История становления судебного контроля при применении иных мер уголовно-процессуального принуждения (статья)
Исторические вопросы формирования того или иного правового явления имеют большое научное и практическое значение. Интерес исследователей к ступеням развития человечества, общества, государства и права, не случаен. Судебная власть отражает исторические традиции страны, характер политического режима, различия в понимании феномена государства и права. Невозможно понять современные процессы, происходящие в обществе, не познав его прошлое развитие. «Мы должны изучать факты прошлой жизни для того, отмечал Г.В. Плеханов, - чтобы открывать в них законы прогресса. Будущее способен предвидеть тот, кто познал прошлое». Методологическое значение исторического метода в познании уголовно-процессуального права определяется взаимосвязью с другими методами научного познания, с философскими взглядами и представлениями.
Так, историческая школа права, в свое время, в первой половине XIX века, была одним из наиболее значительных и влиятельных направлений в философии права и в общей методологии юридической науки. «Правообразование - длительный исторический процесс, в котором развивается народное сознание; одну из необходимых ступеней этого процесса составляет изучение права в его истории» - эти воззрения Фридриха фон Савиньи (17791861), ученика Густава Гуго (1764-1844), и главы всего направления и развития доктрины исторической школы, нашли отражение во многих его работах и звучат весьма современно и в XXI веке.
В правовых воззрениях известного русского юриста и общественного деятеля начала XX века А.Ф. Кони также большое место уделялось истории развития уголовно-процессуального законодательства в России. Так, он говорил, что законы о судопроизводстве уголовном, помимо своего значения, как ряда действующих правил об отправлении уголовного правосудия, имеют значение историческое (в смысле показателя путей и степени развития народа к восприятию господствующих форм и обрядов уголовного процесса), политическое (в смысле обеспечения личных прав и свободы и степени ограничения самовластия органов правосудия и произвола в способах отправления последнего) и этическое (в смысле развития правосознания народа и проникновения в процессуальные правила нравственных начал).
Государственное принудительное начало на Руси уже с древнейших времен заключало в себе три стадии: 1) установление; 2) производство суда; 3) исполнение судебного решения. По мнению учеников видного историка русского права СВ. Юшкова, В.М. Клеандровой и О.И. Чистякова, он, исследуя тексты Русской Правды отмечал, что происходит развитие уголовно-правовых норм с усилением классовой дифференциации в законе. В Русской Правде продолжалось развитие уголовного права и процесса, в частности возникают нормы об ордалиях. Ордалии - испытания железом, водой и пр. получают распространение в период наибольшего развития состязательного процесса, который в свою очередь падает на период феодальной раздробленности, и чуть позже возникают сыск и розыск. Ордалии стали уступать другим мерам принуждения - показаниям свидетеля, письменным доказательств, а в сыске - повального обыска и пытке. Эти исследования показали, что уровень правового развития в Киевской Руси был достаточно высок - киевские князья были готовы установить единую систему наказаний на территории всей Киевской Руси, т.е. единые размеры вины за убийство и другие виды взысканий. Представляется, что выявленный историками принцип единства принудительных мер прошел через все типы и формы отечественного уголовного процесса и в более совершенном виде существует в действующем законодательстве, в частности в УПК РФ 2001 года.
В Московском государстве единство процесса уже разрушается: возникает различие между «судом» (обвинительным процессом) и «розыском» (следственным процессом). До Судебников 1497 г. и 1550 г. всякий процесс был обвинительным, затем из общей нормы выделяется особый процесс для дел разбойных, а потом для дел по убийству и татьбе с поличным. Сначала это был не процесс, а лишь средство поимки и наказания «ведомых лихих людей», но так как «лихими» считали не только пойманных на месте преступления, но и рецидивистов и «облихованных» общиной, то пойманных лихих людей стали расспрашивать, не совершали ли они прежде преступлений, стали доискиваться мнения общины через повальный обыск. Из расправы над преступником на месте преступления, таким образом, возникает следственный процесс. В эпоху Ивана Грозного эти оба порядка, и состязательный, и розыскной существуют совместно, притом как для гражданского, так и для уголовного суда. Кроме того, пойманные начинают расспрашиваться о сообщниках, что свидетельствует о деятельности государства по уголовному преследованию лихих людей. Розыскной процесс таким образом становится независимым от обвинительного, и в конце концов при Петре Первом всякий процесс становится розыскным.
В XV-XVI вв. были созданы крупные общероссийские законы: Судебник 1497 года Великого князя Ивана III и Судебник 1550 года Царя Ивана IV. Функцию уголовного преследования и разрешения дела взяло на себя государство. При допросах стала применяться пытка как действенное средство принуждения, а если обвиняемый получал характеристику «лихого» человека, то он в любом случае допрашивался с применением пытки. Если под пыткой обвиняемый признавался, то его казнили, а если нет («не скажет на себя сам») - то пожизненно заключали в тюрьму с обязательным возмещением за его счет иска. В эпоху Уложения 1649 года розыскной порядок укрепляется, и Петр Первый доводит розыскное судопроизводство до крайних пределов: розыск чинил судья, и именно розыском Петр Первый повелевал решать розыском все дела, не исключая гражданских. Розыскное начало проникает также в законодательство Екатерины II и Александра I, откуда переходит и в Свод Законов. Против обвиняемого принимались меры для пресечения ему способов уклонения от следствия и суда (содержание в тюрьме и при полиции, домашний арест, полицейский надзор, отдание на поруки).
Таким образом, мысль современного уголовно-процессуального законодательства о том, что основанием применения иных мер процессуального принуждения является обеспечение установленного порядка уголовного судопроизводства, исторически обоснована. Впервые термин «принуждение» в уголовном законодательстве России встречается в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Позже понятие «принуждение» употребляется в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1885 г. (п. 142 гл.11 «Об оскорблениях чести, угрозах и насилиях») -«... принуждение посредством...отлучения от общения». Относительно развернутое понятие принуждения содержалось в ст.201 Саксонского кодекса 1855 г.: «...употребить силу или угрозу, с целью заставить что-либо сделать, претерпеть или перестать делать...». Уголовное уложение 1903 г. также пытается продолжить формулировать сущность принуждения: «... наказуемой угрозой выполнить или допустить что-либо, нарушающее право или обязанность принуждаемого, или отказаться от осуществления права или от исполнения обязанности». Материально-правовое содержание принуждения, данное в источниках уголовного права, имеет значение и для логического смысла применения термина «уголовно-процессуальное принуждение», тем более что в отличие от дореволюционного уголовного законодательства, первый советский Уголовный кодекс РСФСР (1922г.) установил ответственность, в частности, за принуждение к даче показаний при допросе путем применения незаконных мер со стороны производящего следствие или дознание.
Говоря об истории судебного контроля при применении иных мер процессуального принуждения, необходимо отметить, что исторически судебная власть не была отделена от органов расследования. По Своду законов 1835 г. маловажные дела ведались исключительно полицией (земской суд). И лишь по более серьезным делам органы следствия были отделены от органов суда.
Следующим важным шагом на пути развития уголовного судопроизводства в нашей стране стал Свод законов, изданный в 1832, 1842 и 1857 годах. По нему судопроизводство делилось на три части: следствие, суд и исполнение. Следствие включало в себя два вида (предварительное и формальное) и проводилось полицией. Только с 1860 года появились особые судебные следователи в составе судебного ведомства. На предварительном следствии надлежало выяснить «corpus delicti» (существо дела), для чего могли быть произведены допросы, осмотры, экспертизы, выемки, обыски, вызов или привод подозреваемого, его допрос и принятие мер пресечения, в ряду которых особую роль играло личное задержание. На стадии формального следствия должны были быть окончательно установлены все обстоятельства дела, собраны и зафиксированы все доказательства, чтобы суд не встретил «ни малейшего затруднения или сомнения для постановления по делу приговора». Наблюдение за ходом следствия и за соблюдением прав обвиняемого возлагалось на прокуроров и стряпчих. Также за соблюдением прав и законных интересов обвиняемого во время процесса должны были наблюдать депутаты, избиравшиеся из того сословия или ведомства, к которому принадлежал обвиняемый.
Возможность вторгнуться в личную жизнь человека путем применения мер принуждения в уголовном судопроизводстве и необходимость создания прочных гарантий прав и свобод личности позволили исследовать правовые предпосылки воссоздания функции судебного контроля в современном российском уголовном процессе.
Г.А. Джаншиев дает меткое определение дореформенного суда: «Самым главным, так сказать, органическим пороком старого суда было то, что далее приговоры его, не вызванные подкупом или давлением свыше, поражала или круглым невежеством, или таким чудовищным формализмом, который показывает, что за № дела живая личность подсудимого, за внешнею законностью упускалось из виду внутренняя правда, словом, под видом правосудия творилась вопиющая неправда».
Средством изменения сложившегося положения дел выступала коренная реформа в юстиции, ибо «как ни подпирать, чинить и штукатурить старое здание, а все так и в нем долго прожить будет невозможно. Надо было совершенно из него выселиться...». Суд «не мог быть заключен в прежние, обветшалые, узкие, лишенные жизненной правды формы».
Началу Судебной реформы 1864 г. послужила отмена крепостного права, так как «уничтожился домашний, вотчинный суд для многих миллионов дотоле бесправных людей. Они должны были явиться не только носителями гражданских прав, но и непосредственными защитниками этих своих прав на суде. Суд расширялся, терял свой сословный характер».
Судебная реформа подготавливалась свыше пяти лет. С её началом реформировалась одновременно вся система судопроизводства. 20 ноября 1864 года были утверждены императором Александром II и вошли в силу четыре фундаментальных акта реформы: 1) Учреждение судебных установлений; 2) Устав гражданского судопроизводства; 3) Устав уголовного судопроизводства; 4) Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.
Судебные уставы ввели стройную систему судебных органов со строго очерченной компетенцией. Параллельно действовали система мировых судов (для рассмотрения малозначительных категорий и гражданских дел) и система общих судебных установлений. Высшей судебной инстанцией, объединявшей мировые и общие суды, был Сенат.
В гражданском судопроизводстве, в числе многих прочих, вводились следующие правила: полицейская власть отделялась от судебной; гражданские дела подлежали рассмотрению не более чем в двух инстанциях; вместо следственного процесса был учрежден процесс состязательный; сторонам предоставлялось право на получения квалифицированной юридической помощи; предусматривалось участие в гражданском процессе прокурора как представителя государства и т.д.
Уголовное судопроизводство имело публичный характер. В уголовный процесс вводились такие принципы, как гласность, состязательность, право на защиту, а также понятие презумпции невиновности. Изменялось право обжалования приговоров, вступивших в законную силу и т.д. Но основным достижением Судебных уставов следует признать введение суда присяжных заседателей.
Приоритетами Судебной реформы 1864 г. можно назвать: тотальный судебный контроль (беспрепятственное обжалование в суд любых действий государственных органов и должностных лиц; полная судебная подконтрольность действий следователей и прокуроров и т.д.); доступность правосудия и юридической помощи; независимость судей как залог их объективности; гарантии состязательности судебного процесса и равноправия сторон (введения суда присяжных, ликвидация всех остатков обвинительной функции суда и т.д.); изменение образа полицейской деятельности».
По мнению С.И. Викторского - судебная власть «наконец, должна быть наделена широкими правами по ограничению свободы личности от произвольных арестов». Обыск и выемку имели право производить судебные следователи, полиция, когда она заменяла следователя (ст.ст.357-370 У УС), а по делам, подведомственным мировым судам, - сам мировой судья или, по его поручению, чины местной полиции (ст. 105).
Вместе с тем, в регулировании данного вопроса существовали многочисленные противоречия. К примеру, меры пресечения, решения о которых следователь имел право принимать, как представитель судебной власти, применялись при наличии прямого указания об этом прокурора. Так, следователь сообщал прокурору о причинах, по которым обвиняемый взят под стражу или освобожден из-под стражи (ст.284 У У С).
Кроме того, судебный контроль в ходе досудебного производства, согласно УУС, осуществлялся путем рассмотрения судом жалоб на следственные действия (ст.ст.491-509), разрешение вопроса об отводе следователя (ст.274), наложение наказаний на полицейский чин «за упущение и беспорядки по следственной части» (ст.ст.485, 486, 488), прекращение уголовного дела (ст.ст.16, 277). Как правило, в силу различных причин этот контроль был малоэффективен. Это было обусловлено тем, что «подача жалобы не останавливает приведение в исполнение обжалованного постановления. Меры пресечения могли быть обжалованы сторонами, но жалоба подсудимого на принятие против него наиболее тяжких мер тоже не приостанавливала ни приведение их в исполнение, ни продолжения действия меры, определенной судьёй-следователем». Кроме того, судебный следователь не был стеснен в выборе всякой другой меры пресечения, в случае невозможности отказаться от исполнения предложения прокурора об освобождении обвиняемого из-под стражи.
Так, на действия полиции жалобы приносились прокурору, а на действия судебного следователя, предпринятые как собственной властью, так и по требованию прокурора или его товарища, - окружному суду (ст.493 УУС). Такое построение порядка обжалования было не случайным, поскольку и прокурор, и следователь являлись в то время судебными чиновниками. Обеспечение законности судебного следствия и прав обвиняемого при его производстве были важнейшими условиями в уголовном процессе по реформе 1864 г. «Произвол следователя в собирании доказательств, - писал Н.А.
Буцковский, один из составителей Судебных уставов, - опаснее произвола судьи при определении их силы», поскольку он не может быть исправлен в связи с тем, что «доказательства со временем уничтожаются». Право на защиту обвиняемого обеспечивалось отводом следователя, ознакомлением его по окончании дела с материалами следствия. Судебный контроль за производством следствия сочетался с прокурорским надзором. Уже с середины 80-х годов XIX века правительство императора Александра III вынашивало планы полного и системного пересмотра Судебных уставов. Реализация этой грандиозной по своему замыслу идеи была возложена на комиссию под председательством широко известного в ту пору государственного деятеля и выдающегося юриста, министра юстиции и генерал-прокурора Н.В. Муравьева, созданную в 1894 году. Назначив главой данной комиссии Н.В. Муравьева, Александр III говорил: «Это юрист, который понимает все, что есть неуместного и подлежащего отмене в судебных порядках». За пять лет работы данной комиссией ей были подготовлены проекты новой редакции Судебных уставов, изменявших всю систему судебных органов, однако, развитие принципов и институтов судоустройства никоим образом не продвинулось далее того состояния, в котором они находились на момент начала работы комиссии Н.В. Муравьева. Окончание деятельности комиссии по времени совпало с 35-летием Судебных уставов, чествование которых 20 ноября 1899г. демонстративно устроило Петербургское юридическое общество. Речи известных юристов К.К. Арсеньева, В.Д. Спасовича, И.Я. Фойницкого в защиту Судебных уставов прерывались аплодисментами. Проекты новой редакции Судебных уставов не получили достаточной поддержки ни у правительства, ни у общественности, ни у профессиональной юридической среды. Пятилетняя работа комиссии Н.В. Муравьева, результатом которой явились сорок с лишним томов материалов, оказалась напрасной. Единственным результатом длительной кодификационной работы явилась подготовка проекта нового Уголовного уложения, который 10 февраля 1903 г. был рассмотрен Государственным Советом, а 22 марта 1903 г. утвержден Николаем И.
В литературе, изданной до 1917 г., указывалось, что «для охраны существующей общественной формы жизни следует допустить и право судебной власти на принятие целого ряда мер, которые способны обеспечить ей надлежащие условия для правильного отправления этой самой деятельности. С другой стороны, эти принудительные меры, направляясь на разные лица или на предметы, к которым лица состоят в известных отношениях, могут оказаться слишком стеснительными; поэтому нужно более или менее строго ограничить круг таких мер и указать случаи их применения».
И.Я. Фойницкий, например, писал, что уголовное судопроизводство «на разных ступенях своих встречается с необходимостью для потребностей правосудия принуждения... существо этих мер состоит в том, что для достижения целей правосудия суду предоставляется налагать на частных лиц различные ограничения, доходящие в некоторых случаях до степени, близкой к наказанию. Основание этих мер... лежит в необходимости правосудия, отправление которого нередко представлялось бы невозможным, если бы судебная власть не располагала правом принуждения. Такая необходимость правосудия создает для государства право требовать от каждого лица споспешествования целям правосудия, но она же указывает и пределы такого права. Меры судебной деятельности вообще и, в частности, меры судебного принуждения могут быть применяемы, лишь насколько они необходимы и если необходимы для достижения целей правосудия.... Общая характерная черта всех мер судебного принуждения состоит в том, что они применяются судом; только суду может быть предоставлено право лишения благ, хотя бы временного. Несудебные органы не могут прибегать к ним. Изъятия допускаются лишь в тех исключительных случаях, когда несудебные органы заменяют судебные, действуя или по поручению суда, или же независимо от такого поручения».
То есть, определение необходимости применения мер принуждения всецело принадлежало органам судебной власти. Однако существовали и некоторые исключения, например, в соответствии со ст.362 У УС уголовного судопроизводства 1864 г. обыск во дворцах, в которых пребывает император или члены его семьи, судебный следователь мог произвести лишь с разрешения соответствующего придворного начальства.
Судебный контроль имел место и в рамках производства в мировых судебных установлениях. Мировой судья в соответствии со ст.52 УУС мог поручить полиции произвести «предварительное розыска по усмотренным им лично преступным действиям, если признает нужным это сделать». Непосредственно в ведении мирового судьи находилось и применение мер пресечения в отношении обвиняемого, причем не только ареста, но и подписки о явке, поручительства, залога. УУС в статьях 77, 80-84 регламентировал применение таких мер. Мировой судья самостоятельно определял сумму залога, которая не могла быть «менее количества вознаграждения, отыскиваемого потерпевшим от проступка, если иск его подкрепляется достоверными доказательствами». О принятии залога или поручительства мировым судьей составлялось специальное постановление, которое помимо него подписывали поручитель или залогодатель, в обязательном порядке получавшие копии этого постановления. В случае взятия обвиняемого под стражу мировой судья составлял особый протокол, который содержал время задержания, данные задержанного лица и описание преступления, в совершении которого он обвиняется.
Следствием судебной реформы 1864 г. было коренное изменение всего судебного строя России того времени. В результате судебной реформы 1864 г. впервые в истории русского права была провозглашена публичность судебных процессов, устность, право обвиняемого на защиту, разграничена деятельность полиции и судебного следователя. Установлены судебные прения, определен порядок обжалования приговоров, признано допустимым и целесообразным введение суда присяжных.
Реформа провозгласила новые принципы функционирования судов в империи: гласность, независимость, несменяемость судей, презумпцию невиновности, принцип свободной оценки доказательств судьей. Представляется, что современное уголовно-процессуальное законодательство должно творчески оценить и впитать в себя правовые концептуальные основы судебного контроля и защиты прав личности при применении уголовно-процессуального принуждения.
Представляется, что изучение истории отечественного уголовно-процессуального законодательства необходимо для обоснования значимости современных институтов как судебного контроля - так и системы иных мер процессуального принуждения. Действующая система иных мер процессуального принуждения имеет исторические корни, которые проявляются в единстве этих мер, они могут применяться в отношении всех участников процесса. Во-вторых, их применение обеспечивает охрану установленного порядка уголовного судопроизводства. В-третьих, судебный контроль при применении иных мер процессуального принуждения обеспечивал их законность, целесообразность и обоснованность.
Автор: Никитина О.В.