27.05.2011 10344

Проблемы правовой идеологии в современном Российском государстве (статья)

 

Следует отметить, что после «эпохи перемен» 1991-1993 г.г. в юридической и политологической литературе постоянно анализируются попытки политических партий и власти создать новую идеологию для российского общества вообще и сформулировать правовую идеологию в частности, которая должна базироваться на центральной идее, понимаемой как объединяющая всех национальная идея.

В связи с этим, С. Белановский утверждает, что любая идеология должна иметь своё смысловое ядро, то есть ясно сформированную центральную (позиционирующую) идею». По его мнению, центральная идея должна обладать определёнными свойствами, к числу которых автор относит: доступность для понимания, бесспорность, логичность. К этому перечислению следует, на наш взгляд, добавить ещё и низкий коэффициент жертвенности, так как любая идея так или иначе приносит в жертву чьи-либо интересы.

С. Белановский, так и не установив, что же является центральным ядром идеологии, переходит к вопросу её систематизации, выделяя идеологию державную, социальную, силовую (макиавеллевскую), правовую. Правовая идеология, по его мнению, содержит в себе ядро - представление о легитимном устройстве общества, основанного на действии универсального права. Автор явно себе противоречит, так как выше он изложил свою позицию относительно определённых свойств, которыми должна обладать центральная идея. Ни одним из них данное определение центрального ядра правовой идеологии не обладает.

Другой исследователь политико-правовой теории управления обществом И.И. Шувалов, помощник Президента РФ, утверждает, что отсутствие стержня в праве (т.е. правовой идеологии) приводит к неэффективности закона. Автор полагает, что «причины неэффективности закона часто следует искать в нём самом: закон не может достичь преследуемой цели из-за своей ложной установки».

Кроме данной тенденции - поиск общенациональной правовой идеи, в юридической литературе последнего времени прослеживается и другая тенденция, фактически отрицающая такую возможность. Вполне обоснованную точку зрения в этом плане высказала Н.М. Великая, исследуя проблему консолидации общества и власти. Автор утверждает, что идеологические разногласия населения России весьма условны из-за политической апатии граждан, а в реальной политико-правовой действительности конкурируют две взаимоисключающие идеологии - право-либеральная и коммунистическая. Это связано, по мысли Н.М. Великой с тем, что «по сути, затруднены процессы политической самоидентификации; во многом они определяются теми идеологическими штампами, которые навязываются государством и ведущими политическими партиями. В большей степени это т.н. негативная идентификация, идентификация от противного - нелевый, неправый, нерусский». Автор называет причину такого явления, связанную, по её мнению с тем, что «в России так долго стремились к социальной однородности, построению социально-бесклассового общества и настолько в этом преуспели, что идеология в полном смысле слова присутствует только у «правых» (СПС), выражающих интересы небольшой социальной группы, и у левых, манипулирующих устаревшими идеологическими штампами. Коммунистическая и право-либеральная идеологии в лучшей степени артикулированы и потому, что они воплощают два взаимоисключающих, казалось бы, но дополняющих друг друга в реальности процесса – массовое обнищание большинства населения и обогащение незначительной его части».

Возможно ли в России создать (или «культивировать») правовое учение, на которое будет ориентировано всё общество и каждый человек в отдельности? Ведь правовых идеологий в открытом обществе функционирует много. Что касается создания принципиально новой правовой идеологии, обладающей национальной спецификой, учитывающей уникальные особенности русского этноса, то решение этой задачи нам представляется весьма затруднительным интеллектуально и технически, а также лишенным вообще рационального смысла. Вряд ли можно создать нечто новое, кроме той идеологической программы, которая в сжатом виде заложена в ст. 1 Конституции Российской Федерации: «...Россия есть демократическое федеративное правовое государство...». Исходя из этого, можно сказать, что российское общество вряд ли нуждается в инновационной «своей» правовой идеологии. Следует, вероятно, согласиться с Ф. Фукуямой, который отстаивает идею «конца истории» и отмечает: «идеал либеральной демократии улучшить нельзя». В свете сказанного, перед обществом и властью становится актуальной задача не обретения новой правовой идеологии, а совершенствования имеющихся концептуальных идей о праве (правоидеологическое моделирование).

Совершенствование правовой идеологии предполагает устранение возникающих противоречий между правовыми идеологиями и правовой психологией. Как правильно пишет М.Т. Баймаханов, «несовпадение понятий, положений, вырабатываемых правовой идеологией и социальной правовой психологией в процессе отражения действительности ... порождает противоречия».

Объединяющим началом, по нашему мнению, должен явиться интерес человека, группы, общества, государства и теоретическое обоснование единства, равенства этих интересов и их субсидиарности.

Российское политико-правовое развитие конца XVIII - начала XIX в. показало безуспешность единого правового идеала (в русле привычной идеолотемы «самодержавие, православие, народность», к которой впоследствии добавились бесклассовость и унификация). СИ. Глушкова, исследуя проблему правового идеала в русском либерализме, приходит к выводу о коллизиях идеалотворчества, обусловленных вечным российским конфликтом между моральным и рациональным. Это противостояние, по мнению автора, «предполагало:

1. перманентное и одновременное развитие совершенно противоположных модификаций права, общества, государства;

2. сопряжённость многих полярных идеалов России;

3. оригинальные сочетания универсального и национального, общечеловеческого и самобытного элементов в моделировании общественных, правовых идеалов, др.;

4. многообразие научных школ (исторической, «возрождённого естественного права», государственной школы русской историографии и др.), направлений политико-правовой мысли (консервативного либерализма, либерального консерватизма, др.), политических и правовых теорий (правового социализма, культурного социализма, морально-правового прогресса или регресса, др.);

5. слишком позднее утверждение в российской гуманитарной мысли прав человека как фундаментального основания правовых, политических и общественных идеалов».

Таким образом, следует заключить, что правовой идеал существует, но не в самой правовой идеологии, а над ней как трансцендентная истина (справедливость, защищённость, естественность прав человека, народная специфическая ментальность и др.). В реальной же действительности царствуют истины относительные (а потому и устойчивые). Они и определяют правовую идеологию как категорию, сопрягающую интересы различных социальных субъектов: человека, коллектива, группы, класса, этноса, общества, государства. Так, например, Е.А. Певцова определяет правовую идеологию следующим образом: «правовая идеология - это совокупность систематизированных, теоретически обоснованных юридических знаний, идей и оценок права. В правовой идеологии заключаются требования общества и социальных групп, которые предъявляются к личности». По мнению автора, в демократических обществах правовая идеология обладает определёнными качествами, обуславливающими её высокий нравственный потенциал. К таковым Е.А. Певцова относит идеи о разделении властей, многопартийности и идеологическом многообразии, законности в деятельности суда.

Итак, будучи членом общества, как субъект социального процесса, объективно является составной частью этноса, класса, социальной группы, коллектива. Именно здесь ощущается острая нужда в правовой идее как внешнем стимуле развития, в правовой идеологии как программе действий, которая должна стать основой спокойствия и уверенности человека и основой функционирования государственных институтов. «Электоральный запрос на данную идеологию, безусловно, есть. Согласно опросам ВЦИОМА, формулировка «укрепление законности и порядка стабильно набирает один из самых высоких рейтингов в списке проблем, стоящих перед страной». Следует согласиться с мнением С. Белановского, что центральная позиционирующая идея правой идеологии должна являться не предметом интеллектуального конструирования, а предметом выбора. Этот выбор должен отвечать двум критериям - ценностному и функциональному. Правовой идеал обладает только первым критерием, правовая идеология - сразу двумя.

Как бы ни разнились интересы участников социального процесса, у них всегда есть те общие интересы, которые позволяют государству вырабатывать единую правовую идеологию и правовую политику. Как нам представляется, к таким общим интересам относится юридическое равенство, охрана правопорядка, распределение материальных и духовных благ, получение достоверной информации, безопасность. Эти ценности - базовые и за редким исключением проявлялись во всех типах общества и во все эпохи.

Между тем, современная российская правовая мысль продолжает «бурлить» в котле штампов либеральной правовой идеологии. Исходный продукт этого процесса противоречив вследствие того, что мало приспособлен для применения на российской правовой почве из-за того, что в целом идеал либерализма ориентирован на индивидуализм (что государство должно дать человеку в плане защиты его конкретных интересов), а российская правовая действительность ориентирована на коллективные формы диалога с властью (что государство может дать коллективному участнику социального процесса в плане защиты его интереса).

Авторы коллективной статьи «Национальная безопасность Российской Федерации: проблемы укрепления государственно-правовых основ» утверждают, что современная российская правовая идеология искусственно разграничив такие понятия как «личность», «общество», «государство», оторвав их от конкретных правовых норм и механизмов реализации, привела к тому, что «государство с точки зрения либеральных демократов не в состоянии обеспечить безопасность личности, поскольку является для неё главным источником опасности». Всё более и более в российском отечественном правоведении стала утверждаться мысль о недопустимости копирования западной правовой идеологии. Так, к примеру, И.И. Кравченко утверждает, что «если России суждено жить в правовой системе западноевропейского типа, то должно быть соблюдено, по крайней мере, одно условие: необходимо обеспечить по возможности мягкое, через какие-то промежуточные этапы, вхождение страны в правовую систему западноевропейского типа, систему, которая до сих пор ни в коей мере к российским условиям не прилагалась». Автор констатирует, что в России пока чётко определились 2 пути развития правовой идеологии: классически либеральный и возрождение традиционных форм российской государственности и правопорядка. Вместе с тем, автор раскрывает содержание правой идеологии этой традиционной формы российской государственности и правопорядка. По его мнению «традиционалисты, требующие не считаться с интересами мирового сообщества и исходить только из национальных интересов в духе традиционного российского этатизма ратуют за «могучую государственность», за возрождение «величия русского государства», соответствующего духу православия. Они выступают, в частности, за сильную законодательную власть, подотчётность ей исполнительной власти, против наделения органов исполнительной власти законодательными полномочиями, против принципа разделения властей, за регулируемую государством экономику. В других версиях этатизма за сильной государственной властью предполагается закрепить функции жёсткого контроля и регулирования всей жизни общества». Традиционализм - антипод либеральной модели правового государства с его приоритетом общечеловеческих ценностей и приоритетом гражданского общества над государством и развитием рыночной экономики. Как бы ни разнились правовые идеологии, все они приходят к осознанию общих интересов субъектов социального процесса и необходимости их реализации и эффективной защиты. Так, например, В.Е. Чиркин утверждает, что идеи преувеличенной «свободы рынка», на это так уповали и уповают российские реформаторы, уже десятилетия отвергнуты практикой и подверглись в западно-европейском и особенно американском правоведении теоретической критике и переосмыслению. «Нигде в мире, - констатирует американский автор Г.Шварц, - не встретишь сейчас абсолютно нерегулируемой, бесконтрольной рыночной экономики». «Силы рынка, -пишут Дж. Корсери, О.Лэнд и Ж.Бессюи, - не могут быть единственным регулятором экономического развития...Возникла центральная, хотя изменённая роль государства». В.Е. Чиркин обращает внимание на тот факт, что в тексте цитаты появилась «центральная роль государства», которая привела к изменению институтов государства. «В современных условиях господствуют концепции не рыночного общества и даже не рыночной экономики, а социально-ориентированной экономики, связанной с государственным вмешательством в дела реального (а не абстрактного «гражданского» общества).

В развитых странах сложилась экономика «трёх третей», в основе которой лежит собственность государства, коллективов (акционерные общества и даже так называемые народные предприятия, которые широко распространены в Скандинавии, есть они в США и даже в России), наконец, типичная частная собственность». Такой же точки зрения придерживается Е.А. Лукашева, утверждающая, что отрицание роли государства в обществе, его регулятивной роли по консолидации интересов субъектов социального процесса объективно привело к стихийному захвату и криминальному переделу собственности, не способствовало созданию среднего класса, нарушило универсальный принцип равноправия всех членов общества, деформировало политические свободы, к подрыву национальной безопасности и устойчивого развития общества. Автор резюмирует, что надежды на саморегуляцию гражданского общества, которые «вытеснят» государство, были или утопичными, или преступно ложными.

В российском правоведении встречаются попытки обозначить параметры современной правовой идеологии, не вторгаясь в рыночную экономику. Так, например, И.И. Шувалов утверждает, что принципами современной демократии являются «публичность процессов принятия решения государством, открытый характер частных группировок, таких как сады, товарищества, обозримость и демократичность частной (в особенности экономической) власти посредством обеспеченности права на получение информации и участие в принятии решений».

В.Г. Федотова считает, что в результате отсутствия чёткой правовой идеологии в российской правовой действительности «существует «ничейная земля» плохо сформированных социальных структур, воспринимаемых часто как беспорядок, отсутствие порядка, при котором, однако, общество достаточно долго существует и функционирует». На «ничейной земле» могут произрасти любые всходы - от абсолютного индивидуализма, разрушающего социальную структуру до либерального коммунизма, разрушающего индивида как элемент социума, поскольку будет разрушено юридическое равенство граждан и обеспечено господство политической элиты вне рамок права.

Как бы резюмируя все точки зрения на современное состояние правовой идеологии, Н.М. Великая заключает: «С одной стороны, преследуется общезначимая цель - внедрение в общественное сознание консенсусных в отличие от радикальных мировоззренческих стереотипов «оттягивание» общества идеологическими средствами. Другая цель - групповая - обеспечить своё лидерство и претензии на него идеологическими средствами. Своё - не значит просто административной элиты, а тех, кто находится у власти в настоящее время. Одним словом, идеологический процесс, возглавляемый и курируемый элитой, решает одновременно три задачи: идеологического обеспечения социального консенсуса, идеологическое обеспечение функционирования элиты и её ведущей роли».

Таким образом, можно констатировать, что современная правовая идеология России «зависла» между тоталитаризмом и демократией, что объективно способствует заимствованию чего-то среднего, аморфного, не решающего принципиальные задачи правового развития страны. Отсутствие правовой стратегии - катастрофа для безопасности государства в целом (политической, территориальной, экономической, социальной) и безопасности человека в данном государстве. Это понимают и властные структуры нашего государства, но не имея методологии мониторинга правовой идеологии, попытки её нащупывания происходят путём периодического зондажа общественного мнения, как это происходило с реформой ЖКХ и монетизации льгот.

Будущее совершенствование правовой идеологии в РФ должно строиться, как нам представляется, на следующих принципах:

1. принцип позитивистского выражения естественных прав человека;

2. принцип равенства интересов всех субъектов социального процесса;

3. принцип социально-ориентированной экономики;

4. принцип правовых гарантий политической оппозиции;

5. принцип единства ветвей власти и их субсидиарное;

6. принцип социальной роли частной собственности;

7. принцип защиты власти народа и сопротивления народа угнетательской власти;

8. принцип равенства обязанностей участников социального процесса. Правовая идеология в правовом государстве имеет свою специфику, так как это идеология будущего, но при этом базирующаяся на принципах реально существующей правовой действительности. Ядром всякой концепции (в том числе и правового государства) «является плодотворная идея, являющаяся результатом развития научной мыли, анализа практики. «Саморазвитие» основополагающей идеи, входящей корнями в жизнь, практику, даёт в конце концов положительные результаты». Таким образом, надо осознавать ценность новых идей только с точки зрения того, что они должны быть воплощены в жизнь как объективная необходимость.

В современном российском правоведении утвердилась мысль, что таковой идеей правового государства должно стать верховенство права. Другие полагают, что такой идеей должно стать верховенство закона. В принципе здесь нет принципиальной разницы в силу того, что естественные права человека давно уже приобрели силу нормативно-правовых установлений государства. По поводу верховенства закона следует пояснить, что закон не может быть неправовым в силу того, что принимается законодателями, избранными народом и, разумеется, в пределах правового поля. Верховенство права (закона) рассматривается как императивное начало правовой идеологии правового государства, возвышающегося над всеми субъектами права как высший арбитр и примиритель. Вместе с тем, нам представляется, что это императивное качество правовой идеологии правового государства нуждается в раскрытии всех его содержательных аспектов.

Во-первых, это фактическое осуществление юридического равенства субъектов права безо всяких изъятий и привилегий.

Во-вторых, это нейтральность закона по отношению к постоянно изменяющемуся политическому процессу. Закон должен устанавливать ключевые реалии политического процесса, но при этом не должен быть вовлечён в него. Например, принятие Избирательного кодекса, муниципального кодекса, Политического кодекса (закрепляющего статус политических партий и общественных объединений, носящих политический характер) - это необходимое условие функционирования политической системы РФ.

На практике же порой встречается недопустимые факты подмены правовых норм политическими решениями с применением традиционной идеологической риторики (см., например, указы Президента Б.Н. Ельцина о введении федеральных войск в Чеченскую республику в ноябре-декабре 1994г.).

В-третьих, это неукоснительное следование надлежащей модели правовой процедуры, согласно которой лучше десять подозреваемых отпустить на свободу, чем одного невиновного лишить свободы - основной ценности человека.

В-четвёртых, это противоречивость нормативно-правовой базы федеративных отношений - основы безопасности субъектов права в РФ. Перекос в сфере федеративных отношений неизбежно ведёт к перекосу в правах, свободах и обязанностях личности, к неравному правовому статусу участников социально-правового процесса.

В-пятых, это расширение практики наделения местного самоуправления государственными полномочиями путём передачи им отдельных функций государственной власти, а не отдельных временных полномочий. Только таким образом возможно осуществление вертикали власти в стране как гаранта безопасности участников социально-правового процесса.

В-шестых, это усиление нравственных начал права собственности как необходимой основы экономической и социальной безопасности государства и иных субъектов права РФ. Возрастание статуса собственности, обретение ею необходимых моральных функций и полномочий - это необходимое условие свободы личности и её политико-правовой ответственности. Лицо, владеющее собственностью, не способно на экстремизм в политике и праве.

В-седьмых, это конституционно-правовое выравнивание принципа разделения властей как гаранта свободы личности в государстве. Фактическое верховенство исполнительной власти над законодательной отрицательно сказывается на авторитете закона и всего права в целом в связи с тем, что законотворческая деятельность исполнительной власти связана больше с управленческими соображениями целесообразности, нежели с реализацией правоидеологических задач.

В-восьмых, это возрастание нравственных критериев правовой жизни в РФ (в сфере действия отраслей права, в сфере действия нормативно-правового регулирования федеративных отношений, в сфере правового поведения субъектов права).

В-девятых, это полноценная включённость правовой системы РФ в систему мирового права в сфере защиты прав и свобод человека. Имеется ввиду ликвидирование многочисленных оговорок РФ при подписании международных или региональных нормативно-правовых актов (к примеру, Европейской Конвенции по защите прав и свобод человека).

В-десятых, это проведение международной политики, не наносящей вред безопасности РФ. В данном случае безопасность понимается на уровне личности (только то, что определяет безопасность человека и гражданина должно определять и безопасность государства в целом).

Таким образом, верховенство права - это стержень правовой идеологии современной России, правовая база реформирования политической и социально-экономической сфер жизнедеятельности общества.

Итогом применения правовой идеологии должно явиться создание полноценного гражданского общества, которое по своей сути являет собой правовой политический, правовой социальный и правовой экономический консенсус участников социально-правового процесса.

Специфика РФ в этом плане состоит в том, что в отличие от западно -европейских государств, в которых правовая идеология правового государства формировалась в недрах гражданского общества, предшествующего появлению правового государства, в России наблюдается обратный процесс: путём эффективного применения правовой идеологии правового государства сформировать гражданское общество с его основными ценностями - свободой, частной собственностью, безопасностью. О том, что эта специфика реально присутствует в современной правовой действительности России убедительно говорит тот факт, что в тексте Конституции РФ отсутствует не только определение гражданского общества, но даже упоминание о нём. Вместе с тем, создание гражданского общества в РФ как правоидеологическая задача зафиксирована в нормах Конституции РФ, определяющих элементы этого общества (нации и иные этнические образования, социальные слои, политические партии и общественные объединения, семья и др.).

Таким образом, вопрос моделирования правовой идеологии - это не только создание долгосрочных прогнозов, но и процесс эффективного применения правоидеологических задач в современной правовой действительности России. Идея установления разумного правового порядка, опирающегося на специфическую культурно-правовую ткань, должна стать доминирующей в правоидеологическом процессе.

Эта правовая идеология имеет все основания прочно утвердиться в будущем, потому что корни её лежат в настоящем. Она объективно необходима прежде всего в связи «с необходимостью формирования цивилизационных начал урегулирования конфликтов, достижения компромисса, консенсуса в контексте толерантности в качестве условия общественного согласия. Исходным пунктом этого формирования должно стать понимание многоаспектного содержания общественного согласия».

Вместе с тем такие важнейшие правоидеологические категории, как «согласие», «консенсус», «сотрудничество», «партнёрство» не получили должного развития в юридической литературе. Идёт процесс заимствования их философского смысла при переводе в юридическую практику. Это, на наш взгляд, недопустимо, так как ведущая правоидеологическая тенденция не должна иметь категориальных погрешностей, приводящих к её неединообразному пониманию. В этой связи СИ. Глушкова предлагает центральной категорией считать «согласие», которое нельзя отождествлять с консенсусом, сотрудничеством, партнёрством. Каждая из этих категорий должна быть признана как определённый уровень достижения согласия. «...При этом консенсус как первая ступень может быть достигнут на основе общецивилизационных, национальных начал, путём создания некой хартии, декларации о намерениях; следующий этап - сотрудничество конфликтующих сил, компромисс при сохранении интересов, коллективных прав каждой стороны, а не сведение их позиций к монолитности; завершающий этап - партнёрство на основе формально-юридического равенства субъектов, совместной программы действий». Несмотря на отсутствие методологии в определении этих категорий, положителен сам факт попытки их правового осмысления.

Таким образом, решение государственных правоидеологических задач должно осуществляться двуединым способом: с одной стороны, выработка чёткого правового содержания применяемых в правоидеологическом процессе категорий, а с другой стороны, путём применения межотраслевых подходов, что «наполняет» юридическое содержание «живой» правовой материи.

Между тем, ситуация пока такова, что прогнозное правоидеологическое моделирование пока не осуществляется в РФ на должном уровне. Мы согласны, к примеру, с мнением Н.М. Добрынина, что «реформа государственного управления, связанная прежде всего с укрупнением субъектов Федерации, уже фактически вступила в стадию реализации, а научной разработки проблемы пока нет. Никто не видел ни правового, ни экономического, ни математического обоснования ожидаемых государственно-правовых реформ, прогноза динамики политико-экономических показателей, включая развитие социально-политической напряжённости, вероятность экстремистских и других негативных последствий. Это, естественно, вызывает обоснованную тревогу. Не станет ли результатом установление даже ещё менее совершенной с точки зрения стабильности и эффективности государственного управления системы?». Аналогичную точку зрения высказывает Е.А. Лукашева, полагающая, что реформирование общества должно опираться на правоидеологические принципы - свободу, равенство и справедливость. «К сожалению, - констатирует автор, - новое законодательство содержит много противоречий. Противоречивость правовой системы усугубляется изданием законов субъектами Федерации, противоречащими федеральным законам, а подчас и Конституции РФ. Противоречивая правовая система не может эффективно «работать», она деформирует, дискредитирует идеи права и законности как один из важнейших инструментов обеспечения устойчивости общественного развития, защиты прав и свобод человека и общества в целом». Е.А. Лукашева совершенно справедливо, на наш взгляд, полагает, что важнейшей правоидеологической задачей как в настоящем, так и в будущем правовом развитии России является повышение социальной деятельности государства. Именно эта сфера деятельности государства более всех остальных способна привести к согласию в обществе или наоборот, его разрушить. К примеру, «установление льгот в современном обществе - свидетельство непредсказуемых действий государства в социальной сфере. Если, установив зарплату и пенсию на шкале прожиточного уровня, государству трудно впоследствии их занизить, то льготы можно предоставить, а можно и отобрать. Так воспринимается образ патерналистского государства - благодетеля, которое свободно может лишить народ подаренных благ». Так, на наш взгляд, разрушается и важнейший правоидеологический стержень - паритетность интересов участников социально-правового процесса, попытка возвысить одни интересы над другими или за счёт других. Ни должно получаться так, что ответственность за правонарушения несут в основном социально незащищённые лица, а любая попытка привлечь к ответственности лиц, занимающих высокое служебное положение, рассматривается как возврат к тоталитарным методам управления.

Таким образом, справедливый правопорядок - это то, что реализуется с точки зрения содержания верховенства права, которое было нами рассмотрено выше.

Правоидеологическое моделирование должно, на наш взгляд, состоять из двух компонентов: научной разработки содержательного потенциала верховенства права и его практической выверенности посредством анализа состояния правопорядка в стране. В результате этого мы получим правовую идеологию России не как умозрительную концепцию, а как реально действующий стержень правопорядка в стране.

Реформа правовой системы России должна осуществляться на основе прозрачной правовой идеологии как для властных структур, так и для всех остальных субъектов права. Как можно охарактеризовать смысл правовой идеологии? Это правовой неолиберализм, альтернативный либерализм или правовой либеральный консерватизм? Не вдаваясь в историко-философский анализ этих определений, подчеркнём только правовую характеристику каждого.

Как объективно сложившуюся правовую идеологию некоторые исследователи права рассматривают правовой либеральный консерватизм. Т.В. Игумнов, П.Ю. Рахшмира полагают, что именно консерватизм более всего соответствует... издавна выношенным представлениям о политике, базирующейся на здравом смысле, на принципах морали. «В консерватизме... импонирует его глубинная связь с вековыми традициями - как национальными, так и местными. Его приверженность моральным и религиозным ценностям. Его серьёзное, ответственное отношение к реальности. Консерваторы чужды утопии левых и правых радикалов. Это реалистический, мужественный подход к жизни».

В правовом плане либеральный консерватизм предполагает по мнению Г.И. Заславской формальное сохранение рыночных отношений и демократических процедур при значительном усилении контрольных функций государственных структур. Для правовой идеологии либерального консерватизма характерно апологетизация традиций, утверждение неразрывной связи права и религии, правовой нигилизм и т.д., что в целом отделяет, «законность истинную» от «законности формальной» и явно не способствует правовому эволюционированию России.

Правовой неолиберализм по сути дела повторяет классическую либеральную трактовку права, но с вариациями большего включения государственных и иных властных структур в правовую действительность с целью защиты интересов других субъектов социально-правового процесса. В основе правового либерализма по-прежнему лежит различие между правом и законом. Право - это то, что предшествует закону и определяет его. Право рассматривается как выражение справедливости. Оно охватывает естественно -правовую основу правосферы субъектов права (их правовое самосознание, их естественные интересы, их моральные и религиозные ценности и т.д.). Только справедливое может быть правом, т.е. право объективно включает в себя с точки зрения неолиберальной правовой идеологии все естественно-правовые компоненты, которые, с одной стороны, являются фундаментом позитивного права, но в реальной практике государств, в том числе и России не являются позитивным правом. (Мы уже рассматривали проблему объективного перевода естественно-правовых ценностей в позитивное право на примере права на жизнь). Таким образом, следует констатировать, что правовая идеология неолиберализма по сути дела столкнулась с проблемой прагматики юридической аргументации, легализма и др., без которых так называемая основа позитивного права осуществиться не может. Всё это объективно требует возрастания регулирующей роли государства, но при этом естественный ограничитель воли государства - естественные права человека утрачивают свой бесспорно - императивный смысл, так как они стали нормами позитивного права.

Неолиберальная правовая идеология - это наиболее широкое понятие правовой идеологии, вполне подходящее для развития государств, к которым можно причислить и Россию.

Вместе с тем, речь идёт о неолиберальной идеологии, предпринимаются попытки максимально приблизить её к правовой действительности России. Таким образом, возникают попытки обосновать правовую идеологию российского либерализма. Так, например, П.А. Цыганков, А.П. Цыганков считают, что российский либерализм обладает в отличие от западного, китайского, американского, арабского или иного серьёзной национальной спецификой. Авторы полагают, что российский либерализм предполагает многочисленные вариации (западники, американисты, традиционалисты и др.), но, несмотря на различия, «проблемы, которые привлекают наиболее пристальное внимание российских либералов среди множества других, могут быть сформулированы в виде трёх групп вопросов: К какому миропорядку ведёт эволюция и какой тип мирорегулирования наиболее предпочтителен? Каковы судьбы национального суверенитета самого государства и национальных интересов? Каким должно быть самоопределение России и какую стратегию она должна выстроить в складывающихся условиях?». С правовой точки зрения решение этих вопросов упирается прежде всего в национальный интерес как основу правовой идеологии России. Но правовой национальный интерес должен исходить из менталитета, то есть соблюдения следующих конституционных принципов:

1. Охраны и защиты естественных прав человека.

2. Признания паритетности интересов всех субъектов социально -правового процесса.

3. Федерализма, предполагающего, что в рамках либеральной системности могут формироваться несколько центров притяжения, но прежде всего - это регионализм, как объективно существующий и наиболее адекватно реализующий интересы субъектов права.

4. Признания классово-групповой сущности современного российского общества и определения «ведущих» общественных сил (для РФ -это формирование класса собственников средств производства).

5. Признания равенства ответственности государства и личности.

Без реализации этих принципов невозможно формулировать правоидеологические задачи в современном российском законодательстве и реформировать правовую систему в сторону её эволюционирования в специфически - либеральную.

Вместе с тем, правоприменительная практика показывает, что без чёткого определения смысла правовой идеологии в РФ остаются нерешёнными центральные вопросы безопасности участников социально-правового процесса, в том числе и самого государства. Рассмотрим, к примеру, реформу судебной власти в РФ. Известно, что судебная власть выступает самым эффективным инструментом обеспечения юридических гарантий безопасности и защиты интересов субъектов права. Дело должно упираться не в такие мелкие проблемы реформы судебной власти, как упрощение процедуры привлечения судей к уголовной ответственности, создание нового порядка формирования квалификационных коллегий, привлечения судей к административной ответственности, создание новой ветви судебной власти - административных судов (кстати, которые будут заниматься не делами об административных правонарушениях, а делами, которые связаны с такой любопытной правовой материей - как обжалование действий должностных лиц разного ранга). На наш взгляд, реформа судебной системы РФ должна основываться на полном соответствии конституционным принципам, перечисленным выше. Вместе с тем, правовая реальность такова, что не имея чётко выраженного идеологического ориентира, Конституция РФ самоустранилась от определения судебной власти. Ничего, также, не говорится о её функциях в ФЗ «О судебной системе РФ». То есть задачи правосудия весьма туманны, непрозрачны. Среди них отсутствует реализация вопросов государственной политики. Юридически безупречные судебные решения не поддерживаются мощью государственного административного ресурса. Доступ к правосудию имеет смысл лишь тогда, когда суд реально может восстановить нарушенное право. У судов явно недостаточно полномочий в этом плане. Это разрушает безопасность участников социально-правового процесса. Что должен защищать суд? Только прав и свободы человека (как это, к примеру вытекает из ст.4 ФЗ «О военных судах»), или также права группы, права общества, права государства? Отсутствие чёткой правовой идеологии объективно приводит к тому, что «судам даже при всём желании, не исправить грубых идейных и административных просчётов. С одной стороны, в России миллионы тех, кто согласен месяцами, а то и годами работать в долг. По другому они не могут, так как, увы, к жизни в новых экономических условиях не приспособлены. С другой стороны, у руля стоят десятки тысяч управленцев, которые безбоязненно игнорируют права первых, потому что убеждены: подобную организацию дел им всё равно простят, ведь общество другой не ведает. Суд, будучи включённым в этот общественный конфликт, в состоянии лишь подтвердить (да и то на бумаге) право одних получить деньги и обязанность других выдать их». Это не правосудие, это не реформа судебной системы.

Обеспечить соблюдение конституционных принципов правовой идеологии можно только с помощью одного самого главного способа реформирования судебной системы - соединить вопрос вынесения решения с его исполнением, не отделять их друг от друга, создавая в обществе правоприменительный вакуум, в котором царит полное безразличие к реализации правовых интересов.

Реформа правовой системы нужна тогда, когда реально готовит эффективные пути реализации правовой идеологии. Вместе с тем, в правоприменительной практике РФ нет ответа на вопросы, определяющие безопасность субъектов права, а, следовательно, степень их свободы, защищённость интересов. Это вопрос государственного суверенитета, формы правления, политической системы в целом, конституционной ответственности и др.

Известно, что парад суверенитетов субъектов РФ - это прямой подрыв безопасности как самого субъекта РФ, так и всей Федерации в целом.

Известно, также, что конституционная неурегулированность формы правления в РФ разрушает её правовую систему. Президентская республика как форма правления не должна являть собой беспредел в праве. Так, например, согласно ч.1 и 2 ст.90 Конституции РФ, Президент издаёт указы и распоряжения, которые обязательны для исполнения на всей территории РФ. Относительно же юридической силы указов Конституция устанавливает лишь одно требование: их непротиворечивость Конституции и законам РФ (ч.З ст. 90). Но если конституционная норма - это образец нормотворчества с точки зрения юридической логики, то здесь явно не всё в порядке, так как, исходя из текста ст. 90 Конституции РФ без труда можно установить, что указы Президента РФ не названы подзаконными нормативными актами. Более того, в ст. 90 отсутствует формулировка, что указы Президента «издаются на основе законов».

Правовая реформа и политическая реформа - взаимосвязанные процессы. Вместе с тем, в Конституции РФ нет даже упоминания о политической системе, об избирательной системе. Это ведёт к подмене понятий «политическая власть народа» и «государственная власть». Они часто отождествляются с негативными, разумеется, последствиями для реализации правовых интересов участников социально-правового процесса.

Совершенно не решён вопрос конституционной ответственности в связи с тем, что здесь присутствует специфический состав правонарушения. Но это не повод для того, чтобы самоустраниться от вопроса логики системы права: права, свободы должны заменяться на ответственность как способе реализации обязанностей, в том числе и конституционных.

Таким образом, реформа правовой системы должна основываться в России, на наш взгляд, на реализации российских праволиберальных принципов, зафиксированных в Конституции РФ как содержательный элемент правовой идеологии.

Любая система требует чётких критериев своей оценки. При отсутствии таковых бессмысленно говорить об объективной оценке функционирования какого-либо социального объекта. Правовая идеология как системный социальный объект, состоящая из проанализированных нами элементов, может быть оценена на основе определённых критериев.

Во-первых, это эффективность правового регулирования и юридической деятельности в целом. В основе этого критерия должно лежать достижение целей правового регулирования, к которым стремилось государство. Заметим при этом, что, например, В.И. Леушин весьма широко, и как нам представляется, правильно трактует содержание юридической деятельности. Он пишет: «естественно, она (юридическая деятельность) сохраняет свойство правомерности, однако данное свойство не главное. По своему содержанию названная деятельность обладает правовым характером: она ориентированна на правовые результаты, выступает способом перевода социального содержания (потребностей, интересов и т.д.) на язык правовых предписаний (общих и индивидуальных). Статистика сегодня такова, что только треть всех нормативно-правовых актов страны является востребованной.

Во-вторых, критерий достижения консенсуса в общественном сознании. Как верно указывает В.Ф. Степанов, при оценке эффективности демократического государства, «было бы ошибкой также сбрасывать со счетов... состояние гражданского сознания». Правовая идеология должна обеспечить политико-правовой консенсус всех членов гражданского общества, а также корпоративных субъектов. В этом политико-правовом компромиссе видится основа стабилизации политической и правовой системы общества. «Закономерным в этой связи выглядит то обстоятельство, что в законодательные акты последнего времени широко проникают такие юридические конструкции, как «паритетные начала», «проведение согласованной         политики»,                                    «скоординированная политика»,

«межгосударственные соглашения», «вето», «согласованные действия», «взаимодействие» и т.д.». Этот критерий важен в силу того, что «он находит своё выражение и в факте возрастания в общем массиве политико-правовых норм особого типа - рекомендательных норм. Они содержатся и в вертикальных, и в горизонтальных отношениях и в связях политических структур». О.А. Гаврилов, например, утверждает, что в перспективе будет возрастать роль такого источника права как договор. По нашему мнению, автор, безусловно, прав, так как договор - это наиболее демократичный (а, следовательно, свободный) источник права. Мы согласны также с мнением О.А. Гаврилова, полагающего, что принцип консенсуса обязательно приведёт к возрастанию роли политико-правовых процедур в процессе реализации правовой идеологии.

В-третьих, критерий способности правовой идеологии вырабатывать у масс стандартные правовые оценки и установки, ею инициируемые.

Например, принятое весной 2005 г. решение о создании «Общественной палаты» вызвало в целом положительные оценки. Другими словами, существующая в обществе правовая идеология позволила обществу сделать общий для большинства вывод о необходимости институционализации этого публичного учреждения. Эффективность правовой идеологии с точки зрения данного критерия можно, например, оценить путём изучения того, насколько средства массовой информации высказывают типичные, стандартные оценки политико-правовому процессу в стране.

Таким образом, эффективность правовой идеологии следует подвергать практической оценке с точки зрения данных критериев.

Резюмируя сказанное, можно сделать следующие выводы.

1. Создание принципиально новой правовой идеологии, обладающей национальной российской спецификой, учитывающей уникальные особенности этноса, и нам представляется весьма не актуальным и не возможным, т.к. такая правовая идеология уже создана и в сжатом виде изложена в ст. 1 Конституции Российской Федерации, утверждающей правовые начала российской государствен ности.

2. Как бы ни разнились интересы участников социального процесса, у них всегда есть те общие интересы, которые позволяют государству четко артикулировать правовую идеологию и реализовать ее через правовую политику. Как нам представляется, к таким общим интересам, которые могут стать основой правовой идеологии, относится юридическое равенство, охрана правопорядка, справедливость в распределении материальных и духовных благ, личная безопасность. Эти ценности - базовые и за редким исключением проявлялись во всех типах общества и во все эпохи.

3. В России пока чётко определились два пути развития правовой идеологии: классически либеральный и возрождение традиционных форм российской государственности и правопорядка. Однако перед обществом и властью становится актуальной задача не обретения новой правовой идеологии, а совершенствования имеющихся концептуальных идей о праве (правоидеологическое моделирование).

4. В качестве оснований оценки эффективности правовой идеологии могут считаться следующие критерии работы правовой идеологии, а именно: во-первых, эффективность правового регулирования и юридической деятельности в целом (показывает работу правовой системы в целом); во-вторых, критерий консенсуса в общественном правовом сознании; в-третьих, критерий способности правовой идеологии вырабатывать у масс и средств массовой информации стандартные правовые оценки и установки.

 

Автор: Байков А.Ф.