Достоверность доказательств (статья)

Понятие «достоверность» доказательств постигла та же участь, что и два других понятия - «допустимость» и «относимость» доказательств. Законодатель, предписав правоприменителю оценивать доказательства, в том числе, и с точки зрения достоверности (ст. 88 УПК), не дал ему толкования. Такое положение также может осложнить и уже осложняет правоприменительный процесс. Оно усугубляется и тем, что до настоящего времени среди ученых-процессуалистов нет единого мнения даже по вопросу о том, надо ли достоверность вообще включать в число свойств, требований, с позиций которых доказательство должно проверяться и оцениваться. Вызывает дискуссии и сущность данного понятия.

Необходимо отметить, что интерес к проблеме достоверности доказательств в России обострился в период Судебной реформы 1864 года, когда был законодательно провозглашен принцип свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению. К ее исследованию обращались такие ученые, как Л. Е. Владимиров, И. Я. Фойницкий, С. В. Познышев и другие. По мнению С. В. Познышева, «уголовно-судебная достоверность есть такая высокая степень вероятности, при которой известное решение подкрепляется твердо установленными фактами при отсутствии фактов, ему противоречащих или указывающих на недостаточную обследовательность дела и недостаточность собранных данных». Известный ученый-процессуалист того времени Л. Е. Владимиров считал, что достоверность -это «такое стечение вероятностей, вытекающих из представленных на суд доказательств, которое способно привести к «внутреннему убеждению» в том, что произошло событие, составляющее предмет исследования...».

Общим в приведенных высказываниях является то, что все авторы, давая понятие достоверности, в основу определения кладут категорию вероятности, которая подкрепляется или «твердо установленными фактами» или «представленными на суд доказательствами». Однако есть и существенное различие. Если С. В. Познышев речь ведет о «решении» суда, подкрепленном фактами, то Л. Е. Владимиров, имеет в виду «событие, составляющее предмет исследования». Иначе говоря, фактические обстоятельства дела, а следовательно, то, что имело место в действительности. Данная точка зрения больше соответствует тому понятию, которое ему придается в русском языке. «Досто» - первая часть сложных слов со значением «высоко». Достоверный, значит, «верный, не вызываающий сомнений», а с учетом значения первой части слова - «высокодостоверный». Однако существенно она не способствует решению проблемы, ибо касается не достоверности отдельно взятого доказательства, а произошедшего события, обстоятельства которого необходимо установить. Аналогичная ситуация прослеживается и в исследованиях советских и российских ученых-процессуалистов. Можно предположить, что указанный факт, наравне с другими, не позволил им выработать единую точку зрения по данной проблеме.

Мнения, высказанные по этому вопросу, можно объединить в две основных группы: представители первой так или иначе связывают достоверность с истиной; представители второй - толкуют это понятие как определенную степень вероятности.

Например, М. С. Строгович рассматривал достоверность как истину. «Достоверность выводов следствия и суда об обстоятельствах рассматриваемого уголовного дела - это то же самое, что истинность этого вывода», - писал он. Ф. Н. Фаткуллин, не относя достоверность к самостоятельному свойству доказательства, упоминает о ней, раскрывая содержание оценки доказательств, под которыми им понимаются фактические данные. О достоверности ученый говорит, раскрывая механизм установления относимости доказательств. Он полагает, что сначала органы предварительного расследования определяют относимость, в частности, сведения о побочных фактах, предположительно. «В ходе дальнейшего доказывания наличие или отсутствие такой связи выясняется достоверно. Если обнаруживается, что в объективной действительности ее не было, то соответствующие фактические данные могут оказаться не относящимися к делу». По его мнению, достоверность доказательственных фактов и материальных следов - это «их способность устанавливать юридически значимые обстоятельства дела».

Непросто определяет достоверность И. Б. Михайловская. С ее точки зрения, критерий достоверности используется при оценке как отдельного доказательства, так и их совокупности. «Появление новых доказательств, - пишет она, - может коренным образом изменить оценку достоверности сведений, которые содержит в себе доказательство. Кроме того, проверка доказательства включает не только оценку правоподобности и непротиворечивости заключенных в нем фактических данных, но и сопоставление этих данных с уже имеющимися доказательствами». Согласно точки зрения Д. В. Арсеньева, достоверным является знание, истинность которого подтверждена определенными данными. А. И. Трусов, включая в содержание оценки доказательств три вопроса, один из которых относил к их (доказательств) достоверности. Под достоверностью он понимал истинность сведений о фактах, которые содержит доказательство. «Следствие и суд должны решить, правильны ли показания свидетеля, объяснения обвиняемого, заключение эксперта и т.п., соответствуют ли сообщаемые ими сведения тем фактам, которые были в действительности или же сведения эти в какой-то мере ложны, ошибочны, отражают действительность в искаженном виде». А. Р. Ратинов, указывая на специфику формирования выводов в уголовном процессе (в отличие от математической логики), считал достоверным «вывод или сообщение, которые обеспечивают истинное знание о фактах, гарантируют достижение истины». «Достоверный вывод, - писал он, - не допускает двойственного толкования, неопределенности, сомнений. Часто ссылаются при этом на математику, правила которой гарантируют получение строго однозначных результатов. С той же целью указывают на логику, дедуктивные умозаключения которой приводят в качестве примера достоверных выводов. При этом, однако, упускают из вида, что и математика и логика представляют абстрактные, формализованные системы». Следовательно, по его мнению, здесь должно применяться понятие содержательной достоверности, а не формальной. Таковым он (вывод) является постольку, поскольку, во-первых, не сводится целиком к формальным логическим (дедуктивным) операциям и, во-вторых, - не отвлекается от проверки исходных данных, а включает их в свое основание. Л. М. Карнеева понимает под достоверностью «соответствие доказательств объективной действительности».

Придерживаясь в целом точки зрения М. С. Строговича, П. А. Лупинская, внося в нее уточнение, понимает под достоверным «знание, полученное в результате собирания, проверки и оценки доказательств в точном соответствии с установленными законом правилами и не вызывающими сомнений в своей обоснованности». «Достоверность, - полагает она, - не имеет степени, в то время как вероятность может иметь разные степени в зависимости от обоснованности знания «более вероятно - менее вероятно». Согласно мнению Ю. К. Орлова, «Достоверным является такое доказательство, истинность которого не вызывает сомнений».

Через посредство «гносеологической допустимости» определяет достоверность доказательств (материала) С. А. Пашин. «Достоверность материала, - пишет он, -это его «гносеологическая допустимость», характеристика применимости материала в процессе доказывания с точки зрения знания об источниках, обстоятельствах и методах его образования и получения в контексте использования по делу других материалов». Как видно из приведенной формулировки, данный автор, по сути, отождествляет достоверность доказательств и их допустимость, предлагая возможность использования содержащихся в источниках (материалах) сведений определять с точки зрения пригодности источников, обстоятельств и методов его образования, а не с точки зрения отражения в них действительности. Хотя далее, автор, на наш взгляд, дает верные пояснения, делая акцент именно на достоверности сведений, «считая недостоверными и не имеющими поэтому доказательственного значения показания, в которых не зафиксировано время, место, обстоятельства события, наличие которого утверждается, а равно не подкрепленные указанием на источник осведомленности свидетеля (ст. 74 УПК)».

Н. А. Громов и С. А. Зайцева, соглашаясь «в целом с пониманием достоверности как соответствующего объективной действительности (истинного), обоснованного знания», сочли необходимым «сосредоточить внимание на понятии достоверности отдельно взятого доказательства и достоверности вывода, основанного на совокупности доказательств». «Достоверность вывода - понятие более сложное, собирательное, - пишут они. Оно может быть представлено на том или ином этапе производства по уголовному делу как объективное содержание в субъективной форме. Вывод: решение субъекта по уголовному делу должно базироваться на правильных посылках, достоверных доказательствах». Полагая, что достоверность есть развернутая, доказанная, не вызывающая сомнений и потому не требующая дальнейшего обоснования истина, Н. А. Громов и С. А. Зайцева, вместе с тем, констатируют, что «понятие достоверности включает в себя как истинность знания (его соответствие объективной действительности), так и обоснование этой истинности, адресованное соответствующему субъекту. Причем субъект восприятия этой информации специальный (следователь, лицо, производящее дознание, прокурор и суд». И далее: «...процесс оценки достоверности доказательств должен включать два момента: объективный (свойство, качество самого доказательства) и субъективный (внутреннее убеждение лица, это доказательство оценивающего».

Названные авторы, таким образом, пытаются свести воедино два момента -достоверности как свойства, критерия оценки доказательства, и процесс установления данного свойства, получения достоверного вывода, и на этой основе сформулировать понятие достоверности доказательства. На наш взгляд, такой подход методологически неверен. Одно дело достоверность как понятие, как свойство (критерий) оценки доказательства, и другое - процесс и способы определения того, отвечает ли оно, оцениваемое доказательство, требованиям достоверности или нет. Аналогично этому нельзя проводить знак равенства между достоверностью вывода и достоверностью отдельно взятого доказательства.

В теории доказывания используется понятие процессуальная истина. Она предполагает, что в основу итогового вывода (т. е. решения) по делу положены доказательства, достоверность которых, мягко говоря, не бесспорна. Такое возможно в случаях, если в деле имеются неустранимые противоречия в показаниях допрошенных лиц, между доказательствами, когда сомнения в виновности обвиняемого в соответствии с требованиями ст. 14 УПК РФ толкуются в его пользу. В этих случаях невозможно говорить о достоверности выводов в строгом смысле этого понятия. То есть, о том, что фактические обстоятельства дела, установленные по делу, соответствуют действительности, а следовательно, и все остальные выводы законны и обоснованны. В то же время сказанное не исключает наличия в деле доказательств, которые данному требованию соответствуют, но их недостаточно для итогового вывода. Либо доказательств достаточно, но часть из них не отвечает требованиям допустимости, вследствие чего органы расследования и суд вынуждены исключать их из системы доказательств, которые кладутся в основу промежуточных и итоговых выводов по делу, а образовавшиеся пробелы, относительно фактических обстоятельств происшедшего события (общественно опасного деяния), толковать в пользу обвиняемого, подсудимого, осужденного.

Примеров, подтверждающих сказанное, достаточно. Особенно это имело место до внесения изменений в ст. 281 УПК РФ, когда показания свидетелей, потерпевших, полученные ранее и подлежащие оглашению в судебном заседании с целью полноты, всесторонности и объективности исследования обстоятельств дела, по чисто формальным основаниям (ввиду отсутствия согласия стороны защиты огласить их) исключались из перечня доказательств, которые необходимо исследовать в процессе судебного следствия. При этом, если суды первой инстанции при рассмотрении дела по существу не исследовали показания таких свидетелей, потерпевших, пытаясь установить истинные обстоятельства дела, то такие решения принимались вышестоящими судами и, нередко, с отменой приговоров.

По делу в отношении В. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда республики Татарстан определением от 16 мая 2003 г. отменила приговор Авиастроительного районного суда г. Казани на том основании, что при рассмотрении дела по существу суд в нарушение требований ст. ст. 276, 281 УПК РФ «по своей инициативе огласил показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей без согласия сторон».В ряде случаев суды вынуждены были выносить оправдательные приговоры по той причине, что потерпевшие и свидетели в суде изменяли показания в пользу подсудимых, но суд не мог огласить их показания, данные на предварительном следствии, так как против этого возражали подсудимые и их защитники. Здесь, налицо имело место нарушение принципа состязательности сторон, причиной которых являлось несовершенство уголовно-процессуального закона. Доказательства, подлежащие исследованию в судебном заседании, в этих ситуациях полностью и всесторонне не проверялись. В результате участники процесса, а также суд не имели возможности надлежащим образом дать оценку показаниям свидетелей, которые они давали в стадии предварительного расследования и в суде. А, следовательно, и не могли сделать обоснованный вывод о достоверности тех и других.

Естественно, говорить о законности, обоснованности и справедливости вынесенных по таким делам приговоров не только с точки зрения объективной, но и процессуальной истины невозможно.

На наш взгляд, в полном соответствии с требованиями Конституции РФ поступали в аналогичных ситуациях те суды, которые, руководствуясь непосредственно Конституцией, а также принципами уголовного судопроизводства, по ходатайству сторон исследовали показания потерпевших, свидетелей, которые отказывались от прежних показаний, изменяли их в пользу подсудимых, не являлись в судебное заседание. Это давало возможность выяснить причины такого поведения указанных участников процесса, исследовать полно, всесторонне и объективно их показания, оценить их, в том числе, и точки зрения достоверности, и принять законное и обоснованное решение. Обоснованно поступали вышестоящие суды, отменяя решения, вынесенные судами первой инстанции, не исследовав показаний потерпевших, свидетелей, которые они дали органам предварительного расследования, в случае отказа этих лиц от прежних показаний, их изменения или неявки по не установленным причинам в судебное заседание.

Промышленный районный суд г. Самары оправдал Д., У., Ф. за непричастностью их к совершению преступления, предусмотренного ст. 161 ч. 2 п.п. «а, б, в, г» УК РФ. Основной причиной данного решения явилось то обстоятельство, что суд, в связи с возражением стороны защиты, отказал в удовлетворении ходатайства государственного обвинителя огласить показания потерпевшей, данные ею на предварительном следствии, которые существенно противоречили ее показаниям, данным в судебном заседании. В результате показания потерпевшей не были исследованы в условиях устности и непосредственности, противоречия в них не устранены, с точки зрения достоверности надлежащим образом не оценены.

Отменяя приговор районного суда, Судебная коллегия по уголовным делам Самарского областного суда указала, что в данном случае суд обязан был руководствоваться конституционным принципом уголовного судопроизводства, предусмотренным ст. 15 УПК РФ, о рассмотрении дела в условиях состязательности и равноправия сторон. «Лишив сторону обвинения представлять доказательства, - констатировала коллегия, - суд тем самым нарушил данный принцип судопроизводства».Таким образом, достоверность выводов по делу находится в непосредственной и прямой зависимости от достоверности отдельно взятого доказательства. В этой связи необходимо поддержать вывод, сделанный С. В. Некрасовым.

Обоснованно подвергнув критике законодателя за то, что, определяя понятие «доказательство», им (законодателем) было заменено прежнее выражение «фактические данные» на словосочетание «любые сведения», названный автор далее пишет: «То, что законодатель зафиксировал в ч. 1 ст. 88 УПК необходимость оценки каждого доказательства с точки зрения достоверности, на самом деле, не находится в органической связи с тем положением, которое определяет понятие доказательств.

И, к сожалению, как бы в подтверждение подобного вывода, законодатель, исходя из конкретно имеющегося содержания ч. 2 ст. 75 УПК, не запретил использование в качестве доказательств показаний подозреваемого, обвиняемого, основанных на догадке, предположении, слухе».Сказанное выше, между тем, не содержит ответа на вопросы, во-первых, о том, что достоверность доказательства означает, а, во-вторых, когда мы говорим о достоверности доказательства в целом, то какие его (доказательства) элементы имеем в виду: все или некоторые из них, если второе, то какие именно?

Термины «относимость», «допустимость» и «достоверность» доказательств можно рассматривать в различных смысловых значениях. В данном случае речь идет о «достоверности» доказательств как о выводе, и как об уголовно-процессуальной характеристике (свойстве, критерии) не отдельно взятого доказательства по конкретному делу, а процессуальной категории. То есть, своего рода матрицы, с точки зрения требований которой можно оценивать любое доказательство.

Достоверность доказательств как вывод есть утверждение уполномоченного на то лица или органа, согласно которому сведения, содержащиеся в источнике, соответствуют тому, что имело место в действительности.

Данная формулировка достоверности доказательств как вывода наиболее правильно отражает ее суть, логически вытекая из смыслового значения достоверности как лексического термина, означающего верность, отсутствие сомнений в чем-либо. Однако данная посылка как аргумент в обосновании вывода хороша до тех пор, пока мы не соприкасаемся с особенностями процессуального доказывания и с доказательствами в уголовном судопроизводстве.

Соприкоснувшись, исследователь вынужден задать себе, на первый взгляд, банальный вопрос: какая действительность имеется в виду, когда речь идет о достоверности доказательств как о соответствии содержащихся в источнике сведений реальной действительности?

Поясним на примере. Свидетель А., будучи допрошенным по делу, дал правдивые показания о том, что ему стало известно от свидетеля Б. - очевидца совершенного В. преступления. Свидетель Б. на допросе рассказал об обстоятельствах содеянного то же, что и свидетелю А. в разговоре с ним. Однако в ходе расследования дела установлено, что Б., пытаясь облегчить ответственность В., в разговоре с А. умышленно исказил то, что ему было известно как очевидцу преступления, а затем дал заведомо ложные показания на допросе в качестве свидетеля.

В данном случае возникает вопрос о том, как следует квалифицировать с точки зрения достоверности показания свидетеля А. С одной стороны, они являются достоверными, т.к. верно отражают содержание разговора данного свидетеля со свидетелем Б, обстоятельства, при которых он состоялся, и т. д. Однако, с другой эти же показания не отвечают требованиям достоверности, ибо сведения об обстоятельствах совершения преступления В., содержащиеся в показаниях А., не соответствуют тому, что имело место в действительности.

Таким образом, если руководствоваться первым определением, то показания А. необходимо признавать достоверными, а значит, имеющими доказательственное значение для данного дела. Если руководствоваться вторым, то их необходимо квалифицировать как недостоверные и не имеющими доказательственного значения. Какой из названных двух выводов является правильным?

На наш взгляд, правильным следует признать первый из них. Из чего мы исходим, делая такое заключение?

Во-первых, из того, что необходимо различать, особенно в уголовно-процессуальном доказывании, достоверность промежуточных и итоговых выводов об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу (входящих в предмет доказывания), и достоверность отдельно взятого доказательства. Первая распространяется на отдельные и даже не на совокупные сведения об обстоятельствах общественно опасного деяния, а на обстоятельства, описанные органами расследования, прокурором или судом в соответствующих процессуальных документах и воспринимаемые не только участниками процесса, но и всеми иными лицами, как образ того, что произошло. В отличие от первого вида достоверность отдельно взятого доказательства есть соответствие сведений, зафиксированных в источнике, обстоятельствам, которые были обнаружены и зафиксированы в ходе следственного, судебного или иного процессуального действия. Например, содержащихся сведений в протоколе обыска тому, что действительно было обнаружено и изъято, кем, когда и где.

Во-вторых, исходим из того, что достоверность доказательства охватывает сведения, которые удостоверяют или опровергают не только обстоятельства, входящие в предмет доказывания и описываемые в процессуальных документах, но и обстоятельства, используемые в логико-аналитическом процессе для обоснования и формулирования первых. Как в приведенном примере с целью проверки сведений, имеющихся в других источниках.

Наконец, в-третьих, принимаем во внимание, что доказательственное значение по делу имеют не только доказательства, в которых содержатся сведения, находящиеся в непосредственной связи с обстоятельствами, составляющими предмет доказывания, но и иными. Например, с обстоятельствами, при которых был произведен обыск, выемка либо другое следственное действие. Они не находятся в непосредственной связи с теми, которые подлежат доказыванию, но имеют значение для оценки доказательств с точки зрения допустимости. А значит, должны быть достоверными с точки зрения соответствия зафиксированных в них сведений о том, как, каким образом, кем и т. п. были получены доказательства, используемые для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания.

Суммируя изложенное, можно сформулировать понятие достоверности доказательств как уголовно-процессуальной характеристики, свойства. Это - совокупность вытекающих из уголовно-процессуального закона признаков, характеризующих сведения, содержащиеся в источнике, с точки зрения соответствия их обстоятельствам, которые имели место в действительности, а также ставшим известными подозреваемому, обвиняемому, подсудимому, потерпевшему, свидетелю, органам расследования, прокурору, суду в процессе выполнения следственных, судебных и иных процессуальных действий.

С учетом приведенной формулы и сделанных выше выводов, несложно заключить, что в зависимости от того, к какому виду относится доказательство -первоначальному либо производному, прямому или косвенному - критерии, исходя из которых необходимо говорить о достоверности тех и других, могут быть различны. Так, достоверное первоначальное доказательство должно содержать сведения, верно отражающие обстоятельства, относящиеся к событию преступления, форме вины, последствиям и т. п. Производное - сведения, ставшие

известные допрашиваемому от других лиц либо полученные при производстве следственных и иных процессуальных действий в виде вторичной информации о преступном деянии.

Указанные моменты субъекты доказывания, безусловно, должны учитывать при оценке доказательств с точки зрения их достоверности.

Автор: Балакшин В.С.