорошо знакомого - будь то сочинение романа, вязание свитера или стирка белья. В противоположность носителям директивы «не достигай успеха», испытывающим трудности при завершении дела.

Они постоянно откладывают начало своих действий, часто попадают в цейтнот и, конечно, не догадываются, что всего лишь послушно следуют родительскому требованию: «не делай сама, подожди меня». Такие люди часто упрекают себя в слабоволии, но дело здесь не в воле, а в послушании, которое стало уже совершенно бессмысленным - ведь мама уже не придет ни к вашему станку, ни к письменному столу.

Таким людям, так же как и «обладателям» директивы «не достигай успеха», можно порекомендовать начинать дело при свидетелях или в групповой ситуации, что не позволит им остаться «наедине» со своей директивой.

Одиннадцатая директива - «Не будь самим собой». Она выступает в двух основных вариантах. Первый состоит в недовольстве родителей полом ребенка (например, ждали мальчика, а родилась девочка). Второй вариант выражается в высказываниях типа: «Будь похожим на», «Стремись к идеалу», «Почему твой друг это может, а ты - нет?»

Скрытый смысл данной директивы - вызвать неудовлетворенность своим нынешним состоянием и пустить человека в непрерывную беготню по замкнутому кругу. Ведь будучи постоянно неудовлетворенным собой и мотивированным завистью (к кому-то или к чему-то), он начинает постоянно убегать от самого себя, будучи убежденным, что чужое всегда лучше, чем его собственное. А таким человеком, как известно, очень легко управлять. Главное - создавать ему новые «приманки» - материальные, интеллектуальные или духовные.

Взрослый человек, несущий в себе подобную директиву, постоянно не удовлетворен собой и почитает это чуть ли не за моральную добродетель. Про таких говорят: «Критичен к себе более, чем к другим», ему постоянно надо превосходить других хотя бы по высоте требований, предъявляемых к себе самому. «Вы ниже меня, и поэтому я не могу от вас требовать того, что требую от себя». Такие люди живут в состоянии мучительного внутреннего конфликта.

Двенадцатая директива - «Не чувствуй себя хорошо». Передается родителями, говорящими в присутствии ребенка: «Несмотря на то, что у него была высокая температура, он написал контрольную на 5» или «Хоть он у меня и слабенький, но сам вскопал целую грядку».

Человек, получивший такую директиву, приучается, с одной стороны, к мысли, что болезнь привлекает к нему всеобщее внимание, а с другой - к ожиданию, что плохое самочувствие повысит ценность любого его действия.

Например, сотрудники, которые на работе постоянно жалуются на головную боль, а когда им предлагают идти домой, упрямо остаются на работе и даже засиживаются допоздна. Смысл этого поведения такой - «вам должно быть стыдно - ведь даже при плохом самочувствии я делаю больше, чем вы». Последствия такого поведения могут быть печальными, ведь эти люди не симулируют болезнь, а используют реальное заболевание для получения психологической выгоды. В результате, их состояние, естественно, ухудшается. Постепенно история жизни таких людей трансформируется в историю болезни.

Таким образом, присутствие неосознаваемых директив в отношении родителя к ребенку неизбежно, но зависимость от них отнюдь не фатальна. С освобождением от этой зависимости обычно и связан кризис середины жизни.

В.К. Лосева подчеркивает, что не следует отождествлять директивы с моралью. Директивы всегда бессознательны, мораль же всегда сознательна. Родители прибегают к директивам именно потому, что они не всесильны, а задачу управления ребенком с них никто не снимет. В настоящем исследовании используется классификация директив В.К. Лосевой и А.И. Лунькова.

Итак, модель жизненного сценария, по мнению Э. Берна, формируется в ранние детские годы под влиянием родителей. Решения по поводу своего жизненного сценария принимаются ребенком в ответ на различные по форме, постоянно повторяющиеся сценарные послания родителей о себе, других людях и мире в целом. Американские исследователи Р. Гулдинг и М. Гулдинг, подчеркивают, что в основе ранних отрицательных решений, определяющих негативный сценарий жизни, обнаруживается двенадцать запретительных тем. В связи со своим пониманием теории трансактного анализа, Р. и М. Гулдинг выделяют патологические сообщения (предписания), передаваемые родителями детям, которые, если ребенок в них поверил, могут привести к хроническим проблемам в его последующей жизни. Отечественные психологи В. К. Лосева и А. И. Луньков, опираясь на теорию родительских предписаний Р. и М. Гулдинг, уточнили понятие родительских запретов и предложили новый термин, обозначающий понятие родительских предписаний - родительские директивы, которые определяют скрытую форму зависимости ребенка от родителей и оказывают существенное влияние на его психическое благополучие в дальнейшем. На наш взгляд, родительские директивы выступают способом проявления (экстериоризации) родительского отношения и оказывают существенное влияние на психику ребенка уже в старшем дошкольном возрасте.

В результате теоретико-методологического анализа научной литературы по проблеме исследования можно сделать следующий вывод.

Условием нормального психического развития ребенка, залогом его психологического здоровья является удовлетворение основных потребностей: в безопасности и развитии, в любви, в защите от насилия и угроз, в общении, в высокой самооценке и др. Дошкольное детство - период интенсивного психического развития человека, когда становление внутренней психической жизни и внутренней саморегуляции связано с целым рядом новообразований в психике и сознании ребенка. Среди широкого спектра причин отклонений в психическом развитии ребенка на первый план выступают психотравмирующие ситуации, которые непосредственно вытекают их внутрисемейных отношений и тесно связаны с взаимодействием между детьми и родителями, в частности с характером родительского отношения. Родительское отношение, являясь многомерным образованием, включает в себя несколько компонентов, различных по степени нормы или нарушения. Противоречивое и амбивалентное содержание родительского отношения реализуется в когнитивном, эмоциональном и поведенческом планах, и проявляет себя в виде форм и способов поддержания контактов с ребенком. Зарубежные и отечественные психологи (Берн Э., Стайнер К., Гулдинг Р., Гулдинг М., Лосева В.К., Луньков А.И и др.), работая в рамках транзактного анализа, подчеркивают роль родительского программирования, в частности, родительских директив, в возникновении многих психологических проблем человека в период зрелости. Вопрос же о влиянии родительских директив непосредственно на психическое развитие ребенка в дошкольном возрасте, не исследовался ни в теоретическом, ни в экспериментальном плане.

 

Автор: Калинина Е.А.