Понятие, сущность и структура уголовно-процессуального доказывания (статья)
С точки зрения гносеологии сущность уголовно-процессуального доказывания заключается в познании, удостоверении и обосновании обстоятельств совершенного общественно опасного деяния, т.е. тех событий и явлений внешнего мира, которые согласно действующему в данном обществе законодательству представляют уголовно-процессуальный интерес. При этом следует заметить, что доказывание в обязательном порядке присутствует в любом уголовном процессе, независимо от его типа, модели. Вместе с тем могут существенно меняться средства и способы доказывания. Например, обвинительный процесс уходит своими корнями в раннее средневековье. Следы его находят и в древнейшем прошлом Индии, Месопотамии и т.д. Его отличает примитивизм разрешения споров. Несмотря на это, и в нем прослеживались элементы доказывания. Сначала средствами доказывания выступали различного рода ордалии (испытание обвиняемого и обвинителя водой, огнем, ядом и т.п.), судебный поединок. В дальнейшем - присяга, поручительство, а затем - светские правила доказывания, в основе которого лежала система формальных доказательств. Основной чертой доказывания была строгая регламентация действий по оценке доказательств. Ценность каждого вида доказательства заранее устанавливал монарх своей волей, которая облекалась в форму закона. В законе определялось, какие доказательства суд должен признавать совершенными (полными), а какие второстепенными. Особая ценность устанавливалась для показаний обвиняемого, в которых он признавал вину в совершении преступления. Доказательственное значение показаний свидетелей определялось не только их свойствами, но и социальным положением и иными личными качествами свидетеля. С этой целью в законе устанавливалась строгая иерархия доказательств: показания знатного свидетеля имели преимущество перед показаниями незнатного, показания духовного лица - перед показаниями светского, показания мужчины - перед показаниями женщины.
Формальная теория доказательств явилась, безусловно, выдающимся шагом вперед в развитии уголовного (и не только) судопроизводства. Ее внедрением в теорию и практику доказывания была достигнута основная цель - оградить правосудие от произвола судьи, а, судью - от давления других лиц и административных органов государства. Но, как правильно полагают Н. А. Громов и С. А. Зайцева, «она не достигла главной цели, для которой была создана: цели правосудия. Судебный приговор удовлетворял формальным требованиям закона, но не удовлетворял требованиям правосудия».
Несмотря, однако, на «солидный возраст» доказывания как уголовно- процессуальной функции и категории, придать ему статус всесторонне и достаточно исследованного было бы ошибкой. До настоящего времени в уголовно-процессуальной теории не выработано единого мнения по вопросам о понятии, содержании и структуре доказывания, о соотношении понятий «доказывания» и «познания» в уголовном судопроизводстве, о понятии и сущности отдельных элементов уголовно-процессуального доказывания, С принятием УПК РФ обозначилась проблема исключения из процесса доказывания доказательств, не отвечающих требованиям уголовно- процессуального закона. Данное обстоятельство можно отнести к одной из причин того, что уголовно-процессуальное законодательство России не содержит достаточно полного определения уголовно-процессуального доказывания. Не дается этого определения и в «Теоретической модели УПК». В УПК РФ, хотя доказыванию и посвящена отдельная глава 11, что, безусловно, является значительном шагом вперед, но ее положения, по мнению автора, нуждаются в совершенствовании.
В ст. 85 УПК доказывание определяется следующим образом: «Доказывание состоит в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса». Данную формулу трудно признать полной, отражающей сущность и гносеологическую природу доказывания как процесса. Положения не меняют и те уголовно-процессуальные нормы, которые раскрывают содержание элементов доказывания - собирания, проверки и оценки доказательств. К тому же требования всей главы не лишены логических и семантических противоречий.
Между тем считать эту ситуацию нормальной, значит, не видеть важнейшей проблемы в уголовном судопроизводстве и не пытаться ее решить.
Первое, с чего, на наш взгляд, необходимо начать, - это разобраться в терминологическом многообразии, которое характерно именно для доказывания, и договориться о приемлемом и оптимальном однообразии используемых терминов как в теории доказывания, так и в уголовно-процессуальном законодательстве. Семантический анализ норм, регламентирующих вопросы уголовно-процессуального доказывания, дает основание для вывода о их определенном несовершенстве. Это проявляется в полисемии языка закона, отсутствии точности и единообразия используемых терминов. В этой связи В.М. Савицкий справедливо пишет: «Неупорядоченная терминология, отражающая аморфность, неопределенность системы понятий, снижает информативные возможности закона, отрицательно сказывается на правоприменении, ведет к нескончаемым и бесплодным спорам в теории и на практике».
Так, в ч.1 ст. 20 УПК РСФСР говорилось, что «суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, выявить как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства». Часть вторая предусматривала, что «суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, не вправе перелагать обязанность доказывания на обвиняемого». Согласно ст. 68, при производстве дознания, предварительного следствия и разбирательстве уголовного дела в суде, говоря в целом, подлежат доказыванию те же обстоятельства, что перечислены в ст. 20. Если проанализировать приведенные положения УПК РСФСР с точки зрения семасиологии, то несложно сделать вывод о том, что законодатель отождествлял понятия «доказывание», «исследование», «выявление». Этот перечень можно продолжить терминами «установить» (ст. 3 УПК РСФСР), «выяснить». Подобная ситуация характерна не только для УПК РСФСР, но и для Основ уголовного судопроизводства бывшего СССР (ст. 14), УПК ряда бывших советских республик, что не осталось без внимания ученых, специально посвятивших этому ряд исследований.
Однако проблема, по нашему мнению, несколько сложнее, чем только в различной интерпретации названных выше терминов. Дело в том, что в уголовно-процессуальной теории и практике такие термины, как «исследование», «выявление», часто используются не только применительно к обстоятельствам дела, но и применительно к доказательствам. В судебно-прокурорских документах нередко применяется и совершенно правомерно выражение «исследование доказательств». Более того, можно назвать ряд определений Судебной коллегии по уголовным делам и постановлений Президиума Верховного Суда РФ, которыми отменялись решения нижестоящих судов за неполнотой или односторонностью «исследования доказательств» по делу.
Например, приговор Московского городского суда по делу М. был отменен, так как вывод суда о недоказанности участия подсудимого в совершении преступления «основан на неполном исследовании доказательств». В некоторых решениях указанное выражение хотя и не используется, но характер обоснования свидетельствует именно о таком выводе.
Между тем ни в ст. 342, ни в ст. 379 УПК РСФСР законодатель не использовал таких оборотов, не формулировал таких оснований для отмены судебных решений. Данное основание невозможно вывести и из положений п. 3 ст. 344 УПК РСФСР, согласно которым приговор признается несоответствующим фактическим обстоятельствам дела, если при наличии противоречивых доказательств в нем не указано, по каким основаниям суд принял одни из этих доказательств и отверг другие. В данном случае речь идет не об исследовании доказательств в судебном заседании, а о немотивированности приговора в этой части.
Не отличается в этом смысле и новый УПК РФ.
Затронутая проблема выводит на ряд других. В рамках исследуемой темы остановимся на трех из них. Во-первых, как следует интерпретировать выражения «исследование обстоятельств дела» и «исследование доказательств по делу». Во-вторых, что необходимо понимать под «всесторонним, полным и объективным исследованием обстоятельств дела» и под «всесторонним, полным и объективным исследованием доказательств по делу», равнозначны ли эти понятия по смыслу и содержанию либо нет. В-третьих, тождественны ли между собой понятия: «установление (выявление, выяснение) обстоятельств дела», «познание обстоятельств дела» и «доказывание обстоятельств дела».
Приступая к рассмотрению первых двух вопросов, отметим, что они представляют интерес как для науки, так и для практики. Преломляясь через двойную призму теории познания и правоприменительной практики, они переходят в плоскость другой серьезной проблемы, а именно: какую задачу органы расследования, прокурор, суд и другие субъекты доказывания должны решить, осуществляя уголовно-процессуальную деятельность - всесторонне, полно и объективно исследовать обстоятельства дела, всесторонне, полно и объективно исследовать доказательства по делу либо выполнить то, что в УПК РФ сформулировано как назначение уголовного судопроизводства (ст. 6 УПК).
Поясним суть данной проблемы. Если буквально толковать первое выражение, то однозначно необходимо вести речь об установлении по делу истины, т.е. установлении фактических обстоятельств в том виде, в каком они имели место в действительности. Буквальное толкование второго понятия дает основания для вывода о том, что смысл его сводится к всестороннему, полному и объективному исследованию доказательств. Различия в конечных результатах выполнения тех и других требований достаточно очевидны, ибо понятно, что соответствующее исследование доказательств не всегда и не обязательно приводит к установлению истинных фактических обстоятельств. И уж вовсе не приходится говорить об истине, если исходить из требований ст. 6 УПК РФ, формулирующей назначение уголовного судопроизводства. Следовательно, если исходить из буквального смысла анализируемых понятий, то надо сделать вывод, что в них заложены разные требования, разные подходы к определению задач и назначения, которые должны решать субъекты доказывания.
Первое из них предполагало, что задачей субъектов уголовно-процессуальной деятельности являлось такое исследование обстоятельств дела, включая, безусловно, и исследование доказательств, которое с необходимостью приводит к установлению подлинных фактических обстоятельств, правильной юридической оценке содеянного, назначению справедливого наказания и законному решению всех других вопросов. Второе - всесторонность, полноту и объективность исследования доказательств по делу. Третье - соблюдение процедуры судоговорения и принятие решений, основанных на доказательствах, представленных сторонами. Иными словами, предполагает принятие субъектами доказывания всех необходимых и возможных мер по собиранию, закреплению, проверке и оценке доказательств, что является необходимым условием, но вовсе не означает, что в каждом конкретном случае фактические обстоятельства будут установлены так, как они имели место в действительности.
К такому же выводу приводит этимологический анализ названных суждений.
Так, понятие «полное исследование обстоятельств дела» трактуется учеными-процессуалистами как «выяснение всего круга фактических обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу и могущих оказать существенное влияние на правильное решение по делу». Таким образом, это свидетельствует о том, что первое словосочетание по смыслу шире, нежели второе, охватывает eroj так как термин «полное» применительно к обстоятельствам дела предполагает и полное, всестороннее и объективное исследование доказательств. Здесь, однако, возникают вопросы другого порядка: 1) что тогда понимать под «полным», а что под «всесторонним» исследованием доказательств; 2) если доказательства исследованы полно, всесторонне и объективно, но это не привело к установлению истины по делу (т.к. некоторые доказательства были признаны недопустимыми), то можно ли принимать решение по делу и если да, то какое; 3) можно ли считать достигнутой цель уголовного процесса, если полное, всестороннее и объективное исследование доказательств не позволило правильно установить фактические обстоятельства совершения преступления?
Что касается первого вопроса, то ответ на него содержится в теории доказывания. Под полным исследованием доказательств понимается проверка и оценка каждого доказательства с точки зрения относимости, допустимости и достоверности и всех их в совокупности с точки зрения достаточности.
Однозначных ответов на второй и третий вопросы в прежнем уголовно-процессуальном законе не содержалось. С одной стороны, если основываться на требованиях ст. 20, 68 и 70 УПК РСФСР, то на них следует дать положительный ответ. Согласно этим требованиям, если суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, приняли все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, но не смогли установить истину, они, тем не менее, вправе принять решение исходя из обстоятельств, которые установлены и доказаны, но при условии, что были приняты исчерпывающие меры по всестороннему, полному и объективному исследованию доказательств. С другой стороны, если основываться на требованиях ст. 343 УПК РСФСР, то указанный ответ следовало признавать неверным. В соответствии с ее ч. 1 «односторонним или неполно проведенным признается дознание, предварительное или судебное следствие, которые оставили невыясненными такие обстоятельства, установление которых могло иметь существенное значение при постановлении приговора». Данные статьи лишь детализировали приведенные требования, т. е. здесь во главу угла ставилось не качество исследования доказательств, а надлежащее исследование обстоятельств дела, их всестороннее, полное и объективное рассмотрение, без каких-либо послаблений к органам расследования и суду относительно принятия всех мер к такому исследованию. Следовательно, любое решение, которое принималось с нарушением требований ст. 343 УПК РСФСР, считалось незаконным и необоснованным, а цель уголовного процесса не достигнутой. Такой же позиции придерживалась судебная практика, получившая официальное закрепление в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29.04. 1996 г. «О судебном приговоре». В п. 6 данного постановления даны разъяснения, имеющие важнейшее практическое и теоретическое значение, о том, что в приговоре суд должен привести всесторонний анализ доказательств, на которых он основал выводы. При этом «должны получить оценку все доказательства, как уличающие, так и оправдывающие подсудимого. В случаях, когда в деле имеется несколько заключений экспертов, содержащих различные выводы по одним и тем же вопросам, суду следует дать в приговоре оценку каждому из них в совокупности с другими доказательствами по делу и привести мотивы, по которым он согласился с одним из заключений и отверг другие».
Таким образом, в термин «исследование» в словосочетании «всестороннее, полное и объективное исследование обстоятельств дела» законодатель вкладывает более широкий смысл, чем в термин «доказывание» в положении, которое сформулировано как «всестороннее, полное и объективное доказывание обстоятельств дела». Это соответствует и этимологическому смыслу того и другого термина. Аналогичный вывод напрашивается и относительно суждения «всестороннее, полное и объективное исследование доказательств». Во-вторых, необходимо заключить, что последнее суждение не содержит в себе требования устанавливать истину по делу, а предполагает проверку и оценку доказательств в объеме, представленном субъектами доказывания. В-третьих, «исследование обстоятельств дела» означает исследование не только доказательств, но и других обстоятельств дела, которые хотя и выходят за рамки предмета доказывания, но имеют существенное значение для правильного разрешения дела. Например, факта погашения судимости, времени отбытия наказания, факта применения амнистии и ряда других, без знания которых невозможно вынести законное и обоснованное решение по делу.
Переходя к анализу соотношения суждений «установление (выявление, выяснение) обстоятельств дела», «познание обстоятельств дела» и «доказывание обстоятельств дела», отметим, что достаточно подробно термины «установление», «выяснение», «выявление», «раскрытие», «познание» и «доказывание» исследованы Г. В. Кутрисом. Проанализировав толкование указанных слов в различных словарях русского языка, мнения по этому поводу ученых-лингвистов, он пришел к выводу о том, что термины «установление», «выявление», «выяснение», «раскрытие» - это синонимический ряд терминов, имеющих общую основу и единое понятие -познание. «Данные термины, - пишет он, - заменяют, объясняют друг друга, они выражают лишь различные нюансы одного и того же содержания -процесса приобретения знаний, получения представлений о ком-либо или о чем-либо, т. е. познания, и тем самым являются синонимами. «Познать - это хорошо узнать». Среди других синонимов слово «познать» - слово более отвлеченного содержания, для него менее типично употребление по отношению к конкретному явлению, факту, лицу». Что касается термина «доказать», то причисление его к указанному ряду «представляется ошибочным по следующим соображениям, общепринятым в уголовно-процессуальной науке.
Установить или познать те или иные обстоятельства расследуемого преступления возможно и путем проведения оперативно-розыскных мер, однако познанные обстоятельства (факты) не могут быть вовлечены в доказывание, ибо познание и доказывание - это не различные формы познания, а различные формы деятельности. Познание - это получение сведений из каких-либо источников, а доказывание - обоснование хода и результатов познания, удостоверение подлинных познанных обстоятельств». В результате Г. В Кутрис приходит к выводу о том, что «в исследовании обстоятельств дела, осуществляемого судом, прокурором, следователем и лицом, производящим дознание, следует различать познание и доказывание, как его стороны или моменты. Три указанных понятия «исследование», «познание» и «доказывание» по своему содержанию не совпадают, так как исследование включает в себя познание и доказывание. Как познание, так и доказывание, осуществляемое указанными субъектами, должно быть всесторонним, полным и объективным». То есть, названный автор вычленяет познание из доказывания, объединяя их в то же время одним понятием -»исследование» обстоятельств дела.
По нашему мнению, с указанным автором можно согласиться в том, что понятие «исследование обстоятельств дела», как уже отмечалось, шире понятия «доказывание обстоятельств дела». Вместе с тем необходимо возразить по поводу того, что оно (исследование) шире и понятия «познание», более того, охватывается понятием «доказывание». В рассуждениях Г. В. Кутриса нетрудно выявить противоречия, а также стремление толковать значение терминов только с позиций лингвистики, не учитывая особенностей, в том числе терминологических, уголовного процесса.
Конечно, бессмысленно оспаривать то, что термины «установление», «выявление», «выяснение», «раскрытие» означают приобретение, получение знаний, т.е. познание. Однако познание в уголовном процессе имеет специфику, которая существенно отличает его от познания в других сферах жизни и которую нельзя не учитывать, раскрывая смысловое содержание терминов и понятий, применяемых в уголовно-процессуальном законодательстве и в науке уголовного процесса, криминалистике и т.д. «Главная специфика познания по уголовному делу, - считает А. А. Давлетов -заключается в ретроспективном его характере, т. е. в познании прошлого при помощи сохранившихся его следов». Ретроспективность - не единичное, а родовое свойство уголовно-процессуального познания, так как прошлое исследуется и другими науками - историей, археологией и т.д. «Индивидуальная же особенность познания в уголовном судопроизводстве состоит в том, что оно может осуществляться лишь органами судопроизводства, а также теми средствами и способами, которые предусмотрены уголовно-процессуальным законом».
Поэтому, по мнению автора, термины «установление», «выявление», «выяснение», «раскрытие» в уголовно-процессуальном законодательстве и уголовно-процессуальной теории используются, во-первых, больше не в смысле «познать», сколько в смысле «доказать». Например, как в ст. 73 УПК РФ (ранее в ст. 68 УПК РСФСР), где в первой части применено понятие «подлежат доказыванию», а во второй, обязывающей органы расследования и суд устанавливать обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, - «подлежат выявлению». Что не исключает, а, напротив, предполагает и познание того, что подлежит доказыванию.
А, во-вторых, используются постольку, поскольку имеют более официальное звучание и предназначение, чем термины «познать» и «узнать», подчеркивая специфику уголовно-процессуальной деятельности. Видимо, этим можно объяснить и то, что последние термины в уголовно-процессуальном законодательстве не используются вообще. Ряд авторов пришли к аналогичным выводам, проведя текстуальный анализ норм уголовно-процессуального закона. Например, авторы Теории доказательств... полагают, что «выяснение», «исследование» и «доказывание» - это равнозначные термины. Вместе с тем думается, что достаточных оснований для таких выводов нет. Дело в том, что смысловой объем и содержание какого-либо термина можно определить лишь в совокупности с терминами, его поясняющими, уточняющими и т.д. Как может меняться этимологический смысл понятия, выражения, полагаем, удалось показать в ходе исследования выражений «исследование обстоятельств дела» и «исследование доказательств по делу». Поэтому указанные термины надо сопоставлять с целью обнаружения различий либо тождества не в отрыве от других терминов и понятий, а в единстве с ними и, кроме того, в контексте с другими положениями статьи или статей. Обратимся, например, к ст. 3 УПК РСФСР. В ее тексте, включая оглавление, использованы термины «раскрыть» преступление, «установить» событие преступления, лиц, виновных в его совершении. Семантический анализ этой статьи дает основание говорить о том, что названные термины были употреблены в одном смысле, а именно: первое - установить, познать обстоятельства дела, а второе - доказать их. В противном случае дальше в статье вести речь о справедливом наказании виновных было бы нелогичным. Несколько иначе, но в аналогичном контексте употреблены термины «по установлению» события преступления, «изобличению» лица или лиц, виновных в совершении преступления, в ч. 2 ст. 21 УПК РФ. В подтверждение данного вывода можно привести и другие примеры.
Основываясь на изложенном, подведем некоторые итоги.
1. В уголовно-процессуальном законе необходимо дать толкование понятиям «установление», «выявление», «выяснение», «раскрытие», «доказывание» и их глагольным вариантам с тем, чтобы избежать их неоднозначного понимания и применения.
2. Давая толкование выражениям «установление (выявление, выяснение) обстоятельств дела», «познание обстоятельств дела», «доказывание обстоятельств дела», следует исходить из того, что как тождественные они могут быть тогда, когда речь идет о фактических обстоятельствах совершения общественно опасного деяния. Если же под обстоятельствами дела понимать и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, то формула «познание обстоятельств дела» (уголовно-процессуальное познание) по смыслу шире «доказывания обстоятельств дела» (уголовно- процессуального доказывания). Это равносильно тому, что доказывание- познание и доказывание-удостоверение понятия тождественные. Между тем разграничение этих понятий и убедительные доводы в обоснование данного вывода приведены в работах А. Р. Ратинова, В. Я. Лившица, Р. С. Белкина, А. И. Винберга, И. М. Лузгина, Ю. К. Орлова и других.
Между тем о таком соотношении данных понятий допустимо говорить лишь при одном условии если не учитывать специфику процесса доказывания в уголовном судопроизводстве. Однако для науки, разумеется, это непозволительная роскошь. Именно данное обстоятельство, по мнению автора, обусловило в науке уголовного процесса и криминалистике разброс мнений о понятии и сущности уголовно-процессуального доказывания, о соотношении понятий «уголовно-процессуальное познание» и «уголовно-процессуальное доказывание», о структуре последнего. Более того, данное обстоятельство является одной из причин, что понятие доказывание нередко отождествляли и отождествляют с понятием «доказательство» в уголовном процессе. Таким образом, происходила подмена вида деятельности, процесса, каковым является уголовно-процессуальное доказывание, одним из средств, которое получают и используют в указанном процессе. А это, в свою очередь, как будет показано далее, приводило исследователей к ошибочным выводам по вопросу понятия и сущности доказательств.
Однако, прежде чем сформулировать свое видение понятия и сущности доказывания в уголовном процессе, важно проанализировать точки зрения ученых по этой проблеме. Учитывая, что исследованием данных вопросов занималось достаточно много ученых и практических работников, имеет смысл объединить все основные высказанные по данной проблеме точки зрения в несколько групп.
Так, ряд ученых под доказыванием понимают познание (непосредственное и опосредованное) события прошлого, осуществляемого следователем, прокурором, судом в особой процессуальной форме - путем собирания, проверки и оценки доказательств. Правда, поставив между познанием и доказыванием в уголовном процессе знак равенства, некоторые из них уточняют, что о доказывании следует говорить в широком и узком смыслах, другие - в двух значениях. Так, М. С. Строгович под доказыванием в широком смысле понимает всю познавательную деятельность субъектов, которые ведут процесс, включая туда не только оценку, но и собирание и проверку доказательств, а в узком смысле - лишь как логическую деятельность по обоснованию выдвигаемого тезиса. Такого же мнения придерживается И. Л. Петрухин. В. М. Савицкий считает, что доказыванию в уголовно-процессуальной науке придают два значения. Согласно первому - это исследование или выяснение обстоятельств расследуемого преступления, осуществляемое познающим субъектом и заканчивающееся выработкой определенного вывода или тезиса, а второму - это обоснование тезиса, тех выводов, к которым пришел познающий субъект при исследовании обстоятельств уголовного дела.
Однако немало авторов придерживаются противоположной точки зрения. По их мнению, познание и доказывание в уголовном процессе - не совпадающие явления. Например, Р. Г. Домбровский пришел к выводу, что «познание и доказывание не только различные, но и противоположные по своей направленности формы деятельности». Обосновывая его, он приводит доводы о том, что каждый субъект уголовного процесса прежде чем стать субъектом доказывания является субъектом познания. Познание предшествует доказыванию и не совпадает с ним, поскольку «представляет собой процесс, направленный во внутрь познающего субъекта, этот процесс имеет своим началом чувственно-практическую деятельность, переходящую в мышление.
Конечным итогом познавательного процесса выступает определенный мыслительный материал, новые, ранее не известные субъекту познания, мысли. При доказывании имеет место противоположное познанию движение: от мыслей к изложению, к речевой деятельности, к общению с другими субъектами, т. е. к практической деятельности. Конечным итогом для субъекта доказывания является отчужденная от ее носителя мысль, выраженная в устной или письменной форме. Таким образом, познание - это переход от чувственно-практической к мыслительной. деятельности, а доказывание как противоположный познанию процесс - переход от мыслительной к чувственно-практической деятельности». К аналогичным выводам пришли Э. С. Зелексон, А. А. Давлетов, некоторые другие авторы. Они пытались разграничить познание и доказывание по временному признаку, «представив их как качественно разные, хотя и выполняемые иногда одним субъектом операции».
Проводя соотношение между познанием и доказыванием в уголовном процессе, А. Р. Ратинов отметил между ними как сходство, так и различие. Он первым сделал вывод о том, что уголовно-процессуальное доказывание включает в себя не только познавательный, но и удостоверительный момент. Они выводятся из различия познания «для себя» и познания «для других». Если субъект, по мнению А. Р. Ратинова, осуществляет познание для каких-то своих нужд, ему не нужно заботиться об удостоверении полученных знаний. Кроме того, уголовно-процессуальное познание может осуществляться не только при помощи доказательств, но и непроцессуальным путем (в ходе оперативно- розыскной деятельности, изучения сообщений в прессе и т.д.). Здесь нет надежных гарантий достоверности полученной информации и она не может служить основанием для принятия решений. В уголовно-процессуальном доказывании познание осуществляется «для других», оно всегда имеет последующих предполагаемых или обязательных адресатов (прокуратура, суд), конечным из которых является общество в целом и этим отличается от познания. А. Н. Копьева считает, что «если познание обстоятельств уголовного преступления» может быть как непосредственным, так и опосредованным, то «доказывание - это именно опосредованное познание». «Удостоверительная деятельность,- пишет она,- будучи составной частью доказательственной, является ее формой. Познавательная деятельность по отношению к удостоверительной является определяющей. Познание и удостоверение соотносятся как содержание и форма. Именно познание дает сведения о событии, но без удостоверительной деятельности эти знания остаются как бы «вещью в себе».
По мнению Ю. К. Орлова, доказывание - это деятельность познавательная. Однако оно не сводится целиком к познанию, а включает в себя и другие виды деятельности. По этому признаку ученый выделяет в доказывании следующие его «аспекты» (уровни): а) доказывание - познание; б) доказывание -удостоверение; в) доказывание - обоснование. Под доказыванием - познанием им понимается деятельность, заключающаяся в получении информации об устанавливаемых фактах, из чего, однако, не следует, по его мнению, что эти понятия совпадают. С одной стороны, познание шире, чем доказывание, так как при производстве по делу познание каких-то фактов осуществляется не в процессуальной форме, а с другой - уже, поскольку «доказывание, помимо познания, включает в себя и другие виды деятельности -удостоверительную и обосновательную».
Доказыванием-удостоверением Ю.К. Орлов считает, во-первых, фиксирование полученной информации и обстоятельств ее получения, во-вторых, заверение правильности этой фиксации (подписями, печатью). Доказыванием-обоснованием - деятельность по убеждению последующих возможных или обязательных адресатов доказывания в истинности передаваемых им знаний.
Думается, что попытки придавать понятию «доказывание в уголовном процессе» несколько значений, рассматривать его в широком либо в узком смыслах не имеет перспективы ни в научном, ни в практическом плане. Это понятие можно и нужно рассматривать в динамике, как единый процесс, во-первых, формирования знаний о совершенном или готовящемся преступлении, а, во-вторых, - обоснования этих знаний на всех последующих этапах и стадиях разрешения уголовного дела. Однако обоснования не «любой ценой», а посредством критического анализа всех собранных доказательств и выводных знаний о фактических обстоятельствах дела. В этом смысле представляется более удачным подход к разрешению проблемы через вычленение в уголовно-процессуальном доказывании путей или сторон познания. Именно познания, ведущего не только к установлению объективной истины, обстоятельств содеянного, так как они имели место в действительности, но и к их обоснованию. Ибо, как верно пишет П. В. Копнин, «...ошибочным является представление, что процесс достижения истины и доказательство ее являются абсолютно независимыми и не связанными между собой сферами». В философской науке уже давно подмечено, что такая логическая категория, как доказательство, не является чем-то внешним по отношению к познанию, не состоит только в оправдании уже имеющихся результатов. Оно внутренне присуще процессу их получения.
Рядом авторов в уголовно-процессуальном доказывании вычленяются не познавательная и удостоверительные стороны, не практическая и (или) мыслительная деятельность, а информационная и логическая стороны (пути) познания. При информационном пути знание об устанавливаемом факте приобретается непосредственно, оно содержится в самом информационном источнике. Здесь знания предстают как бы в «готовом виде».
Однако получение такой информации о всех обстоятельствах, входящих в предмет доказывания по уголовному делу, практически невозможно. «И тогда способом познания выступает логическое выведение знания из других, ранее установленных фактов. Полученное таким путем знание называется выводным». Оно является результатом построения умозаключений, логических операций. «В связи с этим правильность выводного знания,- справедливо пишет Ю. К. Орлов,- зависит не только от истинности посылок, но и от соблюдения правил логики, что должно учитываться при проверке и оценке достоверности этого знания».
Анализ более 200 определений и постановлений, вынесенных судебной коллегией и Президиумом Свердловского областного суда в 2000-2003 гг., а также определений и постановлений Верховного Суда РФ, опубликованных в Бюллетенях Верховного Суда РФ за 1996-2003 гг., свидетельствует о том, что по 10% уголовных дел обвинительные и оправдательные приговоры нижестоящих судов изменялись и отменялись в том числе вследствие ошибочных выводов об обстоятельствах общественно опасного деяния, обусловленных несоблюдением законов логики. Тот же анализ показал, что во многих случаях суды вообще уклонялись от исследования доказательств с использованием законов логики и делали выводы по упрощенной схеме, зачастую соглашаясь с показаниями обвиняемых, подсудимых, не подвергая их критической оценке. Что приводило к осуждению лиц не только за менее, но и за более тяжкие преступления, нежели те, которые они совершили в действительности. Приведем один из таких примеров.
Костюченков был осужден Великолукским городским судом Псковской области по ч. 2 ст. 108 УК РСФСР за то, что ударом кулаком в лицо причинил потерпевшему А. тяжкие телесные повреждения, повлекшие его смерть. Президиум областного суда по протесту заместителя Председателя Верховного Суда РФ отменил приговор и определение кассационной инстанции, указав, что органы расследования и суд не приняли всех мер для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела.
Так, по делу были проведены две судебно-медицинские экспертизы, в судебном заседании допрошены эксперты. Заключения экспертиз содержат прямо противоположные выводы о способе причинения телесных повреждений А. Однако суд первой инстанции «признал оба заключения достоверными, объективными, не противоречащими друг другу, а дополняющими».По мнению автора, одной из причин, позволяющих некоторым ученым и практическим работникам утверждать, что в процессе доказывания по уголовному делу установить объективную истину невозможно, является необходимость использовать в этом процессе логические приемы и способы. Иначе говоря, делать выводы и принимать решения, например, не на основании одного категорического заключения экспертизы о нарушениях правил охраны труда, повлекших смерть работника, а на основании двух взаимоисключающих предположительных заключений и совокупности других доказательств. Безусловно, это сложно, ответственно, требует особой тщательности, всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела. Но, во-первых, кто возьмется утверждать, что уголовно-процессуальная деятельность - простой процесс. Во-вторых, для того законом и предусмотрен целый ряд гарантий, единственная цель которых - обеспечить использование в доказывании только достоверных доказательств. В-третьих, для этого и готовят дознавателей, следователей, прокуроров, адвокатов, судей, чтобы они могли использовать в своей профессиональной деятельности, в доказывании научные знания, логические формы мышления и т.д. Наконец, в четвертых, кто доказал, что использование законов логики, если они применяются правильно и лишь с одной целью - установить истину, приводят к ложным выводам.
Изложенное позволяет заключить, что доказывание в уголовном процессе нельзя рассматривать односторонне и упрощенно. Ошибочно игнорировать ту специфику, которая безусловно присутствует в доказывании по уголовным делам.
По нашему мнению, понятие «доказывание» в уголовном процессе необходимо рассматривать не только с точки зрения этимологического смысла и как логико-философскую категорию, но и как категорию уголовно-процессуальную. Такой подход к данной проблеме позволит, с одной стороны, учесть семантический смысл и методологические основы этого понятия, а с другой - его специфику и как процесса познания, и как процесса, представляющего собой комплекс (систему) процессуальных действий и отношений, реализуемых с целью решения задач и назначения уголовного судопроизводства.
Нет в науке уголовного процесса единого мнения по вопросу о том, что представляет собой познание по уголовным делам: является ли оно по своей сути научным, обыденным либо специальным, занимающим промежуточное положение между первым и вторым.
Уголовно-процессуальному познанию присущи все общие закономерности познания, осуществляемого в других сферах социальной жизни. Однако для него характерны и ряд специфических признаков, которые отличают его как от научного, так и обыденного.
Уголовно-процессуальное доказывание, кроме того, - это система процессуальных действий и правоотношений, производящихся и соответственно возникающих, изменяющихся и прекращающихся в связи с возбуждением, расследованием, рассмотрением и разрешением уголовных дел. Основанием для этого, как и для любых других правоотношений, являются юридические факты. Разорвать либо обособить названные две составляющие доказывания по уголовному делу практически невозможно ввиду сложности взаимодействия, взаимообусловленности и переплетения отдельных его элементов, а также из-за отсутствия четко определяющих их границ. Но с целью более глубокого научного исследования можно и нужно, по мнению автора, условно обозначить три уровня доказывания: 1) информационно-накопительный; 2) фактосинтезирующий; 3) логико-аналитический.
Информационно-накопительный уровень включает в себя деятельность субъектов доказывания по обнаружению, закреплению, проверке и оценке информации о фактических обстоятельствах общественно опасного деяния. Он предполагает совершение следственных и иных процессуальных действий с целью получения и закрепления сведений об обстоятельствах, составляющих предмет доказывания и сопровождающихся, естественно, теми или иными правоотношениями. Нацеленность на обнаружение и закрепление все новой информации с целью ее накопления в необходимом объеме для воссоздания обстоятельств произошедшего события не исключает, а предполагает проверку и оценку уже полученной информации. Задача субъектов доказывания на этом уровне - собрать, «накопить» максимум информации об обстоятельствах дела с тем, чтобы использовать на более высоком уровне. В процессе действий по проверке и оценке информации, содержащейся в отдельных источниках, производится ее обобщение - синтез. Из отдельных фрагментов информационного блока, отдельных сведений о фактах составляется (устанавливается) образ, модель произошедшего события. Так лее как художник, по описанию очевидцев, составляет фоторобот лица, подозреваемого в совершении преступления, так и дознаватель, следователь, прокурор, суд, обобщая и анализируя фактические данные, содержащиеся в источниках, формируют «фоторобот» общественно опасного деяния со всеми входящими в предмет доказывания элементами, признаками, «особыми приметами», обозначенными в законе «обстоятельствами, подлежащими доказыванию» (ст. 73 УПК РФ). По такой схеме реализуется факто-синтезирующий уровень уголовно-процессуального доказывания. На различных этапах уголовного процесса результаты деятельности, образующей фактосинтезирующий уровень, могут существенно различаться. Например, на стадии возбуждения уголовного дела уголовно-процессуальный закон требует наличия такого объема информации, закрепленной в допустимых источниках, который достаточен для вывода о наличии признаков преступления (ст. 140 ч. 2 УПК). Для вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого и предъявления ему обвинения требуется «наличие достаточных доказательств» (ст. 171 УПК РФ).
Деятельность субъектов доказывания на этом уровне не исключает, а предполагает использование логических операций, выводных знаний, опирающихся на посылки, суждения и умозаключения, в основе которых лежат фактические данные. При этом следует отметить, что выводы органов расследования об обстоятельствах совершения лицом деяния хотя и основаны на собранных доказательствах, но на этапе, например, предъявления конкретному лицу обвинения в начале расследования уголовного дела (с тем, чтобы не нарушить установленный УПК РФ для предъявления обвинения 10-дневный срок при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении подозреваемого) носит по существу версионный характер. Законодатель, руководствуясь здравым смыслом и реалиями жизни, это допускает, вполне осознавая, что в дальнейшем выводы субъектов доказывания могут подтвердиться, а могут в какой-то части и не подтвердиться.
В правоприменительной практике довольно часто органам расследования приходится перепредъявлять обвинение, так как на момент предъявления первоначального обвинения некоторые из обстоятельств, входящих в предмет доказывания по делу, еще не были и не могли по понятным причинам быть исследованы с необходимой полнотой. Не случайно закон (ст. 175 УПК РФ) предусматривает возможность в процессе предварительного расследования изменение и дополнение обвинения, а также частичное прекращение уголовного преследования, если предъявленное обвинение в какой-либо его части не нашло подтверждение. Данное обстоятельство следует расценивать как нормальный ход уголовно-процессуального доказывания, если это, конечно, не сопровождалось предъявлением обвинения без достаточных на то оснований. В последнем случае, по глубокому убеждению автора, должны решаться вопросы и об ответственности должностных лиц органов расследования, прокуратуры в случаях, когда возникает необходимость прекращения уголовного преследования вследствие того, что предъявленное обвинение не нашло своего подтверждения. Аналогично необходимо подходить к данным вопросам в случае постановления судом оправдательного приговора. Ибо нередко в процессе судебного разбирательства вскрываются обстоятельства, которые органам расследования объективно не удалось выявить и доказать.
Еще сложнее принять правильное решение тогда, когда с учетом конкретных обстоятельств необходимо руководствоваться непосредственно Конституцией РФ или нормами международного права. В этом отношении показателен следующий пример.
Органами расследования М. был привлечен к уголовной ответственности по ст. 249 п. «а» УК РСФСР. Согласно обвинительному заключению, М. под предлогом религиозных убеждений открыто отказался от несения обязанностей военной службы, неоднократно заявляя об этом устно и письменно, а затем и фактически перестал их исполнять. Военный суд гарнизона оправдал М. за отсутствием в его действиях состава преступления.
Военная коллегия Верховного Суда РФ отклонила протест Главного военного прокурора, признав приговор и все состоявшиеся по делу решения законными и обоснованными. При расследовании данного дела органы следствия и прокуратуры не учли, поэтому не проверили и не дали оценки тому факту, что М. дал согласие на замену ему военной службы альтернативной. Отклоняя надзорный протест, Военная коллегия мотивировала свое решение следующим образом: «Конституция РФ, как об этом указано в ч. 1 ст. 15 этого основного закона, имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории России, а все законы и правовые акты, применяемые на ее территории, не должны противоречить Конституции. Поэтому при принятии решения по делу М. суды правильно руководствовались ч. 3 ст. 59 Конституции и обоснованно признали, что в его действиях отсутствует состав преступления, предусмотренный п. «а» ст. 249 УК РСФСР».
Таким образом, на данном уровне уголовно-процессуального доказывания деятельность его субъектов гармонично сочетает в себе, с одной стороны, синтез фактических данных, а с другой - мыслительный, логико-аналитический процесс, который, как правило, еще не сопровождается предусмотренной законом процессуальной формой, если не принимать во внимание, к примеру, вынесение постановления о частичном прекращении уголовного преследования, прекращения дела по каким-либо основаниям, когда требуется анализ доказательств, формулирование мотивов и оснований принятия такого решения.
Следовательно, главная задача субъектов доказывания на этом уровне - сформулировать обстоятельства совершения преступления так, как они доказаны имеющимися в деле доказательствами, с указанием времени, места, способов его совершения, а также иных обстоятельств, подлежащих доказыванию.
Аналогичным образом должны применяться и другие законы формальной логики, как часть методологической основы процесса доказывания по уголовному делу, позволяющая устанавливать обстоятельства общественно опасного деяния в соответствии с тем, как они имели место в действительности.
Без всякого сомнения, для достижения этих целей необходимо располагать такой совокупностью, такой системой доказательств, которая бы позволяла субъекту доказывания выстраивать строгую логическую цепочку из сведений о фактах, суждений и умозаключений по каждому обстоятельству, подлежащему доказыванию. В реальной жизни познающий обстоятельства происшедшего субъект сталкивается с рядом факторов, осложняющих данный процесс. Одним из них является то, что фактическая информация, как след отражения соответствующих явлений, событий, не существует вечно. Как отмечает А. Р. Белкин, «фаза существования отражения характеризуется непрерывным убыванием, исчезновением содержащейся в нем информации». «Отражения могут исчезнуть, во-первых, под влиянием тех свойств, которые внутренне присущи их материальной основе; во-вторых, под влиянием внешних воздействий объективного характера...Наконец, в-третьих, отражения могут быть умышленно уничтожены заинтересованными лицами, например, преступником... В информационном аспекте процесс уничтожения отражений представляет собой процесс рассеивания информации или такой ее перекодировки, которая при данном уровне развития средств познания информации еще недоступна для смысловой интерпретации. С гносеологической точки зрения, уничтожение отражений есть «отрицание отрицания»: если само отражение как изменение среды выступает в качестве «отрицания ее исходного состояния, то уничтожение изменения, отражения «отрицает» это «отрицание», что вовсе не означает обязательного возвращения среды в исходное состояние».
Данные методологические положения теории доказывания в числе других лежат в основе необходимости разработки и реализации в науке уголовного процесса и законодательстве институтов недопустимых доказательств и их исключения из процесса доказывания, а также мер правового и методологического характера, направленных на обеспечение допустимости доказательств в ходе уголовно-процессуального доказывания. Безусловно, в уголовном судопроизводстве должна быть гарантия того, что в обоснование решения по делу кладется не искаженная, а достоверная фактическая информация, представляющая собой истинный информационный сигнал, представляющий собой «единство материального носителя и средства передачи информации».
Другое дело, что наука и практика должны выработать такие категории «допустимости» и «недопустимости» доказательств, такие критерии их оценки и признания таковыми, чтобы не лишать уголовно-процессуальное доказывание достоверных и относимых доказательств, при формировании которых были допущены несущественные формальные отступления от требований уголовно-процессуального закона. Ибо совершенно очевидно, что исключение из перечня доказательств, предъявляемых в судебном разбирательстве, даже одного доказательства крайне негативно отражается на всем процессе доказывания, разрывая их цепочку либо вырывая из нее целые звенья, которые восполнить в судебном заседании крайне сложно, а зачастую и невозможно. Здесь уместно повториться, что необходим научно обоснованный подход в решении данных проблем, исходя из того, что целью уголовно-процессуального доказывания является истина, а не просто формальное выполнение судом и участниками судопроизводства условий судоговорения с тем, чтобы доказать вину лица в совершении преступления «с установленной законом степенью вероятности». Иначе следовало бы освободить органы расследования и суд от такой тяжелой и изнурительной работы, как исследование и оценка доказательств, и «поручить» ее выполнение компьютерам, которые бы добросовестно, квалифицированно, но по сугубо формальным критериям определяли допустимость и недопустимость доказательств, а также делали выводы и принимали решения о виновности либо невиновности лица в совершении преступления, назначали меру наказания и т.д.
Вместе с тем понятие, сущность и содержание уголовно-процессуального доказывания не исчерпывается исследованием его сторон и (или) уровней. Как любой процесс, оно (доказывание) имеет свою структуру. Данный вопрос в науке и практике уголовного процесса решается неоднозначно.
Во-первых, среди ученых нет единого мнения по вопросу о том, из чего складывается процесс доказывания - из этапов (стадий) либо элементов.
По мнению М.С. Строговича, доказывание по уголовному делу представляет собой сложный процесс, т. е. последовательность определенных действий, и в этом плане о его составных частях можно говорить как об этапах доказывания. Такое же мнение высказали некоторые другие авторы, включая современных. Некоторые авторы, например, Ю. К. Орлов, употребляет и тот, и другой термины. А.Н. Копьева, возражая против такой позиции, вполне справедливо отметила: «В процессе доказывания постоянно переплетаются все виды деятельности: собирание и оценка, собирание и проверка, проверка и оценка. Нельзя утверждать, что оценка - это только завершающий момент в процессе доказывания... Именно из-за невозможности четкого разграничения последовательности этапов в доказательственной деятельности правильно выделять в этом процессе именно элементы как самостоятельные виды деятельности». Придерживаясь той же позиции, Л. Д. Кокорев и Н. П. Кузнецов пишут, «что оценка доказательств неотделима от их собирания и проверки, уже в ходе собирания доказательств происходит их предварительная оценка. Таким способам проверки доказательств, как анализ содержания каждого доказательства в отдельности, сопоставление его с другими доказательствами, также присущи элементы оценочной деятельности. Поэтому является неудачным определение собирания, проверки и оценки доказательств как этапов (стадий) процесса доказывания, а не как его элементов».
Аналогичного мнения придерживается 3. 3. Зинатуллин. В одной из последних работ, посвященных уголовно-процессуальному доказыванию, он сформулировал дополнительные аргументы в пользу такой точки зрения, указав, что структура уголовно-процессуального доказывания является единой как для всех стадий движения уголовного дела, так и для всех уголовных дел, независимо от категории. Данное обстоятельство также позволяет говорить не об этапах, а об элементах уголовно-процессуального доказывания.
Не менее категоричен в своих выводах по данному вопросу Б. Т. Безлепкин. «Собирание, проверка и оценка доказательств, - пишет он, - образуют процесс доказывания... Иначе говоря, собирание, проверка и оценка доказательств - это элементы процесса уголовно-процессуального доказывания, которые указаны непосредственно в законе (УПК)».
Выделяют в процессе доказывания по уголовному делу элементы, но не этапы, Л. Т. Ульянова, С. А. Шейфер и другие ученые. Представляется, что данная точка зрения наиболее верно отражает суть как структуры уголовно-процессуального доказывания, так и отдельных составляющих его частей.
Однако более острые дискуссии ведутся по поводу того, из какого числа и каких именно элементов состоит структура уголовно-процессуального доказывания, что обусловлено прежде всего тем разнообразием действий и отношений, из которых складывается уголовно-процессуальное доказывание.
По мнению одних ученых, в структуре доказывания следует выделить три элемента: собирание, проверку и оценку. Другие полагают, что доказывание включает в себя 4 элемента, по мнению третьих - 5 элементов. Однако даже среди ученых, придерживающихся второй и третьей точки зрения, нет единства по составу элементов.
Например, Г. Ф. Горский, Л. Д. Кокорев, П. С. Элькинд считают, что доказывание заключается в «собирании, проверке, оценке доказательств, обосновании выводов по делу в целях установления истины и решения задач уголовного процесса». Н. П. Кузнецов пришел к выводу о том, что доказывание состоит из собирания, проверки, оценки доказательств и их использования при установлении обстоятельств, имеющих значение по делу, а также обоснования вытекающих из них выводов. Ф. Н. Фаткуллин, определяя процесс доказывания как комплекс процессуальных действий и отношений, при помощи которых достигается его цель, вычленяет в нем 5 этапов:
1) построение и динамичное развитие следственных версий по делу;
2) собирание доказательств и их источников;
3) проверку собранных доказательств и их источников;
4) оценку имеющихся средств доказывания по делу;
5) обоснование соответствующих выводов.
Аналогичной точки зрения придерживается 3. 3. Зинатуллин, который подтвердил ее в своей свежей работе, написанной с учетом нового УПК РФ. Он считает, что «элементами уголовно-процессуального доказывания выступают: построение и динамичное развитие следственных (судебных) версий; исследование (проверка) собранных доказательств и их источников; оценка имеющихся средств доказывания (доказательств, их источников и способов получения и использования); формирование и обоснование достоверных выводов и решений по делу. И вряд ли, - пишет ученый, - «есть необходимость низводить ее, как это следует из ст. 85 УПК РФ 2001 г., только до трех структурных элементов - собирания, проверки и оценки доказательств. При таком подходе собирание доказательств превращается в нечто всеобъемлющее, в какое-то аморфное явление, включающее в себя и мыслительные (логичные) операции по выдвижению, конструированию следственных версий, их просеиванию сквозь призму определенных практических действий и полученных от них результатов, и сложнейшую мыслительную и практическую работу, связанную с оперированием средствами уголовно-процессуального доказывания, получения из них доказательственной информации, анализом последствий и т.д.».
Рассматривая данную проблему, мы исходим из того, что вычленить отдельные элементы в структуре. доказывания можно с определенной степенью условности. Это обусловлено тем, что, как отмечают многие авторы, все действия и операции субъектов доказывания в процессе доказывания настолько неразрывны, настолько переплетаются и по времени и по содержанию мыслительных, логических и психологических процессов, настолько тесно сочетают «в себе информативные (получение знаний) и коммуникативные (обоснование достоверности знаний и их передача) элементы», что разграничить их при таком положении возможно только условно.
Во-вторых, из того, что следует вычленять столько и такие элементы доказывания, чтобы, с одной стороны, можно было достаточно полно охватить содержание всего процесса доказывания, а с другой - чтобы эти элементы не наслаивались друг на друга в той мере, которая может привести к тому, что признаки одного элемента доказывания начнут дублировать признаки другого. Хотя, конечно, полностью избежать этого просто нереально.
Исходя из обозначенных критериев, в структуре уголовно-процессуального доказывания, на наш взгляд, следует выделить четыре элемента: собирание, закрепление, проверку и оценку доказательств. С одной стороны, содержанием данных элементов охватывается содержание всего процесса доказывания по уголовному делу. А, с другой - автор солидарен с М. С. Строговичем, В. 3. Лукашевичем и другими авторами, считающими, что закрепление доказательств - это не часть собирания доказательств, но самостоятельный этап (элемент) процесса доказывания.
Данная точка зрения основана, во-первых, на требованиях уголовно-процессуального закона, который хотя прямо и не называет закрепление доказательств в качестве одного из элементов доказывания, вместе с тем детально регламентирует порядок закрепления фактических данных в предусмотренных законом источниках. А в п. 19 ст. 5 УПК РФ, кроме того, прямо указано на «закрепление» доказательств (помимо изъятия и исследования) как на элемент процесса доказывания, ибо здесь дается толкование неотложных следственных действий.
Во-вторых, выделение данного элемента дает возможность глубже уяснить его сущность и содержание.
Наконец, в-третьих, это диктуется высокими требованиями к соблюдению процессуальной формы при собирании и закреплении фактических данных и их источников.
При этом следует отметить, что данные требования постоянно повышаются. Так, в соответствии с п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» не имеющими юридической силы предписывалось признавать доказательства, полученные с нарушением Федерального закона (ст. 50 ч. 2 Конституции РФ, ст. 69 ч. 3 УПК РСФСР). К таковым Пленум предлагал относить не все доказательства, полученные с нарушением закона, а только те, при собирании и закреплении которых были нарушены гарантированные Конституцией РФ права человека и гражданина либо установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления. Новый УПК РФ данную планку требований значительно поднял. Согласно его ст. 75, «доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми», из чего следует, что недопустимость доказательств влекут по существу все нарушения уголовно-процессуального закона независимо от их характера и содержания.
Вместе с тем выделение в структуре доказывания такого элемента, как построение и развитие следственных (судебных) версий, является излишним. Доказывание по уголовному делу является уголовно-процессуальной деятельностью, детально регламентированной в законе. Поэтому реализация любого из входящих в его структуру элементов предполагает использование тех или иных норм. Построение же и развитие версий следует квалифицировать как деятельность криминалистическую, как тактику и методику расследования преступлений, которая не сопровождается применением норм права. Построение версий - «чисто мыслительная деятельность, находящаяся за рамками уголовного процесса».
Сложнее обосновать отсутствие необходимости вычленять в процессе доказывания пятый элемент - формирование и обоснование достоверных выводов и решений по делу. Тем признакам, которым не удовлетворяет предыдущий элемент, данный вполне соответствует. Вместе с тем следует заметить, что формирование и обоснование выводов и решений по делу неразрывно связаны с собиранием, закреплением, проверкой и оценкой доказательств. Любому действию, совершаемому в рамках какого-либо из указанных элементов, предшествует обоснование выводов и волевое решение субъекта доказывания, хотя, конечно, многие из них не обретают форму процессуального акта. Сказанное позволяет сделать вывод, что формирование и обоснование достоверных выводов и решений по делу охватываются указанными четырьмя элементами и не нуждаются в выделении как самостоятельный элемент.
С учетом сказанного можно предложить следующее понятие доказывания в уголовном процессе - это деятельность следователя, дознавателя, органов дознания, прокурора, суда, осуществляемая при участии иных участников уголовного судопроизводства в порядке, предусмотренном настоящем Кодексом, направленная на собирание, закрепление, проверку и оценку доказательств с целью установления и подтверждения обстоятельств, имеющих значение для дела, а также обоснования на их основе выводов и принимаемых процессуальных решений.
С целью совершенствования законодательства имеются основания предложить изменить редакцию ст. 85 УПК РФ, изложив ее в следующей редакции: «1. Доказыванием является деятельность следователя, дознавателя, органов дознания, прокурора, суда, осуществляемая при участии иных участников уголовного судопроизводства в порядке, предусмотренном настоящем Кодексом, направленная на собирание, закрепление, проверку и оценку доказательств с целью установления обстоятельств, имеющих значение для дела, а также обоснования выводов и процессуальных решений.
2. Доказывание производится на всех стадиях уголовного судопроизводства с соблюдением требований, предусмотренных настоящим Кодексом и Федеральными законами, регламентирующими деятельность по собиранию, закреплению, проверке и оценке доказательств».
Автор: Балакшин В.С.