Общая характеристика элементов уголовно-процессуального доказывания (статья)
Собирание доказательств. В соответствии со ст. 86 УПК РФ, озаглавленной «Собирание доказательств», «1. Собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства дознавателем, следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом.
2. Подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.
3. Защитник вправе собирать доказательства путем: 1) получения предметов, документов и иных сведений; 2) опроса лиц с их согласия; 3) истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии».
Из приведенной нормы видно, что закон не раскрывает понятия «собирания доказательств», а предусматривает лишь, да и то в самой общей форме, способы и средства их собирания. Между тем уяснение сущности и содержания данного понятия имеет немаловажное значение как для теории, так и для практики уголовного процесса, в том числе и в аспекте исследуемой темы. Одним из основных здесь является вопрос о том, что означает словосочетание «собирание доказательств». Ни у кого не может вызывать сомнения то обстоятельство, что готовые доказательства, отвечающие всем предъявляемым к ним законом требованиям, перед следователем, дознавателем, прокурором и даже судом не предстают. Они формируются в процессе уголовно-процессуального доказывания. Однако прежде чем исследовать данный вопрос, предпримем попытку уяснить этимологический смысл термина «собирать».
Глагол «собирать» в русском языке происходит от другого глагола «собрать», «собраться». Значений последних в толковых словарях приводится более десяти. Относительно сведений он означает: «Узнав из разных источников, сосредоточить в одном месте». Если говорить о чем-то материальном, что разыскивается, добывается, то данное слово означает «сосредоточить где-нибудь». По мнению автора, определяя этимологический смысл исследуемого словосочетания, следует исходить именно из приведенных значений. Иначе говоря, под термином «собирать» необходимо иметь в виду: 1) выявление, обнаружение сведений (информации); 2) розыск, добывание материальных объектов и 3) сосредоточение того, что выявлено, обнаружено, добыто в одном месте. Основываясь на этих значениях, вместе с тем надо преломить их через специфику уголовно-процессуального познания и доказывания. Следовательно, необходимо учитывать также то, как, какими способами и средствами собираются сведения, материальные объекты.
Согласно ч. 1 ст. 86 УПК РФ дознаватель, следователь, прокурор и суд собирают доказательства путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных уголовно-процессуальным законом, а защитник - способами, предусмотренными ч. 3 данной статьи. Иные участники судопроизводства со стороны обвинения и защиты, говорится в ч. 2 этой же статьи, «вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств». Таким образом, если анализировать словосочетание «собирать доказательства» с указанных позиций, то его смысл следует толковать как деятельность субъектов доказывания, каждый из которых в пределах предоставленных ему законом прав и полномочий, предусмотренными в законе средствами и способами, осуществляют розыск, выявление, обнаружение, «добывание» сведений и материальных объектов с тем, чтобы собрать их в одном месте, т. е. в уголовном деле. В этом аспекте употребление в законе данного понятия оправдано.
Однако здесь возникает другой вопрос: корректно ли в ситуации, когда речь идет об уголовно-процессуальных доказательствах, употреблять данный термин. По образному выражению С.А. Шейфера, «...собирание доказательств нельзя трактовать как завладение готовыми, уже существующими доказательствами, уподобляя эту деятельность действиям грибника, собирающему в лесу дары природы», ибо доказательство в уголовном процессе - это сложная процессуальная категория, требующая особого к себе внимания, отношения, обращения и т. д.
Не вдаваясь в полемику по поводу таких дефиниций, как следственные и иные процессуальные действия, заметим, что целью следственных и большинства иных процессуальных действий действительно является получение в конечном счете доказательств. Однако все дело в том, что субъекты доказывания, планируя производство того или иного следственного либо процессуального действия, могут лишь предполагать, что получат сведения, имеющие значение для дела. Например, вызывая на допрос свидетеля, следователь не может и не должен точно знать, какие показания тот даст. Тем более сложно предусмотреть то, что может быть обнаружено и изъято при обыске, какие выводы сделают эксперты, проводящие криминалистическую экспертизу по микрочастицам, и т. п. Еще более сомнительно говорить о собирании доказательств участниками судопроизводства, перечисленными в ч. 2 ст. 86 УПК, а также защитником. Поэтому, представляется, в ней правильно законодатель предусмотрел право перечисленных в ней участников собирать и представлять не доказательства, а «письменные документы и предметы». В то же время не совсем понятно, из чего исходил законодатель, предоставляя право защитнику собирать доказательства не процессуальным путем.
Прав А. Р. Белкин, когда пишет: «по тексту ст. 70 УПК РСФСР представляется, что речь идет о «будущих» доказательствах (т.е. об информации, которая потенциально может иметь доказательственное значение)». Ничего в этом смысле не изменилось в ст. 86 УПК РФ. Более того, анализ норм нового уголовно-процессуального закона, в которых речь идет о доказательствах либо их свойствах, другие данные дают основание рассматривать доказательство как систему, одним из элементов которой являются способы и порядок собирания, закрепления и проверки фактических данных и их источников. Если это так, то вести речь о собирании, закреплении и даже проверке доказательств в уголовно-процессуальном смысле нет оснований. На этом временном и функциональном отрезках уголовно-процессуального доказывания доказательств нет. Даже полученным в ходе выполнения следственных действий фактическим данным и их источникам нельзя придавать статус доказательства. Тем более неправильно называть доказательствами то, что получено иными процессуальными способами.
Прежде чем рассматривать полученное в этом качестве и оперировать им как доказательством, необходимо его (полученное) оценить на соответствие требованиям закона. И не только в целом, но и каждый его (доказательства) элемент. Для этого зачастую необходимо не только их изучить, но и дополнительно проверить путем следственных и иных процессуальных действий. Например, предметы одежды потерпевшего в результате преступного посягательства, выданные родственниками, подлежат осмотру, в случае необходимости - направлению на соответствующие экспертизы и затем лишь признанию и приобщению к делу в качестве вещественных доказательств. Аналогичным образом производится собирание, закрепление и проверка фактических данных и их источников во многих других ситуациях.
Таким образом, хотя ст. 86 УПК РФ и предусматривает собирание уже доказательств, в действительности это означает собирание и закрепление фактических данных и их источников, которые становятся таковыми, как правило, после их надлежащего закрепления, проверки и оценки. Вместе с тем отмеченные формальности и условности имеют место, и не придавать им значения нельзя.
Из сказанного вытекает, что название и содержание ст. 86 УПК РФ (прежде ст. 70 УПК РСФСР) не совсем точно отражает сущность производимых субъектами доказывания действий. Поэтому можно было бы предложить озаглавить ст. 86 УПК как «Собирание и закрепление фактических данных и их источников». Такую же формулировку использовать и по тексту статьи. Вместе с тем такой прием законодательной техники, как нам представляется, в рассматриваемом случае оправдан. И не потому, что упрощает восприятие смысла нормы, а потому, что подчеркивает главное, на что направлена деятельность субъектов доказывания, - собирание не просто фактических данных и их источников, а именно доказательств.
Изложенное безусловно не означает, что все собранное субъектами доказывания в процессе расследования и рассмотрения дела в суде будет признано доказательствами, ибо для этого прежде следует убедиться в соответствии требованиям закона способов и порядка собирания, закрепления и проверки фактических данных и их источников. Практика показывает, что некоторые материалы, содержащие фактические данные, исключаются как не относящиеся к делу, некоторые - как не отвечающие требованиям допустимости в целом. Однако в том и заключается смысл и суть расследования и рассмотрения дела в суде, чтобы исследовать все, что можно собрать и собрано, и оставить те доказательства, которые имеют отношение к делу и отвечают всем требованиям, установленным законом.
В этом смысле представляются выверенными, логически обоснованными соображения, сформулированные Ю. К. Орловым. Он, в частности, пишет, что любое доказательство, строго говоря, становится таковым лишь при окончании производства по делу. «До этого его можно называть таковым лишь условно, поскольку никогда не исключено, что на каком-то последующем этапе оно будет признано неотносимым или недопустимым. Но тут уж ничего не поделаешь, такова диалектика сложного познавательного процесса, каковым является судебное доказывание. Поэтому когда мы говорим о собирании доказательств, их проверке или оценке, то всегда с определенной долей условности, имея в виду потенциальные доказательства. Иначе мы действительно будем ходить по замкнутому кругу, исследуя и оценивая неизвестно что и получая сразу, одномоментно, всю совокупность доказательств в готовом виде при окончательном завершении дела (то есть, когда и необходимость-то в них уже отпадет). Поэтому правильней считать, что каждое доказательство становится таковым с момента его получения соответствующим субъектом и остается им, пока не будет по каким-то признакам забраковано и исключено из совокупности».
Обобщая изложенное, автор полагает, что выражение «собирание доказательств», употребленное в УПК РФ, имеет не только обобщающий, указывая на конечную цель деятельности субъектов, направленную на получение и формирование доказательств, но в определенной степени и упрощенный, нежели его действительная сущность, характер. Прав 3. 3. Зинатуллин, полагая, что данное выражение, «прочно утвердившееся в юридическом лексиконе, является в большей степени условным». По нашему мнению, одной из причин, обусловившей особый интерес многих ученых к проблемам собирания доказательств, в частности к его понятию, сущности и содержанию как элемента доказывания, является именно указанное выше обстоятельство. Оно же нередко порождает дискуссии по данному вопросу.
По мнению С. А. Шейфера, посвятившему данной проблеме несколько фундаментальных работ, собирание доказательств - это «начальный этап доказывания, состоящий в осуществлении управомоченным государственным органом поисковых, познавательных, удостоверительных и правообеспечительных операций, в целях восприятия в достаточно большом объеме информации, заключенной в следах преступления и запечатления ее в материалах дела». М. С. Строгович определял данный элемент процесса доказывания как обнаружение доказательств, их рассмотрение и процессуальное закрепление; Л. Д. Кокорев и Н. П. Кузнецов - как поиск и обнаружение источников необходимой информации, обнаружение сведений о фактах; П. А. Лупинская - как «совершение субъектами доказывания, в пределах их полномочий, процессуальных действий, направленных на обнаружение, истребование, получение и закрепление в установленном законом порядке доказательств»; Б. Т. Безлепкин - как получение (извлечение) фактических данных, содержащихся в предусмотренных законом источниках. По мнению 3. 3. Зинатуллина, этот элемент «включает в себя выявление (обнаружение), получение и процессуальное закрепление доказательств и их источников по каждой из выдвинутых по уголовному делу следственных версий». А. Р. Белкин полагает, что собирание доказательств - понятие комплексное, которое «включает в себя их обнаружение (розыск, поиск), получение, фиксацию, изъятие и сохранение». Ю. К. Орлов характеризует собирание доказательств как «довольно сложный процесс, состоящий в свою очередь из нескольких этапов (подэлементов)», а именно: а) поиска доказательств, который не является обязательным подэлементом; б) получения доказательств, которое, в отличие от поиска/ может производиться только процессуальным путем; в) процессуального оформления доказательств (фиксации), которое, как и получение, является обязательным. Можно приводить мнения и других авторов. Однако они в той или иной степени повторяют определения приведенных авторов.
Что общее объединяет позиции ученых, занимающихся данной проблемой?
Объединяет то, что, во-первых, все они рассматривают «собирание доказательств» как часть, некую составляющую уголовно-процессуального доказывания, во-вторых, - не как что-то единое, неделимое, а как сложную уголовно-процессуальную деятельность, состоящую из неоднородных как по ближайшим целям, так и по своему содержанию, действий. Наконец, в третьих, возьмем на себя смелость предположить, что все названные авторы исходят из того, что конечной целью собирания является получение полноценных доказательств.
Хотя, если подходить к данному процессу строго, то нелишне еще раз подчеркнуть, что, во - первых, некорректно говорить здесь о собирании уже готовых доказательств, а, во - вторых, - в буквальном смысле, «собирать» доказательства невозможно. Для этого необходимо принимать предусмотренные законом меры к выявлению, отысканию, обнаружению фактических данных, их фиксации и закреплению в соответствующих источниках. Или, как считают некоторые авторы, к их формированию. По мнению С. А. Шейфера, термин «формирование доказательств» более точен, чем термин «собирание доказательств», ибо выражает активную творческую роль проводимого следователем действия». Еще более категоричен в своих суждениях Е. А. Доля. «Доказательства не собираются, - пишет он, - а формируются. Термин «собирание» не раскрывает, а, скорее, искажает существо деятельности, которую он призван отражать. Собирать можно то, что существует в готовом виде. Собирание или формирование доказательств?, - задает он вопрос, и отвечает, - Это не игра в термины. Предлагаемый подход влечет существенные последствия для доказывания в целом. Исходя из него, относимость и допустимость - это уже не свойства доказательств, а правовые требования, предъявляемые, соответственно, к содержанию, и форме доказательств при их формировании».
С приведенными доводами трудно не согласиться, если к тому же рассматривать доказательство как систему и не вычленять из доказывания такой элемент как закрепление фактических данных и их источников. Если же в структуре уголовно-процессуального доказывания выделять указанный элемент, то с некоторой оговоркой употребление в УПК термина «собирание» доказательств можно расценивать как прием законодательной техники.
Обобщая изложенное, можно сформулировать следующие соображения.
1. Употребление в законе и теории доказывания понятия «собирание доказательств», с точки зрения его этимологического смысла, неверно. Правильнее использовать выражение «собирание фактических данных и их источников». Исходя из этого, под собиранием следует понимать уголовно-процессуальную деятельность уполномоченных органов и должностных лиц по выявлению, отысканию, обнаружению и получению фактических данных и их источников с целью установления обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела.
2. С позиций юридической техники, а также имея в виду, что вычленение в процессе доказывания таких элементов как собирание, закрепление, проверка и оценка доказательств носит достаточно условный характер, использование указанного выражения следует признать допустимым, подчеркивающим саму суть и цель уголовно-процессуального доказывания. Вместе с тем указанное выражение можно относить лишь к субъектам, на которых законом возлагается обязанность установления и доказывания обстоятельств дела и принятие процессуальных решений. Что касается иных участников судопроизводства, включая защитника, то употребление названного словосочетания следует признать надуманным, не отражающим реального положения вещей.
3. С целью приведения полномочий защитника и других участников процесса, перечисленных в ч. 2 ст. 86 УПК, с реальным положением и возможностями этих лиц в судопроизводстве предусмотреть в уголовно- процессуальном законе право этих лиц не «собирать и представлять доказательства», а «получать в установленном порядке документы, предметы и иные материалы, собирать сведения и представлять их органу дознания, дознавателю, следователю, прокурору или в суд для приобщения к уголовному делу и дальнейшего использования в качестве доказательств».
Обращаясь к вопросу о способах собирания доказательств, необходимо отметить, что уголовно-процессуальный закон (ст. 86 УПК) регламентирует его в самой общей форме. Так, что касается дознавателя, следователя, прокурора и суда, то они вправе собирать доказательства путем производства следственных и иных процессуальных действий. О способах собирания письменных документов и предметов подозреваемым, обвиняемым, потерпевшим, гражданским истцом, гражданским ответчиком и их представителями законодатель «предпочел» вообще умолчать. Защитник вправе собирать доказательства путем: 1) получения предметов, документов и иных сведений; 2) опроса лиц с их согласия; 3) истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций. Подобная регламентация столь важных вопросов закономерно порождает в правоприменительной практике немало трудностей, которые подлежат анализу, выработке предложений по их преодолению. Учитывая, однако, цель и структуру настоящего исследования, автор склонен рассмотреть данные проблемы далее и относительно не только способов собирания доказательств, но и способов закрепления и проверки фактических данных, а также их источников как элемент системы, которую представляет собой уголовно-процессуальное доказательство.
Закрепление доказательств. Закрепление доказательств в качестве самостоятельного элемента уголовно-процессуального доказывания, как, впрочем, и другие названные элементы, можно выделить лишь условно. Помимо этого, и здесь, если уж быть абсолютно точным, следует говорить о закреплении не доказательств, а сведений о фактах и их источников, так как очевидно, что в процессе деятельности, осуществляемой субъектами доказывания по закреплению следов преступления, обнаруженных при осмотре места происшествия, допросе свидетеля и т.д., они имеют дело не с полноценными доказательствами, а с информацией, а еще точнее, с информационными сигналами. Этих сигналов так много, что зафиксировать их все в соответствующем источнике, во-первых, невозможно, а, во-вторых, -было бы неправильно. Закреплению подлежат лишь те из них, которые имеют отношение к делу или подлежат проверке в период производства по делу. Поэтому в ходе следственного действия следователем, дознавателем ведется фильтрация информации с той целью, чтобы в соответствующем протоколе посредством знаково-информационных систем закодировать лишь такую информацию, которая имеет значение для дела. Любая иная информация должна оставаться за рамками данного процесса. В ходе этой деятельности задача субъекта доказывания состоит в том, чтобы обнаружить, выявить и закрепить ту информацию или ее материальные носители (источники), которые позволят установить и доказать обстоятельства, входящие в предмет доказывания.
Таким образом, закрепление сведений о фактах и их источников в идеальном варианте является логическим продолжением их собирания. В действительности не только рассматриваемые два элемента, но и проверка и оценка доказательств, взаимосвязаны, переплетены между собой, в какие-то моменты проникая один в другой, в какие-то моменты деятельности обосабливаясь друг от друга. С учетом сказанного, автор и намерен проанализировать сущность, понятие и содержание «закрепления доказательств» как одного из элементов уголовно-процессуального доказывания.
Под закреплением фактических данных и их источников следует понимать придание им предусмотренной уголовно-процессуальным законом формы и приобщение в установленном порядке к уголовному делу.
Так, фактические данные, полученные посредством выполнения следственных действий, закрепляются в протоколах следственных действий и приложениях к ним (ст.ст. 141 - 142 УПК РСФСР). Предметы, вещи, другие материальные объекты, изъятые при обыске, выемке, осмотре, в соответствии со ст. 84 УПК РСФСР должны быть подробно описаны в протоколах осмотра, по возможности сфотографированы и приобщены к делу особым постановлением лица, производящего дознание, следователя, прокурора или определением суда(постановлением судьи). Они должны храниться при уголовном деле. Если в силу громоздкости или иных причин вещественные доказательства не могут храниться при уголовном деле, то они должны быть сфотографированы, по возможности опечатаны и храниться в месте, указанном лицом, производящим дознание, следователем, прокурором, судом, судьей, о чем к делу приобщается соответствующая справка.
Протоколом оформляется факт предоставления источников фактических данных, истребованных органом расследования, прокурором либо лично представленных по инициативе участников процесса, а также гражданами, предприятиями, учреждениями, организациями. Если какие-то письменные материалы или вещественные доказательства поступили в органы расследования, прокурору, в суд почтой с сопроводительным письмом, составление протокола для удостоверения данного факта не требуется. Вместе с тем, если так поступили материальные объекты, видеокассеты и т.д., то они должны быть осмотрены с составлением протокола и приобщены к делу особым постановлением, поскольку это прямо предусмотрено ст. 84 УПК РСФСР.
Детально регламентированы данные вопросы в УПК РФ. Согласно его ст. 166, протокол может быть написан от руки или изготовлен с помощью технических средств. В протоколе отражаются место и дата производства следственного действия, должность, фамилия и инициалы лица, составившего протокол, все участвующие в следственном действии лица, его ход и результаты, другие обстоятельства, предусмотренные Законом. К протоколу должны быть приложены фотографические негативы и снимки, киноленты, диапозитивы, фонограммы допроса, кассеты видеозаписи, носители компьютерной информации, чертежи, планы, схемы, слепки и оттиски следов. Предметы, вещи, иные материальные объекты, включая документы, отвечающие требованиям вещественных доказательств, в силу ст. 81 УПК РФ, осматриваются, признаются таковыми и приобщаются к уголовному делу, о чем выносится соответствующее постановление. Определен также порядок хранения вещественных доказательств в зависимости от их индивидуальных особенностей. По общему правилу они должны храниться при уголовном деле до вступления приговора в законную силу либо до истечения срока обжалования постановления или определения о прекращении уголовного дела и передаваться вместе с делом. В случае, когда спор о праве на вещественные доказательства как на имущество подлежит разрешению в порядке гражданского судопроизводства, они хранятся до вступления в силу решения суда. Исключения предусмотрены для вещественных доказательств, которые не могут храниться при уголовном деле или в других условиях, вследствие громоздкости, скоропортящиеся товары и продукция, для имущества, подвергающегося быстрому моральному старению, объектов, хранение которых затруднено или издержки по обеспечению специальных условий которых соизмеримы с их стоимостью, этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, предметов, длительное хранение которых опасно для жизни и здоровья людей и окружающей среды, денег и иных ценностей (ст. 82).
С процессуальной точки зрения способы закрепления (фиксации) фактических данных и их носителей можно дифференцировать на обязательные и необязательные.
Под обязательными надо понимать такие, применение которых в ходе следственных и иных процессуальных действий прямо предписано законом. Например, протоколирование. К необязательным относятся способы, применение которых зависит от усмотрения и решения суда, следователя, прокурора, дознавателя.
Среди процессуалистов и криминалистов утвердилось мнение о том, что все используемые формы и методы закрепления фактических данных и их носителей можно классифицировать на 4 вида: 1) з н а к о в у ю или вербальную (словесную), 2) графическую, 3) предметную, 4) наглядно-образную.
Знаковая форма фиксации применяется для закрепления словесной или так называемой вербальной информации. К ней, в первую очередь, относят протоколирование. Как справедливо отмечает С.А. Шейфер, протокол в силу ряда свойств представляет собой высокоэффективное, и поэтому ставшее универсальным, средство закрепления фактических данных.
Язык протокола должен отвечать определенным требованиям. Е.В. Подголин, например, полагает, что к таковым следует отнести: однозначность; по возможности дословное отражение существенных данных, содержащихся в показаниях; стилистическая нейтральность при фиксации других сведений (например, при осмотре, выемке и т.д.); точность; понятность; лингвистическая правильность; уместность; краткость.
К техническим приемам вербальной формы фиксации доказательств относятся также звукозапись и, получившая распространение в последние годы, видеозапись. Использование звуко и видеозаписи дает ряд существенных преимуществ субъектам уголовно-процессуальной деятельности, производящим проверку и оценку доказательств и их источников. Они обеспечивают передачу особенностей речи допрашиваемого в процессе допроса, очной ставки, дающего пояснения на месте происшествия, индивидуальность его языка, необходимую детализацию и конкретизацию фактических данных, хотя, безусловно, может содержать и избыточную, не имеющую отношение к предмету доказывания информацию.
Графическая форма фиксации реализуется посредством составления планов, схем, рисунков, чертежей. «Схемы и планы могут быть изготовлены как лицом, передающим информацию субъекту доказывания (свидетелем, потерпевшим, обвиняемым, экспертом и др.), так и самим субъектом доказывания при опосредованном или непосредственном описании».
Предметная форма фиксации предполагает изъятие предмета в натуре либо изготовление его слепков, оттисков и приобщение их к делу. Применительно к данной форме закрепления доказательств важно не только само изъятие предметов, слепков, оттисков, но и процессуальное оформление этих действий, объективное и грамотное отражение в протоколах следственных действий индивидуальных признаков изъятого, обстоятельств их обнаружения, условий хранения, обработки и т.д. К этой форме фиксации относят копирование, предметное моделирование внешнего облика человека, реконструкцию, получение образцов для сравнительного исследования.
Наглядно - образная форма фиксации отличается от предметной тем, что предмет, объект не изымаются и не приобщаются к делу в натуре, а лишь запечетлеваются с помощью таких средств, как фото и киносъемка, видеозапись. Не исключено, что в ближайшем будущем будет применяться голография. Наглядно-образная фиксация обеспечивает наглядность, позволяя доступно, образно, в большинстве свойств и признаков довести до субъектов уголовно-процессуальной деятельности объект, фактическая информация о котором и других, связанных с ним обстоятельствах, может быть использована в процессе доказывания.
Дифференциация форм закрепления (фиксации) фактических данных и их источников не исключает, а, напротив, предполагает их применение, в случае необходимости, в комплексе. К протоколу осмотра места происшествия, например, могут быть приобщены не только дактилоскопическая пленка с выявленными отпечатками пальцев, ладонной поверхности рук, но и их фотографическое изображение, видеозапись; не только орудие преступления, но и его фотоснимок, схема с указанием места расположения обнаруженных на нем ворсинок, волос. Основная цель такой комплексной фиксации фактических данных - охватить максимум информации, которая на первоначальном этапе расследования может показаться не относящейся к делу, но в последующем может иметь серьезное значение для правильного его разрешения.
Проверка и оценка доказательств. «Проверка» и «оценка» доказательств, являясь самостоятельными элементами уголовно-процессуального доказывания, тем не менее очень тесно взаимосвязаны между собой, пересекаясь и переплетаясь в самых разных вариантах. Поэтому автор счел возможным и, более того, необходимым исследовать их одномоментно, так как раздельный анализ повлек бы за собой дублирование ряда вопросов, повторения точек зрения ученых и отношения к ним, а в конечном счете к размыванию выводов.
А. М. Ларин полагает, что «проверка - не составная часть, не этап, не стадия доказывания, а само доказывание в целом». Аналогичного мнения придерживаются М. М. Михеенко, Н. Ю. Черкасова. Главным аргументом для такого вывода выдвигается то, что уголовно-процессуальное доказывание - это сложный процесс перехода от незнания к знанию, от установления единичных, отрывочных обстоятельств к полной картине происшедшего события, который невозможно представить без исследования (проверки) доказательств и их источников. А если это так, то исследование доказательств, их проверка и есть доказывание в целом.
Представляется, что с принятием нового УПК РФ, предусмотревшим отдельными статьями и элементами в разделе «Доказывание» «проверку» и «оценку» доказательств, данную дискуссию можно считать завершившейся в пользу тех, кто рассматривал названные понятия в качестве самостоятельных элементов процесса доказывания. Иначе говоря, законодатель посчитал, что «проверка» и «оценка» доказательств по своей сущности и содержанию -разные понятия. Однако, заняв такую позицию, он (законодатель) в законе не определил, что следует понимать под «проверкой», а что под «оценкой» доказательств.
В соответствии со ст. 87 УПК проверка доказательств производится «путем сопоставления их с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, а также установления их источников, получения иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемое доказательство».
Анализ данной нормы свидетельствует о том, что в законе понятия «проверка» доказательств не дано. Явно недостаточно раскрыто и его содержание. Не формулируется в УПК РФ и понятие «оценка» доказательств (ст. 88 УПК). Между тем законодательное толкование названных понятий могло бы способствовать разрешению проблемы, связанной с их разграничением, а, значит, более глубокому уяснению их сущности и решению ряда практических вопросов.
С учетом сказанного, мы полагаем актуальным предпринять попытку по восполнению данного пробела, одновременно осознавая, насколько затронутая проблема сложна и многогранна. Поскольку, как верно заметил А.И. Трусов, в учении об оценке доказательств переплетаются собственно юридические вопросы со сложнейшими проблемами мировоззрения, теории познания, логики, психологии и других наук. Это относится в значительной степени и к проверке доказательств. Однако с точки зрения методологии, как нам представляется, следует начать с исследования «оценки» доказательств. Данный элемент доказывания наиболее сложный, вызывающий острые дискуссии не только среди ученых в области уголовного процесса, но и среди тех, кто занимается вопросами, теории: и практики гражданского, административного и арбитражного процессов.
В рамках рассматриваемой проблемы острую полемику вызвал вопрос о том, сводится ли оценка доказательств только к акту мысли, сугубо логическим операциям, мыслительной деятельности, а поэтому выходит за пределы процессуальных действий, либо включает последние, будучи, таким образом, в определенной степени урегулированной нормами процессуального права.
Исследуя основы теории доказывания, С. В. Курылев пришел к выводу, что оценка доказательств сводится к акту мысли, сугубо логической операции. Вследствие этого, по его мнению, она выходит за пределы процессуальных действий по доказыванию и не может быть объектом правового регулирования, т. к. мыслительный процесс протекает по законам мышления, а не права. Используя аналогичную аргументацию, такой же позиции придерживаются М. С. Строгович, Ю. К. Орлов, И. Б. Михайловская и некоторые другие авторы. Видные ученые, специалисты в области гражданского процесса М. К.Треушников и Б. Т. Матюшин склонны считать иначе. Они рассматривают оценку судебных доказательств не только как логическую мыслительную операцию, но и как практическую деятельность, являющуюся составным элементом всего процесса доказывания, в определенной степени урегулированный нормами процессуального права. Полагая, что оценка доказательств как логический акт проявляется в процессуальных действиях и подвергается в определенных пределах правовому регулированию, М. К. Треушников исходит из того, что «...нормы права устанавливают не порядок мышления и ход рассуждения судей, а условия и цель оценки судебных доказательств, принципы оценки, внешнее выражение в процессуальных документах результатов оценки». Следовательно, считает он, оценка доказательств имеет внутреннюю (логическую) и внешнюю (правовую) стороны.
По мнению известного ученого-процессуалиста М. С. Строговича, оценка доказательств - это лишь «умственный процесс, логическая деятельность, акт мысли, а не что-либо иное».
Соглашаясь с данной точкой зрения, авторы общей части «Теории доказательств...» дополняют ее тем, что рассматривают оценку доказательств как составную часть процесса доказывания, неразрывно связанную с другими сторонами этого процесса: обнаружением, закреплением и проверкой доказательств. Признавая неправильной позицию, согласно которой процессуальное доказывание сводится лишь к деятельности по собиранию и закреплению доказательств и не включает в себя их оценку, они возражают против, по их мнению, «другой крайности». В частности, подвергают критике С. А. Голу некого, который, исходя, как они считают, из «правильного положения о том, что оценка доказательств является непрерывным процессом, органически связанным со всей деятельностью следственных и судебных органов», пришел к выводу, что оценка доказательств - это «не только умственный процесс». Включение процессуальной деятельности следователя и суда по собиранию доказательств в понятие оценки доказательств ведет, считают ученые, к необоснованному расширению этого понятия и отождествлению оценки доказательств и процесса доказывания в целом.
Детально проанализировав точки зрения ряда ученых на эту проблему, Ф. Н. Фаткуллин обоснованно, представляется, подверг критике тех, кто трактует оценку доказательств только как «умственный процесс». Кроме того, он справедливо обращает внимание на недопустимость «наделения» данного понятия несколькими смысловыми значениями, как это делают, к примеру, Д. Н. Карев и И. М. Резниченко. Первый из них рассматривает оценку доказательств и как «итоговый решающий вывод», и как «процесс формирования этих выводов». И. М. Резниченко идет еще дальше, понимая под оценкой и как деятельность по судебному рассмотрению дела, и как результат такой деятельности, и как судебный акт-документ. Как полагает Ф. Н. Фаткуллин, перечисленные ошибки обусловлены тем, что при анализе проблемы чрезмерно выпячивается, абсолютизируется мыслительная (логическая) сторона оценки средств доказывания в ущерб правовой. «Если бы оценка, пишет он, - действительно сводилась бы к актам мысли, то она не выходила бы за пределы сознания субъекта доказывания, лишалась бы всякого юридического значения. О каком-либо правовом регулировании такой оценки не могло быть и речи. Но, все дело в том, что акты мысли составляют лишь идеальную сторону оценки доказательств, а другую сторону составляют те конкретные процессуальные действия, через которые акты мысли выражаются во вне: возбуждение уголовного дела, привлечение в качестве обвиняемого, обвинительное заключение и т. д. Хотя содержание этих действий и не исчерпывается оценкой средств доказывания, однако последняя является их неотъемлемой частью».
Придерживаясь такой же позиции, Н. П. Царева предлагает дополнить ст. 88 УПК РФ отдельной частью следующего содержания: «Оценка доказательств - это основанная на нормах настоящего Кодекса осуществляемая в логических формах мыслительная деятельность дознавателя, следователя, прокурора, судей, в ходе которой они оценивают каждое доказательство по своему внутреннему убеждению с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства - достаточности для разрешения уголовного дела».
Не менее спорными были и остаются два других вопроса, от существа ответа на которые зависит формулирование понятия оценки доказательств. К ним относятся: 1) что является предметом и содержанием оценки доказательств и 2) является ли оценка заключительным этапом (элементом) процесса доказывания и если да, то в чем тогда ее отличие от их проверки.
Разброс мнений по первому из данных вопросов настолько велик, что привести их в полном объеме довольно сложно. Поэтому, чтобы оптимизировать анализ, выделим главные точки зрения, объединив их в четыре группы.
Согласно первой из них, предметом оценки является сила и значение каждого доказательства и всех их в совокупности, а содержанием, соответственно, уголовно-процессуальная деятельность по определению указанных свойств доказательств. Второй точки зрения придерживаются в основном ученые-криминалисты. Суть ее сводится к тому, что оценка доказательств есть логический процесс установления допустимости и относимости доказательств, наличия и характера связей между ними, определение значения и путей использования доказательств для обнаружения истины.
По мнению Л. Д. Кокорева и Н. П. Кузнецова, предметом оценки доказательств является их значимость, необходимая для установления истины и правильного разрешения уголовного дела. Сторонница четвертой точки зрения, И. М. Каз, уточняя Р. С. Белкина, полагает, что оценка состоит в определении достоверности и значения по делу каждого доказательства и построении на основании имеющихся доказательств окончательных выводов по поводу обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу.
Авторы «Теории доказательств...», как бы аккумулируя приведенные точки зрения, считают, что при оценке определяются относимость, допустимость и достоверность доказательств, а также их достаточность для вывода. По мнению Ю. К. Орлова, предмет оценки доказательств несколько шире, чем считают авторы «Теории доказательств...», так как исчерпывающий перечень свойств доказательств, подлежащих оценке, включает допустимость, относимость, достоверность, силу и достаточность для вывода. Поддерживая авторов, придерживающихся такой же позиции (Г. М. Резника., А. Д. Бойкова, И. И. Карпеца) он пишет: «Оценке подлежат все без исключения свойства доказательства. Какие-либо изъятия здесь недопустимы. Доказательство, которое не подверглось всесторонней оценке, не может быть положено в основу решения. Оценке подлежит каждое отдельно взятое доказательство (все его свойства) и их совокупность.
Особой позиции придерживается Ф. Н. Фаткуллин. Он считает, что содержание оценки следует подразделить на: 1) оценку самих доказательств и 2) оценку источников доказательств. При этом содержанием оценки доказательств, по его мнению, охватывается определение таких их свойств как:
- конкретность, внутренняя согласованность и доброкачественность сведений, содержащихся в процессуальных источниках;
- способность и достаточность этой информации подтверждать отдельные факты и свойства;
- доброкачественность материальных следов содеянного, имеющихся на приобщенных к делу вещественных объектах;
- относимость к делу этих материальных следов и доказательственных фактов, а равно их взаимосвязи и отношения;
- достоверность доказательственных фактов и материальных следов, их способность устанавливать юридически значимые обстоятельства дела;
- достаточность всей совокупности собранных доказательств (сведений о фактах, доказательственных фактов и материальных следов) для достоверного вывода об обстоятельствах всего предмета доказывания и полного уяснения тех их свойств, которые имеют значение по делу.
Оценка источников доказательств складывается, полагает он, в основном из определения таких свойств, как допустимость, доброкачественность, полнота и их достаточность для обеспечения требуемых пределов процессуального доказывания.
По мнению автора, оценке подлежат все свойства доказательств, которые позволяют определить возможность либо невозможность использовать доказательства как таковые для установления и удостоверения обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела. К ним следует отнести допустимость, относимость, достоверность, достаточность. Что касается силы и значения доказательств, то, думается, включать эти свойства в предмет оценки нет оснований. Во-первых, иной вывод не основан на законе (ст. 88 УПК РФ). А, во-вторых, указанные свойства определяются в процессе оценки других свойств, являясь их составляющими.
Пожалуй, еще более дискуссионным с точки зрения гносеологии является вывод о том, что оценка доказательств - это отдельный и к тому же заключительный этап процесса доказывания, которому предшествуют этапы обнаружения, процессуального закрепления и проверки доказательств. Именуя по-разному предшествующие этапы (чаще всего это этапы собирания и проверки доказательств), данной позиции придерживается большая группа ученых. В категоричной форме высказались по этому поводу М.А. Чельцов и М. Л. Якуб. Первый, ссылаясь на требования ст. 17 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и ст. 71 УПК РСФСР, писал: «...говоря об оценке доказательств, имеют в виду тот момент процессуальной деятельности каждого из органов государства, когда он собрал доказательства и должен сделать вывод, заканчивающий данную стадию уголовного процесса». Аналогичным образом высказывался и М. Л Якуб.
В последующем мнения по данному вопросу несколько изменились. Многие авторы стали придерживаться точки зрения, высказанной в 1955 году С. А. Голунским, который считал, что оценка доказательств является «непрерывным процессом, органически связанным со всей деятельностью следственных и судебных органов».
Так, И. Л. Петрухин пришел к выводу, что оценка есть «составная часть процесса доказывания, неразрывно связанная с другими сторонами этого процесса: обнаружением, закреплением и проверкой доказательств». Что касается точки зрения, высказанной, в частности, М. Л. Якубом и Э. С. Зеликсоном, то, «конечно, - по мнению названного автора, - доказывание на каждой стадии процесса завершается оценкой доказательств и изложением вытекающих из нее выводов в соответствующих процессуальных документах. Но оценка доказательств осуществляется и в процессе собирания доказательств, при этом она определяет основные направления, по которым следует искать новые доказательства. Так, оценка доказательств предшествует обнаружению новых доказательств... В протокол следственного действия включаются те фактические данные, которые уже оценены следователем (судом) как относящиеся к делу». Аналогичное мнение высказала Л. М. Карнеева. «Этапом, логически завершающим процесс доказывания, - пишет она, - является оценка доказательств. Из этого, однако, не следует, что оценка имеет место лишь в завершающих стадиях уголовного процесса». Она (оценка) производится на протяжении всего процесса доказывания и обособляется лишь в качестве логической операции.
Не была воспринята учеными точка зрения С. В. Курылева о том, что оценка доказательств - это «самостоятельная процессуальная категория, находящаяся вне границ понятия судебного доказывания и не являющаяся составной частью доказывания». Такое понимание оценки доказательств подвергли критике даже специалисты в области гражданского процесса. Например, Б. Т. Матюшин, раскрывая процессуальную форму оценки доказательств, выделил в ней три элемента: а) совокупность процессуальных требований, предъявляемых к мыслительной деятельности по оценке доказательств; б) процесс реализации этих требований в ходе мыслительной деятельности судей по оценке доказательств; в) процессуальный результат, нашедший отражение в судебном решении (определении). Категорично по этому поводу высказался И. И. Мухин. «Ошибочность этих взглядов, - пишет он, - несомненна. Сторонники этой точки зрения по существу отрывают умственную мыслительную деятельность суда по доказыванию от процессуального доказывания, что является совершенно неправильным».
Ю. К. Орлов, считая оценку заключительным и наиболее сложным, ответственным этапом доказывания, в то же время полагает, что она осуществляется на протяжении всего процесса доказывания и «в какой-то момент, обычно на каком-то завершающем этапе,...выступает в своем «чистом виде», когда субъект занимается исключительно осмысливанием, анализом доказательств (следователь при составлении обвинительного заключения, суд в совещательной комнате)».
Не соглашаясь с С. В. Курылевым в том, что оценка доказательств вообще не является составной частью доказывания, Ц. М. Каз пишет следующее: «Таким образом уже в процессе собирания доказательств происходит переход к их исследованию, анализу, а затем и к оценке, при которой основное место занимает абстрактное мышление. Собирание, исследование и оценка доказательств могут быть разграничены лишь условно, так как фактически эти этапы доказывания, как неоднократно отмечалось в нашей литературе, «неразрывно связаны между собой, сопутствуют друг другу». Поэтому оценка доказательств присуща не только заключительному этапу доказывания, а пронизывает весь процесс доказывания».
По мнению автора, спор по данной проблеме обусловлен прежде всего тем, что в науке и практике уголовного процесса не проведено четких различий между проверкой и оценкой доказательств. Поэтому, чтобы его разрешить, необходимо ответить на другую часть вопроса: если проверка и оценка доказательств относительно самостоятельные элементы процесса доказывания, то какие именно различия - временные, пространственные, содержательные и т.д. - между ними имеются. Между тем мнения ученых по данной проблеме также расходятся.
Так, авторы «Теории доказательств...» понимают под проверкой доказательств их анализ и исследование, отыскание новых в подтверждение или опровержение имеющихся доказательств, сопоставление проверяемого доказательства с другими, имеющимися в деле и т.д. Однако, дав такое толкование, здесь же вынуждены признать: «Очевидно, оценка доказательств путем анализа его содержания и сопоставления с другими доказательствами составляет необходимое условие его проверки. Однако в отличие от оценки проверка доказательств не сводится только к мыслительной деятельности следователя, прокурора, суда, а включает также практические действия по исследованию имеющихся и собиранию новых доказательств».
По содержанию проводит различие между данными понятиями Л. М. Карнеева, формулируя это следующим образом: «Если проверка наряду с мыслительной деятельностью включает и совершение следственных действий, оценка - всегда мыслительная, логическая операция, выражающаяся в оценочных суждениях; факт был или его не было, подтверждается достаточно или недостаточно и т.д.». Аналогичную точку зрения высказали М. С. Строгович, Р. С. Белкин и некоторые другие авторы.
Между тем согласиться с приведенной точкой зрения сложно. Она уязвима по нескольким позициям. Например, Ю. К. Орлов обоснованно заметил: «Так, в предмет проверки включается сопоставление проверяемого доказательства с другими имеющимися в деле. Но ведь такое сопоставление исключительно мыслительный процесс и поэтому никак не может входить в проверку доказательств. Включение его туда означает размывание граней между этими двумя этапами».
К этому, по мнению автора, следует добавить то, что касается анализа и исследования доказательств. Они, бесспорно, присущи как проверке, так и оценке доказательств, на что, собственно, хотя и в обтекаемой форме, указали авторы «Теории доказательств...».
Несколько иные, отличные от других авторов, критерии разграничения понятий проверки (по тексту работы «исследование») и оценки доказательств предложил А. Р. Белкин. По его мнению, установление относимости, допустимости и достоверности доказательств - это элементы их исследования, а не оценки. Последняя представляет собой логический процесс установления наличия и характера связей между доказательствами, определения роли, значения, достаточности и путей использования доказательств для установления истины. Названный автор полагает, что предлагаемое определение понятия оценки доказательств «позволяет четко установить его содержание и цели».
Принципиально возражая такой позиции, Ю. К. Орлов указывает на то, что предмет проверки и оценки вообще не может быть критерием их разграничения, так как он сам является производным. Поэтому можно долго переносить те или иные свойства доказательств из проверки в оценку или наоборот, составлять их различные комбинации, не прояснив сути. Согласно его убеждению, «нужно исходить из основного различия этих видов деятельности - является она исключительно мыслительной или еще и практической. И тогда все встанет на свои места. Некоторые свойства доказательств (достоверность, в ряде случаев - относимость и допустимость) подлежат и проверке и оценке, остальные (сила, достаточность) - только оценке, так как никаких практических проверочных действий для этого не требуется. То есть, предметы этих элементов процесса доказывания совпадают лишь частично, являются пересекающимися».
По мнению автора, дискуссии по данной проблеме не имеют перспективы.
Из анализа приведенных точек зрения несложно сделать следующий вывод: разграничение исследуемых этапов (элементов) процесса доказывания по содержательному принципу к успешному результату привести не могут. Данное утверждение основано на том, что основные свойства доказательств, в зависимости от ситуации, требуют или только оценки, или оценки и проверки в разных вариантах относительно хронологии этих операций, их предмета, пространственного расположения, времени, способов и порядка получения, стадий процесса и некоторых других обстоятельств. Поэтому вряд ли можно согласиться с профессором Ю. К. Орловым в том, что сила и достаточность доказательств подлежат только оценке, поскольку «никаких практических проверочных действий для этого не требуется». Можно привести не один пример, подтверждающий обратное.
Не разрешают спор, думается, и предложения разграничивать рассматриваемые элементы уголовно-процессуального доказывания в зависимости от того, являются ли они по своему содержанию исключительно мыслительной деятельностью либо еще и практической. Использование данного критерия не позволяет четко определить, какой вид деятельности есть проверка, а какой - оценка доказательств.
Действительно, трудно представить проверку доказательств, которая осуществлялась бы только посредством «чистых» практических действий. Любое такое действие, тем более следственное, выполняется осмысленно. Оно планируется субъектом доказывания, продумывается его сценарий, возможные варианты развития событий и т.д. Более того, в ходе выполнения этих действий, например, осмотра места происшествия, допроса и составления протоколов данных действий, одномоментно производятся закрепление, проверка и оценка доказательств. В протокол следственного действия включаются те фактические данные, которые уже, хотя и предварительно, оценены следователем (судом) как, по крайней мере, имеющие место в действительности и относящиеся к делу.
Невозможно свести лишь к «чистым» актам мысли и оценку доказательств хотя бы потому, что актам мысли по конкретному делу предшествуют его изучение, проверка наличия всех материалов, ознакомление с их расположением, другие действия. Все это практическая деятельность. Если же с точки зрения авторов, предлагающих такой критерий, это не так, то тогда трудно предположить, какой смысл вкладывается ими в понятие «практические действия». Тем более нельзя вкладывать в это понятие только лишь следственные действия.
Изложенное позволяет сделать вывод, что предлагаемый критерий весьма ненадежен. Не случайно, поэтому, многие авторы, обосновывая предложение о применении названного критерия для разграничения проверки и оценки доказательств, в подавляющем большинстве сопровождают его пояснениями о том, что оценка «осуществляется» на протяжении всего процесса доказывания, пронизывает его, уточняют, что оценка по своей сущности близко примыкает к их проверке, так как проверка и оценка в процессе доказывания органически переплетаются между собой.
Представляется, во многом прав Ф. Н. Фаткуллин, когда, поддерживая С. А. Голунского, пишет, что многие авторы подходят к уяснению сущности оценки доказательств односторонне, чрезмерно выпячивая и абсолютизируя мыслительную (логическую) сторону оценки средств доказывания. Он обоснованно считает, что нельзя объяснять суть оценки и «как итог проверки доказательств», и как «итоговый решающий вывод», и как «процесс формирования вывода», и как «судебный акт - документ» и т.д., поскольку это хотя и тесно связанные между собой, но все же не взаимозаменяемые понятия.
Акцентирование внимания на том, что оценка доказательств во многом представляет собой мыслительный, вид деятельности, безусловно, очень существенно. Несомненно и то, что данное обстоятельство - важный критерий разграничения исследуемых понятий, но, по нашему мнению, не единственный и не исчерпывающий.
Как уже отмечалось, акты мышления неотъемлемо присутствуют в процессе осуществления других видов деятельности - обнаружения, закрепления и проверки доказательств. Поэтому только по предлагаемому критерию провести водораздел между проверкой и оценкой доказательств невозможно. Представляется, что этот вопрос необходимо решать, используя углубленный системный подход. Не замыкать процесс разграничения исследуемых понятий на один критерий, не пытаться разграничивать их по одному признаку, а перевести анализ в более широкое русло. Решение проблемы видится в том, чтобы выделить главное направление исследования и, проведя его, сформулировать выводы. Это направление, по мнению автора, должно включать исследование трех вопросов: 1) что, с точки зрения этимологии, следует понимать под терминами «оценка» и «проверка»?; 2) что составляет содержание оценки доказательств с позиций процессуальных требований?; 3) какова цель проверки и оценки доказательств?
Существительное «оценка» происходит от глагола «оценить», который согласно словарю С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой имеет три значения: 1) определить цену кого-чего-нибудь; 2) установить качество, степень, уровень кого-чего-нибудь; 3) высказать мнение, суждение о ценности или значении кого-чего-нибудь. Под оценкой авторы словаря понимают, во-первых, то, что означает глагол «оценить», во-вторых - мнение о ценности, уровне или значении кого-чего-нибудь и, в-третьих - отметку по балльной системе. В философский смысл «оценки» вкладывается отношение к социальным явлениям, человеческой деятельности, поведению и принципам морали.
Из анализа и обобщения названных значений вполне определенно можно заключить, что применительно к оценке доказательств неприемлемо использование этого термина в значении «отметка» за что-либо и «ценность» чего-нибудь в денежном либо каком-то другом эквиваленте. Вместе с тем он (термин) вполне укладывается в гносеологический, логический и правовой аспекты такого значения, как «установить качество, степень..» и «высказать мнение, суждение о ценности (в смысле качества) и значении кого-чего-нибудь». Иначе говоря, выразить отношение к кому-то, чему-то, а в нашем случае соответственно - к доказательствам.
Существительное «проверка» производно от глагола «проверить».
Проверить, значит: 1) удостовериться в правильности чего-нибудь, обследовать с целью надзора, контроля; 2) подвергнуть испытанию для выяснения чего-нибудь, например, знания учащихся, работу механизма и т. д. Подходят ли эти значения к проверке доказательств? Если да, то оба или одно? Переведем толкование данных терминов из глагольного значения в значение существительного. Получим, что проверка - это удостоверение, обследование правильности чего-нибудь с целью контроля; либо - испытание кого-то, чего-то. Совершенно очевидно то, что испытывать доказательство в том смысле, в каком оно предстает в уголовном процессе, невозможно. А вот удостоверяться в правильности доказательства, обследовать его с целью контроля на предмет названного свойства - можно и должно.
Таким образом, в этимологическом смысле «оценка» доказательств означает: 1) определение их свойств, качеств, степени значимости, удостоверительной силы и 2) формулирование выводов (мнения), суждений о доказательствах с точки зрения наличия-отсутствия у них определенных свойств, качеств, значимости и удостоверительной силы. В свою очередь, «проверка» доказательств - это процесс удостоверения правильности-неправильности доказательств. Конечно, оппоненты вправе возразить, что такого понятия, как «правильность» доказательств в теории доказательств и доказывания нет. Больше того, и вводить его в понятийный аппарат было бы ошибкой.
С таким выводом трудно не согласиться. Вместе с тем было бы ошибкой не изучить вопрос о том, что под данным термином следует понимать. И здесь, думается, своевременно перейти к анализу второго вопроса - исследованию содержательного, процессуального аспекта «оценки» доказательств, но через уяснение понятия «правильность». Данный термин производен от наречия «правильный», смысл которого сводится к четырем значениям. Одно из них, как представляется автору, вполне приемлемо – «верный, соответствующий действительности, такой, как должно». Однако верность, соответствие доказательства действительности - это не что иное, как его достоверность, которая определяется в процессе оценки (ст. 88 УПК РФ). В этом, достоверности-недостоверности доказательства, можно убедиться как путем проведения проверочных следственных и иных процессуальных действий, так и в ходе мыслительной деятельности, выполнения логических операций и использования законов формальной логики и мышления. Аналогичный вывод можно сделать и относительно допустимости и относимости.
Другое дело, что на разных стадиях и этапах уголовного процесса возможности субъектов уголовно-процессуального доказывания по собиранию, закреплению, проверке и оценке доказательств различны. Например, в суде они ограничены в том смысле, что не все действия, производство которых возможно на стадии предварительного расследования, могут совершаться в процессе судебного разбирательства. Не может быть произведен, к примеру, обыск, хотя в отдельных ситуациях его безотлагательное проведение, конечно, способствовало бы установлению по делу истины. Об этом свидетельствуют материалы судебно-прокурорской практики, проведенные учеными исследования. Отсутствие у суда таких полномочий вынуждает их прибегать к мерам, не основанным на требованиях уголовно-процессуального закона.
Так, по одному из дел, суд, не имея полномочий на производство обыска, поручил принять меры по обнаружению предмета, имеющего отношение к рассматриваемому делу, начальнику ОВД, сославшись на ст. 11 Федерального закона «об оперативно-розыскной деятельности». Оперативные работники ОВД, получив санкцию суда, произвели обследование помещения, где, согласно полученной в судебном заседании информации, находился предмет, изъяли его, после чего начальник отдела как орган дознания представил его с сопроводительным письмом в суд. В судебном заседании предмет (шприц) был осмотрен, приобщен к делу в качестве вещественного доказательства и наряду с показаниями свидетелей - участников ОРМ был использован для обоснования выводов по делу. Вряд ли можно сомневаться в том, что указанные действия не основаны на законе. Однако приведенный пример подтверждает мысль о том, что в условиях действия принципа состязательности и равноправия сторон в процессе полномочия суда по собиранию, закреплению и проверке в процессе судебного разбирательства доказательств необходимо не сужать, а расширять.
Изложенное выше дает основания для вывода о том, что разграничить «оценку» и «проверку» доказательств по одной лишь содержательной стороне этих элементов процесса доказывания невозможно. Требуются другие критерии и возможности. Таким критерием, по мнению автора, является целевая составляющая как проверки, так и оценки доказательств.
В философской интерпретации цель - это идеальное мысленное предвосхищение результата какой-либо деятельности. В толковых словарях цель определяется как «предмет стремления», то есть как то, что «надо осуществить».
Основываясь на этимологическом смысле понятия «проверка» делаем вывод, что «проверка доказательств» с точки зрения теории доказывания -удостовериться в том, соответствуют ли содержащиеся в источнике фактические данные действительности или они ей не соответствуют. Если соответствуют, то полностью либо в части и какой именно. Разумеется, чтобы это сделать, необходимо убедиться и в таких свойствах доказательств, от наличия или отсутствия которых прямо либо косвенно зависит вывод о достоверности доказательств. Речь идет, безусловно, о допустимости и относимости. То есть, об оценке их на предмет наличия или отсутствия этих качеств. Сделанный вывод может породить вопрос, не постигла ли попытку автора разграничить исследуемые понятия неудача, так как он в очередной раз пришел к тому, что проверка доказательств прямо или косвенно пролегает через их оценку.
Действительно, это так. Однако данный вывод - это не тупик, а перекидной мостик к итоговому умозаключению. Все дело в том, что между проверкой и оценкой доказательств нет и не может быть четко определенной грани. Деление процесса доказывания на два названных элемента (этапа) достаточно условно. Вместе с тем оно существует, имеет под собой достаточное научное обоснование и может и должно использоваться не только в методологических, но и в эмпирических целях. Сделанный выше вывод - лишь подтверждение того, что проверка и оценка доказательств - это тесно связанные между собой, переплетающиеся понятия. Основным же критерием, который. позволит провести разграничительную линию между исследуемыми понятиями, следует признать цель, с одной стороны, проверки, а, с другой - оценки доказательств.
Итак, цель проверки - удостовериться в достоверности и других свойствах доказательства или их совокупности. Это достигается посредством производства определенных проверочных действий, к каковым следует отнести следственные и иные процессуальные, с целью получить дополнительную информацию. Ибо проверка, как следует из ст. 87 УПК РФ, -это сопоставление проверяемых доказательств с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, установление их источников, получение иных доказательств, подтверждающих или опровергающих проверяемые.
Следовательно, цель проверки доказательств - получение в установленном законом порядке новых и дополнительных фактических данных. Именно новых и дополнительных. Причем в том объеме и такого качества, которые в конечном счете и позволят удостовериться в том, соответствует ли доказательство действительности или нет, получено оно с соблюдением требований закона либо, напротив, с нарушением, имеет отношение к делу или не имеет. Для достижения этой цели можно и нужно использовать не только действия, предусмотренные в ст. 87 УПК, но и такие, как: выдвижение версий, планирование производства отдельных следственных действий, их последовательности и т. д. К тому, что предусмотрено в ст. 87, считает А. А. Хмыров, «следовало бы добавить анализ содержания доказательства с целью определить наличие или отсутствие в нем сведений о конкретных фактах, имеющих значение для дела, - то что можно обозначить как качественную интерпретацию доказательства». А на наш взгляд, также и всего того, что охватывается понятиями обнаружение, сбор, закрепление и оценка тех доказательств, которые вновь получены. Но их оценка будет носить ситуационный характер, так как направлена на определение свойств этих доказательств.
В отличие от проверки, при оценке доказательств анализу, более того, ревизии подвергаются только те фактические данные, их источники, способы и порядок собирания, закрепления, проверки тех и других, которые имеются в распоряжении у субъекта оценки в данных конкретный момент.
По делу в отношении Г. суд первой инстанции, проверяя достоверность, допустимость и достаточность доказательств, принял решение о вызове и допросе в качестве свидетелей присутствовавших при опознании понятых П. и М. Однако не смог их допросить, так как установил, что понятые по указанным в протоколе адресам не проживают. По этим же причинам не были допрошены лица, предъявлявшиеся потерпевшей для опознания наряду с подозреваемым. Признав протокол предъявления для опознания подсудимого не отвечающим требованиям допустимости, и не установив других доказательств, подтверждающих вину Г. в инкриминируемой ему краже вещей, суд постановил оправдательный приговор. Судебная коллегия по уголовным делам Свердловского областного суда отменила приговор, посчитав, что суд первой инстанции сделал преждевременный вывод о недоказанности причастности Г. к совершению преступления.
Президиум областного суда отменил определение кассационной инстанции, основываясь на исследованных судом первой инстанции доказательствах, указав, что доказательств, положенных в основу оправдательного приговора, достаточно для принятия такого решения.
Основываясь на результатах проведенного исследования, можно сформулировать следующие выводы.
1. Разграничить между собой «оценку» и «проверку» доказательств, руководствуясь тем, что оценка - это только мыслительный вид деятельности, а проверка - и мыслительный и практический - невозможно.
2. Оценкой доказательств в теории доказывания охватывается деятельность по определению соответствия требованиям закона не только фактических данных, но и их источников, а также способов и порядка собирания, закрепления и проверки этих данных и их источников.
3. Оценке подлежат как отдельные доказательства, так и все они в их совокупности.
4. В процессе уголовно-процессуальной деятельности каждое доказательство подлежит оценке и проверке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все они в совокупности - достаточности. Что касается таких свойств как сила и значение, то они имеют право на существование, подлежат исследованию. Вместе с тем следует исходить из того, что согласно ст. 17 УПК РФ никакие доказательства не имеют заранее установленной силы.
5. Под «проверкой» доказательств следует понимать процессуальную и мыслительную деятельность уполномоченных на то органов и должностных лиц, направленную на обнаружение и получение новой и дополнительной информации с целью последующего определения достоверности, относимости и допустимости доказательств.
6. «Оценкой» доказательств охватывается основанная на нормах права и морали мыслительная и практическая деятельность субъектов доказывания по определению и формированию промежуточных и итоговых суждений о свойствах доказательств.
Однако данное определение нельзя признать полным, ибо оценка доказательств в уголовном процессе - это специфическая деятельность, протекающая в особых условиях уголовного судопроизводства, не учитывать которые нельзя. Ее специфика прежде всего обусловлена тем, что она производится в связи с возбуждением, расследованием, рассмотрением и разрешением уголовных дел, то есть, является разновидностью уголовно-процессуальной деятельности, структурным элементом уголовно-процессуального доказывания со всеми присущими им особенностями.
Обобщив оба блока выводов, предпримем попытку выделить сущностные признаки, используя которые можно сформулировать понятие оценки доказательств. По нашему мнению, они следующие: а) оценка доказательств как вид деятельности в уголовном процессе является структурным элементом уголовно-процессуального доказывания; б) в содержание оценки входит не только мыслительная, но и практическая деятельность, основанная на нормах права и нравственности; в) как вид деятельности оценка осуществляется в особых условиях судопроизводства; г) осуществляют ее наделенные полномочиями определять судьбу доказательства суд, прокурор, следователь, дознаватель, орган дознания; д) целью оценки является определение и формулирование промежуточных и итоговых выводов о свойствах доказательства и пригодности - непригодности для обоснования выводов по делу; е) свойствами отдельного доказательства являются относимость, допустимость, достоверность, а всей их совокупности - достаточность; ж) оценка должна производиться в соответствии с принципами, определенными уголовно-процессуальным законом; з) конечной целью оценки следует признать установление фактических обстоятельств дела и постановление законного и обоснованного решения - приговора, определения, постановления.
Суммируя результаты проведенного исследования, можно сформулировать следующее понятие оценки доказательств. Это - осуществляемая в специфических условиях уголовного судопроизводства с соблюдением принципов, предусмотренных уголовно-процессуальным законом и нормами нравственности, мыслительная и практическая деятельность уполномоченных на то участников процесса по определению и формированию промежуточных и итоговых выводов об относимости, допустимости, достоверности и достаточности доказательств с целью установления фактических обстоятельств дела, обоснования выводов и постановления законного и обоснованного решения.
Автор: Балакшин В.С.