Объект отказа свидетеля или потерпевшего от дачи показаний (статья)
Традиционно в отечественной науке считается, что основной характеристикой любого преступления является его общественная опасность, то есть способность причинить вред охраняемым уголовным законом объектам.
Не вдаваясь в теоретический спор о юридической природе категории «общественная опасность преступления» (ибо этот вопрос находится за рамками исследования), отметим, что мы солидарны с позицией, согласно которой криминализация деяния происходит как раз в зависимости от ценности объекта правовой охраны. Соответственно, в советский период практически единогласной было понимание объекта преступления как общественного интереса, которому деянием причиняется вред или в отношении которого создается реальная угроза причинения вреда преступлением. При этом была выдвинута концепция классификации объектов уголовно-правовой охраны в зависимости от степени обобщенности общественных отношений по родовому признаку последних (общий, родовой и непосредственный объекты). В основных чертах такое понимание объекта преступления до сих пор является концептуальным и в современной отечественной уголовно-правовой литературе (правда, в связи с принятием УК РФ 1996 года в ряде трудов в названную иерархию объектов уголовно-правовой охраны добавлен видовой объект преступления).
Итак, подавляющее большинство авторов под объектом уголовно-правовой охраны понимает общественные отношения, которым преступлением причиняется вред или которые ставятся преступлением под угрозу причинения вреда.
Такое общее определение объекта преступлений являлось исходной позицией для выявления признаков и сущности самих общественных отношений в социалистическом обществе и определения объекта преступления на уровне конкретного посягательства.
При этом подчеркивалось, что содержание общественных отношений составляет «социально значимое поведение, включающее в себя все виды социального поведения; а общественные отношения - специфическая форма всей жизнедеятельности людей, сама их жизнедеятельность».Однако в российской теории уголовного права в последнее время снова поднят вопрос о понимании объекта преступления как такового.
Как известно, Уголовный закон считает своей основной задачей охрану определенных прав, свобод и интересов человека, общества, государства и человечества в целом (ч. 1 ст. 2 УК РФ). В соответствии с данным законодательным положением, в последнее время в доктрине уголовного права обосновывается позиция, что объектом уголовно-правовой охраны могут быть не только общественные отношения в традиционном их понимании.
Так, Наумов А. В. весьма последовательно доказывает позицию, согласно которой в ряде случаев теория объекта преступления, исключительно как общественного отношения, «не срабатывает» в целом ряде случаев. Например, в преступлениях против личности объектом преступных посягательств необходимо считать не столько личность как совокупность общественных отношений, а личность человека в качестве абсолютной ценности. Таким образом, в уголовно-правовой теории наметился своеобразный поворот, возвращение к пониманию объекта правовой охраны не только как общественного отношения в узком смысле этого слова, но и как «реального блага, интереса».Отнесение тех или иных благ и интересов к объекту преступления вовсе не означает, что эти блага и интересы являются объектами только уголовно-правовой охраны. Нередко одни и те же объекты охраняются нормами различных отраслей права. Но уголовное право берет их под свою охрану в случае наиболее опасных посягательств. Мы полагаем, что именно такое понимание объекта преступления в большей степени соответствует определению задач Уголовного закона и новой иерархии ценностей уголовно-правовой, охраны по УК Российской Федерации 199 6 года.
Как известно, буква Уголовного закона говорит о том, что под охрану взяты «права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционный строй Российской Федерации,... мир и безопасность человечества» (ч. 1 ст. 2 УК РФ) как самостоятельные ценности, без обязательной их реализации в общественных отношениях как таковых - то есть в отношениях нескольких (минимум - двух) субъектов уголовного правоотношения.
К тому же определение преступления в ст. 14 УК РФ 1996 г. («преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания») также прямо не указывает на тот факт, что объектом преступления могут расцениваться только общественные отношения в традиционном их понимании - ведь общественно опасное деяние может посягать и на общественно значимые блага и интересы.
Применительно к преступлениям против правосудия в целом (и отказом свидетеля или потерпевшего от дачи показаний - в частности) следует заметить следующее.
В соответствии с положениями Уголовного кодекса РФ, родовым объектом в главе 31 являются интересы правосудия. Порядок отправления правосудия выступает в качестве реального блага, интереса уголовно-правовой охраны вне зависимости от того факта, имеет место преступное деяние против интересов правосудия либо нет.
На наш взгляд, такое понимание объекта (в том числе и применительно к рассматриваемой группе преступлений) дает основания для более четкого и глубокого понимания предупредительной задачи (функции) уголовного права и Уголовного закона.
Для отечественной доктрины характерно деление объектов уголовно-правовой охраны на три вида (общий, родовой, видовой и непосредственный). В последнее время большинство авторов говорят о «четырехчленной» стратификации объекта уголовно правовой охраны и обуславливают это новым делением Особенной части УК РФ по сравнению с УК РСФСР I9 60 года.
Если общий объект - это совокупность всех благ и интересов уголовно-правовой охраны, то родовой часть общего объекта, представляющая группу однородных благ (интересов), на которые посягает однородная группа преступлений, объединенных разделом Особенной части УК. В нашем случае - это интересы существования и должного функционирования государственной власти в Российской Федерации.
В свою очередь, видовой объект - это более узкая группа однородных благ и интересов уголовно-правовой охраны, на которые посягают преступления, предусмотренные главой раздела Особенной части. В рассматриваемой плоскости видовым объектом преступлений, предусмотренных 31 главой УК РФ являются интересы осуществления правосудия.
В литературе существует немалое количество точек зрения относительно понимания интересов правосудия как видового объекта уголовно-правовой охраны.
Рассмотрим вначале к филологическое понимание самого термина «правосудие».
По определению В.И. Даля, «правосудие» - «правый суд, решение по закону, по совести... правда».Более чем через сто лет СИ. Ожегов определил правосудие более ограничительно как «деятельность правовых, судебных органов». Обратимся к законодательным актам. Конституция России 1993 года в ст. 118 указывает, что правосудие в Российской Федерации осуществляется только судом; при этом определения того, что такое «правосудие», основной Закон не содержит.
УПК РФ 2001 года, дублируя приведенное конституционное положение, определяет, что процессуальная форма правосудия - судебное заседание, а судья - единственное должностное лицо, уполномоченное осуществлять правосудие (п.п. 50, 54 ст. 5).
Указание на то, что правосудие по гражданским делам осуществляется только судом, содержится и во вновь принятом ГПК РФ 2002 года (ст. 5), а также в ранее действовавшем ГПК РСФСР 1964 года.
Таким образом, действующее законодательство не дает четкого определения, что же такое «правосудие», что породило полемику в отечественной уголовно-правовой науке относительно понимания правосудия как объекта уголовно-правовой охраны.
Другим основанием спора стал общеизвестный факт того, что в гражданском деле существуют только судебные стадии судопроизводства, в то время как в уголовном - и досудебные (предварительное следствие, дознание).
Обобщая высказанные в теории уголовного права точки зрения, можно говорить о существовании двух основных концепций' относительно понимания интересов правосудия как объекта.
Суть первой сводится к тому, что интересы правосудия как родовой (видовой) объект уголовно-правовой охраны состоит в правильном отправлении правосудия только судом, исключая деятельность органов дознания и предварительного следствия. Такой вывод корреспондировал к букве процессуального законодательства (как уголовного, так и гражданского). Критики данной концепции указывали на то, что органы дознания и следствия, а также органы, исполняющие приговоры и иные судебные решения, бесспорно лишь способствуют осуществлению правосудия - но это не дает оснований для вывода о том, что их деятельность не входит в содержание правосудия как объекта уголовно-правовой охраны. По этим соображениям правосудие как объект уголовно-правовой охраны предлагалось понимать как деятельность суда по решению задач и достижению целей правосудия, а также правильную деятельность органов, содействующих в этом суду (т.е. органов дознания, предварительного следствия и органов, обеспечивающих исполнение судебных решений по гражданским и уголовным делам),Второй подход находил большее количество сторонников в советский период.
Так, например, В.Д. Пакутин называл объектом преступлений против правосудия «правильную, основанную на законе деятельность суда, прокуратуры и органов предварительного следствия, а также деятельность исправительно-трудовых учреждений».В. А. Владимиров также полагал, что в качестве объекта преступлений протии правосудия выступает нормальная деятельность органов правосудия: «при этом под органами, осуществляющими правосудие, закон имеет ввиду не только суд,... но и органы, обеспечивающие суду возможность объективного и всестороннего разрешения дел, способствующие осуществлению правосудия».Аналогичную позицию занимал Н.Д. Дурманов, уточнивший, что в ряде преступлений против правосудия объектом посягательства могут быть также интересы личности, права граждан, интересы государственных и общественных предприятий, организаций и учреждений. И в настоящее время «нормальная», «законная», «правильная» деятельность суда, органов предварительного следствия и дознания, а также уголовно-исполнительной системы называется видовым объектом преступлений против правосудия практически всеми авторами, среди которых можно назвать А.С. Горелика,И.Б. Малиновского, Г.Г. Криволапова. Практически все вышеназванные авторы указывают на то, что сам термин «органы правосудия» употребим в «широком и узком смыслах». Действительно, с точки зрения буквы Конституции, правосудие по гражданским и уголовным делам отправляется только судом. Однако деятельность суда - по крайней мере, при отправлении правосудия по уголовным делам - невозможна без деятельности органов, осуществляющих досудебные стадии уголовного процесса (предварительное следствие, дознание), а именно - прокуратуры, органов внутренних дел, ФСБ, таможни, налоговой полиции.
Да и сам законодатель в главе Уголовного кодекса о преступлениях против правосудия постоянно упоминает наряду с судом органы предварительного следствия либо дознания (точнее, должностных лиц этих органов), а также органы, исполняющие решения суда (в частности, органы уголовно-исполнительной системы).
Нельзя не согласиться с М.Н. Голоднюк в том, что своей работой органы предварительного следствия (дознания) и уголовно-исполнительной системы обеспечивают правосудие, поэтому правосудие как объект уголовно-правовой охраны - понятие более широкое, нежели правосудие в качестве специфического вида государственной деятельности, осуществляемой судом при рассмотрении уголовных, гражданских и арбитражных дел.
Авторы также довольно единодушны в определении непосредственного объекта отказа свидетеля или потерпевшего от дачи показаний как «охраняемого уголовным законом условия нормального функционирования социального установления».Уже в советский период была заложена традиция, в соответствии с которой, непосредственным объектом преступлений против правосудия является какое-либо из охраняемых уголовным законом условий успешной деятельности государственных органов по осуществлению задач правосудия - то есть деятельность различных органов, уполномоченных разрешать в рамках общих задач правосудия свои специальные задачи.
«Классический» в отечественной теории подход к определению непосредственного объекта отказа от дачи показаний был заложен III.С. Рашковской, отнесшей данный состав к преступлениям, противодействующим расследованию преступлений, разбирательству и разрешению судом уголовных дел, «совершаемым иными лицами». Следствием такой позиции стала довольно традиционная «комплексная» классификация всей системы преступлений против правосудия одновременно в соответствии с непосредственным объектом посягательства и статусом самого посягающего субъекта.В той или иной форме указанный поход к определению места отказа от дачи показаний в системе преступлений против правосудия сохраняется и в настоящее время.
Так, А. С. Горелик относит рассматриваемое преступление к преступлениям в сфере выполнения гражданами обязанностей содействовать или не препятствовать осуществлению правосудия.И. Б. Малиновский относит его к преступлениям, препятствующим осуществлению правосудия и предварительного расследования либо раскрытию преступлений.Остается не совсем понятным такое широкое понимание всей этой группы преступлений (по мнению автора, это преступления. Предусмотренные ст.ст. 3 04, 30 6-310, 312 и 316 УК РФ) - ведь практически все преступления против правосудия так или иначе «препятствуют» законному осуществлению правосудия.
Несколько «особняком» выделяется позиция Г.Г. Криволапова, отнесшего состав отказа от дачи показаний к преступлениям, посягающим на установленный законом порядок получения доказательств по делу. Отметим, что данная точка зрения удачно отражает глубинный смысл изначального правоохраняемого блага - ведь показания свидетеля и потерпевшего являются одними из доказательств по уголовному делу, а показания свидетеля - по гражданскому делу.
Наконец, М.Н. Голоднюк в целом определила непосредственный объект преступлений против правосудия как общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование отдельных звеньев органов, составляющих в целом систему правосудия - т.е. органов, деятельность которых урегулирована процессуальным законодательством, которые от имени государства в рамках уголовного или гражданского судопроизводства могут вступать в правовые отношения с гражданами и юридическим лицами, осуществляя задачи и цели правосудия.
Исходя из новых (и вполне оправданных) тенденций в понимании объекта преступления и анализа высказанных точек зрения, попытаемся сформулировать непосредственный объект отказа свидетеля или потерпевшего от дачи показаний на основе следующих аксиоматичных посылок:
1. Законное и обоснованное разрешение юридического конфликта от имени государства является собственно правосудием по уголовным и гражданским делам.
2. Правосудие осуществляется только судом, однако в силу конституционного принципа разделения властей, обеспечение правосудия возложено на иные государственные институты (органы, ведущие досудебные стадии уголовного дела; органы, исполняющие судебные решения по уголовным и гражданским делам).
3. Получение допустимых и относимых доказа- тельств является основным средством обеспечения за- конного разрешения юридического конфликта уголовно- правового и гражданско-правового характера.
4. Показания свидетеля и потерпевшего являются доказательствами по уголовному и гражданскому делу.
5. Отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний сужает доказательственную базу, необходимую для принятия законного решения по уголовному или гражданскому делу.
На основе изложенного непосредственный объект рассматриваемого преступления можно определить как правоохраняемый интерес законного получения доказательств по уголовному и гражданскому делу, существующий для принятия законного и обоснованного решения по уголовному или гражданскому делу от имени государства.
Кузнецов В.М.