31.03.2011 14037

Общая теория правовой системы в современной российской юридической науке (статья)

 

Произошедшие в конце предыдущего столетия изменения социально-политического устройства России и ценностно-идеологических ориентировок современного российского общества потребовали реформирования старых и создания новых средств правового воздействия, составляющих правовую систему. Формирование правовой системы современного Российского государства происходит в соответствии с общими закономерностями, присущими становлению и развитию правовой системы любого другого государства, однако у эволюции российского права, безусловно, есть свои уникальные особенности. Эволюционные процессы, протекающие в весьма непростых условиях российской социально-правовой реальности, способных крайне неоднозначно влиять на развитие правовой системы, детерминировали наличие существенных отличий правовой системы современной России не только от советской правовой системы, но и от остальных правовых систем современности.

Теоретическая разработка концепции современной российской правовой системы и реальное её воплощение в практической деятельности, составляет, на наш взгляд, одну из первоочередных задач современной российской юридической науки. Представляется, что от решения данной задачи зависят многие вопросы, связанные с совершенствованием права в целом, определением его места и роли среди других государственных образований и социальных регуляторов. Кроме того, это становится актуальным в условиях построения демократического правового государства, где право приобретает ведущее значение, а юридическая наука нуждается в обобщающей категории, позволяющей оперировать ею при научном анализе современной российской правовой действительности.

Такой универсальной категорией и является понятие «правовая система». Указывая на теоретическое и практическое значение категории «правовая система», A.M. Васильев в докладе на конференции, проведённой в Звенигороде 18-20 мая 1987 года по проблеме «Перестройка в правовой системе, юридической науке, практике», отмечал, что «когда в октябре 1985 года на Всесоюзной конференции обсуждался вопрос о тенденциях развития правовой системы, трудно было предположить, что понятие правовой системы, которым мы только начали оперировать, будет работать в научном и практическом плане. Идея правовой системы позволяет более глубоко осмысливать главные задачи правоведения, поскольку берёт в расчёт правовые решения во всех их проявлениях».

На Всесоюзной научно-теоретической конференции «Тенденции развития правовой системы развитого социализма», проведённой Институтом государства и права АН СССР в октябре 1985 года, о которой упомянул профессор Васильев, проблема правовой системы действительно впервые стала предметом обсуждения широкого форума отечественных теоретиков права, и именно эту конференцию, на наш взгляд, можно считать отправным пунктом в формировании концепции правовой системы в отечественной юридической науке. Конференцию же, проведённую в Звенигороде 18-20 мая 1987 года по проблеме «Перестройка в правовой системе, юридической науке, практике», необходимо считать, на наш взгляд, своеобразным подведением итогов исследования правовой системы советской юридической наукой. В подтверждение данного суждения необходимо, как представляется, констатировать тот факт, что следующие исследовательские работы, посвященные изучению правовой системы, датируются 1993-м годом и позже, что позволяет, на наш взгляд, вести речь о почти шестилетнем «перерыве» в исследовании правовой системы отечественной юридической наукой.

Представляется необходимым подчеркнуть, что всё чаще в современной российской юридической литературе употребляется термин «общая теория правовой системы». На наш взгляд, этот факт, безусловно, свидетельствует не только об окончательном становлении и развитии данного правового феномена в современной российской юридической науке и научном признании его как части объективной правовой реальности, но и о повышении актуальности и значимости исследуемого явления, его «научного статуса», изучения его в качестве сверхширокого понятия так называемой юридической мегакатегории.

В этом же аспекте, на наш взгляд, уместно отметить, что в современной юридической литературе употребляются одновременно термины «правовая система государства» (Н.И. Матузов, Ю.Н. Старилов, М.Н. Марченко и др.) и «правовая система общества» (В.К. Бабаев, В.Н. Карташов, В.Н. Синюков и др.). Принципиальной разницы, как представляется, между этими терминами нет, так как исследователи, употребляющие данный термин, как в первой, так и во второй интерпретации, имеют в виду один и тот же правовой феномен, одну и ту же систему правовых средств. Кроме того, государство и общество являются непременными спутниками, и первое не может существовать без второго, равно как и второе - без первого. Поэтому утверждения о наличии какой-либо принципиальной разницы между правовой системой государства и правовой системой общества, на наш взгляд, вряд ли могут быть научно обоснованы.

Достижения современной российской юридической науки в области изучения общей теории правовой системы прослеживаются, прежде всего, в относительном единообразии подходов современных российских исследователей теории права к дефиниции правовой системы, отражающих её структуру и раскрывающих сущность данного феномена. Здесь, на наш взгляд, уместно отметить, что по данному вопросу в советской юридической науке существовал колоссальный разброс мнений.

Общепризнанным большинством современных отечественных правоведов является тезис о структуре правовой системы как состоящей из определённо организованной совокупности правовых явлений. Так, например, по мнению В.Д. Перевалова, правовая система - это «целостный комплекс правовых явлений, обусловленный объективными закономерностями развития общества, осознаваемый и постоянно воспроизводимый людьми и их организациями (государством), используемый ими для достижения своих целей».

С точки зрения В.Н. Синюкова, под правовой системой необходимо понимать «конкретно-историческую совокупность права (законодательства), юридической практики и господствующей правовой идеологии отдельной страны (государства)».

М.И. Байтин определяет правовую систему как «совокупность внутренне организованных и взаимосвязанных, социально-однородных и устремлённых, в конечном счёте, к общим целям правовых явлений данного общества, каждое из которых выполняет свою специфическую роль в правовом регулировании или выходящем за его пределы правовом воздействии на общественные отношения».

Ю.Н. Старилов предлагает правовой системой считать «целостную совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих правовых явлений, формируемых обществом, при необходимости опосредствуемых государством, призванных особыми средствами и методами объединять людей в единый социум и регулировать их отношения в целях самосохранения общества и его прогрессивного развития».

Н.И. Матузов считает, что правовая система - это «вся совокупность внутренне согласованных, взаимосвязанных социально однородных юридических средств, с помощью которой официальная власть оказывает регулятивно организующее и стабилизирующее воздействие на общественные отношения, поведение людей».

В.К. Бабаев трактует правовую систему как «совокупность взаимосвязанных, согласованных и взаимодействующих правовых средств, регулирующих общественные отношения, а также элементов, характеризующих уровень правового развития той или иной страны».

В.Н. Карташов полагает, что «под правовой системой общества следует понимать единый комплекс органически взаимосвязанных и взаимодействующих между собой явлений, с помощью которого осуществляется целенаправленное воздействие на поведение людей, их коллективов и организаций, а также юридическое обеспечение разнообразных сфер общественной жизни».

Анализ приведённых и иных существующих в современной российской юридической науке подходов к определению понятия «правовая система» позволяет, на наш взгляд, сделать вывод о том, что фактически большинство современных исследователей выделяет в качестве элементов правовой системы довольно широкий круг правовых явлений. При этом Н.И. Байтин совершенно справедливо отмечает, что «помимо юридических явлений, задействованных в механизме правового регулирования, правовая система включает в себя и юридические явления, охватываемые более широким понятием правового воздействия, в частности правовую идеологию, правосознание, правовую культуру, правовое воспитание».

Представляется справедливым суждение некоторых современных исследователей теории государства и права о том, что категорией, способной отразить все специфические признаки элемента правовой системы, может стать понятие «правовое средство». Введение в научный обиход данной юридической категории, как и окончательное утверждение в современной российской юридической науке теории правовой системы, является, на наш взгляд, значительным шагом в развитии общей теории права и государства.

При этом, изучая различные подходы к понятию, структуре и сущности правовой системы, разработанных современными российскими правоведами, уместно отметить, что некоторые исследователи (С.С. Алексеев, В.К. Бабаев, Н.И. Матузов и др.) прямо ведут речь о правовых средствах, как об элементах правовой системы, другие же (В.Н. Карташов, М.Н. Байтин, Ю.Н. Старилов и др.) обозначают в качестве последних юридические явления, функции и социальное назначение которых также характерны для правовых средств. Таким образом, очевидным представляется вывод о том, что именно способность юридического явления выступать в качестве правового средства является критерием для отграничения элементов правовой системы от всей совокупности юридических явлений объективной правовой реальности.

Здесь, на наш взгляд, необходимо отметить, что понятие «правовая система» в предлагаемой интерпретации близко к понятию «механизм правового регулирования», под которым в юридической литературе принято понимать взятую в единстве систему правовых средств, с помощью которых осуществляется правовое регулирование общественных отношений и включающее нормы права, юридические факты, акты применения норм права, правовые отношения и акты реализации прав и обязанностей. Важно отметить, что современные исследования в области теории правовых средств не позволяют отождествить понятие «правовое средство» с понятием «регулятор общественных отношений», оно гораздо шире последнего и является инструментом не только правового регулирования, но и более масштабного процесса - правового воздействия.

На конференции, проведённой в Звенигороде 18-20 мая 1987 года по проблеме «Перестройка в правовой системе, юридической науке, практике», участниками было обозначено, что «в процессе разработки проблем правовой системы социалистического общества в советской юридической науке наблюдается закономерная последовательность и логичность. В течение последних лет высказывались мнения и проводились обсуждения главным образом по вопросам понятия правовой системы, её общей характеристики, содержания и объёма, структуры и элементного состава, эффективности и назначения, а также её соотношение с понятиями общественной системы, политической системы и т.д.». Современная теория государства и права, продолжая исследование проблем правовой системы в направлениях, заданных советскими правоведами, в то же время разрабатывает новые курсы и течения в изучении данной проблемы, что детерминирует появление ряда дискуссионных вопросов, обсуждаемых на страницах современной юридической литературы.

Среди основных дискуссионных вопросов общей теории правовой системы необходимо, на наш взгляд, выделить нижеследующие.

Во-первых, весьма дискуссионным в современной юридической науке является вопрос о месте современной российской правовой системы на правовой карте мира. Традиционно он сводится к соотношению современной российской правовой системы и романо-германской правовой семьи. Данное соотношение в современной юридической науке представлено тремя основными точками зрения. В соответствии с первой, современная российская правовая система, хоть и во многом сходна с правовыми системами романно- германской традиции, является представителем самостоятельной правовой семьи так называемого славянского типа. Основным доводом в пользу истинности данной точки зрения является наличие славянской правовой общности, базирующейся на «значительной культурно-исторической специфике правовых ценностей славянских стран, на глубоких национальных, духовных, исторических, социальных и юридических основаниях в правовой культуре России и ряда восточно-европейских стран».

На наш взгляд, нельзя согласиться с данной точкой зрения вследствие хотя бы того, что Россия является одним из самых многонациональных и многоконфессиональных государств в мире, и каждая народность, составляющая российскую нацию, уникальна и самобытна по-своему. Поэтому говорить о преобладании славянской, татарской, еврейской, кавказской или какой-либо другой самобытности современной российской правовой системы, на наш взгляд, вряд ли уместно. Бесспорно, российская правовая система обладает весьма специфической самобытностью, но самобытность эта - российская, общенационального характера, а не какого-либо одного народа или группы народностей.

Представители другой точки зрения придерживаются мнения, что современная российская правовая система не имеет ничего общего с романо-германской правовой семьёй, а является представителем специфической правовой семьи - семьи правовых систем государств переходного типа. Так, например, зарубежные правоведы-компаративисты, разделяющие указанную точку зрения, не спешат «принять» правовую систему современной России в ряды романо-германской правовой семьи. «С точки зрения современной компаративистики, постсоветское российское право находится на переходной стадии развития. Его пока нельзя отнести к семье западного права вообще и к системе романо-германского права в особенности», - рассуждает профессор Тулейнского университета США Кристофер Осакве.

Профессор Осакве утверждает, что российская правовая система ещё не обладает всеми свойствами правовой системы романо-германской правовой семьи, сформулированными американским правоведом-историком Гарольдом Дж. Берманом. К таковым профессор Берман относит, во-первых, специфическую правовую культуру романо-германской правовой семьи, которая оценивается, по его мнению, с помощью следующих характерных признаков:

- прозрачность законодательного процесса;

- гласность судебного процесса;

- неприкосновенность частного договора от вмешательства со стороны государства;

- оперативное опубликование нормативных актов;

- стабильность и предсказуемость законов;

- юридическая грамотность населения;

- законопослушность населения;

- признание роли юриста как гаранта принципа верховенства закона в обществе;

- непоколебимое доверие граждан к правовым структурам и готовность обращаться к юридической процедуре в своих личных и деловых отношениях и др.

Во-вторых, Г.Д. Берман утверждает, что романо-германская правовая традиция немыслима без статуса правового государства.

К. Осакве указывает также и на другие особенности российской правовой системы, не позволяющие отнести её к романо-германской правовой семье: «С точки зрения романо-германского права, неприемлемые аспекты российского уголовно-процессуального права сводятся, например, к следующим:

- доминирование роли прокурора и подчинённого ему следователя на всех стадиях досудебного процесса, что приравнивает роль адвоката к бессмысленной формальности;

- нормы УПК, допускающие возвращение судом дела для производства дополнительного следствия либо дополнительного расследования;

- содержание подсудимого в клетке в зале суда;

- общая суровость, несоразмерность наказания тяжести совершённого преступления; нечеловеческие условия содержания подследственных лиц в следственных изоляторах и др.

Кроме того, правовая идеология современного российского права ещё не полностью очищена от элементов правовой идеологии социалистического права. Так, например, налоговая политика современного Российского государства продолжает оставаться карательной и в отношении частной собственности. Современное российское право до сих пор не ослабляет жёсткого принципа государственной собственности на землю и её недра. Также для современной России характерны декларативность прав и свобод граждан, отсутствие их реальной гарантированности, а также несоответствие Российского государства характерным чертам и принципам правового государства».

Вряд ли можно согласиться с мнением американских правоведов. Модель правовой культуры романо-германской правовой семьи, представленная Г.Д. Берманом, на наш взгляд, недостижимо идеальна и нехарактерна в чистом виде не только ни для одной из правовых систем романо-германской семьи, но и ни для одной правовой системы мира. Возможно, правовые системы, традиционно относимые компаративистами к романо-германской правовой семье, несколько ближе к указанной модели, нежели современная российская правовая система, но из этого, безусловно, не следует вывод о несоответствии российской правовой культуры традициям и культуре романо-германского права.

Что касается декларативности провозглашения современной России правовым государством, то на это американским исследователям, как представляется, можно возразить, что в мире пока не существует государства, соответствующего в полной мере требованиям, предъявляемым теорией правового государства, традициями народовластия и демократии. Равно как и ни одной страной мира не предложено реального эффективно действующего механизма тотального соблюдения, охраны и защиты прав и свобод индивида. Таким образом, декларативным правовым государством можно признать не только современную Россию, но и, в той или иной степени, все без исключения государства, правовые системы которых традиционно относят к романо-германской правовой семье.

Особенности российской правовой системы, не позволяющие, по мнению профессора Осакве, отнести её к романо-германской правовой семье, являются, на наш взгляд, следствием преемственности между советской правовой системой и правовой системой современного Российского государства, а также недостатками российского законодательства (о налогообложении, о собственности на землю и др.). В этом аспекте хотелось бы отметить следующее: во-первых, ни одна из правовых систем романо-германской правовой семьи не обладает безупречным законодательством, а во-вторых, для многих правовых систем, традиционно относимых к романо-германской правовой семье, характерна преемственность тоталитарных правовых режимов (речь идёт, например, о правовых системах Италии, Германии, Испании, некоторых стран Латинской Америки и др.). Подобные потрясения ни для одной правовой системы не могут пройти бесследно.

Также весьма сомнительно рассмотрение переходного типа правовой системы современной России в качестве критерия отнесения её к специфической правовой семье. На наш взгляд, здесь уместнее вести речь не о специфическом переходном типе правовой системы, а о переходном периоде в развитии Российского государства, детерминированном сменой политико-правового режима в стране и переходом от административно-командной системы государственного управления хозяйством к рыночной экономике. Многие страны, традиционно относимые к семье романо-германского права, также переживают в своём развитии переходный период (речь идёт, например, о некоторых странах Латинской Америки и Африки - бывших колониях европейских стран и др.), и этот факт не даёт исследователям основания для исключения данных стран из романо-германской правовой семьи.

На наш взгляд, современной российской правовой системе присущи все характерные признаки романо-германского права, которые сформулировал французский правовед Рене Давид в своём монументальном научном труде «Основные правовые системы современности». Это и единая, иерар-хичная система источников права, его деление на публичное и частное, а также деление системы права на отрасли; это и отведение господствующей роли закону, действие многочисленных кодексов; это и историческая роль российского права как средства регулирования отношений между гражданами. «Россия входила в романо-германскую правовую семью, - писали Рене Давид и Камилла Жоффре-Спинозе о дореволюционной российской правовой системе. - Русская юридическая наука многое заимствовала из византийского права, то есть из римского права, и из стран континентальной Европы, придерживающихся романской системы. Правда, существовали оригинальные русские обычаи и акты, как существовали в XVIII веке оригинальные французские и немецкие обычаи и ордонансы, но так же, как во Франции и в Германии в XVIII веке, в России не было другой правовой науки, кроме романской. Категории русского права - это категории романской системы. Концепцией права, принятой в российских университетах и в юридической практике, была романская концепция. Российское право отошло от казуистического типа права. В силу этого русский юрист не считал право продуктом судебной практики. Норму права он рассматривал так же, как это делали французские и немецкие юристы, в качестве нормы поведения, предписываемого индивидам, формулировать которую надлежит доктрине или законодателю, а не судье. Россия не имела столь полных кодексов, как другие страны Западной Европы, но она готова была их иметь».

Таким образом, необходимо согласиться с представителями современной российской и зарубежной юридической науки, относящими современную российскую правовую систему к романо-германской правовой семье. «Российское право всегда было и остается составной частью, «продолжением» романо-германского права», - заявляет М.Н. Марченко. С точки зрения С.Н. Никешина, «по своим основным юридическим классификационным признакам российское право всегда относилось к романо-германской правовой семье и продолжает оставаться таковым. Об этом свидетельствуют кодификационный характер российского права, структура правовой нормы, принципы верховенства закона и соответствующая иерархия источников права, основные принципы судебной организации и судопроизводства».

Вместе с тем, современная российская правовая система обладает рядом уникальных, специфических черт, отличающих её от остальных правовых систем романо-германской правовой семьи. Причин тому немало: это и специфические климатические условия, и географическое положение Российского государства, это и его огромная территория, и многонациональность и многоконфессиональность населения, и колоссальные запасы природных богатств, это и самобытность российской нации, национального менталитета, и преемственность феноменальной в своём роде советской правовой системы, это и особенности интеграции современной России в мировую экономику и международную правовую систему, и многое другое. Строго говоря, каждая национальная правовая система по-своему самобытна и уникальна. Каждая из них имеет общие признаки с другими правовыми системами и в то же время обладает своими особенностями, у одних правовых систем больше общностей, чем особенностей, у других - наоборот.

Во-вторых, актуальным направлением в развитии общей теории правовой системы в отечественной юридической науке является исследование характерных принципов современной российской правовой системы. По мнению З.С. Байниязовой, укрепление современной российской правовой системы предполагает необходимость теоретического осмысления основополагающих мировоззренческих идей, руководящих начал, на основе которых она организована и функционирует. В этом смысле важно в понятийном аппарате общей теории государства и права использовать категорию «принципы правовой системы», позволяющие более глубоко осмыслить это правовое явление. Принципы правовой системы дают дополнительные возможности концептуального познания её природы. Они органично сочетаются с принципами права, тесно взаимосвязаны с ними, но всё же данные понятия не тождественны.

Нельзя отрицать значение принципов права для правовой системы, поскольку право является её составной частью, и собственно правовая система основывается на принципах права. Однако последние, на наш взгляд, не раскрывают всего богатства организационного, функционального, структурного, содержательного характера правовой системы. Представляется, что система принципов правовой системы складывается из совокупности всех принципов правовых средств, объединяемых исследуемым явлением.

Необходимо отметить, что идея принципов правовой системы в современной юридической науке относительно не нова. Так, по мнению В.Н. Карташова, очевидно, что правовые принципы и принципы права - далеко не тождественные понятия. С точки зрения З.С. Байниязовой, «принципы правовой системы - это основополагающие начала, ориентиры, приоритеты, правила поведения, которые, обладая свойствами социально-правовой значимости, выражают закономерности возникновения, развития и функционирования правовой системы, выполняют регулятивную и иные функции в контексте её существования и действия».

В системе принципов правовой системы России З.С. Байниязовой выделяются организационные и функциональные принципы. Организационные принципы, по её мнению, тесно связаны с функциональными принципами, или, иначе говоря, принципами функционирования правовой системы, указывающими пути её движения, развития, совершенствования, преобразования. Организационные принципы в большей степени обладают статическими характеристиками. «Организационными в юридической литературе называют такие принципы российской правовой системы, как иерархичность, равновесие, согласованное взаимодействие, взаимосвязанность. Функциональные же характеристики правовой системы отчётливо отражают такие принципы российской правовой системы, как единство, открытость, динамизм, системная координация, развитие».

На наш взгляд, это деление следует считать очень условным, поскольку организационные и функциональные принципы выполняют взаимозаменяющую, взаимокомпенсирующую роль. Нельзя, как представляется, категорически утверждать и применять строгие критерии деления правовых принципов на организационные и функциональные. Функциональная связь пронизывает все системные построения, всю структуру правовой системы.

Роль принципов современной российской правовой системы в её укреплении детерминирована функциями правовых принципов по обеспечению единства российской правовой системы. Так, например, мировоззренческая функция состоит в том, что в принципах правовой системы заложены отправные социальные и практические идеи, постулаты, выражающие определённое мировоззрение, на началах которого строится правовая система. Очевидно, что это, прежде всего, принципы правовой культуры, правосознания и государственной идеологии, которые выражают идейный потенциал правовой системы государства.

Принципы правовой системы также выполняют аксиологическую функцию, которая выражается в том, что они содержат предоставление о ценностях в праве и правовой системе, нормативно заменяют черты правового идеала. Следует заметить, что правовые принципы не только выражают некие идеальные представления о правовых явлениях, но и практически нацелены на формирование, совершенствование правовых ценностей, придание аксиологических свойств юридическим феноменам.

Юридически и социально значима телеологическая (целевая) функция принципов правовой системы, которая характеризуется тем, что принципы в силу своей исходной природы вносят в правовую систему важнейшие для неё цели, без которых ориентиры правового воздействия теряются. Принципам правовой системы присущи и иные функции, в частности, правокультурная, интеграционная, информационно-ориентирующая, воспитательная и др.

В-третьих, в качестве одного из наиболее перспективных для научного исследования направлений в изучении проблем общей теории правовой системы в современной российской юридической науке можно выделить исследование правовой системы Российской Федерации как упорядоченной совокупности правовых систем её регионов. На наш взгляд, очевидно, что с развитием федеративных отношений в современной России можно вести речь о формировании правовых систем регионов вследствие объективного наличия в них собственных систем права и законодательства как продукта деятельности местных органов правотворчества, собственных правовых школ (относительно обособленной юридической науки), специфической для большинства регионов правовой культуры и правосознания, а также других относительно автономных, собственных правовых средств.

Таким образом, правовую систему современной России можно и нужно рассматривать, с одной стороны, в качестве системы правовых средств, а с другой - как совокупность правовых систем субъектов Федерации. Несколько научных работ, посвященных разработке данной концепции, опубликованы Ж.С. Жайкбаевым, И.Г. Дудко и др. Под правовой системой субъектов Федерации, элементом правовой системы федеративного государства, Ж.С. Жайкбаев подразумевает «иерархически организованную совокупность функционально взаимосвязанных юридических средств, оказывающих правовое воздействие на общественные отношения, сложившихся в зависимости от государственно-политического, экономического, социально-культурного и национального своеобразия субъекта Федерации».

Правовая система субъектов Федерации состоит из тех же элементов, что и правовая система всего федеративного государства. Именно в правовой системе субъектов Федерации находят отражение интересы жителей данного региона, преследуются цели защиты их прав, обеспечения безопасности и более полный учёт их национально-культурных особенностей. Как система правовых средств правовая система субъекта Федерации выражает порядок организации правового воздействия на общественные отношения в конкретном регионе. Это позволяет, на наш взгляд, более дифференцированно и гибко урегулировать эти отношения, реализуя потенциал региона, его внутренние резервы и возможности.

В-четвёртых, глубокого и тщательного исследования требует проблема взаимодействия правовой системы современного Российского государства с другими системами, призванными к регулированию общественных отношений, например, с системами религиозно-моралистических норм. В этом аспекте З.Х. Мисроков, например, отмечает, что «характерной чертой динамики правовой системы России является «собирание» в неё правовых систем тех народов, которые к ней присоединились. На протяжении XIX-XX веков эти системы действовали параллельно с общероссийским правом, тем самым обеспечивался учёт национальных особенностей населения империи. Так, например, сохранение и легитимация адатского и мусульманского права, выполнявшего регулятивные функции, явилось важной частью национальной политики Советского государства на Северном Кавказе. В политико-правовой концепции Советского государства адат и шариат рассматривались как санкционированное право, возможное и необходимое для организации нового правового порядка».

На сегодняшний день религиозное право полностью автономно от современной российской правовой системы и образует самостоятельную нормативную систему. Статья 14 Конституции 1993 года декларирует Россию в качестве светского государства, то есть государства, в котором религиозная власть полностью отделена от управления государством. Тем не менее, влияние, например, церковного права (системы религиозных норм православной церкви) на становление и развитие правовой системы России в историческом плане, на наш взгляд, было весьма значительным. По мнению Е.П. Гарановой, «именно через институты церковного права Российское государство воспринимало бесценный опыт классической римской и византийской юриспруденции, а церковный суд оказал определяющее воздействие на формирование системы общегражданской юриспруденции».

Поэтому необходимо согласиться с М.В. Мельниковой, отмечающей, что «существенную роль в формировании социальных контуров современной российской правовой системы играет культурный плюрализм, который вбирает в себя элементы духовной жизни общества. Россия - поликонфессиональное государство, где активно изучается место и роль религии в контексте перспектив взаимодействия общества, государства, церкви и правовой системы». Таким образом, церковное право является нормативно-регулятивной системой по своей внутренней природе, независимо от его признания государственной властью. Взаимодействие российской правовой системы и систем религиозных норм происходит, на наш взгляд, в виде юридической аккультурации, а если точнее - юридической рецепции.

Концепция структуры правовой системы как системы правовых средств, предполагает включение в правовую систему исключительно правовых явлений. Религиозные нормы церковного права представляют собой социально-нормативные комплексы, не являющиеся правовыми, так как они не имеют касательства (в отличие от правовых явлений) к государственной власти, а, следовательно, ошибочно включение религиозных норм в правовую систему. Тем не менее, воздействие религиозного права на правовую систему современного Российского государства очевидно. Поэтому, полагаем, Е.П. Гарановой и З.Х. Мисроковым несколько неудачно сформулированы названия своих работ. Представляется уместным вести речь не о церковном или мусульманском праве в правовой системе современной России, а о взаимодействии церковного или мусульманского права с российской правовой системой, что, безусловно, является важным направлением для исследования общей теории правовой системы в отечественной юридической науке.

В-пятых, весьма перспективной для исследования проблемой общей теории правовой системы является, несомненно, беспрецедентное в истории отечественного права функционирование такого государственного органа, как Конституционный Суд РФ. Реформирование судебной власти в современной России и произошедшие в связи с этим изменения заставляют пересмотреть традиционные взгляды на акты, издаваемые судебными органами. Существенный научный интерес в данном контексте представляют акты, издаваемые Конституционным Судом РФ.

Конституционное правосудие как особый вид конституционного контроля, осуществляемое посредством конституционного судопроизводства -новый институт в российской государственности. Место Конституционного Суда РФ в системе высших органов государственной власти определяется статьёй 125 Конституции РФ 1993 года, а также Федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 21 июля 1994 года № 1-ФКЗ, статья 1 которого гласит, что Конституционный Суд РФ выступает в качестве судебного органа конституционного контроля, самостоятельно и независимо осуществляющего судебную власть посредством конституционного судопроизводства.

Конституционный Суд РФ, в отличие от других судов, имеет двойственную природу. Конституция России определяет его в качестве органа конституционного контроля, что ставит Конституционный Суд РФ в один ряд с высшими органами государственной власти. «Уникальность природы Конституционного Суда заключается в том, что, с одной стороны, он является судебным органом, с другой - обладает признаками нормотворческого органа», - отмечает в этом аспекте Ф.С. Саматов.

С точки зрения С.Г. Голубицкой, «исследование правовой природы, юридической силы, видов, степени обязательности, сферы действия и места в правовой системе России решений Конституционного Суда РФ имеет важное теоретическое и практическое значение, будет способствовать совершенствованию правотворческой и правоприменительной деятельности государственных органов, судебной практики, укреплению законности и правопорядка в обществе». На наш взгляд, в контексте развития правовой системы современного Российского государства и повышения эффективности её функционирования данное суждение абсолютно справедливо.

В-шестых, весьма неоднозначные суждения в юридической науке порождает исследование роли судебного прецедента в формировании и функционировании правовой системы современного Российского государства. В науке теории государства и права общепризнанным является тезис о том, что судебный прецедент в России источником права не является. Однако некоторые представители современной российской юридической науки придерживаются иной точки зрения. В этом аспекте М.Н. Придворовой отмечается, что «судебная практика как правовое явление имеет место и в странах, где главенствующее место в системе источников права исторически принадлежит нормативным правовым актам. При этом на практике она играет роль дополнительного регулятора общественных отношений, иногда и без должного законодательного закрепления её статуса как вспомогательного источника права. Поэтому существует необходимость и целесообразность признания и использования положений судебной практики в отечественной правовой системе в качестве определённого регулятора общественных отношений».

В этом же аспекте высказывается и А.Б. Дорохова, констатируя, что существует возможность и целесообразность признания и использования механизма судебного прецедента в романо-германской правовой семье. В соответствии с современным развитием правовых теорий, а также, учитывая процесс конвергенции правовых систем, судебный прецедент присущ всем типам правовых систем, как англосаксонских, так и романо-германских, поскольку и те и другие относятся к типу правления профессионального права. В законодательстве и юридической практике стран романо-германской правовой семьи используется судебный прецедент как наиболее эффективный способ устранения несоответствия норм статутного права реальным жизненным обстоятельствам. При этом прецедент используется преимущественно при регулировании конституционных, финансовых, трудовых, торговых, экологических правоотношений, а также правоотношений в области научно-технического прогресса. Историческая тенденция показывает наличие в правовой системе России юридической основы и институционных предпосылок для признания института судебного прецедента и роли решений высших российских судов в обеспечении единообразия правоприменения. «Необходимо законодательно урегулировать границы и области использования прецедентных решений высших судов РФ путём предусмотрения контроля над ними со стороны Конституционного Суда РФ и законодательной ветви власти, а также установление процедуры преодоления таких прецедентов низшими судами», - заканчивает свою мысль А.Б. Дорохова.

На наш взгляд, в России в настоящее время прецедентное значение, по сути, имеют решения Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ по конкретным делам, поскольку нижестоящие суды в сходных случаях выносят аналогичные решения (в противном случае имеется возможность отмены этих решений в кассационном или надзорном порядке). Кроме того, прецедентный характер имеют решения Конституционного Суда РФ, поскольку они являются общеобязательными, устраняют неконституционные положения законодательства, защищают права и свободы личности.

Необходимость исследования роли судебного прецедента в правовой системе современного Российского государства обусловлена также применением российскими судами принципов права для регулирования общественных отношений в различных сферах. Так, например, новеллой Уголовного кодекса РФ от 13 июня 1996 года является легитимное закрепление в статьях 2-7 принципов гуманизма, социальной справедливости, законности и т.д.Включение указанных принципов в текст главного нормативного акта российского уголовного законодательства, на наш взгляд, свидетельствует о том, что любой правоприменитель, например, судья, должен руководствоваться ими при принятии решения. Однако, по сути, принципы права - это умозрительные, мировоззренческие идеи, а мировоззрение и, следовательно, понимание законности, справедливости и гуманизма у каждого конкретного судьи своё. Поэтому при применении принципов права для единообразного, непредвзятого регулирования общественных отношений правоприменителю, на наш взгляд, необходимо тщательно ознакомиться с выработанными судебной практикой общепризнанными правилами разрешения подобных случаев.

Правовая система - это не замкнутая в себе, а открытая миру категория с внутренне присущими качествами, которые с необходимостью приводят его к отношениям с другими правовыми системами, существующими на международной арене. С точки зрения А.А. Рубанова, одно из следствий таких отношений - глобальное сближение романо-германской и англо-саксонской правовых семей - отразилось в правовой системе современного Российского государства относительным возвышением роли судебного прецедента в регулировании общественных отношений. Анализируя правоприменительную практику, а также современную юридическую литературу, посвященную исследованию данной проблемы, необходимо, как представляется, констатировать, что судебная практика в России на протяжении всей истории своего развития являлась своеобразным ориентиром для правильного и единообразного разрешения споров, толкования и применения действующего законодательства, восполнения пробелов в нормативных правовых актах.

Резюмируя точки зрения различных правоведов на проблему роли судебного прецедента в современной российской правовой системе, необходимо, как представляется, согласиться с мнением М.Н. Придворовой, что большинство положений, определяющих место и роль судебной практики в правовой системе современного Российского государства, имеют противоречивый характер и приводят к выводу об отсутствии в настоящее время общей, единой и исторически сложившейся концепции понимания данной проблемы.

Подводя итог изучению особенностей, значения и основных направлений развития общей теории правовой системы в современной российской юридической науке, представляется уместным отметить, что приведённые примеры, безусловно, не могут исчерпывающе отразить всего многообразия научных исследований в данной сфере. Очевидно, что многогранность сущности исследуемого явления позволяет раскрыть и другие не менее перспективные для научных изысканий направления в развитии общей теории правовой системы, которые также нуждаются в тщательном изучении

 

Автор: Надёжин В.И.